Текст книги "Сердце звездного мира"

Автор книги: Джеймс Бенджамин Блиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

9. ТРОЕ РАБОВ

Путешественникам отвели роскошные покои; еда, несмотря на всю непривычность, оказалась вполне приемлемой, никто их не сторожил, но настроение астронавтов колебалось между страхом и отчаянием. С момента вынесения Гегемоном приговора, они стали рабами – вкупе со всем населением Земли.

Трудно смириться с горькими мыслями, и трое землян вели бесконечные споры на одну и ту же тему, но выхода не обнаруживалось; исчерпав все аргументы, они возвращались к исходным рубежам.

– Первое, что мы должны признать, – утверждал профессор Лэнджер, закономерный итог случившегося. Мы получили то, за чем прибыли, и это обернулось несчастьем. Да, Сердце Звездного Мира – стабильное образование и грандиозная империя, – начинал горячиться Полномочный Посланник, – но их решение – пример абсолютной тирании и полностью неприемлемо. Такое впечатление, что мы очутились в средневековье, отрочестве земной цивилизации.

– Да, но Гегемония действительно устойчива, – проговорил Тюфяк, который и в самой плачевной ситуации не мог бороться с искушением взять на себя роль «адвоката дьявола», – и непременно удачлива в своих начинаниях, чему есть множество примеров. Они с блеском решили проблему межзвездных коммуникаций, без чего невозможно связать в единое целое систему столь отдаленных друг от друга миров.

– Обратите внимание, молодые люди, на одну характерную деталь, снова взял слово капитан «Арго», – о которой следовало догадаться раньше. Более восьмидесяти процентов обитателей планет, составляющих Сердце Звездного Мира, относится к классу бюрократии.

– Ну и что в этом дурного? – не унимался Тюфяк. – Они работают более эффективно, нежели большая часть населения Земли… Или возьмите войны они сумели превратить малопочтенное занятие в точную науку, как выразился этот чудовищный монстр, а я ни на минуту не сомневаюсь в его словах, Тюфяк прекрасно вошел в роль. – Завидные результаты не заставили себя долго ждать – войны прекратились, остались только научные эксперименты. Готов держать пари, что последняя внутренняя война в Гегемонии проходила в эпоху миоцена. Что касается возможного противостояния с Землей, то здесь Гегемония ограничилась бы полицейской акцией. И в этой борьбе наши шансы равняются нулю.

– Мне нечего возразить вам, Джерри, – угрюмо откликнулся профессор. Наши надежды были связаны с Вершителями, но я, увы, согласен с Гегемоном они не станут вмешиваться. Вершители равнодушны к системе политического устройства Земли, – тяжело вздохнул Полномочный Посланник. – А если дело дойдет до войны, до коллапса Галактики, то он может привести к непредсказуемым последствиям. Разрушение Сердца Звездного Мира с неизбежностью затронет и Солнечную систему…

– А коллапс галактики действительно возможен, сэр? – спросил Джек.

– Да, нам известно о нескольких подобных случаях… все они значительно разнесены в пространстве и времени с нашей Галактикой. Коллапсирующие галактики – сильный источник радиоволн, а одна из них 3С273 – самый яркий объект в доступной нам части Вселенной, хотя в силу своей удаленности от Земли относится к звездным скоплениям тринадцатой величины.

– Что же касается способов устранения войны, – глубокомысленно заметил Джек, – то на Земле справились с задачей отнюдь не хуже, ликвидировав национальные границы. И мне, – убежденно добавил молодой астронавт, – наш метод нравится гораздо больше. Превращение войны в точную науку – процесс, удовлетворяющий сомнительному старинному принципу: цель оправдывает средства.

– Согласен, – воскликнул профессор Лэнджер. – Фактически нас пытаются убедить в равносильности выбора между жизнью и смертью!

