Текст книги "Явился паук"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 59

На процессе Сонеджи-Мерфи начались показательные выступления медицинских экспертов. На трибуну для дачи свидетельских показаний один за другим выползали врачи. Некоторые были чересчур крикливо одеты для ученых. Предстали эксперты из Уолтер-Рид, из тюрьмы Лортона, из вооруженных сил и ФБР. Фотографии и схемы четыре на шесть футов вывешивались и объяснялись, посещались и подробно рассматривались на карте места преступлений. Всем этим мы развлекались первую неделю процесса.

Наконец свидетельские места заняли десять психиатров и психологов, дабы доказать, что Гэри Сонеджи-Мерфи является патологическим социопатом, то есть способен полностью контролировать свои действия и совершал преступления в здравом уме и твердой памяти. Его охарактеризовали как «криминального гения», лишенного совести и раскаяния, блистательного актера, чье дарование «достойно Голливуда», способного бесконечно долго дурачить людей и манипулировать ими.

Гэри Сонеджи-Мерфи сознательно и обдуманно похитил двоих детей, убил одного или обоих, при этом прикончил еще нескольких человек – пятерых, по меньшей мере. Монстр в человеческом обличье, чудовище из ночных кошмаров… Так говорили эксперты обвинения.

Главный психиатр из Уолтер-Рид давала показания почти весь день. Она раз десять беседовала с Гэри Мерфи. После долгой повести о тяжелом детстве в Принстоне и отрочестве в Нью-Джерси, отмеченном вспышками немотивированной жестокости по отношению к людям и животным, доктор Мария Руокко дала психиатрическую оценку личности Гэри Мерфи:

– Передо мной – особо опасный социопат. Я убеждена, что он полностью отдает себе отчет во всех своих действиях, и абсолютно не верю в раздвоение личности.

Все это продолжалось довольно долго, так как Мэри Уорнер каждый раз искусно откладывала слушание дела на другой день. Я восхищался ее дотошностью и пониманием психических процессов. Она подбрасывала судье и присяжным умопомрачительные головоломки. Несколько раз я с ней беседовал и находил ее очень симпатичной личностью.

Когда Мэри закончила, в голове у присяжных должна была сложиться яркая детализированная картина того, что происходило в сознании Гэри Сонеджи-Мерфи. Ежедневно она заставляла присяжных сконцентрироваться на новых и новых подробностях, которые досконально разъясняла, а затем выкладывала из них цельную картину. Она наглядно демонстрировала связь каждой детали с предыдущими. Раза два зал даже аплодировал ей за великолепное представление.

Мэри Уорнер блистательно делала свое дело, в то время как Энтони Натан шаг за шагом опротестовывал каждый пункт ее обвинительного заключения. Защита его была построена на одной простой идее, и он ни разу не отклонился от выбранного курса: Гэри Мерфи невиновен, потому что не совершал преступлений.

Преступления совершал Гэри Сонеджи. А это совершенно другой человек.

Энтони Натан с важным видом расхаживал перед судейской кафедрой, превосходно чувствуя себя в костюме, сшитом на заказ за полторы тысячи долларов. Костюм был великолепен, но Натан принимал столь немыслимые позы, что порой казалось, будто в роскошном пиджаке красуется детский спорткомплекс.

– Я человек недобрый, – сообщил Энтони Натан суду присяжных, состоящему из семи женщин и пяти мужчин. – Но только не в суде. Люди жалуются, что на моем лице постоянно присутствует презрительная гримаса. Я – напыщенный, невыносимый эгоист, и рядом со мной невозможно находиться рядом более минуты. Это действительно так, – разглагольствовал Натан перед своей подневольной аудиторией. – Это абсолютная правда. Вот почему я порой имею неприятности. Потому что я говорю правду. Всегда! Это моя навязчивая идея! Я не переношу полуправды. И никогда не берусь за дело, в котором не могу говорить ПРАВДУ! Моя защита будет простой – это наименее сложное и противоречивое дело из всех, что мне когда-либо приходилось представлять суду присяжных. Потому что оно построено на ПРАВДЕ. Леди и джентльмены, тут все ясно, как черное и белое. Итак, выслушайте меня. Мисс Уорнер и ее команда понимают, сколь сильна здесь защита, поэтому вам представили больше фактов, чем использовала комиссия Уоррена, чтобы доказать то же самое – то есть АБСОЛЮТНО НИЧЕГО! Если бы можно было подвергнуть мисс Уорнер перекрестному допросу и она была бы вынуждена отвечать честно, то это подтвердилось бы. И мы все спокойно разошлись бы по домам. Не правда ли, это было бы здорово? Ну конечно, здорово!

