Текст книги "Легкие деньги"

Автор книги: Джеймс Гриппандо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 42

Райан провел в мультимедийной комнате всю ночь, изучая старые альбомы боулдерской средней школы. Норм сообщил, что копии сделаны высшего качества, но этого нельзя было сказать о самих фотографиях: восемьсот зернистых черно-белых снимков заставили бы любого человека увидеть вместо одного пальца два. Даже после нескольких чашек кофе Райану было сложно сфокусировать зрение. Он никогда не видел, чтобы такое количество детей носило очки – грубые, некрасивые очки. Многие говорят, что телевидение и самолеты – два величайших изобретения двадцатого века. Им бы следовало добавить в список контактные линзы.

Через несколько часов у Райана выработалась система. Сначала он изучал глаза: у Эми они имели миндалевидную форму. Затем – лицо. Лицо Эми напоминало сердечко – очень симпатичное лицо. Но дальше все становилось сложнее: большинство девочек на фотографиях улыбались. Это заставило его вспомнить, как улыбалась Эми при их первой встрече. Райан решил, что и улыбка ее матери должна быть такой же красивой.

Жаль, ни один Даффи не мог вызвать эти очаровательные улыбки.

К пяти утра Райан уже совершенно не помнил, сколько раз просмотрел одни и те же фотографии. Он изучил так много лиц, что забыл, как выглядит Эми. В конце концов он остановился на тридцати возможных вариантах, но никак не мог решить, какая из девочек – мать Эми. Райан уже собирался закрыть альбом, как вдруг что-то попалось ему на глаза. Это было имя. И принадлежало оно мальчику.

Джозеф Коузелка.

Имя крайне необычное. И в то же время странно знакомое. Подумав с минуту, он понял почему. В клинике Денвера целое отделение носило имя этого человека: кардиологический центр Коузелки. Райан видел эту табличку в фойе много лет назад, когда проходил практику в клинике.

Он внимательно посмотрел на фотографию. Милый мальчик. Хорошо одет, один из тех немногих детей, которым идут пиджак и галстук. Интересно, сколько человек с фамилией Коузелка живут в Колорадо? Если этот имеет отношение к делу, он как раз может оказаться богачом. Достаточно обеспеченным, чтобы заплатить пять миллионов за чье-либо молчание.

Райан вскочил с дивана и бросился к двери. Лифт находился рядом, но Райану он показался слишком медленным. Он взбежал по ступенькам наверх и постучался в спальню Норма.

Из-за двери он услышал сонный приглушенный голос Ребекки, как будто она говорила под одеялом:

– Норми, прошу тебя, спи! Ты уже стар для такого.

Райан смутился и ответил шепотом:

– Ребекка! Прости. Это Райан. Мне надо поговорить с Нормом.

Он стал ждать. Сначала послышалось недовольное ворчание, потом шаги. Дверь приоткрылась на шесть дюймов, не больше. На Норме был халат. Длинный локон волос, который обычно прикрывал его плешку, торчал в другую сторону, а лицо покрывала щетина.

– Черт, который час? – спросил он, зевая.

– Еще рано. Прости. Кажется, я нашел среди детей того, кто мог стать достаточно богатым человеком, чтобы заплатить моему отцу. Мы можем включить твой компьютер?

– Сейчас?

– Да, похоже, это та самая зацепка, которая нужна нам. Норм протер глаза.

– Ладно, – сказал он, выходя в коридор.

Он повел Райана наверх, в кабинет. Компьютер стоял на маленьком встроенном столике, заваленном счетами и журналами. Райан говорил, пока тот загружался:

– Его зовут Джозеф Коузелка. Необычное имя. Я надеюсь, мы сможем найти какую-нибудь информацию о нем в Интернете.

– А кто он?

– Думаю, он из семьи Коузелка, основавших кардиологический центр в Денвере. Они тратят миллионы долларов на строительство новых филиалов и на операции – десятки миллионов.

