Текст книги "Сердце звездного мира"

Автор книги: Джеймс Бенджамин Блиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Блиш Джеймс
СЕРДЦЕ ЗВЁЗДНОГО МИРА

1. СТРАХ И УЖАС

Джеку Лофтусу выпало нести вахту при посадке «Ариадны» на Фобос, ближнюю луну Марса.

Первым делом он надежно пришвартовал их небольшую, но быстроходную космическую яхту к скалистой поверхности сателлита; на Фобосе, с его пятимильным диаметром, почти отсутствовало тяготение.

К тому же Фобос был полым. Именно эта особенность позволила Джеку быстро произвести швартовку. Он знал, что под скалами на глубине в две тысячи футов находится щит из прочнейшей стали, в который магнитное поле «Ариадны» могло запустить свои невидимые зубы. К помощи этого гигантского магнита обычно прибегали астронавты, рисковавшие заниматься ремонтом кораблей в открытом космосе. Что же касается его кристаллической структуры, то земляне пока не преуспели в ее расшифровке. Фобос умел хранить свои тайны.

После посадки пришло время пригласить капитана «Ариадны». Профессор Говард Лэнджер не спал, ему было не оторваться от захватывающей партии в космическую монополию со своим молодым дублером Джерри Стевенсом по прозвищу Тюфяк. Втиснувшись в шлюзовую камеру, самое просторное помещение на яхте, и расположив между собой игровое поле, партнеры потеряли счет времени.

Пока что Джек решил их не тревожить. Оснований для беспокойства не было, а ему хотелось без помех полюбоваться видом Марса.

Джек уже не считался новичком; не так давно он вернулся из далекой туманности Большого Угольного Мешка, преодолев расстояние в два десятка световых лет. Первая одиссея пришлась ему по душе. Теперь настал черед полета в пределах Солнечной системы, в места не столь отдаленные от Земли, но не менее загадочные.

Неясные очертания Марса властно притягивали взгляд. Обзор обеспечивался с помощью удобной системы из шести телевизионных экранов. Создатели «Ариадны» решили обойтись без иллюминаторов, чтобы избежать опасных напряжений в обшивке космического корабля.

Картины мрачного и безжизненного пейзажа развертывались перед глазами Джека, сменяя одна другую. Крошечный Фобос стремительно описывал сложную траекторию в небе Марса, словно маленькая искорка в безбрежной космической тьме. От большинства других планетарных сателлитов его перемещение в пространстве отличалось быстротой. К исходу марсианских суток длительностью в двадцать четыре часа тридцать семь минут Фобос выходил на третий виток вокруг планеты.

Ее поверхность обладала сложным, изрезанным рельефом. На широте экватора стояло лето и основным тоном в скудной палитре цветов марсианской пустыни был коричнево-желтый, на смену которому приходил насыщенный сине-зеленый. Так были окрашены обширные области с нечеткими границами, покрытые лишайником, продуктом своеобразного скрещивания грибковых и одноклеточных зеленых растений. Только такой неприхотливый гибрид сумел выжить в суровом климате Марса.

Но одна деталь ландшафта особенно заинтриговала молодого астронавта разветвленная сеть легендарных марсианских каналов, подлинное происхождение которых затерялось в глубине веков. Пожалуй, пронеслось в голове у Джека, будь они и в самом деле наполнены водой, все развитие земной цивилизации пошло бы по другому, да и он сам вряд ли находился бы сейчас на Фобосе.

В свое время профессор Лэнджер рассказывал о Скиапарелли, великом астрономе, которому впервые удалось разглядеть эти странные образования и дать им название. Позднее американец Парсиваль Лоуэлл предположил, что строительство каналов стало вершиной титанических усилий мыслящих обитателей Марса по по обеспечению водой своей медленно высыхающей планеты. Эта гипотеза пленяла воображение, но, откровенно говоря, большинство ее сторонников сумели увидеть с помощью своих телескопов лишь сложный рисунок из сотен тонких линий. На этом основании их оппоненты заходили в своей бесцеремонности столь далеко, что позволяли себе упрекать Лоуэлла в необузданной фантазии.

И только спустя столетие фотографии, сделанные с борта «Маринеров», спасли репутацию ученого, подтвердив его правоту. Наверное, со времен Тихо Браге не было на Земле пары столь острых глаз. Но что касается тайны происхождения каналов… Лоуэлл оказался прав и не прав одновременно. Конечно, обитателям Земли было нелегко представить драматизм событий, происходивших в глубоком космическом прошлом. Каналы создавались совсем для другой цели.

