Текст книги "Том 31. Двойник"

Автор книги: Джеймс Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Я послушался. Он забрал листок и придирчиво воззрился на подпись.

– Да… Вы делаете успехи, Стивенс. Но тренируйтесь дальше. Я хочу, чтобы вы так же свободно делали эту подпись, как и свою собственную. Добивайтесь полного автоматизма.

Он отошел в сторону.

– Я предпринял кое-какие шаги за вас… Расплатился за вашу квартиру. Все ваши личные вещи были уложены и привезены сюда. Я встретился с вашим агентом, Прентцем, и уплатил ему комиссионные, которые он потребовал. Сообщил ему, что вы в настоящее время находитесь в Европе, работаете на меня. Так что у вас больше нет ни долгов, ни обязательств. – Он помолчал, глядя мне в лицо. – Вы полностью в моем распоряжении.

Я почувствовал себя напуганным… В его пристальном взгляде было нечто такое, от чего у меня перед глазами вспыхнули красные лампочки.

– Продолжайте тренироваться, – бросил он. – Завтра, если я буду удовлетворен, вы переберетесь отсюда и приступите к своей основной работе.

– Куда я поеду? – не удержался я.

– Вам скажут позднее… До сих пор, Стивенс, вы не обманули моих ожиданий. Не забывайте: никаких вопросов…

Он удалился.

Прошло несколько минут, прежде чем я смог заставить себя вновь приступить к нудной работе: десятки одинаковых подписей. Утешал я себя лишь мыслью о том, что пока я их вполне устраиваю и зарабатываю хорошие деньги.

Подошло время ленча. Появился Маззо со столиком. Он подал мне большое блюдо салата из креветок с добавлением кусков мяса омара.

– О'кей? – спросил он, улыбаясь мне. – Подкрепись как следует, Джерри, тебе предстоит сегодня серьезная работа.

Через два часа, когда я все еще тренировался над проклятой подписью, отворилась дверь, и появился Чарльз в сопровождении Маззо.

Чарльз нес свою гримировальную коробку. У Маззо через руку был переброшен костюм, а в руках он нес ботинки.

– Мистер Стивенс! – воскликнул Чарльз, слегка задыхаясь. – Нам нужно приняться за работу!

Глаза у него беспокойно бегали. Бедняга дрожал от страха, на лбу у него блестели капельки пота. Он поставил коробку на стол и извлек из нее что-то, показавшееся мне огромной резиновой перчаткой, похожей на ту, которой пользуются при операциях.

– Это тончайший латекс, мистер Стивенс, – сказал он. – Он не будет вам мешать. Я всегда работаю на его основе.

Он потер мою щеку резиновой маской, затем ловко натянул мне ее на физиономию. В ней были проделаны отверстия для глаз, так что я все прекрасно видел.

– Теперь брови и усы, – приговаривал он, то приближаясь, то отходя назад. – Все очень просто, мистер Стивенс. У вас будет большой запас усов и бровей. Я сделал три маски на случай какой-то порчи. Так что вы без всякого труда будете со всем этим справляться. – Он достал из своей коробки какую-то фотографию, посмотрел на нее, потом на меня: – Отлично! Подойдите к зеркалу, посмотрите сами.

Я хотел подняться, но Маззо сказал:

– Переоденься-ка, Джерри.

Это был тот же самый костюм, который я уже мерил накануне. Я облачился в него.

– Теперь обувь.

Я надел прекрасные полуботинки.

– Вот теперь можно пройти к зеркалу.

Я поднялся на ноги, но поскольку один каблук этих полуботинок был снабжен дополнительным грузом, прихрамывая добрался до зеркала и с любопытством посмотрел на себя. Долгое время всматривался я в свое отражение, чувствуя, что по спине продирает холодок. Это был не я! Человек в зеркале был мне совершенно незнаком. Маска из латекса изображала красивого, сильно загорелого типа с тонким носом, твердым ртом и агрессивной челюстью. Узкие брови и тоненькая полосочка усов придавала этому образу несколько вульгарный вид. Я стоял и оторопело таращил глаза в зеркало, и лишь когда отошел назад, уверил себя, что это мое собственное отражение, а не что-то иное.

Только тут я заметил в комнате Харриет и Дюранта.

Я повернулся.

– Пройдите, – сказал Дюрант.

Я прохромал через всю комнату, повернулся, захромал назад.

