Текст книги "Страстный призыв"

Автор книги: Джейн Харри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Он был американец?

– Да. Тебя это удивляет?

– Немного. – Жанет умолкла, потом добавила: – У тебя совсем нет акцента.

– О, мы – семья космополитов. Моя прабабушка была француженка, а мать – англичанка. Здесь я закончил и школу и университет.

– Теперь понятно, почему твой отец купил дом в Кронберри Корнерс: чтобы было куда вывозить тебя на каникулы.

– Да, это была одна из причин покупки Роз Хауса.

– Однако вы только теперь открыли галерею в Лондоне?! Это довольно странно.

– У моих предков были обширные планы. Но всегда считалось, что дойдет дело и до Лондона. – Он умолк и сказал после паузы: – Жаль, что ты пропустила открытие.

– Наверное, это было впечатляюще! Мне очень понравилась планировка, такое удивительное ощущение безграничного пространства и покоя...

– Это заслуга моей мачехи, – спокойно отозвался Эдвин.

– Мачехи?

Он кивнул.

– Да. Моя мать умерла, когда я был совсем еще маленьким.

– Извини. Мне это тоже знакомо. А ты ее помнишь?

– Да, очень хорошо.

– Тебе повезло. А я вот совсем не помню маму... – Жанет тяжело вздохнула. – Ты ладишь с мачехой?

– Да. Это потрясающая женщина и настоящая леди. И она сделала отца по-настоящему счастливым.

– Наверное, моему тоже нужно было снова жениться, – медленно сказала Жанет. – Ему нелегко одному.

– Одиночество – тяжкая ноша, – спокойно согласился Эдвин.

Жанет залила в кофеварку кипяток и холодно взглянула на него.

– Герберт Остер, – с подчеркнутым высокомерием сказала она, – один из самых преуспевающих бизнесменов в стране! Так что я не совсем понимаю, о чем ты.

– Извини, – как-то очень серьезно сказал Эдвин. – Вероятно, он исключение, если ему даже твоя близость не нужна.

– А вот это не твое дело!

– Из-за чего у вас вышла ссора, Дженни?

– Ты хочешь сказать, что твои агенты не занимаются промышленным шпионажем и потому ты не знаешь причины нашей размолвки?! – язвительно спросила Жанет и тут же прикусила язык.

Ей меньше всего хотелось, чтобы Эдвин или кто-то иной крутился вокруг «Остер холдинга». Ведь достаточно было нескольких неосторожных слов болтушки Николь о ее мнимой болезни, и самый большой секрет Джоанны перестанет быть тайной.

– Я предпочитаю услышать это от тебя, – спокойно ответил он.

– А я предпочитаю не касаться этой темы!

– Поверь, это не праздное любопытство, Дженни. Я хочу помочь тебе. Именно для этого и существуют друзья.

– Какую помощь ты имеешь в виду?

Он пожал плечами.

– Мне кажется, сейчас весь мир отвернулся от тебя...

– И ты, как рыцарь Ланцелот, явился спасти меня? – Жанет дрожащими руками разливала кофе. – О Господи! – воскликнула она, расплескав душистый напиток на блюдце.

– Позволь мне сделать это!

– Ты и так уже достаточно сделал! Послушай, пей свой кофе и уходи!

Наступила тишина, потом Эдвин бесстрастно сказал:

– Да, в самом деле, мне здесь больше делать нечего.

– Видишь, ты сам признаешь это! – Джоанна отхлебнула глоток кофе и поставила чашку на стол. – Спасибо тебе за ужин, все было очень вкусно. А что касается остального – прибереги свое сострадание для других!..

– Это не сострадание, Дженни, – в ровном голосе Эдвина прозвучали стальные нотки. – Я просто хотел быть твоим другом.

– То, что я однажды переспала с тобой, – Жанет вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели пальцы, – вовсе не дает тебе права лезть в мою жизнь!

Эдвин вскинул голову, глаза его блеснули недобрым огнем.

– Ты права, Жанет, – презрительно произнес он привычное ей имя. – Я больше не стану докучать тебе и лезть в твою жизнь.

– Именно это я и хотела услышать.

Они стояли друг против друга, разделенные узким столом. Джоанне достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться его. Господи, как отчаянно ей этого хотелось!

