Текст книги "Эльфы. Во власти тьмы"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 61 страниц)

Глава 27

Наши эксперименты с Гараном дали поразительные результаты. Магическое обновление тканей жизненно важных органов стимулирует и регенерацию кожи. Уже нет сомнений в том, что мы можем поддерживать жизнь в человеческом теле неопределенно долгое время. Сейчас следует сосредоточиться на разработке методов предотвращения старения, которые позволят нам сделать очередной решительный шаг вперед.

«О бессмертии», Истормун, лорд Калайуса

Даже воинам ТайГетен потребовалось пять дней, чтобы достичь Катуры. Люди будут здесь самое позднее еще через десять. Ауум отрядил два звена, чтобы они не давали покоя неприятелю, пытались замедлить его продвижение, просто показываясь ему, убивали охотников и отбившихся от строя солдат, но все это были лишь детские шалости.

В битве у Шрама они потеряли шестерых, но и те, кто выжил, несли на себе раны, душевные и физические. С учетом двух троек, идущих по следу армии Исанденета, и Корсаара с его двумя звеньями, следящего за войском, двигающимся вдоль Шорта, Ауум мог привести в Катуру всего лишь двенадцать звеньев. Он собрал их вокруг себя, когда они остановились на последний привал перед тем, как выйти из леса на ладонь Инисса с ее жестокой красотой.

– Поражение уязвило нас, но не сломило, – сказал он, обнимая Графирра за плечи и притягивая его к себе. – Мы – одна семья. Допущенные вчера ошибки следует обдумать, чтобы не повторять в будущем. Сегодня начинаем подготовку к решающему сражению. Если мы потерпим неудачу, раса эльфов будет уничтожена. А если победа будет за нами, в чем я не сомневаюсь, тогда начнется освобождение наших людей.

Ауум помолчал, вглядываясь в лица друзей.

– Мы все слышали рассказы о том, что случилось в Катуре. Все мы знаем о преступлении, совершенном против Лизаэль. И мы отомстим за нее. Но не каждая душа в городе погрязла во зле. Внутренняя сила и мужество скрываются под завесой отчаяния и утраты надежды. Если сорвать эту завесу, то мы вновь увидим подлинный дух эльфов.

– Мы должны увидеть его, потому что победить в одиночку мы не в состоянии.

Ауум отпустил Графирра и поцеловал его в лоб.

– Смотрите не ошибитесь. Мы собираемся взять Катуру под свой контроль. Нам окажут сопротивление. И мы должны будем сломить его. Никому из нас не хочется убивать себе подобных, но я не вижу иного пути, на котором этого не случится. Здесь укрылись самые матерые преступники, и они не станут покорно смотреть, как у них отбирают власть и влияние.

– Давайте помолимся о том, чтобы нас услышали честные и колеблющиеся эльфы. О том, чтобы гармония не оказалась уничтожена безвозвратно. О том, чтобы те, кого мы любим и кого надолго покинули, были еще живы.

– Давайте помолимся об этом вместе.

* * *

Истормун лежал на постели, и простыни под ним промокли от пота. Общение оказалось чрезвычайно болезненным и потребовало от него отчаянных усилий. Он впервые почувствовал страх в умах своих сподвижников, и это причинило ему ощутимую физическую боль.

– Вы действуете недостаточно быстро, – упрекнул его Гириамун.

– Да как вы смеете! – парировал Истормун.

– Скажите в таком случае, сколько им еще осталось до цели? – осведомился Памун.

– Максимум двенадцать дней. Меньше, если дорога станет легче.

Разум пятерки исторг такой возмущенный стон, что Истормун заверещал, корчась от боли, разрывавшей ему психику.

– Вы слишком долго откладывали поход. Ваша любовь к эльфам приведет всех нас к краху. – Голос Арамуна гулко забился у него в черепной коробке. – Нам нужны эти солдаты.

– И вы их получите, – заявил Истормун. – Наверняка у вас достанет вооруженной мощи, чтобы противостоять всем нашим врагам.

– Идиот! – вновь подал голос Памун. – Будь это так, мы не тратили бы силы на общение с вами.

