Текст книги "Фиалка"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
– Неужели это правда для тебя так много значит, Тэмсин? Что за жизнь ты будешь вести в Англии, даже если найдешь семью своей матери и убедишь своих родственников принять тебя? Это не для тебя, и ты сама это знаешь.
Он обвел рукой пустеющую залу, в которой музыканты еще что-то наигрывали.
– Поедем в Испанию. Там мы сможем быть вместе так, как не сможем здесь.
– Ты не безразличен ко мне? Я что-то для тебя значу? – Ее голос был тихим, а лицо столь же бледное, сколь раскрасневшимся оно было всего несколько минут назад.
– Ты же знаешь, что это так, – сказал он, прикасаясь пальцем к ее губам. – Потому-то я прошу тебя об этом.
– Но ведь у нас нет общего будущего? Нет настоящего будущего?
Молчание в ответ на ее вопрос было достаточно красноречивым.
– Думаю, что нет, – сказала она невыразительным голосом, отвечая сама на свой вопрос. – У Сент-Саймона не может быть общего будущего с незаконнорожденной дочерью разбойника. Я это знаю.
Она попыталась улыбнуться, но губы ее задрожали.
– Это звучит так жестоко, – сказал он, чувствуя себя беспомощным.
– Правда часто бывает такой.
Она отступила, стараясь смотреть в одну точку и скрыть слезы, которые высыхали на щеках по мере того, как ее охватывал гнев, и гордость внезапно пришла ей на помощь. Она не позволит этому англичанину смотреть на нее сверху вниз и считать, что она недостаточно хороша для него. Дочь Сесили Пенхэллан и Эль Барона не будет стоять на коленях перед Сент-Саймоном.
– Нет, я не могу вернуться с тобой. Я сделаю то, ради чего сюда приехала. Но вы свободны от своих обязательств, милорд полковник.
Сейчас она была отпрыском Пенхэлланов с головы до ног, холодной и высокомерной, и при виде этого он попытался подавить свой гнев.
Он принужденно поклонился.
– Конечно, ты можешь оставаться в Тригартане, сколько пожелаешь. Люси будет продолжать тебе покровительствовать, я не сомневаюсь в этом. Думаю, ты сочтешь ее более полезной, чем меня.
Полезной! Какое это имело отношение ко всему происходящему? Она отвернулась от него, резко взмахнув рукой, что означало прощание.
– Желаю вам, полковник, благополучного путешествия. С Богом!
Он продолжал стоять в нише, пока она уходила прочь, пересекая почти пустую залу. Он молча проклинал собственную глупость и то, что сделал ей предложение, которого, как он знал, она не примет. Он сделал это отчасти для себя самого, но еще и ради нее. Это была отчаянная попытка не дать ей выяснить, кто она, и уберечь от разочарования и боли, которые неизбежно последуют, когда Седрик Пенхэллан со смехом захлопнет дверь у нее перед носом.
Но теперь дело было сделано, и ему не стоило дожидаться утра, чтобы уехать в Лондон. Если пуститься в путь до рассвета, то можно вовремя добраться до Бодмина, и, следуя с достаточной скоростью, удастся миновать вересковую пустошь засветло.
Тэмсин поднялась к себе в башню, не сказав никому ни слова. Хосефа ждала ее и дремала на низеньком стуле у камина. Она встрепенулась и хотела уже спросить питомицу, как прошел вечер, но вместо вопроса издала горестное восклицание, увидев лицо девушки.
– Я не хочу об этом говорить, – сказала Тэмсин. – Сейчас отправляйся спать, а утром мы, все трое, побеседуем.
Хосефа неохотно вышла, но по ее тону поняла, что перечить не стоит, она часто слышала такие интонации в голосе Барона и никогда не возражала.
Тэмсин задрожала, когда из открытого окна внезапно повеяло ветром. До нее доносился рев прибоя, и она поняла по звуку, что ветер усиливается. Охватив себя за плечи, она подошла к окну. Облака проносились, закрывая луну, все скапливаясь и сгущаясь, и недавний ласковый морской бриз внезапно сменился холодным и влажным ветром. Казалось, восхитительной летней погоде пришел конец.
До нее доносились голоса отъезжающих гостей с подъездной дорожки. Гости спешили добраться до дома, пока погода совсем не испортилась.