– Поразительно! – воскликнула Харриет. – Теперь никто не в состоянии их различить! Ваши таланты, Чарльз, вполне оправдывают вашу репутацию.

Чарльз глуповато заулыбался:

– Благодарю вас! Маску надо натягивать очень тщательно, чтобы не образовалось морщин. Мистер Стивенс привыкнет делать это сам, без каких-либо затруднений. – Он снова улыбнулся. – Теперь, когда моя работа выполнена, я хотел бы вернуться домой. У меня огромное число заказов.

– Конечно! – сказала Харриет и махнула рукой Маззо. – Организуй, чтобы мистер Чарльз вернулся домой!

– Благодарю вас, благодарю…

Лицо Чарльза просветлело.

– Вы можете не сомневаться в моей скромности, я умею хранить чужие секреты! Я рад, что все так удачно получилось. – Подойдя к двери, он застенчиво улыбнулся мне: – Мне доставило большое удовольствие познакомиться с вами, мистер Стивенс! До свидания!

– До свидания! – ответил я.

А сам думал, что ему здорово повезло. Ему удалось выбраться из этой заварухи. Но откуда мне знать, что это действительно «до свидания»? Отпустят ли они его домой?

Глава 3

Все следующее утро я практиковался в подделывании подписи Джона Меррилла Фергюсона. К этому времени я делал это уже совершенно свободно. Мне больше не приходило в голову, что эта задача может оказаться мне не по силам.

Снова на столике с завтраком находился кредитный чек на тысячу долларов.

Работая после завтрака, я вспомнил, что Дюрант сказал, будто бы сегодня я уеду отсюда и примусь за выполнение своей основной работы… Чем скорее это начнется, тем скорее я буду свободен.

После ленча появился Дюрант и положил передо мной на стол какой-то, солидного вида, документ.

– Возьмите карандаш и подпишитесь в этом месте, – скомандовал он.

Я быстро поставил подпись Фергюсона.

Дюрант рассмотрел ее и кивнул.

– Теперь чернилами.

Взяв паркеровскую ручку, я расписался чернилами поверх карандашной подписи. Снова Дюрант изучил то, что я написал, потом обратил ко мне взгляд своих темных глаз.

– Вы сдали экзамен, Стивенс. – Подойдя к стулу, он сел. – Подмена начнется сегодня вечером. Вас доставят в резиденцию мистера Фергюсона в Парадиз-Сити, штат Флорида. Там вы встретитесь с женою мистера Фергюсона. Ей известно о подмене, так что вам не о чем беспокоиться. У вас будут собственные покои, контактировать с прислугой вам не придется. Мистер Фергюсон в течение продолжительного времени с ними не сталкивался, поэтому ничего необычного в этом никто не увидит. Вас будет обслуживать Маззо. Иногда вы будете показываться в гриме в парке. С вами непременно будет Маззо. Три раза в неделю вас будут отвозить в офис корпорации. Опять-таки возле вас будет Маззо. Никто из служащих к вам допущен не будет. Единственное, что от вас потребуется, это подписать письма и документы. Я буду руководить операцией. Я устроил так, что личный секретарь Фергюсона уехала в отпуск, ее заменяет женщина, никогда не знавшая мистера Фергюсона. Так что и тут никаких проблем.

Он помолчал, глядя на меня.

– Вы будете в точности выполнять то, что буду говорить я, подписывать любую бумагу, которую я вам дам, не задавая никаких вопросов.

Новая пауза и вопрос:

– Вам понятно?

– Да, – ответил я.

– Как видите, Стивенс, вам будут хорошо платить за минимальные затраты энергии.

Если все на самом деле будет так просто, я готов был с ним согласиться. Но так ли это будет?

Он поднялся.

– Мы отбываем сегодня в семь часов. Наденьте маску. Маззо вам поможет. Куда бы мистер Фергюсон ни ехал, вокруг всегда шпионы и репортеры. Выполняйте в точности все указания Маззо, и никаких затруднений не будет.

Забрав с собой подписанный мной документ, он ушел.

Парадиз-Сити! Я частенько читал про это сказочное место отдыха миллионеров и мечтал о том, чтобы провести там отпуск. Так вот где находилась резиденция Фергюсона! Но этого мало… Я должен был познакомиться с женой Фергюсона!