Экран загорелся, Норм вошел в Интернет, на поисковый сайт.

– Как там пишется его фамилия?

Райан наклонился к клавиатуре и напечатал имя, затем нажал «Ввод». Они подождали, пока программа изучит все базы данных мира, где упоминался Джозеф Коузелка. Казалось, прошла целая вечность.

Норм сказал:

– Может, он ничего и не найдет.

– Если у этого парня действительно водятся такие деньги, его имя должно упоминаться в сети хотя бы несколько раз.

На экране появились результаты. И Райан, и Норм не поверили своим глазам. «Найдено 4123 документа».

– Вот дерьмо! – только и мог сказать Райан.

Норм прокрутил страницу вниз, пробегая глазами по кратким резюме. Многие из них были на испанском.

– Похоже, он какое-то время жил за границей.

– Не просто жил. Руководил филиалами «Кей энд Джи энтерпрайз» в Центральной и Южной Америке. Никогда не слышал об этой компании.

– Я тоже. Но если они работают на юге, то это объясняет выбор панамского банка.

Райан взял у Норма мышь и прокрутил следующую страницу с результатами поиска.

– А он еще и сельским хозяйством занимается.

– На таком уровне, Норм, это называется «товары широкого потребления». Посмотри-ка сюда.

На экране высветился полный текст статьи из журнала «Фочьюн». Заголовок гласил: «Вся семья при деле». Речь шла о семейном бизнесе, доходы от которого не уступали активам компании «Кока-кола».

– «Джозеф Коузелка, – читал Райан вслух, – генеральный директор и обладатель контрольного пакета акций „Кей энд Джи энтерпрайз“, третьей по величине частной компании в мире. Объем продаж составляет примерно тридцать миллиардов долларов в год».

– О таких компаниях люди мало что знают, потому что это семейный бизнес, – сказал Норм. – Реклама не задействуется. Никаких данных о компании в Комиссии по ценным бумагам. Никаких держателей акций, перед которыми приходится отчитываться. В принципе никто не знает, сколько стоят такие компании.

Райан прокрутил еще страницу и остановился на резюме, в котором упоминался кардиологический центр Денвера. Открыл весь документ, представлявший собой описание центра, где основное внимание уделялось директорам – включая Джозефа Коузелку, президента в отставке.

– Отлично! – сказал Райан. – То, что нужно. Полная биография.

– Ага, держу пари, строчка «выпускник боулдерской средней школы» стоит чуть ли не в заглавии!

– Заткнись, Норм.

На экране появилась фотография. Человеку на ней стукнуло лет шестьдесят. Улыбка мужчины, несомненно, была та же, что у мальчика со снимка в альбоме.

– Посмотри на эти глаза, – сказал Райан. – На подбородок! Это должен быть тот самый Коузелка! – Он просмотрел статью в поисках нужных данных. – Место рождения – Боулдер. Дата рождения – в этом же году родился мой отец. Они наверняка были одноклассниками!

– Ладно, он богат и ровесник твоего отца. Но это еще не значит, что именно его шантажировали!

– Это не все. Коузелка родился и вырос в Боулдере, он одного возраста с отцом. Значит, они учились в одном классе, когда отец совершил изнасилование. Нам известно, что изнасилование каким-то образом связано с шантажом, иначе документы не хранились бы в одном сейфе. Если размышлять логически, тот, кто заплатил пять миллионов, должен соответствовать двум критериям: первое – он скорее всего знал отца в школе, второе – он должен быть настолько финансово обеспечен, чтобы без особых проблем заплатить пять миллионов. Попробуй, найди еще хоть одного человека, соответствующего обоим этим критериям!

– Логика железная, но… С чего ты взял, что правильно определил критерии?

– Это все, от чего я могу оттолкнуться, Норм. Прошу тебя, помоги мне!

Они обменялись взглядами. Норм вздохнул:

– Ладно, похоже на правду. Но что нам делать теперь?