Публика захихикала, а некоторые члены суда присяжных подались вперед, внимательно слушая и наблюдая. Прохаживаясь перед кафедрой, Натан каждый раз на полшага приближался к ним.

– Кое-кто спрашивал меня, почему я взялся за это дело. Я дал тот же простой ответ – объяснил, почему это дело намного предпочтительнее для защиты. Главное для защиты – Правда. Я знаю, что сейчас вы не верите. Но поверите! Поверите! Есть один неоспоримый факт, который мисс Уорнер предпочла скрыть от присяжных. Министр финансов, ее босс, форсировал передачу дела в суд. Он оказывал давление, добиваясь, чтобы процесс окончился в рекордный срок. Никогда еще колеса Правосудия не вращались столь стремительно. Эти колеса никогда не будут вращаться с такой же скоростью для вас и ваших семей – учтите это! Вот – Правда. Но в данном случае из-за тяжких переживаний мистера Голдберга и его семьи колеса завертелись очень быстро. А также из-за страданий Кэтрин Роуз Даны и ее семьи, тоже известной, богатой и влиятельной. Они хотят положить конец своим страданиям! И кто осудит их за это? Конечно, не я! НО ТОЛЬКО НЕ ЗА СЧЕТ ЖИЗНИ НЕВИНОВНОГО ЧЕЛОВЕКА! Этот человек, Гэри Мерфи, не является виновником страданий, которые им пришлось пережить!

Натан подошел к месту, где сидел Гэри. Светлорусый, атлетически сложенный Гэри сейчас походил на повзрослевшего бойскаута.

– Этот человек – такой же порядочный, как и мы с вами. И я это докажу. Он – порядочный, запомните это! Есть для вас еще один факт: Гэри Мерфи – безумен. Должен вам сказать, что я и сам – слегка сумасшедший. Слегка. Вы уже это заметили. Мисс Уорнер обратила на это ваше внимание. Так вот, Гэри Сонеджи В ТЫСЯЧУ РАЗ БЕЗУМНЕЕ! Это самый ненормальный человек изо всех, с кем мне доводилось встречаться! Итак, я встречал Сонеджи. И вы тоже встретитесь с ним. Это я вам обещаю. И когда вы встретитесь с Сонеджи, вы уже не сможете осудить Гэри Мерфи. Вы полюбите Гэри Мерфи и будете переживать за него в его борьбе с Гэри Сонеджи. Гэри Мерфи не может быть осужден за убийства и похищения, совершенные Гэри Сонеджи!

Энтони Натан принялся вызывать свидетелей. К моему удивлению, среди них оказались преподаватели Вашингтонской частной школы, а также некоторые ученики. Были и соседи Мерфи из Делавэра. Со свидетелями Натан обращался ласково, четко формулировал вопросы. Он им нравился, и они ему доверяли.

– Пожалуйста, назовите присутствующим ваше имя.

– Доктор Нэнси Темпкин.

– Ваш род занятий?

– Я преподаю историю искусств в Вашингтонской частной школе.

– Вы знали Гэри Сонеджи?

– Да, знала.

– Был ли мистер Сонеджи хорошим учителем? Или давал поводы усомниться в своей пригодности к педагогической деятельности?

– Нет, ничего подобного я не замечала. Он был очень хороший учитель.

– Почему, доктор Темпкин?

– Он обожал как свой предмет, так и учеников. Это был самый любимый учитель в школе. Его прозвали «Чипс», как в фильме «Мистер Чипс».