– Ну, хорошо, давайте посмотрим на интересующие нас вещи с другой стороны, – не унимался Тюфяк. – Вы уверены, сэр, в абсолютном характере тирании в Гегемонии? Ничто на свете не внушит мне симпатий к черному Властелину, но ведь он не учинил надо мной расправы, подобно всем диктаторам древности, и даже не отдал милого его сердцу приказа… Вспомните, сколько раз повторял он тезис о верховенстве закона… А его упование на помощь машинной интерпретации событий…

– Во многом Гегемон такой же раб, как и мы! – воскликнул с удивлением профессор, потрясенный своим открытием. – Мне следовало бы догадаться, что совершенные компьютеры, носители искусственного интеллекта, выбрали его для проведения своей политики. И, находясь на службе, внушающий ужас Владыка вынужден следовать готовым решениям. Готов держать пари, что те законы, к которым он взывает столь часто, не могут быть улучшены или изменены самими галактиками! Мы столкнулись со случаем полной детерминированности, абсолютной жесткости общественного устройства, Лэнджер встал и принялся неторопливо ходить по комнате, продолжая развивать свои мысли. – Мне удалось докопаться до неплохих результатов, но я не сумел избежать и заблуждений. Я искал объяснения стабильности Гегемонии, сравнивая ее с древнеегипетской цивилизацией, остановившейся на низком уровне развития. Такая параллель неуместна; галактики прошли долгий путь эволюции, им удалось овладеть многими тайнами энергии и создать могущественную цивилизацию, чтобы затем удовлетвориться достигнутым и закончить продвижение вперед. Как ученый, я продолжаю искать аналогии, саркастическая усмешка пробежала по губам профессора, – и вижу определенное сходство с ситуацией на Земле в начале столетия. Мы сделали другой выбор, отличный от Сердца Звездного Мира, и пришли к новой фазе общественного развития, которой даже не дали четкого определения.

– Простите, профессор, а в чем принципиальное отличие ситуации на Земле сейчас и в конце двадцатого века? – спросил Джек. – Так ли велика разница?

– Нет, Джек, вы ошибаетесь, различие принципиальное. У нас есть время обсудить все детально, давайте взглянем со стороны на сегодняшние устои человечества, – аналитический ум профессора не мог оставаться в покое и жаждал новых обобщений. – Наше общество достигло стадии перепроизводства энергии (преимущественно электрической, как наиболее удобной), ее ненормированное потребление стало естественным, подобно дыханию. Три четверти производства автоматизированы, широко применяются сложные интеллектуальные системы, сделавшие рутинными многие творческие задачи, у астронавтов создалось впечатление, что Полномочный Посланник делает сообщение в комитете ООН. – На Земле перестали страшиться бедности и безработицы; в новом обществе предложение всегда готово превзойти спрос, хотя здесь необходимо соблюдать разумные границы. Впечатляющие результаты? И они получены без ущемления основных свобод граждан нашего мира, за двумя важными исключениями, – Лэнджер тяжело вздохнул и продолжил: Целесообразность требует жертв; нам пришлось сделать выбор, ограничив избирательное право, и прибегнуть к регулированию рождаемости. Общество, развитие которого основывается на высокосложных технологиях, обязано предоставить бразды правления интеллектуальному электорату, не акцентируя, впрочем на этом обстоятельстве внимания рядовых граждан, ведь ответственность личности перед обществом сохраняется. Введение ограничений по рождаемости должно предотвратить опасность неконтролируемого пополнения генофонда. Это жестокая мера, но необходимая. К счастью, большинству людей не свойственно оплакивать нерожденных, им достаточно осознания своих возможностей… Тяжело говорить, но мы обязаны заботиться о завтрашнем дне, – профессор помолчал, откинувшись на спинку стула, откашлялся и продолжил: – Вам, друзья мои, недавним кадетам, нет нужды рассказывать о тщательной подготовке молодых талантов. Механизм работает без сбоев, они гарантия нашего будущего, в недрах которого зреют проблемы, о которых сейчас можно только догадываться, но необходимо встретить во всеоружии.

