Текст книги "Исцеление любовью"

Автор книги: Джейн Эрбор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

9

…Первой удивительные новости принесла Эйрин.

Когда девочка вернулась домой в Каса, то встретив в вестибюле Клер, сразу рассказала о сценке, которую наблюдала у виллы Фьорре.

По словам девочки дело было так. У самого дома Джакетты, у Эйрин лопнула шина. Опустив голову, чтобы ее не заметили из-за забора, она принялась торопливо менять колесо. Через несколько секунд возле нее притормозил фургончик доставки с маркой одного из самых дорогих салонов в Римини, и оттуда вышла девушка в коротенькой юбочке с двумя коробками в руках – шляпной и одежной. Придерживая неудобную ношу подбородком, она сказала водителю:

– Наверное, мне придется зайти, чтобы она все примерила, так что подожди меня, ладно?

Эйрин еще больше заспешила, а водитель, некоторое время понаблюдав за ее отчаянными попытками отремонтировать мопед, вышел из фургончика и предложил свою помощь.

– Как я была благодарна! – рассказывала Эйрин. – Он починил эту штуковину быстрее, чем я решила, что должна сделать – дать ему на чай или только улыбнуться. И тут как раз вернулась его подруга и коробки все еще были с ней. Я все-таки полезла в карман за мелочью, но парень отказался, и тут девушка сказала: «Ее нет». Он переспросил: «Вышла?» «Нет, – ответила его подруга. – Она тут больше не живет. И синьор и синьорина – оба уехали. Женщина, которая у них убирает – она открыла мне дверь – сказала, что не знает, куда они делись. Они не оставили ей адреса, и вообще не предупредили, что уезжают. И что мне делать с этим?». Вот что я услышала, – возбужденно закончила Эйрин.

– Уехали? – переспросила Клер. – Но этого не может быть! Это не похоже на Фьорре.

– И тем не менее, – важно кивнула Эйрин, довольная произведенным эффектом. – Сбежали и все.

– Вряд ли, – возразила Клер. – Они богатые люди – посмотри на их виллу. А одежда Джакетты и ее машина? А дела синьора Фьорре в Римини? Они не могли все бросить. И к тому же они сказали бы кому-нибудь – например, Тарквину, – что уезжают. Мы бы тоже узнали…

– А если это все-таки бегство? – предположила Эйрин. – Стал бы Тарквин это афишировать?

– Не знаю, – пожала плечами Клер. Вся эта история казалась ей совершенно невероятной, хотя всей душой хотелось поверить в то, что Джакетта Фьорре в одну секунду исчезла, и неприятности, связанные с ней, кончились сами собой.

– А потом? – спросила все-таки она.

– Ну, эти ребята сели в фургончик, я снова их поблагодарила, они помахали и уехали, а я поскорее вернулась сюда. Узнаем что-нибудь от Роскуро, как ты думаешь?

Ждать долго не пришлось. Тарквин по традиции приехал утром навестить мать, но пробыл в Каса на час дольше, чем обычно. Он, Никола, ее муж и синьора, заперлись в гостиной, чтобы поговорить без посторонних. Тарквин не остался на ланч, но за столом Никола сама завела разговор о Джакетте.

– Тарквин привез невероятные новости, – сообщила она. – Невозможно поверить. Мы с мамой не знаем, что и думать… Хотя нам показалось, что сам Тарквин не очень-то удивился. Это насчет бизнеса синьора Фьорре. У него проблемы с законом и с деньгами, он запер офис, даже не заплатив сотрудникам жалованье. Но то, что произошло потом, удивило даже Тарквина – синьор Фьорре и Джакетта ночью исчезли из дома, никому не сказав, куда они собираются. – Никола громко вздохнула. – Ну и дела! Такая вот история! Неприлично! Такой удар для нас, для Тарквина…

– Да, мы слышали, что они неожиданно уехали, – кивнула Эйрин.

– Вы? Откуда?

Эйрин снова рассказала все, что произошло возле виллы Джакетты Фьорре.

– Да… – протянула Никола. – Несколько дней назад Тарквин узнал о том, что у синьора Фьорре сложности, а вчера было официально объявлено, что он брал деньги фирмы, обманывал клиентов, подписывал фальшивые счета. И все это длилось почти год, – Никола явно была расстроена. – Конечно, нам неизвестно, знала ли об этом Джакетта, участвовала ли она в некрасивых делах отца, а если знала, то почему не помещала ему. Впрочем, она уехала вместе с ним, и это уже скверно.

