Текст книги "Демонология Сангомара. Преемственность"

Автор книги: Джейн Штольц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 3. Наследие

Уильям открыл глаза. Небо серело и солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта. Молодой мужчина почувствовал острую боль в теле. Взгляд его был рассеянным, перед глазами все плыло. Он даже не понимал, где он и что случилось – попытался пошевелиться и вскрикнул от боли, закашлялся кровью.

– А ты молодец, – послышался вкрадчивый незнакомый голос. – Удивил… Не ожидал я найти шинозу в крестьянском доме.

Превозмогая боль, Уильям пошевелил правой рукой и очистил свое лицо от каменной крошки. Взгляд прояснился и мужчина посмотрел по сторонам. Дом был разрушен до основания, все обвалилось, а сам Уильям лежал в развалинах, придавленный балкой и камнями. Из бока торчал тонкий брус, который ранее служил опорой для крыши. А еще, похоже, что прыгнувший на Уильяма вурдалак спас его от взрыва и частично погасил удар – разорванное тело хищника лежало неподалеку, припорошенное каменной крошкой.

Справа от Уилла лежал незнакомец. И ему повезло куда меньше, чем рыбаку – в момент воспламенения он стоял вплотную к мешку с шинозой. Аристократу оторвало ноги и одну руку, балка крыши прошила насквозь тело и пригвоздила к земле. С такими ранами невозможно жить, но сейчас незнакомец смотрел на Уильяма и улыбался, а клыки сверкали белизной на обгоревшем лице.

– Да кто ты такой, демон тебя побери? – Уилл попытался приподнять балку, у него ничего не получилось, но от попыток это сделать стало только хуже. Из ран еще пуще захлестала толчками кровь.

– Я как раз-таки и есть демон, – незнакомец снова обнажил клыки в ухмылке и с интересом посмотрел на попытки Уилла освободиться. – На твоем месте я бы даже не пытался, только помрешь быстрее – слишком много крови потерял.

– Может это и к лучшему… Мне и так не выжить, но я поступил… Поступил правильно, еще и тебя с собой заберу на тот свет.

– Хочу тебя огорчить, однако твой поступок тяжело назвать правильным. Он иррационален. Если бы ты не стал помогать своей старой матери, которой и так осталось жить недолго, то вурдалак бы не разорвал тебе бедро – и ты бы спокойно покинул деревню вместе с остальными.

– Это… неправильно… бросать свою семью.

– Надо же, какое врожденное благородство. – вампир посмотрел в глаза Уильяму с издевательской насмешкой. – А что до меня, то полученная мной рана неприятна, но не смертельна. Через сезон буду как новенький, с руками и ногами. Однако…

Незнакомец испустил усталый вздох, задумчиво посмотрел на еще темное небо, в котором блекло виднелись уже едва различимые звезды, и пригладил единственной рукой обожженные бакенбарды.

– Однако судьба сыграла со мной злую шутку… Я сейчас в землях врага, который благодаря вурдалакам уже знает, что в деревне что-то произошло, и отправил из Офуртгоса отряды. Как только они обнаружат меня, беспомощного и неспособного защищаться, их хозяин очень быстро будет здесь и оборвет мою жизнь. А на одной руке я, увы, далеко не уползу, ищейки найдут меня очень легко.

– Зачем… А зачем ты напал на нашу деревню? Неужели… тебе так нравится наслаждаться беспомощностью тех, кто не может защититься?

Взгляд у Уилла опять начал плыть. Он зажал рукой рану, пытаясь остановить кровь, но это было бесполезно. Кровь сочилась по балке и медленно стекала вниз.

– Я не нападал. Мой путь проходил мимо Больших Вардов и я лишь немного отклонился от маршрута, когда заметил, что вурдалаки готовятся к атаке на деревню, сбиваясь в большую стаю. Это очень необычно для них, и я решил взглянуть. Научный интерес, так сказать.

Незнакомец положил руку на грудь и продолжил смотреть на светлеющее небо. Спустя немного времени он повернул обожженное лицо с сияющими глазами к притихшему рыбаку. Тот с резко потускневшим взглядом тоже смотрел ввысь и пытался что-то сказать, но его бледные губы испускали лишь хрипы. Наконец, грудь Уильяма поднялась и рыбак тяжело прошептал:

– Тогда почему… почему ты не помог?