Трагедия произошла примерно миллион лет назад (срок Лоуэлл угадал верно). К этому времени жители Марса осознали, что их небольшая планета не в состоянии удержать у своей поверхности ни воду, ни кислород. Мрачная тень рока повисла над древним миром. Марсианам предстояло принять нелегкое решение, и они сделали выбор, который со стороны мог бы показаться безумным. Нет, речь не шла о сооружении каналов, которым предстояло наполниться водой. Напротив, собрав воедино все знания, накопленные их древней цивилизацией, марсиане задались целью создать на поверхности планеты так называемую Диаграмму Могущества.

Много времени утекло с тех пор. Современные археологические раскопки не смогли внести полной ясности в проблему. Но грандиозность и значимость замысла Диаграммы несомненна; в ней таился глубокий религиозный – скорее даже магический – смысл. Невольно напрашивалось сравнение с неким гороскопом, однако оно было бы слишком поверхностным. Марсиане не собирались предсказывать будущее; они хотели, материализовав свою духовную энергию, сотворить его. Создание великой надписи потребовало трех марсианских столетий или двенадцати земных веков. За это время древний умирающий род исчерпал все свои ресурсы, все запасы энергии; занавес небытия смыкался над их миром.

Желанной цели достичь не удалось. Кислород и водяной пар продолжали покидать атмосферу и вскоре поверхность планеты превратилась в пустыню. Но к этому времени оплакивать ее печальную участь было некому. Что же произошло? Коллективное самоубийство на почве суеверий и религиозных предрассудков? Очень сложные чувства возникали при размышлении об этом…

Угасание жизни на Марсе не оставалось незамеченным – внимательные глаза зорко наблюдали за развитием трагедии. Но их обладатели не собирались ни вмешиваться, ни, тем более, спасать гибнущую цивилизацию. В самом сердце Фобоса таилось это всевидящее око. Ни эмоций, ни сочувствия, ни помощи – только строгая фиксация событий, которые анализировал холодный супермозг, находившийся на почти немыслимом расстоянии. Он и принял решение вверить марсиан их собственной судьбе. Но миссия наблюдателей в Солнечной системе еще не исчерпала себя. Миновали тысячелетия, и вот уже супермозг начал присматриваться к Земле…

– О чем задумались, юноша? – голос за спиной Джека внезапно прервал его размышления.

Кресло сделало полоборота. Голос, конечно, принадлежал профессору Лэнджеру, стоявшему у входа в пилотскую кабину. Улыбка его была слегка натянутой.

– Прошу прощения, сэр. Прежде мне не доводилось рассматривать Марс вблизи. Я ошеломлен!

– Ничего удивительного, – отозвался профессор. – Опустошенная планета под нами – вечный памятник трагической и величественной истории. На Земле ничего подобного не случалось; бог даст, не случится и впредь… Так это все, что вас беспокоило? Сдается мне, юноша, вы слегка задремали над пультом.

– Нет, сэр. Просто мне не дает покоя мысль о надменности этой межзвездной Федерации. Ее представители, добравшись сюда из центра Галактики, недурно потрудились внутри Фобоса, превратив его в первоклассный спутник-шпион, чтобы полюбоваться агонией древнего рода. Мороз по коже… Признаться, наш проект до сих пор внушает мне сомнения… Иногда хочется послать все к черту, хотя умом я понимаю вашу правоту.

– Ну, не все сразу, – спокойно ответил профессор. – Попробуем разобраться. Во-первых, нельзя сбрасывать со счета возможность контактов в древности между Фобосом и Марсом, и я полагаю, что вероятность такого события довольно значительна. Ведь пытался же астероид-наблюдатель выйти на связь с Землей еще в 1935 году! Мы, земляне, не сумели расшифровать сигналы, и диалога не последовало. В результате с тех пор нас просто подслушивают, – Лэнджер невесело усмехнулся. – Что-то похожее могло произойти и с марсианами, но, я думаю, что они не откликнулись сознательно. Неужели они не догадывались о том, что из себя представляет Фобос – ведь их корабли бороздили просторы Солнечной Системы за тысячелетия до попытки создания Диаграммы Могущества! Следы их посещений хранит и обратная сторона нашей Луны.