– Мне очень жаль, – заметила сочувственно Клер. – Она была вашим другом.

– И Тарквина тоже, – добавила Никола, – Наверное, мама надеялась, что они поженятся. Одно время я тоже была в этом уверена, но потом начала сомневаться. Он вел себя с Джакеттой корректно – не больше.

– А она мне говорила, что они фактически обручены, – заметила Эйрин. – И поэтому…

Покраснев, она замолчала.

– Ну, вы помните, что я говорила в тот вечер, что Оскара и Фрэнка обманули, и…

Тут в разговор вступил Марко Бернини, которого больше всего волновало здоровье и спокойствие Никола и малыша. Несмотря на протесты Никола и уверения в том, что ни она, ни bambino не сделаны из венецианского стекла, он отвел жену в спальню и настоял на ранней сиесте.

– Вот так! – возбужденно воскликнула Эйрин. – Я оказалась права – Оскара надули! И как ты думаешь, что имела в виду Никола, когда говорила, что Тарквин вел себя с Джакеттой корректно? Он что, раздумал на ней жениться? К счастью, он не может сделать это теперь из жалости, что ее отец попал в трудное положение! А то с него сталось бы! Слава богу, что они сбежали! Хотя, наверное, их рано или поздно найдут, как ты думаешь?

Клер была согласна с девочкой. Увы, она не могла разделить живого интереса Эйрин к происходящему и ее радости. Как ни странно, она сейчас чувствовала, что ее гордость, как и семейная гордость Роскуро, уязвлена. А еще Клер хотелось бы сказать Тарквину «Мне очень жаль», – как она сказала это Никола. Это было невозможно – Тарквин был с ней вежлив, но они больше никогда не встречались наедине, и Клер обращалась к нему через кого-нибудь третьего. Если использовать выражение Никола, их отношения были теперь весьма «корректными».

В тот день Тарквин больше не приехал в Каса, а за обедом синьора, предвосхищая вопросы Эйрин предупредила:

– Дитя, мы будем говорить за столом о приятном. Неприятные новости могут подождать.

– Как будто они уже недостаточно ждали, пока Фьорре исчезнут, – язвительно заметила Эйрин вечером, но за обедом тем не менее была вполне вежлива – говорила о ребенке с Никола и ее мужем, поддразнивала дядьев. Сделав уступку старшим, она только вскользь упомянула о том, что завтра Оскар возвращается в Англию.

Теперь Эйрин, как и все остальные, знала, что Тарквин перекупил землю и для чего он это сделал. Эйрин удивляло, почему Оскар так торопится вернуться домой, но Клер не стала ей рассказывать об условиях сделки. Впрочем вскоре Эйрин обдумала создавшуюся ситуацию, и ей даже понравилась мысль о том, что Оскар снова возьмет Фрэнка на работу, а там и они с Клер, возвратятся на родину, и снова будут встречаться все вместе. Девочка была уверена, что Клер разделяет ее надежды.

Позже, много позже, Клер удивилась, как оказалось, что день, последовавший за бегством Фьорре, начался точно так же, как все остальные, обычные, ничем не примечательные дни. Спустя некоторое время ей стало казаться, что он должен был отличаться от остальных на календаре, как Новый год или Пасха. Что кто-то должен был сказать, «чувствую что-то будет», ведь события этого дня повлияли не только на жизнь Клер, но и на жизнь всех обитателей Каса. Но ничего такого не было, день начался подобно сотням других дней.

Проснувшись утром, Клер просмотрела расписание дел. Днем она должна была проводить Оскара в аэропорт. Она давно пообещала это Бриджмену, но знала, что проводы не принесут никому из них ничего хорошего. Девушка была уверена, что Оскар будет просить разрешения встретить ее в Англии, когда она вернется домой. Они не виделись с того дня, как уехал Фрэнк, но несколько раз разговаривали по телефону, и молодой человек вполне недвусмысленно намекал на свои намерения перевести их дружбу в более серьезные и близкие отношения. Клер не хотелось причинять ему боль, но другого выхода не было.

Все утро до поездки в аэропорт было свободно. Клер с радостью предвкушала, как обсудит планы с Эйрин. Интересно, – думалось ей, – нет ли новостей о семье Фьорре? Что делает Тарквин? Девушка пыталась найти в душе сострадание к нему, но не могла.

