Текст книги "Лето каждый день"

Автор книги: Джейн Эрбор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 4

После поездки в Стейнтон я ходила, разговаривала и работала, как обычно, хотя меня обуревало желание повесить на дверь табличку «Не беспокоить», а если бы кто-нибудь спросил «Что-то случилось, Лорел? Расскажи мне», я разрыдалась бы от жалости к себе.

К счастью, никто этого не сделал, и я, должна сказать, не ощущала себя все время несчастной, потому что у меня была возможность хоть иногда видеть Клайва. Я старалась смиряться с мыслью, что он не полюбит меня, и страдала в одиночестве. Клайв! Я уже давно перестала называть его по фамилии и даже стала небрежно произносить его имя вслух дома и в разговоре с Бланш Энтони. Я не могла не показать ей, что не только она одна имеет право на его дружбу и доверие. Клайв и Бланш приходили к нам на ужин, и мне было отрадно видеть, что тетя Анита и дядя Леопольд тут же прониклись симпатией к Клайву. В случае с тетей это было неудивительно, она всегда с готовностью принимала людей, но дядя Леопольд был более избирателен в дружбе, и я была так рада, что Клайв ему понравился, что с удовольствием осталась с тетей Анитой развлекать Бланш, пока мужчины отправились в оранжерею побеседовать об особенностях суккулентов в общем и кактусов в частности.

– Клайв – знаток пустынной флоры, – был вердикт дяди Леопольда, и я просияла.

После Стейнтона Клайв разрешил мне брать его машину, когда мне будет нужно забрать животное. Но до этого случая, произошедшего не по моей вине, я ею не пользовалась. Как-то утром Бланш Энтони сообщила мне по телефону, что забирает Бобо домой. Если мне удобно, она подъедет к двум часам. Я согласилась, хотя мне было жаль расставаться с Бобо. Я уже не питала иллюзий, что, забрав его, она перестанет к нам ездить. Нет, я знала, что она будет появляться, когда захочет, оставляя Бобо в машине, а я даже не смогу с ним погулять.

Пробило два часа, потом три, четыре. Я дважды звонила в Мейпл-Коттедж, но никто не отвечал, а в пять часов я собралась идти к бакалейщику, чтобы успеть к нему до закрытия. Мне пришлось отправиться пешком, так как я отвезла мотороллер в гараж на техосмотр. Клайва не было дома, поэтому я заперла парадную дверь на засов, зная, что если Бланш появится, то не замедлит войти. Но когда я вернулась, ее белый «мини» стоял у ворот, и она сажала в машину Бобо.

Я не могла поверить своим глазам. Я же оставила его в запертом вольере!

– Я ждала вас в два часа, и мне пришлось поехать в город, – сказала я. – Как вам удалось взять Бобо?

– В два не смогла приехать. Ну, давай же. Бобо! – Бланш раздраженно принялась оттирать пятно на юбке, оставленное его лапами. – Я не знала, когда вы вернетесь, поэтому выпустила его сама.

– Но вольер был заперт, – заметила я.

– И что? Я же знаю, где вы держите ключ. – Бланш сузила глаза и похлопала меня по руке. – Ладно, ладно! Я больше ничего не взяла, а если вас беспокоит эта ужасная цепочка, то я оставила ее рядом с вольером.

Я чуть не задохнулась от такой наглости:

– Меня беспокоит только то, что вы без спросу взяли ключ.

– Чтобы выпустить собственную собаку? Да бросьте вы!

– Он находился под моей ответственностью до самой последней минуты, – ледяным тоном отчеканила я. – И вы не имели права отпирать вольер, где находились другие непривязанные собаки.

– Да, но вы ведь всегда запираете ворота. Вы сами сказали.

Моей первой мыслью было «она не заперла вольер и знает об этом» и тут я увидела, как Патрик, молодая нервная немецкая овчарка, которую я привезла из Стейнтона, промчался по дорожке, перемахнул через низкую изгородь и скрылся в неизвестном направлении.

Надо отдать ей должное, Бланш выглядела не менее потрясенной, чем я. Потом она принялась извиняться:

– Наверное, он проскользнул за мной в дом… – но я уже отдавала приказания:

– Дайте мне поводок Бобо. – Я залезла в машину и сама взяла его. – Возвращайтесь в дом и закройте двери. Загоните собак в вольер и заприте его. Обязательно заприте, поняли?