А теперь представьте себе человека из конца двадцатого столетия, перенесенного в наше время. Увидев все воочию, он сможет заключить, что на Земле произошли революционные изменения, полностью преобразовавшие картину мира, и будет прав! Наша культура достигла качественно новой стадии, которую я назвал «пост-цивилизацией», – Лэнджер удовлетворенно хмыкнул, а Сердце Звездного Мира, несмотря на свой почтенный возраст, так и не достигло этой ступени развития – и, подозреваю, не достигнет никогда. Упоенная своим могуществом Гегемония не в состоянии трезво оценить реальное положение вещей; одни лишь Вершители Судеб могли бы прописать им горькое лекарство, но вряд ли они снизойдут до этого.

– Но почему, сэр, Гегемония будет сопротивляться наступлению эры э-э-э… пост-цивилизации, – вставил слово Тюфяк, – если новая стадия также окажется стабильной и удовлетворит основным критериям ее существования?

– Нет, Джерри, этого не случится, – спокойно ответил профессор, из-за принципиального отличия понятий стабильности и равновесия. Первое связано с безжизненной стагнацией, а второе – с движением, динамикой. Состояние Сердца Звездного Мира можно выразить емким термином «стазис», застой, за которым с неизбежностью последует стремительное падение вниз, Лэнджер сделал рукой решительный жест. – Принцип градиента энтропии приложим не только к физическим и информационным, но и к социальным системам. Бесконечная неподвижность невозможна, изменения рано или поздно пробьют себе дорогу, и их появление будет означать катастрофу.

После небольшой паузы профессор продолжил:

– В химии вы изучали динамическое равновесие и помните, что в этом случае изменения происходит непрерывно, но при сохранении общего баланса. Нечто подобное имеет место у нас на Земле. Можно сказать, – усмехнулся капитан «Арго», – что мы часто не осознаем направления, но находимся в вечном движении, в отличие от нашего зловещего недруга, Сердца Звездного Мира. Да, сейчас на Земле нам приходится частично контролировать жизнь человечества, но мы сохраняем главную свободу – индивидуальность мышления, критический подход к реальности. Именно этот драгоценный дар земляне готовы преподнести галактикам, будучи вполне уверены, что он будет отвергнут. Там, где ложится могучая длань Гегемонии, наступает вечный покой, – голос профессора звучал глухо, – и разум оказывается бессилен.

Снова наступило долгое томительное молчание.

– Что ж, у нас остается один выход – побег, – прервал паузу Джек.

– Да, – без колебаний согласился Лэнджер. – Но не мешает подумать, как лучше его осуществить.

Ответа не последовало, но через несколько минут Джек сделал новую попытку прервать молчание.

– Возвратимся к исходной точке. Мы прибыли на Малис с определенными инструкциями; нам, как вы помните, поручалось заключить союз с Гегемонией. Сейчас мы едины во мнении, что это невозможно; следовательно наши последующие действия разойдутся с полученным ранее приказом.

– Да-а, – ехидно протянул Тюфяк, – не дай бог нарушить приказ… Об этом не стоит забывать ни на миг! А еще – ты помнишь, что мы находимся в положении бабочки на булавке?

– Подождите, Джерри, – вставил профессор и огонек неподдельного интереса осветил его обманчиво моложавое лицо. – Продолжайте, Джек. Вы, похоже, продумали план дальнейших действий?

– Сомневаюсь, сэр, но возможно нам следует подойти к делу с другого конца. К Солнечной системе ведет очень непростой путь, и даже Гегемонии понадобится немало времени, чтобы организовать обещанную атаку на нашу планету. Допустим, что нам повезло прибыть на Землю первыми и рассказать о наших злоключениях; боюсь, это лишит кое-кого из обитателей нашего мира всякой надежды объединиться в межзвездную Федерацию…

– Прекрасное начало, – рассмеялся Полномочный Посланник. – И что же дальше?

– Для начала нам следует убраться подальше от центра Галактики, мало-помалу Джек увлекся изложением собственных мыслей, – и там, вдали от Гегемонии, сделать попытку создания собственного межзвездного союза и воплотить в жизнь тот идеал личной свободы, о котором мы только что говорили. Не забудем, друзья, сберечь то, чем дорожит каждый народ: язык, традиции, мифы… Мы сохраним душу каждой планеты в нашем будущем альянсе. Не знаю, как его назвать, как точнее пояснить его суть… Что-то вроде федерального феодализма…

– Ну-у, термин явно неудачен, хотя все очень разумно, Джек, – быстро отреагировал профессор. – Благодарю, пока я слушал вас, юноша, мне становилось все очевиднее, что и нашей истории нужно сделать решительный шаг вперед.