Повитуха, приглашенная к Никола, уже поселилась в Каса. Это была маленькая властная женщина, которая привыкла к взволнованным мужьям, и обращалась к Никола во множественном числе, как часто делают врачи и медсестры. В ее присутствии все понижали голос. Клер спустилась вниз, как раз в ту минуту, когда повитуха торжественно объявила, что «мы очень неплохо себя чувствуем» и что «как только придет время, у нас все будет в порядке». Удовлетворившись улыбками двух слушателей – Клер и Тарквина – она направилась в кухню, чтобы продолжить утверждение власти над всем домашним хозяйством.

Неожиданности начались, когда Тарквин остановил Клер.

– Вы слышали, что синьор Фьорре исчез, а его фирма закрыта? – спросил он.

– Да, Никола нам рассказала. Мне очень жаль, – единственное, что смогла ответить девушка.

– Не стоит, – возразил Тарквин. – Факты говорят о том, что пострадали многие люди, и, безусловно, ваш Оскар Бриджмен. А значит, я должен извиниться перед вами обоими. Что и хочу сейчас сделать.

– Вы имеете в виду обвинения в некомпетентности Оскара и ваш отказ дать ему совет? Но ведь, когда я приходила к вам, вы ничего не знали о Фьорре, а Оскар только подозревал, что его обманули. Когда он узнает правду, то ему не на что будет обижаться.

– А вам?

– Это нечто другое, – ответила она, отводя глаза, – и я не думаю, что Оскар поймет мои чувства.

– Как и прежде, – заметил Тарквин, – если учесть, с какой легкостью он принял мое предложение. Как бы то ни было, он уже знает об истории с Фьорре. Я предпочел рассказать ему все до его отъезда в Англию. Уверен, что он вам на днях позвонит.

– Нет. Он сегодня улетает, и я провожаю его.

– Так быстро? – удивился Тарквин. – И когда же вы последуете за ним?

– Но вы же сами не разрешили мне уезжать до… – воскликнула потрясенная Клер.

– А теперь я говорю, что вы можете ехать сразу после разговора, который пообещали мне, – оборвал он. – И чем раньше, тем лучше. Когда вы должны быть в аэропорте? – Клер ответила, и Тарквин кивнул. – Я отвезу вас, подожду, пока вы проводите Бриджмена, а на обратном пути мы поговорим. Согласны?

– Но… но я обещала поговорить с вами до… до того, что случилось! – запротестовала Клер. – Вы больше не сможете ни уговорить меня, ни настоять на том, чтобы я осталась в Италии!

– И все-таки я буду говорить, а вы слушать, – твердо возразил Тарквин. – Я заеду за вами. Кстати, вы не ответили на мой вопрос – когда вы уезжаете?

– Я бы хотела дождаться отъезда Эйрин, – ответила Клер.

– Так вы передумали? Почему?

– Ну, потому что я поняла, что не могу ставить все в зависимость от дел Оскара. У меня есть свои обязанности.

– Безусловно, – согласился он. – Я это всегда знал. Потому-то я и не отпустил вас. И остальные…

– Знаю, – кивнула она. – Нельзя огорчать Никола…

– В общем, сейчас вы сможете меня спокойно выслушать, – заключил Роскуро.

Выслушать его. Советы. Разумные предупреждения. Все это жалкая пища для ее голода. И все-таки он думал о ней – уже это было приятно Клер.

Позже мисс Йорк была счастлива, что судьба подарила ей два часа раздумий перед важным свиданием, которое так и не состоялось.

На завтрак Никола не вышла. Сестра Лоренцо носилась вверх-вниз по лестнице с важным раскрасневшимся лицом, а Марко Бернини, которого выставили из комнаты жены, бродил по дому, курил и жадно искал собеседников – рядом с людьми он чувствовал себя увереннее.

У Никола начались схватки. Он это точно знает. Так почему не позвали доктора? Лоренцо сказала ему, что до родов еще масса времени. Но можно ли ей доверять? Она-то откуда знает?

На это Эйрин ответить не смогла. Как, впрочем, и оба дяди, которые поспешили скрыться у себя в комнатах. Клер, вспомнив свою работу в госпитале, пыталась успокоить Марко, а синьора ответила на вопросы зятя собственными. Знает ли он, сколько младенцев благополучно появилось на свет без участия врачей? А сотни, тысячи, миллионы детей прекрасно рождаются и без повитух, знает ли об этом Марко?

– Вспомни Христа – Сына Божьего, – велела она, – и будь благодарен Господу, что эта Лоренцо знает свое дело!

