Текст книги "Гомункул"

Автор книги: Джеймс Блэйлок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

С этим напутствием он стегнул лошадей и последовал означенному плану, с резким креном свернув на набережную Виктории.

X
НЕПРИЯТНОСТИ В ХАРРОГЕЙТЕ

Лэнгдон Сент-Ив любовался солнечным небом над Харрогейтом. Облака, омрачавшие Лондон, исчезли за горизонтом, а пелена, покрывавшая Лидс, едва проглядывала, отнесенная к западу и югу холодными ветрами с зеленых нагорий Шотландии. Погода была свежей – солнечной и свежей, – и это устраивало Сент-Ива как нельзя лучше.

Готовый оксигенатор Кибл вручил ему на станции Кингз-Кросс. Игрушечник пребывал в страхе: ему казалось, его преследуют – вероятно, тот давний соперник в высоченной шляпе, в котором Кракен опознал Билли Динера. Впрочем, негодяя нигде не было видно. И вообще ничего подозрительного не происходило, пока поезд не оказался в часе езды к северу от Лондона. Возникшее маленькое затруднение, не без гордости подумал Сент-Ив, ему удалось разрешить достаточно ловко.

Подлив в чашку еще немного чая, он вонзил зубы в пшеничную булочку. Громовой стук в дверь чулана за его спиной и глухие проклятия того, кто сидел внутри, не позволяли расслабиться. Вошел Хасбро, уважительно кивнул Сент-Иву.

– Мне убрать это, сэр?

– Всенепременно.

– Он там еще колотит, сэр.

– А тот, второй?

– Затих, сэр, уже часа два как.

Сент-Ив удовлетворенно кивнул, все же погрустнев, помимо собственной воли.

– Полагаешь, умер?

– Судя по выражению лица, насколько его видно в глазок, я бы ответил утвердительно. Мертв, как тухлая селедка, сэр, просторечно выражаясь.

Сент-Ив встал, прошел в свою лабораторию и заглянул в смотровое окошко, врезанное в дверь. На полу крохотной комнатки за нею лежал человек, выглядевший мертвым уже как минимум с неделю. На тарелке рядом – немного фруктов, на подоконнике позади – кувшин с водой. Истлевшая одежда была ему велика, словно он месяц-два носил один костюм, придерживаясь голодной диеты, а лицо отлично подошло бы упырю. Щека разворочена пулевой раной, выставившей напоказ три пожелтевших зуба.

– Даже не притронулся к еде?

– Ни крошки не съел, сэр.

– И скончался всего за сутки. Очень интересно. Похороним его за домом, вот же бедный малый. Печальное это дело, Хасбро, печальное. Но он скончался прежде, чем мы уморили его голодом. Я сразу это понял, когда они расселись в вагоне у меня за спиной. От них несло смертью и прахом. Что эти двое намеревались предпринять, мне неведомо; я даже не знаю, чьи они – Нарбондо или того старика. Чертовски досадно, в самом деле. Пошли, проведаем второго.

Они вернулись в библиотеку, где Хасбро составил чашку с блюдцем на чайный поднос и метелочкой конского волоса смахнул туда же крошки со стола. Сент-Ив тем временем разглядывал второго пленника. Тот угрюмо барабанил в дверь, словно это было его работой – вынужденной и не слишком интересной.

– Волнуют ли зомби их жилищные условия? – спросил Сент-Ив через плечо. – Запертый чулан или открытый всем ветрам склон холма разницы быть не должно.

– Я бы предположил, сэр, – сказал Хасбро, – что для бродячего мертвеца чулан предпочтительнее. Теснота, если вы улавливаете мою мысль, должна представляться ему естественной средой.

– Возможно, он стучит, требуя вторую миску пудинга, – сказал Сент-Ив. – Я почти склонен дать ему ее. Напоминает мне мистера Дика – помнишь такого? – там, в Бингли. Он придумал хитрое устройство для ловли тараканов, а потом ему не хватило духу расправиться с ними. Целую неделю кормил всю компанию, пока кот не разбил ловушку и не слопал всех. Помнишь эту историю?

– И весьма живо, сэр.

– Как по мне, чертов кот вмешался зря. Подкармливать своего таракана мы, однако, не станем: ни капли крови, ни ломтика пудинга. Вернем его в объятия вечности.