– В таком случае я отдам приказ об отступлении, и вы получите своих драгоценных солдат скорее. К несчастью, это означает, что мы вернем Калайус шарпам. Или вы считаете, что это – та самая небольшая цена, которую можно заплатить?

– Мы не можем позволить себе потерять Калайус, – отрезал Вейамун.

– Тогда предоставьте мне делать мое дело, а сами займитесь своим. Вы полагаете, что причина всех наших трудностей кроется в постигшей меня неудаче. Я же, например, уверен в обратном. Быть может, вы хотите, чтобы я помог вам выработать соответствующую тактику?

Шум поднялся несусветный, тем не менее он доставил Истормуну некоторое удовлетворение.

– Вы не оставляете мне выбора, – сказал он. – А сейчас я с радостью отвечу вам услугой на услугу. Не затевайте конфликт прямо сейчас. Направьте все свои усилия на дипломатические переговоры. Тяните время, сколько удастся.

– Глупец, – предельно ясно выразился Арамун. – Не мы, а наши противники хотят войны. А у нас не хватает сил остановить их.

– Найдите способ, – отрезал Истормун. – Но если вы проиграете, так тому и быть. Я единственный уцелею изо всех нас и сохраню здесь все свои позиции. Я смогу с этим жить, а вот сможете ли вы с этим умереть? Разговор окончен.

Истормун прервал связь, прежде чем они вновь набросились на него с упреками. Прошло несколько часов, прежде чем он забеспокоился о том, почему ему это так легко удалось.

* * *

День уже клонился к вечеру, когда ТайГетен под командой Ауума вошли в Катуру. Они ни с кем не заговаривали, никого не искали, а сразу же направились на рыночную площадь в самом сердце Катуры, где и остановились. Вокруг них немедленно начала собираться толпа. Прошло уже более пятидесяти лет с тех пор, как кто-либо из воинов ТайГетен в последний раз бывал в городе.

Базарный день уже закончился. Те лотки, что еще оставались на площади, были или накрыты материей, или их оттащили за край круга. Ауум вдохнул зловещую и отравленную атмосферу города. Со всех сторон их окружали двух– и трехэтажные здания и храмы. Мощенные булыжником улицы разбегались по шести направлениям. Линию горизонта заслоняли островерхие крыши, шпили и купола.

ТайГетен собрались у камня Инисса на рыночной площади, первым заложенного в основание города. Вокруг него стояли скамейки, окруженные цветочными клумбами, на которых были вырезаны пожелания благополучия от жрецов всех храмов. Но цветы засохли, а высадить новые никто не удосужился. Надписи же были осквернены граффити и посечены клинками. На самом камне был вырезан знак Туала.

Даже флагшток, на котором некогда гордо развевались штандарты всех кланов, был исчеркан оскорблениями и угрозами, обещаниями и бессмысленными изречениями. Он стоял совершенно голый, на нем не развевался ни один флаг, и, скорее всего, так было уже не первый год.

Они оказались в самом сердце города, и у Ауума упало сердце. Сбылись самые худшие его опасения. Город издавал зловоние. Переулки и сточные канавы были забиты мусором и экскрементами. Многие дома и лавки стояли заколоченными, зияя провалами выбитых окон и дверей. Другие были полностью разрушены, а деревянные части разворованы и явно использованы для других нужд.

Наркоманы пустыми глазами взирали на них из открытых окон и дверей обшарпанных ночлежек или просто лежали на камнях мостовой, лишившись всего имущества или обменяв его на адское зелье. На улицах можно было встретить эльфов всех кланов, которые брели, понурив головы, или же смотрели на ТайГетен с откровенной опаской. Но все-таки любопытство оказалось сильнее страха.

Болта и Метиан нарисовали ему чересчур радужную картину. Здесь больше не осталось гармонии. Катура умирала.

Весть о прибытии ТайГетен разнеслась по улицам, и жители спешили посмотреть на спектакль. Вскоре вся площадь была битком забита, а задние ряды все напирали, горя желанием хоть одним глазком взглянуть на элитных воинов, которым они доверились в том, что те уберегут их от людей и помогут вернуться в родные дома.

Но сто пятьдесят лет бесплодного ожидания изрядно поубавили священный трепет и даже страх, который внушали воины ТайГетен, и за первым неуверенным оскорблением вскоре последовали другие. Собравшихся на площади эльфов вдохновляла и раззадоривала собственная численность, и они дали выход накопившемуся раздражению и отчаянию.

