Текст книги "Явился паук"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

То утро стало незабываемым для мисс Вивиан Ким. Она задумала воссоздать на уроке Уотергейтский скандал. Питомцы обожали умную, красивую, артистичную учительницу истории США и с удовольствием дважды в неделю посещали ее уроки, где она разыгрывала скетчи на исторические темы, а иногда поручала это сделать ученикам. Получалось здорово, и никто никогда не скучал на этом предмете.

Итак, в тот день урок был посвящен Уотергейту. Мэгги Роуз Данн и Майкл Голдберг учились в третьем классе. Никто не подозревал, что за классной комнатой ведется наблюдение.

Вивиан Ким поочередно представляла генерала Хейга, Х.Р. Холденена, Генри Киссинджера, Дж. Гордона Лидди, президента Никсона, Джона и Марту Митчеллов, Джона и Морин Дин. Она великолепно изобразила всех – и Лидди, и Никсона, и генерала Хейга, но особенно удались чета Митчеллов и Морин Дин.

– Президент Никсон ежегодно обращался к согражданам с речью о положении в стране, – рассказывала мисс Ким. – Многие чувствовали, что он лжет, а когда государственный лидер допускает ложь, он совершает тяжкое преступление, поскольку люди доверились ему, полагаясь на его честность, на его слово.

Двое ребятишек засвистели и заулюлюкали – они участвовали в представлении. Мисс Ким допускала и даже поощряла такого рода вольности.

– Ваша реакция оправданна, – она возвысила голос, – потому что в тот момент мистер Никсон обращался к народу, к таким же людям, как вы и я.

Она распрямила плечи и выпятила грудь, а лицу придала мрачное выражение. Начиналось представление президента Никсона. Мисс Ким начала раскачивать головой.

– Хочу, чтобы вы знали… Я не намерен отказываться от дела, которое поручил мне народ Соединенных Штатов, избравший меня.

Вивиан Ким соблюдала все паузы, сделанные Никсоном в той памятной речи. Они напоминали музыкальные паузы в плохой, но душещипательной опере.

Двадцать учеников затаили дыхание – учительница полностью завладела их вниманием. Своего рода педагогическая нирвана, пусть даже непродолжительная. Мисс Ким наслаждалась этой минутой.

Тук, тук, тук – в дверное стеклянное окошечко кто-то постучал, и чары тут же развеялись.

– Свист, улюлюканье, – пробормотала мисс Вивиан. – Кто там? Войдите!

Деревянная дверь медленно отворилась. Кто-то пропел мелодию из «Кошмара на улице Вязов». Медленно, как будто стесняясь, бочком в класс зашел мистер Сонеджи. Напряженные лица детей прояснились.

– Есть кто-нибудь дома? – тоненьким писклявым голоском поинтересовался мистер Сонеджи. Класс взорвался смехом.

– О! Все дома, – заключил учитель. Гэри Сонеджи преподавал математику и информатику – предметы, по популярности превосходившие даже историю мисс Ким. Крупный мужчина с лысиной и опущенными книзу усами, в ученических очках на массивном носу не пользовался успехом у женщин, зато был любим учениками. Этот вдохновенный педагог был вдобавок мастером видеоигр «Нинтендо». Ученики прозвали его «Мистер Чипс».

По пути к столу мисс Ким он поздоровался с некоторыми учениками, назвав их по именам. Оба педагога принялись вполголоса что-то обсуждать. Мисс Ким, стоявшая спиной к классу, казалась особенно хрупкой на фоне массивного мистера Сонеджи, в котором было без малого шесть футов роста.

– Мэгги Роуз и Майкл Голдберг, подойдите сюда, пожалуйста. Возьмите свои вещи.

Недоуменно переглянувшись, дети со своими рюкзаками направились к выходу. Класс начал перешептываться, некоторые подавали реплики в полный голос.

– Спокойно! Еще не перемена! – утихомиривала мисс Ким расходившихся питомцев. – Урок не кончен, уважайте наши правила!

Мэгги и Майкл, ниже девочки на четыре дюйма, подошли к учительской кафедре, и мистер Сонеджи, доверительно наклонившись, вполголоса проговорил:

– Ребята, тут возникла одна проблема, – он всегда был мягок и тактичен с детьми, – точнее, маленькая загвоздка. Ничего серьезного.

