Текст книги "Явился паук"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 76

В половине девятого вечера мы с Сэмпсоном брели вдоль Нью-Йорк-авеню. Это гетто – наши любимые, родные места. Наш дом. Джон лишь спросил, как я.

– Спасибо, не особенно. А ты?

Он все знал о Джеззи Фланаган. Я поделился с ним тем. Дело разрасталось и пухло. Я никогда не чувствовал себя хуже, чем в тот вечер. Скорсе и Витас тщательно проверили все касательно Джеззи. Да, она принимала в этом участие – сомнений не оставалось. Значит, ложь ко лжи. Солгав единожды, она солгала мне сто раз. И не дрогнула. Она делала это куда успешней, чем Гэри Сонеджи-Мерфи. Она действовала спокойно и уверенно.

– Мне помолчать? Или поговорим? – ласково спросил Сэмпсон. – Как тебе лучше?

На лице его по-прежнему не было никакого выражения. Быть может, из-за солнцезащитных очков, но вряд ли. Просто Сэмпсон всегда был таким, лет с десяти.

– Хочу поговорить, – заявил я Джону. – И я бы выпил коктейль. Поговорим о психопатических лжецах.

– Прикуплю-ка я выпивки, – предложил Сэмпсон.

Мы как раз поравнялись с баром, который частенько посещали с тех пор, как поступили на службу в полицию. Здешние завсегдатаи не возражали против присутствия копов. Некоторые даже откровенно признавали, что от нас больше пользы, чем вреда. Толпятся здесь в основном негры, но порой и белые заглядывают – из-за джаза. И поглядеть, как тут танцуют и одеваются.

– Так Джеззи с самого начала была с Дивайном и Чакли? – уточнил Сэмпсон, пока мы стояли, дожидаясь зеленого света. На нас глазела парочка местных панков со своего поста на давно облюбованном углу. В прошлом здесь тоже тусовались головорезы, только без кучи денег и пушек в карманах.

– Ого, братки, – подмигнул головорезам Сэмпсон. Он им откровенно хамил, но они не смели отвечать тем же.

– Так вот, все началось с того, что Дивайна и Чакли приставили охранять министра Голдберга и его семейство. Они работали под руководством Джеззи.

– И никто их ни в чем не заподозрил? – спросил Сэмпсон.

– Сперва – нет. Но потом фэбээровцы их раскрыли. Они всегда все раскрывают. Пропали ежедневные отчеты Дивайна и Чакли. Так возникли первые подозрения. Потом один тамошний следопыт обнаружил, что отчеты подделаны. У них ведь по двадцать сотрудников против нашего одного. Они сразу изъяли поддельные отчеты, чтобы никто из нас их не увидел.

– Значит, Дивайн и Чакли засекли, что Сонеджи выслеживает детей. С этого все и началось? Это двойное похищение? – Сэмпсон жаждал уловить основную идею.

– Они проследовали за Сонеджи на ферму в Мэриленде. Сразу смекнули, с кем имеют дело. Кое у кого возникла идея похитить ребенка уже после похищения.

– Ага, идейка на десять миллионов долларов, – просиял Сэмпсон. – А мисс Джеззи Фланаган с самого начала участвовала в этой затее?

– Не знаю. Полагаю, да. В свое время спрошу ее.

– Ага. Сейчас-то ты как, в глубокой жопе или не очень?

– Сам не знаю. Когда встречаешь человека, умеющего так великолепно лгать, твой взгляд на вещи коренным образом меняется. От этого не отойдешь так, сразу. Вот ты лгал мне когда-нибудь?

Сэмпсон обнажил зубы – нечто среднее между улыбкой и хищным оскалом.

– Ну ты и впрямь в глубокой жопе!

– Видимо, так оно и есть. Я знавал лучшие времена. Впрочем, бывало и похуже. Пойдем глотнем пивка.

Сэмпсон отдал честь панкам на углу, те заржали и тоже отсалютовали на свой манер. Полицейские и воры в дружбе великой и трогательной. Мы пересекли улицу и ввалились в бар. Он был битком набит. Так и будет до закрытия. Знакомые приветствовали нас. Здесь оказалась женщина, с которой я когда-то расстался. По-настоящему славная и милая. Она работала в благотворительном обществе вместе с Марией. Интересно, почему у нас с ней ничего не вышло? Характерами не сошлись? Не может такого быть.

