Текст книги "Невеста-заложница"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Из последних сил она ринулась в самую гущу терновника – и осознала свою ошибку. В нее моментально вцепилось множество шипов, они драли в клочья платье и терзали ничем не защищенное лицо. Пришлось проламываться сквозь колючую чащу, заслонив лицо руками. Однако кусты становились все гуще с каждым шагом, и наконец Порция с упавшим сердцем вынуждена была признать, что совершенно запуталась в этом непролазном терновнике. И перчатки, и платье к тому времени оказались располосованы в лохмотья, не говоря уже о том, что в волосах застряли веточки и всяческий мусор.
Она уже слышала, как продираются следом похитители, прокладывая себе путь с помощью мечей. Ее собственный маленький кинжал, как всегда ждавший своего часа за голенищем, не смог бы так же ловко расчистить дорогу сквозь кусты, но он моментально оказался в руке, когда загнанная в угол пленница развернулась, чтобы встретить врага.
– Лопни мои глаза! – рявкнул Джордж. – Вы только полюбуйтесь! У девчонки-то ножик! А ну, давай его сюда, малышка. – Он решительно протянул руку. – Все равно нас здесь трое, и эта булавка тебе не поможет.
Здесь, в самой середине непроходимой чащи, окруженная тремя сильными мужчинами с мечами и в доспехах, Порция ничего не смогла поделать – и она это отлично понимала. Девушка наклонилась и спрятала кинжал на место, а потом пожала плечами и широко развела руки, признавая поражение.
– Боже милостивый, ты только посмотри, что она над собой учинила! – заметил Джордж. – Ободралась-то вся до крови! Ну ладно, пойдем. – Он шагнул вперед, примерился и бесцеремонно закинул пленницу себе на плечо.
Порция буквально взвыла от ярости и замолотила кулачками по широченной спине, но Джордж словно и не замечал – знай себе вышагивал не спеша за своими товарищами, которые прорубали брешь в колючей чащобе.
– Ты, малышка, совсем еще глупенькая, коли пошла на такую дурость, – рассудительно объяснил Джордж через несколько минут, когда все вернулись к лошадям. Животные давно успокоились и не спеша щипали траву на вытаявшем пригорке. – И как мне тебя ни жаль, а не смогу я тебе позволить ехать дальше с удобствами, ничего тут не попишешь.
Порция подумала было возмутиться, умолять и даже чего-нибудь пообещать – но гордыня намертво запечатала уста упрямой пленнице, которую снова туго спеленали одеялом. Только на сей раз одеяло еще и стянули веревками на руках, на поясе и на ногах – так что теперь ее вполне можно было сравнить с гусем, которого везут на ярмарку. Похитители не забыли также натянуть пониже капюшон плаща и крепко завязать его тесемки под подбородком – правда, оставив снаружи рот и нос.
Остаток пути превратился в настоящую пытку. Порция ехала боком, надежно связанная и крепко прижатая к ужасным латам на груди у того человека, которого звали Джорджем. Проклятое одеяло с веревками не давало даже шелохнуться, чтобы устроиться хоть немного удобнее или хотя бы почесать ногу, которая зазудела первой – после чего стало нестерпимо чесаться все тело, доводя несчастную пленницу до бешенства.
Трое мужчин изредка переговаривались в пути, однако из их разговора девушка не могла понять, куда они едут и вообще с какой стати ее похитили. Миля за милей маленький отряд преодолевал безлюдную местность, где голые оврага и ущелья сменялись обглоданными ветром холмами. Промелькнуло стадо овец и табунок тощих от бескормицы пони, однако ни разу не показалось признаков человеческого жилья – хотя бы убогого крестьянского домишка.
Наконец муки и треволнения неожиданного путешествия привели к тому, что мочевой пузырь Порции переполнился настолько, что готов был лопнуть, и никакие попытки отвлечься не увенчались успехом. Пленница не выдержала:
– Мне нужно остановиться. Я хочу сбегать за кустики.
– Боже упаси, малышка, мы уже почти на месте, – возразил Джордж этим своим задушевным тоном, приводившим Порцию в ярость. – Вон, там, впереди, видишь костры? – И он показал на них кнутовищем.