– Вы имеете в виду Машину смерти?

– Да, так называем ее мы. Но до сих пор истинное предназначение этого устройства неизвестно. Мы только установили, что попытки разобраться с ним оказались сопряженными со смертельной опасностью. Хотя я считаю, что это всего лишь побочный эффект, – профессор в задумчивости потер переносицу. Так что не будем умалять уровень развития марсиан. Я почти уверен, что гордость не позволила им просить о помощи. Цивилизация Марса сознательно уходила в небытие и, видя это, Сердце Звездного Мира приняло решение не вмешиваться. Для них случившееся не представляло интереса. Думаю, что такую картину им доводилось созерцать уже не раз.

– Но с этим никак нельзя примириться, – выдавил из себя Джек.

– Не согласен, – парировал Лэнджер, усаживаясь поудобнее в кресло навигатора за спиной молодого астронавта. – Мы, на нашей юной планете, привыкли сострадать, но так ли это необходимо? Вполне возможно, что мы находимся на нижней ступени развития, и моральные стандарты наблюдателей нам пока недоступны, – капитан слегка похлопал по плечу своего пилота. – Я понимаю, Джек, что подобные мысли не приносят облегчения, но во Вселенной очень много непознанного и неприятного. И с ним надо примириться. Похоже, у марсиан это не получилось. И результат налицо: пустыня, покрытая бессмысленными каракулями.

Джек долго не откликался. Наконец, он проговорил:

– Вы правы, профессор, но мне как-то не по себе. Не хочется встречаться с теми, кто свершил суд над целым миром, вне зависимости от их интеллектуального превосходства и первоначальных замыслов. Но именно это нам и предстоит.

– Вполне разделяю ваши чувства, – согласился Лэнджер. – Никогда не думал, что я сам столкнусь с проблемой Сердца Звездного Мира. Но дело в том, что Вершители Судеб предупреждают нас: через пятьдесят тысяч лет галактики попытаются свершить суд над Землей. Дальнейшее – наши проблемы… – профессор хлопнул ладонью по ручке кресла. – Ну что же, пора заняться нашей прямой работой. Джерри я оставляю связным на борту.

Джек молча повиновался. Но профессор остался сидеть, не сводя взгляда с мертвого Марса. Затем он убрал изображение и отвернулся от экрана.

– С этого момента нам следует удвоить предосторожности. Кстати, помните ли вы имя нашего космического пристанища?

– Вне всякого сомнения, – не понял Джек.

– А смысл названия Фобос?

– Теряюсь в догадках, сэр…

– Деймос и Фобос, так звали лошадей, впряженных в колесницу Марса, бога войны. Страх и Ужас, вот что это значило для греков. Итак, Страх перед нами. Весьма похоже, что нам придется на этот раз его испытать.

2. ПУСТОТЕЛАЯ ЛУНА

Джек вряд ли сумел бы ответить на вопрос, когда в его жизнь вошло Приключение. Возможно, отсчет следовало вести с тех незабываемых калифорнийских деньков последнего курса в Беркли, когда он твердо решил стать стажером Внешней Службы. Или с телеграммы об успешном прохождении конкурса в Валеджио… Скорее все окончательно сложилось через пару лет. Его наставником стал Даниэль Харт, государственный секретарь по космическим проблемам, в чьем ведомстве профессор Лэнджер служил Полномочным Посланником. С другой стороны, появление «Ариадны» на Фобосе стало прямым следствием открытия Вершителей Судеб – созданий, которые состояли из чистой энергии.

Вершители – мерцающие, огненные существа из далеких миров, представляли собой необычно красочные сфероиды. Природа наделила их высоким интеллектом, неистощимым любопытством, склонностью к иронии и шутке. Их естественной средой обитания было космическое пространство, в особенности области сильно неравновесного существования вещества, в которых шли процессы образования новых звезд. Туманность Ориона, туманности Угольных Мешков и так далее – всех не перечислишь. Вершители внушали землянам благоговение, особенно, если учесть, что возраст самых юных достигал четырех миллионов лет, а старейшины, не исключено, появились на свет во время Первотолчка, породившего нашу Вселенную.