Бланш пожаловалась:

– Я не знаю как. Ключ так туго поворачивается, поэтому…

Я была слишком зла на нее и перебила:

– Вы же сами отперли дверь. Справитесь, даже если вам понадобится час.

– Но, как же овчарка? И почему вы взяли поводок Бобо?

– Догадайтесь. Иду на поиски Патрика. – Я могла бы потребовать ее машину, но за несколько секунд успела передумать. Я воспользуюсь машиной Клайва.

Я направилась к ней, молясь, чтобы ключ был в замке зажигания. К счастью, он оказался там, и я выехала из ворот. Бланш крикнула:

– Вы берете машину Клайва? – но я не обратила на нее внимания, только убедилась, что входная дверь захлопнулась.

Я знала, что Патрик помчался вниз по улице. Но в конце спуска было четыре ответвления, три из которых вели в город, а четвертое – по направлению к деревне. Поскольку собаки видно не было и некого было спросить, я выбрала первую дорогу, решив, что Патрик направился к дому.

Я ехала по дороге в надежде нагнать его. Потом я вернулась и испробовала второй путь, который вел в самую оживленную часть города с перекрестками и сильным вечерним движением. Я остановилась, чтобы расспросить жителей, но люди хоть и с готовностью шли мне навстречу, никто так и не мог вспомнить, видел ли он овчарку без поводка. Оттуда я выбралась на третью дорогу, а потом на четвертую, ведущую к деревне.

Я ехала по ней, пока, наконец не поняла, что Патрика там тоже нет. Потом я вернулась осмотреть небольшой переулок и там увидела бегущую трусцой овчарку. Я медленно нагнала пса, потом остановила машину и направилась к нему, помахивая поводком Бобо, словно я просто вышла на прогулку. Все мои попытки чуть не провалились, потому что Патрик резко отдернул голову и собрался удрать. Но мне удалось уговорить его, и он позволил мне прицепить к его ошейнику поводок и отвести его в машину.

Очевидно, он не питал ко мне злых чувств, потому что спокойно залез в машину и по-королевски развалился на заднем сиденье. До гостиницы было недалеко, и все шло хорошо, пока неожиданно не случилась беда. С крутого отрога холма я увидела крышу фургона, припаркованного с правой стороны, но когда я стала объезжать его, на встречной полосе возникла машина, несущаяся на меня. На мгновение меня охватила паника, я вцепилась в руль и с трудом выиграла несколько спасительных дюймов, чтобы меня не задела встречная машина, дюймов, которые стали парой футов поросшей травой обочины, где я остановила машину Клайва.

Бедный Патрик свалился на пол, а я дрожала от страха. Мне не хотелось сразу продолжать путь, и я надеялась, что со стороны все это выглядит так, будто мы решили ненадолго остановиться. Но тут меня нагнала другая машина, остановилась в нескольких ярдах и сделала обратный ход.

Из нее вылезли двое мужчин. Один был мне незнаком, а другой оказался Клайвом. Они направились ко мне, на лице Клайва было написано недоумение. Своему спутнику он сказал:

– Все в порядке, Боуотер. Спасибо, что подвезли. Это моя машина, думаю, я доеду до дома сам.

Незнакомец, с любопытством посмотрев на меня и на Патрика, ответил:

– Ладно, как скажете, – и вернулся к машине, а Клайв жестом пригласил меня пересесть на пассажирское место.

Я рассеянно спросила:

– Кто это?

Клайв ответил:

– Один парень из «Пэн-Олеум». Отправляете его домой или решили покататься? Эта дорога не ведет к Стейнтону. – Он кивнул на Патрика.

– Знаю, он у меня на две недели. Просто Патрик сбежал из вольера, и мне пришлось взять машину, чтобы его догнать.

– Сбежал? Мне казалось, вы очень гордитесь тем, что все звери у вас в безопасности?

Я испытала искушение. Но поскольку для своего самоуважения было лучше скрыть поступок Бланш от Клайва, чем пожаловаться ему, я ответила:

– Так и есть, если только ворота заперты. Но Патрик оказался хитрецом и выбежал через дом, когда были открыты и ворота, и двери.

– Я рад, что вы догадались взять машину. Но, что это значит? Вы что, решили остановиться на пикник по пути домой?