Порция едва не свернула шею, чтобы посмотреть в ту сторону. Хотя было уже далеко за полдень, солнце все еще светило вовсю, но это не мешало различить столбы дыма, поднимавшиеся высоко в воздух с вершины горы, на которую взбирался отряд.
– Это туда мы и едем?
– Ага.
– По-моему, я не дотерплю, – невольно вырвалось у нее.
– Дотерпишь, дотерпишь, малышка, – оценивающе глянул на нее Джордж. А потом дал шпоры своему коню, и тот понесся вперед что было сил, зная, что на горе его ждут конюшня и кормушка, полная овса.
Порция заскрипела зубами, стараясь думать о чем угодно, только не о вожделенном облегчении. Она стала осматриваться как можно внимательнее, чтобы получше запомнить местность. Запах дыма становился все сильнее, пока наконец они не выскочили на вершину горы, где пленница увидела маленькую сторожку: здесь расположился часовой с мушкетом и пикой.
– Все в порядке, Джордж? – приветственно взмахнул он рукой.
– Ага, все в порядке, Тим, – небрежно ответил Джордж. Если бы часовой имел побольше авторитета в отряде или если бы поблизости оказался Руфус или Уилл, парнишка, наверное, спросил бы у Джорджа пароль. Но делать это среди бела дня, когда вся округа видна как на ладони, казалось просто глупым.
– Хозяин внизу?
– Внизу. По-моему, никуда нынче не собирался.
– Попозже потолкуем за кружкой эля в столовой, ладно?
– Ладно, ладно. Я сменюсь через час.
Они поскакали вниз по другому склону горы, однако Порции стало так плохо, что она едва различала окружающее – лишь смутно улавливала хруст речной гальки под копытами коней. Вот на берегу возникла деревушка: несколько домишек из грубого камня. Еще, кажется, им навстречу попалась группа людей, которые вроде бы шли строем и были одеты в легкие пехотные доспехи. Вообще все это поселение больше напоминало военный лагерь, нежели деревню, хотя здесь имелась обычная кузница и даже амбары. Перед самым большим зданием виднелась стойка для розлива эля. Это, наверное, и была столовая. Во всем остальном чувствовался строгий дух дисциплины и экономии.
Джордж остановил коня возле дома на дальнем краю деревни, что стоял немного на отшибе. Сперва он соскочил на землю сам. Потом подхватил Порцию и бросил себе на плечо. Ей осталось лишь в кровь кусать губы – кажется, это железное плечо нарочно врезалось прямиком в ее многострадальный мочевой пузырь.
При их приближении входная дверь распахнулась, Джордж со своей ношей перешагнул порог и осторожно положил пленницу на пол.
– Черт побери, Джордж, вовсе ни к чему было ее скручивать, как Клеопатру в ковре!
Глава 7
Порция моментально узнала голос. Именно он заполнял ее воображение в последние недели и лишал душевного покоя.
– Покорнейше просим прощения, милорд, да только девица оказалась чересчур шустрой, – своим флегматичным тоном пояснил Джордж, не спеша развязывая путы.
Как только их сняли, Порция, от ярости даже позабыв на миг про свою неотложную нужду, избавилась от одеяла с удивительным проворством. Секунда – и она уже на ногах, распутывает узел на капюшоне, по-прежнему закрывавшем все лицо.
– Зачем ты сделал это опять?! – вскричала пленница, тряхнув головой так, что капюшон свалился на плечи.
– Боже милостивый, Джордж! – вырвалось у Руфуса. – Какого черта ты мне приволок?! – Не веря своим глазам, Декатур уставился на взъерошенное бледное зеленоглазое создание с яркими веснушками и еще более яркими волосами.
. – Ну, стало быть, это дочка Грэнвилла, сэр, – робко промямлил Джордж.
– Ох, Матерь Божья! – выдохнула Порция. – Так ты охотился за Оливией… – Тут ее коленки непроизвольно сжались. – Мне нужно в уборную.
Руфус молча махнул рукой на дверь у себя за спиной; на его выразительной физиономии все еще застыла гримаса человека, обнаружившего какую-то гадость в своем праздничном пироге.
Порция ринулась в уборную.