– Фалин, возьми своих Тай и сходи на разведку в зал Аль-Аринаар. Мне нужна Пелин. Илласт, бери своих Тай и иди с нею. Здесь небезопасно. Не рискуйте без нужды. Не доверяйте никому. Всем остальным выстроиться вокруг флагштока. Нам представилась слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее.

Ауум вскарабкался на флагшток, и его ловкость заставила окружающих умолкнуть. Он воспользовался тишиной и заговорил.

– Граждане Катуры. Мои братья и сестры. Выслушайте меня. Я – Ауум, архонт ТайГетен, и мне нужна ваша помощь.

Тишина стала полной. Со своего места над головами толпы Ауум видел, как Фалин прокладывает путь ко второму кольцу, туда, где гвардейцы Аль-Аринаар построили свой Зал собраний. И как с разных сторон города спешат эльфы, чтобы присоединиться к толпе на площади. Он мельком подумал, кто из них остался чист душой, а кто уже успел пасть. Ничего, скоро все прояснится.

– Вы обманули нас! – прозвенел чей-то голос.

Остальные поддержали его клич. Ауум ждал, пока их гнев хоть немного утихнет.

– Если вы действительно так считаете, то я не стану убеждать вас в обратном. Тем не менее, ТайГетен каждый день сражаются за то, чтобы освободить нашу страну. Пролитая нами кровь сдерживает наступление людей, давая вам шанс на возрождение. Но мне кажется, что вы упустили этот шанс. В вашем городе зловоние эдулиса перебивает запах дерева. Быть может, мы ошибались, когда сражались и верили. Быть может, эльфийская раса не заслуживает того, чтобы ее спасали.

– Но у меня есть для вас и хорошие новости. Всем тем, кто верит в то, будто ТайГетен обманули их, я готов дать шанс доказать нам, что вы достойны лучшего.

Ауум, обхватив ногами флагшток и держась за него одной рукой, неторопливо описал полный оборот вокруг него. Глаза всех присутствующих были прикованы к нему. Они напрягали слух, чтобы услышать, что он скажет дальше. Вновь зазвучали оскорбления, но их никто не поддержал, и они быстро прекратились.

– Сюда идут две армии людей. Первая прибудет под стены города через десять дней. В общей сложности, в их составе насчитывается свыше четырех тысяч солдат и магов. Достаточно, чтобы, как они считают, стереть ваш город с лица земли вместе со всеми его жителями. Если бы не противодействие шестидесяти ТайГетен, которых теперь стало меньше ровно на треть, их бы пришло на две тысячи больше.

Ауум помолчал, давая собравшимся возможность уяснить и осознать страшные новости. Катура задумывалась как священное прибежище на все времена. Внизу словам Ауума жадно внимали те немногие, кто еще трудился на ее благо или, по крайней мере, не пал жертвой ее обратной стороны, погрязшей в наркотиках. Они держались, пока город вокруг катился в пропасть, но теперь рисковали потерять все.

– Десять дней – большой срок, и за это время можно вполне убежать в лес и затеряться в нем. Бегите, если таково ваше желание, потому что я не хочу, чтобы рядом со мной стояли трусы, когда враг начнет штурмовать стены.

– Я пришел сюда, чтобы сказать вам: оставайтесь! Ваше бегство будет означать конец эльфийской расы. Люди переловят нас и уничтожат поодиночке. И я не желаю, чтобы таковой была история нашей жизни.

– Я пришел сюда, чтобы сказать вам: оставайтесь и сражайтесь! Укрепляйте свой город, вооружайтесь и присоединяйтесь ко мне в сражении, которое решит судьбу эльфов по всей стране. Хотите ли вы вернуться к той жизни, которой жили до появления людей? Хотите ли вы вновь увидеть процветание эльфов без того, чтобы нами правила злая рука человека?

– Хотите остаться в живых?

Ауум смотрел, как по толпе прокатился гневный ропот. Там и сям стали вспыхивать споры, кое-где дело дошло до драки. Некоторые эльфы развернулись и, расталкивая соседей, направились обратно к своим домам, скорее всего, чтобы собрать вещи и бежать.