– Как вы слышали, эксперты-медики считают его сумасшедшим, подозревают у него раздвоение личности. Как вы это восприняли?

– Честно говоря, только так я и могу объяснить происшедшее.

– Доктор Темпкин, позвольте задать непростой в данных обстоятельствах вопрос: был ли подсудимый вашим другом?

– Да, он был моим другом.

– Он все еще им остается?

– Да, я хотела бы видеть Гэри и помочь ему.

– И я тоже, – произнес Натан, – я тоже! На второй неделе суда в пятницу вечером Энтони Натан нанес свой первый «бомбовый удар», сколь неожиданный, столь и драматичный. Все началось с совещания Натана с Мэри Уорнер и судьей Каплан, во время которого Мэри Уорнер впервые за все время повысила голос: «Я возражаю, ваша честь! Я должна опротестовать этот трюк! Трюк!»

В зале стоял шум, пресса в передних рядах была начеку. Судья Каплан приняла решение в пользу защиты. Мэри Уорнер вернулась на место, явно утратив частицу самообладания, и выкрикнула оттуда:

– Почему мы не были проинформированы заранее? Почему об этом не объявили перед судом?

Натан поднял руки кверху, призывая зал к тишине, и сообщил новость:

– В качестве свидетеля защиты вызывается доктор Алекс Кросс, враждебно настроенный и противодействующий свидетель, но при этом – свидетель защиты.

Трюком оказался я.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ВСПОМНИТЕ МЭГГИ РОУЗ

Глава 60

– Пап, ну давай еще разок посмотрим, – умолял Деймон. – Ну пожалуйста!

– Нет уж, теперь посмотрим новости. Узнаем о жизни что-нибудь новое, помимо вашего Бэтмена и прочих.

– Ну смешной же фильм, – убеждал Деймон.

– Новости – тоже! – сообщил я сыну маленький секрет.

Я не говорил Деймону, что нахожусь в ужасном напряжении из-за того, что в понедельник мне предстоит выступать в суде.

В тот вечер по телевидению передали, что Томас Данн намерен выставить свою кандидатуру на выборах в сенат Калифорнии. Что это – попытка вновь вернуться к активной жизни? Возможно ли, чтобы он был сам замешан в похищении? Пока я не пришел ни к какому выводу. Я просто сходил с ума из-за того, что слишком уж много фактов имело отношение к похищению. Может быть, сообщение из Калифорнии содержало нечто большее, чем казалось на первый взгляд? Ведь я дважды обращался с просьбой разрешить провести расследование в Калифорнии, и оба раза просьбу отклонили. Джеззи имела связи в Калифорнии и пыталась помочь мне, но пока ничего не выходило.

Итак, сидя на полу в гостиной, мы смотрели новости. Джанель и Деймон прижались ко мне. Перед этим мы крутили кино «Полицейский в детском саду» – в десятый, если не в двадцатый раз. Дети считали, что вместо Арнольда Шварценеггера там должен был быть я, но, по-моему, как комический актер Арнольд гораздо лучше. Вообще-то мне он больше нравился в «Бенджи» или в «Леди и бродяге».

На кухне Нана играла в карты с тетушкой Тиа. Со своего места я видел телефон со снятой трубкой – чтобы избавиться от звонков репортеров и разных придурков. Все звонки сводились к одному: буду ли я гипнотизировать Сонеджи-Мерфи в переполненном зале суда? Сможет ли он тогда рассказать, что случилось с Мэгги Роуз Данн? Как я думаю – психопат или социопат Сонеджи? Но я не собирался отвечать на вопросы.

Звонок в дверь раздался в час ночи. Нана поднялась наверх задолго до этого. Деймона и Джанель я уложил около девяти, почитав им на ночь волшебные сказки Дэвида Маколея «Черное и белое».

Пройдя через темную гостиную, я отдернул занавеску. Там стояла Джеззи – точна, как всегда. Я вышел на веранду и обнял ее.

– Пошли, Алекс, – прошептала она.

У нее был план. Она утверждала, что ее план – «никаких планов», но такое редко бывало с Джеззи.