– Сомневаюсь, – покачал головой Майкл. – А в чем конкретно состоит проблема?

Мэгги Роуз молчала, сдерживая невесть откуда возникший страх. Что-то случилось, что-то не так… У нее похолодело где-то на дне желудка. Мамуля всегда говорила, что Мэгги слишком впечатлительная, поэтому девочка старалась казаться невозмутимой, холодной, непроницаемой особой.

– Нам позвонили из Секретной службы, – пояснила мисс Ким. – Им передали угрозы в ваш адрес. Конечно, это дурацкий розыгрыш. Но на всякий случай мы решили отправить вас домой. Просто потому, что так полагается. Вы же знаете, что такое дисциплина.

– Уверен, что к ленчу вы успеете вернуться, – бодро заявил мистер Сонеджи, но в голосе его прозвучало сомнение.

– А что за угрозы? – робко поинтересовалась Мэгги. – Угрожали отцу Майкла? Или моей маме?

Мистер Сонеджи ободряюще похлопал Мэгги по плечу. Не в первый раз педагоги дивились интеллекту и выдержке своих учеников.

– Да ничего особенного, все как всегда. Говорится многое, но до дела в таких случаях не доходит. Своеобразная попытка привлечь внимание к своей особе. Это, безусловно, не совсем нормальный человек. – Мистер Сонеджи изобразил некоторую озабоченность состоянием звонившего, в то же время показывая, что детям нечего опасаться.

– Тогда зачем нам тащиться домой, аж в Потомак? – Майкл Голдберг выразительно жестикулировал и гримасничал, изображая адвоката. Он очень напоминал своего отца, министра финансов.

– На всякий случай вы должны быть в безопасном месте. Все понятно? Спорить с тобой, Майкл, я не намерен. – Мистер Сонеджи умел в случае необходимости проявить твердость.

– Нет, не совсем понятно, – нахмурился Майкл. – «Нам нет пути, Хосе Кансеко». Серьезно, мистер Сонеджи, разве это справедливо, что мы должны скрываться? Почему бы людям из Секретной службы не побыть с нами, пока не кончатся занятия?

– По-видимому, это не входит в их планы, – пояснил учитель, – а правила здесь устанавливаю не я.

– Думаю, мы готовы, – робко вмешалась Мэгги. – Идем, Майкл, не спорь, видишь, все уже решили за нас.

– Да, дело решенное, – с ободряющей улыбкой заявила мисс Ким. – А домашнее задание придется прислать по почте.

– Вот спасибо! – в унисон засмеялись дети. И мисс Ким оставалось лишь весело отшутиться.

В пустынных коридорах школы их видел только один человек – чернокожий вахтер Эммет Эверетт. Опершись на щетку, он наблюдал, как троица брела по коридору. Он был последним, видевшим их вместе.

Выйдя из школы, они направились к стоянке машин, скрытой от глаз стройными березами и кустарником. Ботинки Майкла стучали по булыжнику школьного двора.

– Ай да башмачки. – Мэгги решила поиздеваться. – В жизни таких дурацких не видела.

Майклу было нечего возразить – родители покупали ему непритязательные вещи у «Братьев Брукс».

– Что прикажете носить, мисс Глория Вандербильт? – парировал он слегка обиженно. – Розовые кроссовки?

– Ну да, розовые кроссовки, – развеселилась Мэгги, – на худой конец салатовые. А ты напялил башмаки для похорон, Сморчок.

В тени дубов и вязов, доходивших до крыши административного корпуса, близ спортивного зала, откуда доносился стук мячей, стоял голубой фургон. Туда и привел ребят мистер Сонеджи.

– Ну, друзья, прыгайте назад, – скомандовал учитель, открывая им дверцу и снимая очки, постоянно сползавшие с носа.

– Мы едем домой? – поинтересовался Майкл.

– Простите, сэр, что «мерседес» не подан, – шутливо раскланялся учитель. – Мы будем действовать по инструкции, полученной мной по телефону от мистера Чакли.

– Мистера Джолли Чолли Чакли, – уточнил Майкл, называя прозвище, придуманное им для секретного агента.