Ауум ждал, спрашивая себя, а воцарится ли вновь тишина достаточно продолжительная, чтобы он мог заговорить вновь и спросить о том, что хотел узнать. Но на него самого обрушился град вопросов. Как люди нашли их? Или это ТайГетен привели их сюда? Как они могут победить столь многочисленную армию? Вернутся ли аппосийцы? Не для этого ли пришел сюда Такаар?

При звуках этого имени Ауум вздрогнул. Он обвел толпу глазами, высматривая того, кто произнес имя Такаара вслух. Но в многотысячном море лиц это оказалось безнадежной задачей. Он поднял руку, надеясь восстановить хотя бы некое подобие тишины, и получил ее, правда весьма относительную.

– Мы ответим на все ваши вопросы. Я знаю, их у вас накопилось предостаточно. Но время бежит, а нам дорого каждое мгновение. Мне нужны все, кто хочет остаться в живых. Кузнецы, архитекторы, оружейники, мастера по изготовлению луков и стрел. Мне нужны все, кто умеет обращаться с луком или мечом. Мне нужны строители, и мне нужны ваши жрецы. А пока я приглашаю всех прийти на закате в зал Аль-Аринаар.

– И последнее. Кто из вас упомянул Такаара? – В первом ряду неуверенно подняла руку испуганная iad-гиаланка. – Я бы хотел поговорить с тобой. Улисан, проводи ее внутрь периметра. А всех остальных я прошу остаться в Катуре, чтобы сразиться с врагом. Мы можем победить. Никто из ТайГетен не уйдет отсюда до тех пор, пока в живых остается хотя бы один эльф. Мы верим. И вы тоже должны верить. А теперь ступайте и молитесь, чтобы боги дали вам силу, а потом возвращайтесь со своими умениями и оружием, которое сможете найти.

Ауум соскользнул по флагштоку на землю. Толпа обступила его со всех сторон, и на него градом посыпались вопросы. Воины ТайГетен предложили всем разойтись, напомнив, что у них будет достаточно времени на закате. Iad провели внутрь периметра, и Ауум опустился рядом с нею на скамейку. Толпа вокруг начала рассасываться. Кое-кто, впрочем, остался, вознамерившись досмотреть представление до конца.

– Благодарю тебя за то, что согласилась побеседовать со мной. Меня зовут Ауум.

Iad улыбнулась. Особа средних лет, в волосах ее уже пробивалась седина, а лоб испещрили морщины. Платье ее было поношенным, но чистым, а в чертах лица сквозила гордость.

– Меня зовут Нерилла.

– Сколько времени провел здесь Такаар?

– Два дня. Его прибытие наделало много шума, он убил Калена, главаря банды клана туали. За это мы благодарны ему. Чем больше торговцев эдулисом умрут, тем лучше.

Ауум не выдержал и улыбнулся. Даже охваченный безумием, в глубине души Такаар оставался прежним.

– Где он сейчас? Ушел с гиаланами? Или, быть может, с иксийцами?

Нерилла выразительно подняла брови.

– Значит, тебе известно, для чего он приходил сюда. Он говорит, что то, что он задумал, пойдет на благо всех эльфов. Я полагала, что он тоже собирается сражаться.

– Хотел бы я, чтобы это оказалось правдой, – со вздохом ответил Ауум. – Но он хочет увести с собой тех, кого обещает сделать магами, хотя они должны остаться здесь и драться с мечом в руке. Скольких ему удалось убедить?

– Многих. – Нерилла пожала плечами. – Две сотни? Точно не знаю. Он беседует с ними по несколько раз на дню, убеждая их приводить к нему как можно больше соплеменников. Он их буквально очаровал.

– Где он встречается с ними?

– В храме Икс.

Нерилла кивнула на безвкусно и аляповато разукрашенный храм на другой стороне площади, острый шпиль которого пронзал облака, а нижние бревна в основании были обтесаны таким образом, что напоминали корни деревьев.

– Благодарю тебя, Нерилла, ты мне очень помогла.

Она улыбнулась.