На следующее утро, когда Сент-Ив снова заглянул в окошко, второй покойник тоже оказался мертв. Осколки керамической миски, в которой ему был подан пудинг, торчали из его рта, словно длинные зубы.

Сент-Ив провел день, испытывая подающее кислород устройство и готовя к полету свой корабль – сферическое железное яйцо в рядах заклепок крест-накрест, которое неопытный глаз мог принять за гигантскую китайскую шутиху, нацеленную точно в купол своей пусковой башни. Группа блоков и цепей позволяла этот купол отодвинуть и, как уповал Сент-Ив, дать кораблю взлететь. К обоим бокам судна были прижаты дуги крыльев – складных, как у летучей мыши. Из оснований каждого крыла выступали сопла и трубки системы управления. Под коническим запорным механизмом люка корпус корабля опоясывали окна-иллюминаторы из толстого стекла.

Это зрелище всецело удовлетворяло ожидания Сент-Ива. Он вскарабкался по деревянной лестнице, спирально поднимавшейся до самого люка, похлопал ладонью по железной шкуре корабля, осмотрел небольшую гроздь горшков с бегониями и орхидеями, призванными помочь устройству Кибла подавать кислород. Выдохнул полную грудь воздуха у сенсора, отмечающего уровень содержания различных газов внутри кабины. Отправить корабль в полет к небесам без пилота слишком рискованно: оставшись внизу, Сент-Ив с легкостью мог потерять свое детище в морских волнах или наблюдать, каменея от ужаса, как оно рухнет где-то в окрестностях. Если во время испытаний корабль постигнет подобная судьба, предпочтительнее будет оказаться на борту. Стрелка газодетектора коротко вздрогнула под хрустальной крышкой циферблата.

Короб с собранным Киблом прибором уже был прочно закреплен на надлежащем ему месте; вырезанные на крышке розового дерева забавные бегемоты и мартышки – непременный торговый знак мастерской игрушечника – весело ухмылялись Сент-Иву. Он нажал кнопку, запуская проверочный цикл, и короб выстрелил тонкую струйку зеленой хлорофилловой взвеси, несомой потоками гелия и кислорода. Стрелка дрогнула, но стоило кислороду раствориться в атмосфере кабины, успокоилась. Сент-Ив кивнул.

Спускаясь по лестнице, он с удовольствием отметил полное отсутствие весомых причин для возвращения в Лондон. Никаких новостей о развитии событий вокруг клуба «Трисмегист» не поступало. Конечно же, они без труда продержатся недельку и без его участия. Вполне вероятно, что отбившийся от стада Кракен уже нашелся, а Келсо Дрейк внял предупреждению капитана и, как вредный жук, бежал за мрачные стены своих сатанинских фабрик. Годелл приятно его удивил – загадочен, но надежен. Капитан Пауэрс, как и всегда, – прочный утес. Вдвоем они способны защитить Лондон от нашествия мертвецов и миллионеров. Но во что же они все-таки ввязались? Неужели каким-то темным делишкам под силу разлучить Сент-Ива с кораблем, который уже завтра, ранним утром, пологой дугой взовьется в небеса над Западным Йоркширом, промчится над изумленными обитателями Уэтерби и Лидса, прочертит пламенеющую кривую в разреженном воздухе рассветного неба и тем же вечером, уже войдя в легенду, спикирует к надежной пристани в заболоченных лугах на задворках Роббс-Хеда?

Лондон подождет. Вероятно, скоро город притянет его к себе, но пока все друзья – фигуры второго плана. «Так распорядились законы судьбы и… – размышлял Сент-Ив, стоя на пороге пусковой башни и озирая плавные изгибы крыльев-плавников, медь и серебро полированного корпуса, – и научного вдохновения».

С этой мыслью он покинул башню и бодро зашагал через лужайку. На карманных часах уже три пополудни: как ни крути, самое время для бокала «Дабл Даймонд»[32]32
  В нашей реальности бледный эль этой прославленной марки был впервые сварен в 1876 году, т. е. год спустя после описанных в романе событий.


[Закрыть]. Или даже для двух.