– Надо копать глубже. Здесь, в компьютере, куча материала! Где-то среди всего этого должен быть ответ на вопрос, пересекались ли пути Коузелки и моего отца.

– Это займет много времени.

– Я готов.

Норм сел в кресло, размышляя.

– Есть путь и покороче.

– Какой?

– Я имею в виду ФБР. Помнишь, что я говорил тебе про обмен информацией? Услуга за услугу, так?

– Да.

– Прежде чем мы выйдем на такую акулу бизнеса, как Коузелка, нам нужно узнать, кто еще замешан в этом деле и каковы их цели.

Эми проснулась, почувствовав на лице мех. Сначала ей было приятно, но потом она испугалась и бешено заколотила руками по воздуху, отбиваясь.

Тейлор хихикнула рядом, когда плюшевый Винни Пух пролетел через всю комнату и ударился о дверь. Эми села, облегченно вздохнув, когда поняла, что это не крыса, как ей почудилось.

– Тебе разве не нравятся мишки, мамочка?

– Нравятся, конечно. Но еще больше мне нравится, когда ты целуешь меня в щечку.

Тейлор залезла на кровать и поцеловала ее.

– Пойдем, – сказала она. – Я приготовила вам с бабушкой завтрак.

– Огромное спасибо! Я буду через десять минут.

Она отправила Тейлор на кухню и пошла в ванную. Быстро приняв душ, Эми завернула волосы в полотенце и накинула халат. Но даже окончательно проснувшись, она чувствовала себя немного странно: вчерашний разговор до сих пор крутился в голове. Признание Мэрилин опровергло теорию о том, что отец Райана послал Эми деньги как компенсацию за изнасилование. Эми вновь перестала что-либо понимать.

– Мамочка, завтрак готов!

Грэм не часто доверяла кухню четырехлетней внучке, и Тейлор очень гордилась специально разработанным под ее возможности меню. Отложив косметичку, Эми пошла на кухню. Деловой макияж никак не подходил для завтрака, состоящего из кукурузных хлопьев и молока.

Грэм сидела за столом, поедала хлопья и смотрела утренние новости. Рядом были аккуратно расставлены приборы для Эми. Тейлор наливала в тарелку молоко.

– Тебе же снятое, да, мам?

– Ага! – улыбнувшись, ответила она. Пододвинув стул, посмотрела на экран телевизора и остолбенела. Симпатичный молодой репортер говорил о чем-то, стоя у отеля «Мей-флауэр» в Вашингтоне.

Грэм сказала:

– Эй, послушай-ка! Это о Мэрилин.

Сердце Эми забилось быстрее. Она протянула руку и прибавила громкость.

Репортер говорил что-то о секрете, до настоящего времени хранившемся за семью печатями:

– Согласно информации, предоставленной нашим источником в Белом доме, вчера госпожа Гаслоу беседовала с несколькими советниками президента. Сегодня утром она встречается с самим президентом. Если все пройдет хорошо, мы услышим о результатах встречи к концу дня. При условии, что сенат одобрит ее кандидатуру, Мэрилин Гаслоу станет первой женщиной – председателем Совета управляющих федеральной резервной системой.

На экране появился ведущий новостей, прижимающий наушник к уху.

– Тодд, многие из нас слышали о федеральной резервной системе, но не все знают, что это такое. Что означает избрание госпожи Гаслоу на эту должность? Насколько это важно для страны?

– Крайне важно. ФРС часто называют четвертой властью, и это действительно так. Семь членов Совета управляющих этой системой осуществляют централизованный контроль над всей банковской системой страны: регулируют денежную массу, устанавливают учетную ставку, ведут наблюдение за федеральной банковской системой. Деятельность ФРС влияет и на состояние рынка. Система подвергалась критике за бездействие в годы Великой депрессии, но заслужила доброе имя в шестидесятые, когда в стране наступили относительно спокойные с точки зрения экономики времена. В двух словах, от ФРС зависит экономическое благосостояние Соединенных Штатов. Если Мэрилин Гаслоу станет председателем Совета управляющих, это автоматически сделает ее самой могущественной женщиной Америки.