В свое время профессор Лэнджер, Джек и Тюфяк прибыли в Туманность Большого Угольного мешка, наделенные большими полномочиями для ведения переговоров. Путь к успеху не был усыпан розами; их подстерегали опасности, неожиданности, обмолвки, недопонимание. Мало-помалу основной груз работы лег на плечи Джека, успешно справившегося с трудной задачей. Им удалось подписать нечто вроде договора, одним из следствий которого стало посещение Земли большой группой диковинных существ из далекой туманности. В их числе был и новый приятель Джека, названный им Гесперусом.

Источником жизнедеятельности Вершителей был термоядерный синтез, тот сложный и не до конца понятный процесс, что происходит внутри звезд, порождая их таинственный и волнующий свет.

Вершители Судеб давно были осведомлены о Союзе устойчивых цивилизаций, находящихся в центре Галактики. Особого беспокойства ими не выказывалось, так как межзвездные сообщества возрастом в миллион лет представляли собой нечто эфемерное по сравнению с самими Вершителями. Они хорошо знали, что Сердце Звездного Мира дало цивилизации Земли контрольный срок в сто тысяч лет для доказательства ее стабильности. В Межзвездную Галактическую Федерацию принимали только достойных, а небольшой по меркам Вечности период казался им вполне приемлемым. Как бы то ни было, в лице Земли Вершители нашли достойных партнеров по переговорам. Стороны вплотную приблизились к соглашению о ходатайстве перед Федерацией об уменьшении вдвое испытательного срока. Мало кто сомневался в том, что к рекомендации Вершителей прислушаются. Даже те, кто аккумулировал могущество и мудрость Галактики, побаивались недовольства Вершителей, владевших энергией созидания.

Но, к сожалению, такая политика вовсе не была однозначной. Вершителям не могло придти в голову, что и пятьдесят тысяч лет – нестерпимый срок, почти в пять раз превосходивший осмысленную историю нашей планеты. На Земле затаили мысль об оказании давления на Сердце Звездного Мира. Новый союз предоставлял Земле возможность конкурировать с Федерацией – или, по крайней мере имитировать конкуренцию.

Джеку не было известно, у кого из официальных лиц зародилась эта опасная, чреватая последствиями идея. Скорее всего, следы вели в Секретариат Организации Объединенных Наций; возможно – к самому Генеральному Секретарю. Из ведомства Харта просочилась информация о том, что он занимает резко отрицательную позицию. Государственный секретарь полагал, что это не только безрассудно, но и в корне подрывает сам договор с Вершителями.

Однако его мнение прозвучало гласом вопиющего в пустыне. Мысль о возможности безнаказанно поиграть мускулами перед самодовольной, отстраненно-холодной и, очевидно, неуязвимой галактической Федерацией, завоевывала все больше сторонников в верхних эшелонах власти. Соблазн оказывался слишком велик. Земных лидеров мучил синдром космической провинциальности, им не терпелось показать себя. Пусть Земля – рядовая планета из системы небольшого солнца на задворках Галактики, а человечество в рамках вечности находится в колыбели. Главное – заручиться высоким покровительством и заставить Федерацию задуматься о возможных последствиях слишком навязчивой опеки.

Звучало все весьма заманчиво, но самонадеянность вместе с незнанием могли привести только к краху. Адептам идеи стала ясна необходимость создания завесы секретности над проводимой политикой. Разнообразные фигуры умолчания говорили сами за себя; нехотя, как бы сквозь зубы, спускались инструкции профессору Лэнджеру.

Ему поручалось по возможности аккуратно, не привлекая ничьего внимания, оценить, насколько потенциальная мощь зарождающегося альянса затронет интересы Федерации. И не заронить при этом ни малейших подозрений… К тому же требовалось уложиться в в рамки бюджетного финансирования. Генеральная Ассамблея, общественное мнение – ни у кого проект не должен вызывать отрицательной реакции. Было от чего голове пойти кругом! Разумеется, все приходилось читать между строк, напрямую в посланиях руководства не утверждалось ничего определенного. Зато красной строкой проходила мысль о том, что к участию в проекте необходимо привлечь молодых специалистов с целью экономии средств.

Так и оказались вместе на Фобосе Джек Лофтус и Тюфяк Стевенс, два небесталанных и перспективных дублера. Расчет был точен. В пределах солнечной системы силу и мощь Федерации легче всего почувствовать на скромном спутнике Марса, превращенном могучей цивилизацией в лабораторию для слежения за красной планетой. На ней давно исчезла жизнь, а Фобос все так же неугомонно продолжал свой нескончаемый полет.