– Значит, это не та? – нерешительно уточнил Джордж.
– Да, это не та! – Руфус из последних сил старался сдержать неистовую вспышку гнева. – Малый, и как тебя угораздило схватить не ту?
– Вы сами сказали, сэр, что та, которая вам нужна, носит синий плащ. А на второй девчонке плащ был коричневый. – Джордж совсем растерялся.
– Черт побери! – До Руфуса, не спускавшего глаз с виноватого лица Джорджа, постепенно стала доходить нелепость сложившейся ситуации. За спиной послышались шаги, и Декатур резко обернулся к своей бесполезной заложнице, покидавшей уборную. – Синий плащ?..
Порция нахмурилась, не сразу сообразив, что он имеет в виду. Но в следующий миг все встало на свои места.
– Этот плащ принадлежит Оливии, – небрежно пояснила она. – Она позволила мне его сегодня надеть.
– Понятно, – коротко отвечал Руфус. – Ладно, Джордж, можешь идти.
– Виноват я, милорд.
– Откуда ты мог все знать? – И Руфус жестом дал понять, что не сердится на своего подручного. Однако Джордж все еще нерешительно топтался у дверей. Солдатам Декатура не позволялось делать ошибок. А если это все же случалось, они сами должны были исправить ошибку любой ценой. И Руфусу пришлось заговорить более мягко: – Ступай же, Джордж. Тебя не в чем винить.
– Это и впрямь случай нас подвел, верно, милорд?
– Ты просто чертовски догадлив, дружище, – с сухим невеселым смешком заметил Руфус. А затем испытующе глянул на Порцию и резко спросил в гробовой тишине, пришедшей на смену его язвительному смеху: – Вот только как ее угораздило так исцарапаться?
– Малышка удрала, когда мой конь споткнулся, – виновато пояснил Джордж из своего угла возле двери. – И угодила прямиком в терновник.
– Похоже, у тебя вошло в привычку удирать, – сердито буркнул Руфус.
– Да, это вполне естественно, когда у кого-то входит в привычку меня похищать, – фыркнула Порция. Ей ужасно хотелось зареветь в голос, и стоило большого труда не выдать свою слабость перед врагом.
– И нам всем было бы лучше, если бы ты удирала более искусно, – без тени юмора отвечал Руфус. Он снова обратился к растерянному малому у дверей: – Пока все, Джордж. Ступай и заправься как следует едой и элем. Если повстречаешь Уилла – пришли его ко мне.
Джордж неловко поклонился и выскочил вон. А Руфус посмотрел на Порцию, которая застыла возле стола, до боли вцепившись в грубые доски.
– Ну и что теперь прикажешь с тобой делать? – бесцеремонно, с откровенно оскорбительным раздражением в голосе осведомился Декатур. – Вряд ли Като Грэнвилл дорожит потомством своего сводного брата!
Давно сдерживаемые слезы прорвались наконец наружу и полились в три ручья. Порция яростно вытирала их – бесполезно, из глаз все равно катились соленые капли.
Руфус на миг опешил. Пожалуй, из всех возможных ответов на подобную ситуацию он меньше всего ожидал, что Порция Уорт разревется. Он привык видеть в ней закаленного бойца с трезвым, холодным взглядом на жизнь, и столь откровенная слабость повергла его в замешательство. Декатур нерешительно шагнул вперед и спросил:
– Да что с тобой такое?
– А ты сам не видишь, что со мной такое? – выкрикнула пленница, разъяренно всхлипывая. – Я измучена, голодна, мое лицо исцарапано в кровь, а платье изодрано в клочья – и все это впустую! Потому что с самого начала я не была тебе нужна! – Пожалуй, это звучало довольно смешно, и даже в нынешнем жутком состоянии Порция не могла этого не заметить. Однако именно осознание собственной ненужности; слившись с ощущениями отверженного, лишнего существа, впитанными еще с молоком кормилицы, оказалось последним, сокрушительным ударом по ее выдержке.
– Ты действительно не могла быть объектом этого небольшого Приключения, – бесстрастно согласился Руфус. – И я приношу извинения за перенесенные тобой неудобства. Но если бы ты просто подчинилась и делала все, как велит Джордж, этих неудобств могло и не быть.
