Текст книги "Месть зубной феи"

Автор книги: Джеймс Норклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

17. Резцы

Едва Артур перестал стучать, как тонкий писклявый голос прокричал: «Войдите!»

Артур повернул кованую дверную ручку и толкнул. Дверь отворилась в небольшой холл с конторками по обеим сторонам. За конторками – два справа и один слева – стояли три высоких поджарых типа в белой форме и офицерских фуражках. Фуражки тоже были белые.

Артур нервно сглотнул. Создания в форме выглядели точь-в-точь как гигантские белые крысы. Артур не любил крыс.

Первый тип (справа) с любопытством окинул Артура взглядом, а затем подозрительно дрогнул усиками в сторону птичьей клетки.

– Что это? – спросил он.

У создания был неприятный скрипучий голос и обескураживающе красные глаза, которые так и горели властностью.

– Это птичья клетка, – опасливо произнёс Артур, а затем прибавил: – Сэр.

– Это я и сам вижу. Поставь её на стол! – распорядился резец. Заглянув в клетку, он добавил: – А что это за голубое существо в клетке?

– Мой волнистый попугайчик, – сказал Артур.

– Твой волнистый попугайчик? – недоверчиво повторил резец.

– Брюс, – ответил Артур.

– Брюс? – снова переспросил резец.

– Брюс. Его зовут Брюс, – насторожённо проговорил Артур.

Резец уставился на Артура. Его красные глазки словно ожгли мальчика.

– Как ты можешь говорить, что это твой волнистый попугайчик?

Артур не вполне понимал, в чём проблема. Он попытался объяснить:

– Брюс правда мой попугайчик. Он принадлежит мне.

Резцы переглянулись, словно бы поражённые.

Первый резец снова повернулся к Артуру.

– Как ты можешь говорить, что тебе принадлежит другое живое существо? – возмутился он. – Тебе может принадлежать зубная щётка или носок, но как может принадлежать тебе волнистый попугайчик?

Артур беспомощно посмотрел по сторонам.

– Я не знаю, – сказал он. – Мне подарили его родители…

– Твои родители? – поражённо переспросил резец. – Что за люди твои родители? Они занимаются торговлей живыми существами?

Артур не понимал, о чём говорит резец.

– Я не знаю, – произнёс он обречённо.

Он бросил взгляд на мышь, весьма сердитый тем, что она, похоже, вовсе не собиралась прийти ему на помощь. Резец проследил за его взглядом и заметил мышь.

– А это что такое? – спросил он с нарастающим изумлением.

– Мышь, – прошептал Артур.

– Мышь! – воскликнул резец. – И мышь тоже принадлежит тебе?

Артур покачал головой.

– Нет… – ответил он и прибавил: – Сэр.

– Тогда почему мышь сидит в птичьей клетке? – спросил резец.

Артур не знал, как отвечать. Он чувствовал себя просто ужасно. Это была гротескная ситуация, и он не представлял, как из неё выпутаться.

Однако в это мгновение мышь всё же пришла ему на помощь.

– Я сижу в птичьей клетке, – сказала мышь, – потому что мой друг Артур любезно согласился перенести меня в приёмную канцлера Чаросчётной палаты, к которой я надеюсь записаться на приём.

Резцы снова переглянулись. На этот раз другие резцы едва приметно кивнули, и Артур понял, что объяснения мыши были приняты.

– Документы? – потребовал резец.

Артур непонимающе вытаращился, но, к счастью, мышь снова пришла на помощь.

– Боюсь, что документов у нас нет, – объяснила она. – Видите ли, мы попали в Рталию через чёрный ход.

– Чёрный ход? – изумился резец.

– Да, посредством садового сарая, – сказала мышь.

Резец уставился сначала на мышь, а потом перевёл взгляд на Артура.

– Всё верно, сэр, – подтвердил Артур. – Именно так. Мы пришли сквозь садовый сарай.

Таможенники снова переглянулись. И снова объяснения, кажется, были приняты.

В этот момент ещё один резец, наблюдавший за происходящим из-за стола, стоявшего в противоположном конце холла, рявкнул:

– Пошлина!

– Разумеется! – воскликнул первый резец. – Остаётся вопрос с пошлиной.