– С кем же ты собрался объединяться, приятель, – презрительно фыркнул Тюфяк, – с водной планетой? Так ее обитателям от нас никакого прока… Или ты рассчитываешь на дельфинов? Сколько полков смогут они выставить для нового союза, даже если захотят принять в нем участие?

– Дельфины помогут нам думать, – убежденно ответил Джек. – Для начала они научат нас нетривиальному взгляду на самые привычные вещи. Я не берусь утверждать, сэр, – обратился Джек к Полномочному Посланнику, – что это легкий путь; пока еще мы даже не выбрались из плена. Но я убежден, что успех возможен только на этом направлении. Земля – тихая заводь Галактики. Некоторое время Гегемонии не будет известно о создании новой Федерации… Как долго? Не знаю… Столетия? Не хочу гадать… А может, это и пустая идея, хотя здесь есть над чем поработать.

Тюфяк покосился на профессора Лэнджера, но их мудрый капитан слегка покачивал головой и заинтересованно слушал.

– Думаю, ты держишь в уме Вершителей Судеб, – вставил Тюфяк, – но на их помощь вряд ли приходится рассчитывать.

– Согласен, – ответил Джек. – Не хочется, чтобы угроза вызвать недовольство Вершителей как дамоклов меч сопровождала нас и дальше… Достаточно и этой неудачной миссии… Честно говоря, я вовсе не рассчитываю на них.

– Вы упомянули дельфинов, – неожиданно произнес профессор. – Они ключевые фигуры в данном проекте. Вы отдаете себе в этом отчет?

– Я думал об этом, сэр, – медленно проговорил Джек, – и солидарен с вами. Но как они сыграют свою роль?

– Есть идея! – закричал Тюфяк. – Вспомните еще раз мир, покрытый водой, его головоногих обитателей и коралловые рифы… Мне приятно думать о том, что произойдет, если мы вернемся туда с парой сотен дельфинов обоего пола и выпустим их в океанские просторы. За десять лет там не останется и следа от строителей рифов!

– Гениально! – восхитился профессор. – Но мы справимся только с одной из планет… неумолимое дыхание Гегемонии вряд ли ослабнет от этого шага…

– Все верно, – согласился Джек, – но это нисколько не умаляет идеи Тюфяка. – При отсутствии агрессивных земных кашалотов новая планета станет для дельфинов сущим раем. Им не нужно будет поджидать удобного момента, чтобы насладиться жизнью. И у замечательных моллюсков не останется ни единого шанса.

– Любые мои идеи хороши, не только эта, – скромно признался Тюфяк, но помечтали – и хватит! Вернемся к нашим сегодняшним делам. Как же выбраться из этой западни?

– Удивительно, – ответил профессор, – но есть плюсы и в нашем положении. Первый – нас практически не охраняют. Второй – за нами оставлено право беспрепятственно посещать «Арго», и малансы будут смотреть на наши визиты сквозь пальцы. Они верят, что коммуникационные системы звездолета не смогут вывести его на направление к Земле без помощи служб планеты Малис. Третье – нашим противникам прекрасно известно, что «Арго» уступает в скорости даже их легким космическим яхтам, и они надеются легко перехватить его. В этих условиях любая попытка побега представляется наивной, и ей не будут препятствовать. Четвертое – наше положение требует отказаться от белых перчаток. Мы уйдем с орбиты Малис в форсированном режиме.

– А последствия этого шага, сэр? – спросил Джек. – Ударная волна сотрясет планету, что будет воспринято как объявление войны.

– Нет, Джек, все не так страшно, – возразил капитан. – Конечно, прямой переход с орбиты в стоячую волну вызовет легкое землетрясение. Но не бойтесь, несколько разбитых фаянсовых кружек, да поднятые тучи пыли не стоят разговора. Погоня задержится всего на час-другой. Психологический эффект – вот все, на что приходится рассчитывать.