– Есть ли какие-либо признаки того, что сенат против кандидатуры Мэрилин Гаслоу?

– Пока нет, – ответил репортер. – Но в Вашингтоне атмосфера всегда меняется быстро.

– Спасибо, Тодд. – Ведущий прервал связь с репортером. Местное телевидение начало рассказывать о ситуации на дорогах.

Эми не шевелилась.

– Мамочка, они говорили про ту Мэрилин, которая твоя начальница?

Она кивнула, глубоко погруженная в собственные мысли.

– Самая могущественная женщина Америки! – зачарованно повторила Грэм. – Господи, это нечто!

Эми моргнула. Теперь она уяснила смысл просьбы Мэрилин ни с кем не говорить об их вчерашней беседе по телефону, даже с Грэм.

– Да, – ответила она. – Это действительно нечто.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА 43

В десять часов утра Джозеф Коузелка подъехал к зданию «Кей энд Джи», небоскребу, возвышающемуся над всем деловым районом Денвера. Вестибюль на первом этаже здания гудел голосами сотен мужчин и женщин в деловых костюмах и полнился стуком их каблуков, отраженным от полированных гранитных полов. Четыре ряда лифтов шли вдоль четырех стен. Три из них предназначались для жильцов дома, квартиры которых занимали тридцать этажей небоскреба. Один – для клиентов и сотрудников «Кей энд Джи», фирма располагалась на этажах с тридцать первого по пятидесятый.

Коузелка остановился у поста охраны перед лифтами для сотрудников. Охранник вежливо улыбнулся, едва не сконфуженный тем, что правила писаны для всех.

– Доброе утро, сэр. Подойдите, пожалуйста, к сканеру.

Коузелка шагнул вперед и заглянул в окошко сканера сетчатки глаза. Это устройство было частью высокотехнологичной системы защиты «Кей энд Джи». Сканер мог установить личность сотрудника по рисунку кровяных сосудов глаза, расположенных за сетчаткой.

Загорелся зеленый свет, свидетельствующий о том, что личность подтверждена. Охранник нажал на кнопку, открыв проход к лифтам для сотрудников.

– Удачного дня, сэр, – сказал он.

Коузелка кивнул и прошел дальше. Каждое утро ему приходилось разыгрывать эту глупую сцену, следуя правилам, которые никто не может нарушить, даже он сам. Но он всегда с удовольствием вспоминал случай, когда охранник поприветствовал его уважительным «Доброе утро, мистер Коузелка!» и пропустил без идентификации. Коузелка в ту же минуту уволил его. Для его друзей из «Клуба банкиров», с которыми он особенно любил курить сигары, это была наглядная демонстрация того, что генеральный директор фирмы ничем не отличается от любого рядового сотрудника. И не важно, что у того пятидесятилетнего охранника была жена и трое детей, живших теперь на его пособие по безработице. Коузелка не слишком заботился о нуждах работников – куда важнее создать собственный образ.

Это действительно был всего лишь образ. Такие слова, как «равенство» и «ответственность», не входили в словарный запас сотрудников «Кей энд Джи». Фирма имела всего нескольких акционеров – Джозеф Коузелка владел пятьюдесятью одним процентом, его дети – остальными сорока девятью. Никакие беседы на Уолл-стрит о том, что пора бы компании выйти на широкую публику, не могли бы лишить юристов Коузелки покоя. Он знал, что расширение круга акционеров приведет к ослаблению его власти. Коузелка не нуждался в увеличении продаж. Все, чего он хотел, это власть – власть над огромной корпоративной империей, которая имела прямое отношение к завтракам, обедам и ужинам американцев, а также к пестицидам, удобрениям, кормам, семенам, разведению крупного рогатого скота, рыбным хозяйствам – в общем, ко всему, что связано с пищевой промышленностью. Но еще большую прибыль приносила торговля товарами широкого потребления. Под дорогой потолочной лепниной поднебесного офиса Коузелки висело электронное табло, на котором каждую минуту высвечивалась информация о состоянии рынка.