Эйрин, пожалев несчастного Марко, даже предложила ему отвлечься игрой в слова, а Клер отправилась в город за покупками, потому что Анна не хотела отлучаться из дому, пока сестра Лоренцо хозяйничает на кухне и в комнатах.

Девушка быстро закончила дела и возвращалась в Каса, когда вдруг услышала рокот мотора. Ее пронзило нехорошее предчувствие. Через секунду на вершине холма появился мопед, чьи лакированные бока играли на солнце… Он несся вниз на огромной скорости… невероятной скорости, и Клер затаила дыхание от ужаса, что машина сейчас разобьется. Тут она узнала мопед Эйрин и увидела искаженное страхом лицо девочки.

Все случилось в считанные секунды.

Клер заметила переулок и решила, что если Эйрин свернет в него, то сможет сбросить скорость и затормозить. Она махнула рукой: «Направо!» Эйрин как будто поняла ее, вывернула руль, но колеса заскрежетали по брусчатой мостовой и мопед врезался в стену, сбросив Эйрин, как резиновую куклу, на камни.

Пока Клер, рыдая от ужаса, бежала к месту происшествия, вокруг начала собираться толпа. Она была во всем виновата! Как она не догадалась, что на такой скорости Эйрин просто не сможет свернуть?! Если бы она ехала вперед, то, возможно…

Эйрин неподвижно лежала на мостовой. Она на мгновение открыла глаза, застонала и снова опустила ресницы. Шлем отбросило в сторону, ссадины и царапины на лице кровоточили, а правую ногу придавило мопедом. Клер опустилась рядом с ней на колени. Люди вокруг кричали, жестикулировали, рассказывая друг другу, что произошло, причитая по-итальянски «Бедная девушка!» и молясь. Взяв себя в руки, Клер приказала:

– Позвоните в полицию и вызовите скорую помощь!

Вскоре подъехала полиция, которая разогнала толпу и начала задавать Клер вопросы:

– Как это случилось? Кто это? Вы знаете ее, синьорина? Откуда она?

Услышав о том, что Эйрин живет в Каса, полицейские уважительно закивали головами. Тут как раз появилась и машина скорой помощи. Когда девушку наконец отвезли в больницу, Клер вспомнила, что должна позвонить домой, чтобы рассказать, что случилось.

Трубку взял Марко. Он был так возбужден, что вместо обычного «Алло» или «Здравствуйте», даже не спросив, кто говорит, воскликнул:

– Да! Да! Мальчик! Прекрасный мальчик! Родился пять минут назад! И без всякого доктора, представляете? Как вы вовремя позвонили – это первый звонок! – только после этого он спросил, с кем говорит, чтобы передать Никола, кто первый из их друзей узнал лучшую новость на свете – о том, что в семье Бернини родился сын.

Заставив себя быть как можно спокойнее, Клер сказала:

– Это Клер Йорк, синьор Бернини, и я очень рада за вас и Никола. Но я звоню по поводу Эйрин. Я боюсь. Она попала в аварию и сейчас в госпитале. Она…

– Эйрин? – перебил Марко. – Но она была здесь! Мы играли в слова, чтобы скоротать время, но у меня кончились сигареты и она обещала купить мне пачку – ведь я не мог выйти из дома, вы же понимаете!

– Да, – ответила Клер. – Она поехала на мопеде и у нее отказали тормоза. Она разбилась на углу виа Сполетто. Эйрин ранена, хотя я не знаю, насколько серьезно. Я видела, как все произошло. А сейчас – рядом с ней в клинике.

Потом она дрожащим голосом добавила:

– Конечно, не говорите ничего Никола. Но кому-то надо сказать – может быть синьоре. Или Тарквину, если с ним можно связаться.

– Да-да, конечно, Тарквину. Не надо было мне посылать ребенка за этими дурацкими сигаретами, – в отчаянии добавил Марко. – Это я во всем виноват…

– Нет, виновата я… – перебила его Клер.

– Вы, синьорина Йорк? Почему?

Но Клер уже не вслушивалась в его причитания и вопросы, а через несколько секунд в трубке раздался голос Тарквина.

– Роскуро слушает. Клер? Что с Эйрин?

Она повторила все, что только что рассказала Марко и объяснила, почему она виновата в аварии.

– Вы в госпитале? – перебил он. – Оставайтесь на месте, я сейчас приеду.

Клер положила трубку. Она была в панике, но все-таки понимала, что как только Тарквин появится, рядом будет человек, на которого можно положиться.