– Великолепно, – заорал Тюфяк. – Скорее за дело!

Профессор Лэнджер предостерегающе поднял руку.

– Я всецело за, – попытался он охладить пыл молодежи. – Будем надеяться, что ход событий ляжет в наш сценарий. Но конечный итог абсолютно не ясен. Вы не выходите из игры, джентльмены?

Ответа не последовало; капитан «Арго» прочел его на лицах членов своего экипажа.

– Отлично, – произнес он вслух. – Нас ничто уже здесь не задерживает. Вперед!

10. БЕЗБИЛЕТНИК

Профессор Лэнджер явно погорячился; ему следовало объяснить своему экипажу, что сразу шагнуть в неожиданно распахнувшуюся настежь дверь не удастся. Даже минимальный запас продовольствия не мог появиться на борту звездолета мгновенно, поэтому астронавты ежедневно откладывали в сторону большую часть пайка, выделяемого им негостеприимными хозяевами и постепенно переправляли собранное на космический корабль. Прошло чуть более месяца, а земляне упорно продолжали свою рискованную игру, стараясь не привлекать излишнего внимания ни к посещениям «Арго», ни к операциям с малопривлекательной галактической пищей.

Вынужденная диета не радовала друзей, но их снова выручил хитроумный Полномочный Посланник, обративший внимание тюремщиков на прекрасный аппетит молодых людей. Капитан «Арго» призвал на помощь свое красноречие, продемонстрировал вычищенные тарелки и попросил увеличить скудный рацион, ссылаясь на острую нехватку необходимых витаминов и питательных веществ. Снисходительные стражи, которым чем-то приглянулись астронавты, пошли навстречу пожеланиям профессора и удвоили количество приносимой пищи.

– Ешьте, ждать осталось недолго, а голодная диета у нас впереди, усмехаясь, пророчествовал Лэнджер.

Но судьба снова вмешалась в ровный ход событий. Когда астронавты в очередной раз появились на космодроме, им преградил дорогу вооруженный до зубов великан-маланс, одетый в военную форму и не скрывавший своих агрессивных намерений.

– Добрый день, – воскликнул профессор, от неожиданности снова перейдя на фальцет. – В чем дело, господин офицер?

– Ваши передвижения стали чрезмерно подозрительны, – прорычал в ответ гигант, звук голоса которого напоминал грохот камнедробилки, – им нет разумного объяснения. Компьютеры забили тревогу, поэтому я сам осмотрю корабль, чтобы найти подтверждение вашим злым умыслам.

Джек похолодел, предчувствуя недоброе, но профессор Лэнджер почтительно наклонил голову.

– Ваше безусловное право, сэр. Когда состоится инспекция?

– Сейчас.

Капитану «Арго» удалось сдержаться и не выдать своих чувств.

– Наша шлюпка слишком мала и мы не можем взять на борт целую группу наблюдателей. Понадобится другое судно.

– Не волнуйтесь, – холодный взгляд маланса скользнул по лицам путешественников. – Проводить инспекцию поручено мне, и я один с ней прекрасно справлюсь. Разрешите пройти на борт шлюпки?

– Прошу вас, – Полномочный Посланник, сделав рукой приглашающий жест, пропустил вперед незваного гостя и открыл люк шлюзовой камеры.

Маланс, преисполненный ледяного высокомерия, не проронил ни звука и, не оборачиваясь по сторонам, первым взошел на борт шлюпки. Профессор Лэнджер, кивнув головой друзьям, поспешил за ним. До «Арго» добирались в полном молчании. Усаживаясь в кресло пассажира, галактик позволил себе оглядеться лишь один раз, и комментариев не последовало. Джек с Тюфяком, не получив инструкций от капитана, не позволяли себе нарушить тишину.

Через несколько минут шлюпка благополучно пришвартовалась к борту «Арго». Оказалось, что инспектор прекрасно ориентируется в устройстве звездолета, а потому первым делом он прошагал к пульту управления. Профессор направился за ним, успев сделать Джеку предупредительный знак. В рубке было темно, светились только сигнальные лампочки. Лэнджер, просчитав похожий вариант развития событий, позаботился о маскировке предстартового состояния корабля. Но темнота не смутила инспектора, чувствовавшего себя на звездолете землян как дома. Медленно переводил маланс взгляд с прибора на прибор; злобная гримаса исказила на миг его физиономию – замести следы не удалось.