– Видишь, вон там Асахе? – Сэмпсон махнул рукой.

– Я детектив и вижу все.

– А-а, иронизируешь. Жалеешь себя. Два пива! Нет, четыре! – велел он бармену.

– Переживу, не волнуйся. Вот увидишь. Просто я никогда не включал ее в число подозреваемых. Моя ошибка.

– Ну, ты крутой. Это играют гены твоей гнусной бабули. Ну да ничего, мы тебя скрутим. И ее тоже. В смысле, мисс Джеззи.

– Джон, она тебе нравилась? До всей этой истории?

– Ну конечно. Как она может не нравиться? А врет – заслушаешься! У нее прямо дар. Лучше, чем в кино, – сообщил Сэмпсон. – А я вот ни разу не соврал тебе, браток. Даже когда следовало бы.

Хуже всего мне стало, когда мы ушли из бара. От пива боль перестала быть жгучей, но зато сделалась постоянной, от какой уж не избавишься. Шок, испытанный мной от того, что Джеззи оказалась в этом замешана, так и не прошел. Я вспоминал, как она ловко отводила подозрения от Дивайна и Чакли, как выкачивала из меня все сведения, собранные полицией. Да, она была прекрасно осведомлена о каждом моем шаге. И всегда – такое ледяное спокойствие, такая уверенность в себе…

Когда я вернулся домой, Нана еще не ложилась. Я не говорил ей о Джеззи. Сейчас – самое время, хуже уже не будет. И пиво мне поможет.

Я выложил бабуле сразу все. Она слушала не перебивая, что свидетельствовало о ее отношении к свалившимся новостям.

Когда я закончил, мы просто молча посмотрели друг на друга. Я расположился на подушке, вытянув ноги во всю длину. Вокруг стояла звенящая тишина. Нана сидела на стуле, закутанная в старое лоскутное одеяло. Она слегка покачивала головой, закусив верхнюю губу. Обдумав услышанное, она нарушила молчание:

– Нужно с чего-нибудь начать. Я не буду упрекать и напоминать – «Вот я же говорила». Я не думала, что все может обернуться так плохо. Просто боялась за тебя, но боялась совсем не этого. Такого ужаса я и вообразить не могла. Обними меня, прежде чем я пойду и помолюсь. Я помолюсь сегодня за Джеззи Фланаган. Да, Алекс. Я помолюсь за нас за всех.

– Ты всегда знаешь, что сказать.

Это правда. Она всегда знала, когда казнить, когда миловать, а когда оказать поддержку.

Я крепко обнял Нана, и она поплелась наверх. А я остался внизу, размышляя о словах Сэмпсона. Мы должны скрутить Джеззи. Вовсе не из-за того, что произошло между нами. Нет, из-за Майкла Голдберга и Мэгги Роуз Данн, из-за Вивиан Ким, которая не должна была умирать. И из-за Мустафы Сандерса.

Так или иначе, но мы ее скрутим.

Глава 77

Роберт Фишенауэр служил надзирателем в тюрьме Фаллстон. Сегодня самое время – так он рассуждал. Ему верилось, что он узнает, где спрятаны десять миллионов долларов выкупа. Или большая часть, на худой конец. Такие славные мыслишки по поводу Сонеджи-Мерфи бродили у него в голове. Да, час настал. Теперь надо идти ва-банк.

Следуя на своем «понтиаке» в Мэриленд, Фишенауэр обдумывал всевозможные ходы. Взаправду ли истинный похититель – Сонеджи-Мерфи? Действительно ли он знает, где выкуп? А может, Сонеджи просто – мешок с дерьмом? Мало ли психов в Фаллстоне…

Впрочем, Фишенауэр намеревался в скором времени все узнать наверняка. Да, еще несколько миль – и он будет знать больше, чем кто бы то ни было, за исключением разве что самого Сонеджи-Мерфи. Дорогой к старой ферме пользовались чрезвычайно редко, так что она совсем заросла. Фишенауэр сразу же это подметил. На обочинах – густые заросли бурьяна вперемешку с подсолнухами, в непролазной грязи нет даже намека на колею. Однако растительность примята. Видно, в последние месяцы кто-то сюда наведывался. ФБР или местные копы? Да они уже сто раз тут разнюхивали. Но до конца ли они тут обшарили? Именно это Роберту Фишенауэру и предстояло выяснить. Вопросец – на десять миллионов долларов.