Я мысленно поблагодарила его за то, что он не отпустил более язвительного замечания, и выдавила слабую улыбку:

– Боюсь, все не так весело. Я, можно сказать, приземлилась тут после того, как в меня чуть не врезались.

– Врезались? Как это произошло?

Я все подробно объяснила, а Клайв, внимательно выслушав, плотно сжал губы и нахмурился.

– Да, на обратном пути мы тоже встретили этого идиота. Наверное, вы не догадались записать его номер?

Я слабо хихикнула:

– Записать номер? А вы как думаете? По-моему, последние ярды я проехала с закрытыми глазами.

Клайв покачал головой:

– Только не вы. Вы должны были вести себя хладнокровно, иначе он вас просто протаранил бы. Слава богу, что все обошлось. – Обхватив рукой руль, он внимательно посмотрел на меня. – Все в порядке? Сами поведете?

Я с благодарностью поглядела на него:

– Хотите сказать, что я могу продолжить? Если вы мне доверяете, то я готова.

– Тогда вперед.

Мы опять поменялись местами, и я безупречно справилась с заданием.

Машина Бланш по-прежнему стояла у ворот. Клайв вошел прямо в дом, а я повела Патрика в вольер. Чтобы утешить его после неудачного побега, я осталась с ним немного поиграть, потом отправилась на поиски Бланш, чтобы вернуть ей поводок, и столкнулась с ней, когда она шла к своей машине вместе с Бобо. Я пристегнула поводок к его ошейнику и встретилась с враждебным взглядом Бланш.

– Как вы, должно быть, радовались, обвиняя меня за побег этой собаки! – прошипела она.

Я небрежно кивнула:

– Можно сказать, это было самое приятное событие за весь день. На самом деле я не сделала ничего подобного. Когда Клайв спросил меня, как это случилось, ваше имя не было даже упомянуто.

Бланш недоверчиво уставилась на меня:

– Трудно поверить! Но если это все-таки правда, почему тогда он отчитал меня? Расспрашивал, где я была, когда это произошло, где были вы? Оставила ли я двери дома незапертыми? Или сама отперла вольер? Конечно, я ничего не отрицала, но если вы даже не намекнули, что это моя вина, то почему он меня подозревает?

– Должно быть, у него есть шестое чувство. Почему бы и нет? В любом случае все, что ему сейчас известно, он узнал от вас, а не от меня.

Какое-то мгновение Бланш с сомнением смотрела на меня, затем на ее лице появилась ангельская улыбка, и она заговорила с Бобо:

– Это ее версия, и она будет на ней настаивать. Ладно, поедем, моя крошка! Мы уже скомпрометированы, ты и я. И не чуть-чуть, а, боюсь, как следует. Правда, не так уж сложно догадаться почему… – С этими загадочными словами она ушла, и я обрадовалась, что Бобо испортил весь театральный эффект, поскольку громко заскулил, когда понял, что я не еду с ними.

Я увидела Клайва только поздно вечером, когда он вышел во двор и объявил, что отвезет меня домой. Это прозвучало как приказ, и я не стала спорить. Мы остановились перед домом, и внезапно он сказал:

– Надеюсь, вы простите Бланш. Она очень сожалеет об утреннем происшествии. Интересно, вы решили замять это из-за вашего великодушия?

– Дело не в великодушии! Когда мы встретились, я уже благополучно нашла Патрика, поэтому решила, что не буду себя уважать, если начну выяснять, кто виноват.

– И вы не подумали, что любопытство заставит меня поинтересоваться, как это вы вдруг нарушили ваши хваленые правила безопасности? Однако меня заинтриговали ваши слова: «Не буду себя уважать». Если это вам действительно важно, то должен сказать, что вы быстро взрослеете!

– Правда? За такое короткое время? Ведь я была «непростительно юной»…

Клайв рассмеялся:

– Я на это не намекаю, к тому же вы можете утешиться тем, что для того, чтобы повзрослеть, надо сначала побыть молодым. – Какое-то время он изучал меня, потом сказал: – Знаете, юная Лорел, я начинаю понимать, что, несмотря на наше проживание бок о бок, вы по-прежнему для меня закрытая книга; я видел вас только за работой, хотя уверен, что иногда вы тоже развлекаетесь где-нибудь и с кем-нибудь.

– Конечно.

– И как? Танцы? Игры? Сплетни? Мужчины? Наверное, целуетесь?

– Все, что вы перечислили.

