Текст книги "Каир. Биография города"

Автор книги: Джеймс Олдридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

5. Фостат

Если вы пройдетесь от Вавилона к мечети Амра, расположенной у стен форта, то окажетесь не в Египте, а в Аравии. Вавилон еще похож на небольшую египетскую деревню, но мечеть Амра – это голый пустырь, окруженный глинобитными стенами, где перед вами откроется пейзаж знойной аравийской пустыни: шатры, всадники на конях с бренчащей сбруей, бесцветная пыль: вдали слышен смех ребятишек-бедуинов.

Арабы правили Египтом немногим больше двухсот лет, и в Каире нет следа их вторжения, кроме этой глиняной мечети. Город, построенный арабами вокруг нее, теперь пустыня, усыпанная разбитыми черепками и неразрытыми руинами. Прямо на поверхности лежат бесчисленные обломки старинных предметов, и можно неделями копаться на пустыре в поисках доказательств существования исчезнувшего города. Вот все, что осталось от Фостата.

Название «Фостат», очевидно, происходит от римского слова «фоссатум», что означает «лагерь», хотя арабский путешественник X века Ибн-Хаукаль утверждает, что это – название одного из арабских племен. Наиболее распространенный арабский рассказ о происхождении города гласит, что во время осады Вавилона арабский военачальник Амр ибн аль-Ас разбил свой шатер на том месте, где сейчас стоит мечеть. В это время на шатер сел голубь и снес яйцо. Амр был в восторге.

– Он ищет нашего покровительства, – сказал он, – пусть шатер останется здесь, пока вылупятся и улетят птенцы.

Шатер остался на месте, а когда арабы изгнали римлян, они заложили здесь свой первый город в Египте.

В основе этой легенды лежит священный закон аравийской пустыни: будь то враг или друг – всякому, кто ищет убежища и покровительства в шатре, оно должно быть оказано. Вместе с этим законом, возможно, арабы занесли в Египет новый моральный кодекс, которого не знала страна. Героическая фигура самого Амр ибн аль-Аса – образец того человека нового типа, каким представлял его Мухаммед, провозглашая свой практический и в то же время идеалистический пророческий теизм.

Религию ислама на Западе до сих пор представляют в довольно искаженном виде, и, если не считать ученых-исследователей или противников религии, мало кто изучал ислам в исторической перспективе. Как и все религии, она до неузнаваемости извращена, но при зарождении была очень простой. Сам Мухаммед родился в незначительном аристократическом арабском клане курешитов. Его семья занималась торговлей, жила в пустыне и составляла часть широко разросшегося торгового общества, в основном языческого (хотя в арабских городах уже жили христианские и еврейские меньшинства). Аравия находилась в окружении крупных держав – Византийской империи и Персии, воевавших друг против друга. Римский император Ираклий старался спасти христианский мир от персов, но все здание Византийской империи прогнило, и дни его были сочтены.

Мухаммед был ровесником Ираклия – он провозгласил свою религию в возрасте 40 лет. Он не выдавал себя за бога или даже божественное существо, но считал себя просто посланником бога. Его доктрина единого бога должна была объединить народ, который разделяли мелкие племенные споры и десятки соперничавших языческих культов. В «Истории арабов» Хитти писал, что «Аллах был высшим выражением верховной власти государства». Мухаммед хотел, чтобы именно в таком могучем государстве с централизованной властью существовали всеобщие братские отношения, исчезла иерархия и жрецы и не было бы бога, кроме бога. Он стремился избежать также пороков и слабостей христианства. Так, например, запрещалось отпущение грехов за деньги, а правдивость и честность легли в основу учения ислама. Новый мусульманский кодекс соответствовал потребностям купцов, совершавших далекие путешествия по пустыням, во время которых они полагались на доверие человека к человеку. Строгие законы о честности в торговле, о внимании ко всем путешественникам и предоставлении им убежища отражали интересы торговцев, караваны которых бродили далеко от родных мест. Успех торговли часто зависел от взаимных джентльменских соглашений. Законы Мухаммеда о женщинах требовали, чтобы никто не смел оскорблять или касаться женщин, остававшихся дома во время путешествий мужей. Он искусственно изолировал женщин, чтобы уберечь их от сластолюбия, характерного для языческой Аравии.