В половине шестого пополудни Фишенауэр подкатил на своем запыленном красном «понтиаке» к тому самому гаражу. Уровень адреналина в крови повышался прямо на глазах – ничто так не возбуждает, как поиски сокровищ.

Последнее время Гэри бредил. Из его горячечных речей Фишенауэр вынес вполне связную информацию о том, что Бруно Хауптманн спрятал часть выкупа Линдберга в своем нью-йоркском гараже. Он подвизался когда-то в качестве плотника и соорудил в стене гаража тайник. И Гэри проболтался, что смастерил нечто подобное на заброшенной ферме в Мэриленде. Он клялся, что это чистая правда и ФБР никогда не разыщет тайника.

Фишенауэр выключил двигатель – и сразу повисла зловещая тишина. От одного вида зловещей развалины бросало в дрожь. Он припомнил старую кинокартину «Ночь живых мертвецов» и почувствовал себя исполнителем главной роли. Все кругом тонуло в поросли могучих сорняков, умудрившихся поселиться даже на крыше гаража. По осклизлым стенам сочилась вода. «Ну, приятель Гэри, поглядим, что ты есть такое. Будем надеяться, что не мешок с дерьмом».

Роберт Фишенауэр с глубоким вздохом покинул уютный салон своего автомобиля. На случай, если его здесь застукают, наготове отличная отговорка: мол, Гэри проговорился, где похоронил Мэгги Роуз. Правда, сам он не слишком поверил, счел болтовней психа, но на всякий случай приехал посмотреть…

В глубине души эта мысль грызла его.

Вот он в Крипсвилле, в Мэриленде. Честно говоря, от страха поджилки трясутся. Он чувствует себя омерзительно, к страху примешивается чувство вины. Но нет, надо все проверить, раз уж приехал. Это ему самому необходимо. Это его лотерейный билет на десять миллионов. Возможно, и маленькую Мэгги Роуз удастся найти. Но – Господи Боже мой! – он так надеялся, что этого не случится. Он просто хочет найти сокровища, обещанные Гэри. Девочка его не интересует.

Они с Гэри помногу болтали, порой целыми часами. Гэри с удовольствием распространялся о своих «подвигах». Похищение он так и называл – «мое детище». Его лучшее дело. Вот ведь! Все делал великолепно, а сам сидит в тюряге для умалишенных.

И вот Роберт Фишенауэр стоит перед дверью гаража. Как говорится, на месте преступления. Железная защелка на двери сильно проржавела. Он надел старые перчатки для гольфа. Это будет трудно объяснить тем, кто может застать его здесь. Не без труда отодвинул задвижку. Отворил плохо поддававшуюся дверь. Пришло время зажечь фонарь.

Ага, Гэри говорил, что деньги в стене справа. В самом дальнем правом углу. Кругом валялись обломки старых сельскохозяйственных машин. За лицо и шею цеплялась паутина. В нос шибал гнилостный запах.

Посередине гаража Фишенауэр приостановился и вслушался, глядя на раскрытую дверь. Где-то в отдалении пролетел самолет. Будем надеяться, что поблизости никого нет. Сколько времени после похищения может ФБР наблюдать за заброшенной фермой? Ну не два же года спустя!

Убедившись, что он в одиночестве, Фишенауэр продолжил свой путь в глубь гаража. Вот оно, заветное место. Работа закипела: для начала он отодвинул в сторону верстак (Гэри предупредил о нем). Вообще Гэри на удивление подробно описал это гнусное местечко, ни одной детали не упустил. В точности отметил, что где лежит, расписал положение каждой доски и каждой поломанной детали.

Взобравшись на верстак, Фишенауэр принялся вытаскивать старые доски из того места, где стена упиралась в потолок. Именно там и было пустое пространство – так описывал Гэри. Он направил луч фонаря на дыру в потолке. Точно – вот они, денежки, часть выкупа! Того выкупа, который Гэри, по их мнению, не получил! Фишенауэр не мог поверить своим глазам: вот деньги, груда денег! Прямо здесь, в гараже!

Глава 78

В начале четвертого утра Гэри Сонеджи-Мерфи прижался лбом к холодным металлическим прутьям, отделявшим его камеру от коридора. Ему предстояло сыграть новую роль. Черт возьми!

Согласно плану, его вдруг начало рвать на идеально вымытый линолеум. Он внезапно заболел. В перерывах между спазмами он звал на помощь.