Его глаза сузились.

– Я сам напросился. Как в тот самый первый день, когда мы скрестили мечи, помните?

– Тогда вы мне не очень-то понравились, – призналась я.

– Честно говоря, вы мне тоже. Но с тех пор произошли немалые изменения, вы не находите?

– Надеюсь.

– Уверены?

Мое сердце учащенно забилось, а руки задрожали. Клайв пристально смотрел на меня, словно этот вопрос был для него чрезвычайно важен. Но поскольку я знала, что он вкладывает в него совсем другой смысл, то заставила себя успокоиться. Мне показалось, что я узнала типичную мужскую прелюдию к поцелую, поэтому он уже не отличался от других мужчин, которых я встречала.

Как можно небрежнее я сказала:

– Я так не думаю. Не люблю обниматься в машине.

– Обниматься? – Слово прозвучало словно выстрел. Когда я собралась выйти из машины, Клайв удержал меня за плечи. – Можете мне не верить, но я тоже этого не люблю. Я ни разу не целовал женщину, не будучи уверенным, что этот поцелуй что-то значит хотя бы для одного из нас. Но если вы решили, что я хочу вас соблазнить, то должен сказать, что нужно же когда-то начинать. – Клайв привлек меня к себе, уверенно поцеловал в губы и отпустил.

Больше не было ничего сказано, и я почти не помню, как вышла из машины. Мне был двадцать один год, и это не был мой первый поцелуй. Но никогда прежде я не напрашивалась сама.

Почти всю ночь я боролась с ревностью к тем неизвестным женщинам, которых целовал Клайв, и ругала себя за то, что сумела испортить то малое, что произошло между нами. Когда зазвонил будильник, я подумала, что сделала бы все, чтобы остаться в постели. Но меня ждала работа. Я встала с ненавистью к наступившему дню, боясь встретиться с Клайвом лицом к лицу и надеясь, что, по крайней мере, буду избавлена от присутствия Бланш. Интересно, когда он целовал ее, что это значило для них?

Двери гаража Салли были распахнуты настежь, Клайва видно не было, а в домике на тумбочке стоял прислоненный к стене конверт со словом «Лорел». Я разорвала его. Письмо было напечатано и неразборчиво подписано карандашом:

«Забудьте обо всем. Хорошо? Это была моя ошибка. До сегодняшнего дня у нас были прекрасные отношения, какие должны быть между хозяином и квартирантом. Жаль, что эта глупость могла их перечеркнуть, как вам кажется? Я вернусь очень поздно».

Это было отнюдь не извинение и не оливковая ветвь примирения. Однако такого укора я не заслужила. Клайв хотел сохранить наши прежние отношения, и за это я была ему благодарна. В этот день я ожидала прихода ветеринара к одной из кошек. Я надеялась, что это будет мистер Лонгин, главный врач, а не мистер Дерек – единственный из его трех помощников, который мне не нравился. Но не пришел, ни тот ни другой. На пороге дома появился незнакомец с копной ярко-рыжих волос, веснушками и широкой улыбкой.

Он протянул мне руку:

– Миссис Дьюк? Я Николас Берн, новый врач мистера Лонгина. А, помню, они же мне говорили. Миссис Дьюк уехала, а вы…

– Лорел Норт. Я замещаю миссис Дьюк. А вы тот самый партнер, которого ожидал мистер Лонгин?

– И да, и нет, – ухмыльнулся он. – Я тут временно, пока не решу: получить степень или убраться отсюда. – Он с профессиональным видом протянул мне карточку. – Значит, у вас сомнения насчет одной из кошек?

– Да. – Я описала симптомы болезни, затем отправилась за кошкой. Когда он спросил меня, как ее зовут (бедняжку звали Дамбелл), и позволил сначала погладить ее, я к нему потеплела, понимая всю важность сердечного отношения, а Дамбелл без малейшего протеста вытерпела укол.

Николас выписал для кошки витамины, и я провела его в ванную вымыть руки. Когда мы проходили по коридору, я решила, что он заметил признаки присутствия в доме Клайва – пару рабочих рукавиц и тяжелый плащ.

– Может, я ослышался и мне тоже надо называть вас миссис? – уточнил он, выйдя из ванной.