Таким образом, первоначальная религия ислама была довольно простым и прагматическим учением, и даже сейчас в мусульманской мечети не только молятся богу, но живут и совершают деловые сделки. Если мусульманин приезжает в египетскую деревню или город и не находит жилья, он может переночевать в мечети. В любой каирской мечети – а их в городе сотни – можно всегда увидеть днем двух-трех спящих на циновках людей, а также купцов или просто знакомых, которые, сняв обувь и поджав под себя ноги, сидят и болтают о делах. Мечеть и впрямь принадлежит как богатым, так и бедным прихожанам, и этот факт (помимо двух особо важных характерных черт мусульманской религии) частично объясняет, почему ислам привлек к себе египтян, ранее находившихся под бременем христианских догм и ритуалов, требовавших от них самосовершенствования.

Одна из упомянутых выше характерных черт ислама – вера в то, что человек рождается не порочным, а только слабым, и если он продолжает грешить, то это потому, что он упрям. Другая черта – признание мусульманами идеи, что бог может менять свое мнение. Есть еще один пункт, а именно, что Мухаммед сам никогда не считал себя совершенным. Даже высоко почитающие его биографы признают недостатки Мухаммеда, которые и служат доказательством его человечности.

Такова была религия, которую Амр ибн аль-Ас принес в Египет девять лет спустя после смерти Мухаммеда. Власть в Медине и Мекке находилась тогда в руках выборного халифа Омара. Он запретил Амру делать своей столицей Александрию, стяжавшую дурную славу рассадника распутства. Помимо того, она находилась далеко от путей, соединявших Египет через пустыню с Мединой. Поэтому Амр решил построить город у стен Вавилона. Прежде всего предстояло разделить землю между многочисленными племенами, составлявшими его армию. Арабам не разрешалось владеть землей, и поэтому он отвел каждому племени определенный участок вокруг Вавилона и своего шатра. Такой участок назывался «киттаа», что примерно означает «проведение пограничной линии». Между отдельными киттаа оставалось свободное пространство, так как, по мнению Амра, племена не должны были смешиваться и терять свои отличительные черты.

Можно только догадываться, где находились все эти киттаа. Известно достоверно, что Амр построил для себя дом на месте шатра или там, где он водрузил свой штандарт, то есть в периметре нынешней мечети. Профессор К. Кресвелл, один из выдающихся специалистов по мусульманской архитектуре, рассказывал мне в Каире в 1966 году, что дом Амра, несомненно, стоял в том углу, где сейчас находится могила его сына Абдуллы.

Остальные арабские военачальники строили в своих киттаа или глинобитные дома, или здания без стен, только с навесом. Земля принадлежала им лишь до тех пор, пока они на ней жили, и, хотя между ними происходили споры о земле, первоначальное размежевание участков сохранялось до пожара Фостата в 1168 году.

Первоначально мечеть была небольшой – 27 метров на 17 метров. Она была без крыши, со стенами из глины и стволов пальм, даже без штукатурки. В ней находился «минбар» (кафедра), но не было никакой мебели, причем мечеть не ориентирована на Мекку, как полагается по религиозным законам. Когда халиф Омар узнал, что в маленькой мечети есть минбар, с которого Амр читает проповеди, он послал гонца к Амру, упрекнув его в том, что тот пытается возвыситься над своими товарищами, и потребовал снести минбар. Нынешняя мечеть не имеет ничего общего с той хижиной без крыши, которую построил Амр. В течение первых пятидесяти лет она перестраивалась и расширялась, и мечеть, сохранившаяся до наших дней, по сути дела, построена и обнесена стеной халифом Абд аль-Маликом примерно в 711 году.