В час первой вылазки Марс освещал астронавтам дорогу изысканно-мандариновым светом. Однообразный скалистый пейзаж мешал ориентировке, но это не смущало профессора. Джек старался не отставать. Его успокаивали лишь размеры системы в которой они находились. От Марса до Фобоса-рукой подать, как от Нью-Йорка до Сан-Франциско, а сам Фобос размером с хорошую калифорнийскую ферму. Потеряться трудно; если строго следовать прямой, то вернешься в исходную точку, часа через три, набив шишек на темной обратной стороне луны. Джек огляделся; чувство тревоги не покидало его, а Фобос не вызывал никаких симпатий. Вернуться бы на миг… ну хотя бы в Валеджио…

Неожиданно Лэнджер притормозил и высоко поднял руку. Блики света заиграли на металлической поверхности его скафандра. Джек в несколько прыжков догнал профессора и замер от удивления. Полномочный посланник внимательно рассматривал круглое отверстие с гладко отполированными каменными стенками. В диаметре оно составляло футов восемнадцать. Дна шахты видно не было.

– Это оно? – слегка растерявшись, почти прошептал Джек.

– Да. Не слишком впечатляет, не так ли? Попробуйте швырнуть туда камень.

– Вы это серьезно? – переспросил Джек.

– Вполне. Ну же… – голос Лэнджера звучал сухо. – Внешний вид вещей, как известно, бывает обманчив. Особенно здесь.

Джек нагнулся и без малейших усилий поднял огромный валун, достававший ему до пояса. Здесь он, несмотря на свою массу, весил всего несколько унций. Легкий толчок… И попадание почти в центр отверстия.

Дальнейшее могло показаться сном. Словно наткнувшись на невидимую преграду, камень отскочил в сторону и торжественно поплыл к горизонту. Набрав достаточную скорость, он покинул пределы Фобоса и попал в поле притяжения Марса.

– О! – только и сумел вымолвить потрясенный Джек, – похоже с этой дырой все не так просто! И как же туда пробраться?

– Думаю, мы сумеем проникнуть внутрь, – откликнулся Лэнджер, – хотя никто не знает, как это получается. Обратимся к фактам. Таинственное поле устроено таким образом, что пропускает живые существа, начиная с определенного уровня организации их нервной системы. При этом они должны быть закрыты скафандром или другой искусственной оболочкой. Мне припоминаются запечатленные на кинопленке тщетные попытки бросить в жерло шахты пекинскую уточку, неожиданно профессор широко улыбнулся. – Ее поместили в достаточно прозрачную капсулу, без труда позволявшую увидеть кряканье птицы, не слыша при этом ни звука. Преодолеть невидимый барьер никак не удавалось. Посланный к капсуле человек подошел и вернулся обратно, а та, подобно пробке, продолжала подпрыгивать на месте. С другой стороны, поле без труда пропустило кошку. Трудность заключалась в том, чтобы извлечь ее обратно, – усмехнулся Лэнджер. – Что ж, вот здесь мы и пойдем.

Особого желания ступать в пустоту у Джека явно не было. Но профессор властно взял его за руку. Шаг, еще шаг… Джек не мог полностью разобраться в своих ощущениях. Он ожидал гладкой, скользящей поверхности, напоминающей лед, а почувствовал, как нечто плотно охватило его ступни. По мере продвижения к центру ноги, погрузившиеся как бы в лужу липкого желеобразного сиропа, все менее слушались хозяина. А в самом центре коварное поле позволяло перемещаться лишь на несколько дюймов, после чего раз за разом приговаривало к неподвижности. Тем временем ситуация незаметно изменилась. Черные края отверстия медленно и плавно поползли вверх.

Произошло невероятное! Поле принялось засасывать их вовнутрь со все возрастающей скоростью. Джек переживал прелестное ощущение – его еще никогда не проглатывали. А высоко над их головами сиял оранжевый диск, окруженной легкой голубой дымкой.

Происходящее никак не могло быть следствием слабенькой гравитации Фобоса.

– Ну и быстро же мы летим! – прокричал Джек.

– Что-то около десяти футов в секунду… все, что я могу сказать, откликнулся Лэнджер. – В такой ситуации я впервые и ориентируюсь по свечению Марса.

Действительно, свет не проникал через плотные, абсолютно гладкие стены шахты, и вскоре они перестали оценивать скорость своего затягивания.