– А мы и вправду можем победить их, врагов, я имею в виду? У меня семья, мои мальчишки уже совсем взрослые и могут держать в руках оружие, хотя двое из троих стали ярыми поклонниками Такаара. Я бы не хотела рисковать ими в предприятии, которое заранее обречено на неудачу.

– Мы победим, – уверенно сказал Ауум. – И, если тебя это успокоит, я сам встану рядом, чтобы с ними ничего не случилось. Мы должны спасти всех, кого сможем. Вы – последние, кто остался из свободных эльфов.

Нерилла порывисто схватила его за руки.

– Мы останемся. И будем драться.

Ауум расцеловал ее в обе щеки, но потом отстранился – он должен был задать ей еще один вопрос.

– Пелин еще жива?

Нерилла вздохнула.

– Да, в некотором смысле. Кален буквально околдовал ее, а эти чары нелегко разрушить. Но сейчас она с Такааром, во всяком случае, то, что от нее осталось.

Ауум задумчиво уставился на храм.

– Значит, ей предстоит узнать, что ее ждет работа.

Глава 28

Наступил момент, когда некоторые эльфы усомнились в богом дарованном им праве владеть лесом, и судьба всей расы повисла на волоске.

«Путь падения», Пелин, архонт гвардии Аль-Аринаар, губернатор Катуры

Когда Ауум вошел в храм Икс, Пелин отчаянно пыталась вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз курила свой нектар. Она не могла думать ни о чем ином, ее голова горела, как в огне, а кости стали мягкими, как воск. Каждый нерв ее тела требовал наркотика, а каждый вдох давался невероятным напряжением сил.

Запах его назойливо лез ей в ноздри, она скрипела зубами при воспоминании о сладостном дыме, а когда она думала о нем, глаза ее застилал туман вожделения. Она не могла забыть о струйках дыма, вьющихся в неподвижном воздухе, о божественном ощущении свободы, омывающем все тело, о благословенном бегстве в самые дальние уголки сознания, об ощущении того, что она не одна и что другие слились с ней воедино и любят ее плоть так неистово, что, кажется, останутся в ней навсегда.

– Он мне нужен, – пробормотала она.

– Нет, не нужен, – прошептал чей-то голос.

Пелин вздрогнула. Такаар как раз держал очередную речь. Храм был битком набит новообращенными, жадно внимавшими каждому его слову, свято поверившими ему и жаждущими изведать славу Иль-Арин. Он был ничем не лучше Калена, назойливо предлагая свой собственный дурман и свои пустые обещания. Но Кален был мертв, и дорога к эдулису оказалась для нее закрыта, потому что раньше ее заботливо опекали день и ночь. Сейчас она с трудом могла вспомнить их имена, хотя тогда они казались ей старыми и добрыми друзьями.

Пелин понурилась и искоса взглянула на ula, который неслышно подошел к ней слева. Это был туали, сильный и верный, хотя, если ей не изменяет память, он был таким не всегда.

– Тулан, – сказала она. – Ты же знаешь, что я рассталась с пагубной привычкой, не так ли? Так что еще один разочек мне не повредит. Чтобы попрощаться с нею окончательно.

– Боюсь, что ты нужна нам здоровой, – произнес другой голос, принадлежавший Эфрану.

Оба были гвардейцами Аль-Аринаар, и оба вновь надели плащи.

– Что с вами случилось? – нахмурилась она, недоумевая, почему ее вообще интересуют такие вещи. Ведь ни один из братьев наверняка не даст ей дурмана.

– Когда началась зачистка, мы укрылись в гетто, как ты нам и посоветовала, ожидая шанса вернуться. О чем ты нам тоже говорила.

– Я такое говорила? – Пелин улыбнулась. – Значит, я спасла вам жизнь. Вы прониклись ко мне достаточной благодарностью, чтобы достать для меня капельку нектара? Это действительно будет в самый последний раз.

– Я так не думаю, – ответил Тулан. – Я…

И вдруг в проходе показался ula, направлявшийся к возвышению, с которого разглагольствовал Такаар. Никто не загородил ему дорогу. Желающих почему-то не нашлось.

– Когда он появился здесь?