С момента, как он переступил порог комнаты, она жаждала, чтобы он развеял все ее страхи и сомнения, помог забыть одиночество последних недель, успокоил и убаюкал ее в своих жарких объятиях. Эта убогая комната и тесная неудобная кровать мгновенно преобразились бы в лучах любви и радости...

Мне не нужна твоя дружба, мне нужна твоя любовь, безмолвно кричала она, твоя страсть, твоя нежность! Неужели ты этого не видишь? Неужели не можешь понять? И если ты не можешь дать мне этого, то я не хочу ничего! Совсем ничего!

Как странно и страшно, какая ирония судьбы, что в полной мере я осознала это только сейчас, с горечью думала Жанет, когда мы прощаемся навсегда!..

Она невидящими глазами смотрела, как он уходит. Дверь захлопнулась. Джоанна услышала его шаги по лестнице, потом все смолкло. Холодная, липкая, страшная тишина вползла в комнату.

Взгляд Жанет упал на бечевку, кольцом свернувшуюся у ее ног. Она нагнулась, подняла ее и машинально стала крутить в руках, вспоминая слова Эдвина: «Ты права, Жанет».

– Как все ужасно! – воскликнула она и зашлась в рыданиях.

– Мисс Остер, – постучала в дверь соседка, – к телефону!

Жанет неуверенно поднялась. После ухода Эдвина она упала на кровать и безудержно плакала, пока не заснула. После полуночи, проснувшись от холода, разделась, скользнула под одеяло и долго лежала, тупо уставясь в темноту, пока не провалилась в не приносящий облегчения сон, полный тревожных видений...

Должно быть, сейчас уже полдень, подумала она. Странно, ощущение такое, будто я всю ночь не сомкнула глаз. Накинув халат, девушка, спотыкаясь, побрела к телефону и, разрываясь между надеждой и страхом, взяла трубку.

– Я вас слушаю!

– Добрый день, – послышался приятный женский голос. – С вами говорит Ким Алленд из агентства «Ваш успех». Вы вчера заходили к нам насчет временной работы.

– Да-да, – тряхнула головой Жанет, отгоняя мучительный сон, – но проблема в том, что мне необходима работа за пределами Лондона.

– В этом нет ничего сложного, – весело отозвалась Ким, – даже наоборот. У вас есть загранпаспорт?

– Да, – удивленно подтвердила Жанет. – Вы хотите предложить мне работу за границей?

– Есть кое-какие варианты. Не могли бы вы зайти к нам сегодня около трех? Мы все обсудим.

– Спасибо, обязательно приду.

Джоанна положила трубку. Сердце ее неистово колотилось. Вот оно – решение всех проблем, думала она. Чем дальше она будет от Эдвина, тем лучше. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон!

К счастью, в дневное время ванная комната была свободна. Жанет, не торопясь, приняла душ, вымыла голову. Потом отгладила белую шелковую блузку, уложила в замысловатый пучок волосы, достала дымчатые чулки, темно-серые туфли на высоких каблуках, сумочку в тон туфлям. Из зеркала на нее смотрела почти прежняя Жанет – элегантная деловая женщина в жемчужно-сером костюме. На лацкане пиджака поблескивала золотая брошь в виде веточки ландыша – последний подарок отца. Цветы-жемчужинки с сомнением покачивали головками. Все хорошо, все правильно, подбодрила себя Джоанна.

Вскоре она уже сидела в офисе Ким Алленд.

– В своей анкете вы указали, что владеете французским. – Пальцы мисс Алленд проворно перебирали карточки клиентов.

– Это был мой самый любимый предмет еще в школе. Я считала, что язык пригодится мне в будущей работе, поскольку фирма отца имеет широкие международные контакты.

– И вы можете начать работу прямо сейчас?

– Конечно. Хотя я и не ожидала, что вы так быстро найдете подходящий вариант.

– Просто у нас появилась новая клиентка. Она англичанка, но живет на юге Франции, и ей срочно понадобился человек со знанием французского языка, чтобы заменить ее постоянную секретаршу. – Ким внимательно посмотрела на анкету, затем на Жанет. – Кажется, та вынуждена ухаживать за недавно прооперированной матерью.

– И как долго мне придется работать там? – спросила Жанет, едва сдерживая свою радость.