Когда ходишь внутри старых стен мечети, испытываешь глубокое удовлетворение, что она уцелела. Не столько из-за ее интересной примитивной архитектуры, но и потому, что Амр ибн аль-Ас заслуживает памятника. Амр – один из тех немногих героев истории, у которого трудно найти какие-либо отрицательные черты. Он был замечательным полководцем и благожелательно относился к египтянам. Он был непримирим к врагам, но и простил им (например, Киру и римлянам) несколько попыток обмануть его. Он не был мстителен, вернул коптам и евреям все имущество, которое отняли у них мелхиты, освободил от налогов стариков, детей, женщин, рабов, сумасшедших и нищих. Он даже поссорился с халифом Омаром, который требовал больше налогов, чем Амр считал возможным собрать с народа. Он был поэтом и философом, и когда Омар попросил прислать ему описание Египта, он ответил:

– Знай, о повелитель правоверных, что Египет – это пыльный город и зеленые деревья. Его длина равна месяцу, а ширина – десяти дням… Благословенны поездки по нему ранним утром и путешествия в вечернюю пору… Египет – то белая жемчужина, то золотой янтарь, то зеленый изумруд, то вышитый яркими красками орнамент…

Амра можно упрекнуть только в том, что в конце жизни (он умер в возрасте 90 лет и похоронен где-то у подножия горы Мукаттам) он стал таким богатым человеком, что его сыновья отказались от части наследства. Но поскольку ислам считал правом и даже долгом каждого мусульманина увеличивать свое состояние, этот факт не бросает тени на его репутацию. Стяжательство было свойственно халифу Омару, который нуждался в деньгах для непрерывных войн. Но в целом, конечно, надо согласиться, что как Амр, так и Омар преследовали в Египте только одну цель – выкачать из него как можно больше богатств.

Во время строительства Фостата арабы беспощадно сносили старые дома, используя их в качестве строительного материала. Они не только изуродовали памятники фараонов (которые, правда, пострадали и в последующее тысячелетие), но и снесли многие церкви и монастыри. На строительство домов в Фостате пошла богатейшая коллекция чужих дверей, окон и портиков. Самым большим спросом пользовались колонны, и почти все 200 колонн в мечети Амра имеют различную высоту, толщину, стиль и возраст. Такой сумбур оказался весьма привлекательным. Когда вы бродите по мечети, каждая колонна сулит вам сюрприз: кое-где своды арок опущены, ибо они опираются на невысокие колонны, в других местах колонны выше и свод поднят над ними. Нет никакого единства стиля (некоторые колонны установлены даже вверх ногами), но общее впечатление просто изумительно.

Мусульмане, по-видимому, наделяли колонны магическими свойствами. В мечети Амра, около могилы Абдуллы, находится гранитная колонна, и в ее средней части видна глубокая зияющая рана, буквально окрашенная кровью. Углубление появилось потому, что на протяжении тысячелетия люди лизали языком это место колонны. Суеверные мусульмане считали, что тот, кто лижет камень языком, пока из него не потечет кровь, исцелится от всех болезней.

У главного входа расположены две колонны, отстоящие друг от друга на 15 сантиметров, – они служили в мечети Амра своеобразным «детектором лжи». В случае тяжбы спорящие стороны приходили к колоннам, и тот, кто мог протиснуться между ними, признавался честным человеком. Вполне очевидно, что только худые и голодные люди могли выиграть тяжбу в подобном суде.

К сожалению, большинство колонн мечети Амра следовало бы переставить, так как проходы между ними направлены не в ту сторону, как полагается. Проходы во всякой мечети должны быть ориентированы на Мекку, но в мечети Амра это правило нарушено. Виновен в этом турецкий губернатор Мурад-бей, пытавшийся в припадке благочестия перестроить мечеть накануне вторжения в Египет Наполеона. Правда, египтяне и ныне утверждают, что он просто перерывал здесь землю в поисках клада.

Этот замечательный памятник раннего ислама сильно пострадал от рук мусульманских правителей Египта. Одно время мечеть стала убежищем воров. Когда сюда приехал Ибн-Саид (в XIII веке), мечеть была полна музыкантов, нищих и танцовщиц. И чудо не в том, что мечеть пережила пожар Фостата, а что она выстояла все попытки ее реставрации, которые причинили ей больше вреда, чем огонь.