Тэмсин не знала, сколько времени простояла у окна, наблюдая, как собираются тучи, предвещающие бурю. Она ощущала все крепчающий ветер, он сотрясал стекла открытого окна и раздувал занавески, обвивая их вокруг ее неподвижного тела. Первые капли дождя пробудили ее от столбняка. Она закрыла окно, задернула занавески, чтобы отгородиться от ставшей неласковой ночи, разделась, но ум продолжал лихорадочно работать, и наконец ей удалось привести свои мысли в порядок.
Она не ожидала, что Джулиан примет решение так внезапно. Если бы только это не произошло сразу же после ее встречи с Седриком, она ответила бы иначе. Но она все еще была под впечатлением этой долгожданной встречи, открывавшей ей возможность мести, и не могла соображать отчетливо и отвечать разумно. Седрик знал, кто она. Это было ясно по выражению его лица: он поднял брошенную перчатку, он принял ее вызов.
Она хотела немного поиграть с ним, дать ему возможность встречать ее в свете, позволить погадать, каковы ее намерения, поразмышлять, кто она. А Джулиан ворвался в ее размышления и бросил бомбу в столь тщательно разработанный ею план. Поэтому она не стала анализировать его предложение, не подумала о том, насколько это сблизит их, она услышала только слова и ответила на них взрывом слепых чувств. А слепые чувства были роскошью, которой она не могла себе позволить. Они не вписывались ни в план ее мести, ни в план завоевания его любви.
Тэмсин забралась в постель и натянула одеяло до подбородка.
Если Джулиан собирается обратно в Испанию, она поедет с ним. Половина каравая была лучше, чем ничего, и эта половина могла вырасти до целого хлеба.
Перекатившись на бок, она задула свечу и лежала в темноте, прислушиваясь к дроби дождя, теперь уже тяжело обрушивавшегося на оконное стекло. Перекрывая стук капель, до нее доносился ясно слышный рокот прибоя, и ночь становилась все мрачнее.
Тэмсин любила Джулиана, любила его так же, как Сесиль любила Барона. Он был единственной ее любовью…на всю жизнь. И если бы он мог предложить ей хотя бы половину себя, то теперь она согласилась бы. Она должна была сказать ему об этом. Но сначала надо разделаться, с Седриком. А в свете новых событий как ей следовало поступить? Как сделать это?
Ответ должен был прийти утром. Когда она отдохнет и успокоится, она скажет Джулиану, что передумала.
Перед рассветом буря пошла на убыль. В промозглом и холодном полумраке Джулиан прыгнул на Сульта, его складной саквояж был пристегнут ремнями к седлу позади. Небо было серым, как оружейный металл, море казалось черным, лужайки пропитанными водой, на гравии партеров поблескивали лужи. Он поднял глаза вверх, к восточной башне, и посмотрел на увитое плющом окно, выходившее на дорожку. Затем повернул на север и легким галопом поскакал по аллее.
Тэмсин, с глазами, запавшими от бессонной ночи, стояла у окна и смотрела в темное от дождя утро на уезжавшего Джулиана. Зачем он уехал так скоро? Как он мог быть таким непонятливым и не догадаться, что она передумает, как только гнев ее пройдет?
Она вихрем ринулась из своей комнаты, вниз, по ступенькам черной лестницы, в конюшенный двор и взбежала в комнату Хосефы и Габриэля.
– О малышка, полегче, – сказал Габриэль, выпрыгивая из постели при виде ее лица и безумных глаз. – Ну-ка расскажи мне, в чем дело.
Он обхватил ее руками и крепко прижал к своей мощной груди, так что она не могла заговорить, даже если бы захотела.
Но наконец она получила возможность рассказать, что случилось, и воспользовалась ею.
– Я должна ехать за ним, – сказала она просто, садясь на край постели, до боли сжимая руки в кулаки.
– Я люблю его… у меня с ним так же, как было у Сесили с Бароном, и я ничего не могу поделать. Это больно.
Она переводила взгляд с Хосефы на Габриэля. Глаза Хосефы были блестящими и влажными, а Габриэль почесывал подбородок. Затем он медленно кивнул:
– Тогда нам лучше отправиться в путь. Хосефа останется здесь. Ей не нравится рыскать по долам и весям и трястись в седле за моей спиной.
Он посмотрел на женщину, которая флегматично кивнула. Это был не первый случай, когда ей приходилось дожидаться их возвращения после той или иной авантюры.