– Мы должны сначала определить, а потом назначить вам пошлину, – прибавил второй резец.

Это встревожило Артура. У него не было денег, чтобы заплатить пошлину. Он беспомощно поглядел на мышь.

– Мышка? – сказал он.

Но от мыши помощи не было. Она просто пожала плечами.

– Сколько, сэр? – нервозно спросил Артур.

– Хм, – сказал резец, отпихнув со лба фуражку узкой лапкой. – А теперь ты спрашиваешь меня, сколько…

– Он спрашивает тебя, сколько, – подтвердил второй резец.

Артур ждал. Брюс, видимо, считав витавшее в воздухе напряжение, начал всполошённо шагать по своей жёрдочке туда и сюда, тихонечко болбоча.

– Извините меня, я должен переговорить со своим коллегой, – проговорил первый резец. Он отошёл от стола и несколько мгновений, сгрудившись, переговаривался со вторым резцом. Артур не мог разобрать их бормотания. Но долго ждать ему не пришлось, потому что через пару секунд первый резец повернулся к нему и сказал: – Мы с коллегой посовещались и пришли к полному согласию, что пошлина, которую мы должны затребовать с вас, – это один голубой волнистый попугайчик.

Артур уставился на него.

– Простите?

– Нет, это я прошу прощения. Один голубой волнистый попугайчик и ничего, кроме одного голубого волнистого попугайчика, и мы оба придерживаемся того мнения, что пошлина должна быть уплачена незамедлительно, – заявил резец.

– Нет! – закричал Артур.

Брюс зачирикал.

Резец в изумлении посмотрел на Артура.

– Я не вижу, в чём проблема. Пошлина – это один голубой волнистый попугайчик, у тебя есть один голубой волнистый попугайчик. В чём же проблема внести в качестве пошлины одного голубого волнистого попугайчика?

Артур в недоумении вытаращился на стоящего перед ним резца – ему показалось, что тот выглядит просто невыносимо самодовольным.

В отчаянии Артур попытался поймать взгляд мыши, но та смотрела в другую сторону и старательно продолжала смотреть в другую сторону.

Тем временем два резца стояли и ждали за столом. Артур заметил, что они скрестили лапы на груди.

Он быстро раскинул мозгами.

– Подождите минутку, сэры, – проговорил он, стараясь не забывать про вежливость даже в эту отчаянную минуту. – Вы сказали, что мне может принадлежать зубная щётка и что мне может принадлежать носок, но никоим образом мне не может принадлежать волнистый попугайчик.

– Не может, – безучастно подтвердил первый резец.

Артур облегчённо выдохнул.

– Тогда я не могу внести в уплату голубого волнистого попугайчика, – сказал он. – Как вы справедливо заметили, голубой волнистый попугайчик не моя собственность, и я не могу им уплачивать пошлины!

Два резца снова переглянулись. И снова этот едва приметный кивок.

Первый резец покашлял.

– Мы с коллегой, быстро посовещавшись, пришли к единому мнению относительно того важного факта, который, не могу не признать, мы с тобой оба отметили. Пошлина, таким образом, как ты справедливо заметил, не может быть уплачена одним голубым волнистым попугайчиком.

– Благодарю вас, сэры, – произнёс Артур. – Спасибо.

Мышь поглядела на него снизу вверх, и Артур был почти уверен, что он уловил тень одобрения в выражении её мордочки.

– Однако, – прибавил первый резец, – вопрос об уплате пошлины остаётся открытым.

Это представляло проблему. Артур быстро пораскинул мозгами.

– У меня нет с собой зубной щётки, – сказал он. – Но у меня есть носок. Честно говоря, у меня есть два носка. Одного хватит? Вы же сказали, что носок – это то, что принадлежит мне.

Выражение лица резца немедленно сказало ему, что носок не годится.

Артур снова беспомощно поглядел на мышь. И тут краем глаза он заметил проблеск золота в поддоне клетки и вспомнил про долларовую монету. Ну конечно!

Он протянул руку через стол и открыл дверцу клетки.

– Извини, – шепнул он мыши.

Артур достал доллар и предъявил его первому резцу.