Пелин слышала странный шум за стенами храма, но решила, что это – обычное дело в базарный день. Быть может, выступление труппы бродячих артистов. В Катуре еще сохранилась одна такая. Но, похоже, она ошибалась. Она смотрела на Ауума. Он выглядел очень решительно. Глаза всех присутствующих в храме устремились на него, так что, в конце концов, его вынужден был заметить и Такаар.

– Ага, а вот и туча явилась закрыть солнце, – сказал он, и в храме, такое впечатление, резко похолодало. – Недобрый голос намерен разрушить нашу гармонию. Прошу вас, не уходите, мои эльфы нового времени. Мы с Ауумом сейчас поговорим, и я вернусь.

– У меня нет намерения вести с тобой тайные переговоры, – провозгласил Ауум, и его резкий голос прозвучал разительным контрастом мягкому тону Такаара. – Этому следует положить конец.

На мгновение Пелин даже позабыла о своей ломке, глядя на то, как два самых могущественных эльфа на Калайусе сцепились, словно пантеры, оспаривающие друг у друга охотничьи угодья.

– Они не станут тебя слушать. Это – свободные эльфы. Свободные в своих поступках и мыслях. И они выбрали свой путь, путь нового поколения. Иль-Арин живет в их телах, а я научу их управлять ею. Таким образом, мы обретем силу, необходимую для того, чтобы избавить Калайус от присутствия человека.

– И всего этого ты достигнешь за десять дней, не так ли?

В голосе Ауума прозвучало нескрываемое презрение. Он подошел к Такаару почти вплотную и остановился в каком-нибудь шаге от него. В позе архонта ощущалась угроза. Такаар был быстр, но Ауум был стремителен, как молния, и Пелин поняла, что Такаар помнит об этом.

А тот коротко рассмеялся и приветственно помахал рукой.

– Теперь, когда среди нас появились ТайГетен, мы можем ничего не бояться, правда?

– А ты так ничего им и не сказал? – Ауум кивнул на север. – Сюда идет целая армия. По твоим следам. Она будет здесь через десять дней. Великий Такаар случайно забыл упомянуть об этом, не правда ли? Для магии есть свое время, но оно наступит не сейчас. Те из вас, кто уйдет с ним – жалкие трусы, бегущие с поля боя.

– Посмотрите на себя. Внимательно посмотрите. Здоровые молодые ulas и iads, которым хорошенько промыли мозги. Какой толк от магии, если исчезнет сама раса эльфов, которую вы собрались с ее помощью защищать? Вы должны присоединиться ко мне и сражаться мечами, луками, голыми руками, если потребуется. Объединившись, мы станем непобедимыми. А если вы уйдете, то ослабите всех нас. Когда мы победим, можете уходить, и я дам вам свое благословение. Но только не сейчас. Вы нужны мне. Вы нужны всей эльфийской расе.

– Им не нужно твое благословение, чтобы стать воинами Иль-Арин, – насмешливо улыбнулся Такаар. – Но вот что я тебе скажу: я дам им возможность самим сделать выбор, в котором отказываешь ты. Те из вас, кто хочет сражаться, проливать свою кровь и умереть с Ауумом, пусть выйдут наружу. Те же, кто хочет остаться и овладеть величайшим могуществом, пусть сидят на своих местах.

Ни один из них не встал и не вышел из храма; они лишь захлопали в ладони, и Ауум испытал унижение, какого не знал до сих пор. Пелин испугалась, что он совершит что-либо непоправимое, но он не собирался прибегать к насилию.

– Ты предал всех эльфов, Такаар, – бросил Ауум, когда аплодисменты стихли.

Но Такаара, похоже, его слова ничуть не задели.

– Нет, Ауум, если кто и предает нас, так это ты и те, кто готов лишить всех нас будущего.

– Очень хорошо. Забирай своих людей и уходи. Прямо сейчас. Потому что я не разрешу больше никому присоединиться к тебе. Не устраивай сцен и не суетись. Я не позволю тебе превратить трусливое бегство в громкое представление. А когда ты доберешься до своей норы в лесу и забьешься в нее, отправь ко мне Сенсерии. Или оставь их мне сейчас. Каждый из них стоит десятка твоих последователей.

– Я не намерен отдавать тебе своих верных защитников, – заявил Такаар. – Но я дам тебе кое-что другое.