Фостат с его глинобитными хижинами постепенно превращался в богатый город.

6. Фостат – Миср

Фостат процветал и богател. Это вполне объяснимо.

В глазах всех честолюбивых завоевателей Египет, одна из богатейших провинций мусульманских империй, был ценнейшим трофеем, за который стоило сражаться. В Аравии и Ираке то и дело возникали новые халифаты, и каждая династия направляла своего генерала на завоевание Египта. Но победоносный военачальник, губернатор или зазнавшийся выскочка неизбежно приходил к убеждению, что нет никакого смысла делиться с халифом прибылями от богатой провинции, и попросту прибирал Египет к рукам.

В наш век циничной борьбы крупных монополий за прибыли невольно напрашивается сравнение с Египтом эпохи различных мусульманских халифатов. Египет превратился в своего рода огромную акционерную компанию, которая выплачивала фантастические дивиденды по вложенным в нее капиталам и обладала прочным и безграничным рынком для ее товаров. Один за другим иностранные монополисты того времени старались овладеть «компанией» и попасть в число ее директоров, владеющих контрольным пакетом акций. Но, как правило, сколачивалась новая клика «магнатов», которая ловкими маневрами отнимала у них контроль и прибыли. Или же появлялся грубый и беспощадный гений, который захватывал богатства Египта, отказываясь делиться с другими. Тем временем «акционерная компания» продолжала производить ценные товары и накапливать колоссальные богатства, за которые дрались крупные «монополисты».

Фостат и был тем местом, где концентрировались огромные барыши, которые приносил Египет. Читая анекдоты о причудах его правителей, забываешь, что Фостат построили как порт, от которого и зависело существование города. Сюда поступали товары из далеких провинций, и отсюда они отправлялись дальше, по старому Красноморскому каналу. Значительную часть наличных средств Фостат получал от портовых сборов и пошлин, которыми он облагал каждого человека и все транзитные товары. Для всех правителей Египта Фостат служил важнейшим пунктом сбора налогов, казначейством и частным банком. Налоги шли королю, а купцы наживали миллионы.

Как и раньше, главным источником обогащения Египта были его плодородная земля, дававшая три урожая в год, его бедное крестьянство, ремесленники, клерки, докеры и лодочники. Если не считать периодов неурожая и голода, все, что давала египетская земля, стоило гроши. И не только потому, что дешевым было само сельскохозяйственное производство, но и потому, что очень дешево обходились перевозки продуктов по могучей реке. Цены на зерно, овощи, фрукты, финики и мясо, прибывавшие в порт Фостата, были очень невысокими, но после того, как товары покидали Фостат, их цена возрастала иногда на тысячу процентов.

По мере того как Фостат рос, богател и обзаводился городами-«спутниками» вроде аль-Катай и аль-Аскара, происходили трансформации с его названием. Иногда его именовали Миср, путая с городом, находившимся на противоположном берегу Нила. Как доказал А. Батлер, в эпоху фараонов Миср был расположен на западном берегу реки, где сейчас находится Гиза. Происхождение названия Миср неизвестно, но оно упоминается в документах эпохи фараонов. Древний город являлся как бы продолжением Мемфиса, и тогда здесь находились доки для строительства лодок, верфи, зернохранилища, рынки, дома.