В ту ночь мотоцикл просто летел над дорогой. Мы неслись на такой скорости, что остальной транспорт казался застывшим в пространстве. Позади оставались темные дома, лужайки, скверы. Мотоцикл на третьей крейсерской скорости гудел под нами ровно и спокойно, свет фары плясал по мостовой. Джеззи на лету сворачивала в разные проулки, затем, когда с четвертой скорости мы перешли на пятую и понеслись по бульвару Джорджа Вашингтона, стрелка спидометра указывала сто двадцать миль в час, а на 95-й улице – сто тридцать. Как-то Джеззи обмолвилась, что никогда не ездит со скоростью меньше ста миль в час, и я ей верил.

Так, не останавливаясь, мы как будто пронеслись сквозь пространство и время и приземлились у бензоколонки в Ламбертоне, Северная Каролина. Было шесть утра. Должно быть, мы выглядели несколько странно: негр с белокожей блондинкой и мощный мотоцикл. Работник бензоколонки, казалось, был слегка не в духе. Это был паренек лет двадцати, с наколенниками для катания на скейте поверх голубых джинсов, коротко обритый с высоким гребешком. Таких парней полно на побережье Калифорнии, но никак не здесь. Интересно, как это мода столь быстро докатилась до Ламбертона в Северной Каролине? Наверное, идеи носятся в воздухе.

– С добрым утречком, Рори, – улыбнулась ему Джеззи.

Затем подмигнула мне, кивнув на насосы:

– Смена Рори – с одиннадцати до семи. На пятьдесят миль вокруг это единственная станция, которая работает в это время. – Она понизила голос: – Откровенно говоря, у Рори можно купить все, что может понадобиться ночью, – шмелей, черных красавиц, диазепам…

Она говорила низким голосом с подчеркнутой медлительностью, завораживая слух. Белокурые волосы красиво растрепались.

– Экстаз, метамфетамин гидрохлорид, – продолжала она перечисление.

Рори покачал головой, будто она спятила. Думаю, он был к ней неравнодушен. Откинув со лба воображаемые волосы, он выразительно воскликнул:

– Ох, люди, люди!

– Не волнуйся по поводу Алекса, – с улыбкой успокоила его Джеззи. – С ним все в порядке. Просто еще один коп из Вашингтона.

– О Господи! Чтоб тебя! Черт тебя возьми, Джеззи, и твоих дружков-копов! – Торчащие волосы делали Рори дюйма на три выше, а сейчас будто встали дыбом. Он крутанулся на каблуках, будто его ткнули горящим факелом. Работая в кабинете «скорой помощи» бензоколонки, он повидал массу чокнутых. Мы тоже были в его глазах психами. Рассказывай! Какие еще друзья-копы!

Меньше чем через четверть часа мы оказались в домике Джеззи на озере. Это был небольшой коттедж у самой воды, окруженный березами и елями. Погода стояла великолепная: бабье лето наступило намного позже обычного – следствие глобального потепления.

– А ты мне не говорила, что владеешь усадьбой, – заметил я, спускаясь к домику по живописной тропинке.

– Не совсем так. Мой дед оставил этот домик моей матери. Он был местным разбойником и вором. Из нашей семейки у него у единственного водились денежки. За преступления ведь платят.

– Похоже на то.

После езды на мотоцикле я с удовольствием разминал мышцы. Мы вошли в дом. Дверь оказалась незапертой, что заставило меня призадуматься.

Джеззи слазила в холодильник, который оказался битком набит, затем поставила кассету Брюса Спрингстина и вышла наружу. Я проследовал за ней к мерцающей темно-голубой воде. Там была построена новая пристань: узенький мосточек вел к широкой палубе со столом и стульями. Я наслаждался музыкой из альбома «Небраска».

Меж тем Джеззи стащила ботинки, а вслед за ними и полосатые гольфы. У нее были красивые спортивные ноги и длинные узкие ступни изумительной формы. Настоящая леди из университета Флориды, Майами, Южной Каролины или Вандербильта. Я не находил в ней ни одного изъяна.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но температура воды – не ниже семидесяти пяти, – приветливо улыбнулась она.