– А зачем? Люди и так постоянно мрут как мухи, зачем вмешиваться в естественный ход вещей? – Вампир улыбнулся.  – И не смотри на меня так осуждающе, человечек. Ты очень мало пожил, чтобы что-то знать об этом самом естественном ходе вещей.

Пение мацурок становилось все тише, быстро начал сгущаться утренний туман – обычное дело для гор. Вот-вот и уже не было видно звезд, а тяжелые словно ватные хлопья окружили Вардцы со всех сторон и легли плотной завесой.

– Какой смысл тогда… долго жить, когда жизнь так… так пуста и бесчеловечна.

– Ооо, какие интересные размышления творятся в твоей голове. – вампир теперь уже с любопытством посмотрел на человека, в его глазах загорелся огонь. – А откуда у тебя шиноза, человечек?

– Я обменял у алхимика… на рынке в Вардах свои книги на шинозу, чтобы подготовиться… к возможной атаке этих тварей на нас. Недавно они… они утащили из Вардов пару человек.

Уиллу уже было гораздо тяжелее разговаривать и он делал остановки, чтобы набраться сил. Из-под сгоревших бровей аристократ поглядывал на чудного рыбака, деликатно улыбаясь, и терпеливо ждал, когда селянин сможет ответить. И хотя тело вампира подергивалось время от времени от боли, он говорил бархатным, спокойным и даже безмятежным голосом.

– Понятно. Забавно получилось у тебя это сделать. Человечек, а как тебя зовут?

– Уильям…

Рыбак закрыл глаза, прислушался к своему дыханию – каждый вдох давался все тяжелее и тяжелее, а при попытке набрать полную грудь воздуха Уильям начинал кашлять кровью, которая стекала по его щекам и подбородоку на развалины, к которым он был придавлен камнями и балками.

– А полное имя?

– Просто Уильям, рыбак из Малых Вардцов… – во рту было сухо, сердце словно отстукивало последние удары.

– Меня зовут Гиффард фон де Аверин. Ну что ж, просто Уильям, настал момент твоего забвения. Хотя…

Внезапно вампира словно осенило, в глазах зажегся огонь, уже куда более яркий и дерзкий, и Гиффард, казалось, сам себе удивился от того, насколько безумная идея пришла к нему в голову

– А ведь мы можем помочь друг другу, просто Уильям. Я считаю, что мой жизненный путь уже пройден и более ничего нового я для себя не увижу. Однако умирать здесь и отдавать кровь этому подлецу у меня желания нет.

Гиффард немного подумал, почесал обугленный подбородок и, наконец, обхватив единственной целой рукой балку, стал вытаскивать ее из себя. Балка долго не поддавалась, но все-таки вампиру удалось извлечь дерево из тела. Он приподнялся на руке и подполз к умирающему Уильяму, волоча за собой ошметки тела.

Вампир навис над лежащим мужчиной, его лицо исказилось, черты обострились, зрачки стали черными и расширились, а клыки во рту удлинились. Бесцеремонно и в спешке он вцепился в горло Уиллу. Тот вскрикнул и попытался оттолкнуть ослабшими руками Гиффарда, но вампир даже не почувствовал его толчков.

– Оо, какой интересный молодой человек, – Гиффард оторвался от шеи мужчины, по его подбородку текла кровь и капала на лицо и грудь Уильяму. – Ну что ж, это будет любопытно.

Вампир расхохотался сам себе и облизнул губы. В сгущающемся тумане Гиффард, лежа около тела рыбака, решался на что-то, и улыбка вампира становилась то хитрой, то едва грустной. Его синие и проницательные глаза, опутанные мелкой сетью морщин, блуждали по бледному и больному лицу рыбака, ощупывали его и изучали. Вырвал его из дум предсмертный хрип, доносящийся из груди Уильяма – тот задыхался от крови, что скопилась в его легких, и, в конце концов, прикрыл устало веки, теряя связь с этим миром.