Остров Рода на Пиле, близ Вавилона, очевидно, составлял часть города Мисра и имел важное значение для всего района. Издавна остров отличался красотой, да и сейчас это одно из самых привлекательных мест Каира. По-видимому, его конфигурация мало изменилась за два тысячелетия. Со стороны Каира река напоминает узкую канаву, но между островом и Гизой она широка и полноводна. Хотя остров считали частью Мисра, Вавилона и Фостата, он жил своей самостоятельной жизнью. Временами он выполнял роль крупного порта, центра судостроения, арсенала, крепости; в другие эпохи на нем размещались королевские дворцы с пышными садами. На южном конце острова находится одно из старейших зданий исламского Египта – ниломер. Подъем и падение уровня воды в Ниле всегда определяли жизненные циклы Египта, и сельскохозяйственное производство зависело от точного прогноза – когда и насколько поднимется или опустится вода. Именно в этом здании и проводились измерения уровня воды в Ниле. Ниломер – это просто яма, облицованная внутри камнем, в которой установлена восьмигранная колонна с цифровыми пометками и делениями. Профессор Кресвелл после длительных и сложных исследований установил, что ниломер был построен в 847 году, причем именно здесь архитекторы впервые создали остроконечную арку, которую можно сейчас увидеть на внутренней каменной стене ямы.

Когда арабы пришли в Вавилон, они окрестили древним названием Миср находившийся там речной порт. Стечением времени порт и город стали именовать то Фостат, то Миср, тем более что порт Миср являлся конечным и исходным пунктом всех торговых перевозок Египта. Вполне логично, что в конце концов город получил название Фостат – Миср (так его именовал и Макризи), а затем Миср. Сейчас египтяне именуют и свою страну и Каир просто Миср.

После многих лет непрерывной борьбы за сокровища Фостата – Мисра багдадский турок Мухаммед ибн Тугидж приплыл по Нилу и в 935 году захватил остров Рода. По понтонному мосту он перешел через реку в Фостат – Миср, не встретил никакого сопротивления, два дня и две ночи грабил город, а затем провозгласил себя его правителем. Халиф даровал ему титул аль-Ихшид, и снова человек, занимавший формально лишь пост губернатора Египта, превратился в его абсолютного властителя и получил возможность присваивать львиную долю доходов страны.

Характер аль-Ихшида был таким же противоречивым, как и у многих деятелей эпохи мусульманских халифатов. Он был своенравным и капризным правителем, но в то же время меценатом, покровителем искусства; оставаясь формально религиозным мусульманином, он разрешал во время диспутов и споров в мечетях защиту самых крамольных и еретических идей. Он восстановил мечеть Амр ибн аль-Аса и сам молился в ней. Он направлялся туда в белых одеяниях в последнюю ночь месяца рамадан – мусульманского великого поста. Даже сейчас мусульмане Каира нередко идут молиться в мечеть Амра в конце рамадана, ибо это «приносит счастье».

Ихшид не построил каких-либо крупных сооружений в Фостате – Мисре, так как он больше увлекался организацией празднеств и парадов. Во время одного из парадов по улицам Фостата маршировали 400 тысяч солдат и 8 тысяч мамлюков (рабов-воинов) в блестящих доспехах. По праздникам его дворец на острове Рода был открыт для публики, и арабский путешественник и историк Али ибн аль-Хусейн аль-Масуди в своей книге «Золотые поля» упоминает, что в 941 году он тоже посетил дворец в один из праздников.

По приказу Ихшида вдоль берегов острова около Фостата – Мисра устанавливались две тысячи факелов. Сотни тысяч людей с лодок и с противоположного берега любовались иллюминацией. Жители старались перещеголять друг друга угощением, одеждой, драгоценностями. На берегах реки звучала музыка, все пели и танцевали, ворота были открыты, и многие купались в водах Нила, чтобы исцелиться от болезней.

Богатой была и духовная жизнь города. В мусульманской религии существовали четыре ортодоксальные секты: малакитов, ханбалитов, шафиитов и ханафитов – по имени известных ученых, которым разрешалось по-своему толковать исламские традиции в области юриспруденции. Традиции ислама – ключ к пониманию тех общественных законов, которые все еще действуют в мусульманских странах. Поэтому споры между четырьмя соперничавшими юридическими школами имели большое практическое значение и для простых людей. Во времена Ихшида представители этих школ вели диспуты день и ночь во дворе и у колонн мечети Амра.