– Да как у тебя язык повернулся?! – Злые слезы чудесным образом иссякли в один миг. – Это Оливия стала бы делать так, как ей велят, потому что перепугалась бы до смерти. Она не такая, как я… она воспитана как леди, и о ней заботились всю жизнь. Оливия бы просто окаменела от ужаса. И это ты называешь неудобствами, которых могло и не быть?!
– Джордж вовсе не страшила, – напомнил Руфус, с великим облегчением глядя на возвращение привычной Порции Уорт. – И оттого я поручил все дело именно ему. Он такой заботливый и спокойный – настоящий папаша.
– Настоящий папаша!.. – От возмущения глаза у Порции полезли на лоб, она не поверила своим ушам. – Настоящий папаша?!
– Он самый старший и самый уважаемый член нашего отряда, – словно извиняясь, пояснил Руфус. – Его советами и поддержкой я дорожу больше всего. Он знает, как вежливо обходиться с девушками, и должен был сделать все как надо.
– И ты хочешь меня уверить, что дочь Като Грэнвилла нашла бы у вас вежливый прием?! – Яд так и сочился с острого язычка Порции. – .Да ты же ненавидишь этого человека, и я не сомневаюсь ни минуты, что и его дочь ты заставил бы поплатиться за эту ненависть не моргнув глазом!
– Поосторожнее со словами, – вкрадчиво предупредил Руфус. Даже под слоем загара было видно, как от гнева побелело его лицо, а синие глаза зажглись недобрым огнем. Порция рассудила, что стоит прислушаться к совету – по крайней мере до тех пор, пока в глазах не потухнет это пронзительное пламя. И она добавила более мягко:
– Ты не можешь винить меня в том, что я так думаю.
– Могу, – отрезал он. – Я определенно могу винить тебя в том, что ты вообразила, будто у меня хватит совести заставить невинную девушку расплачиваться за чужие грехи.
– А что же тогда ты проделал со мной? Или я в чем-то виновата перед тобой? Или ты не заставил меня расплачиваться за чужие грехи?
Руфус молча пригвоздил ее взглядом, а потом вдруг расхохотался:
– Твоя взяла, малышка. Присаживайся. – И он нажал ей на плечи, чтобы заставить опуститься на стул. Однако Порция не уступала, с вызовом глядя в лицо Руфусу. Он почувствовал, как напряглись ее плечи, такие худенькие, что сожми пальцы посильнее – и сломаются. – Присядь, – повторил он. – Я ведь должен хотя бы частично возместить причиненный тебе ущерб. Или ты слишком напугана, Порция?
– Нет! – Девушка опустилась на стул возле стола. – А, мне следует бояться?
– Нет, – покачал головой Руфус. – Но я же предупреждал о том, что иногда становлюсь буйным.
Из чайника, висевшего на крюке над очагом, он наполнил водой таз и принес его к столу. Поворачивая ее лицо так и этак, хозяин принялся вытирать влажным полотенцем лицо своей пленницы, осторожно смывая засохшую кровь и грязь.
– Нянька из меня никудышная, – пробормотал он. – И как это тебя угораздило так разукраситься?
– Я и не знала, что этот терновник такой колючий, пока не залезла в куст, – отвечала Порция, чувствуя странное тепло от прикосновения этих больших, сильных рук, действовавших с удивительной нежностью.
– Просто ради интереса – можно узнать, куда бы ты подалась, если бы и вправду сбежала? – Руфус с удовлетворением еще раз осмотрел ее лицо – вроде бы все царапины были промыты. – Местность тебе не знакома, до любого жилья идти далеко.
– Об этом я не задумывалась.
– Просто у тебя в обычае такие выходки?
– Вообще-то у меня не было обычая спасаться бегством от похитителей! – Раскосые зеленые глаза так и сверкали под рыжей растрепанной шевелюрой.
Безрассудная отвага этой взъерошенной, в драном платье, тощей и неуклюжей, как пугало, девицы с россыпью ярких веснушек на угловатом бледном лице не могла не задеть Ру-фуса за живое.