– Слушай меня внимательно, Уильям. – прошептал Гиффард, стараясь привести в чувство рыбака. – Иди на восток, через Большие варды, в сторону соседнего графства. Тебе нужно попасть в Брасо-Дэнто – это полторы недели пути пешком, тропа очень хорошая, не заблудишься. Однако на саму тропу не выходи – иди лесом. Через несколько дней здесь появятся отряды Райгара, они будут искать тебя. И если найдут, ты умрешь – Райгар выпьет тебя досуха. Отыщи в Солраге город Брасо-Дэнто, а там иди к графу Филиппу фон де Тастемара и передай ему, что я прошу прощения, что не могу сдержать данное ему обещание тем способом, которым договаривались, и признаю тебя своим законным наследником, фон де Аверином.

Гиффард расчистил камни, придавившие Уильяма, вытащил деревянный брус, проткнувший его бок, и подтянулся к мужчине. Ногти вампира удлинились, он взмахнул рукой и перерезал себе глотку.

– Теперь пей. Это будет моим даром тебе.

Гиффард разжал челюсти слабо отбивающегося мужчины, у которого уже не было сил, и стал что-то шептать. Кровь из горла вампира, словно живое существо, тягучая и густая, потекла прямо в рот Уильяму. То, что не попадало в рот, стекало по шее к прокусанной ране и втягивалось туда.

Уильям чувствовал, что задыхается. Он не мог дышать, захлебывался кровью, пытался оттолкнуть вампира. До него доносились еще слова Гиффарда, которые тот говорил, но Уильям не понимал слов, не слышал их. В конце концов кровавая пелена застлала его глаза, он почувствовал, что проваливается в темноту, и потерял сознание.

Уилл очнулся, когда солнце уже встало и дело шло к полудню. Он словно проснулся от страшного кошмара, вскрикнул и резко сел. В боку заболело, рыбак охнул и схватился за рану, которая закровоточила.

Оглядевшись, мужчина побледнел. Рядом с ним лежал Гиффард, совсем уже не похожий на человека, даже отдаленно. Он был мертв, кожа натянулась на черепе, как старый пергамент, а клыки были оголены. Вампир был иссушен и похож на столетнего мертвеца.

Уильям потрогал свое лицо, ни намека на кровь и то, что он запомнил последним, однако очень болела шея и парень нащупал следы от укуса.

Мужчина поднялся на ноги и мир вокруг него завращался с дикой скоростью. Пытаясь держать равновесие, он сделал пару шагов, пошатываясь. Тело горело, каждый шаг отдавал острой болью в бок и ногу. Но он мог идти! Похоже, что сама смерть отпустила его из своих объятий и Граго решил не забирать душу молодого мужчины, а повременил с этим.

Туман стал только гуще, и Уильям побрел по тропе в сторону Вардов в полной тишине. Голова шла кругом, тело не слушалось, а кровь начала еще сильнее хлестать из ран. Посреди ватных хлопьев тумана он шел, словно во сне. Не понимая, что происходит, где он и что случилось. Все перемешалось в голове и перед глазами была неясная пелена прошлого, настоящего и будущего.

У Уилла двоилось в глазах, он споткнулся и упал. С трудом оглядевшись по сторонам, понял, что сбился с пути, который знал, как свои пять пальцев. В таком тумане было очень опасно передвигаться по горам – неверный шаг в пустоту, где казалось была земля, грозил падением в бездну.

Поднявшись на ноги, мужчина еле-еле снова сделал пару шагов, ему показалось, что он дошел до какой-то пещеры, затем опять упал, ударился головой и погрузился в долгожданное забытье.

– Уильям, очнись, пожалуйста, – знакомый голос звучал все ближе и ближе, пока Уильям не открыл глаза. Он увидел лицо Линайи.

– Я умер? – прошептал мужчина. – И ты умерла?

– Нет нет, что ты, – Линайя нависала над ним, с беспокойством разглядывала Уильяма, ее косы лежали у него на груди, а глаза были красными и опухшими от слез. – Я так рада, что ты жив… – Девушка поцеловала Уилла в лоб и всхлипнула. –  Я потеряла Элиота в ночи, а потом меня заметил вурдалак. Я бежала и тварь вроде перестала гнаться за мной. Спряталась здесь, боялась выйти. Уже хотела пойти в Варды, а тут слышу, шаги. Испугалась. А это был ты… Ты шел как в бреду, а потом упал около пещеры.