Он снял с плеча рюкзак и протянул его с благоговением, достойным бесценной культовой реликвии. Ауум взглянул на него, после чего поднял глаза на Такаара, даже не пытаясь скрыть охватившее его презрение.

– За все, в чем ты отказываешь эльфам Калайуса, ты отдаешь мне свой заплечный мешок? Если ты вздумаешь оскорбить меня еще хотя бы раз, я убью тебя, и плевать я хотел на последствия.

Такаар поднял руку, успокаивая волнение, охватившее присутствующих.

– Не выставляй свое невежество напоказ, Ауум. В этом мешке находится то, над чем я долго работал и от чего ты неизменно отказывался, несмотря на мои настойчивые советы. Но используй луки, а не духовые трубки. Последние обладают очень коротким радиусом поражения, а я усовершенствовал вязкость, так что теперь яд удержится и на кончике стрелы. – Он вновь протянул Аууму свой мешок, и на сей раз тот принял его. – Здесь достаточно, чтобы убить две тысячи человек. Может, даже больше, если ты будешь бережно расходовать его. Но смотри, не прикасайся к яду сам. При попадании на кожу он вызывает мгновенную смерть.

Такаар блаженно улыбнулся, и Пелин уже решила, что сейчас Ауум прикончит его. Левая рука архонта ТайГетен сжалась в кулак, но потом он расслабился. Развернувшись на месте, Ауум зашагал обратно по проходу, и никто не рискнул ни заговорить с ним, ни остановить его. У дверей он остановился, обернулся и вперил в нее тяжелый взгляд.

– Пелин, ты идешь со мной. Это не предложение, архонт Аль-Аринаар, а приказ. У тебя есть плащ. Пришло время надеть его вновь.

Ауум не находил себе места от гнева. Катура пребывала в ужасающем состоянии. Его воины обыскали весь город в поисках тех, кто мог держать в руках оружие или обладал умениями, необходимыми для его обороны. Тай вернулись с докладом, что примерно восемьдесят процентов города принадлежат двум поставщикам наркотиков и предметов роскоши – редких растений и трав, алкоголя и дорогих тканей.

Большая часть всего этого поступала из окрестных деревень, которые по-прежнему жили и работали в тропическом лесу, как было всегда, на протяжении всей истории эльфийской расы. Но, совершенно очевидно, они находились под властью крупных гангстерских группировок, туали и биитан. Что касается эдулиса, за который приходилось втридорога расплачиваться землями и товарами, то его производили в самом городе.

– Мы должны хорошенько придавить их, – заявил Улисан. – Положить конец их господству.

ТайГетен собрались в зале Аль-Аринаар. День клонился к закату, и из леса вокруг ладони Инисса уже доносился нестройный вечерний хор его обитателей. После ухода Такаара в городе воцарилось относительное спокойствие, и приглушенный рокот водопадов, едва доносившийся из-за деревьев, завораживал и очаровывал.

– Это – работа гвардейцев Аль-Аринаар, – отозвался Ауум. – Во всяком случае, так было раньше. А у нас нет ни времени, ни сил, чтобы очищать город от наркоторговцев. Мы должны заручиться их поддержкой и словом, и делом.

– Думаю, ты рассуждаешь наивно, – возразила Элисс. – Мы прошлись по округе, пока ты разбирался с Такааром. Они отказываются говорить с нами. Просто смотрят, исподлобья и настороженно, и все. Они опасны и пользуются здесь колоссальным влиянием.

Ауум пожал плечами.

– Они – трусы. А мы сражаемся за то, чтобы наша раса выжила.

– Для тебя всегда все просто, верно, Ауум?

Это подала голос Пелин. Почти весь день она спала; с нею оставалась Элисс, а на балконах ее дома были выставлены дозорные. Тулан и Эфран, двое молодых гвардейцев Аль-Аринаар, занимались подготовкой главного зала к вечернему собранию; наводили в нем порядок и расставляли по периметру столы. Аууму они внушали опасения. Готовые бежать при малейшей опасности, но спешно вернувшиеся обратно, как только ветер задул в другую сторону.

Пелин по-прежнему выглядела бледной и изнуренной, но в глазах ее проскакивали искорки жизни. Ауум знал об эдулисе достаточно, чтобы не уверовать в ее быстрое выздоровление, но, по крайней мере, начало ему было положено.