– Вот, сэры, – торжественно произнёс он. – Это может быть нашей пошлиной! Одна золотая монета!

Он отдал монетку резцу, который с сомнением принял её. Резец оглядел её, понюхал, укусил, затем передал второму резцу, который проделал всё то же самое.

Два резца быстро переглянулись, а затем второй резец покачал головой.

Первый резец вернул монету Артуру.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Это просто маленький металлический кружок, и хотя гравировка на нём довольно симпатичная, мы с коллегой пришли к единому мнению, что в качестве пошлины он бесполезен. Есть ли у тебя что-то ещё?

Артур впал в отчаяние. Он выиграл битву (отстоял Брюса), но проиграл войну (не заплатил пошлину).

Он в последний раз повернулся к мыши за помощью или советом.

Но помощи от неё не было. Мышь зарылась обратно в маленький чёрный мешочек отца Мэллори.

«Трусиха!» – подумал Артур.

Однако тут он понял, что мышь вылезает обратно. Артур вытаращил глаза. Он увидел мышиный хвост, затем мышиную спинку, затем мышиный затылок и наконец мышиный рот.

И во рту мыши – зуб.

Мышь вытащила наружу зуб Мэллори.

В следующее мгновение зуб лежал перед мышью на полу птичьей клетки.

– Это должно подойти, – проговорила мышь. – Попробуй.

Артур повернулся к резцам. Он указал на зуб.

– А как насчёт этого зуба? – заметил он.

Красные глазки резца загорелись.

– Этот доллар? Почему ты не предложил его раньше? – спросил он наполовину раздражённо, наполовину удовлетворённо.

Артур быстро открыл дверцу птичьей клетки и достал зуб. Он передал его резцу.

– Совершенно верно! – воскликнул резец после быстрого осмотра. – Один костяной доллар! – Он снова поглядел на своего коллегу, и тот кивнул.

– Ты можешь забрать свою птичью клетку, – сказал резец Артуру, который едва смел надеяться, что испытание, похоже, подошло к концу.

Однако оно закончилось.

Как только он поднял со стола птичью клетку, третий резец перескочил прямо через свой стол, прямо как атлет-грызун, и поспешил по коридору к двери в дальнем его конце.

Он повернул ручку и распахнул дверь.

– Добро пожаловать в Рталию, – провозгласил он, широким приветственным жестом стягивая с головы фуражку.

18. И снова резцы

Вскоре после того как Артура, Брюса и мышь галантно проводили в Рталию, два великана в пекарском одеянии широкими шагами вышли из-за последнего поворота дороги и увидели перед собой ворота Таможни.

Мэллори их не увидела. Она держала глаза крепко зажмуренными большую часть раскачивающегося пути и крепко держалась за прутья птичьей клетки, чтобы не упасть. И хотя она больше не могла говорить, и хотя она решила больше не смотреть, она могла слышать – и в том, что она слышала, приятного было мало.

Маури и Молли всю дорогу оживлённо болтали – как болтают люди, мечтающие выиграть крупную сумму в лотерею, – о том, как они потратят неожиданное богатство, свалившееся на них благодаря Мэллори Мэллори. Их амбиции не заходили далеко: новая мясорубка, новый набор блестящих ножей и тесаков для разделки мяса, новый точильный круг, чтобы точить новые ножи и тесаки, ну и всякое подобное, что внушало Мэллори немалый страх.

Однако ещё больший страх внушал Мэллори их подлый план, план этот был настолько подлый, что обычно громыхающий голос Маури понизился до шёпота, когда тот принялся объяснять его Молли.

– Вот, значит, как, – говорил он. – Мы начнём с малого – скажем, с двухсот долларов. Однако когда мышь даст нам две сотни, мы скажем: «Погоди-ка, этого недостаточно…»

– И попросим ещё одну сотню? – захихикала Молли.

– Именно, – прошептал Маури. – А когда мы получим следующую сотню, мы…

– Скажем «погоди-ка, этого всё ещё недостаточно», – посмеивалась Молли. – И…

– Попросим ещё! – захохотал Маури.

– Это как будто корову доить! – хохотнула Молли.