Тут же принеслись двое ночных дежурных. За Гэри с первого же дня пребывания установили неусыпное наблюдение из-за возможности самоубийства. Лоренс Вольпи и Филипп Холиярд прослужили в федеральной тюрьме много лет, однако плохо представляли, что делать в такой ситуации, особенно в полчетвертого утра.

– Что стряслось, черт побери? – испуганно завопил Вольпи, глядя на растекающееся по полу буро-зеленое пятно. – Да что с тобой, скотина?

– Наверное, меня отравили, – прохрипел Сонеджи-Мерфи, с величайшим трудом произнося каждое слово. – Меня отравили! Я умираю! Боже мой, я умираю!

– Отличная новость, – сказал с ухмылкой Филипп Холиярд. – Жаль, не я додумался. Давно пора отравить ублюдка.

Меж тем Вольпи извлек переговорное устройство и вызвал ночного надзирателя. Пусть-ка начальство поднимет свою задницу. И без того с ним хлопот не оберешься. Такое происходит – да еще в смену Вольпи.

– Опять плохо! – простонал Сонеджи-Мерфи, наваливаясь всем телом на прутья решетки. Его снова сильно стошнило.

Через несколько мгновений прибежал надзиратель. Лоренс Вольпи кратко отчитался перед боссом в своей обычной лаконичной манере:

– Он тут блюет, Бобби. Говорит – траванулся. А хрен его знает – с этих ублюдков станется.

– Я сам сейчас отправлю его в госпиталь, вниз, – заявил Роберт Фишенауэр.

Отлично – в любом случае вся ответственность ложится на Фишенауэра. Именно на это и рассчитывал Вольпи.

– Думаю, ему там сделают промывание желудка. Если еще осталось, чего промывать. Наденьте-ка наручники – на руки и на ноги. Надеюсь, он не в том состоянии, чтобы буянить.

Через несколько мгновений Гэри Сонеджи-Мерфи оказался на полпути к свободе. Тюремный лифт был обит изнутри тяжелыми матерчатыми матами, он полз невероятно медленно в силу своей древности. Сердце Гэри стучало как барабан. Для полноценной жизни ему необходимо немного побыть в напряжении – чтобы в крови повысился адреналин.

– Ты в порядке? – спросил Фишенауэр, покуда лифт с трудом преодолевал пядь за пядью. Их освещала единственная тусклая лампочка, торчавшая из щели между матами.

– В порядке ли я? В каком смысле? Я сам себя делаю больным или здоровым. Сейчас я болен, – пояснил Сонеджи-Мерфи. – Почему эта чертова штука ползет как черепаха?

– Ты что, опять хочешь сблевануть?

– Вполне возможно. Но это очень маленькая плата за все, – со слабой улыбкой сообщил Сонеджи-Мерфи. – Очень маленькая, Бобби.

– Да ладно, – хрюкнул Фишенауэр. – Смотри, держись только подальше от меня, если намерен сблевать.

Лифт перевалил через один этаж, затем еще через один и, не останавливаясь, проследовал в подвальное помещение, где с глухим стуком остановился.

– Если кого встретим – то мы на рентген, он здесь, в подвале, – быстро проговорил Фишенауэр, прежде чем двери лифта успели открыться.

– Я в курсе. Ведь это мой план, – вымолвил Сонеджи-Мерфи.

Было лишь начало четвертого, так что они никого не встретили. Посередине длинного тоннеля, шедшего через весь подвал тюремного здания, находилась низенькая боковая дверца. Фишенауэр быстро отпер ее своим ключом. Еще один краткий отрезок пустого гулкого коридора. Вот и дверь охраны. У Фишенауэра не было от нее ключа. Здесь работенка для профессионала: пусть-ка Фишенауэр убедится, что Сонеджи-Мерфи честно заслужил свою репутацию.

– Давай сюда свою пушку, Бобби. Начинай думать о десяти миллионах долларов. Дальше идет моя часть работы, а ты беспокойся только о денежках.

Вот так: у Сонеджи это прозвучало чрезвычайно просто. Сделай то, сделай это и получи свою долю от десяти лимонов. Фишенауэр неохотно расстался с револьвером. Ему не хотелось думать о том, что он делает. Это единственный шанс покинуть Фаллстон. Последний шанс. Иначе он обречен торчать здесь до конца своих дней.

– Давай, Бобби, здесь нет ничего странного. Ты играешь для Кесслера. Давай, сделай вид, что ты напуган.