– Полтора-два месяца. Ваши обязанности не будут слишком обременительными. Мадам Вердье ведет переписку мужа-бизнесмена, так что вам придется помогать ей в этом. И еще она пишет книгу, кажется, этнографическую. Один Бог знает, когда выйдет этот труд, – весело подмигнула девушке Ким, – но это уже не наша с вами забота. – Она взяла со стола какую-то записку, прочла ее и снова обратилась к Джоанне.

– Их дом находится недалеко от Канна, там есть теннисный корт и бассейн, так что возьмите с собой все необходимое. Шофер мадам Вердье встретит вас в аэропорту. Обратный билет в Англию также будет оплачен клиенткой.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – с сомнением покачала головой Жанет.

– Может быть, но, поверьте моему опыту, в каждом райском саду есть свои змеи. Кто знает, возможно, мадам Вердье вздорна и капризна, а ее муж станет приставать к вам? Но ведь работа временная, к тому же они готовы платить по высшей ставке!.. Могу я сообщить клиентке, что вы будете в ее распоряжении через три дня?

Я сумею постоять за себя, к тому же заработанных денег хватит, чтобы, вернувшись в Англию, переехать на север, мелькнуло в голове у Жанет.

– Да, – с улыбкой ответила она. – Конечно, можете!

Три дня спустя Жанет, прильнув к иллюминатору, разглядывала Средиземное море. Самолет, закладывая круг, снижался. До посадки в аэропорту Ниццы оставалось менее получаса.

Не будь дурочкой, строго наставляла себя Джоанна, это работа, а не каникулы. В старших классах школы во время каникул она гостила во Франции и Германии в семьях бизнесменов, которые имели контакты с «Остер холдингом», и дружила с их дочерьми – ее сверстницами. Отец сам никогда не интересовался путешествиями, как таковыми, и рассматривал каникулы дочери исключительно в плане укрепления деловых связей. Ее он воспитывал так же. И теперь у Жанет было странное чувство, будто ее выпустили из тюрьмы...

Она собиралась в дорогу очень тщательно, взяв с собой блузки, брюки, юбки, шляпы, пару нарядных платьев и кое-какую спортивную одежду. Коллекция получилась небольшая, но позволяла комбинировать одно с другим. В конце концов, ты секретарша, а не фотомодель, внушала себе Жанет.

Достав из сумочки письмо и указания Ким Алленд, Джоанна помолилась про себя, чтобы мадам Вердье оказалась приятной и умной женщиной, а ее муж не распускал руки, и перечитала предписания. После паспортного контроля и таможенных формальностей ей надлежало обратиться в справочное бюро.

– Слушаю вас, мадемуазель. – Дежурная с сияющей профессиональной улыбкой подняла на нее глаза.

– Меня должен встретить шофер мадам Вердье, – по-французски объяснила Жанет, – он еще не приехал?

– Мадемуазель, – улыбка засияла еще ярче, – месье вас ждет.

Последние слова прозвучали почти благоговейно. Весьма странное почтение к шоферу, мелькнуло в голове у Жанет, когда кто-то взял из ее рук чемодан. Она резко обернулась и замерла.

– Здравствуй, Жанет. – Улыбка Эдвина была холодной и безразличной. – Добро пожаловать во Францию.

Он наклонился и легко скользнул губами по ее щеке.

9

Кровь отхлынула от ее лица. Жанет инстинктивно шагнула назад.

– Что ты здесь делаешь?

– Разве не ясно? Встречаю самолет.

– Но ведь ты же был в Лондоне! – в отчаянии сжала руки Джоанна.

– Я прилетел вчера. В нашей галерее в Ницце возникли проблемы, потребовавшие моего присутствия.

Эдвин повернулся и пошел с ее чемоданом к выходу. Жанет поспешила за ним.

– Остановись, – возмущенно скомандовала она. – Откуда ты знаешь, что я должна была сегодня прилететь? Тебе рассказала мадам Вердье?

– Не совсем, – протянул он.

– Все ясно, – вскинула голову Жанет, грудь ее вздымалась и опускалась, дыхание было прерывистым. – Это ловушка! Здесь нет никакой работы, как нет, вероятно, и никакой мадам Вердье!