Черт побери! Ты поднимаешься по социальной лестнице, сказал я себе. Когда мое задание кончится, пообещал я себе, я найду какую-нибудь куколку и по-настоящему отдохну в Парадиз-Сити, истратив на это часть из тех тридцати тысяч, которые будут дожидаться меня в Чейзовском национальном банке.

С помощью таких довольно приятных мыслей я скоротал время до вечера.

В 18.00 появился Маззо с чемоданом.

– Вот мы и уезжаем, Джерри! – радостно воскликнул он, кладя чемодан на стол. – Переодевайся в эту одежду! – Он извлек из чемодана белоснежный полотняный костюм, светло-голубую рубашку из натурального шелка, темно-красный галстук и желтовато-коричневые легкие туфли типа «мокасин». – Здорово, да? – воскликнул он. И не то засмеялся, не то вздохнул. Потом достал из коробочки маску из латекса. – Сумеешь ее надеть?

Кончив переодеваться, я забрал маску и отправился в ванную. Они не забыли набить клин на правый каблук этих элегантных туфель.

Надевать самому маску оказалось довольно сложно, но я справился и с этой задачей. Больше всего я боялся ее повредить, но все кончилось благополучно. Потом я подклеил брови и усики.

Маззо стоял в дверях, наблюдая за мной.

– Здорово! – вымолвил он свое любимое словечко. – Ей-богу, я бы не отличил тебя от хозяина!

– Так и планировалось…

– Вот еще шляпа и светозащитные очки, – продолжал Маззо.

Он достал белую шляпу с широкими полями, которую я тут же надел. Потом он протянул мне черные очки, которые надевают горнолыжники.

Он смотрел на меня какими-то другими глазами.

– Я сбегаю за мистером Дюрантом. Он захочет на тебя взглянуть, прежде чем мы уедем. Подожди немного…

Когда он ушел, я стал разглядывать себя в большом зеркале.

Так вот как выглядит Джон Меррилл Фергюсон, один из самых богатых и влиятельных людей в мире…

Внезапно я почувствовал странное возбуждение. Смотревший на меня в зеркале человек был Джоном Мерриллом Фергюсоном! Я поднял руку, и Джон Меррилл Фергюсон тоже поднял руку. Я отступил на два шага назад, и Джон Меррилл Фергюсон тоже отступил на два шага. Я улыбнулся ему, а он улыбнулся мне.

И тут мне в голову пришла одна мысль: а что есть в этом человеке такого, чего нет у меня? Я имел в виду не его деньги и не власть, ибо, разумеется, ни того, ни другого у меня не было… Но у меня были его лицо, его одежда, и я мог теперь без труда подделать его подпись.

Эта мысль проникла ко мне в мозг, совсем как маленькое зернышко… Но зерна со временем прорастают… Я забыл об этом зернышке на время, когда в комнату вошел Дюрант.

Я вышел, прихрамывая, из ванной, подошел к кровати, потом повернулся и взглянул на него.

Невольно я почувствовал удовлетворение, когда увидел промелькнувший в его глазах испуг.

Внимательно посмотрев на меня, Дюрант сказал:

– Очень хорошо… – Он повернулся к Маззо, который стоял в проеме двери. – Ну, мы пошли, – сказал Дюрант и вышел из комнаты.

– Я же сказал тебе, Джерри, – заговорил Маззо, – что это здорово!

Я не пошевелился, только посмотрел ему в глаза.

– Это всего лишь рекомендация, Маззо, – заговорил я конфиденциальным тоном, – но не будет ли безопаснее, если отныне и впредь ты станешь называть меня мистером Фергюсоном, а не Джерри?

Он даже подпрыгнул.

– Что это ты себе вообразил? Послушай, приятель, ты не босс! Я не стану называть тебя мистером Фергюсоном! Это ты будешь делать то, что я буду тебе говорить! Вот так!

– Ты назовешь меня Джерри или приятель, Маззо, – сказал я, – а кто-нибудь это услышит, и мы с тобой сядем в лужу. Я – не мистер Фергюсон, и делаю то, что ты мне говоришь, но называть меня лучше мистером Фергюсоном.

Он потер голову своими огромными ручищами и задумался. Я почти слышал, как скрипели от напряжения его мозги. Наконец он кивнул:

– Да-а, ты говоришь дело. – Потом он усмехнулся: – О'кей, мистер Фергюсон. Пошли!

