Текст книги "Планета бессмертных"

Автор книги: Джеймс Алан Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Он открыл глаза и посмотрел на свою супругу.

– После этого Имма отключала поток кровавого меда, и фонтан пересыхал… но в конце концов чаша снова оказывалась полна, и еще один из нас уходил. До тех пор, пока…

Голос Эстикуса сошел на нет.

– … пока вы не остались вдвоем, – закончила за него Фестина. – Правильно?

– Да, – прошептал Эстикус. – Мы – самые большие трусы среди представителей своей расы.

Он снова закрыл глаза. Шадиллы замерли, в молчании прижимаясь друг к другу.

ЭФФЕКТ КРОВАВОГО МЕДА

Это продолжалось не слишком долго. Внезапно Имма подняла голову и злобно посмотрела на нас, яростно щелкая мандибулами.

– Ну вот! – заявила она. – Теперь вы знаете, какими жалкими созданиями мы являемся. Не сомневаюсь, вы вдоволь посмеетесь над этим… как только окажетесь в своей камере.

– Мне не нравится идея заключения, – сказала я. – Это нечестно… тем более, что лично я уже сыта по горло вашей жестокостью. По вашей милости я обладаю мозгом, который способен устать! Вы сделали всех наших людей такими! И теперь вы безжалостно преследуете меня безо всякого повода.

– Почему же? Повод есть, – ответил Эстикус. – Не уверен, что тебе это понравится…

Он повернулся к Имме с выражением, которое я расценила бы как… умоляющее. В ответ она заворчала, как если бы вовсе не хотела пускаться в объяснения; но, взглянув в лицо Эстикусу, смягчилась.

– Когда мы забрали с Новой Земли роботов, которыми заменили Ри и Маклеод, они сообщили, что четыре года назад на Мелаквине погибла какая-то женщина. – Туманный шар над головой Иммы переформировался в стрелу, указывающую в моем направлении. – Ваши люди умирают редко… и мы решили, что стоит использовать твой труп.

– Для чего? – требовательно спросила я.

– Для эксперимента. Чтобы посмотреть… – Имма перевела взгляд на фонтан, чаша которого уже была почти полна. – Прошли столетия с тех пор, как он в последний раз работал, – когда наш последний товарищ принял решение измениться. Мы не знаем, по-прежнему ли могуществен кровавый мед.

– Конечно, по-прежнему, – проворчала я. – Это можно очень просто проверить. – Я взмахнула рукой в сторону чаши. – Я бросила туда мини-перец… и, смотрите, он превратился в желе.

– То, что ты называешь «превращением в желе», – только первая часть трансформации, – ответила Имма. – Самая легкая часть – разрушение внешней структуры клеток с целью обнажения внутренних ДНК. Вторая часть состоит в превращении этих ДНК в нечто другое, наделенное расширенным сознанием.

– Процесс сложный, – вклинился в разговор Эстикус. – Он должен сохранять существующие нервные связи в мозгу с целью не допустить разрушения исходной личности и одновременно в определенной последовательности перестраивать геном… – Его говорящий шар превратился в некоторое подобие изогнутой лестницы, но тут же вернулся к прежнему состоянию. Видимо, Эстикус решил, что не стоит тратить силы на создание соответствующего визуального эффекта. – Это очень сложно, – застенчиво закончил он.

– А при чем тут Весло? – спросила Фестина.

– Мы хотели положить ее тело в фонтан, – ответила Имма. – Использовать живого человека было бы слишком рискованно: прошло уже много времени с тех пор, как кровавый мед применялся на практике, и Лига Наций могла осудить нас за то, что мы подвергаем опасности разумное существо. С трупом же никаких проблем не было. Мы положили бы Весло в фонтан, а потом посмотрели бы, претерпели ли ее клетки желанную трансформацию. – Она бросила быстрый взгляд на мужа. – Просто из любопытства. Чтобы проверить, действует ли еще кровавый мед.

– Да, просто чтобы проверить, – подтвердил ее слова Эстикус. – Просто занять свое время.

– Но чем стала бы Весло? – продолжала допытываться Фестина. – У меня создалось впечатление, будто эта трансформация предназначена только для представителей вашей расы. Любое другое существо просто превратится в пурпурное желе, но собраться во что-то новое не сможет.

– Конечно, – ответила Имма, как бы подтверждая очевидную для всех истину. – Но Весло тоже представитель нашей расы. Неужели вы этого еще не поняли?