– Двигатели корабля готовы к старту, – проревел исполин, обращаясь к астронавтам. – В чем…

В правой руке профессора Лэнджера внезапно возникла небольшая изящная коробочка, и через мгновение на лбу гиганта появилась ярко светящаяся точка. И тут же инспектор, не издав ни звука стал медленно оседать на пол.

– Чрезмерная самоуверенность, переоценка сил, – в голосе профессора зазвучали почти дружеские нотки, – смертный грех всякой тирании. Руки за голову, господин офицер!

Маланс остался недвижно лежать на полу. Его чудовищные габариты, неподвижное лицо с плотно сдвинутыми челюстями внушали невольный трепет; земляне физически ощущали стоявшею за ним неоспоримое могущество Гегемонии. Не обесценивало ли все это отчаянный ход Лэнджера? Но дело было сделано, и события стали разворачиваться своим чередом. Глаза великана медленно приоткрылись, и он прохрипел:

– Кончайте фокусничать, этот прибор нам хорошо известен. Уберите его в сторону! Я требую объяснений! Что вы здесь задумали, на своем проклятом корабле?

– Заблуждаетесь, уважаемый господин, оснований для тревоги нет, ласково проговорил Лэнджер и неуловимым движением снова извлек на свет божий свою коробочку. На потолке тотчас образовалось ярко светящееся пятно величиной с монету. Вдоволь налюбовавшись им, капитан «Арго» медленно перевел луч на маланса.

– Пока я еще не прибегал к боевому режиму. Не угодно ли взглянуть, что натворило пятнышко на потолке за моей спиной? – внезапно зловещая усмешка исказила голос профессора. – Пока вы присматриваетесь, я превеликим удовольствием лишу вас головы.

– Вам следовало сделать это раньше, – простонал гигант.

– Безусловно, – спокойно согласился профессор низким глубоким басом, чем-то напоминавшим голос своего противника. – Но я не хочу заливать пульт управления кровью без особой надобности… Хватит болтать! Выполняйте мой приказ!

В ответ великан медленно, словно надеясь, что обрушившийся на него кошмар вот-вот исчезнет, поднял руки и сцепил их за головой.

– Джерри, возьмите у меня игрушку и не спускайте глаз с нашего друга, – распорядился капитан «Арго». – Вы стреляете лучше меня и не промахнетесь.

Тюфяк наклонился вперед, кровожадно ухмыльнулся и взял на себя заботу о смертоносном оружии, всем своим видом демонстрируя повадки бывалого солдата. Глаза гиганта широко раскрылись, он дернулся и одеревенел, словно завороженный движениями рук Тюфяка. Профессор беспрепятственно зашел с тыла, расстегнул кобуру и избавил врага от огромного бластера.

– Ну вот, все в порядке, – облегченно вздохнул Лэнджер. – Лично против вас мы не таим злобы, господин инспектор, иначе мы вели бы себя по другому. На вас же нет ни единой царапины, и я надеюсь, что вы заинтересованы покинуть нас именно в таком виде.

– Я все расскажу, – раздалось в ответ.

– Это как раз нас не волнует. Мы просто хотим усадить вас в шлюпку, управлять которой совсем не трудно, – в голосе капитана прозвучало нетерпение. – Даем вам хороший шанс. Через три минуты «Арго» войдет в форсированный режим, поэтому спешите убраться от планеты как можно дальше. Будь я на вашем месте, – закончил Лэнджер, – я бы не стал терять ни минуты на размышления.

И тут произошло невероятное, – цвет лица гиганта медленно изменился с гранитного на серый.

– Ваши действия погубят множество моих братьев. В наших жилах течет одна кровь, и я использую свои три минуты, чтобы предупредить их, а не брошу на произвол судьбы, – и исполин сжал могучие кулаки. – Я не подлец, и не продам честь рода в обмен на жизнь!.