Выходя из комнаты, я еще не сознавал, что крошечное семечко в моем мозгу стало прорастать.

Я прошел следом за Маззо по широкой лестнице в ярко освещенный вестибюль.

Харриет Фергюсон с неизменным пуделем на руках стояла на пороге центральной гостиной.

Дюрант с портфелем в руках – возле парадной лестницы.

Маззо отошел в сторону.

– Проходите, мистер Фергюсон, – сказал он почтительно.

Я пошел мимо него по лестнице и, видя, что старая женщина наблюдает за нами, задержался у последней ступеньки и прямо посмотрел на нее. Я слышал, как она затаила дыхание. Я улыбнулся ей. Улыбка получилась вымученной из-за маски, но все же это была улыбка.

– Фантастично! – воскликнула она, посмотрев на Дюранта.

– Да, – согласился он. – Пора выходить.

Маззо незаметно мне кивнул. Я захромал вперед и приблизился к старой даме.

– Мадам, – сказал я, – надеюсь, вы удовлетворены?

– Вы могли бы быть моим сыном, – сказала она, и я заметил слезы на ее глазах.

– Это было бы для меня счастьем, – сказал я, припомнив сыгранную мной сцену в каком-то душещипательном фильме тридцатых годов, приподнял ее руку и провел по ней губами.

Отвернувшись, я захромал к Дюранту, который наблюдал за этой сценой с кислым видом, как режиссеры, у которых в свое время я пытался украсть какую-нибудь сценку.

Снаружи, в сгущающихся сумерках, поблескивал «роллс». Шофер-японец услужливо распахнул дверцу.

Первым сел Дюрант, я – следом за ним. Маззо устроился рядом с шофером.

Когда мы выехали на шоссе, Дюрант сказал:

– В аэропорту, Стивенс, нас будет ожидать пресса. Приблизиться к нам они не смогут, но там они, конечно, будут. Мы полетим на самолете корпорации. Вы будете делать в точности все то, что вам скажет Маззо. Никаких проблем не возникнет. Не спешите. Помните: вы – Джон Меррилл Фергюсон. Вас будут надежно охранять. Поднявшись по трапу, вы можете повернуться и поднять руку. Понятно?

– Да, мистер Дюрант, – сказал я.

– В самолете, Стивенс, – продолжал он, – вы кивнете стюардессе и сядете. Вас никто не побеспокоит, пока мы не прилетим. По прибытии на место я вас проинструктирую.

Зароненное в голову зерно давало о себе знать…

– Есть одна мелочь, – сказал я, – но она может оказаться однажды важной… Всего лишь один совет, мистер Дюрант. Не безопаснее ли вам прекратить называть меня Стивенсом? Я не знаю, как вы называете мистера Фергюсона, но разумнее называть меня именно так. Сорвется у вас с языка при посторонних «Стивенс», и вся операция пропала…

Я не смотрел на него, мой взгляд был прикован к затылку шофера-японца.

После долгой паузы Дюрант сказал:

– Да, замечание дельное… мистер Фергюсон. Вы проявляете предусмотрительность.

– В случае провала, мистер Дюрант, я не хочу, чтобы меня считали виновником.

– Да… – Он тяжело дышал. – В таком случае вам лучше называть меня Джо.

– О'кей, Джо.

Больше ничего не было сказано, пока мы не достигли аэропорта. Тут Дюрант повторил:

– Ничего не делайте. Ничего не говорите. Предоставьте все Маззо.

Я не мог отказать себе в маленьком удовольствии:

– Слышу, Джо…

Наш «роллс» явно ожидали.

Охрана открыла двойные дверцы и отсалютовала нам, когда мы выглянули из машины. Чувствуя себя членом королевской семьи, я слегка приподнял руку, отвечая на приветствия.

– Ничего не делайте! – прошипел Дюрант.

Машина помчалась по периметру аэродрома. Впереди я видел слепящие огни и огромную толпу, собравшуюся поблизости от освещенного самолета. Господи, каким же я пользовался успехом!

«Роллс» проехал сквозь приподнятое заграждение, которое тут же опустили. Человек пятнадцать стояли у подножия трапа самолета. По их виду сразу можно было сказать, что это сильные и надежные телохранители.

Маззо выскользнул из машины. Дюрант кивнул мне, я вылез, он следом за мной.