Мусульманские мечети часто становились местом подобных споров и дискуссий. Они одновременно служили и академиями, и нередко в их стенах звучали еретические и нерелигиозные речи. Так же проходили литературные и поэтические дискуссии. Обычно поэт читал свое произведение на площади, у фонтана, или во дворе; присутствовавшие слушали его, делали комментарии, спорили, и поэт – если ему это удавалось – мог защищать свои взгляды. Ихшид наслаждался подобными спорами и разногласиями, причем он особенно любил литературу и поэзию. Понятно, что Фостат – Миср привлекал к себе писателей и мыслителей – нередко еретиков.

Преемником Ихшида стал черный евнух Кафур. При Кафуре пожар уничтожил большую часть Фостата – Мисра. В то время как он предавался неприличному обжорству, в Египте не раз случались недороды из-за капризов Нила. Оплачивать разгул во дворце Кафура приходилось, конечно, крестьянству, на плечи которого было возложено все бремя расходов. Город Фостат – Миср, вероятно, даже наживался на самодурстве таких правителей, как Ихшид и Кафур, но остальному населению приходилось гнуть спину и нередко голодать. Однако было бы неверно думать, что каирцы смиренно и покорно относились к тому, что происходило при дворе. Масуди цитирует писателя того времени, который говорил о Египте: «Народ, населяющий его, непокорный и подчиняется только в том случае, когда его заставляют трепетать. Чтобы подчинить его, приходится вносить в его среду раскол, а когда начинается мятеж, то это борьба не на жизнь, а на смерть».

Кафура низложили не египтяне, но их восстания немало способствовали гибели династии ишкидов. Поэтому генералам нового фатимидского халифата удалось без особого труда захватить Египет, хотя египтяне и считали их еретиками и сомнительными мусульманами, так как они принадлежали к соперничавшей мусульманской секте шиитов.

В 969 году фатимиды основали новый королевский город к северу от Фостата – Мисра-аль-Кахиру (крепость – арабск. яз.) – ныне центр современного Каира.

Вряд ли какой-либо иной город X века, за исключением Багдада, мог равняться с Фостатом – Мисром. Его слава привлекала многих путешественников, оставивших нам интересные заметки. Судя по их рассказам, это был высокоразвитый город с хорошей коммунальной службой и многочисленными местами общественного пользования. Мы привыкли приписывать эти черты древнему Риму или современным городам, но никак не арабскому миру. Однако здесь существовала канализация, дренаж, водоснабжение, общественные парки, уличное освещение, школы, очистка улиц и строгие правила для торговцев и домовладельцев, и за порядком в городе следила администрация.

Внешне город напоминал паутину улиц, переулков, переходов и тупиков. Некоторые улицы были шириной в полтора метра; они извивались и изгибались, соединялись с другими улицами, проходили через дворы и сады, мимо открытых площадей и шумных базаров. Одним из первых город описал арабский путешественник X века Ибн-Хаукаль, по словам которого, Фостат – Миср был густо населен, очень богат и хотя был меньше Багдада, имел 6–7-этажные кирпичные дома, огромные рынки и славился садами, дворцами и ярмарочными площадями.

Персидский путешественник Наср ибн Хасроу прибыл в Миср в 1047 году, примерно сто лет спустя после пожара, уничтожившего город, и в своей книге «Сафар-наме» писал, что издали Фостат – Миср благодаря высоким зданиям, среди которых были и 14-этажные, походил на гору. По его словам, на крыше одного из семиэтажных зданий размещался сад. Вола, крутившего колесо для подачи воды, подняли на крышу, когда он был еще теленком. Купцы рассказывали ему, что во многих домах Фостата – Мисра сдавались комнаты и что некоторые здания могли вместить до 300 человек. Узкие улицы покрывали брезентовыми навесами от солнца, и здесь день и ночь горели тысячи ламп. В городе было тогда семь мечетей, и, как замечает Хасроу, мечеть Амра находилась в «центре базара Мисра». На белом мраморе кафедры мечети был написан весь текст Корана. Двор мечети служил местом сборищ жителей города. Как правило, здесь собиралось не меньше 5 тысяч человек, которые слушали профессоров или спорили с ними.