– Точнее, доить мышь, – улыбнулся Маури. – И если эта мышка такая могущественная, как считает клык, у неё, должно быть, много тысяч долларов есть на всякие траты.

– Выплаты! – поправила его Молли.

– Но вот что самое лучшее, – зашептал Маури. – Когда мы выдоим из мыши всё, что она готова нам заплатить, мы скажем: «Отлично, это первая выплата, а вторую мы получим чуть позже» – и тогда мы отправимся домой с Мэллори Мэллори в клетке и кучей долларов в карманах!

– Прекрасно! – восхитилась Молли. – И тогда мы сможем всё же приготовить неортодоксальный пирог с Мэллори Мэллори!

– Звучит очень аппетитно, – заметил Маури. – Хотя лучше бы придержать её для вторых выплат…

– А затем для третьих? – проговорила Молли.

– И для четвёртых и, может, для нескольких ещё, пока мы не… – продолжал Маури.

– Не испечём неортодоксальный пирог из Мэллори Мэллори?

– Именно так! – засмеялся Маури. – Испечём в честь праздничка неортодоксальный пирог из Мэллори Мэллори!

Мэллори приходилось выслушивать этот жуткий план, и её охватывал всё больший ужас. Ей и в голову не приходило, что подлый план, который наметил Маури, в точности (если не считать праздничного пирога) повторял пункт 4 хитрейшего плана по получению денег от пойманной Зубной феи, который она сама так тщательно сформулировала.

Затем Мэллори услышала совершенно неожиданный звук, настолько неожиданный, что она открыла глаза.

Это был гулкий стук.

Она увидела прямо перед собой двойные двери, а потом Маури отошёл на шаг, явно только что в них постучав.

Почти немедленно тонкий писклявый голос прокричал: «Войдите!»

Маури повернул большую кованую дверную ручку и толкнул дверь.

Как и Артур, Мэллори не любила крыс, причём, возможно, даже сильнее не любила; так что при виде трёх громадных крыс в форме офицеров таможенной службы она ещё глубже погрузилась в свой кошмар. Ей снова хотелось закрыть глаза, но какое-то оцепенелое любопытство заставило её смотреть.

– Вам нужно что-то задекларировать? – спросил первый резец у нависавшего над ним Маури.

– Только птичью клетку! – прогрохотал Маури.

– Поставьте её на стол, – распорядился резец.

Маури послушно поставил птичью клетку на стол и наградил резца лучащейся, но совершенно неискренней улыбкой.

Резец поднял глаза на Маури.

– Что за мода сегодняшним утром на птичьи клетки? – удивился он. – То мы не видели ни одной на протяжении месяцев, то, глядь, две штуки в пределах часа!

– В пределах одного часа? – переспросила Молли, и в голосе проскользнуло возбуждение.

– Именно так, – ответил резец. – В пределах одного часа.

– А не было ли, случайно, в той птичьей клетке маленькой мышки? – поинтересовалась Молли.

– В клетке был один голубой волнистый попугайчик, – сказал резец.

Молли выглядела разочарованной.

В этот момент, однако, второй резец покашлял и пошевелил усами.

– И, как мой коллега только что напомнил мне, – проговорил первый резец, – на дне птичьей клетки в самом деле сидела маленькая, совершенно незначительная мышка.

Маури снова разулыбался.

– А не громадная могущественная мышь?

Первый резец снова покосился на своего коллегу, а затем повернулся к Маури:

– Нет, не громадная могущественная мышь, а маленькая и, как напомнил мне мой коллега, совершенно незначительная мышка.

– Хм, – сказал Маури и бросил взгляд на Молли, не понимая, хорошая это новость или дурная.

Тем временем резец поглядел сквозь прутья клетки, и красные глаза его расширились, а усы заинтересованно задрожали.

– Что это? – вопросил он требовательно.

Мэллори сжалась под его красноглазым осмотром.

– Это зовётся мэллори, – сказала Молли.

– Мэллори? – уточнил резец. – Никогда о них не слышал. А что оно делает?

– Ничего, – тут же произнёс Маури.

– Привет, мэллори. – Резец ткнул её сквозь прутья решётки. – Что привело тебя в Рталию?