– Я скажу Люси, что у нас неотложное дело в Пензанс и что мы вернемся через неделю-другую.
– Значит, ты вернешься из-за Пенхэллана? Тэмсин беспомощно смотрела на него в мучительной нерешительности:
– Да, я должна, я обещала это Барону и Сесили… мысленно, но теперь даже не знаю, как поступить, Габриэль. Не знаю, как и что будет.
– Ох, девчушка, не мучь себя попусту. Что будет, то будет, – сказал он, стараясь ее успокоить. – Пойду-ка спрошу миссис Люси, как нам добраться в Лондоне до дома полковника. Лучше, если мы будем знать, как его найти.
Тэмсин обхватила его за шею.
– Что бы я делала без тебя, без вас обоих? – Со слезами на глазах она обняла Хосефу, которая все это время невозмутимо одевалась.
– Мы упакуем немного одежды, – сказала женщина, похлопывая ее по спине. – Не следует отправляться в такое путешествие, не имея пары панталон на смену.
– Да, Хосефа, – согласилась Тэмсин, вяло и покорно позволила вывести себя из комнаты на чердаке на холод, во влажное утро. Позади раздавался низкий смех Габриэля, действовавший на нее всегда успокаивающе и ободряюще.
Глава 22
Позади дома на Одли Сквер был маленький садик, в который можно было проникнуть из конюшен. Люси сказала, что библиотека в доме ее брата выходит в сад.
Тэмсин сидела в огороженном металлическими прутьями саду в центре Одли Сквер в ожидании Габриэля, отправившегося на разведку. Темнело. После пяти дней непрерывной скачки, когда они делали по пятьдесят миль в день, Тэмсин ощущала приятную усталость. Лошади их были пристроены на конюшенном дворе гостиницы поблизости от Чарринг Кросс, где Габриэль должен был остаться на эту ночь, а Тэмсин собиралась тем временем сделать полковнику сюрприз.
Конечно, она могла бы подойти к парадной двери и постучать, но у нее было желание иначе разыграть сцену их свидания, придумать нечто более соответствовавшее внезапности и шоку после отъезда Джулиана.
Ворота звякнули, и Тэмсин невольно подпрыгнула при этом звуке. И тут она поняла, как нервничает, как боится, что человек, которому она собиралась сделать сюрприз, окажется чужим, кем-то, чьей реакции она не могла предвидеть, а не тем, чью жизнь и постель она разделяла четыре последних месяца.
По гравиевой дорожке, извивавшейся между тянувшимися до середины сада живыми изгородями из бирючины, заскрипели сапоги Габриэля.
– Ну, – начал он без предисловия, садясь рядом с ней, – кажется, это довольно просто. Ворота со стороны конюшен заперты, но я без труда могу тебя переправить через них. Библиотека полковника имеет два окна, оба они находятся достаточно низко, так что ты и без моей помощи сможешь туда влезть.
– Я полагаю, окна закрыты.
– Возможно. Тогда тебе придется разбить стекло. Прибереги для этого случая камень, обернутый тканью. Это не вызовет особого шума.
– Если только Сент-Саймон не окажется в комнате, – размышляла она вслух. – Если же он в доме, мне будет достаточно постучать в окно.
– Тебе не приходит в голову постучать в дверь? Это было бы намного проще, – заметил Габриэль мягко. Тэмсин улыбнулась.
– Да, проще, но далеко не так забавно.
– Да уж, пожалуй, не так забавно. И, думаю, при свете дня это было бы еще менее забавно.
– Да, – согласилась она. – Поэтому пойдем поужинаем и вернемся, когда совсем стемнеет. Около десяти часов.
Они поели в грязной харчевне на Пикадилли, и Тэмсин выпила несколько стаканов портера, чтобы успокоиться и усмирить чертенят предвкушения и возбуждения, плясавших у нее в животе. Она не понимала, почему так волнуется. Она знала этого человека, знала его тело почти так же хорошо, как свое собственное. Знала его настроения и как свет менял выражение его глаз. Знала, что значило, когда он принимал определенную позу, когда его губы кривились, когда его подвижные золотистые рыжие брови поднимались или сдвигались. Или когда его веки лениво опускались, прикрывая глаза и наполовину скрывая их яркую синеву.