– Да у тебя тут настоящее воронье гнездо, – буркнул он с невольной улыбкой, вынимая сухие листья из спутанных волос. Осторожно расчесывая их пальцами, Декатур продолжал находить все новые колючки и ветки.
Порция удивленно распахнула глаза, а бледные щеки слегка зарумянились. А Руфус как ни в чем не бывало распутывал особо тугой колтун, образовавшийся вокруг ниток из одеяла, и все также бормотал себе под нос:
– Где-то тут у меня была мазь. – Он бросил на стол полотенце и заглянул в выложенную камнем кладовку в задней части дома. – Ага, вот она. Воняет жутко, зато отлично помогает. – И он снова показался в комнате, снимая крышку с маленькой гипсовой коробочки. – А теперь не дергайся. Она немного жжет. – С этими словами Руфус обмакнул палец в пахучую массу и принялся намазывать Порции царапины.
Порция недовольно сморщилась. Ничего себе немного! Все лицо горело так, будто на нее напал целый рой пчел!
– Через минуту станет легче, – уверял Руфус, вертя ее за подбородок и высматривая, не осталась ли какая-нибудь ссадина незамеченной. – Сойдет, пожалуй. – И он снова закрыл коробочку. – Так, что еше мне следует возместить… Ах да, пища. Путь от замка Грэнвилл чертовски долгий, ты, должно быть, умираешь с голоду…
Действуя все так же спокойно и невозмутимо, он двигался между кухней и кладовой, подавая на стол хлеб, сыр и холодное мясо. Как странно: это большое, полное скрытой мощи, тренированное тело закаленного бойца скорее было бы уместно на поле брани, а не в тесноте убогой кухни, и все же Руфус выглядел совершенно по-домашнему.
– Сперва отведай вот это. – Из медного кувшина он налил густых белых сливок и поставил перед ней полную кружку.
– Я не пила молоко с тех пор, как была маленькой девочкой, – запротестовала было Порция, но тут же, к собственному недоумению, обнаружила, что содержимое кружки выглядит на редкость аппетитно.
– Сколько тебе лет?
– Семнадцать.
– Только-то? – Естественно, это относилось не к ее внешнему виду, а к поведению и суждениям, говорившим о богатом жизненном опыте.
– Безродным бродягам волей-неволей приходится взрослеть быстро, – язвительно заметила Порция. Руфус в ответ ограничился тем, что выразительно приподнял бровь и пожал плечами. И потянулся за каменным кувшином с виски на верхней полке.
– Ну и что ты теперь собираешься делать? – поинтересовалась Порция, набив себе рот хлебом с мясом. Руфус ответил не сразу.
– Хохотать как безумный – это одна возможность. Завывать как баньши – другая.
Не успела Порция задать следующий вопрос насчет размера выкупа, который он собирался потребовать за Оливию, как в дверь кто-то забарабанил. В дом ворвался Уилл – с таким видом, будто за ним гнался сам Люцифер.
– Тысяча чертей, Руфус, Джордж сказал, что украли не ту девчонку! – И он ошалело уставился на Порцию. – Это ее, что ли?
– Как видишь, Уилл, – отвечал Руфус, невозмутимо поддев на кончик ножа кусок сыра и отправляя его в рот. Тем временем Уилл прошел в комнату и разглядел пленницу повнимательнее.
– А что у нее с лицом?
– Исцарапано и намазано мазью. – Руфус отпил прямо из кувшина. – Да ты бы лучше присел и выпил эля.
Порция прижала руки к лицу, которое все еще горело. Судя по всему, ссадины опухли и вид у нее был неприглядный – вон как пялится на нее этот молодой разбойник. Предложенная ей мазь запросто могла оказаться очередной дьявольской уловкой, чтобы обезобразить еще сильнее.
– Ничего страшного, – заверил Руфус, правильно угадав ее мысли. – Жжение скоро пройдет. И через час ты станешь свежа, как июньский дождь. – Он заботливо отрезал еще мяса и положил ей на тарелку. – Добавить тебе сливок или теперь лучше эль?
– Эль, пожалуйста. – Вроде бы не имело смысла отвечать грубостью на столь щедрое гостеприимство, хотя ситуация выглядела невероятной, и пленнице временами казалось, что она вот-вот проснется.