Садясь в машину, Сонеджи резко захлопнул дверцу:

– Секундочку, ребятки.

Он зарылся в какие-то коробки, сваленные на переднем сиденье в беспорядке, не свойственном педантичному учителю математики. Через минуту он обернулся, и дети застыли от ужаса: Сонеджи был в безобразном противогазе из черной резины и держал в руках что-то вроде миниатюрного огнетушителя.

– Мистер Сонеджи! Мистер Сонеджи? – От волнения голос Мэгги сделался визгливым. Она в ужасе закрыла лицо руками. – Перестаньте! Прекратите пугать нас!

Учитель направил предмет прямо в лица детей.

– Что это вы делаете? – воскликнул Майкл, не успевший толком испугаться.

– Получай, гениальный ребенок. Ты мне надоел.

Он выпустил из баллончика сильную струю хлороформа. Вокруг детей, распластанных на заднем сиденье, расплылось целое газовое облако.

– Отлично, – тихо пробормотал мистер Сонеджи. – А теперь вперед. И никто ничего не узнает.

В этом и состояла вся прелесть: никто никогда ничего не узнает.

Сонеджи завел двигатель и тронулся, напевая «Волшебный автобус». У него было прекрасное настроение. Помимо всего прочего, он намеревался стать первым в истории Америки профессиональным похитителем детей.

Глава 5

Очередной срочный звонок в дом Сандерсов раздался в четверть одиннадцатого. У меня не было никакого желания с кем-либо беседовать – только что я провел минут десять наедине с журналистами, которые в преддверии новых сенсаций стали моими закадычными друзьями. Вообще в последнее время я сделался любимчиком прессы: обо мне написали даже в воскресном приложении к «Вашингтон пост». Вновь и вновь я говорил о зверских убийствах черного населения в округе Колумбия. В прошлом году из пятисот убитых в столице только восемнадцать жертв были белыми. Два-три репортера отметили сей факт. Уже прогресс.

Звонил Рахим Пауэлл, молодой проворный детектив из специального отдела. Разговаривая, я рассеянно поглаживал мячик, видимо, принадлежавший Мустафе, испытывая волнующие чувства от этих прикосновений. Ну кому понадобилось убить чудесного малыша? Не могу понять. Пока не могу.

– Сэр, это Джиф беспокоится, – говорил в трубку Рахим.

– Кросс у телефона. – Голова все еще шла кругом. От трубки пахнуло дешевыми духами, наверное, ими пользовались Пу или Сьюзетт. Хорошо бы поскорее со всем покончить.

– Говорит шеф полиции Питтмен. Как продвигается дело?

– Убита вторая семья за неделю. Мать, дочь, маленький мальчик. Полагаю, убийца тот же, что и прошлый раз. В доме отключено электричество – видимо, любит работать в темноте.

Я кратко обрисовал некоторые детали. Все равно раскручивать это дело предстоит мне одному: убийство в Саут-Исте ни для кого не представляет интереса.

После моего доклада воцарилось краткое неловкое молчание. Со своего места я видел рождественскую елку Сандерсов, притулившуюся в гостиной. Ее тщательно разукрасили блестящей мишурой, дешевыми шарами, бусами и попкорном. На верхушке красовался самодельный ангел из фольги.

– Я слышал, что жертвы – маклер и две проститутки, – сообщил Джиф.

– Неправда, это обычная бедная семья. У них стоит рождественская елка.

– Алекс, кончай пороть чушь. Только не сегодня.

Он хотел взбесить меня и добился этого.

– Вы правы. Одна из жертв – трехлетний малыш в пижамке. Видно, это он приторговывал. Я проверю.

Мне не следовало этого говорить. Вообще много чего не следовало делать, но в последнее время я был на пределе. Точнее, в последние три года.

– Вы с Джоном Сэмпсоном срочно направляетесь в Вашингтонскую частную школу, – заявил Питтмен. – Черт знает что кругом. Я говорю серьезно.

– И я говорю серьезно. – Я изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать на него. – Это почерк опасного рецидивиста. Жуткое зрелище. Люди плачут прямо на улице. И это накануне Рождества!