И ей был известен его гнев. Но с чего бы ему сердиться. Она была здесь просто, чтобы сказать, что передумала, что готова вернуться с ним назад, в Испанию… что она согласна на временную связь, если он считает это единственным, что может ей предложить.
Габриэль больше молчал, сосредоточив все свое внимание на бараньих отбивных и вине, но в его ласковых серых глазах светилась настороженность. Он вовсе не был уверен в разумности их предприятия и, по правде говоря, желал, чтобы полковник лорд Сент-Саймон отправился к дьяволу. Тэмсин, конечно, могла решить, что нашла единственную любовь своей жизни, но он имел право пожелать, чтобы она остановила свой выбор на ком-нибудь попроще, с кем было бы легче поладить, на ком-нибудь, кто занимал бы не столь высокое положение, как этот такой воспитанный английский лорд.
Если бы не появился англичанин, Тэмсин нашла бы кого-нибудь вроде Барона, и они все счастливо жили бы в горах, делая то, к чему были способны и что им удавалось лучше всего.
«Бывает, и свиньи летают», – подумал Габриэль с мрачной улыбкой.
– Пошли, девочка, – он отодвинул стул. – Ты доведешь себя до изнеможения.
– Нет, ничего подобного, – отозвалась Тэмсин, но она не могла скрыть своего облегчения, когда стало ясно, что ожидание окончено.
– Ты подождешь в конюшнях, пока я проникну в дом?
– Я подожду, пока ты дашь мне знак, что я могу поискать себе ночлег, – подтвердил он.
Они молча быстрым шагом вернулись на Одли Сквер. Окна в доме Сент-Саймона светились, фонарь над входной дверью горел.
– Может быть, у него гости, – сказала Тэмсин. Такая мысль впервые пришла ей в голову.
– Как только окажешься внутри, ты сможешь подождать, пока они уйдут, – ответил Габриэль спокойно. – А если там всего-навсего слуги, ты легко сможешь ускользнуть от них, у тебя же есть приличный план дома, – Да. – Тэмсин сунула руку в карман бридж. Люси говорила, что штат прислуги Джулиана очень невелик, поскольку лондонским домом пользовались крайне редко. Было совсем нетрудно вовлечь Люси в непринужденную беседу о доме, и, поддавшись на незначительные провокации, она начертила план каждого этажа, чтобы проиллюстрировать свой рассказ. Теперь эта бумага успокоительно зашуршала под пальцами Тэмсин. Если бы Джулиан оказался не один или если бы его не было дома, она легко смогла бы найти путь наверх и войти в его спальню.
В конюшнях стояла тишина, если не считать тихого ржания лошадей. Ночь была облачная, но лампа, горевшая в круглом оконце над конюшней, где жил старый грум, бросала сноп золотистого света на чисто выметенные камни мощеного двора. Тэмсин и Габриэль неслышно проскользнули мимо, сливаясь с другими тенями. Свои предательски яркие волосы Тэмсин прикрыла капюшоном темного плаща, в который она плотно закуталась. Ворота в сад были заперты, как и предполагал Габриэль.
– Полезай. – Он легко поднял Тэмсин и усадил ее на верхнюю перекладину ворот. Она немедленно скрылась из виду, потом прошептала с другой стороны, из сада:
– В библиотеке горит свет.
– Удачи тебе! – прошептал в ответ Габриэль и скрылся в тени.
Тэмсин ползком обогнула угол обнесенного стеной сада, только раз зацепившись плащом за шип вьющейся шпалерной розы. Она задержалась и отцепила плащ, прижимаясь к стене рядом с розовым кустом. Из окон библиотеки лился свет, падавший на цветочные клумбы и квадрат лужайки, и она молила Бога, чтобы тень стены надежно укрыла ее на случай, если бы кто-нибудь смотрел из окон верхнего этажа.
Освободившись от шипа, она метнулась вперед и снова прижалась к стене рядом с освещенным окном. Оно было закрыто, но занавески не задернуты. Тэмсин подкралась к окну и заглянула внутрь. Сердце ее билось тяжело, и ладони стали влажными, но она так и не могла решить, были ли тому виной нервы или возбуждение.