– Сколько времени прошло?

– Несколько часов. Уильям, скоро стемнеет, я так боюсь тут оставаться, нам нужно с тобой дойти до Вардов до темноты. Тебя лихорадит, тебе нужна помощь.

Девушка помогла мужчине подняться. Уильяма шатало, его словно разрывало изнутри, болело все тело, идти было очень тяжело. Он словно волочил какое-то чужое, не свое, тело по ковру опавшей прошлогодней хвои и усилием воли заставил эти ноги идти, а голову держаться прямо.

– Погоди… Мне нельзя к людям, Лина. – прошептал, что-то вспомнив, мужчина.

– Почему?

– Это сказал Готфрид… Гоффирд… Гиффард, кажется, его звали, аристократ в красном платье. Он что-то сделал со мной, я должен был умереть, но он спас меня, – Уильям непонимающе дотронулся до следов укуса.

– Я не понимаю, о чем ты, Уилл… У тебя жар и похоже начинается горячка, ты бредишь. Давай попросим бабушку Удду помочь.

Линайя была права. В таком состоянии он далеко не уйдет. Линайя взяла мужчину под руку и они медленно побрели в сторону Вардов. А Уилл шел, шатаясь, временами проваливался в бессознательное состояние, тогда девушка его тормошила и заставляла двигаться дальше. Подобно призраку, тускло и невзрачно мужчина взирал на туманный сосновый лес Офурта. Он не узнавал этих мест, а в голове все спуталось.

Наконец, показались Большие Варды. Темнело. Линайя поначалу хотела пойти через город, но Уильям, пребывая в состоянии лихорадки, неистово замахал руками, помотал головой и, вздохнув, девушка повела его через лес и сад к дому Удды. Придерживая качающегося Уильяма, Линайя постучала в дверь.

– Да да, кто там? – послышался голос старухи.

– Бабушка Удда, это я, Линайя. Откройте, пожалуйста, нужна Ваша помощь!

Провисшая дверь со скрипом отворилась. Удда в ночной дырявой рубахе, видавшей лучшие годы, стояла на пороге.

– Лина, что случилось? С тобой все в порядке? На Вардцы напали же прошлой ночью, но почему Вы только сейчас пришли? – Удда посмотрела на бледного как смерть Уильяма. – Мальчик мой, что с тобой?

– Не знаю, – отстраненно прошептал Уильям. Он усилием воли не давал себе упасть в обморок.

– Заходите, живо! Что-то ты очень плох, сынок. – бабушка помогла Линайе завести мужчину в дом.

Уильям сделал последнее усилие, перешел порог и опять погрузился в темноту, рухнув к ногам старой травницы.

– Бедняга, совсем без сил. Девочка моя, помоги дотащить его до лежанки, – женщины схватили мужчину и донесли его до спального места. – О, Ямес, да он совсем горячий. Нужно раздеть его.

Линайя, багровая от смущения, помогла бабушке Удде снять с Уильяма вещи, а точнее то, что от них осталось – одежда уже была непригодна, изорвана и висела на мужчине лохмотьями.

– Бабушка Удда, может нужно воды принести ну или трав нарвать, или еще чего? – Линайя беспокойно ходила по комнате, то разглядывая с интересом голого мужчину, то со стыдом отворачиваясь и краснея.

– Ах, девочка моя, ты же с мужчинами еще не была…  – тихо прошептала старуха. Она укрыла парня по пояс льняником, чтобы не смущать девушку. – Я сама могу омыть его, ты принеси мне таз с водой, наполнить его можешь у ручья за моим домом. Потом скажу тебе, что еще нужно сделать.

Девушка кивнула и, схватив таз с черпаком, исчезла за порогом. Травница подбросила дров в очаг. Потом взяла огромный льняник и закрепила его на веревке, которая пересекала маленькую лачугу от стены к стене и делила пополам. Так Удда обычно уменьшала отапливаемую площадь и быстрее нагревала половину дома с очагом. А еще льняник, дырявый и десятки раз залатанный, но очень плотный и непроницаемый для света, давал нужную темноту и скрывал лежанку от любопытных глаз входящих гостей.

Линайя вернулась с полным тазом воды, обошла льняник и поставила таз на табурет.