– А точнее?

– По-моему, так. На поверхности. Ну что, кто смел – тот и съел?

– А что скажут соседи? Честно говоря, у меня нет ни плавок, ничего…

– А это и был мой план: никаких планов! Представляешь, всю субботу провести безо всяких судов и интервью прессе. Без Даннов. Они достали меня за неделю. Эти жалобы на расследование накануне разбирательства… А тут – никаких похищений. Только мы вдвоем – в самой сердцевине… непонятно где…

– Отлично сказано – Непонятно Где. – Я посмотрел вдаль, туда, где ели встречались с линией горизонта.

– Так и назовем это место – Непонятно Где, Северная Каролина.

– Джез, я серьезно – как насчет соседей? Мы ведь в Тархил-Стейт? Не хотелось бы дегтя на подметках…

Она улыбнулась:

– Здесь никого в радиусе двух миль. Поверь, других домов нет. К тому же еще слишком рано, разве что на рыбаков наткнемся.

– С парой местных рыбаков тоже не хотелось бы встречаться – а то примут меня за большого черного окуня. Я ведь читал «Избавление» Джеймса Дики[6]6
  Имеется в виду бестселлер американского автора Джеймса Дики – роман «Избавление» – о выживании в глуши


[Закрыть].

– Здесь рыбачат только на южном побережье. Верь мне, Алекс! Дай помогу тебе раздеться.

– Ладно, давай разденем друг друга. – Я подчинился ей и наступавшему чудесному утру.

На берегу озера мы раздели друг друга. Утреннее солнце слегка припекало, я чувствовал, как мою кожу ласкает легкий ветерок с озера. Я поболтал ногой в воде – нет, Джеззи не преувеличила температуру.

– Видишь, я не соврала. Я никогда не вру! – сообщила она с милой улыбкой, затем изящно нырнула, почти не оставив брызг.

Я последовал за ней – туда, где на поверхности воды показались пузырьки воздуха. Уже под водой я представил себе нас: чернокожий мужчина и красивая белая женщина плавают вместе… В самом сердце Юга. В тысяча девятьсот девяносто третьем году. Какое безрассудство! Или мы оба сошли с ума? Неужели мы не правы? Так сказали бы многие или, по крайней мере, подумали бы… Но почему? Разве мы причиняем кому-нибудь зло тем, что мы вместе?

На поверхности вода была теплой, но внизу, на глубине пяти-шести футов, значительно холоднее. Она была сине-зеленой. Где-то на дне били ключи: нырнув, я чувствовал, как упругие струи омывают мое тело.

Насколько сильно мы влюблены друг в друга? Что я чувствую сейчас? – такая мысль вдруг пронзила меня, и я вынырнул на поверхность.

– А ты дотронулся до дна? Когда ныряешь в первый раз, нужно дотронуться до дна!

– А если нет, то что?

– То ты дохлый цыпленок, и утонешь или заблудишься в густом лесу, и будешь там плутать до конца своих дней. Правда-правда! Я такое наблюдала много раз, здесь, в Непонятно Где.

Мы резвились как дети. Накануне мы слишком много работали. Слишком много – в течение целого года. У пристани была кедровая лестница, чтобы легче выбираться из воды. Она была сколочена недавно – чувствовался запах свежего дерева. Но щепок не было. Интересно, не сама ли Джеззи сколотила ее – когда была в отпуске накануне похищения…

Мы держались за лестницу и друг за друга. Вдалеке забавно кричали утки. Поверхность воды подернулась легкой рябью. Маленькие волны разбивались о подбородок Джеззи.

– Мне нравится, когда ты такой… Такой уязвимый! – шептала она. – Ты сейчас раскрываешься по-настоящему…

– Все последние события кажутся мне нереальными, – делился я с Джеззи. – Похищение. Поиски Сонеджи. Расследование в Вашингтоне…

– В данный момент есть только одна реальность: мы вместе, и мне это нравится. Вот так. – И Джеззи положила голову мне на грудь.

– Тебе правда нравится?