Джулиан сидел за письменным столом спиной к окну. Он писал, его перо летало по листку пергамента. Пока она наблюдала за ним, чувствуя, что сердце подскочило к самому горлу, он перестал писать, откинулся на спинку стула, потянулся, выгибая шею, потом снова окунул перо в чернильницу и продолжил начатое. Она наблюдала за ним, погруженным в свое занятие, и представляла его лицо, когда он повернется и увидит ее, и кровь быстрее заструилась у нее в жилах. Он должен быть в восторге. И, конечно, так и будет. Тэмсин поскреблась в окно и снова отступила в тень.
Джулиан готовил отчет для премьер-министра, собираясь представить его завтра утром. Лорд Ливерпул попросил дополнительных сведений о боях и потерях в Сиудад Родриго и в Бадахосе, чтобы обосновать требование пэра о предоставлении ему людей и средств.
Услышав скрежет по стеклу, он посмотрел через плечо в окно. Вероятно, это ветка бьется. Он устало потер глаза. Ему было трудно сосредоточиться, и слова в отчете никак не связывались в предложения. Он все время слышал чувственный смех Тэмсин. Этот смех звучал у него в ушах, он видел ее улыбку, озорную и призывную. Ее образ будто висел в воздухе перед его мысленным взором. Он надеялся, что со временем картина потускнеет. Как только он вернется в Испанию, у него не будет времени думать о ней. Но даже когда он твердил себе это, сознавал, что в Испании будет еще труднее забыть ее. Воспоминания будут там еще живее и мучительнее, ведь именно эта страна породила столь невероятное, немыслимое создание, в котором струилась кровь Пенхэлланов…
Хмурясь, он потер затылок, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, потом решительно вернулся к отчету.
Снова послышался скрежет, на этот раз более упорный. Он не обратил внимания. Потом царапанье сменилось барабанной дробью, ритмичным тук-тук-тук. Он круто повернулся на стуле. Через стекло ничего не было видно. Он нетерпеливо отодвинул стул и подошел к окну, широко распахнул его, Кусты и деревья росли слишком далеко, чтобы какая-нибудь случайная ветка могла царапать стекло. Он пристально вглядывался в темноту сада, но снова ничего не видел.
Потом откуда-то снизу ни с чем не сравнимый голос сказал:
– Добрый вечер, милорд полковник.
Он перевел взгляд ниже, к земле. Ее глаза казались темно-лиловыми на фоне бледного лица, капюшон свалился с головы, а золотистые волосы казались маяком во тьме ночи, – Я уже было подумала, что ты никогда не подойдешь к окну, – сказала Тэмсин, видя, что он потерял дар речи.
Она положила руки на подоконник, потом подтянулась и села. Повернувшись к нему, она улыбнулась, и если бы он не был так изумлен, то заметил бы беспокойство, которое она пыталась замаскировать улыбкой:
– Ты ничего не собираешься сказать?
– Ты… чертенок, сатанинское отродье! – Он наконец обрел голос. – Как, черт возьми, ты добралась сюда?
Еле нащупав ее талию под плащом, он поднял ее с подоконника и втащил в комнату, но вместо того чтобы поставить на пол, продолжал держать ее на весу, будто она была тряпичной куклой. Его большие руки удерживали ее за талию, ее лицо находилось на одном уровне с его лицом. Плащ свалился на пол, и под ним оказались бриджи и рубашка – униформа разбойницы.
– На Цезаре, конечно, – ответила она с улыбкой.
– Опять за свое, девочка! – Он встряхнул ее, все еще держа на весу, но она не могла понять, действительно ли он раздражен или только удивлен. Как бы то ни было, но он не выказывал большого восторга от того, что она явилась.
– Я должна была приехать. Ты умчался так внезапно, не сказав ни слова, – начала оправдываться она.
– У меня сложилось впечатление, что мы сказали друг другу все необходимые слова, – решительно перебил он. – Ты выразилась вполне ясно…
– Да, но ты застал меня врасплох, – запротестовала Тэмсин, все еще находясь в его объятиях. – Откуда мне было знать, что ты умчишься ночью и не оглянешься назад?
Она сделала попытку лягнуть его, чтобы наконец оказаться на полу, но, кажется, это не возымело никакого действия.
– О? – Золотисто-рыжие брови поднялись. – Так, значит, эта небольшая беседа в салоне была всего лишь разминкой перед боем? Ты мне заявляешь с абсолютно чертовским высокомерием, что больше не хочешь иметь со мной дела, а я должен понять это как приглашение?