– Нет, я не замужем, – ответила я и быстро разъяснила ситуацию, пока он собирал свой чемодан. Уходить Николас не спешил, и когда я предложила ему чашечку кофе, с радостью согласился. Мы мирно выпили кофе на кухне и обнаружили, что у нас много общего – конечно, кошки и собаки. К тому же он жил в Озерном крае, как и я когда-то. Мистер Берн жил в трущобах в пригороде Рингдауна и пока не был ни с кем знаком. Я предложила ему прийти к нам пообедать в следующее воскресенье, и он уже пил третью чашку, когда появилась Бланш Энтони.

Ее приход вызвал у меня вчерашнее раздражение, но по виду Бланш никто бы не догадался, что мы с ней отнюдь не лучшие друзья.

– Кофе? – прощебетала она. – Можно мне тоже чашечку? – Когда Николас Берн поднялся, она с улыбкой повернулась к нему: – Я вас знаю?

Я их представила, и, пока готовила кофе, Бланш принялась меня расхваливать:

– Лорел просто потрясающая, не правда ли? Знаете, она работает весь день, пашет ради зверюшек, которые ей не принадлежат и которым наплевать на все ее труды. О боже! – Она с виноватым видом поднесла к губам палец. – Кажется, я сказала что-то не то. Если вы ветеринар, то должны быть согласны с ней. Лорел делает все одна, к тому же должна опасаться своего хозяина, который может в любую минуту выкинуть ее на улицу. Конечно, я ему не позволю, но, думаю, она рассказала вам про Клайва Марча?

– Да, ловкий тип. – Николас Берн снова поднялся.

Отправившись проводить его, я объяснила, кто такая Бланш.

– Я недолго держала пуделя миссис Энтони. Она подруга мистера Марча, – произнесла я и добавила: – Кажется, они собираются пожениться.

– Я тоже решил, что она хотела дать понять, что имеет на него виды, – усмехнулся ветеринар. – Кстати, вы серьезно насчет воскресенья? Во сколько мне прийти?

Я решила не возвращаться в дом, но это не спасло меня от встречи с Бланш Энтони. Я поняла, что Бланш приходила отнюдь не к Клайву, когда, помахав мне шарфом, она направилась к своей машине.

Я пропалывала огород перед домом Салли и едва подняла голову.

– Если увидите Клайва, скажите ему, что я забрала шарф, который оставила здесь прошлой ночью, – сказала Бланш.

– Сегодня я его не увижу.

– Ладно, тогда в другой раз. – Она остановилась рядом со мной. – Приятный мужчина. Легкая добыча. Поздравляю.

– С чем? – спросила я, не отрываясь от тяпки.

– Как будто вы сами не знаете! Кофе на кухне, свежие окурки в пепельнице, его машина перед домом. Я дважды здесь проезжала и видела, что она стоит давно. Если будете правильно с ним обращаться, сможете демонстрировать его в качестве охотничьего трофея.

– Если только захочу.

– Естественно. Осмелюсь спросить: неужели есть что-то предосудительное во встречах ветеринара и собачницы? Ясно, что его появление как раз вовремя.

– Вовремя?

– Очень удобно. Слушайте, вы же не вчера родились. Не станете же отрицать, что приятно иметь мужчину на крючке, когда тот, о ком вы мечтаете, едва ли подозревает о вашем существовании. Конечно, если только вы уловками не заставляете его совершать ради вас рыцарские поступки. Стоит запомнить, что мужское эго ласкает возможность совершить какой-нибудь благородный поступок, не придавая ему особого значения.

Я отряхнула тяпку и поднялась на ноги.

– Догадываюсь, что вы имеете в виду Клайва?

– А кого же еще? Неужели вы думаете, я не понимаю, почему вы с самого начала так невзлюбили меня? Боже мой, я же видела, как вы злились! И не говорите, что вас не предупреждали. Зачем тогда мне было говорить вашей тете о наших с Клайвом отношениях?

– Вы ведь помолвлены?

– Пока еще неофициально…

– Но вы хотели, чтобы я знала. Зачем?

– Я же объяснила! Потому что если вы имеете виды на Клайва, то впустую тратите время.

– А почему это вас беспокоит? – И, не дожидаясь ответа, я продолжала: – Если у вас действительно так хорошо развита интуиция, то вам следует знать, что для рождения романтических мыслей нужна особая почва. Вы знаете, какие у нас отношения с Клайвом. Вы видели нас вместе и отдельно. Можете ли вы быть уверены, что кто-то из нас находится в опасной близости от зарождения чувства?