– Что еще сделать, бабушка Удда?

– Вон пойди на другую половину дома, к столу, и найди следующие травы: Поперчник, Ясный глаз и Златовик. Их нужно соединить в пропорции один к двумя и к одному, то есть один пучок Поперчника, два Ясного глаза и один Златовика. Потом возьми со стола горшок, разогрей над очагом воду и как закипит, меня позови. А я пока обмою Уильяма, а то грязный, как черт – ничего не понятно.

Девушка послушно покинула наспех сделанную с помощью льняника комнатку с лежанкой и подошла к столу. Удда же убрала с тела молодого мужчины одеяло и начала обмывать его. Уильяма лихорадило, глаза беспокойно двигались под веками, тело дрожало и горело, периодически рыбак вздрагивал и судорожно сглатывал слюну. Голова Уилла лежала на боку и черные волосы закрывали шею. Удда смыла грязь, обтерла сухими тряпками и начала осматривать.

Да, дыра на боку была отвратительной, старуха очистила ее от остатков дерева – скорее всего бок проткнуло какой-то балкой. На бедре зияла рваная рана, явно от зубов вурдалака – тогда Удда достала нож, засунула его в огонь, вытащила и прижгла рану. Прошло уже много времени, но все же.  Мужчина вскрикнул во сне и дернулся, но не очнулся. На предплечье тоже были следы укуса – оттуда тварь вырвала кусок мяса. Травница тоже обработала и эту рану. В остальном на теле осталось много ссадин, порезов и ожогов.

– Бабушка Удда, нагрелось! – позвала Линайя.

– Хорошо. Перенеси горшок на стол и закинь туда травы да жди…

Старуха продолжала осматривать тело, взяла из угла мазь из спокушки, ясноглаза и перетертых мацурок и обработала все раны, крупные и мелкие.

Почему же его так лихорадит, не могла понять Удда. Неужели он подхватил заражение, но для этого прошло слишком мало времени. А раны, они были, конечно, ужасны, но не до состояния же лихорадки. Да и лихорадка была очень странной… Что-то здесь не так… Удда внимательно осмотрела мужчину. Наконец, она отодвинула пряди волос с шеи и охнула.

– Ай-яй-яй. Что же это такое, – травница увидела на шее, чуть ниже уха два воспаленных следа от укуса. Это были точно не вурдалаки, потому что вурдалаки рвут на куски, а не пьют кровь, и они не оставляют таких аккуратных следов. – Линайя, девочка моя… А ну-ка расскажи мне все от начала до конца, где ты встретилась с Уильямом и что он тебе говорил.

Девушка поведала о том, как нашла Уильяма, то есть он нашел ее у пещеры. Она, путаясь в словах, пыталась вспомнить все то, что рассказывал ей лихорадящий Уилл, который, пока они шли к Вардам, мог посреди истории рухнуть в обморок. Наконец, она постаралась как можно подробнее описать странного незнакомца со слов мужчины.

– Аристократ? – переспросила травница. Она накинула льняник на тело Уилла и позвала Линайю. – Я тебе хочу кое-что показать, иди сюда.

Девушка подошла к бабушке Удде и та указала на следы укуса. Но Линайя лишь непонимающе похлопала своими голубыми глазами и дернула плечами – для нее эта была просто странная рана, не более.

– Тот аристократ судя по всему был вампиром, девочка моя, и он укусил твоего Уильяма.

– Но… И что теперь с ним будет? Он как те вурдалаки станет? – вздрогнула девушка.

– Нет-нет. Вурдалаки – это звери… А вот тот аристократ – он вампир был. Это разные существа. Видела я этих вампиров как-то. Помнится, с полвека назад, когда я была молоденькой, вот как ты, годков двадцать мне было, работала я на постоялом дворе.  – Удда закатила глаза, вспоминая. – Заселились тогда какие-то судари, иноземцы, и я обслуживала их, приносила чистое постельное белье и чистила вещи за дополнительные пару даренов. И вот они пробыли на постоялом дворе три ночи, ничего не ели, не пили. Другие-то не замечали этого, а я ж их обслуживала, поэтому эта странность очень бросилась в глаза мне. Тогда был день Аарда, люди веселились и смеялись, много выпивших было, даже девчат. И вот один из этих иноземцев увлек одну девку легкого поведения, Мареллу, наверх, в комнату, где они все вместе жили вчетвером. А я, не зная этого, пошла им отнести чистое белье. Поднимаюсь тихонько по ступеням, они тогда взяли комнату под крышей, самую дальнюю из всех, открываю дверь, память девичья была, постучать забыла.