Наступило долгое молчание. Наконец, Полномочный Посланник пробормотал:

– Сейчас он ведет себя почти как человек, – и мгновенно возвысил голос: – Прекрасно, офицер! На пол лицом вниз!

– Вы хотите убить меня?

– Нет, – отрезал Лэнджер. – Выполняйте приказ! Джек, шприц!

Великан наклонился и послушно вытянулся вдоль рубки. Джек, наконец, сообразил, куда клонит профессор, достал из ближайшего шкафчика морфий и протянул его капитану.

– А если не сработает? – опасливо шепнул он.

– Все может быть, – усмехнулся Лэнджер, – но я уверен, что получится. Мы воспринимали их еду, поэтому воздействие препарата должно быть идентичным. А вообще-то помалкивайте, юноша, если не хотите нас выдать, процедил капитан сквозь зубы.

Распростертый на полу маланс приподнял голову, и в то же время профессор прямо через одежду всадил иглу в бедро гиганта и неосторожным движением сломал ее. Тот дернулся, попытался приподняться, но мышцы ему не повиновались. Последний вскрик, всхлип, и через минуту все было кончено. У ног профессора лежало неподвижное тело. Лэнджер не спеша опустился на колени, нащупал пульс.

– Все в порядке, – сообщил он довольным голосом. – Вреда ему не будет, но на несколько часов он полностью выведен из игры. А теперь, джентльмены, грузите тело в шлюпку и отправляйте ее к черту на рога, к самой пустой планете, какая только попадется на глаза, – в голосе капитана послышались усталость и раздражение. – Придя в себя, он все поймет и с легкостью вернется обратно.

– Да, сейчас он вполне ручной, – улыбнулся Тюфяк. – Как мило он дремлет, и даже не кажется таким огромным.

– Я перестал воспринимать его рост, – проговорил Джек, – когда вам удалось напугать его авторучкой. Он догадывался о ее назначении?

– Это не авторучка, юноша, – хихикнул профессор, а световое перо, которое помогало мне разглядывать этикетки на банках в столь приятные часы дежурств на камбузе. Инспектор вообразил, что столкнулся с новым видом оружия, а ваши мастерские манипуляции, Джерри, окончательно убедили его в этом, – Полномочный Посланник похлопал по плечу своего дублера. Искусство дипломатии и состоит в том, чтобы ненавязчиво сбить противника с толка, навести его на ложный след… Пошевеливайтесь, молодые люди, выталкивайте его отсюда, пока галактикам не пришло в голову прислать с инспекцией кого-нибудь посообразительней. Мы больше не имеем права на ошибки – пора и честь знать.

Через несколько секунд борт звездолета был очищен от посторонних, и вскоре разгонные двигатели «Арго» заработали в форсированном режиме, а ударная волна вызвала тектонический сдвиг на поверхности планеты Малис… Джеку так хотелось, чтобы могучие скалистые блоки угрюмых и величественных зданий остались недвижимы… Увы, это было невозможно.

Ускорители работали на полную мощность, но астронавты не спешили радоваться; они опасались, что скорость «Арго» окажется черепашьей по сравнению с типовым кораблем из необъятной армады космических кораблей Гегемонии. Им так хотелось не думать об этом.

Первые четыре дня полета прошли в рутинной суете, но забыться не удавалось, и напряжение не спадало. Экипаж «Арго» был един в своих мыслях, наглядно представляя себе, как щупальца Гегемонии протягиваются и вырывают их звездолет из пространства стоячей волны, словно бутылку, мирно покачивающуюся на поверхности моря. Но время шло, а ничего не происходило.

На борту космического корабля профессор Лэнджер никогда не терял хладнокровия, но и он позволил себе выразить удивление по этому поводу. Его все сильнее беспокоили последствия стартовой ударной волны. Быть может, они оказались чрезмерными, и малансы расценили случившееся как акт неприкрытой враждебности? Несомненно, небольшие разрушения не привели бы к столь затянувшейся паузе в погоне. Надежды и страхи поочередно сменяли друг друга, постепенно становясь все более интенсивными. И, наконец, настал момент, когда Джек, удивляясь самому себе, ощутил желание, чтобы Сердце Звездного Мира поскорее захлопнуло капкан, избавив его от мучительных переживаний. Через пару минут молодой астронавт устыдился этой вспышки трусости; к счастью, вслух он ничего не произносил.