– Все было совсем не так, – сказала она тихо. – Ты выразил желание покончить с этим, а не я.
– А мне показалось, что я предложил нечто противоположное, – ответил он спокойно, не сводя с нее глаз.
Такая беседа ни к чему не могла привести. Он все еще держал ее на весу, будто она была чучелом, набитым соломой. Будь она проклята, если ему удастся сбить ее с толку, когда было ясно как день любому существу, обладающему минимальным запасом разума, что все сложности исходили от него. Именно он не хотел видеть очевидного.
– Ты говоришь о моем высокомерии. Так я скажу тебе, милорд полковник, что ты упрямый, тупой и вдвое высокомернее меня! – огрызнулась Тэмсин.
К ее ярости внезапно в голосе прибавились слезы и затуманили глаза. Она хотела сказать, что любит его, но слова не шли с языка. Она хотела сказать, что он любит ее, должен любить. Она не могла бы так глубоко погрузиться в пучину любви, если бы не чувствовала, что и он испытывает то же.
– Ты, – сказал Джулиан провокационно, – упрямая, испорченная сирена-интриганка.
Ему казалось, он уже смирился с мыслью о том, что их авантюре пришел конец, что она уйдет из его жизни столь же решительно, как и вошла в нее, но теперь ему было ясно, что ни с чем он не смирился.
– Ладно, я жалею, что пришла, – объявила Тэмсин, сердито сопя. – И, если ты опустишь меня на пол, я уйду.
– Нет, не уйдешь, ты, строптивый чертенок! Его снова захлестнула знакомая восхитительная, требовательная страсть. Она нахлынула, пока он держал ее в объятиях, ощущая ее гибкое и стройное тело, вдыхая аромат жимолости, исходивший от кожи, утопая в огромных озерах ее глаз. И сейчас, когда он продолжал держать ее, разделявшее их молчание показалось ему наэлектризованным, он почувствовал волны соблазна, исходившие от нее, и понял, что она, как всегда, ощутила его возбуждение и мгновенно отозвалась на него. Глаза ее светились, длинные темные ресницы, слипшиеся от непролитых слез, трепетали, а губы чуть приоткрылись. Пожалуй, она, сознавая, что происходит, все-таки ждала от него первого шага.
– Никто никогда не скажет обо мне, что я смотрю дареному коню в зубы. – С этими словами, ловко развернувшись, он подхватил ее под мышку, как уже делал в Бадахосе, и вышел из комнаты, неся ее таким образом.
Он поднялся по лестнице, а Тэмсин, не издававшая ни звука, только благодарила Бога, что по дороге им не попался никто из его слуг.
Джулиан ногой отворил дверь спальни, вошел и уронил свою ношу на постель.
Он остановился, глядя на нее сверху вниз, слегка упираясь руками в бока, на его красиво очерченных губах играла улыбка.
– Неотразима, – сказал он задумчиво. – Не понимаю, почему такая тощая, плохо воспитанная, беспринципная маленькая интриганка может быть такой неотразимой. Но, видит Бог, это так.
Глаза Тэмсин пленительно прищурились, но она промолчала. Она так долго подталкивала его к этому, интриговала и готовилась к такому моменту. Может быть, наступит время, когда он больше не сможет сопротивляться тому, что происходит между ними, когда он перестанет считать, что струившиеся между ними токи носят только чувственный характер… может быть, он заглянет в собственное сердце. Но до тех пор она возьмет судьбу в свои руки и будет делать то, что считает нужным, и то, что он считает ее «неотразимой», – хорошее начало.
Она сбросила сапоги, и с глухим стуком они упали на обюссонский ковер [31]31
Обюссонские ковры – ковры французской работы, производившиеся на фабриках ковров и гобеленов, основанных Колбером.
[Закрыть].
Ее руки потянулись к пуговицам бриджей. Ловким движением она освободилась и от них.
Джулиан нагнулся и услужливо стянул с нее чулки, а потом выпрямился и снова занял положение наблюдателя.
– Я сама должна сделать все остальное? – Она смотрела на него с невинной жалобной улыбкой.
– Да. – Его веки опустились, полуприкрыв глаза, лицо приняло лениво-дразнящее выражение, он стоял неподвижно и продолжал смотреть на нее, скрестив руки на груди.