Но не прошел Сент-Ив и полпути к дому, как со стороны реки Нидд до него донеслись два громовых выстрела, эхом раскатившиеся в послеполуденной тиши. Сент-Ив перешел на бег и даже удвоил скорость при виде Хасбро, стоявшего в прибрежных зарослях с дымящимся ружьем в руках. Верный помощник Сент-Ива вскинул ружье к плечу, вжал щеку в приклад, спустил курок, чуть пошатнулся при отдаче, пригнулся и стал пристально всматриваться в буйную зелень к востоку вдоль реки.

– Какого черта! – закричал Сент-Ив, подбегая. Ему ничего не было видно среди ив и кустарника.

– Грабитель, сэр, – ответил Хасбро, явно готовый при малейшем предлоге выпустить в далекие кусты новый заряд. – Я застукал его в кабинете, и он выскочил в открытое окно прежде, чем я успел его схватить. Боюсь, моя отлучка за ружьем дала вору возможность скрыться на берегу реки. Он рылся в ваших бумагах, сэр: сбросил их на пол, вывернул ящики бюро. Войдя, я случайно застал вора за этим занятием – крайне удачное обстоятельство – и потому смею надеяться, что он не нашел того, за чем явился.

He успели отзвучать последние слова, как Сент-Ив помчался по газону, оставив Хасбро самостоятельно прочесывать прибрежный кустарник в поисках злоумышленника. Через оставленную открытой входную дверь он вбежал в разгромленный кабинет, а оттуда – прямо в библиотеку. Потянув с полки свой экземпляр «Затруднений сквайров», Сент-Ив сунул руку в оставленный солидным томом широкий просвет. И нащупал там никем не потревоженную папку с записками Оулсби.

Удостоверившись в сохранности записок, Сент-Ив выдохнул с облегчением и немедленно задался вопросом, кому и зачем могли понадобиться эти бумаги. Ясно же, взломщик искал именно рукопись Оулсби. «Нравится мне это или нет, – в отчаянии подумал Сент-Ив, – но Лондон до меня все-таки дотянулся». Магомет не пошел к горе, и та явилась сама: притащилась в Харрогейт, чтобы разметать по полу его личные вещи. Отзвуки лондонских событий нашли его и тут. Задвинув «Сквайров» в зияющий просвет, Сент-Ив поспешил вернуться в кабинет, куда вскоре вошел и Хасбро, воспользовавшийся не дверью, а французским окном, чьи створки так и оставались раздвинуты. Поиски в зарослях на берегу реки не дали результата: вор был таков.

Как и предупреждал Хасбро, кабинет подвергся разгрому. Аккуратно сложенные стопы бумаг оказались рассеяны по широким половицам. В книгах словно свинья порылась. Ящики выдернуты из бюро, их содержимое вывернуто на пол и пинками раскидано по сторонам. Гипсовый бюст Кеплера разбит вдребезги, видимо, не без участия тяжелого графина уотерфордского хрусталя, чьи осколки ярко сияли в лучах солнца, свободно падавших в окно. Отчасти масштабы постигшего кабинет разорения можно было списать на отчаяние и спешку, сопровождавшие поиск рукописи; отчасти они свидетельствовали о чистейшем, ничем не оправданном вандализме.

Сент-Ив катнул отбитую голову Кеплера носком ботинка.

– Ты успел рассмотреть этого типа?

– С грехом пополам, сэр. Он так странно одет, что лица было почти не разобрать.

– То есть вор намеренно изменил внешность?

Хасбро развел руками, но потом помотал головой:

– Мне показалось, у него голова забинтована. Когда я вошел, он уставился на меня сквозь щели в тряпках – ну вылитый фараон наподобие тех, что лежат в Каирском музее. И от него несло какой-то химией: тетрахлорметаном[33]33
  Он же четыреххлористый углерод. Бесцветная тяжелая жидкость, по запаху напоминающая хлороформ.


[Закрыть], если не ошибаюсь, и чем-то вроде анчоусной пасты[34]34
  «Патум Пепериум» – рецепт, разработанный в 1828 году англичанином Дж. Осборном. Состоит из анчоусов, масла, трав и специй, хотя точный список ингредиентов содержится в тайне.


[Закрыть].

– Ходячий мертвец под стать нашей парочке?

– Я бы не сказал, сэр. Слишком энергичен. Уже по тому, как жестоко он врезал бедному Кеплеру, я посчитал его буйным сумасшедшим. Сразу видно, без ружья с таким не сладишь.