– И что же там было? – испуганно спросила Линайя.

– А там четверо здоровых мужчин, полураздетых, видимо девку то они того, оприходовали перед этим. Так вот, они вчетвером облепили ее, голую, со всех сторон, как рыба облепляет прикормку и сосали из нее кровь. Один к шее пристал, второй к одной руке, третий к другой, а четвертый задрал ее ногу и у самого бедра вцепился клыками. И выглядели они, девочка моя, как обычные мужики, разве что одеты побогаче наших, да с других краев видать. И та девка то уже со стеклянными глазами была, мертвая. А эти кровососы тянули из нее последние соки, кровь стекала по подбородкам. Я как вскрикну, мозгов хватило сразу же убежать, а то гляди б, присоединилась к той барышне и стала едой.

Позвала я хозяина постоялого двора, поднялись мы с мужиками, вооруженными чем попало, открыли дверь, а те четверо как ни в чем не бывало сидят и в карты играют. Подле них кувшин с вином, все четверо одеты. А девки нет… Хозяин, твой дедушка, всыпал мне тогда по первое число, извинялся перед гостями, те платили хорошо. Да вот как только уехали эти господа, так горожане и нашли мертвую девку в речке за городом.

Линайя перепуганными глазами лани посмотрела на лежавшего под льняником мужчину, сглотнула слюну и прижала руки к груди.

– Бабушка. Что же нам делать?

– Не знаю, девочка моя, не знаю. Хороший он, твой жених, жалко парня.

– Откуда Вы знаете, что он мой жених? – удивилась девушка.

– Да я ж не не до конца слепая, детка… Видела я, как ты на праздник Аарда венок ему на голову клала в саду, окно-то мое единственное выходит в ту сторону, а в нем щели с палец. – Удда грустно глянула на Уилла. Хорошая бы пара получилась с этих двоих и детки б вышли красивые, да видно не судьба. – В общем, думается мне, что лихорадит твоего милого не от ран, а от того, что все меньше в нем человека и больше того существа.

Травница подняла верхнюю губу Уильяма, но там были обычные зубы.

– Подождем пока, посмотрим. Надеюсь, что я ошибаюсь.

– А как быть с его матушкой? Ей же нужно сказать, что сын ее жив.

– Упаси нас Ямес, ты что такое говоришь, – воскликнула старуха и замотыляла руками в воздухе. – Даже не заикайся о том, что Уилл жив.

– Но почему, бабушка Удда? – искренне не понимала девушка и продолжала наивно хлопать глазами.

– Потому что узнает матушка, узнает и весь город. А узнают люди, что они сделают с твоим любимым, а?

– Что они сделают? – эхом отозвалась девушка и втянула голову в плечи.

– Отрубят голову, насадят на вилы, сожгут, разорвут… Много чего могут сделать, доченька. Когда люди испуганы, то они превращаются в зверей.

– Но Уилл же вырос здесь, его все знают!

– Тем более зарубят! Причем ближайшие соседи будут рубить более остервенело и злобно! Готова поспорить, что Малик первее всех подкинет дровишек на его костер. – развела руками старуха. – Почти светает, твои родители места себе не находят, Линайя. Иди к ним, успокой, отоспись и возвращайся уже завтра, я пока твоего милого постерегу, напою отварами, которые как раз приготовились, да поглядим, что там с ним будет. Может и ошибаюсь я, старая карга. Но про Уильяма ни слова!!

– Хорошо, бабушка Удда.

Линайя прошла тихую улицу, на удивление спокойную для раннего утра, вывернула на площадь, перешла ее и подошла к дому родителей. Ее встретила рыдающая мать.

– Доченька, ты жива. Боже, спасибо тебе, Ямес, что уберег моих детей. Где же ты была, Лина? – женщина обнимала дочь, рыдая. Сзади стояли отец и братья, у многих глаза были опухшие от слез.