– А что здесь сложного? – вопросом на вопрос ответил он. – Если мы потерпим поражение, с нами будет покончено. Если же мы победим, то очистим лес и станем жить той жизнью, которую у нас отняли.

– Но, Ауум, совсем не в интересах гангстерских банд поверить тебе, – заявила Пелин.

– В самом деле? А кому они будут продавать свою отраву, если в живых не останется ни одного эльфа?

– Ты не слушаешь меня. Они не откажутся от своей власти. Они накинули городу удавку на шею и не намерены ослаблять хватку.

– А вот этого нельзя было допустить ни в коем случае, – резко бросил Ауум, глядя Пелин прямо в глаза. – Что с тобой произошло? Что случилось с Аль-Аринаар? Вас любили и уважали. Город разрастался и процветал. Последним же гвардейцем, с кем я разговаривал, был Метиан, а его выгнали отсюда, и его жизни угрожали, как и Лизаэль, кстати.

– Я доверял тебе, Пелин. Я верил в тебя. А ты взялась за эдулис. Ты предала самое себя, Аль-Аринаар и эльфов Катуры. Когда я вошел сюда, то первым делом спросил себя, а для чего я пытаюсь спасти нашу страну. Подумай об этом, и о своей слабости тоже.

Гнев грозил захлестнуть Ауума. Он возвышался над Пелин, которая съежилась от страха. Она дрожала всем телом, и в глазах ее стояли слезы.

– Тебя здесь не было, – жалким голосом пролепетала она. – Ты ничего не знаешь.

– Я знаю то, что Нерилла из Катуры вырастила свою семью посреди этого хаоса и насилия, и никто из них не стал наркоманом, не уронил своего достоинства. Это люди, у которых не было оружия, зато была сила и вера вот здесь. – Он прижал руку к сердцу и понизил голос до свистящего шепота. – А если мы потеряем веру, то потеряем все.

– Тогда для чего тебе нужна я? Какую пользу я могу принести?

Ауум взглянул Пелин прямо в глаза. В них он увидел смятение, боль потери, отчаяние и тоску, которая тронула его душу.

– Ты – Пелин. Архонт гвардии Аль-Аринаар. Я знаю, на что ты способна. Я знаю глубину твоей веры. – Ауум взял ее руки в свои. – Я ненавижу то, что случилось с тобой и этим городом, но это не умаляет моей любви к тебе. Но сначала ты должна признать свои неудачи и помириться с Туалом и Иниссом.

– Только тогда ты вновь сможешь надеть плащ и занять то место, которое принадлежит тебе по праву. Ты еще способна на это?

Пелин не колебалась ни секунды.

– Да.

Ауум поцеловал ее в лоб.

– Тогда ступай в храм и молись. Я хочу, чтобы завтра ты начала обучать тех, кто никогда не держал в руках оружие, как выжить в бою.

Ауум смотрел, как она уходит в сопровождении Тулана и Эфрана. Голову она держала высоко поднятой, но левой рукой потерянно и непрестанно потирала правую. Он надеялся, что Туал окажет ей помощь, в которой она так нуждалась.

– А ты был жесток с нею, – заявила подошедшая Элисс.

– Тот, кто не поддерживает нас полностью, тянет нас назад. Мы не можем себе этого позволить.

– Ну, а что мы будем делать с бандами наркоторговцев? – поинтересовалась Меррат.

Вокруг него собрались уже все ТайГетен, и зал понемногу начал заполняться жителями Катуры.

– Какова их численность? – спросил Ауум.

– Несколько сотен, – ответила Фалин. – И они запросто могут силой и угрозами заставить других присоединиться к ним.

– Мы можем грозить эльфам смертью, если они не встанут рядом с нами в бою, но тогда их ждет смерть от рук людей. – Ауум ненадолго задумался. – Мы не станем ввязываться с ними в открытое противостояние. Но мы отберем у них все ресурсы, которыми они располагают. Убивайте тех, кто окажет вам вооруженное сопротивление. На всех остальных просто не обращайте внимания. Пусть они сами сделают первый шаг, тем самым настраивая против себя население. Пусть все увидят, что это они готовы рискнуть всем ради наживы.