Сент-Ив кивнул. Правдоподобно, учитывая, во что превратился кабинет. Чертовски глупый способ что-то украсть – разбивать вещи удовольствия ради, да еще среди бела дня. Сент-Ив окаменел: внезапно и непрошенно в его памяти всплыл портрет мужчины в цилиндре с печную трубу высотой.

– На нем была шляпа?

– Нет, сэр.

– Ростом невысок, да? Тощий, волосы жирные, прилизанные? Желтая рубаха, допустим, кожаная куртка? Рукава с разрезом от локтей?

Хасбро покачал головой:

– Нет, сэр. Он довольно рыхлый, с животиком. Светлые кудри.

У Сент-Ива отлегло от сердца. Ему совершенно не хотелось, чтобы вором оказался чердачник из дома Кибла. И чем, черт возьми, этот тип рассчитывал здесь поживиться? Это у Кибла остались чертежи двигателя, в конце-то концов. Светлые вьющиеся волосы – описание все равно казалось раздражающе знакомым. Лицо под пропитанными химикатами повязками. Прищелкнув пальцами, Сент-Ив обрушил кулак в раскрытую ладонь. Ассистент Нарбондо! Как там его звали? Пигби… Пиблс… Паблс… Сент-Ив лихорадочно рылся в памяти. Пьюл! Точно. Уиллис Пьюл. Конечно, это он! Нарбондо его и подослал. Но как же в таком случае, поразился Сент-Ив, доктор узнал, что бумаги достались именно ему?

– Вернемся на берег, оглядимся там хорошенько. Запри дом на все замки и передай миссис Лэнгли, чтобы вопила, как баньши, из кухонного окна, если здесь хотя бы половица скрипнет.

Через минуту двое мужчин, каждый при дробовике, уже пробирались сквозь траву и ивняк по хорошо заметным следам Пьюла, ведшим на северо-запад по течению Нидда, но несколькими милями ниже те скрылись под водами реки; очевидно, объект их пристального интереса просто-напросто переплыл ее. Пожилой знакомый Сент-Ива по фамилии Бингер переправил преследователей в маленькой весельной лодке через реку, пообещав за вознаграждение в полкроны вернуться в поместье и составить миссис Лэнгли компанию в кухне, а также перевезти их обоих назад, когда они покажутся на дальнем берегу.

Но по ту сторону Нидда отпечатки ног вора отыскать никак не удавалось, и шансы на успех погони неуклонно таяли с приближением сумерек. Видимо, Пьюл хлюпал дальше по мелководью или сделал петлю, двинувшись против течения, чтобы окончательно их запутать. По реке активно сновали лодки, частенько попадались и вытащенные на берег. Пьюлу ничего не стоило забраться в одну из них и спуститься вниз по реке до деревушки Кирк-Хаммертон. И разве у него не могло быть сообщников? Нарбондо собственной персоной мог дожидаться своего подручного в повозке за ближайшим холмом. Нарбондо! Мысль о нем отрезвила Сент-Ива, который сразу пожалел о своей одержимости идеей отыскать или догнать Пьюла и, ликуя, доставить дебошира в магистрат.

Он поступил опрометчиво, бросив поместье на кухарку и послав к ней на помощь немощного старика, в то время как они с Хасбро даже не представляли себе, за каким именно врагом ведут погоню. Безрассудство! В конце концов, Пьюл так ничего и не унес. Перед лицом потенциальной, но весьма серьезной угрозы азарт преследования угас почти до нуля.

На вечернем небе зажглись звезды. На западе виднелись огни Харрогейта. Сент-Ив повесил дробовик на плечо, и двое мужчин быстрым шагом направились назад к поместью; изобретателя мучила мысль, что бедняжке миссис Лэнгли может противостоять горбатый доктор во главе целой банды плотоядных зомби. Им с Хасбро оставалось пройти вдоль реки не более четверти мили, когда закатный пурпур неба за ивами безо всякого предупреждения окрасился ярко-желтым, вслед за чем окрестные луга сотряс громоподобный взрыв.