– Я и так напуган до смерти.

– Еще бы, Бобби. Ведь у меня в руках твоя пушка.

По ту сторону двери находились два тюремных охранника. Через окошко из толстого плексигласа им представилась неправдоподобная картина: там был Сонеджи-Мерфи и с ним надзиратель Боб Фишенауэр. Сонеджи был скован наручниками, но в руках он держал револьвер, приставленный к левому виску надзирателя. Охранники повскакивали с мест и направили свои револьверы на плексигласовое окошечко, но сделать ничего не могли.

– Вы сдохнете сию же минуту, – вдруг истерически завопил Гэри; – если сейчас же не откроете эту поганую дверь!!! Ну!

– Пожалуйста! – прокричал Фишенауэр своим коллегам. Он перетрусил – Сонеджи вдавил дуло револьвера ему в висок. – Он убил Вольпи наверху!

Старший охранник Стивен Кесслер принял решение меньше чем за пять секунд. Он быстро повернул дверной ключ. Кесслер дружил с Фишенауэром – на это и рассчитывал Сонеджи. Тут все было продумано: он знал, что Роберт Фишенауэр обречен работать в тюряге до конца жизни – словно заключенный. Он здесь как в ловушке. Сонеджи был осведомлен о злобе и разочарованиях Фишенауэра и делал на это ставку. Он был наихитрейшим из всех жуликов, каких приходилось встречать Фишенауэру в своей жизни. Он пообещал жалкому тюремному поденщику сделать его миллионером.

Вдвоем они рванули к машине Фишенауэра, стоявшей близ ворот. Дверца нарочно была оставлена незапертой.

– А неплохая тачка, Бобби, – ласково похвалил Сонеджи-Мерфи. – Ничего, скоро прикупишь себе «ламборгини». Два или три, ежели пожелаешь.

Сонеджи улегся на заднем сиденье под старым одеялом, на котором обычно спала колли Фишенауэра. Тряпка провоняла псиной.

– Давай, выбирайся из этой мышеловки, – скомандовал он оттуда.

«Понтиак» рванул с места. Менее чем в миле от территории тюрьмы они сменили машину: в нужном месте ждал «бронко». Они впрыгнули вовнутрь и через несколько минут уже мчались по шоссе. Транспорта в это время немного, но достаточно, чтобы затеряться.

Менее чем через полтора часа «бронко» свернул на заросшую дорогу, которая вела к старой ферме в Мэриленде. В течение поездки Сонеджи-Мерфи позволил себе посмаковать свой славненький изысканный планчик. Он наслаждался мыслью, что пару лет назад сообразил оставить в гараже немного наличности. Разумеется, не выкуп. Это были деньги на всякий случай. Очень дальновидно с его стороны.

– Мы уже на месте? – раздался из-под одеяла голос Сонеджи.

Фишенауэр сразу не ответил, но Сонеджи уже все понял по колдобинам на дороге и вольготно развалился на заднем сиденье. Теперь он на свободе. Он непобедим!

– Пришло времечко разбогатеть, – рассмеялся он в голос. – Ты вообще намерен когда-нибудь снять с меня наручники?

Но Роберт Фишенауэр не потрудился оглянуться. Он пребывал в убеждении, что они все еще находятся в отношениях пленника и охранника.

– Как только получу свою часть выкупа, – процедил он сквозь зубы, – тогда ты и будешь свободен.

Сонеджи-Мерфи вновь обратился к затылку Фишенауэра:

– А ты уверен, что не забыл ключи, а, Бобби?

– Не беспокойся. А ты уверен, что не забыл, где остальная часть выкупа?

– Уж я-то уверен.

Еще Сонеджи-Мерфи был уверен в том, что Фишенауэр держит ключи при себе. Вообще, Гэри страдал клаустрофобией и последние полтора часа чувствовал себя неуютно. Потому и старался отвлечься на разные приятные мысли – например, на удавшийся мастерский план. Всю дорогу перед ним маячили жуткие образы мачехиного подвала. Он вновь видел ее как живую и с ней двух ее гадких выродков. Он снова был маленьким, снова был Плохим Мальчишкой, испытывавшим чудесные приключения. Фантазии на время целиком захватили его.

«Бронко» медленно переваливался из колдобины в колдобину по когда-то существовавшей колее. Гэри Сонеджи-Мерфи вдруг закинул обе руки за шею Фишенауэра и сжал его горло, вдавив металлические наручники прямо в адамово яблоко.