– Не тратьте время, – бросил Маури. – Мэллори не разговаривают.

– Не разговаривают? – повторил резец. – Тогда большого толка от них нет.

– Нет, – поспешно подхватила Молли. – Вообще-то это ингредиент для пирогов.

– А, – проронил резец. – Они вкусны?

– Скорее неортодоксальны, чем вкусны, – сказала Молли.

Мэллори отчаянно силилась заговорить, но губы её отказывались двигаться. Она сердито уставилась на резца, и тот попятился назад.

– Уродливая зверюга, эх, – проговорил он.

Резец снова повернулся к Маури и Молли.

– Документы? – потребовал он.

– Оставили дома, – ответил Маури, довесив свои слова ещё одной неискренней улыбкой.

Два резца переглянулись, и второй резец кивнул.

– Мы с коллегой единодушно согласны принять ваши объяснения невозможности предъявить документы.

Маури снова улыбнулся.

– Пошлина! – рявкнул третий резец с другого конца холла.

– Разумеется! – воскликнул первый резец. – Прошу прощения.

Он повернулся ко второму резцу, и несколько мгновений, сгрудившись, они переговаривались.

– Потребуется уплатить пошлину в один доллар, – провозгласил первый резец, поворачиваясь обратно к паре пирожников.

На этот раз переглянулись Маури и Молли.

Маури неискренне улыбнулся таможеннику и сказал самым приторным тоном:

– Я боюсь, сэр, что в настоящий момент у нас нет при себе таких денег. Однако как только мы переговорим с той незначительной мышкой, мы надеемся вступить во владение несколькими сотнями долларов, так что…

– Как она это называла? – нахмурилась, припоминая, Молли. – Кривит, вроде бы?

– Точно! – воскликнул Маури, вспомнив. – Несколько сотен долларов, если вы позволите нам их скривить?

– Кривить? – переспросил резец.

– И, – прибавила Молли, – мы можем также пообещать вам большой кусок неортодоксального праздничного пирога с мэллори!

– Вполне вероятно, вкуснейшего, – поддержал Маури. – И его тоже кривит!

– Прошу прощения, – произнёс первый резец. – Я должен переговорить со своим коллегой.

Некоторое время два резца провели, сгрудившись и переговариваясь. Мэллори видела, как возбуждённо подёргиваются их хвосты.

Затем первый резец повернулся обратно к пирожникам.

– Мы с коллегой согласны, – сообщил он, – что пошлина, которую вам надлежит уплатить, составит один доллар с разрешением кривить его и один кусок неортодоксального праздничного пирога с мэллори также с разрешением кривить его.

– Превосходно, – заулыбался Маури. – Мы полностью принимаем эти условия, да, любовь моя?

Молли тоже рассиялась в улыбке.

– Принимаем, – сказала она. – Полностью, мой сладкий.

– Забирайте свою клетку, – велел первый резец.

И как только Маури потянулся за птичьей клеткой, третий резец перескочил через свой стол и поспешил по коридору к двери в дальнем его конце. Широким приветственным жестом он стянул с головы фуражку.

– Добро пожаловать в Рталию, – провозгласил он.

19. Площадь

Совсем немного времени потребовалось Артуру, чтобы выйти на городскую площадь Рталии. В центре площади стоял молочного цвета монумент, весьма напоминавший чудовищный зуб. Артур поставил клетку на ступени, окружавшие скульптуру, и сел.

– Что теперь? – спросил он у мыши.

– Полагаю, нам следует подождать твою подругу, – сказала мышь, – а затем нам нужно отправиться в канцелярию Чаросчётной палаты и уладить это дело.

– Но где же Мэллори? – удивился Артур, оглядываясь по сторонам. – Ты думаешь, она дошла сюда? А как же Таможенные врата?

– О, она скоро будет здесь, – таинственно объявила мышь.

Наступило короткое молчание. Артур, внезапно почувствовав себя ужасно уставшим, опустил голову в ладони. Как же хорошо было присесть, посидеть и никуда не тягать тяжёлую птичью клетку. Он посмотрел сквозь пальцы на Брюса и обнаружил, что птица тоже смотрит на него, склонив голову набок. Оставалось только гадать, что Брюс думает обо всех этих странных происшествиях. К его удивлению, от мысли о том, как же, интересно, чувствует себя Брюс, Артуру и самому стало чуть легче.