Пассажиры, заполнившие аэропорт, удивленно оборачивались, слыша ее громкий возмущенный голос. Взгляды женщин были откровенно оценивающими. В элегантных светлых брюках и голубой шелковой рубашке, открывающей загорелую шею и грудь, Эдвин выглядел сногсшибательно, и это только усиливало ее негодование.

– А вот тут ты ошибаешься. Я знаю мадам Вердье добрых пятнадцать лет. Будет лучше, если мы продолжим нашу дискуссию в машине.

– Нет уж, – бросила Жанет, – никуда я с тобой не поеду!

– Но ты же не можешь здесь оставаться – ты сорвешь работу аэропорта. Мы и так собрали вокруг себя толпу.

– Очень смешно! – сердито сказала она и решительно протянула руку к своему чемодану. – Вот что, мистер Кристи... Беллоуз или как вас там еще, я забираю свои вещи и возвращаюсь в Англию.

– Боюсь, что на ближайшие рейсы билетов уже нет.

– Я подожду.

– И где ты собираешься жить все это время? – вежливо поинтересовался он.

Жанет заколебалась.

– Есть же здесь отели, пансионы...

– Сейчас разгар сезона. Ницца просто переполнена. И потом, ты представляешь себе, сколько стоит номер в отеле на Лазурном берегу?

– Это мои проблемы, – отрезала девушка.

– Нет, мои. – На лице Эдвина не было и тени улыбки. – Поскольку ты совершенно права – это ловушка, и подстроил ее я.

– Ты не имел права... никакого права!..

– Но у меня не было выбора. Я знал, что ты не приняла бы предложение сопровождать меня на юг Франции.

– Разумеется, нет, – проговорила Жанет. – Я ведь ясно дала понять, что между нами все кончено!

– Да, все кончено. – Темные глаза внимательно изучали ее пылающее лицо. – Сейчас, наверное, не время и не место обсуждать это, но я хочу, чтобы ты знала, что я глубоко сожалею о той ночи! Лучше бы ее не было!.. А вызвал я тебя сюда вовсе не для ее повторения, как ты, по-видимому, думаешь...

– Откуда тебе знать, что я думаю? – Жанет вскинула подбородок. – Хорошо. Тогда скажи, зачем я здесь? Для поправки здоровья?

– Отчасти, – спокойно согласился Эдвин. – Я же говорил: тебя нужно баловать! Кроме того, тебе нужна работа. Здесь ты сразу сможешь убить двух зайцев.

– Ты хочешь сказать, что я действительно буду работать у мадам Вердье?

Голова у нее шла кругом. Жанет постоянно возвращалась к фразе Эдвина о том, что он сожалеет о той ночи. Она так хотела услышать эти слова, и в то же время они так ранили ее, что она была готова кричать от боли.

– Нет. Это экономка, а ее муж – шофер, который в данный момент ждет нас. – Улыбка Эдвина была обезоруживающей. – Видишь, как чисты мои помыслы? Я даже позаботился о пожилой компаньонке для тебя.

– Пожалуйста, не жди благодарности и не думай, что я приму твое предложение! Я не нуждаюсь в благотворительности. – Она снова протянула руку. – Отдашь ты мне чемодан или нет?

– Раньше завтрашнего вечера ты не улетишь. Не могу же я бросить тебя здесь на произвол судьбы. Этот грех будет тяжелым камнем лежать на моей совести всю оставшуюся жизнь, – снова, едва сдерживая улыбку, сказал Эдвин.

– Однако твоя совесть позволила тебе заманить меня сюда под благовидным предлогом? – все еще не унималась Жанет.

– Но работа ведь есть, почему бы не использовать этот шанс? Позволь мне отвезти тебя в «Этуаль» и познакомить с твоей хозяйкой. По крайней мере, на эту ночь у тебя будет крыша над головой. Если ты все же захочешь уехать, обещаю: завтра первым же самолетом отправлю тебя в Англию.

– Хорошо, – неохотно согласилась Джоанна. Честно говоря, ей вовсе не хотелось одной, с тяжелым чемоданом, прочесывать улицы незнакомой Ниццы в поисках дешевого жилья. – Да, еще один вопрос, – снова остановила она Эдвина. – Если мадам Вердье отпадает, с кем я буду работать?