Первым делом Тарквин отправился к хирургу, а вернувшись, сообщил Клер и полицейскому:

– Пока они не могут поставить окончательный диагноз. Царапины и ссадины на лице, сломана левая рука. Ей дали успокоительное. Но, похоже, других повреждений нет. Возможно, сломаны ребра – это покажет рентген, но врачам кажется, что все цело.

– Внутренних повреждений нет? – спросила Клер, облизывая пересохшие губы.

– Они надеются, что нет. Никаких открытых ран – только на лице. Сейчас сделают рентген, и пока она, конечно, останется в больнице.

– Я могу ее увидеть? – спросила Клер.

– Пока нет, – покачал головой Тарквин. – Она может не узнать вас – ей сделали уколы обезболивающего и успокоительного. Я отвезу вас домой. Пойдемте.

Клер покорно последовала за ним по длинному коридору, по которому меньше часа назад привезли на каталке Эйрин.

– Я заехал в Каса узнать, как дела у Никола, – объяснил Тарквин в машине, – а Марко разговаривал по телефону. Трудно было что-то понять, потому что две новости он преподносил как одну, но я все-таки разобрался, что Эйрин попала в аварию. Вы были с ней вместе? И что такое говорил Марко о том, что он во всем виноват? Я не стал ждать объяснений, а поспешил в больницу.

– Все это не так, – быстро ответила Клер. – Я пошла в магазин, а Эйрин осталась с синьором Бернини. У него кончились сигареты, но он не хотел выходить, и попросил Эйрин купить ему пачку. Я возвращалась домой, когда увидела, как она вот здесь… – в эту минуту на тот же холм въезжала чья-то машина, – несется вниз. Скорость была слишком большой, и я поняла, что она потеряла контроль…

– Но почему она попробовала свернуть на виа Сполетто?

Последовало молчание, а потом Клер решилась:

– Потому что… потому что я махнула ей. Я подумала… – она замолчала и всхлипнула.

– Понятно. Обсудим потом, – заявил Тарквин.

К удивлению Клер, он повернул к своей вилле.

– В Каса сейчас все заняты, – пояснил он, – и я обещал Марко, пока никому не говорить про Эйрин. Успеют узнать и позже. Да и вам надо придти в себя. Отдохнете часок, перекусите, а потом отправитесь на свое свидание.

– Свидание? – удивилась Клер. – Какое?

Только сейчас она вспомнила.

– Ах, Оскар! Аэропорт! Но теперь я не могу поехать!

– Почему? – Тарквин остановил машину, помог девушке выйти и повел ее к дому. – Сейчас вы полежите, потом мы где-нибудь поедим, и я отвезу вас в Каса, чтобы вы переоделись…

– Нет! – Она снова была в панике. – Я не могу! Не сегодня, не сейчас! Эйрин там… Нет, не заставляйте меня, пожалуйста. Оскар поймет.

– Поймет ли?

– Да, я знаю. Если я не провожу его, ничего не случится. А вот если Эйрин станет хуже, я не прощу себе, что меня не было рядом. Нет, пожалуйста, я не могу, не могу!

Тарквин взял ее за руку и усадил на стул.

– Да у вас истерика, – заметил он. – Спокойнее. Думаю, рюмка бренди не помешает.

Он налил ей выпить, а потом продолжил:

– Если вы передумаете, то я отвезу вас в аэропорт. Думаю, на месте Бриджмена я бы не «понял», почему вы не пришли, но… – Он пожал плечами и добавил, – Что с вами? Помнится, однажды, когда вы были тут…

– Тогда вы как раз напомнили мне, что я за нее в ответе, – тихо сказала Клер, глядя на янтарную жидкость.

– Да бросьте вы! Тогда она просто заблудилась в незнакомом городе…

– Да, а сейчас все гораздо серьезнее, – возразила Клер.

– И вы несете за это ответственность, да? Но вы ничего не могли сделать! Что-то случилось с машиной, или Эйрин потеряла над ней контроль – мы не узнаем, если она сама не расскажет об этом.

– Если? – в ужасе переспросила Клер, отставляя стакан. – Вы думаете, что она…

– Глупости. Я хотел сказать «пока», – быстро поправил ее Тарквин. – Вам не в чем себя винить. Я нанимал вас на работу не для того, чтобы надзирать за девочкой двадцать четыре часа в сутки. Да вы, кажется, и сама это знали до тех пор, пока она не свернула на виа Сполетто.