– Хм, теперь я могу понять переживания Алисы, падающей в нору Белого Кролика, – из темноты прорвался голос Лэнджера и достиг наушников Джека.

Шуткой профессор хотел немного подбодрить своего напарника. Настроение Джека немного поднялось. Однако он быстро вспомнил о море слез, пролитых девочкой на дне кроличьей норки…

А ощущение веса неумолимо давало о себе знать. Началось постепенное торможение. Одновременно тусклый мерцающий свет забрезжил откуда-то из глубины. Белый свет с зеленым оттенком, не похожий ни на отблески марсианских пустынь, ни на искусственное освещение. Яркость его постепенно усиливалась, вызывая у астронавтов смутное, необъяснимое беспокойство…

К своему удивлению Джек ощутил легкое потрескивание с наружной стороны скафандра. Взгляда на приборчик, укрепленный на шлеме, оказалось достаточно. Давление уже превышало девять фунтов на квадратный дюйм и продолжало расти.

– Смогли бы мы здесь дышать? – пробормотал Джек.

– Сомнительно, мой друг, – мгновенно отреагировал Лэнджер, атмосфера внизу более чем на девяносто девять процентов состоит из чистого ксенона. Остальное – азот, причем в виде свободных радикалов. Вопрос остается открытым – предпочтете вы умереть от удушья или от отравления, в голосе профессора прозвучал смешок. – Там не помогут никакие респираторы – эти азотистые соединения не пощадят ни кожу, ни даже ткань комбинезона… Поздравляю! Вот мы и приехали.

Ничего не случилось, и почва под ногами не разверзлась. Несильный толчок, и подошвы ботинок Джека коснулись дна шахты. Но времени оглядеться у него не было. Лэнджер, как всегда, не был склонен к колебаниям. Он быстро махнул Джеку рукой и решительно двинулся навстречу манящему бело-зеленому свету.

Их глазам открылась поразительная картина. Покинув шахту, они очутились в двух шагах от края бездны, у подножия скалы, чьи стены уходили вдаль, образуя гигантскую полость без конца и края. Свет довлел здесь надо всем. То тут, то там в пространстве были разбросаны его сгустки, чем-то напоминающие облака тумана. В центре каждого сгустка покачивалось тело правильной геометрической формы. Джек узнал куб, гексагональную призму, потом… название еще одного многогранника он никак не мог вспомнить, а другого – просто не знал. Каковы их размеры? Оценку затрудняли причудливые переплетения светотеней, их игра скрадывала расстояния. Тонкая паутина вызывающе ярких лучей цвета рубина, топаза, сапфира соединяла картину воедино. Джек недоумевал и никак не мог разобраться в своих ощущениях. Светящиеся линии казались явно ярче фосфоресцирующих облаков, но, странным образом не вносили вклада в общую освещенность. Одни линии выглядели неизменными, другие пульсировали – почти на пороге восприятия человеческого глаза.

– Не позволяйте им себя дурачить, Джек, – донесся из наушников голос Лэнджера. – Перед вами отличная абстрактная живопись, хотя нетрудно докопаться и до сути явления. Наши технологи смогут воспроизвести подобную картину лет через сто, или даже раньше. Правда, для нас такие мысли не слишком утешительны.

– Со мной полный порядок, – ответил Джек без излишней уверенности. Но я озадачен, не скрою. Что это все значит?

– Попробуем разобраться, – начал профессор. – Видимая часть спектра наименее важна, хотя и довольно неприятна для глаз. Причина – в сильной ионизации, которой подвергается азот, становящийся проводником электрического тока.

Было непривычно слушать спокойную, неторопливую речь профессора Лэнджера, особенно если принять во внимание мерцавшую перед глазами тайну, волнующую и манящую.

– Как видите, внутри Фобоса нет ни кабелей, ни проводов, – продолжал профессор. – Вся энергия передается лазерными лучами, пересекающими облака ионизированного газа. В микромасштабах также не существует традиционных проводников. Каждая компонента – монокристалл, изменение проводимости которого определяется распределением примесей, а также винтовыми дислокациями и прочими дефектами на атомно-молекулярном уровне. Вспоминаете университетские годы?