Артур почувствовал, что мышь тоже смотрит на него.

– Тебе не очень ведь понравился план Мэллори поймать меня и потребовать выкуп? – спросила мышь.

– Не очень, – признался Артур. – Я подумал, что это ужасно глупо.

– Но почему ты помогал ей?

Артур вздохнул:

– С Мэллори иногда выбирать не приходится.

– Не приходится? – переспросила мышь.

– Ну-у-у, – протянул Артур, – она по большей части вроде как бык упирается в стену рогами.

– Как носорог в угол? – уточнила мышь.

– И это тоже, – согласился Артур.

Снова наступило молчание.

– И тогда, – продолжал Артур, – у Мэллори вроде выходит, что ты либо с ней, либо против неё. Третьего не дано.

– И ты с ней? – проговорила мышь.

Артур слегка улыбнулся.

– Ну, кто-то же должен, наверное. Никого другого у неё нет! – Он вздохнул.

Тогда мышь осторожно произнесла:

– Знаешь, Артур, ведь ты мог бы выпустить меня из клетки прямо сейчас, а я бы всё устроила, и ты с Брюсом вернулся бы домой. В два счёта!

И опять наступило молчание, а затем Артур посмотрел на мышь.

– Ты передумала? Ну, наверное, я мог бы, – сказал он, словно это ему только сейчас пришло в голову, – но тогда…

– Но тогда? – спросила мышь.

– Но тогда я же не могу бросить Мэллори, правда? Ведь если ты будешь на свободе, ей никак не вернуться домой, верно? Ты же до сих пор зла на неё и всё такое?

Мышь задумчиво посмотрела на Артура.

– А знаешь, я надеялась, что ты так и ответишь, – проговорила она.

Артур не был до конца уверен, но у него появилось такое чувство, что он прошёл какое-то важное испытание. Однако это тёплое чувство рассеялось, как только он подумал о Мэллори.

– Хотелось бы мне всё же знать, где она, – заметил он.

– Не очень далеко, – ответила мышь.

Артур пристально поглядел на крохотную зверушку. Можно подумать, она на самом деле знает, где Мэллори. А потом он вспомнил, как стены садового сарая раздвинулись и как они очутились среди дёсенных деревьев, палой листвы и клыков, и вдруг сообразил, что мышь, вполне вероятно, знает, и где Мэллори, и всё прочее, и что, может быть, всё ещё будет хорошо.

А ещё он понял – и не в первый раз, – что мыши наверняка вовсе не нужна его помощь, чтобы открыть дверцу птичьей клетки, эта мышь, стоит ей захотеть, запросто пройдёт прямо через решётку. И решил даже не гадать, почему мышь не делает этого.

Артур обвёл взглядом небольшую площадь. Её окружали престранные белые здания. Они вырастали над розоватыми камнями мостовой и выглядели настолько отполированными, что сверкали на солнце.

– А это за дома? – спросил он.

Мышь небрежно бросила:

– О, это светские здания.

– Светские здания? – не понял Артур.

– Да, они очень вежливые и общительные. Вот это – канцелярия Чаросчётной палаты. Мы попозже пойдём туда, чтобы Чаросчёт организовала выкуп. Вон там – Суд да Дело, где служит Майор Крыса. А там – Кладезь Мудрости, дом премудрой.

– Премудрой?

– Да, – сказала мышь. – Зуб Мудрости, моя начальница.

– А вон там что?

Артур указал. Это четвёртое здание, в отличие от остальных, было пожелтевшим, в пятнах, весьма неприятного вида.

– А, – пробормотала мышь, – это Казубат.

– Казубат?

– Да, – ответила мышь, – туда отправляются все злодеи.

Артур вдруг испугался за Мэллори.

Не может ли она оказаться в этом жуткого вида здании? Но была ли Мэллори злой? Она могла быть ужасно вредной, эгоистичной – и откровенно плохой, честно говоря, но вот злой? Артур не вполне понимал, в чём тут разница.

Он заметил, что мышь смотрит на него так, словно знает, о чём он думает.