Человек в шляпе высотой с печную трубу сидел среди ветвей ивы, с интересом вглядываясь в бегущую фигуру, чья голова казалась комом свободно болтавшихся тряпок. Мгновением позже из открытого французского окна усадьбы выскочил высокий лысеющий мужчина в темном костюме, с ружьем на плече. Билли Динер не слишком доверял оружию в чужих руках – а руки, державшие это ружье, явно умели с ним управляться. Вжав приклад в плечо, человек в темном костюме разрядил оба ствола в убегавшего, который было запнулся, снова вскочил и помчался еще быстрее, виляя из стороны в сторону среди высокой, по колено, травы, и концы спадающих повязок вились позади, делая его неотличимым от не до конца распеленутой египетской мумии.

Динер прикинул, кем бы мог оказаться этот чужак, перешедший ему дорожку, – неужто обычный вор? Едва ли. Только не с головой, обвязанной тряпками. Деревенские воры не расхаживают в столь нелепом виде: нацепить обычную маску куда легче. Кем бы он ни был, ящика при нем не оказалось, а жаль. Проще простого было придушить дурачка собственными размотанными бинтами.

Динер слез с ивы и побежал к башне, только что покинутой Сент-Ивом. Через минуту он оказался за дверью, скрывшей его от двоих ротозеев на берегу. Удача на его стороне: эти типы увлечены погоней за парнем с забинтованной башкой. Отвлекающий маневр что надо. Лучше он не придумал бы и сам.

Перед ним стояла ракета – нацеленный ввысь, почти исчезающий в густых тенях безоконного купола пусковой башни космолет. Динер полез по лестнице к вершине аппарата, и твердая линия его губ дрожала в нехарактерной улыбке. С такой отменной игрушкой стоило позабавиться. Ее стоило сломать. Стоило уничтожить. Он раздобудет Дрейку его вожделенный ящик, а вдобавок еще и повеселится на славу за счет лицемера в твидовом плаще и с идиотскими фальшивыми усами под носом. Ему до смерти надоел этот выскочка и его чванливые дружки. Он еще поквитается со всей честной компанией и начнет прямо сейчас.

Динер повозился с запором, тряся конус обеими руками, пока под вздох исходящего воздуха тот не щелкнул, совершив пол-оборота против часовой стрелки, а круглый люк не распахнулся, что твоя крышка табакерки с чертиком, и едва не долбанул Динера по настороженно выставленной вперед скуле. Внутри темно. Нашарив в кармане куртки коробок, взломщик чиркнул спичкой о подошву ботинка и бросил ее внутрь. Огонек ненадолго высветил рубку, а когда он угас, Динер сполз через люк в кабину, зажег вторую спичку, а от нее – пару маленьких газовых рожков, по одному на каждой стенке.

Внутренность корабля, сплошной готический свод, была набита непонятными агрегатами вперемежку с растениями в горшках. Динер поскреб в затылке, даже не зная, с чего и начать. Лучше, конечно, начать с начала, мудро рассудил он, обычно это срабатывает. В первую очередь надо отыскать ящик, за которым охотится Дрейк. Кстати, вот и он – закреплен на стене прямо у левого уха Динера.

Похлопав себя по брючине, он нащупал под тканью плоский конец ломика и круглую головку плотницкого молотка. Быстро вытащив их, загнал ломик под край ящика. С передней крышки ему ухмылялся наглый бегемот. В приступе внезапной ярости Динер занес молоток: да он парой ударов собьет эту штуку со стены! Разнесет наглого бегемота в щепки. Превратит в труху и этого гада, что выструган рядом. Кто это такой, черт его дери? Морское чудище? Осьминог? На куски расколю! Да я его… если б не Дрейк. Что Дрейк сделает тогда?

Динер опустил молоток и, тяжело дыша, уставился на паскудную коробку. Вновь поглубже вбил свой ломик, дернул и еле успел подхватить уже летевший на пол ящик. Встряхнул, но внутри ничего не бренчало. Поискал щеколду, да так и не нашел. Все шесть сторон ящика были совершенно одинаковы, не считая резьбы и медной трубки толщиной с сигару, выступавшей из пасти сидящего на диване василиска: один глаз прищурен, на столе рядом раскрыта крохотная книжка. Из уха василиска торчала медная заводная ручка.