– С моей мачехой, – ответил он и решительно направился к залитой солнцем площади.

В машине работал кондиционер, но даже это не остудило ее щек, пылающих от гнева. Жанет неподвижно сидела рядом с Эдвином, невидящими глазами следя за проносящимся за окном пейзажем. Тем не менее она сознавала, что Поль, водитель, специально выбирает маршрут так, чтобы показать ей все красоты морского побережья от Ниццы до Канна. Даже Эдвин оживился, когда показались знаменитые курорты, но Жанет это не трогало. Ее беспокоила только его близость в замкнутом пространстве машины. Влипла, как муха в кусок янтаря, сердито подумала она, не уставая удивляться собственной наивности. Как можно было поверить, что подобная работа может, что называется, упасть с неба? Но она ведь так надеялась на удачу, так хотела изменить свою жизнь!.. Следовало бы помнить, что от Эдвина так просто не отделаешься, выговаривала она себе, не понимая, почему все же едет с ним бог знает куда.

Канн – с роскошными, покачивающимися на волнах яхтами и фешенебельными отелями и ресторанами – остался в стороне. Машина преодолевала теперь бесконечные холмы. Казалось, поездка длится невероятно долго. Наверное, это ощущение тоже было вызвано близостью Эдвина. Его сильные стройные ноги почти касались ее бедра, закатанные рукава рубашки открывали загорелые, красивые руки. Ноздри Жанет трепетали от знакомого, принадлежащего ему одному запаха. На его теле нет ни дюйма, не известного моим рукам и губам, с горечью думала она, а сейчас мы сидим здесь как чужие. Молчание становилось невыносимым.

– Откуда ты узнал, что я обращалась в «Ваш успех»? – спросила она.

– Это так логично, – спокойно ответил Эдвин. – Агентство находится рядом с твоим домом.

– Когда я вернусь в Лондон, то обязательно скажу Ким Алленд пару ласковых слов!

– Тебе не в чем винить ее. Она лишь выполняла свою работу.

– А если бы я не знала французского, или у меня был просрочен паспорт?

– Я бы придумал что-нибудь еще, – пожал плечами Эдвин.

– Не сомневаюсь, – пробормотала она, разглядывая несуществующие царапины на своем безупречном маникюре, – только не могу понять: зачем?

Он немного помолчал.

– Наверное, из чувства ответственности...

– За то, что случилось? – В ее тоне прозвучала насмешка. – Мы оба достаточно взрослые, Эд. Думаю, я не первая девушка, с которой у тебя была мимолетная связь?!

– Вообще-то это не слишком характерно для меня.

– Так мне, оказывается, повезло?

– Нет. Хотя, полагаю, то, что ты пережила, для тебя все равно – прогресс.

Джоанна в душе согласилась с ним, но продолжала иронизировать.

– Тогда я просто удивлена, почему ты не оставил меня наедине с этим прогрессом.

– Временами я и сам этому удивляюсь, – мрачно заметил он.

– Не мучайся, – улыбнулась Жанет. – Завтра ты сбросишь тяжкий груз со своей души!

– Может быть.

– Нет, – твердо сказала она, – определенно! Твоя мачеха, быть может, самая очаровательная женщина на свете, но я все равно уеду. Занимайтесь своими галереями, мистер Беллоуз, и оставьте меня в покое! Если бы я хотела, чтобы мной манипулировали, то осталась бы в «Остер холдинге».

– У тебя был выбор?

– Он есть у каждого!

– Не всегда, – покачал головой Эдвин. – Судя по тому, что я слышал о твоем отце...

– Теперь ты узнал больше.

Жанет отвернулась и стала глядеть в окно. Вид фантастический, подумала она. В поразительной синеве неба легкими перышками белели редкие облачка. Холмы казались нагромождением белесых камней, отбрасывающих пурпурные тени. На их склонах только черно-лиловые кипарисы возвышались над выжженной травой. Какой контраст с буйной зеленью и праздной суетой побережья! Какая дикая красота! Такая далекая от привычного мира, завораживающая, влекущая к себе... Девушка вздрогнула.

– Тебе холодно? Выключить кондиционер?

– Нет, – поспешно ответила она. – Еще далеко?

– Пару километров.

– Ты сказал, что дом называется «Этуаль» – «Звезды». Довольно странное название.