– Давай надеяться, что до этого не дойдёт, – сказала мышь.

Артур кивнул. Он надеялся, что до этого не дойдёт.

Он прислонился спиной к ступеньке и прикрыл глаза. Солнце грело, и он был благодарен, что не нужно больше тащить клетку. Он слышал, как Брюс время от времени заходился булькающим хохотком, и мог различить царапанье коготков, когда птица перешагивала по жёрдочке. От мыши не доносилось ни звука, и вокруг везде и всё было тихо. Площадь была пуста, странные белые здания, по-видимому, стояли пустые и безжизненные.

Он снова принялся гадать, что же случилось с Мэллори. Она должна была быть далеко впереди, принимая во внимание то, с какой скоростью она удирала от клыков. Затем он вспомнил тревожное замечание мыши о том, что Мэллори могла свернуть на развилке на неправильную дорожку и попасть к пирожникам. Он надеялся, что этого не произошло. Пирожники, похоже, были совершенно, совершенно ужасные типы.

И в это мгновение он услышал тихие шаркающие шаги. Он открыл глаза. На него упала тень.

Артур поднял глаза.

Перед ним стояла высокая фигура. На ней был костюм-тройка, высокий цилиндр, зауженные брюки, вместо галстука повязана бантом узкая лента. Как и у таможенников, вся одежда на ней была молочно-белая, белыми были и волосы, свисавшие к плечам водопадом тонких прядей. Артур не мог сказать, побелели ли волосы от старости или были такие от природы. На лицо тоже нельзя было ориентироваться – возраст по нему не определялся.

К счастью, скользнув по Артуру быстрым взглядом, фигура утратила к нему всякий интерес, поскольку заметила в поддоне клетки мышь.

Её глаза округлились, когда она её узнала.

– Зубная фея! – воскликнула она. – Чего это ради ты надела птичью клетку? Это новый писк моды?

– О, привет, Чаросчёт, – отозвалась мышь. – Нет, это не мода, это скорее тюрьма. Вскоре всё разъяснится, я полагаю.

– Тайна? – уточнила Чаросчёт. – Ой, славно. Обожаю тайны. А птица?

– Брюс, – ответила мышь. – Брюс – волнистый попугайчик.

Чаросчёт нагнулась и нацелила костлявый белый палец на Брюса.

– Привет, Брюс, – произнесла она. – Добро пожаловать в Рталию.

И хотя Брюс с любопытством наклонил голову набок, он не издал ни звука.

– Похоже, ему нечего нам сказать, верно? – сказала она.

– Брюс производит впечатление неговорящей птицы, – объяснила мышь. – Как я и сказала, он волнистый попугайчик.

– Попугайчик? – пробормотала Чаросчёт. – И не может говорить? Потрясающе…

Артур хотел было запротестовать, что Брюс может говорить. Почти. Он уже несколько месяцев пытался научить Брюса говорить «Брюс красавчик» и был убеждён, что тот пару раз пробулькал именно это (или нет). Впрочем, раз никто, кроме него, этого бульканья не слышал, Артур решил не оспаривать мышь.

– А это? – поинтересовалась Чаросчёт.

Артур в испуге поднял глаза и увидел, что костлявый палец Чаросчёт теперь указывает на него.

– Это Артур, – представила его мышь.

– А Артур может говорить? – уточнила Чаросчёт.

– Думаю, да, – проговорила мышь. – Скажи что-нибудь, Артур.

Артур сглотнул.

– Привет, – нервно произнёс он.

– Вижу-вижу, он не очень хорошо говорит. Итак, Зубная фея, – продолжала Чаросчёт, снова повернувшись к мыши, – нас ждёт твоя тайна.

– Которая скоро уже разрешится, – сказала мышь, вдруг привстав на задние лапки, и уставилась на проулок, выходящий к площади.

Артур и Чаросчёт тут же развернулись, чтобы проследить за её взглядом.

Две исполинские фигуры с одной огромной раскачивающейся птичьей клеткой шагали к ним.

Артур не мог сдержать смятённого возгласа, когда увидел запертую в клетке Мэллори – Мэллори, выглядевшую до смерти напуганной.