– Да, я изучал курс физики твердого тела, – откликнулся Джек, – хотя, признаться, она мне никогда как следует не давалась. И все-таки… Профессор, вы вели речь о столетнем преимуществе Федерации перед нами. Неужели оно столь невелико, или дело заключается в моем невежестве?

– Я давал им фору в столетие, Джек, исходя из их реальных достижений. Взгляните повнимательней, перед нами плавают огромные правильные многогранники-монокристаллы. Их форма соответствует элементарным ячейкам металлов и полупроводников. Они практически беспримесны и бездефектны, рука профессора воспроизвела привычный лекторский жест. – Одни лишь винтовые дислокации, без которых не обойтись при выращивании, искажают кристаллическую решетку. Наши кристаллы для транзисторов не выдерживают сравнения с этими великанами. Земляне – робкие ученики в этой области знаний.

Волшебная картина наполнилась для молодого астронавта большим смыслом, но он предпочел не задумываться, а продолжал восторгаться красотой. Через пару минут Джек сообразил, что они по-прежнему стоят у подножия скалы.

– Что-то я замечтался. Наши последующие действия, профессор Лэнджер?

– Нам нужно добраться до центра Фобоса. Там расположен пульт управления. К счастью сделать это не трудно, хотя понимание этого факта стоило нескольких человеческих жизней. Следуйте за мной, Джек, не отклоняясь ни на шаг.

Профессор медленно двинулся к обрыву. Пара секунд, и нимб зеленовато-белого тумана, сгущавшегося с каждым шагом, окружил его. На самом краю Лэнджер был уже укутан в плотный пушистый кокон. Время раздумий прошло и, не колеблясь, он ступил в разноцветную дымку подземного Фобоса.

Поток света буквально унес капитана «Ариадны». Лэнджер совершал сложные движения, нырял и выныривал, так что Джек почти потерял его из вида… Все произошло очень быстро. Меньше чем через минуту профессор в коконе скрылся окончательно.

Сердце Джека отчаянно колотилось. Пытаясь унять волнение, он механически скопировал действия Лэнджера. Лучи, сгустки света, геометрические фигуры поплыли, закружились вокруг него в замысловатом танце; впечатления казались сравнимыми с пребыванием в зале стереокино. Постепенно Джек стал подозревать, что движение все же началось. Паря в пространстве, он умудрился не соприкоснуться ни с одним волоском лазерных лучей, ни со световыми сгустками, окружавшими многогранники. Затем траектория стала заметно искривляться, и астронавт приблизился к центру Фобоса.

Последний представлял собой пламенеющий золотой шар, безликий в своем совершенстве, подобно другим геометрическим фигурам. Он медленно раскачивался вперед и назад; у Джека сложилось впечатление, что на поверхности шара выгравированы мириады тонких, переплетающихся линий, напоминающих Диаграмму Могущества.

Яркая вспышка, зеленовато-белый кокон распался, и Джек обнаружил себя стоящим рядом с профессором Лэнджером. Помещение, в котором он очутился, беспрестанно двигалось, так что через пару мгновений голова пошла кругом. Казалось, кто-то властно притягивает его к себе.

– Закройте глаза, – раздался голос профессора, – и не шевелитесь. Все установится через минуту.

Джек послушался. Но изображение зафиксировалось на сетчатке, и некоторое время разноцветная комната по-прежнему плыла перед глазами.

– Довольно, – произнес Лэнджер, и Джек вновь повиновался. Навязчивое кружение прекратилось. Центр управления действительно состоял из разноцветных квадратиков световой мозаики.

– Индукционные переключатели, цветовой код, – объяснил профессор. Дотроньтесь до одного из них, и ничего не произойдет. Управление осуществляется с помощью определенных комбинаций.

– Вам они знакомы?

– Я владею десятью. Эксперты знают около двух сотен из нескольких сотен тысяч возможных, – торжественно отчеканил Полномочный Посланник. Пять из десяти полностью перекрывают доступ на Фобос. По крайней мере, мы так считаем, но экспериментировать что-то не хочется. Одна комбинация позволяет немедленно покинуть Фобос, но по неведомой нам траектории. Из оставшихся четырех одна вызывает звездную карту или модель Галактики. Я бы назвал ее планетарием, не будь этот термин несколько наивным по отношению к таким масштабам. Эту карту я и хочу вам продемонстрировать, – профессор поднес перчатку к цветным переключателям. Пальцы забегали, вычерчивая замысловатый узор. И моментально все погрузилось в темноту.