– Я не говорила, что он в опасности…

Но я увидела, что Бланш польстили мои слова об интуиции, и она поддалась на мои фальшивые заверения в том, что любовь без огня зачахнет. Она небрежно произнесла:

– Я хочу сказать, что если вы влюблены в него, то это просто обуза, учитывая его работу. Мужчины не любят обманывать женщину и почти никогда не делают это тактично.

– Знаете по вашему опыту? – не удержалась я.

– Я просто была свидетелем, – отрезала Бланш.

Она ушла, а я задумалась, удалось ли мне ее убедить в моем безразличии к Клайву? Бланш была права в одном. Дружелюбная болтовня с Николасом Берном помогла сгладить неприятный осадок от вчерашнего происшествия. Вернувшись к прополке грядок, я принялась мечтать о воскресенье.

Я поняла намек Клайва, и на следующий день мы встретились как ни в чем не бывало. Сначала мне было трудно смотреть ему в глаза. Но когда я все-таки решилась, то увидела в них обычный интерес, и ничего больше.

Я рассказала тете Аните про Николаса Берна, и она тут же прониклась заботой о нем, как прежде о Клайве. Я сказала ей, что Николас, по крайней мере, может общаться с хозяйкой дома, но тетя по-прежнему беспокоилась, кто ему стирает и тому подобное. Ее не убедили мои слова о том, что прачечные – это настоящее спасение для холостых мужчин.

Но больше всего меня удивил дядя Леопольд, который попросил меня в разгар обсуждения планов на воскресенье отнести от него записку Клайву. Четким учительским голосом он объяснил:

– Я подумал над вопросом, который он поставил передо мной, и так как мне в голову пришло решение, я предлагаю ему обсудить его, если он найдет это возможным. – Поверх очков дядя Леопольд посмотрел на тетю Аниту: – Думаю, ты можешь еще раз пригласить его на обед, милая? Возможно, в воскресенье?

– Конечно. В это воскресенье, и пусть он познакомится с новым другом Лорел. – Тетя Анита повернулась ко мне: – А как насчет миссис Энтони? Ее тоже позвать?

Слава богу, дядя Леопольд помешал мне закричать «нет». Он объяснил, что они с Клайвом будут обсуждать технические вопросы. Вряд ли это заинтересует Бланш. После обеда я буду развлекать моего нового знакомого, а…

– А я буду мыть посуду? – поддразнила его тетя Анита и поцеловала его в лысину.

Итак, записка дяди Леопольда содержала приглашение, и я передала ее Клайву. Он быстро прочитал послание и спросил:

– В воскресенье? Да, хорошо. Поблагодарите мистера Норта, Лорел. Я приду. – И сел, медленно перечитывая письмо.

Я хотела оставить его, но внезапно он поднял голову:

– Похоже, ваш дядя что-то придумал. Он сказал вам, в чем дело?

– Только то, что придумал какое-то решение.

– Он был очень заинтересован и понял, с какими трудностями мы сталкиваемся, потому что много знает о растительности в пустынной зоне. Ваш дядя считает, что «Пэн-Олеум» может принять наш проект орошения, если мы представим его в миниатюре. Он предлагает создать модель песчаной дюны в аэродинамической трубе; обработанные и необработанные ростки будут подвергаться порывам ветра со скоростью от десяти до шестидесяти с лишним миль в час, а результаты потом сравним.

– Думаете, это сработает? – с сомнением спросила я. – И кто будет строить аэродинамическую трубу?

Клайв усмехнулся:

– Воротилы из «Пэн-Олеум». Но если необходимо, я сделаю ее собственными руками. Интересно…

Он замолчал, рассеянно глядя на письмо дяди Лепольда, и, видимо, не заметил моего ухода. Если это действительно открытие, которого он так ждал, я должна быть рада. Но я думала о том дне, когда истекут три месяца его пребывания в Англии. Если бы кто-нибудь сказал, что я с ужасом стану ждать его отъезда, я бы едко ответила: «Да вы шутите!»

Осенью Салли вернется в гостиницу, а может и нет, в зависимости от состояния Джона, а я опять буду работать у Алмы Фрейн. Как я могла знать, что всего несколько недель спустя осень станет для меня временем года, когда Клайва больше не будет рядом, а я останусь наедине с этим летом, которое нужно забыть?