– Матушка, я потеряла Элиота в темноте, а потом убежала и спряталась в пещере, очень долго боялась выйти. – Все тяготы той ночи вновь опустились на плечи девушке, она опять пережила тот ужас и расплакалась, уткнувшись носом в черное траурное платье матери.

Отец, крепкий и статный мужчина с пышной черной бородой, в весьма дорогом костюме, подошел к дочке и обнял ее.

– Элиот тоже вернулся домой, прошлым вечером. Он был слаб и голоден, сейчас спит. Ямас защитил Вас обоих. – басом смиренно произнес хозяин постоялого двора и воздел глаза к небу.

– И забрал очень многих, – всхлипнула мать Лины. – Помнишь Уильяма, доченька? Тот красивый и чудаковатый мальчик, с которым ты раньше играла в детстве? Говорят, что он погиб под завалами дома, спасая мать. Бедная Нанетта рыдает днями и ночами. Спасибо, хоть Вождь выделил им лачугу для проживания, а то чтоб они на улице делали.

Линайя провела весь день в доме у родителей, не находя себе место, ходила из угла в угол да вспоминала следы укуса. Так и не смогла она заснуть днем, лишь ближе к вечеру ее разморило и девушка провалилась в забытье. Элиот тоже мирно проспал в кровати почти сутки. На голове у него красовалась здоровая шишка, ноги были расцарапаны до крови – скорее всего он бежал по лесу без оглядки.

Линайя принадлежала к очень зажиточной семье. Их трехэтажный дом смотрел прямо на площадь, он стоял вплотную к постоялому двору и под небольшим углом к нему, да так, что Линайя, открыв окно из своей комнаты на последнем этаже, могла увидеть, что творится в некоторых комнатах постоялого двора, если там тоже были распахнуты ставни. В доме было несколько комнат и Линайя жила в отдельной спальне, а в других пяти жили ее пять братьев.

Целый день к ним приходили гости, которые поздравляли родителей с тем, что их дети вернулись целыми и невредимыми, и сочувствовали по поводу утраты тетушки Маргари, сестры матери Линайи. Ее загрызли прямо в кровати, когда бедную женщину мучила лихорадка.

Девушка встала с рассветом, собралась, тихонько вышла из дома и направилась к травнице. Она постучала в дверь к бабушке Удды, а та, уставшая отворила скрипучую дверь и впустила девушку.

Уильям умиротворенно спал, окуренный успокаивающими травами и спрятанный от всего мира накинутым на веревку льняником. Лихорадка то пропадала, то возвращалась, но похоже, что Удда устала не от борьбы с ней, а от чего-то другого. Ее лицо, изрезанное глубокими морщинами, стало более старым, в уголках глаз появилась великая скорбь, а тело склонилось к земле еще ниже под грузом чего-то ужасного, от чего болело и разрывалось старое сердце.

– Как он? – предчувствуя нехорошее, спросила девушка.

Удда молча взяла Лину за руку, подвела к лежанке и опустилась со скрипом на колени. Старуха приспустила льняник и Линайя увидела практически зажившие раны.

– Но… Но… Ведь день назад тут зияла дыра в боку, – девушка изумленно указала на рубец на теле мужчины.

Травница грустно кивнула, затем также безмолвно подняла верхнюю губу Уильяма, девушка вскрикнула – клыки удлинились.

– Что же делать?

– Что делать, что делать… Твоему милому нужно покинуть этот город, как только очнется. Мне очень тяжело скрывать его присутствие от жителей Вардов. После ночного нападения все приходят ко мне да просят либо травы от укусов, либо от нервов, либо и от того, и от другого. Или умоляют пойти с ними да помочь с лежачим больным, а я не могу. Приходится врать! Я даже не могу покинуть свою халупу ни на минуту, постоянно кто-то пытается войти без стука. А ведь если они его увидят… – старуха закачала головой. – Даже если они не поймут сразу, что с ним сталось, то как он очнется, он же будет голоден, Лина, и при разговоре все увидят эти клычища во рту… Нет, ему нужно уходить!!

– Он сказал, что тот аристократ велел идти в соседнее графство, к его друзьям.