Ибн-Хасроу пишет, что тогдашний губернатор Каира Хаким только что купил мечеть Амра у его потомков. Они пришли к нему, жалуясь на бедность, и просили помочь им.

– Эту мечеть построил наш предок, – говорили они, – и если позволит султан, мы разрушим ее и продадим камни.

Хаким, вероятно, понял, что они просто выпрашивают милостыню, купил мечеть за сто тысяч динаров. Он повесил в ней громадную серебряную люстру с 700 лампами; она была так велика, что пришлось ломать дверь, чтобы внести ее в мечеть. Маркизи подтверждает это и добавляет, что при этом присутствовала большая толпа зевак. И, как всегда, собравшиеся, наверное, отпускали шуточки и давали бесплатные советы.

В Фостате – Мисре находилась фаянсовая фабрика, производившая разнообразные кувшины, блюда и чаши, иногда из такого нежного фаянса, что они были совершенно прозрачными. Эти блюда, чаши, бокалы и другая утварь продавались в городе, и Хасроу особенно восторгается их яркими красками. «Иногда стекло, – пишет он. – так прозрачно, что напоминает изумруд». Он встретил женщину, у которой было пять тысяч ваз из дамасской меди, сверкавшей как золото. Она ежедневно сдавала их напрокат для переноски воды. Товары на рынке продавались по твердой цене, и уличенного в мошенничестве купца сажали на верблюда, возили по улицам и заставляли кричать под звук колокольчика: «Я мошенник и несу наказание!»

Хасроу перечисляет десятки товаров, которые он видел на рынке: лекарства, железные изделия, масло для ламп, оливковое масло, фисташки и т. п. Он упоминает, что только солдатам разрешалось ездить верхом. Купцам, крестьянам, ремесленникам и писцам полагалось ездить на ослах, большей частью пегих. «Магазины тканей, лавки менял и других купцов, – пишет он, – так переполнены золотом, драгоценностями и богатой парчой, что негде даже сесть». По его словам, Фостат – Миср был настолько богат и изумителен, что, когда он приехал на родину (в Персию), никто не верил его рассказам. Христиане пользовались в Фостате – Мисре теми же правами, что и мусульмане, и один из них сказал губернатору в год засухи, что в его амбарах достаточно зерна, чтобы прокормить население города в течение шести лет.

Но у города были и свои пороки. Ибн-Ридуан, занимавший пост придворного врача халифа Хакима, посетил Фостат – Миср за пятнадцать лет до его разрушения и писал, что город грязен. Вонь от тухлой рыбы у берега реки была невыносимой. Жители также бросали в Нил внутренности убитых животных, выливали нечистоты из уборных и, как саркастически замечает Ибн-Ридуан, «пили воду вместе с этой гадостью».

Возможно, что Ибн-Ридуан со своими медицинскими представлениями о санитарии предъявлял слишком завышенные требования, но действительно, к середине XII века, когда он посетил Фостат – Миср, город начал приходить в упадок. В это время уже росла и процветала новая столица, находившаяся в нескольких сотнях метров к северу, – аль-Кахира.

Фостат – Миср переживал судьбу многих городов. По мере роста и благоустройства аль-Кахиры богатые и средние классы переселялись в новый город, оставляя старый ремесленникам и бедноте и сохраняя его как центр доков и складов. Отцы города больше не интересовались состоянием старого Фостата – Мисра, так как они в нем не жили, и город постепенно угасал.

Фостат – Миср мог бы процветать и сохранить независимость, если бы у него оставался порт, который был узловым центром торговли Египта с Востоком. Новые хозяева Египта – фатимиды – хотели создать собственную торговую монополию, свои таможенные пункты и свой центр власти и средоточия богатств. Поэтому аль-Кахиру нельзя считать естественным продолжением Фостата – Мисра. Нет, ее умышленно строили так, чтобы она заняла место старого города. Замысел удался: это видно по пыльным гектарам, покрытым глиняными черепками, которые похоронили под собой старый город, рядом с которым сверкает и празднует победу новый Каир.