– Правда. Видишь, как все просто? – Она указала на живописное озеро, окруженное островерхими елями. – Разве ты не замечаешь? Вот это – настоящее. Поэтому все так чудесно. Я обещаю, что никакие рыбаки нас не потревожат.

И Джеззи оказалась права. Впервые за последнее время я чувствовал, что все будет хорошо – все, что начнется с этого чарующего момента. Здесь все было так медлительно и просто, как только возможно. И никто из нас не желал конца выходных.

Глава 61

– Я детектив полиции Вашингтона, должность – начальник сыскного отдела. Мне поручаются задания по расследованию преступлений, где требуется знание психологии, – так я начал свое выступление в переполненном молчаливом зале суда в понедельник утром. Выходные на озере уже отошли в далекое прошлое. На моем лбу выступили капельки пота.

– Объясните нам, почему именно вам поручают подобные задания, – попросил Энтони Натан.

– Я психолог и имел частную практику, прежде чем прийти в полицию, – пояснил я. – До этого еще занимался сельским хозяйством. В течение года был фермером.

– А где вы получили докторскую степень? – настаивал на своем Натан, желая произвести впечатление на аудиторию.

– Как вам известно, мистер Натан, в университете Джона Хопкинса.

– Один из лучших университетов страны, в этой части страны, разумеется, – прокомментировал Натан.

– Возражаю. Это мнение мистера Натана, – внесла Мэри Уорнер справедливое уточнение. Судья Каплан приняла возражение.

– Вы также публиковали статьи в «Архивах психиатрии» и «Американском психиатрическом журнале», – продолжал Натан, полностью игнорируя замечание мисс Уорнер и судьи Каплан.

– Я действительно написал несколько статей, но не вижу в этом ничего примечательного. Многие психологи публикуются.

– Но не в «Журнале» и «Архивах», доктор Кросс. На какую тему были ваши статьи?

– Об умственных способностях преступников. Чтобы напечататься в так называемых научных журналах, большого ума не надо.

– Восхищаюсь вашей скромностью, доктор Кросс, честное слово. Будьте любезны, скажите мне следующее: вы наблюдали за мной в течение последних недель. Как бы вы охарактеризовали меня?

– Для этого необходимо провести несколько индивидуальных сеансов, мистер Натан. Я не уверен, что вы в состоянии их оплатить.

В зале раздался смех, даже судья Каплан, казалось, обрадовалась минутному оживлению.

– А что, можно рискнуть! – нашелся Натан. У него гениально изобретательный ум: он демонстрировал, что я не заранее припасенный эксперт, а независимый свидетель.

– Вы невротик, склонный к поиску окольных путей, – улыбнулся я.

Повернувшись лицом к присяжным, Натан воздел вверх обе руки:

– Вы видите – свидетель абсолютно честен! Сегодня утром мне устроили бесплатный сеанс.

Из ложи присяжных послышался смех. Мне подумалось, что кое-кто из них уже изменил мнение об Энтони Натане и, возможно, о его клиенте. Сначала адвоката откровенно не принимали. А сейчас особенно ярко проступило обаяние его личности. Он работал на своего клиента, демонстрируя блестящий профессионализм.

– Сколько сеансов вы провели с Гэри Мерфи? – Он пошел в атаку. Гэри Мерфи, а не Сонеджи.

– Пятнадцать сеансов за три с половиной месяца.

– Полагаю, этого достаточно, чтобы составить о нем мнение?

– Психиатрия не относится к точным наукам. Мои предварительные выводы нуждаются в подтверждении.

– И каковы же эти выводы?

– Возражаю! – возникла по-деловому суровая Мэри Уорнер. – Детектив Кросс только что заявил, что желал бы провести еще несколько сеансов, чтобы вынести окончательное медицинское заключение!

– Отклоняется! – возразила судья Каплан. – Доктор Кросс сказал, что имеет предварительное мнение. Хотелось бы его услышать.

– Доктор Кросс, – продолжал Натан, как будто его не перебивали. – Вы, в отличие от других психологов и психиатров, наблюдали Гэри Мерфи с самого начала как врач и офицер полиции.