Удда встала и зашагала медленно туда-сюда, поскрипывая коленями, из угла в угол, зачесала свою почти лысую голову. Периодически она испускала тяжелые вздохи.

– Ему нужны дорожные вещи, мало-мальски пригодные для перехода штаны, ботинки да рубаха. И плащ с капюшоном от дождя.

Травница что-то вспомнила, кинулась к мешкам с тряпьем в углу, засунула руку в небольшое пространство между ними и достала старый потрепанный кошель серого цвета.

– На вот, милая, сходи да купи ему вещи для дороги, а то те лохмотья, что были на нем, не годятся – Удда посмотрела на лежащие в углу остатки от того, что называлось одеждой.

– Бабушка, у меня тоже есть сбережения, давайте я лучше на свои куплю.

– Ай, – махнула рукой старуха, – я тебе сказала иди и купи, не смей спорить со старухой. Тебе дарены еще могут понадобиться, а мне уже нет. Иди, и никому ни слова о Уильяме. Возвращайся вечером с вещами, надеюсь он уже очнется к этому моменту.

Девушка взяла кошель и покинула дом. Старуха закрыла изнутри дверь на засов и попыталась прилечь поспать хотя бы на час. Неожиданно в дверь постучали. Удда, вспоминая всех демонов, встала, приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Вождь Кадин стоял на пороге.

– Извините за беспокойство, бабушка Удда. Могу ли я попросить у Вас успокаивающие травы? Некоторые не могут отойти от той ночи, так много людей погибло…

Кадин еще пытался что-то сказал, но Удда подперла табуретом дверь, не давая вождю Вардцов войти, взяла пучок Спокушки и небрежно просунула его в щель. Мужчина непонимающе посмотрел на старуху, взял травы и, поблагодарив, ушел.

Старуха покрутилась по комнате, сон опять ушел. Выпив успокаивающий отвар в старой кружке, Удда вернулась на свой льняник и прикрыла глаза. Снова раздался стук. Раздраженная и обозленная старая женщина быстрым шагом подошла к двери, сняла засов и выглянула. На улице стоял бледный и осунувшийся Малик, под глазами темнели круги, а одежда была все той же, в которой он пришел на ярмарку три дня назад.

– Бабушка Удда, матушке нужны успокаивающие травы, – не здороваясь, пробубнел мужчина.

– Что ж ты пришел сейчас, а не раньше? – возмутилась старуха. – Или долго решался поднять свою трусливую задницу?

Малик побагровел, но сдержался. Он пригладил давно не мытые и очень сальные волосы на голове рукой, сжал челюсти и выжидающе, и даже уставше, посмотрел на травницу. Удда развернулась, уже привычно подперла табуретом дверь и вернулась с пучком спокушки.

– Где Вы сейчас живете? – спросила травница, вернувшись к двери и выглянув наружу.

– По соседству, в доме умершего вдовца, – быстро ответил Малик и протянул нетерпеливо руку, не желая продолжать разговор.

Впрочем, травница тоже не хотела общаться с этим хамом, но все же Удда все еще продолжала стоять, спрятавшись за дверью и травы пока отдавать не собиралась.

– Передай матери, что Уилл возможно оказался в лучшем мире, защищая ее… И пусть Нанетта теперь думает о будущих внуках, – вздохнула старуха и передала пучок Малику, потом резко, не попрощавшись, захлопнула дверь, послышался звук засова.

Старая Удда легла на льняник, положила на ухо себе мешочек с травами и забылась сном, не реагируя на непрекращающиеся стуки в течение пары часов.

Ближе к вечеру снова раздался стук в дверь, один из многих. Удда открыла дверь, собираясь отшить очередного просящего, но увидела Линайю, которая прижимала к груди корзину. Судя по всему, там, помимо вещей, было и еще что-то съедобное, потому что в нос старухе ударил запах сдобы.

– Я все купила, бабушка.

Удда, вздохнув, отворила дверь и впустила девушку, которая вернула ей кошель. Травница потрясла кошелем, вес совсем не изменился, она еще раз вздохнула, уже по поводу упертости девушки.

– Бабушка, я Вам купила в лавке булочки. А то Вы и не ели толком поди, – девушка поставила корзину на стол и достала оттуда несколько булок.