Динер пожал плечами, признав свое временное поражение, убрал ломик, поставил ящик на площадку лестницы снаружи и снова забрался внутрь. Вниманием его завладели торчащие во все стороны побеги орхидей. Цветы оскорбляли его почти так же, как дурацкий бегемот на ящике. Он хлестнул по стеблю ножом – сразу надвое. Отрубил второй. Они оказались на удивление хрупкими. Заведя руку за спину, он с размаху врезал по целому лесу стеблей – и цветы были повержены. Билли прыгал по ним, танцевал, топча широкие листья бегоний, пока те не полетели во все стороны, точно клочья бумаги, подхваченные осенними ветрами.

Краем глаза уловив собственное отражение в иллюминаторе, Динер вдарил по нему загнутым концом ломика – толстое стекло загудело, но разбиваться отказалось. Так не пойдет! Он колотил по нему снова и снова, изрыгая проклятья, хрипя от напряжения. Отшвырнув ломик, схватил молоток. Ударопрочное, да? Сейчас посмотрим…

Динер ухватился за железную скобу на выгнутой стене корабля и с ее помощью обогнул кресло с мягким сиденьем. Похоже, он выбрал неверный угол. Скользящие удары бесполезны. К тому же проклятое кресло путается под ногами. Он вдарил по креслу – молоток рвал в клочья мягкую кожу обивки. Визжа от восторга, Динер пнул кресло и наотмашь стукнул по стеклу иллюминатора, словно пытаясь захватить его врасплох и отправить в небытие единственным мощным ударом. Рукоять молотка сломалась, а по стеклу расползлась паутина трещин, разбившая отражение вспотевшего от натуги Динера на множество мелких фрагментов.

Довольный, он отбросил обломок рукояти в сторону и вновь протиснулся сквозь люк, случайно сбив с головы цилиндр. Тот подскочил на площадке, скатился по ступенькам и, кувыркаясь, полетел к земле, теряясь в слабеющем свете внутри башни.

В ярости Динер отправил следом и ломик; затем нагнулся, схватил ящик и поднял над головой, словно собираясь и его швырнуть туда же, обратить в жалкие обломки ударом о мощеный пол в сорока футах внизу. Постоял в этой нелепой позе, задыхаясь от изнеможения, проталкивая сквозь зубы животный рык, но потом все же опустил свою добычу: в фокусе его спутанного сознания мелькал неясный образ Келсо Дрейка. Повернувшись, Динер в дикой спешке рванул вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки и хрипло крякая после каждого приземления.

У подножия лестницы он резко остановился, присел перед набором рычагов, выступающих из гладкого борта ракеты. Забыв о ящике, Динер вцепился сначала в один, потом в другой рычаг, выкручивая их так и этак. Один сломался в руке, и Динер обрушил его на остальные, а затем с такой силой швырнул в обшитую досками стену башни, что рычаг вонзился в них и завибрировал, издавая низкий гул.

Динер потянулся было к следующему рычагу, но замер. Гудение нарастало с каждой секундой, пока не заполнило всю внутренность башни. Низкая вибрация переросла в рев. Билли Динер отпрыгнул назад от внезапного порыва жара, ударившего из основания ракеты. Он ухмыльнулся от возникшего вдруг предвкушения и, пригибаясь, побежал к двери, попутно подхватив с булыжников пола ящик и упавшую шляпу. Покинув башню, он со всех ног помчался через лужайку к небольшой рощице, тенью вставшей вдали, на театральном заднике вечернего неба.

Раздавшийся позади взрыв швырнул Билли лицом в траву, и темнота исчезла. Он приподнялся, вперил прикрытые ладонью глаза в башню и с изумлением увидел, как ее купол отлетел в сторону в туче щепок, а обломки медленно, будто нехотя, закружили в воздухе вокруг снесенной кровли. Сквозь летающий мусор, среди похожих на рвущиеся праздничные фейерверки, рассыпающих искры огненных струй над башней поднималась ракета. Однако непохоже, чтобы она стремилась к небесам; скорее она в судорогах начинала заваливаться набок, и ее нос грозил нырнуть к земле.

Динера вдруг осенило, что вся эта конструкция никуда не собирается улетать; напротив, она сейчас утратит равновесие и рухнет прямо на лужайку – ему на голову то бишь. Он медленно поднялся на четвереньки, готовый в случае чего броситься оземь, но затем опять рванул к деревьям, следя через плечо за отчаянной борьбой ракеты с силами гравитации.