– Но я же уже говорила! – воскликнула Клер. – Я сама махнула ей, чтобы она поворачивала.

– Да, говорили. Ну и что? – кивнул он.

– И все. Она свернула, хотя я должна была сообразить, что она не сможет этого сделать на такой скорости. Я во всем виновата! Она может погибнуть!

У Клер стучали зубы, и она ничего не могла с собой поделать. Она знала, что Тарквин будет презирать ее за малодушие, знала, что должна сдержать жалкие слезы вины и жалости к себе самой, читала в его глазах ярость… но он вдруг оказался на коленях рядом с ней. Его сильные руки обнимали ее, а взволнованное лицо было совсем рядом. Он не презирал, а утешал, успокаивал ее, он был добрым, да нет, больше, чем добрым, – он шептал какие-то нежные слова, которые говорит мужчина женщине, мешая итальянский и английский.

Она стерла дрожащими руками пелену слез с глаз и попросила умоляющим шепотом:

– Не надо… Не говорите из жалости то, чего не думаете… Я потеряла самообладание, вы это поняли – вы иногда понимаете такие вещи, иногда нет… Теперь уже все в порядке, и не надо делать вид… я это не перенесу тем более от вас.

– Почему?

– Потому что… – Только чувство самосохранения удержало ее от того, чтобы сказать всю правду, и она ответила: – Потому что это еще больнее.

– Больнее? А если я не «делаю вид»? Если бы я говорил это из любви, вам тоже было бы больно?

– Любви? – Клер покачала головой. – Вы шутите.

– Вы хотите, чтобы это было неправдой? Клер, посмотрите на меня… – Он осторожно поднял ее лицо, – Как вы думаете, почему я настаивал на разговоре перед вашим отъездом?

– Я… я не знаю.

– Тогда слушайте. Я не знал, что сегодняшние обстоятельства сломают барьер между нами. Я думал, что мы холодно расстанемся, но все равно дал себе слово рассказать вам всю правду, прежде чем вы окажетесь в объятиях Оскара Бриджмена. Я хотел сказать, что люблю вас, что хочу вас, хотя и понимаю, что вы не любите меня. Я сделал все, чтобы вы двое были счастливы, но хочу, чтобы вы знали, что вы для меня значите.

– Вы решили, что Оскар и я?.. Вы подумали, что я влюблена в него?

– Но вы никогда не говорили, что это не так.

– Я же говорила, что мы с ним только друзья.

– А вели себя с ним не только по-дружески.

– Это из-за того поцелуя, – вспомнила Клер. – Но это был всего лишь дружеский порыв – не больше. Я не понимаю… Что вы сделали, чтобы мы были счастливы? Вы даже не дали совет Оскару, когда я просила вас об этом.

– Но я сделал все, что мог, чтобы он вернулся в Англию, куда вскоре уедете и вы, имея достаточно средств, чтобы вы поженились. Я купил его землю…

– А я подумала… – перебила его Клер.

– Вы достаточно ясно дали понять, что вы подумали, cara mia, – улыбнулся Тарквин.

– И вы действительно сделали это ради меня?

– Да, ради любви к вам. У меня не было возможности показать свои чувства по-другому.

– Если это правда, то вы могли бы сказать об этом, – прошептала она, отводя глаза.

– Но только сегодня, расстроенная и вне себя, вы сказали, что думаете обо мне, что я могу причинять страдания…

– Но я всегда это чувствовала. Сначала я боялась, что вы унизите мою гордость, а потом… с тех пор как…

– С каких пор? – переспросил он, когда пауза затянулась. – Ну, моя Клер… Неужели ты хочешь сказать, что тоже любишь меня? Скажи, так ли это?

Испуганная, нерешительная, счастливая, не верящая в свое счастье, Клер уже хотела произнести эти слова, когда зазвонил телефон, возвращая обоих из мира мечты в реальную жизнь.

– Эйрин! – прошептала Клер.

Тарквин встал, взял трубку и тихо произнес:

– Слушаю.

Клер, затаив дыхание, следила за разговором, хотя Тарквин отвечал только «да» и слушал собеседника.

– Да, сейчас едем, – сказал он, наконец, и Клер чуть не потеряла сознание.

Положив трубку, он повернулся к ней, обнял, и девушка, боясь самого худшего, прижалась к нему.

– Перестань дрожать, – успокоил он, гладя ее по волосам. – Звонили не из больницы. Это родители Эйрин. Они в аэропорту – оба, вместе – приехали за ней.