А Уилл словно прирос к полу, не в силах оторвать от нее недоверчивый взгляд.
– А эта-то кто такая?
– Порция Уорт, – фыркнула она, не в силах долее выносить, когда какой-то идиот обсуждает ее, словно мебель. – Если у вас еще есть вопросы, не лучше ли обратиться с ними ко мне?
Уилл покраснел до самых корней своих светлых волос, а синие глаза, совсем не такие яркие, как у его кузена, наполнились смятением.
– Тысяча извинений, мэм. Я вовсе не желал вести себя непочтительно.
– Непочтительно? – воскликнула Порция. – После того как меня похитили, стянули и связали, как сардельку, и отбили все бока на этом ужасном коне, у вас поворачивается язык говорить о почтительности?!
Уилл беспомощно посмотрел на Руфуса, который стоял, небрежно прислонившись к каминной полке и держа тяжелый каменный кувшин на сгибе пальца за узкое толстое ушко.
– Но… но разве Грэнвилл заплатит…
– Сильно сомневаюсь, – перебил его Руфус. – Хотя все равно будет забавно, что он ответит. Письмо с требованием выкупа отправлено сразу после того, как увезли девицу. Потребуется какое-то время, чтобы он собрался с мыслями.
– А если маркиз не станет отвечать?
Из ярко-синих глаз моментально улетучилось лукавство, и волевое лицо закаменело.
– Тогда придется искать другой способ, Уилл.
– Но… Но я так и не понял, кто она… то есть кто вы такая. – Уилл неуклюже попытался обратиться прямо к Порции, которая давно позабыла про свой голод и жадно ловила каждое слово в надежде выяснить наконец, чего же именно граф Ротбери хочет добиться от маркиза Грэнвилла.
– Джек Уорт – сводный брат Като Грэнвилла. Эта девушка – его дочь.
– Ох! – вырвалось у Уилла.
– Незаконнорожденная дочь, – скрупулезно уточнила Порция, возвращая взгляд. – Ради которой никто не потратится и на фартинг… после того как умер Джек.
Между ними возникло напряженное молчание, которое невольно нарушил сам Уилл:
– Кстати, я вспомнил. Мальчики, Руфус. Они шли сюда вместе со мной, но по дороге на что-то отвлеклись. – Он распахнул дверь пошире и закричал в темноту: – Люк! Тоби! Куда вы пропали, чертенята?
Порция поежилась: в дверь проник холодный ветер. Внезапно два снежных комка прокатились у Уилла между ног и заметались по кухне, как пара бесноватых дервишей. Малыши были так закутаны, что казались совершенно круглыми. Две пары живых голубых глаз моментально обшарили все закутки.
– Мы пришли, – объявил Тоби.
– Вижу, – веско отвечал Руфус.
– А она кто? – Люк ткнул пальцем в Порцию.
– Моя гостья, – отвечал ему отец в том же тоне.
– Она как Мегги? – поинтересовался рассудительный Тоби. Уилл только крякнул, а Руфус сказал:
– Не совсем. Мисс Уорт просто поживет у нас несколько дней.
«Ах вот как!» – пробормотала Порция про себя. Ей сразу стало любопытно, что это за мальчишки и что за Мегги обитает в этом доме?
– Может, уложить их спать? – предложил Уилл. Мальчики уже пристроились возле очага.
– Ты бери Тоби, а я возьму Люка. – И Руфус подхватил одного из сыновей. Он понес его в угол, отгороженный занавеской. Уилл со вторым мальчишкой шел следом. Порция вслушивалась в приглушенную возню, совершенно растерявшись. Сколько еще сюрпризов скрыто в этом человеке? Из-за занавески доносились невнятные протестующие голоса, однако на них никто не обращал внимания, и уже через пару минут Уилл и Руфус вернулись в комнату.
– Вы что, уложили их спать прямо в одежде? – не удержалась Порция.
– Они слишком устали, чтобы раздеваться, – небрежно заметил Руфус. – Утром успеешь познакомиться с ними поближе.
– Они твои?
– Они мои сыновья, – отчеканил Руфус. – И для меня они бесценны.
Порция почувствовала, что краснеет. Она поспешно спрятала лицо за кружкой с элем.