Чтобы немного снять груз, друзья возобновили посещение бортовой библиотеки, но не преуспели на этом поприще. Ни книги, ни записи, еще недавно восхищавшие Джека, более не находили отклика в его душе. В худшем случае они казались ему бессмысленными, а в лучшем – не относящимися к делу. Тюфяк тоже не мог заставить себя читать, и в полном отчаянии положил себе за правило писать наизусть, строка за строкой, божественную «Энеиду» и добился определенных успехов. Но прошел день-другой, и вдруг он отложил перо в сторону, уставился на написанное и неожиданно воскликнул:

– Знаете, что? Ненавижу Вергилия! Пустозвон, вот кто он такой!

– Слишком сильно сказано, Джерри, – откликнулся профессор. – В поэзии Вергилия есть некая манерность, но кто не без греха… даже знаменитые декаденты… Мне всегда казалось, что Вергилий в рамках латинской поэтической традиции был чрезвычайно изобретателен. Что же вызвало взрыв вашего негодования?

Тюфяк указал на лежавший перед ним лист бумаги.

– Вот это словечко… Квадропедия!

– О, так это одно из наиболее часто цитируемых мест! И что же в нем дурного?

– Я спотыкаюсь на произношении этого слова. Проклятые аллитерации сделали свое дело… – фыркнул Тюфяк.

– Но это не аллитерация, а ономатофия, – профессор был рад лишний раз блеснуть эрудицией. – Автор языковыми средствами подражает звуку скачущих лошадей и одновременно развивает повествование. Конечно, Вергилий во многом перебарщивает и утомляет читателя, подобно Суинберну, но он никогда не рисуется…

– Честь ему и хвала, – проворчал Тюфяк, – но сейчас… Душу воротит от этих латинских упражнений…

Неделя сменяла другую, а Гегемония ничем не проявляла себя. Молчали детекторы, ровные линии вычерчивали самописцы, и эта зловещая неопределенность постепенно превращалась в устойчивый ночной кошмар. Если Сердце Звездного Мира не преследует «Арго» после всего происшедшего, то что же оно замышляет? Неужели галактики владеют способом подставить «Арго» западню в пространстве Гертеля, что-то вроде мин, разбросанных в другом измерении? Или они попросту, без лукавых затей наслаждаются игрой в кошки-мышки? А может быть, случилось худшее, и они осуществили старую угрозу, проведя полицейскую акцию против Земли? Десятки подобных вопросов роились в головах у астронавтов, и ни на один из них не было ответа.

– Дельфины! – вдруг закричал Джек.

– Что-что? – вздрогнул от неожиданности капитан «Арго».

– Есть идея, сэр! – улыбнулся Джек. – Хотя не исключено, что вы уже думали об этом.

– Объяснитесь, юноша.

– Я только что сообразил, профессор Лэнджер, что мир дельфинов, или, возможно шире, китов, – отвечает формальным признакам стабильной культуры. Но в тоже время маловероятно, чтобы Гегемония пожелала иметь их в своем составе, – Джек говорил взахлеб, торопясь поделиться нахлынувшими мыслями. – Дельфины перемещаются по морским просторам, они слишком свободны для Гегемонии. И эта полная свобода – основа, душа их мира; им не нужно бороться друг с другом и убивать себе подобных, война противна их природе. Хотя, – тут же оговорился Джек, – в глубинах океанов случается множество трагедий. Говоря вашими словами, сэр, мир дельфинов представляет собой другой тип равновесия. И Гегемония никогда не примет его и не согласится с его принципами. Если воспользоваться предложением Тюфяка и поселить дельфинов на той далекой планете, полностью покрытой водой, то Сердце Звездного Мира истребит их. Культуры, не поддающиеся тотальному контролю, не имеют права на существование – такова главная заповедь Гегемонии.