Лифт остановился на тридцать первом этаже. Коузелка перешел в свой личный лифт, доставивший его в кабинет-пентхаус.

Половина пятидесятого этажа принадлежала ему. Другая половина была разделена между членами правления, которые не принадлежали к семье, но выполняли все прихоти Коузелки. Никаких декоративных излишеств в холле не было. На дверях – отполированная медь. На стенах – панели из вишневого дерева. Мозаичный паркет полов укрыт шелковыми коврами. Умопомрачительный горный пейзаж на панорамной стене не мог оставить равнодушным никого, но сам Коузелка воспринимал это как нечто само собой разумеющееся – вот уже двадцать лет он мог менять изображение, с тех пор как отец умер и оставил ему в наследство пульт управления, весь офис и тридцатимиллиардную компанию, принадлежащую их семье.

– Доброе утро, мистер Коузелка, – сказала секретарша.

– Доброе.

Она прошла за ним в кабинет, взяла пальто и портфель, положила на стол, рядом с чашкой кофе, расписание на день. Обычно по пятницам работы было немного – с тех пор как врач предупредил его о повышенном давлении. Коузелка взглянул на расписание, усаживаясь в кожаное кресло.

Секретарша уже собиралась уходить, но остановилась в дверях:

– Еще кое-что, сэр. – Да?

– Не знаю, стоит ли вообще вам говорить… В зале ожидания сидит мужчина. Он сказал, что ему срочно нужно видеть вас. Я ответила, что сначала необходимо договориться о встрече, а он заявил, что вы его наверняка примете. Он там уже два часа. Я собиралась позвать охрану, но решила все-таки спросить вас, прежде чем устраивать скандал.

– Кто он?

– Врач. Доктор Райан Даффи.

Коузелка промолчал.

– Сэр, что ему сказать?

– Ничего, – ответил он, взявшись за телефон. – Закройте дверь с той стороны, пожалуйста. Я сам позабочусь об этом.

Утром у Норма было слушание в уголовном суде, поэтому он не появлялся в офисе до середины дня. Райан немного удивился тому, что у его адвоката оказались другие дела и другие клиенты, помимо него. Норм повесил пиджак и направился к своему столу. В этот момент в кабинет заглянула секретарша.

– Помощник судьи Новака на первой линии, – сказала она.

– Кто такой Новак?

– Судья по делу о разводе доктора Даффи. «Ну что еще?» – подумал он и взял трубку.

– Алло!

– Мистер Класмир, у нас тут Фил Джексон в конференц-зале. Так как травмы мистера Джексона не позволяют ему присутствовать в зале суда лично, судья согласился провести слушание по телефону по поводу переназначения дачи показаний Брентом Лангфордом на другое число. Соединяю вас.

Норм услышал, как в трубке щелкнуло. Его оставили говорить с Джексоном.

– Переназначение? Что еще за переназначение?

– Если бы ты хоть что-нибудь смыслил в брачных делах, Класмир, ты бы знал, что правила не рекомендуют брать показания под присягой в субботу. Сначала я назначил Лангфорда на четверг. Но ему все же придется давать показания завтра.

– Зачем он тебе?

– Его показания могут стать доказательством того, что твой клиент виновен в нанесении мне тяжелых травм. Если это так, я добьюсь судебного решения, чтобы защитить себя и своего клиента от мистера Даффи.

– Да ты рехнулся?!

– Все указано в тех бумагах, что я прислал тебе. Проверь почту, дубина!

Норм не успел просмотреть утреннюю почту. Он порылся в кипе конвертов и выудил один, пришедший из офиса Джексона. То, что дача показаний Лангфордом была лишь отговоркой, стало ясно сразу. Джексон просто хотел запудрить судье мозги своими чудовищными претензиями в адрес Райана.