Эдвин загадочно улыбнулся.

– Когда ты проведешь там ночь, оно перестанет казаться странным. Если нет туч на небе, звезды там кажутся огромными и совсем близкими.

Как в Кронберри Корнерс, подумала Жанет, борясь с вновь охватившей ее дрожью.

– Сомневаюсь, что пробуду там достаточно долго, чтобы заметить это.

Дорога пошла под уклон, под колесами зашуршал гравий, и вскоре Жанет увидела кованые чугунные ворота. Машина въехала во двор, и они захлопнулись, словно отрезая путь назад.

Стройные кипарисы, как молчаливые стражи, стояли по обе стороны аллеи, ведущей к дому, который представлял собой весьма странную двухэтажную постройку с красной черепичной крышей и закрытыми зелеными ставнями окон. Его довольно внушительные размеры не подавляли, а в кажущейся хаотичности архитектуры была какая-то скрытая гармония.

Автомобиль замер у входа. Джоанна повернулась к Эдвину, чтобы поделиться впечатлениями, и увидела, что он едва сдерживает радостную улыбку.

В проеме дверей появилась женщина в темном платье с белым воротничком и остановилась, явно поджидая их.

– Мадам Вердье, – спокойно ответил Эдвин на вопросительный взгляд Жанет. – Я же говорил, что она существует.

Он подал девушке руку, и они пошли вверх по ступеням. Экономка приветствовала их вежливой дежурной улыбкой, но в ее темных глазах горело плохо скрываемое любопытство. Она с трудом отвела взгляд от девушки.

– Мадам у себя? – отрывисто спросил Эдвин.

– Да. – На полном лице мадам Вердье отразилось беспокойство.

После жаркого полуденного солнца утопающий в полумраке холл казался прохладным.

Оглядываясь по сторонам, Жанет вдруг почти физически ощутила, в каком напряжении застыли ее спутники. Они смотрели на светлую, с розоватыми прожилками мраморную лестницу, возвышающуюся над холлом.

На верхней площадке кто-то стоял. Женщина, разглядела Жанет. С пепельными волосами, в синей блузке и белой юбке. В полутьме ее лицо казалось светлым пятном, только огромные глаза вспыхивали голубовато-серым огнем.

Как странно, крутилась навязчивая мысль, какая знакомая незнакомка... знакомая... как на портрете в кабинете отца! Жанет окаменела.

– Кто... кто это? – едва выговорила она, не узнавая собственного голоса, и вцепилась в руку Эдвина.

– Думаю, ты знаешь.

Его рука мягко обвила ее за талию и подтолкнула вперед.

– Нет! – выкрикнула Джоанна, пытаясь освободиться.

Ей хотелось вырваться из полумрака этого дома, где вдруг ожили странные призраки, и бежать к солнцу, к привычной жизни.

– Все хорошо, – мягко и нежно заговорил Эдвин, – клянусь тебе, все будет хорошо. – Он поднял глаза на стоящую на лестнице женщину. – Джейн, родная, вот она, я привез ее!..

Женщина протянула к ним дрожащие руки.

– Дженни, девочка моя... любимая. – Голос ее прервался, по щекам покатились слезы.

– Что за жестокие игры?! – выкрикнула Жанет в лицо Эдвину. – Как ты смеешь утверждать, что это моя мать?! Она умерла! Умерла, когда я была ребенком!.. Кто эта женщина? Что здесь происходит?

Ее тело сотрясалось от сдерживаемых рыданий. Эдвин положил руку ей на плечо и заглянул в глаза.

– Послушай меня. – Его голос звучал по-прежнему нежно, но твердо. – Твоя мама не умерла. Эту историю выдумал твой отец, чтобы скрыть от тебя, что она оставила его. Теша свое проклятое самолюбие, он распустил слух, что его жена погибла, только чтобы не признать, что она счастлива с другим. Но она никогда не была вполне счастлива, Дженни... без тебя! – добавил он. – Все эти годы она молила Бога о встрече с тобой.

– Нет, это неправда! – Голос Жанет прервался. – Так не бывает!

– Он так хотел, чтобы я умерла, – сказала Джейн с глубоким вздохом, – что, вероятно, со временем сам уверовал в это.