Та резко перестала содрогаться и на миг неподвижно зависла в воздухе. Потом вдруг завертелась всем корпусом – точно собака, стряхивающая воду с шерсти, – и небольшой темный шар оторвался от носовой части космического аппарата, с неслыханной скоростью взмыл ввысь в новом потоке искр и пробкой от шампанского устремился куда-то на север, пролетев над верхушками ивняка вдоль берегов реки Нидд. Раздававшийся при этом тонкий свист могла бы издать надувная летучая мышь, медленно теряющая воздух через прокол в каучуковой шкурке. Со временем свист затих вдалеке, оставив после себя мертвую тишину, и лишь тогда остов ракеты плашмя рухнул на траву, подсветив ее напоследок редкими языками искрящего пламени. Динер наблюдал все представление от кромки рощицы, получая нескрываемое удовольствие. Когда все было кончено и округа окончательно погрузилась во мрак, он насадил цилиндр на голову, подкинул к небу добытый ящик, поймал его и быстро зашагал через рощицу в направлении деревни Кирк-Хаммертон.

«Пресвятая матерь божья…» – в ужасе шептал Сент-Ив, безотрывно глядя поверх ивовых крон. Целая галактика искр закручивалась над сметенной взрывом верхушкой далекой пусковой башни, подсветив летящий к земле ливень обломков и щепок. Вдруг появившаяся ракета нацелилась в небо, хорошо различимая над деревьями, угрожающая взмыть вверх, устремиться к мерцающим звездам. Но не смогла. Она оставалась почти неподвижна, словно подвешенная за небесный крюк, и за миг до того, как ее нос нырнул вниз, космическая капсула, плод многолетних трудов, выскочила из переднего конца ракеты, словно из детского пробкового ружья, и по дуге ушла в небеса над их головами; внутри почему-то горели газовые лампы, а незапертая дверца люка билась о борт, болтаясь на петлях.

Корабль преодолел несколько сот ярдов в направлении городка, испуская из навигационных дюз короткие струйки дыма с огнем и производя дурацкий свист, стихший прежде, чем двое мужчин потеряли капсулу из виду за далекими деревьями. Издали до них донесся короткий отзвук удара. Крушение! Сент-Ив покачнулся. Его окатила холодная волна страха: корабль мог свалиться с небес на чей-то дом или, хуже того, могли пострадать или даже погибнуть люди. В ужасе, почти сразу обернувшемся гневом, Лэнгдон поднял дробовик и разрядил оба ствола в луну, воображая перед собою омерзительное рябое лицо Уиллиса Пьюла, который, по всей видимости, вернулся по собственным следам и из чистой злобы устроил ракете Сент-Ива несвоевременный пуск.

Ну что ж, посмотрим, кто кого! Если своре этих ублюдков хочется драки, Сент-Ив с радостью подчинится. И завтра же! Сейчас уже поздно ловить вечерний поезд; утренний семичасовой экспресс подойдет как нельзя лучше. Лондон пожалеет о его возвращении. Клуб «Трисмегист» некогда был учрежден для борьбы с проявлениями зла – и вот оно, самое настоящее зло, непочатый край.

Он заорал, пытаясь докричаться до дальнего берега, но лодка уже качалась на волне посреди реки, и фонарь на корме освещал потрясенное лицо старины Бингера.

– Вы это видели? – вскричал он, стоило лодке врезаться в отлогий травянистый берег. Не удостоив старика ответом, Сент-Ив забрался на борт. В почтительном молчании Хасбро последовал его примеру, полагая, очевидно, что не сможет предложить несчастному ученому, чьи труды в одночасье оказались развеяны как дым, иного утешения, чем избитые клише.

Старик тараторил без устали. Он видел взрыв, вымученный взлет ракеты. К тому же она вырвалась из силосной башни, которую люди считали полной зерна. Бах – и крыша упорхнула, что твоя птичка. Прямо диву даешься от таких выкрутасов, да еще когда люди толкуют о взломщиках и всяком таком. Уж не думает ли Сент-Ив, что запуск ракеты – дело рук того злодея с реки? Сент-Ив так и думал. «Ну, дела!» – молвил старик. Он своими глазами видел, как из ракеты выскочил такусенький шар и унесся прочь. Просто черт знает что. Они с миссис Лэнгли поднялись на чердак и глядели, как проклятая штуковина селезнем перелетела через лес и в щепы разнесла амбар лорда Келвина. Рухнула туда прямо сквозь крышу.