– Ваша честь, мистер Натан намеревается задать вопрос? – вновь перебила обвинитель, явно теряя терпение.

– Это так, мистер Натан?

Энтони Натан, хрустнув пальцами, повернулся к Мэри Уорнер:

– Вопрос? Не беспокойтесь! – И вновь повернулся ко мне. – Как офицер полиции, с самого начала занятый в этом деле, и как опытный психолог, можете ли вы высказать свое мнение о Гэри Мерфи?

Я бросил взгляд на Сонеджи-Мерфи. Сейчас он был Гэри Мерфи. В данную минуту на скамье подсудимых сидел симпатичный добропорядочный провинциал, которого втянули в такой кошмар, что хуже некуда.

– Вот мои первые чисто человеческие впечатления, – начал я. – Меня потрясло похищение детей учителем. Это было абсолютное злоупотребление доверием, даже нечто худшее. Я видел своими глазами изуродованное тело Майкла Голдберга и никогда этого не забуду… Я беседовал с мистером и миссис Данн об их дочери, и у меня такое чувство, будто я знал Мэгги Роуз лично. Я также видел жертвы в домах Тернеров и Сандерсов.

– Возражаю! Возражаю! – вскочила на ноги Мэри Уорнер.

– Принимается. – Судья Каплан смерила меня ледяным взглядом. – Сотрите эту запись. Присяжные должны быть объективны, а у нас пока нет доказательств, что подзащитный имеет отношение к этим убийствам.

– Вы просили дать честный ответ, – обратился я к Натану, – вы хотели услышать, что я думаю. Вот об этом я и говорю.

Кивнув, Натан подошел к ложе присяжных и оттуда объявил:

– Да-да, вы искренни, вы абсолютны честны, доктор Кросс, нравится мне это или нет. Нравится это Гэри Мерфи или нет. Вы просто на редкость правдивы. И я не собирался прерывать вашу речь, покуда этого не сделает обвинитель. Будьте так добры, продолжайте.

– Я страстно жажду поймать похитителя. Этого желает вся Группа по спасению заложников. Для большинства из нас это близкое, личное дело.

– Итак, вы ненавидите похитителя. Стало быть, вы хотите, чтобы он получил максимальное по закону наказание?

– Хотел и хочу.

– Вы участвовали в задержании Гэри Мерфи. Он был обвинен в тяжких преступлениях. Затем неоднократно встречались с ним. Что вы сейчас думаете о Гэри Мерфи?

– Честно говоря, не знаю, что и думать.

Энтони Натан не упустил своего шанса:

– У вас возникли сомнения?

Мэри Уорнер немедленно внесла поправку:

– Это намек! Вы направляете свидетеля.

– Присяжные не придадут этому значения, – отреагировала судья Каплан.

– Опишите свои чувства по отношению к Гэри Мерфи на данный момент. Изложите ваше профессиональное мнение, доктор Кросс, – попросил Натан.

– Для меня все еще неясно, кто он – Гэри Мерфи или Гэри Сонеджи. Я не уверен полностью, но в принципе допускаю возможность того, что мы имеем дело со случаем раздвоения личности.

– А если это и есть раздвоение личности?

– В таком случае Гэри Мерфи может не ведать, что творит Сонеджи. И в то же время он может быть одареннейшим социопатом и обманывать всех нас, и вас в том числе.

– Хорошо. Я принимаю все ваши сомнения и допущения, и чем дальше, тем больше.

Натан сложил у груди руки так, будто зажал в них маленький мячик. Ему явно хотелось вытянуть из меня что-нибудь более определенное.

– Ваши сомнения представляются основательными, не так ли, доктор Кросс? Именно вы могли бы помочь присяжным принять верное решение. Я хочу, чтобы вы загипнотизировали Гэри Мерфи! – провозгласил Натан. – Да, прямо здесь, в зале суда. Мы дадим присяжным возможность решить все самим. Я абсолютно убежден, что когда эти люди увидят все своими глазами, они непременно найдут верное решение. Так вы согласны, доктор Кросс?