Тэмсин высвободилась из панталон, расстегнула рубашку и сняла ее. Потом, нагая, она легла на покрывало и устремила на него загадочный взгляд.
– А теперь ты можешь помочь мне, – распорядился Джулиан, и его спокойный голос странно контрастировал с огнем, полыхавшим в глазах.
Тэмсин села на постели, положила руки ему на бедра и привлекла совсем близко к себе. Ловко и уверенно расстегнула пряжку на поясе.
– Не возражаешь, если я начну с этого? – спросила она небрежно, расстегивая его бриджи.
– Ни в малейшей степени.
Она спустила его бриджи с бедер с медлительностью и нежностью, от которой у Джулиана захватило дух. Ее пальцы гладили его, а ладонь плоско лежала на животе, и мышцы его непроизвольно сократились. Медленно она наклонилась, поцеловала его живот и провела языком вверх, ее ласка была влажной и обжигающей, а пальцы продолжали гладить и ласкать его тело до тех пор, пока он тихо не застонал. Ее руки дотянулись до его спины, и она прижалась к нему так, что его восставшая плоть оказалась между двумя маленькими холмиками.
Она осторожно накрыла руками свои груди, так что они приблизились друг к другу, и он ощущал их нежное убаюкивающее прикосновение. Дыхание Джулиана участилось, восхитительное ритмичное трение все усиливалось, и с тихим стоном наслаждения он откинул голову назад.
– Перестань, – прошептал он. – Ради Бога, остановись. Тэмсин только улыбнулась, ее ресницы трепетали на его груди, она подводила его все ближе и ближе к краю пропасти, пока наконец он не содрогнулся и восторг не хлынул из него.
– Ну вот! – укорила она его, в то время как его дыхание замедлилось, а глаза, еще полузатуманенные, снова взглянули в ее поднятое кверху лицо.
– Сама виновата.
– Я заметила, что ты быстро восстанавливаешь силы, Милорд полковник, – сказала она с дерзкой усмешкой, падая на кровать и заставляя и его лечь рядом с собой.
Захватив ее подбородок между большим и указательным пальцами, он поцеловал ее.
– Не знаю, на что ты нарываешься.
– И я не знаю, но мне все равно, до тех пор пока это будет продолжаться.
– Сейчас не будет все равно, – пообещал он, снова завладев ее ртом и медленно и трепетно проводя языком по ее губам.
– О! О! Я забыла! И как только я могла забыть? – Неожиданно Тэмсин резко оторвалась от него, толкнув в грудь, и постаралась выбраться из постели. – Эта комната с тыльной стороны дома, да?
Джулиан перекатился на спину, не зная, смеяться ему или сердиться.
– Я полагаю, дело в Габриэле?
– Да, он ждет там, снаружи, в конюшнях. Она стрелой метнулась к окну и распахнула его.
– Скажи ему, чтоб вошел, – сказал Джулиан со вздохом.
– Нет, он должен вернуться обратно в Чарринг Кросс присматривать за лошадьми.
Она высунулась из окна, сложила руки рупором и издала крик, в совершенстве имитирующий вопль совы, подождала несколько секунд и повторила сигнал. На него немедленно откликнулись… Тэмсин издала еще несколько звуков, останавливаясь после каждого в ожидании ответа.
Чарринг Кросс? почему Чарринг Кросс? А, впрочем, почему бы и нет? Не было никакого смысла подвергать анализу или критике отдельные пункты замысловатого плана Тэмсин. Но Габриэль, конечно, был его неотъемлемой и неизбежной частью.
Забавляющийся и наслаждающийся своеобразием этих переговоров, Джулиан приподнялся, опираясь на локоть. Он посмотрел на изгиб ее обнаженной спины на фоне окна и тут же потерял интерес к совам и Габриэлям. «Никогда не видел более соблазнительной спины», – подумал он мечтательно, – Ну вот, – сказала Тэмсин, – теперь все улажено.
– Хорошо. Тогда, возможно, ты захочешь вернуться на место? – спросил он с иронической учтивостью.
– О, ты уже в порядке? – Она с улыбкой повернулась к Джулиану.
– Я предчувствую полное восстановление через две минуты. А теперь, черт возьми, иди же сюда!
Тэмсин ринулась через комнату и, одолев расстояние в несколько прыжков, оказалась рядом с ним в постели.
– Да, милорд полковник. Как прикажете.