– Ничего не поделаешь, Бобби, – я ведь всего-навсего лжец-психопат.

Фишенауэр извивался, пытаясь сопротивляться. Он задыхался, как будто тонул, упираясь коленями в приборную доску. В ночи раздавалось глухое животное урчание обоих мужчин.

Надзирателю удалось высвободить ноги. Он уперся башмаками в потолок автомобиля; туловище и конечности вертелись во все стороны как на шарнирах. Из горла вырывались странные звуки, словно трещал раскаленный металл. Но вот сопротивление стало слабеть и, наконец, прекратилось совсем, лишь конечности слегка подрагивали.

Гэри снова свободен. Он знал, что так и будет. Гэри Сонеджи-Мерфи – опять вольная птица!

Глава 79

Джеззи Фланаган проследовала по коридору отеля «Марбур» в Джорджтауне к номеру 427. Она все делала через силу. Она чувствовала себя крайне истощенной. Ее абсолютно не радовало это тайное свидание по неизвестному поводу. В глубине души Джеззи знала причину, но надеялась ошибиться. Увы – она ошибалась чрезвычайно редко…

Быстро оглянувшись, Джеззи легонько постучала в дверь костяшками пальцев. Нет, она не страдала манией преследования, просто точно знала, что одна половина жителей Вашингтона следит за другой.

– Заходи. Открыто, – раздался голос. Джеззи отворила дверь и увидела его лежащим на кушетке в новом костюме. Дурной знак – ему явно охота начать тратить деньги.

– Костюмчик для моей крошки, – улыбнулся ей Майк Дивайн, отрываясь от телевизора. Там показывали что-то про индейцев. Как всегда, хладнокровен. В этом и во многом другом он напоминал Джеззи ее отца. Быть может, потому она и связалась с ним – из-за этой откровенной порочности.

– Майкл, это очень опасно, именно сейчас! – Она быстро вошла и закрыла дверь. Заперла. Голосок ее звучал озабоченно – нет, она не сердится на него. Милая, сладкая Джеззи…

– Опасно или нет, но нам пора поговорить. Твой дружок намедни навестил меня. А сегодня утром он опять припарковался у моего дома.

– Он не мой дружок. Ты отлично знаешь, что я выкачивала из него необходимую информацию.

Майк Дивайн улыбнулся:

– Ну да, ты из него, он из тебя. Все счастливы. Кроме меня.

Джеззи присела на кушетку рядом с Диванном. Он такой сексуальный и ловко этим пользуется. Немного похож на Пола Ньюмена, только без этих невероятно голубых глаз. И тоже очень любит женщин.

– Майкл, я не останусь здесь. Мы не должны быть вместе. – Джеззи положила голову на его плечо, нежно поцеловала щеку, нос… Ей ничего сейчас не хотелось, даже прижиматься к нему. Но если надо, она готова. Чего бы это ни стоило.

– Джеззи, ты должна быть со мной. Что толку в деньгах, если нельзя их тратить и мы не можем быть вместе?

– Ты, кажется, забыл – недавно несколько дней на озере? Или мне померещилось?

– К чертям украденные мгновенья! Поехали со мной во Флориду!

Джеззи поцеловала его в шею. Как всегда, идеально выбрит и от него хорошо пахнет. Она расстегнула его рубашку и запустила внутрь руку. Пальцы другой руки легонько скользнули по выпуклости на брюках. Все это она проделывала на автопилоте. Чего бы это ни стоило.

– Нам нужно избавиться от Алекса Кросса, – прошептал он. – Я серьезно. Ты слышишь, Джеззи?

Она понимала, что он проверяет ее, хочет увидеть ее реакцию.

– Это серьезный вопрос. Нужно серьезно обдумать. Я должна выяснить, что он еще знает. Потерпи немного.

– Вы с ним трахаетесь! Поэтому ты терпишь!

– Я – нет.

Она расстегнула ремень, немножко неловко орудуя левой рукой. Ей придется еще некоторое время руководить им, заставлять его делать то, что следует.

– Откуда мне знать – может, ты втрескалась в этого Алекса Кросса! – настаивал он.

– Я влюблена в тебя, Майкл. – Она еще сильнее прижалась к нему. Его легко одурачить. Все они таковы. А дальше останется только выждать – не заподозрит ли ФБР, и они свободны. Преступление века свершилось.