«Сукин ты сын!»

На линии появился судья:

– Доброе утро, джентльмены. Я просмотрел бумаги мистера Джексона. Все на высшем уровне, как всегда. Мистер Класмир, на каком основании вы отвергаете предложение?

– Ваша честь, мне бы всего минутку – просмотреть документ. Мне еще не представилось случая ознакомиться с ним.

Тут встрял Джексон:

– Господин судья, письмо было доставлено в офис мистера Класмира вчера вечером. Оно отмечено как срочное. В сопроводительном письме я указал, что жду ответа мистера Класмира до девяти утра здесь, в больнице. Мне крайне неприятно отвлекать вас, господин судья, ради такого простого дела, как переназначение слушания, но мистер Класмир не позвонил мне. У меня не было выбора, кроме как обратиться в суд.

Судья заворчал:

– Мистер Класмир, я с вами не знаком, но вот уже второй раз мы разговариваем по телефону. В первый раз вы позвонили мне прямо домой, переходя все рамки приличия…

– Ваша честь, клянусь, мне скинули ваш но…

– Никогда не перебивайте меня! – грубо оборвал его Новак. – Мне не нравится, как вы ведете дела, мистер Класмир. Хорошие адвокаты не звонят судьям домой. И они не заставляют своих коллег искать помощи у суда, где издавна вежливость и сотрудничество помогали адвокатам разбираться в подобных ситуациях самостоятельно!

– Я всегда так считал, – сказал Джексон.

– Далее, – продолжал судья. – Я ознакомился с объяснениями мистера Джексона по поводу переназначения встречи с мистером Лангфордом и должен сказать, что глубоко взволнован. Если доктор Даффи и его зять каким-либо образом причастны к нападению на мистера Джексона, мне бы хотелось остановить их до того, как пострадает кто-нибудь еще. Просьбу переназначить день показаний под присягой Брентом Лангфордом с четверга на субботу считаю абсолютно разумной. Если бы мистер Джексон не смог присутствовать, я бы обошелся и без этой присяги и сразу приступил к слушанию по делу о наложении судебного запрета на действия мистера Даффи.

– Ваша честь, – сказал Джексон, – теперь я чувствую себя гораздо лучше. Я должен буду пригласить на слушание моего клиента.

– Вы уверены, что справитесь? Физически?

– Да. У меня не очень сильное сотрясение. Вид собственного лица, разбитого о ветровое стекло машины, конечно, ужасен, но последствия не так страшны.

Судья снова принялся брюзжать:

– Не могу поверить, что с вами сделали такое! Я редко назначаю слушание на субботу, но в вашем случае сделаю это. Свидетели смогут явиться к десяти утра?

– Полагаю, да.

Норм наконец смог вставить словечко:

– Ваша честь, доктор Даффи обязательно придет. Но если мистер Джексон намеревается допрашивать мистера Лангфорда, то я должен предупредить, что он может и не появиться на слушании. Я не могу контролировать мистера Лангфорда. Он не мой клиент, и я за него не в ответе.

– Мистер Класмир, если вы знаете, что хорошо и что плохо для вашего клиента, то он должен сам убедить своего зятя явиться завтра в зал суда. Я достаточно ясно выразился?

– Да.

– Благодарю вас, господин судья, – сказал Джексон.

– Удачи вам, джентльмены. – Судья отключился. Норм покачал головой:

– А ты действительно так страшен, как тебя малюют, а, Джексон?

Джексон улыбнулся, хоть это и причинило ему боль.

– Ага. И даже страшнее!

– Нет необходимости все так поворачивать.

– Нет, есть! – ответил Джексон. Улыбка исчезла. – Дело перестало быть «мыльной оперой», в которой главные роли отведены Лиз и ее мужу. Теперь это мое дело, личное. Встретимся в зале суда.