– Я еще понадоблюсь тебе сегодня? – спросил Уилл, играя застежкой на своем плаще.
– Нет. Только постарайся удержать Джорджа, чтобы не напивался до чертиков. Он ни в чем не виноват и клянет себя понапрасну.
Уилл кивнул и направился к двери. Но все же задержался и глянул через плечо на Порцию, которая задумчиво изучала дно своей кружки. Руфус повелительно взмахнул рукой, и Уилл вышел, не сказав ни слова.
– И где же ты собирался держать малютку Оливию? – Порция наконец подняла глаза. – Впрочем, в любом разбойничьем логове, наверняка есть место для узников.
– Конечно, есть. – Руфус подтвердил это с ангельской улыбкой. – Но я полагаю, что ты почувствуешь себя удобнее там, наверху. Я приказал освободить теплую кладовку для яблок.
Порция поднялась. Внезапно навалившаяся усталость не позволяла продолжать дуэль со столь неутомимым противником.
– Как ни приятно мне ваше общество, лорд Ротбери, в данный момент я бы предпочла обойтись без него.
– Это твое право, – проронил он. – Идем, я покажу твою постель.
Следом за хозяином Порция поднялась по узкой деревянной лесенке в просторную, хорошо обставленную комнату. Она бросила взгляд на широкую кровать, массивный дубовый гардероб, жарко полыхавший камин и теплые пушистые ковры на выскобленном дочиста полу.
– Чья это спальня?
– Моя. – И он распахнул дверь в маленькую тесную каморку. – А вот эта приготовлена для тебя.
Порция замялась.
– Меня можешь не бояться, – сказал Руфус. .
– Насколько мне известно, все мужчины, которые твердят, что их можно не бояться, имеют в виду совершенно обратное, – заявила Порция.
– Малышка, если бы я нуждался в женщине, то без труда нашел бы кого-то посговорчивее, – покачал головой Декатур. – Уверяю тебя, что от упрямых женщин нет никакого удовольствия. – С этими словами он отступил на шаг и жестом предложил пленнице войти внутрь.
Порция ему не доверяла и надеялась, что сможет запереть дверь изнутри. Она смело шагнула в комнату.
– По-моему, приготовлено все, что нужно. Ночная рубашка, полотенце, мыло, вода в кувшине, ночной горшок под кроватью. – Руфус еще раз придирчиво осмотрел обстановку – ни дать ни взять опытная экономка – и добавил: – Если понадобится что-то еще, только скажи.
– Ну что за миленькая уютненькая тюрьма! – пробормотала Порция, чей наметанный взгляд сразу заметил узкое слуховое оконце, забранное решеткой.
Руфус пропустил колкость мимо ушей. Он просто сказал:
– Доброй ночи, Порция, – и вышел, мягко притворив за собой дверь.
Девушка испуганно уставилась на дверь. Оказывается, на ней не было ни крючка, ни задвижки. Она не может запереться изнутри – но и снаружи никаких запоров на двери не было. Пленница не спеша осмотрела свою тюрьму. Здесь, конечно, не разгуляешься, но дышать можно, и к тому же одна стена примыкала к камину в большой комнате, и раскаленные пламенем кирпичи давали сюда достаточно тепла.
Девушка уселась на кровать и постаралась обдумать свое положение. Положение заложницы, за которую даже не потребуешь выкуп. Руфус Декатур запросто может перерезать ей глотку и закопать втихаря где-нибудь в горах – и поступит весьма разумно. Как-то трудно было представить себе Като, посылающего вооруженный отряд на битву ради освобождения своей племянницы. В надвигавшейся гражданской войне маркизу предстояло столкнуться с куда более серьезными проблемами, чем благополучие нищей дочери своего беспутного братца.