Тем не менее, шеф приказал нам ехать в джорджтаунскую школу, повторяя, что кругом черт знает что. Прежде чем туда отправиться, я связался с нашим отделом, где имеют дело с рецидивистами, и с более высокой инстанцией – Федеральным бюро расследований. У них есть компьютерные данные на всех убийц-рецидивистов, включающие психологические характеристики, описание почерка преступлений, характерные детали, в том числе данные, никогда не публиковавшиеся в печати. Мне нужен возраст, пол, физические особенности…

Мне сунули отчет об осмотре места преступления. Как обычно, я поставил крестик – †, свою обычную подпись.

Cross[3]3
  Cross – крест (англ.)


[Закрыть].

Я – крутой паренек из крутого района. Вот так.

Глава 6

В стенах закрытой частной школы мы с Сэмпсоном почувствовали себя малость не в своей тарелке – все разительно отличалось от школ Саут-Иста и их обитателей. Кроме нас, в вестибюле находилось всего несколько чернокожих из обслуги, и, хотя я слыхал, что здесь учатся дети африканских дипломатов, мне что-то ни один на глаза не попался. Мы пробрались сквозь толпу растерянных учителей, родителей, полицейских и детей. Некоторые в открытую рыдали на лужайке перед школой.

Среди бела дня похитили мальчика и девочку, да не откуда-нибудь, а из одной из самых престижных школ в Вашингтоне. Для всех присутствующих это сильнейшее потрясение. «Делай свою работу, не давай воли эмоциям», – уговаривал я себя. И мы приступили к работе, с трудом сдерживая возмущение. Передо мной маячили печальные глазенки убитого Мустафы Сандерса.

Нас вызвали в кабинет директора, где уже восседал шеф полиции Питтмен.

– Успокойся, повоюем с тобой в другой раз, – приветствовал он меня.

На службу Джордж Питтмен всегда надевает серый или синий деловой костюм, а еще он обожает полосатые рубашки и полосатые же серо-голубые галстуки, а ботинки у него исключительно от «Джонсона энд Мэрфи». Гладко зачесанные седые волосы плотно облегают абсолютно круглую голову. У него масса прозвищ: Джиф, Босс Боссов, Дуче, Питте, Джорджи Порджи и проч. Наши с шефом трения начались после статьи обо мне в воскресном приложении к «Вашингтон пост». Там всячески подчеркивалось, что, мол, как же так – доктор психологии, а расследует особо тяжкие преступления в самых непрестижных районах округа Колумбия. Я объяснил репортеру все наипростейшим образом:

– Мне нравится жить там, где живу, и никто не заставит меня уехать из собственного дома.

Более всего шефа (и еще кое-кого в нашем учреждении) взбесил заголовок статьи. Молодой журналист интервьюировал бабулю Нана, которая в свое время преподавала английский и литературу, так что говорить умела. Она долго разглагольствовала насчет того, что, мол, чернокожие – консервативный народ, в связи с чем именно они-то и есть хранители славных традиций, религии, моральных норм и общей культуры старого доброго Юга. Она пояснила журналисту, что по духу я – не кто иной, как истинный южанин, родом из Северной Каролины. Еще она долго удивлялась, почему в репортажах, фильмах и книгах в качестве сыщиков предстают какие-то полупомешанные дремучие личности.

В результате на первой странице «Приложения» под моей глубокомысленной физиономией красовался заголовок: «Последний джентльмен Юга». Честно говоря, среди сотрудников нашего отдела статья вызвала раздражение. Особенно оскорбился Питтмен. Точно не знаю, но почти уверен, что статью заказали по наущению мэра.

Я открыл было рот, но Питтмен поднял правую руку.

– Тихо, Кросс, слушайте меня. – Он подошел к нам вплотную. – Здесь похитили двоих детей. Очень серьезное преступление…

– Очень, очень скверно, – встрял я немедленно. – К несчастью, где-то в окрестностях Кондон-Террас и Лэнгли бродит опасный рецидивист. Шестеро убиты. Мы с Сэмпсоном ведем расследование. Только мы с Сэмпсоном. Вдвоем.

– Я в курсе дел в Кондоне и Лэнгли, – скривился шеф, – приняты срочные меры, держим ситуацию под контролем.