– Пошевеливайтесь! – буркнул Дюрант.

В слепящем свете прожекторов я двинулся к трапу.

Немедленно раздались крики:

– Мистер Фергюсон, посмотрите сюда!

– Мистер Фергюсон, всего несколько слов!

– Мистер Фергюсон, минуточку, пожалуйста!

Это неистовствовала пресса. Вспышки кинокамер не прекращались. Это был самый потрясающий момент в моей жизни! То, о чем я так часто мечтал, когда еще надеялся стать знаменитой кинозвездой, за которой будут охотиться репортеры, а фотографы сражаться за право быть рядом со мной…

Я двинулся вверх по трапу. Дюрант шел за мной по пятам. Сердце у меня стучало.

– Мистер Фергюсон!

Имя повторялось снова и снова, волны человеческих голосов плескались вокруг меня.

Господи, каким великим человеком я себя чувствовал!

На самой верхушке трапа я задержался, повернулся и посмотрел на целое море человеческих лиц. Телохранители, телекамеры, неистово толкающиеся репортеры… Чувствуя себя по меньшей мере президентом Соединенных Штатов, я поднял руку величественным жестом. Но тут же стоявший Дюрант втолкнул меня в самолет.

Дверь закрылась.

Представление было окончено.

Я часто читал о самолетах, принадлежащих сильным мира сего. Но когда я прошел мимо двух улыбающихся девушек в темно-зеленой форме и в кокетливо сдвинутых пилотках и увидел внутренность лайнера, я внутренне ахнул.

Обычные пассажирские кресла были заменены небольшими кожаными шезлонгами. В салоне стоял изящный письменный стол с высоким черным стулом перед ним, большой коктейль-бар, широкий стол для совещаний с десятью стульями. Весь пол устлан толстенным темно-красным ковром… У стены находился кожаный не то стул, не то кресло с приставкой для ног, в котором было очень уютно вздремнуть.

– Садитесь здесь, – сказал Дюрант, указывая на этот стул.

Я уселся, снял шляпу и положил ее на ковер рядом с собой.

Подскочил Маззо, схватил ее и куда-то унес. Дюрант прошел вперед, где его не было видно.

Сквозь задвинутые занавески на иллюминаторах пробивался свет телевизионных установок, и я ухитрился немного отодвинуть в сторону ближайшую занавеску, чтобы посмотреть на оставшихся внизу представителей прессы, но было уже поздно.

Ожил реактивный двигатель лайнера, и через несколько минут самолет уже покатился к взлетной полосе.

Возвратился Дюрант и сел за письменный стол, открыл свой портфель, достал из него кипу бумаг и начал их читать.

Я отдыхал в кресле, глаза у меня были закрыты, думал я об оказанном мне приеме… Что значит иметь на счету миллиарды! Думал я о своих тоскливых годах, о бесплодных попытках пробиться в кинозвезды… И вот теперь, совершенно неожиданно, ко мне относились как к одному из самых богатых людей в мире… И мне это безумно нравилось!

Так я пролежал минут двадцать, потом мне пришло в голову, что раз я – Джон Меррилл Фергюсон, мне должны уделять соответствующее внимание.

Дюрант все еще был занят чтением.

Я осмотрелся и заметил Маззо, который дремал в кресле позади меня.

– Маззо! – громко крикнул я.

Они с Дюрантом одновременно подняли головы.

Поколебавшись, Маззо поднялся на ноги и подошел ко мне.

– Двойной скотч со льдом. И потом мне хочется чем-нибудь перекусить, – сказал я.

Маззо заморгал глазами, посмотрел на Дюранта, тот сердито глянул на меня, помедлил, потом кивнул.

– О'кей, мистер Фергюсон, – сказал Маззо и вышел.

Довольно долго разглядывая меня, Дюрант покачал головой и снова вернулся к своим бумагам.

Одна из стюардесс принесла виски, я ей кивнул в благодарность. А к тому времени как бокал был опорожнен, прибыл и столик на колесиках: прекрасные закуски, филе какой-то рыбы и набор сыров.

Меня обслуживали обе стюардессы. Я не сомневался, что Дюрант подобрал таких девушек, которые никогда не видели настоящего Фергюсона. Они вели себя так, как и подобает вести себя девушкам, обслуживающим одного из самых богатых и влиятельных людей в мире. Одна из них, миловидная блондиночка, одаривала меня многообещающими улыбками. Я был уверен, что, если бы я провел рукой вверх под ее коротенькой юбочкой, она бы не вскрикнула.