– Но ведь я тоже в это верила! – с болью воскликнула Джоанна. – Как вы могли допустить такое?

– Я боялась. – В голосе женщины звучала глубокая печаль.

– Симона, приготовь, пожалуйста, чай и накрой в салоне, – повернулся Эдвин к экономке, чье серьезное лицо как бы подчеркивало значительность момента.

– Можешь меня обвинять, ненавидеть, но, заклинаю, выслушай! – со страстной мольбой в голосе произнесла Джейн.

Воцарилась долгая тревожная тишина. Мозг Джоанны отказывался понимать происходящее. Болезненные воспоминания, одно за другим, проносились перед ее мысленным взором в фантастическом хороводе. Ей хотелось забыть все, сбросить с себя это наваждение, вновь стать той целеустремленной, преуспевающей деловой женщиной, которой она была всего пару месяцев назад... До той безрассудной ночи, которая перевернула всю ее жизнь. Но она знала, что это невозможно. Прежней Жанет больше не существует. И, как это ни больно, нужно выслушать рассказ матери. Иначе неизвестность будет мучить ее до конца жизни, как незаживающая рана.

Жанет спокойно отвела руку Эдвина.

– Хорошо, – согласилась она. – Я слушаю.

– Мне не следовало выходить за него замуж. – Глаза Джейн Беллоуз, словно замутненные вновь ожившими страданиями, смотрели поверх головы дочери. – Даже не знаю, любила ли я его. Моя мать, конечно, горой стояла за этот брак, потому что отец рано оставил нас, а Герберт был богат. – Она немного помолчала. – Но был человек, которого я любила. Его звали Шон, он только-только начинал свой бизнес: нам не на что было даже устроить помолвку, но я надеялась зарабатывать живописью...

– И что же случилось дальше? – спросила Жанет, незаметно оглядываясь по сторонам.

Салон оказался просторной комнатой с высоким потолком. Большие – в пол – распахнутые окна смотрели в парк. От налетевшего ветерка под потолком тонко позванивали хрусталинки люстры, похожей на сказочную птицу.

Джоанна сидела на уютном угловом диване с подушками, вышивка на которых напоминала изысканные букеты старых голландских живописцев. Эдвин устроился с ней рядом, Джейн – напротив, в старинном резном кресле с высокой спинкой, не отрывая рук от подлокотников, словно нуждалась в опоре.

– Компания Шона разорилась. Моя мать заявила, что иного она и не ожидала. Потом у Шона случился нервный срыв. Я часто навещала его в госпитале, но он почти никого не узнавал. А на меня постоянно давили мать и Герберт. – Она покачала головой. – Это меня не извиняет, но ты себе представить не можешь, что это такое!..

– Почему же, – спокойно отозвалась Жанет, – могу. Мне это очень знакомо...

Она взяла с разделяющего их низкого столика чашку и поднесла к губам, надеясь, что горячий крепкий чай, как всегда, успокоит ее.

– Я оказалась замужем, толком не понимая, как это случилось. В конце концов, сдаться всегда легче, чем бороться. Медовый месяц мы провели на Сейшельских островах. А по дороге домой Герберт, словно подводя печальный, но окончательный итог, сообщил мне, что Шон умер, покончил с собой. – Она решительно взглянула на дочь. – Тогда-то я и узнала, что именно мой муж и был причиной банкротства компании Шона. Герберт использовал все свои связи, чтобы погубить его. Я поняла, как далеко может зайти мой «благородный» муж, чтобы добиться желаемого. – Джейн передернула плечами. – Мне следовало сразу оставить его, но в глубине души я надеялась, что этот человек не окончательно аморален... Мы вернулись домой, и я стала учиться быть миссис Остер. Абсолютно все в нашей жизни подчинялось единственной цели – успеху и процветанию «Остер холдинга». Его владелец самовлюбленно демонстрировал своим компаньонам редкий трофей – красивую, талантливую молодую жену. Но я к тому времени уже не рисовала. Герберта возмущало, что живопись отнимает время, которое должно было быть предназначено ему одному. В приватных беседах он насмешливо называл мои работы «мазня Джейн». На публике же относился к ним снисходительно, как к детским забавам, не желая понимать, что я вкладывала в работу всю душу. – Джейн отхлебнула глоток чая, так судорожно сжимая в руке изящную чашку, что, казалось, хрупкий фарфор вот-вот треснет. – Понемногу до меня стало доходить, что Герберт стремился изменить меня целиком и полностью: он хотел вытравить все, что составляло мою сущность как человека и женщины. Он не нуждался в том, чтобы рядом с ним была личность. Ему нужна была просто красивая рама для собственного «парадного портрета».