– У двух чернокожих женщин отрезаны груди и насильно сбриты лобковые волосы. Убит трехлетний малыш. Слыхали об этом? – незаметно для себя я сорвался на крик.

Сэмпсон лишь укоризненно качал головой. Группа учителей, находившихся в кабинете, застыла с выражением ужаса на лицах. Питтмен жестом пригласил нас в отдельную комнатушку при кабинете, но я лишь мотнул головой. Мне нужны свидетели.

– Мне известно, о чем вы думаете. Кросс, – прошипел шеф вполголоса, подойдя ко мне вплотную и дохнув прямо в лицо табачным перегаром. – Думаете, я хочу от вас избавиться, но это не так. Вы отличный полицейский и справедливый, честный человек.

– Нет, я думаю совершенно о другом. Вот о чем: убито шестеро чернокожих. Маньяк-убийца – на свободе, наслаждается содеянным и планирует новое дело. А тут – похищена парочка белых ребятишек. Это ужасно, но я обязан быть там, а не здесь! Там мое место! То, самое поганое дело я должен раскрыть.

Питтмен с багровым лицом ткнул в меня указательным пальцем и тоже заорал:

– Здесь я решаю, где и чем тебе заниматься! Только я! – Он взял себя в руки. – У вас есть опыт переговоров о возврате заложников, к тому же вы психолог. У нас найдется кого послать в Лэнгли и Кондон. А здесь на вашей кандидатуре настаивает мэр Монро.

Ax вот в чем дело. Все прояснилось – мэру нужен только я.

– А Сэмпсон? Пусть хотя бы он займется теми убийствами, – обернулся я к шефу.

– Вы оба будете расследовать похищение детей. Претензии к мэру. Это все. – Питтмен развернулся и быстро вышел.

Итак, не спрашивая согласия, нас запросто перебросили на дело о похищении Данн и Голдберга. Нам это совсем не нравилось.

– Может, просто-напросто взять и вернуться в дом Сандерсов? – предложил я.

– Точно, едва ли нас тут хватятся.

Глава 7

На территорию Вашингтонской частной школы въехал сверкающий черный мотоцикл «БМВ К-1». Мотоциклист предъявил охраннику у низеньких ворот документы и рванул по узкой аллее к школьным строениям. Пробило одиннадцать.

У административного корпуса мотоцикл резко притормозил, почти не разбрызгав по сторонам гравий, и пристроился рядом с длинным «мерседесом» жемчужного цвета. Джеззи Фланаган стянула черный шлем, и по плечам рассыпались длинные белокурые волосы. С виду ей никак нельзя было дать и тридцати, но на самом деле этим летом ей стукнуло тридцать два, что могло означать конец ее карьеры. Джеззи примчалась сюда из коттеджа на озере, где проводила отпуск, взятый впервые за два с половиной года, потому и одета была не по уставу. Впрочем, ее не портили полинявшие черные джинсы с гетрами и тяжелые ношеные башмаки, из-под кожаной мотоциклетной куртки виднелась мужская рубашка в черно-красную клетку. Она моментально осадила пару подскочивших дежурных полицейских:

– Порядок, офицеры. Вот мое удостоверение.

Заглянув в документ, копы вытянулись по струнке:

– Извините, мисс Фланаган. Пожалуйста, вон боковая дверь за оградой.

– Ничего, я знаю, что выгляжу не совсем подходяще – я ведь в отпуске и сюда приехала на мотоцикле.

Джеззи пересекла лужайку, тронутую легким инеем, и скрылась в административном корпусе. Полицейские как загипнотизированные смотрели ей вслед. Зимний ветер развевал длинные пряди золотистых волос. Женщина была необыкновенно хороша, невзирая на старые джинсы и грубые башмаки, к тому же она занимала весьма серьезную должность: из удостоверения дежурные узнали, что перед ними – офицер Секретной службы.

Пока Джеззи двигалась в толпе по коридору, кое-кто пытался ущипнуть ее. Впрочем, ей не привыкать к тому, что все мужчины округа Колумбия норовят оторвать от нее кусочек. Вдруг кто-то взял ее за руку. Это оказался Виктор Шмидт: некогда, в самом начале ее карьеры, они работали вместе. Сейчас Виктор охранял одного из учеников. Это был лысый, низкорослый, не в меру самоуверенный человек. Он всегда донимал ее требованиями о переводе в более престижное место, например, в охрану дипломатического корпуса.

– Ну, как делишки, Джеззи? – поинтересовался он вполголоса.

Виктор всегда отличался редкостной бестактностью, и это окончательно взбесило Джеззи. Она взорвалась. Позже она сообразила, что в тот момент она уже была на грани срыва, а бедняга Шмидт просто стал благовидным предлогом для вспышки. Дело было не в нем, а в жутких событиях того утра.

– Вик, ты вообще слыхал о том, что утром похитили двоих детей? – неожиданно для себя самой завопила Джеззи. – Похитили сына министра финансов и дочку Кэтрин Роуз? Да-да, актрисы Кэтрин Роуз Данн! И ты еще смеешь спрашивать? Да у меня внутри все кипит!

– Джеззи, да я просто хотел поздороваться. Я просто имел в виду «привет, Джеззи». Я же знаю, что произошло, – неловко оправдывался ошеломленный ее реакцией Виктор.

Но Джеззи уже отошла от перепуганного Шмидта, чтобы еще чего-нибудь не наговорить. Она была просто вне себя. Наконец в толпе мелькнули знакомые лица. Вот кто ей нужен! Чарли Чакли и Майк Дивайн, агенты, которых она самолично приставила к Майклу Голдбергу и Мэгги Роуз Данн, с тех пор как дети стали ходить в школу вместе.

– Как это могло случиться? – заорала она на агентов. Школьный гомон вдруг стих – все обернулись к Джеззи. Выдерживая паузу, Джеззи грозно воззрилась на растерянных агентов. Они оправдывались, она молча с каменным лицом выслушала и вдруг взвилась: – Вон отсюда к чертовой матери! Прочь с глаз! Вон!

– Мы ничего не могли поделать! – робко заговорил Чарли Чакли. – Господи Боже, ну что мы могли сделать?

Затем они с Дивайном растворились в толпе. Знавших Джеззи Фланаган ее эмоциональная реакция едва бы удивила. Пропало двое детей – да еще во время дежурства ее людей. Джеззи отвечала за работу секретных агентов, и в ее ведении были практически все, за исключением разве что президента: она отвечала за жизнь членов кабинета и их семейств, за полудюжину сенаторов, среди которых был, например, Тед Кеннеди. Перед министром финансов она отчитывалась лично. Джеззи потратила массу сил, чтобы добиться этой должности, и относилась к ней со всей ответственностью, вкалывая дни и ночи напролет, напрочь исключив личную жизнь и отдых.

Она представила, какие теперь пойдут разговоры в кулуарах. Двое ее агентов остались в дураках: расследование, вполне вероятно, сведется к поиску виноватого. А она – самая подходящая кандидатура: как-никак первая женщина, занявшая такой ответственный пост. Она не справилась. Краткий взлет завершится скандальным и болезненным падением…

Взгляд Джеззи выхватил из толпы лицо, которое она в глубине души надеялась там не увидеть. В школу приехал сам министр финансов Джеральд Голдберг. Рядом с ним находились мэр Карл Монро и специальный агент Федерального бюро расследований, известный ей как Роджер Грэхем, а также пара незнакомых рослых негров, один – ну просто громила. Глубоко вздохнув, Джеззи быстро подошла к ним.

– Джеральд, мне очень жаль, – прошептала она. – Мы их найдем, я уверена.

Джеральд Голдберг только тряс седой головой, глаза блестели от слез.

– Учитель, – выдавил он. – Учил детей. Как он мог?

Сорокадевятилетний министр выглядел сейчас на все шестьдесят: лицо – белое как полотно, под глазами темные круги. До приезда в Вашингтон он работал в компании «Братья Соломон» на Уолл-стрит и в безумные восьмидесятые сумел сколотить состояние в двадцать – тридцать миллионов. Яркая личность – умнейший, расчетливый прагматик.

Но сейчас Джеззи видела в нем только раздавленного горем отца похищенного малыша.