Далее последовали сигара и бренди.

Господи, подумал я, вот это жизнь!

– Не хотели бы вы что-нибудь почитать? – спросила сексуальная блондиночка.

Я вспомнил, что вот уже три дня живу вне общественной жизни.

– Принесите мне газету, пожалуйста! – попросил я.

Она качнула бедрами и удалилась, а через минуту появилась с «Калифорния таймс».

Я уселся удобнее и развернул газету.

В ней не было ничего нового, обычная, всем надоевшая депрессия, обнадеживающие обещания президента, нападки на Россию. Я полистал страницы в поисках чего-нибудь интересного для меня, например новости Голливуда… В газете две страницы были отведены миру кино. Кто кого привлекает к судебной ответственности, кто сейчас в зените славы, кто может получить «Оскара»…

На второй странице была помещена фотография того самого Чарльза, который изготовил маску, украшающую в данный момент мою физиономию.

Я рассмотрел фотографию, потом обратился к подписи под ней:

«ЧАРЛЬЗ ДЮВАЙН. Мастер грима Голливуда. САМОУБИЙСТВО».

Чарльз Дювайн, писал репортер, отсутствовал два месяца. Считали, что он уехал отдыхать на Мартинику. Он вернулся в свою фешенебельную квартиру в пентхаусе небоскреба в Санта-Барбаре два дня назад. Начальник охраны сказал, что, как ему показалось, мистер Дювайн был в подавленном состоянии, сильно нервничал. На следующее утро начальник охраны, совершая обычный обход, обнаружил тело мистера Дювайна, который выбросился из окна своей террасы. Полиция установила, что это было самоубийство.

Я закрыл глаза, газета выпала из моих дрожащих пальцев.

Ларри Эдвардс, который мог заговорить, погиб из-за неисправности тормозов. А теперь Чарльз Дювайн, который превратил меня в Джона Меррилла Фергюсона и который тоже мог заговорить, покончил с собой.

Холодный, какой-то влажный страх вцепился в меня. Даже не влажный, а липкий…

И тут я понял жуткую правду о своем собственном положении.

Когда я выполню свою задачу, я тоже перестану жить.

Совершенно ясно, что Фергюсон и Дюрант не могут разрешить мне остаться в живых, опасаясь разоблачения. И они отдадут приказ ликвидировать меня, как это уже сделали с Ларри Эдвардсом и Чарльзом Дювайном.

Я так перепугался, что меня затошнило. Холодный пот заструился по спине, лицо взмокло под маской.

– Еще немножко бренди?

Сексуальная стюардесса стояла возле меня.

Из-за маски она не могла заметить, как я был напуган.

Бренди? Да, он мне был нужен…

– Да, благодарю вас.

Она поставила возле меня высокий бокал, сужающийся кверху и наполовину наполненный бренди.

– Если бы вы захотели поспать, сэр, – сказала она, – ваша комната готова. Мы приземлимся только через пять часов.

– Пожалуй, мне это не помешает, – сказал я, поднимаясь.

Маска стала невыносимой, мне необходимо было ее скинуть.

Девушка взяла бокал и прошла мимо Дюранта к двери.

– Пойду подремлю, Джо, – сказал я мрачно, когда Дюрант поднял голову.

Я видел, что Маззо вскочил с места, но Дюрант покачал головой, и Маззо снова сел.

Я прошел следом за девушкой в небольшое помещение, где имелись кровать и встроенный шкафчик. Из него дверь вела в ванную.

Блондинка поставила бокал на ночной столик и улыбнулась мне.

– Желаете еще что-нибудь, мистер Фергюсон? Еще пару часов я свободна, – сообщила она проникновенным голосом.

Если бы я не был так напуган и не мечтал сорвать проклятую маску, она бы меня соблазнила.

– Сейчас больше ничего, благодарю вас!

– Зовите меня Фебой, мистер Фергюсон, – сказала она. – Я полностью к вашим услугам.

Немного помешкав, она разочарованно улыбнулась и вышла из комнатушки, прикрыв за собой дверь.

Я закрыл дверь на задвижку, прошел в ванную и осторожно стянул маску. Положив ее в карман, я принялся разглядывать свою физиономию в зеркале.