– Тогда-то вы и нарисовали тот автопортрет? – спросила Жанет.

Джейн неловко поставила чашку на блюдце, и серебряная ложечка печально зазвенела о фарфор.

– Это был крик о помощи, но Герберт его не услышал. Незадолго до этого я поняла, что беременна. Он пришел в ярость. Мы собирались в длительное путешествие на восток, но доктора сказали, что мне это противопоказано. Герберт без конца твердил, что я создаю сплошные неудобства, что со мной одна морока, что я глупа и эгоистична...

Жанет искоса взглянула на Эдвина. Он сидел, прикрыв глаза, на скулах ходили желваки, лежащие на коленях руки были сжаты в кулаки. Он явно переживал трагедию мачехи как свою собственную. Должно быть, Джейн – редкая женщина, если чужой ребенок полюбил ее, как родную мать!..

– Потом он переменил тактику, говорил, что доктора серьезно обеспокоены состоянием моего здоровья, физического и морального, что сейчас неподходящее время заводить потомство, что следует отложить это до лучших времен.

– Господи, – в ужасе прошептала Жанет, зажимая рот рукой. – Боже мой!

Джейн, опустив голову, вертела в руках чайную ложечку.

– Наверное, я действительно была дурочкой и не сразу сообразила, к чему он клонит, но, когда поняла, пришла в ужас. Я дождалась, когда Герберт уедет из Лондона, и перебралась к своей старой няне, написав ему, что хочу сменить обстановку и уехать за город – подышать свежим воздухом, и приеду, когда он вернется из путешествия.

– Почему вы тогда не расстались с ним? – спросила Жанет.

Девушку снова затрясло как в лихорадке. Большая теплая ладонь Эдвина легла на ее дрожащую руку.

– Я собиралась просить его о разводе, – вздохнула Джейн. – Но Герберт вернулся совершенно другим человеком! Он был полон радужных планов, устроил в доме детскую комнату, завалил ее игрушками... Когда ты родилась, он, казалось, был просто на верху блаженства. Я даже подумала было, что у нас появился шанс. Но как только мы с тобой приехали домой, все изменилось. Я просила, чтобы рядом со мной была моя старая няня, и Герберт пригласил через одно из агентств патронажную сестру, – губы Джейн искривились, – всю накрахмаленную, педантичную и холодную. Она обращалась ко мне не иначе как «мамаша», и я ее просто возненавидела. Герберт запретил кормить тебя грудью, поскольку это, видите ли, нарушало установленный им распорядок дня и отнимало много времени, а я снова должна была занять место рядом с ним!..

– Почему вы так легко отказались от меня? – хрипло спросила Джоанна.

– Легко? – удивленно отозвалась мать. – Что ты говоришь?! – Она поднялась на ноги. – Ты думаешь, это было легко?

– Не волнуйся! – шагнул к мачехе Эдвин. – Все будет хорошо. Сегодня мы все устали. Я провожу Дженни в ее комнату.

– Эдди, мальчик мой! – Джейн явно стоило усилий говорить спокойно. – Спасибо, что разыскал ее и привез сюда. – Она медленно и как-то удрученно опустилась в кресло.

Когда они поднимались по лестнице, Жанет зло бросила:

– Ты ждешь и моей благодарности?

– Не сейчас, – невозмутимо отозвался Эдвин. – Пока что ты просто в шоке.

– Из-за чего? Я всего-навсего узнала, что мой отец всю жизнь лгал мне, что, если бы он добился своего, я бы никогда не появилась на свет. К тому же моя мать, которую я считала умершей, оказывается, просто бросила меня и в роскоши живет на юге Франции. Не вижу причин для шока!

– Я понимаю, что ты чувствуешь... – медленно начал он.

– Ничего ты не понимаешь! На самом деле я как будто шагнула в Зазеркалье. Я... я не могу здесь оставаться!