Старик даже весло выронил, чтобы сопроводить свою повесть необходимыми жестами: не забывая шипеть сквозь прореху в передних зубах, он вывел рукой пологую дугу траектории полета, а затем зажал ее между коленями, изображая, как хмуро предположил Сент-Ив, стены пострадавшего амбара. «Бац!» – выкрикнул старина Бингер, раздвигая колени, чтобы показать, как амбар разлетается на кусочки. Немало веселясь, он повторил этот трюк на бис, а его отчаянно качавшуюся лодчонку тем временем уносило течением. Сент-Ив скрипнул зубами. Упомянутый лорд Келвин непременно окажется тем самым Келвином, секретарем Королевской академии. Одним-единственным поворотом рычага Пьюл уничтожил, стер в порошок и корабль Сент-Ива, и его репутацию в научных кругах… Какого дьявола он не запер дверь в башню?

Сент-Ива бросило вперед – лодка налетела на берег, и он едва не обронил в реку свой дробовик. Севернее, вдоль дороги, выстроилось скопление огней, колеблющихся в ночной темноте. Огни подпрыгивали и вспыхивали – очевидно, это факелы в руках у целой процессии. Ветер донес беспокойный гул далеких голосов. Сент-Ив вздрогнул, подумав о не сулившем ничего доброго глубинном смысле происходящего. Каковы были намерения собравшихся – вероятно, уже здоровой толпы? Что они задумали? И что эти люди принесли с собой – вилы? ружья?

Сент-Ив никогда не усматривал пользы в оповещении всех и вся о сути своих экспериментов. Время от времени по округе распространялись слухи: его подозревали в вивисекции и в создании адских машин. Рабочие из слесарных мастерских, вне сомнений, донесли до местного населения весть о заключенном контракте на создание обшивки корабля и изготовление отдельных агрегатов. Тем не менее никому, за исключением разве что Хасбро и нескольких друзей – точнее, членов клуба «Трисмегист», – не было известно, что еще какой-то час тому назад в пусковой башне, служившей прежде элеватором, размещался готовый к полету космический аппарат.

Сент-Ив тащился вверх по невысокому пригорку, на вершине которого высилась его усадьба, освещенная, будто на Рождество: миссис Лэнгли, видимо, полагала, что избыток ярких огней отпугнет любых злоумышленников. Вполне разумное предположение. Раскуроченная башня, освещенная тонкой полоской месяца, лишь недавно выскользнувшего из-за горизонта, высилась на лугу темной безмолвной тенью. В окутавшем местность полумраке разглядеть, что у башни начисто отсутствует купол, было крайне затруднительно – и очень кстати, надо признать.

Факельщики робко приблизились к усадьбе. Сент-Ив узнал местного фермера, старика Макнелли, который заявился в сопровождении обоих толстощеких сыновей. Вслед им шагали Стутон из почтовой конторы и пекарь Бринсинг, уроженец Скандинавии. За их спинами маячило, на беглый взгляд, еще с дюжину фигур, и все, похоже, были насмерть перепуганы: угрожающих выражений на лицах не наблюдалось. Старик Бингер, видя, что ему выпало счастье выступить перед сравнительно большой аудиторией, заново поднял тему «полета селезня», помогая себе для пущего эффекта красноречивыми жестами и гримасами.

Изобретателя пот прошиб: старика следовало срочно заставить умолкнуть. Люди не должны узнать, что все случившееся оплачивалось из кармана Сент-Ива. Хасбро, чьи мысли явно следовали тем же курсом, молча и неторопливо отступил к реке и мощным пинком ноги отправил лодку Бингера плыть по течению, а затем шагнул вперед и с таким запалом выкрикнул: «Смотри, уплывает!» – что Бингер прервал себя на полуслове, с рукой, замершей в начале привычно описываемой дуги, и рванулся вслед взбунтовавшейся лодке по заросшему папоротником берегу, истошно вопя.

Сент-Ив одобрительно кивнул Хасбро и решил, что по возвращении старика выплатит Бингеру вдвое больше обещанного: тот наверняка вымокнет насквозь, прежде чем отыщет в ночи дорогу домой и покажет невыспавшейся супруге пантомиму, изображающую полет космического аппарата.