Казался ли я развалиной? Да, несомненно. Это был Джерри Стивенс, опустошенный и перепуганный недоумок с белым от страха лицом, на лбу капли пота, уголки рта подергивались. Полная противоположность тому, что я видел совсем недавно: самоуверенный, всесильный Джон Меррилл Фергюсон, который все же обладал чем-то таким, чего не было у меня.

Я умыл лицо и руки, вернулся в комнатушку, выпил почти весь бренди, после чего сел на кровать, пытаясь унять дрожь в трясущихся руках. Подумав, я допил до конца все, что было в бокале.

Через несколько минут бренди начал давать о себе знать. Мое сердце перестало болезненно сжиматься, я закурил.

Думал я о Чарльзе Дювайне. По всей вероятности, пара негодяев, если не один Маззо, ожидали его на террасе квартиры. Укол иглой – и вниз…

Я задрожал.

Такое вполне могло случиться и со мной, и обязательно случится, когда Дюрант перестанет во мне нуждаться. Ну что же, во всяком случае, я знаю, что меня ждет!

Дюрант сказал, что мне нужно будет играть роль Фергюсона в течение месяца, возможно, чуть дольше. Таким образом, я находился в безопасности как минимум еще тридцать дней. Ну, а за тридцать дней я непременно отыщу возможность выбраться из этого кошмара.

Я начал справляться со своим страхом.

Тридцать дней!

Многое может случиться за такое время… Я предупрежден. Должен наступить момент, когда мне удастся улизнуть. Я пойду в полицию, и они обеспечат мне защиту. У меня же множество доказательств. Я предъявлю им маску. Я заставлю их проверить Чейзовский национальный банк в отношении тех денег, которые платили мне. Пускай спросят Лу Прентца. Он подтвердит, что меня нанял Дюрант.

Мне стало легче. Возможно, это две большие порции бренди вселили в меня некоторую уверенность.

И тут я услышал слабый звук, от которого снова екнуло мое сердце. Посмотрев на дверь, я увидел, что ручка поворачивается, но задвижка не позволила двери отвориться.

– Все о'кей, мистер Фергюсон? – прошептал Маззо.

Бренди заставил меня воскликнуть:

– Вали отсюда! Я хочу спать!

– О'кей, мистер Фергюсон.

Я сидел, окаменев и не сводя глаз с дверной ручки. Она еще пару раз подвигалась вверх и вниз, затем замерла.

Сидя на кровати и глядя на дверную ручку, я понял, что чувствует кролик, попавший в ловушку.

Меня разбудил осторожный стук в дверь.

– Мистер Фергюсон, пожалуйста… Мы прилетаем через час.

– Благодарю вас, – сказал я и посмотрел на часы. Было 23.30.

Я не помнил, как заснул, зато ясно представлял, как недавно терзался своими страхами. Бренди все же оказался чудодейственным средством!

Я помылся и побрился, глядя в зеркало на свое бледное лицо, затем натянул маску, прикрепил брови и усы.

Отступив назад, я оглядел себя в зеркале. На меня смотрел Джон Меррилл Фергюсон. При виде его стали исчезать мои страхи.

Никто не может убить Джона Меррилла Фергюсона! Это сам он мог убивать таких людей, как Ларри Эдвардс и Чарльз Дювайн, но он был слишком могуществен, чтобы кто-то поднял руку на него.

Эти детские рассуждения помогли мне восстановить уверенность. Одевшись, я уверил себя, что смог бы справиться с подобной ситуацией, пока на мне будет маска Джона Меррилла Фергюсона.

Я отворил дверь и вышел в главный салон.

Дюрант все еще сидел за письменным столом, продолжая читать газеты. Маззо пил кофе.

– Все еще работаете, Джо, – сказал я самым сердечным тоном и хлопнул его по плечу. – Вы переутомляетесь!

Не посмотрев на его реакцию, я подошел к шезлонгу и уселся в него, не сомневаясь, что Маззо с изумлением смотрит на меня.

Ко мне подошла Феба.

– Кофе, мистер Фергюсон? – спросила она.

– Точно… Благодарю!

К тому времени, как я допил кофе и выкурил сигарету, самолет начал описывать круги над аэропортом Майами.

Дюрант подошел ко мне.