А что же с Оливией? Как она пережила весь этот ужас на льду возле острова? Наверняка перепугалась до полусмерти. Все случилось так внезапно, жестоко и дико. От такого кто хочешь испугается, тем более Порция знала: кузина будет думать, что могла бы ей помочь, и без конца проклинать себя за то, что не сделала этого, а лишь оставалась безучастной свидетельницей. И никому в замке не придет в голову утешить ее. Ее отец слишком занят собой, а мачеха…
Порция задумчиво накручивала на палец прядь рыжих волос. В ее положении все равно бесполезно ломать голову над тем, каково сейчас Оливии. Вполне вероятно, что Декатур, так яростно ненавидевший все, что имеет отношение к Като Грэнвиллу, постарается поскорее отделаться от нее и перешлет обратно в замок – пусть даже это будет признанием поражения. Впрочем, как ни крути, а ее положение не завидное.
– Никаких следов… Ни одного проклятого отпечатка! – говорил Като на ходу, появляясь в гостиной своей супруги. – Просто уму непостижимо, как она могла вот так исчезнуть… и не оставить ни следа. – Он сел в большое кресло возле камина и наклонился поближе к огню.
Диана грациозно встала, подплыла к буфету, налила бокал вина и протянула мужу.
– Эта девочка принесла нам одни неприятности. И я с самого начала была против их привычки кататься на льду.
– Я лично все проверял. – Като выпил вино и нахмурился еще больше. – Все время, пока они катались на коньках, их видели часовые с башен.
– Но судя по всему, на какой-то момент их все же упустили, – мягко заметила Диана, возвращаясь на свое место.
– Да, похоже что так. – Като не сиделось на месте, он вскочил и принялся мерить шагами комнату. – Как там Оливия? Она все еще не в состоянии рассказать, что стряслось?
– Ее речь слишком невнятна. – Диана отложила свою вышивку. – Но что же еще от нее ожидать? Бедная малютка, она и в лучшие-то времена не могла толком изъясняться.
– Так было не всегда. – Маркиз остановился у окна, заложил руки за спину и разглядывал внутренний двор. Прошло уже три часа с той минуты, когда в замок прибежала Оливия, испуганно выкрикивая нечто невразумительное насчет трех человек и Порции, однако ее так и не удалось привести в чувство настолько, чтобы получить связный рассказ о происшествии – кроме бесспорного факта, что Порция пропала.
– Доктор дал ей снотворного, – говорила теперь Диана. – Надеюсь, что, когда она отдохнет, сможет нам хоть что-то объяснить.
– М-м-м, – нетерпеливо пробурчал от окна Като. – Лучше я пойду сейчас и попытаюсь с ней поговорить.
– Я тоже пойду, – тут же поднялась с места Диана.
Оливия лежала в кровати, и в ее широко распахнутых глазах не было и намека на сонливость, несмотря на принятое лекарство. Как только в комнате показались отец и мачеха, она зажмурилась что было сил и затаила дыхание, молясь про себя, чтобы ее оставили в покое. Като постоял какое-то время, с горестной миной всматриваясь в измученное лицо, и наконец спросил:
– Оливия, ты не спишь?
Оливия ответила не сразу. Ясно, что рано или поздно разговора не избежать, но насколько ей было бы легче, если бы при этом не присутствовала мачеха!
– Ее нашли?
– Милая, ты должна рассказать нам, что с вами случилось. А до тех пор я вряд ли что-то смогу предпринять.
В голосе отца звучали столь необычные утешительные ноты, что Оливия решилась открыть глаза. Она прилагала все усилия, чтобы говорить медленно и как можно меньше заикаться.
– Мы к-катались и к-кормили уток. А п-п-потом напали трое мужчин и схватили Порцию. – В полном изнеможении Оливия откинулась на подушки.
– Это были знакомые Порции? – Отец говорил по-прежнему мягко, едва ли не ласково.
– Они н-набросили ей на голову одеяло, – покачала головой Оливия. – И утащили с-силой.
– Они что-то говорили?
Бедняжка снова покачала головой. Вся сцена вспоминалась теперь как жуткое наваждение. Они чувствовали себя совершенно спокойно и не слышали ни звука. Только что Порция стояла рядом и кидала кусочки хлеба уткам – а в следующий миг ее уже волокли прочь. Устрашала сама молниеносность и бесшумность произошедшего. Оливия не успела даже охнуть. Наверное, она запоздало попыталась кричать, но крикнула всего один раз. Да и то без толку – никто не пришел им на помощь.
– Они пытались захватить и тебя?
Еще один отрицательный кивок и сокрушенный шепот:
