Текст книги "Взаимный обман"

Автор книги: Джейн Харри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

11

Эглантайн открыла глаза и зажмурилась от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь легкую занавеску. Приподнявшись на локтях, она огляделась и тряхнула головой, пытаясь убрать с лица спутанные волосы.

Вслушиваясь в тишину весеннего утра, Эглантайн старалась угадать, что явилось причиной ее внезапного пробуждения.

Ах да! Звонок! – пронеслось у нее в голове. Кто-то звонил в дверь!

Интересно, кому вздумалось наносить визиты в такую рань, недовольно размышляла она, кутаясь в розовый махровый халат. А потом посмотрела на будильник и ахнула. Острые стрелки часов показывали двенадцать тридцать, а Эглантайн чувствовала себя так, словно ее подняли на рассвете.

– Сейчас! – крикнула она и побежала вниз по лестнице.

Распахнув дверь, Эглантайн чуть не ослепла от обилия ярко-розовой массы. Прямо перед ней, широко улыбаясь накрашенными розовой помадой губами, стояла девушка в розовой униформе с букетом розовых роз, а рядом с домом припарковался микроавтобус того же розового цвета.

– Вы мисс Никсон? – осведомилась цветочница. – Тогда это – вам. В букете записка.

Обхватив обеими руками ароматную охапку, в которой, судя по всему, было не менее тридцати роз, Эглантайн попятилась в холл, машинально захлопнула дверь, даже не поблагодарив розовую девушку. Затем подобрала с пола утреннюю почту и, пройдя в гостиную, расположилась на диване перед низеньким столиком, чтобы вскрыть маленький конвертик, который торчал из самой гущи букета.

«Похоже, моей первой розе стало грустно, – читала она, узнавая решительный почерк некогда «одинокого ньюйоркца». – Я подумал, что ей нужны друзья, а мы нужны друг другу… В воскресенье едем на пикник. Заеду за тобой в одиннадцать, будь готова».

Прямо настоящий приказ, а не приглашение, подумала Эглантайн. А что он имел в виду, написав «моей первой розе стало грустно»? На журнальном столике ее уже нет, значит, Лусия выбросила вчера розу, когда делала уборку… Или нет?

Эглантайн стала вспоминать вчерашний вечер. Ник прошел до входа в гостиную, остановился на мгновение в дверях и как-то странно ухмыльнулся, вглядываясь в интерьер темной комнаты. Эглантайн огляделась и обмерла: ярко-алый цветок, свежий как утренняя роса, стоял в узкой хрустальной вазе, которую заботливо наполнили водой, прямо на камине.

– О Боже… – простонала Эглантайн, хватаясь за голову. – Лусия!

Приходящая уборщица-испанка была не лишена романтизма. По ее понятиям, эта одинокая роза была чуть ли не живым существом, за которым следовало ухаживать, как за любимым питомцем. Старание сохранить цветок подогревалось также и тем, что Лусия решила, будто эта роза – подарок хозяйке от любимого человека.

А раз так, Ник теперь будет думать, что я – влюбленная дура, если до сих пор храню этот жалкий цветок! – возмутилась Эглантайн.

Раздраженно бросив букет на столик, она стала просматривать почту. Этим утром пришла открытка из Бомбея от отца и Юнис, которые наслаждались каждым часом долгожданного путешествия. Распечатывая фирменный конверт своего издательства, Эглантайн все еще улыбалась, радуясь за стариков, но, увидев то, что было внутри, так и затряслась от беззвучного смеха.

«Ты конечно же знаешь, что «Ньюс ин Миррор» проводит ежегодные вручения авторских наград, – писала Холли. – Вчера мне стало известно, что твой «Подарок Венеры» номинируется на звание «Лучшего романа года». Я так за тебя рада, Эглантайн! По-моему, ты, как никто другой, заслуживаешь эту награду! Надеюсь, на этот раз ты нарушишь свое правило не появляться на людях и получишь приз лично. Церемония состоится через месяц, точную дату и время сообщу дополнительно».

– Еще как возьму! – радостно воскликнула Эглантайн.

Но тут же осеклась, подумав, что появление на публике повлечет за собой крах закрепившегося за Албиной Гонтлет имиджа женщины-загадки, а возможно – если об этом напишут в газетах и ее фото попадется на глаза Нику – и конец их отношений…

Она бережно взяла розы и отнесла их в ванную. Наполнив большую вазу, Эглантайн опустила цветы в холодную воду, тщательно расправила замятые листочки и понесла букет обратно в гостиную. Эти цветы не должны стоять у меня в кабинете, а тем более в спальне, решила она.

Сварив себе кофе, Эглантайн поднялась с чашкой наверх. Сначала она хотела принять душ и одеться, но, проходя мимо рабочего стола, не удержалась и села. Неуверенно потянувшись к клавиатуре, Эглантайн мгновение подумала и медленно напечатала: «Его глаза были цвета бирюзы…»Перечитав предложение, она вдруг рассмеялась и стала строчить со скоростью пулемета.

И только когда зазвонил телефон, Эглантайн поняла, что работает без перерыва почти три часа.

В другой раз ей бы не пришло в голову бежать к телефону сломя голову – она специально приобрела автоответчик, замечательную штуку, – но теперь Эглантайн казалось, что она знает, кто ей звонит. Торопливо сняв трубку, она улыбнулась, предвкушая услышать голос Ника, и ласково произнесла:

– Алло?

– Это ты, Тина?

Увы, звонила мать Чарлза.

– Да, слушаю вас, миссис Боуди. Как дела? – спросила Эглантайн, удивляясь внезапному разочарованию.

– Честно говоря, не очень. Хотя врач и заверил нас с мужем, что ничего страшного не произойдет, мы все еще волнуемся.

– Врач? – переспросила Эглантайн. – Вы заболели?

– Не я…

– Тогда не понимаю…

– Как, ты ничего не знаешь?!! – набросилась на нее собеседница. – Значит, ни один из так называемых «друзей» не удосужился поставить тебя в известность, что твой жених чуть не вывихнул ногу в этом проклятом клубе любителей регби? Да уж! Чарлзу вообще не следовало ехать туда. Не понимаю, почему ты не запретила… почему не уговорила его остаться дома?

Потому что ты бы тут же обвинила меня в ущемлении свободы твоего сыночка! – чуть не вырвалось у Эглантайн. Но вместо этого она вежливо поинтересовалась:

– Это случилось во время игры?

– Если бы! – хмыкнула возмущенная миссис Боуди. – После матча они напились в каком-то кабаке, а потом завязалась драка. Конечно, мой мальчик не был пьян, как все его друзья-остолопы, но не вступиться за товарища по команде – это выше его сил. В результате он попал в больницу с сильнейшим растяжением мышц ноги, а дружки спокойно продолжили пьянку. Самое возмутительное, что никто больше не пострадал! – Миссис Боуди задыхалась от обуревавшего ее негодования. – Теперь он несколько недель проведет в постели, а потом, наверное, будет вынужден ходить на костылях.

Эглантайн облегченно вздохнула. Если Чарлз будет еще долго прикован к постели, значит, мне удастся выкроить несколько дней для встреч с Ником. Однако она тут же устыдилась своего эгоизма.

– Мне очень жаль, – грустно сказала она в трубку. – Пожалуйста, миссис Боуди, передайте Чарлзу, что я желаю ему скорейшего выздоровления.

– Как это – передайте? – опешила собеседница. – Ты что, даже не собираешься навестить его в такую трудную минуту? Ради него мы переоборудовали гостиную в нашей квартире в удобную спальню, ведь бедняжке теперь трудно взбираться, как раньше, к себе наверх. Так ты придешь? – напористо вопросила миссис Боуди.

– Конечно, приду, – быстро ответила Эглантайн. – Завтра после ланча у меня будет пара свободных часов…

– Не думаю, что Чарлзу понравится этот странный ответ. Узнав о случившемся с ним несчастье, ты должна была вылететь из дому сию же минуту! В общем, мы тебя ждем сегодня вечером. Знаешь, если бы подобное случилось с тобой, уверена, Чарлз не отходил бы от тебя ни на шаг.

Эглантайн обреченно вздохнула.

– Хорошо, вечером буду у вас.

– Но не раньше шести! – предупредила миссис Боуди. – Мальчик только что отобедал, и я хочу, чтобы он как следует выспался.

По дороге к Чарлзу Эглантайн думала, что надо сказать ему все, как есть. Конечно, последует масса упреков и вопросов, но лучше ужасный конец, чем ужас без конца, решила она.

Чарлз переживал свою травму со всем присущим ему трагизмом. Рассеянно поблагодарив Эглантайн за книги, которые та привезла ему почитать, он стал сетовать на свои злоключения.

– Никто даже не поинтересовался, как у меня дела! – возмущался Чарлз, закатывая глаза к потолку. – Всем будто наплевать, что я чуть не лишился ноги! Слава Богу, врач вовремя понял серьезность травмы и отправил меня домой, а тренер – вообрази только! – хотел снова поставить меня в основной состав!

– Какой беспредел, – фальшиво посочувствовала Эглантайн, гадая, с какой стороны подступиться к щекотливому разговору.

– Наш семейный врач просто чудотворец, – заметила миссис Боуди, расставляя на столе чайный сервиз. – Как только состояние Чарлза немного улучшится, ему пропишут специальный режим: оздоровительные прогулки, физические упражнения…

– Это хорошо, – отозвалась Эглантайн, с неудовольствием отметив, что миссис Боуди усаживается возле сына на диван.

Ровно через полчаса она уже ехала домой. Разговора с глазу на глаз так и не получилось. Вездесущая миссис Боуди ни на минуту не давала сыну и его гостье побыть наедине, вклиниваясь в беседу и меняя тему беседы по своему усмотрению.

А что, если она догадалась о моих намерениях и думает, что я хочу бросить Чарлза, пока он беспомощен? – пронеслось у Эглантайн в голове.

Сегодня в гостях у Боуди Эглантайн чувствовала себя неловко из-за царящей там атмосферы трагизма и скорбных физиономий хозяев. Она даже попыталась разрядить напряженную обстановку и предложила поставить свой автограф на забинтованной ноге обездвиженного Чарлза, но мать и сын хором заметили, что для шуток сейчас не время.

– Я думаю предъявить иск тем негодяям, что затеяли драку, – задумчиво произнес пострадавший, когда Эглантайн поднялась, чтобы поцеловать его на прощание.

А Чарлз даже не спросил, когда она сможет навестить его снова. Ему казалось само собой разумеющимся, что визиты Эглантайн должны быть регулярными, а неизменное присутствие миссис Боуди лишь укрепит их отношения.

Самое удивительное, думала Эглантайн, что всего месяц – нет, даже неделю – назад я бы ни на минуту не усомнилась в его правоте.

Однако теперь, после встречи с Ником, Эглантайн понимала, что в ее жизни появилось что-то новое и вместе с этим изменилось ее прежнее мировоззрение.

Все то, что раньше лишь немного досаждало и мешало ей жить, теперь словно вырвалось наружу, буквально выводя Эглантайн из состояния равновесия. Нервное напряжение, стремление изменить себя и тяга к переменам подталкивали ее оставить Чарлза и прежнюю жизнь за чертой и с головой окунуться в мир неизведанного.

Что у меня будет, если все останется в прошлом? – спрашивала себя Эглантайн. Будет работа, любимое дело и… свобода, с удовлетворением думала она, улыбаясь своим мыслям. Но только что я буду делать с этой свободой?

12

– Просто не знаю, куда деваться, – со вздохом завершил Ник рассказ о своих злоключениях и грустно посмотрел в глаза Аластеру Флетчеру.

Бывший шеф сочувственно улыбнулся. Пройдя почти полный курс лечения в частной клинике, он довольно быстро шел на поправку.

– Тебе нельзя больше оставаться в отделе светской хроники, это точно, – отозвался Аластер. – Пока Бриджит только оболванила тебя, как уголовника, но кто знает, что еще взбредет ей в голову?

– Ей-богу, лучше б я подох в этих проклятых джунглях! – в сердцах воскликнул Ник.

– Нет, не лучше. Поверь, я почти побывал на том свете и отправиться туда не пожелаю и врагу. Однако под начальством мисс Колверт повышения тебе не видать как своих ушей, это точно. Придется искать новую работу и начинать карьеру заново. Кстати, как тебе понравилось в Даниелсвилле?

– Там просто чудесно! Век бы оттуда не уезжал, – грустно сказал Ник.

Аластер понимающе кивнул.

– Я тоже. Честно говоря, у меня появилась мысль обосноваться в этом местечке, устроиться редактором в их газету и жить-поживать до самой пенсии. Да вот моя старушка ни в какую не желает уезжать из Нью-Йорка! Хотя, кто знает, может, тебе скорее меня удастся перебраться в Даниелсвилл?

Ник горько усмехнулся.

– Очень может быть.

Вернувшись вечером домой, Ник повторял про себя как заклинание, что это был последний раз. После визита к Аластеру Норману он отправился на свидание с последней претенденткой в долгом списке искательниц счастья по объявлению, и встреча получилась не очень приятной, несмотря на то, что девушка дала Нику как Журналисту массу полезного материала для завершения его статьи.

Ник посмотрел в висящее в холле зеркало и невольно поморщился. Пусть настроение испорчено, зато больше не придется носить этот дешевый костюм и напрягать зрение, пытаясь разглядеть предметы через толстые линзы очков.

Он прошел в ванную, расчесал слипшиеся от геля волосы и с наслаждением постоял под душем, пока к нему не вернулось ощущение свежести. Затем надел махровый халат, сварил себе кофе и направился в кабинет, чтобы зафиксировать подробности прошедшего вечера.

Едва Ник заправил в каретку лист бумаги, как в дверь позвонили. Он удивленно взглянул на часы, гадая, кто бы это мог быть, и пошел открывать.

– Добрый вечер! – На пороге стояла улыбающаяся Брунгильда. Ее поросячьи глазки жадно забегали вверх и вниз, изучая облаченную в халат фигуру Ника. – Войти-то можно? – добавила она, так и не дождавшись ответа.

– Заходи, раз пришла, – буркнул Ник, распахивая дверь как можно шире, чтобы пухлая Брунгильда не вздумала ненароком прижаться своим огромным бюстом к его груди.

Смерив Ника томным взглядом голодной кошки, начальница вошла в кабинет, плюхнулась, не дожидаясь приглашения, на кожаный диван и закурила сигарету.

– Очень стильно, – констатировала она, закончив беглый осмотр комнаты. – Здесь живет еще кто-нибудь?

– Нет, уже нет, с тех пор, как мой сосед по квартире женился и переехал к жене. Так что вам угодно, мисс Колверт?

– К чему такие формальности, Ник? Говоришь, словно мы на собрании в офисе, а сам еле одет… – Она многозначительно оглядела распахивающийся на груди халат, и Нику невольно захотелось затянуть потуже пояс. – Не угостишь виски?

– Конечно, – отозвался он и достал два бокала. – Значит, я должен расценивать твой визит как обычное проявление вежливости?

– Ой, да думай что хочешь! – воскликнула Брунгильда, жадно отхлебывая неразбавленное виски. – Вообще-то у меня есть много причин, чтобы с тобой повидаться…

– Можно узнать хотя бы одну? И побыстрее, как видишь, я очень занят…

– Ты опять сегодня ходил на свидание? Кто же эта счастливица на этот раз?

– Джудит, разведена, очень болтлива и обожает плакаться в жилетку.

– Идеальный вариант! Все прошло нормально?

– Не считая последних десяти минут. Когда бедняжка Джудит поняла, что вечер вопреки ее ожиданиям закончится не в постели, начался последний день Помпеи. Она швырнула мне в лицо остатки торта, окатила горячим кофе и без обиняков высказала все, что думала. Хорошо еще, нас не сдали в участок. – Ник усмехнулся и прибавил: – Из-за этой истерички я теперь долго не решусь снова зайти в этот ресторанчик, а мне там очень понравилось. Да и костюм, который ты мне выдала, безнадежно испорчен.

– Не понимаю, и что только они в тебе находят? – спросила загадочно улыбающаяся Брунгильда. – Даже когда ты выглядишь полным придурком, женщины так и просятся к тебе постель.

– Я бы не стал судить обо всех по Джудит.

– Ладно, не скромничай!

Брунгильда неуклюже закинула ногу на ногу. В этот вечер на ней была довольно короткая для ее внушительных габаритов кожаная юбка в обтяжку, белая кружевная блузка и кожаная же жилетка. Видимо не оставляя желания соблазнить Ника, она слегка завила свои жесткие огненно-рыжие волосы, наложила на лицо тонну косметики и покрыла ногти бордовым лаком.

Боевая раскраска индейца, подумал тот, ради кого толстуха битый час прихорашивалась.

– Судя по твоему недавнему желанию выгнать меня из газеты, мне есть отчего быть скромным, – ехидно парировал Ник, пятясь к окну – только в трех-четырех ярдах от этой женщины он чувствовал себя в относительной безопасности.

Начальница расхохоталась.

– Бедный Ник! Неужели ты все еще сердишься? Что ж, тогда беру свои слова обратно. Сегодня мне стало известно, что в «Ньюс ин Миррор» тебя выбрали лучшим журналистом года за репортажи из Африки. – Она пристально посмотрела на Ника, на лице которого застыло непроницаемое выражение. – Босс интересовался, чем ты сейчас занимаешься. Я сказала, что у тебя специальное задание.

Ник усмехнулся.

– Оригинальная формулировка.

– Я тоже так думаю.

Брунгильда откинулась на спинку дивана, внезапно расправив плечи, отчего кружевная блузка плотно натянулась на ее могучей груди, и Ник увидел, что Брунгильда не обременяет себя ношением нижнего белья.

Она как будто специально старалась показать ему как можно больше своих прелестей. Разрез кожаной мини-юбки до неприличия сильно оголял мясистое бедро Брунгильды, и Ник с содроганием подумал, что ему не избежать очередного неприятного разговора на тему личных отношений.

– Но раз ты становишься знаменитостью, я подумала, что из тебя можно извлечь больше пользы, – многозначительно сказала Брунгильда. – Нам ведь необязательно все время ссориться, да, Никки?

– Конечно нет, – ответил он, недовольно морщась от ласкательного обращения. – С твоей стороны было очень мило сообщить мне об этом лично. Спасибо, не смею тебя больше задерживать. Ведь сегодня суббота, и тебе наверняка есть с кем провести выходной.

Например, с мужем, прибавил он про себя. По редакции ходили слухи, что Брунгильда замужем, правда, основа этих супружеских отношений была тайной, покрытой мраком.

– Твой преемник совсем не справляется с работой, – сказала Брунгильда, словно не расслышав последние слова Ника. – Я собираюсь его уволить, так что твое прежнее местечко очень скоро освободится… И на этот раз я должна быть уверена, что его займет лучший из лучших. – Ее голос стал более низким и слегка хрипловатым. – Так как же, Никки, ты готов доказать мне свой профессионализм?

Ник уставился в окно. От него всего лишь требовалось сделать пару-тройку шагов и сесть рядом с алкающей взаимности начальницей на диван. И тогда вожделенное место снова будет его… Но какой ценой?!

– Назначь меня, и у тебя будут лучшие международные новости в мире! – в отчаянии воскликнул он. – Надеюсь, этих доказательств тебе хватит, потому что больше я ничего предложить не могу.

В комнате стало так тихо, что было слышно, как на кухне из крана капает вода. Наконец Брунгильда улыбнулась, и от этой крокодильей улыбки кожа Ника покрылась мурашками.

– Боюсь, милый, ты совершил ужасную ошибку.

– Наоборот, предотвратил куда более страшную…

– У тебя что, критические дни? – Брунгильда нервно усмехнулась. – Ты сегодня прямо женоненавистник! Сначала поругался с разведенкой, теперь гонишь и меня! А может, ты вообще голубой? Скажи, Никки, правду, тебя интересуют мужчины?

Ник понял, что она нарочно пытается разозлить его, и, пожав плечами, равнодушно ответил:

– Правда в том, что я привык спать с женщинами посимпатичнее. Вам, мисс Колверт, это никогда не приходило в голову?

Она взвилась с дивана, словно ей в мягкое место внезапно впился гвоздь.

– Чтоб в понедельник твое заявление об уходе лежало на моем столе! – заорала Брунгильда так громко и страшно, что Ник едва не сделался заикой от испуга.

– Перебьешься, – разозлившись, спокойно ответил он. – Мне еще не пора увольняться. А выгнать ты меня не сможешь, так как для этого нужны серьезные основания.

На пороге Брунгильда обернулась и окатила Ника взглядом, в котором смешалось все: презрение, злость за уязвленное самолюбие и обида отвергнутой женщины.

– Что ж, радуйся, пока есть время, – процедила она сквозь зубы. – Кичись своей храбростью, но помни: я раздавлю тебя, как букашку!

– Силенок не хватит! – крикнул Ник вдогонку и с силой захлопнул дверь.

Взяв двумя пальцами стакан гостьи со следами кроваво-красной помады, Ник брезгливо отнес его в кухню и даже не стал мыть – выбросил в помойное ведро. Он понимал, что дни его работы в редакции сочтены, а значит, с понедельника придется искать другое место.

Тяжелый мускусный запах духов Брунгильды все еще витал по квартире. Ник раздвинул шторы и, приоткрыв окно, впустил в комнату поток свежего весеннего воздуха.

Пробежав глазами заметки о вечере, проведенном с Джудит, он вдруг усмехнулся хулиганской мысли: что, если написать, как меня пыталась соблазнить моя же собственная начальница?

Тяжело вздохнув, он выбросил листок в корзину и решил печатать заново. С его слов получалось, что Джудит какая-то голодная секс-машина, которой все равно с кем спать. Теперь Ник понял, что это была лишь отчаянная попытка обрести покой после недавнего развода.

Он сосредоточенно смотрел на девственно белый лист бумаги. Ему никак не удавалось вызвать в памяти образ Джудит. Вместо этого Нику чудились огромные карие глаза, светлые волосы до плеч и легкая улыбка на бледном лице, от которой в его сердце разливалась приятная истома.

Знакомство с Мьюриел Никсон стало для него чем-то большим, чем заурядное задание редакции.

Он подарил ей розу, она ее сберегла, а это значило, что и он ей не безразличен.

Ник встал из-за стола и отправился спать.

Проснувшись с первыми лучами солнца, он с удовольствием вспомнил, что ему снилась Мьюриел Никсон.