– Мы полетим прямиком в резиденцию на вертолете, – сказал он. – Там снова будет пресса, но им не разрешат приблизиться к вам. Вас эскортируют до вертолета. – Он помолчал и бросил на меня яростный взгляд. – Я не хочу никаких театральных номеров от вас, ясно?

– Конечно, Джо… Все, что вы прикажете…

Красные пятна, выступившие у него на лице, показали, что ему ненавистно имя «Джо», которое произношу я, но он понимает, что ничего не может поделать.

Вошла Феба в своей форменной шапочке и попросила нас пристегнуть ремни, так как мы начинаем снижаться.

А через пять минут мы сели в каком-то неприметном уголке аэродрома Майами.

Нас ожидали. Выглянув в иллюминатор, я насчитал пятнадцать дюжих телохранителей, которые устроили внушительное оцепление у подножия трапа. На почтительном расстоянии под светом фонарей грудилась толпа репортеров, удерживаемая барьером. Я снова почувствовал невероятное возбуждение. Все эти люди жаждали увидеть меня, надеялись услышать хоть пару слов от меня, Джона Меррилла Фергюсона.

Вновь я слышал возбужденные вопли репортеров. Их крики казались мне музыкой Вагнера…

Пятнадцать телохранителей приблизились ко мне, образовав клин, и меня чуть ли не бегом доставили к вертолету. Мне очень хотелось остановиться и помахать рукой прессе, но меня торопили. Нас с Дюрантом, который не отставал от меня ни на шаг, практически подняли в вертолет. Дверь с грохотом захлопнулась.

Летчик повернулся на своем месте.

– Здравствуйте, мистер Фергюсон! – сказал он с почтительной улыбкой.

Маззо, сидевший позади меня, прошептал:

– Лейси…

– Привет, Лейси, – сказал я голосом человека, повстречавшего доброго знакомого. – Рад вас видеть.

Очевидно, мне не следовало этого говорить, потому что летчик вытаращил глаза от изумления, но меня это не беспокоило. Я снова был «бессмертным»…

Вертолет взмыл вверх.

– Заткнитесь вы наконец! – злобно, но достаточно тихо, воскликнул Дюрант.

– Конечно, Джо… Никаких проблем!

Я смотрел вниз на толпу представителей прессы, фотографов и операторов телевидения, хорошо видных в свете прожекторов, до тех пор, пока они не скрылись из виду.

Минут через двадцать я впервые увидел Парадиз-Сити. Что за город! В ярком свете луны я мог различить пляжи, все еще заполненные отдыхающими, хотя было далеко за полночь, широкие бульвары со сплошным потоком машин, экзотические деревья, замысловатые здания… Картина пышного благосостояния…

Пролетая над большими роскошными виллами, утопающими в огромных садах, вертолет пересек водное пространство, забитое катерами и яхтами, направляясь к какому-то острову. Позднее я узнал, что это Парадиз-Ларго, где жили мультимиллионеры. Сделав петлю над деревьями, мы добрались до дома Джона Меррилла Фергюсона, строения в стиле барокко, такие можно видеть в фильмах конца пятидесятых годов. Огромное, импозантное сооружение с многочисленными арками и башнями, окруженное зелеными лужайками и цветочными клумбами самых разнообразных оттенков.

Вертолет опустился на лужайке.

Я не мог удержаться и сказал летчику:

– Спасибо за путешествие, Лейси!

– Мне это доставило удовольствие, мистер Фергюсон, – ответил он потрясенно.

Нас ожидала машина. Дюрант со злобным видом указал мне на переднее сиденье, сам сел сзади, Маззо скользнул за руль, и мы тронулись к дому.

Был ли я потрясен? Не спрашивайте…

– Послушайте меня, Стивенс, – прошипел Дюрант, наклоняясь ко мне, – я велел вам не распускать ваш проклятый язык! Мистер Фергюсон никогда не разговаривает со своими работниками.

– Сожалею, Джо… Откуда мне было знать, что он такой невоспитанный? Вы же этого не сказали… Теперь буду знать. Все, что вы прикажете…

Мы остановились перед парадным входом в дом. На террасе горели все огни. Двойные двери были широко распахнуты. Мы вылезли из машины, я следом за Маззо поднялся на двадцать мраморных ступеней, задержался, чтобы бросить взгляд на огромную террасу, уставленную шезлонгами и столиками, между которыми пестрели вазоны с многоцветными бегониями.