САМЫЕ ТУПЫЕ СОЗДАНИЯ ВО ВСЕЛЕННОЙ

– Я не какой-нибудь мерзкий шадилл! – воскликнула я. – Ни чуточки!

– Шадилл, шадилл! – Говорящий облачный шар Эстикуса слегка вытянулся в мою сторону. – Твой геном на 99, 999 процента такой же, как у нас.

– Разница между тобой и нами не больше, чем между твоими товарищами фрипом и туе-туе, стоящими в нашем коридоре, – пояснила Ихмма. – Или между женщинами-зареттами, большими, шарообразными, и их мужчинами, гораздо меньше размером и похожими на облако. Внешний облик имеет мало значения по сравнению с хромосомами и цитоплазмой. Ваша раса вылеплена по нашему образцу.

– Но я из прекрасного стекла! Никакой шерсти! У меня пять пальцев, нет когтей… и хвоста… и рта с этими клацающими…

– Пустяки, – заявила Имма. На мгновенье ее шар-переводчик превратился во что-то похожее на меня – высокая, человекообразная фигура, – а потом тут же «потек» и принял форму более коренастого «жука». – Внутри у тебя те же органы, позволяющие долгое время прожить без еды, та же клеточная структура, предотвращающая старение, те же защитные системы, практически обеспечивающие невозможность тебя убить. Мы прожили больше пяти тысяч лет. Твои соотечественники способны прожить столько же.

– На что нам эти пять тысяч лет, если у нас устают мозги? – взорвалась я. – Вот еще одна разница между вами и мной.

– Это было необходимо, – ответил Эстикус, – чтобы вы не…

Его золотистый шар распался на множество отдельных прядей, окружающих два небольших комка: надо полагать, таким образом он изображал мой народ и этих двух шадиллов.

– Нам хотелось иметь детей, – продолжал Эстикус, – но что-то изменилось в нас, и мы не могли… это не получалось естественным путем. К счастью для нас, этот корабль предназначался для колонизации других планет и на нем сохранился запас замороженных оплодотворенных яйцеклеток. Мы чуть-чуть подправили в них ДНК, чтобы создать человекоподобную расу, и… Вы действительно похожи на нас, Весло, несмотря на все внешние различия.

Мне по-прежнему не верилось, что это правда, но Фестина задумчиво кивнула и негромко сказала:

– Если мы выберемся из этой заварухи, Весло, я покажу тебе изображения чау-чау и ирландского волкодава; они, несомненно, принадлежат к одному и тому же виду, но внешне отличаются, как день и ночь. По внешнему облику нельзя судить о клеточной структуре. – Она бросила внимательный взгляд на шадиллов. – Значит, вам понадобился труп Весла, чтобы проверить действенность кровавого меда. Из простого любопытства. У вас и в мыслях не было сделать решающий шаг.

Эстикус перевел взгляд на Имму; она уставилась на него. Они замерли на долгое мгновенье… и хотя выглядели они как противные, покрытые шерстью жуки, перед моим внутренним взором возник образ влюбленных, о которых я читала, ставших жертвой трагического недопонимания: когда каждый горячо желает чего-то, но думает, что другой этого не хочет, и потому оба твердят:

– Нет, нет, я не хочу этого.

«Глупцы! – подумала я. – Они оба жаждут трансформации, но боятся признаться в этом». Я прочла это в их глазах – как будто какая-то глубоко запрятанная шадиллская часть меня инстинктивно понимала, что означает выражение их выпученных глаз. Наверно, когда-то Эстикус и Имма действительно боялись погружения в фонтан, однако теперь они страстно желали этого. Даже если в результате им грозила смерть, они жаждали освобождения… но каждый сдерживал себя – ради другого.

– Что за нелепость! – воскликнула я. – Разве вы оба втайне не мечтаете превратиться в желе? Уверена, это желание мучает вас уже не один год. Но, думая, что другой боится, вы молчите о своих переживаниях – из опасения огорчить супруга. Разве не так? Без толку таитесь друг от друга вот уже пять тысяч лет, потому что вы – самые тупые создания во вселенной. – Я указала на наполненный кровавым медом фонтан. – Пожалуйста, нырните туда прямо сейчас и уйдите из нашей жизни.

Тахпо, или шадиллы, или фуентес (как вам угодно) таращились на меня добрых пять секунд, а потом снова уставились друг на друга, медленно двигая мандибулами. Эстикус шептал что-то – по-настоящему шептал, ртом, не через облачный шар над головой. Имма отвечала ему. Застыв нос к носу, держась за руки и сплетя лопатообразные хвосты, они шептались, шептались…

Фестина наклонилась ко мне.

– Если они и впрямь просто сдерживали себя ради друг друга… это так чертовски сентиментально, что меня вот-вот вырвет.

– Это не сентиментально, это просто нелепо, – ответила я. – Во вселенной полно нелепых созданий. Кроме того, эти двое заявляют, что принадлежат к тому же виду, что и я… а мне вскоре предстоит стать жертвой усталости мозга. Может, у шадиллов мозги тоже устают, в особенности после того как проработали пять тысяч лет. Или они не впадают в спячку, просто приходят в такое состояние, когда плохо соображают.

– Не исключено. – Фестина не спускала взгляда с супругов. – Это будет потрясающе – если они все же решат нырнуть в кровавый мед. Вряд ли чужаки будут представлять для нас угрозу в форме желе – уровень развития желеподобных столь высок, что им нечего опасаться ни людей, ни кого-либо еще. Немного везения, и мы получим свободу; если уж на то пошло, они даже могут подарить нам этот корабль. Им он станет без надобности.

– Ты имеешь в виду, что они скажут: «Теперь мы видим свет», и все неприятности на этом закончатся? Никому даже не придется разбивать нос?

Фестина ткнула пальцем в мою куртку.

– Теперь ты разведчик, Весло. Идеальный исход любой разведывательной операции – выбраться из нее целым и невредимым; не врезать противнику по заднице, не вынудить его позвать на помощь дядю. Не знаю, случалось ли кому-то из разведчиков встречаться с чужаками, которые сказали бы: «Простите, но больше мы вам не причиним никакого беспокойства… и, между прочим, вот вам ключи от нашего космического корабля». Но, Богом клянусь, каждый разведчик молится, чтобы все произошло именно так скучно. Когда скучно, это хорошо. Когда скучно, это значит, что ты переживешь еще один день.

– Но они же ужасные негодяи! – прошептала я. – С виду вроде бы просто глупые жуки, а на деле они и их сородичи создали хаос по всей галактике. Что они сотвории с моим народом? С твоим? С дивианами, кашлингами и остальными, кого они «одарили»? Много лет назад кашлинги были разумными существами, а теперь стали тщеславными и несносными: разве это не результат деяний шадиллов? И по словам Иммы, они делали это сознательно! Стремились к тому, чтобы кашлинги стали глупыми и ни на что не годными. Из чистого эгоизма вроде бы безвредные с виду жуки превратили миллиарды живых существ в посмешище.

– Думаешь, я не понимаю этого? – ответила Фестина. – Думаешь, я не понимаю, как изменились люди и все остальные? Черт, Весло, homo sapiens всего лишь пародия на то, кем они были когда-то; проклятая Технократия обленилась, отупела и насквозь изъедена порчей – и все благодаря кучке мохнатых уродов, которым плевать, какие беды они причиняют, если это позволяет не принимать так пугающего их решения. Чтобы ты знала, я просто дрожу от ярости, Весло, просто злюсь как черт. С радостью оторвала бы мандибулы и запихнула им в глотки. Однако месть – не мое дело; как всегда, я просто стараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы выпутаться из очередной паршивой ситуации. Поэтому давай стиснем зубы, забудем, что тахпо изуродовали больше разумных созданий, чем кто-либо другой в истории, и скрестим пальцы, чтобы эти двое просто взяли и вышли из игры. Когда их не станет, когда мы окажемся в безопасности… вот тогда и посмотрим, можно ли как-то исправить причиненный этими ублюдками вред.

Нет, мне этот план был не по душе: позволить злодеям перейти на высшую ступень развития после всех безобразий, которые они натворили. Однако времени на разработку альтернативной стратегии не было, потому что как раз в этот момент Имма и Эстикус обернулись к нам. Физиономии у них, конечно, ничуть не изменились к лучшему… и все же сейчас мандибулы двигались не с такой яростью; казалось, владевшее шадиллами внутреннее напряжение разрядилось.

– Ты права, – сказала Имма. – Мы оба… Мы оба говорили неправду ради друг друга. Все это время… – она издала горлом скрежещущий звук. – Больше никаких проволочек с трансформацией.

– Чертовски рада за вас, – ответила Фестина. – Только прежде чем вы превратитесь в желе, пожалуйста, отпустите наши корабли… или, даже еще лучше, велите вашим компьютерам исполнять наши приказы…

– Сначала мы должны убедиться, – прервала ее Имма, – что кровавый мед по-прежнему эффективен. Уже столетия прошли со времени его последнего использования, и некоторые корабельные системы работают из рук вон плохо просто по причине изношенности. Следовательно, необходим эксперимент.

Она вперила взгляд в меня.

– О-о! – Фестина тоже повернулась ко мне.

– Что? – спросила я. – Какой эксперимент? О-о!

До меня дошло.

ПРИРОДА ТРУСОСТИ

– Фонтан не должен причинить тебе вреда, – нервно изгибая хвост, заговорил Эстикус. – Мы по возможности тщательно произвели анализ кровавого меда. По нашему убеждению, с ним все в порядке; мы просто хотим быть уверены.

– Но я не желаю превращаться в желе! Тем более – пурпурное! Мне не нравится этот цвет!

– Если все пройдет как надо, – сказала Имма, – ты станешь обладать могуществом и интеллектом, которые тебе и не снились. Высшего порядка, понимаешь?

– Но я же стану желе! Не хочу я быть желе, какие бы качества это ни сулило!

Имма сделала шаг в мою сторону, впервые оборвав прямой физический контакт с Эстикусом.

– Разве не ты называла нас трусами за отказ от трансформации?

– Вы были трусами! – закричала я. – Вы и сейчас трусы… если не в состоянии набраться мужества без того, чтобы послать меня вперед.

– Ладно, – Имма сделала еще шаг ко мне. – Мы трусы. Мы уже тысячи лет воспринимаем себя именно так – самые трусливые отбросы некогда великой расы. И теперь мы хотим совершить последний трусливый поступок.

Последовал новый шаг в мою сторону. Фестина метнулась вперед и заняла позицию между нами.

– Подумайте хорошенько, – обратилась она к Имме, не обращая внимания на щелкающие почти у самого лица мандибулы. – Если вы бросите Весло в фонтан и она погибнет, Лига будет считать вас убийцами. Вы же сами сказали, что опыты на живых – это слишком рискованно.

– В данной ситуации, – Ответила Имма, – я готова рискнуть.

– Тем более, что никакого риска на самом деле нет, – Эстикус торопливо подошел к жене. – Мы сделали все возможные проверки – с медом все в порядке. А раз мы предприняли все усилия, чтобы с Весло ничего плохого не случилось, то не несем никакой ответственности в случае, если что-то пойдет не так. – Он неуверенно потянулся к моей руке. – Ты превратишься в нечто необыкновенное. Уверяю тебя.

Я резко отшатнулась от него.

– Не вижу ничего необыкновенного в желе.

– Но это излечит усталость твоего мозга, – заявила Имма.

Внезапно весь мир, казалось, охватила тишина. Фонтан продолжал журчать, шадиллы щелкали мандибулами, Фестина еле слышно дышала… но все эти звуки как бы отдалились.

– Излечит мой мозг? – очень тихо спросила я.

– Да, – говорящий шар Иммы потянулся ко мне. – Мед наладит клеточную деятельность, подправит ДНК… в особенности в том, что касается умственных способностей. Невероятно увеличивая твою интеллектуальную мощь, в процессе перестройки он скорректирует генетическую блокировку, которая делает твой мозг усталым.

– Да-да, это правда, – с энтузиазмом подхватил Эстикус. – Мы уже… ну… ты не первая из жителей Мелаквина, кто прошел через эту проверку. В самом начале, когда мы были уверены, что с кровавым медом все в порядке, мы… мы захватили одного из ваших людей и… позже он благодарил нас, правда, правда! Он поблагодарил нас, а потом простым усилием воли телепортировался отсюда. Тебе нечего бояться, ты только выиграешь.

Я взглянула на фонтан, куда по-прежнему медленно стекал мед. Поверхность жидкости выглядела ровной, точно темно-красное зеркало.

Я ничуть не удивилась, увидев два ярких алых глаза в глубине стеклянистой жидкости.

Поллисанд привел меня в этот зал. Обещал исцелить меня и указал путь прямо к «лекарству», в котором я нуждаюсь. А то, что в итоге я превращусь в пурпурное желе… ну, Поллисанд просто забыл об этом упомянуть.

Никогда нельзя доверять обещаниям чужеземцев. Пора бы уж это усвоить.

– Может, когда-нибудь, – сказала я, – мне понадобится сделать этот шаг. – Я посмотрела на Фестину. – Если я стану бездельничать целыми неделями и отказываться отвечать, как бы по-дружески ты со мной ни заговаривала, даю тебе свое позволение применить ко мне это сильнодействующее средство, пусть даже под его воздействием я превращусь в желе. Но не сейчас! – Я вперила сердитый взгляд в шадиллов. – Слышите? Пока что у меня нет никакого желания купаться в кровавом меду.

– Может, и нет, – ответила Имма, – но придется.

Она подняла хвост с «лопатой» на конце, явно намереваясь просто скинуть меня в фонтан; однако Фестина была готова к такому повороту событий. Моя подруга выбросила вперед руки и ладонями с силой толкнула мерзкую маленькую Имму; та пошатнулась, и ее хвост просвистел мимо, лишь слегка задев рукав моей куртки.

Тем не менее, в ткани куртки образовался разрез. Хвост был сильный, быстрый, острый… и, пока Имма пыталась восстановить равновесие, дико молотил по воздуху. Эстикус взвизгнул и пригнулся, когда хвост хлестанул рядом с ним. Я попыталась схватить хвост, но он вырвался и вонзился в почву рядом со мной. Миг – и, вздымая клубы пыли, он уже снова взметнулся вверх. Я попыталась прижать его ногой… однако для этого он двигался слишком быстро.

Несмотря на весь свой дурацкий вид, шадиллы оказались быстры и увертливы. С другой стороны, чего еще ожидать от трусов?

От меня Имме удавалось увернуться, но с моей лучшей подругой ей повезло меньше. Фестина прижала к земле ее «кроличью» ногу и ладонями нанесла новый удар в грудь. Как только нога Иммы оказалась в ловушке, она не удержала равновесия и тяжело рухнула на пол, в последний момент извернувшись таким образом, чтобы удариться об него не спиной, а плечом. Фестина попыталась использовать свое преимущество и прыгнула вперед, намереваясь нанести удар ногой… но хвост Иммы по-прежнему работал вовсю, молотил мощно и быстро. Удары были не слишком хорошо нацелены, и все же хвост представлял собой серьезную опасность… точно беспорядочно машущий топор. Фестине пришлось увертываться от него.

– Хватит! – закричал Эстикус. – Хватит, хватит, хватит!

Он все еще скрючился на том месте, где оказался, увертываясь от хвоста Иммы, поджав собственный хвост и явно не проявляя желания присоединиться к схватке. Но вот странность… он говорил на языке шадиллов, не по-английски. Видимо, по той причине, что его облачный переводчик исчез; это произошло за те несколько секунд, пока мое внимание было отвлечено. Может, шар рассеялся под ударами хвоста Иммы? Или Эстикус поручил ему какую-то другую, наверняка подлую миссию?

На лице Фестины возникло выражение ужаса. Она внезапно начала задыхаться.

ЧАСТЬ XXVI
КАК Я ОКАЗАЛАСЬ В СИТУАЦИИ, КОГДА НА КАРТУ БЫЛО ПОСТАВЛЕНО ВСЕ

ЧЕТЫРЕ ПОДОБИЯ «ЗВЕЗДНОЙ КУСАКИ»

Эстикус находился всего в шаге от меня. Я придавила ногой его хвост чуть пониже «лопаты», лишив возможности размахивать им. Потом схватила Эстикуса за запястья и подняла так высоко, как смогла. Поскольку я была значительно выше его, он повис на руках, не доставая ногами до пола.

Пока чужак находился в этом положении, можно было не тревожиться о его когтях, хвосте и даже мандибулах – поскольку я держала его перед собой на вытянутых руках. Оставались лишь ноги… но при их «кроличьем» строении он мог наносить удары только по тому, что находилось за спиной. Кроме всего прочего, он, по-видимому, был слишком испуган, чтобы бороться со мной, – мандибулы дрожали, веки трепетали, из горла вырывалось полное ужаса мычание.

Я тоже время от времени мычала. Поднять существо размера Эстикуса для человека не слишком тяжело; другое дело – удерживать его в этой позиции. Насколько у меня хватит сил? Не больше чем на минуту… но если повезет, больше времени и не потребуется.

– Отпусти Фестину! – крикнула я ему в лицо. – Прекрати делать то, что ты делаешь… что бы это ни было! Прекрати сейчас же!

Эстикус не отвечал, как, впрочем, и Имма. Что касается Фестины, она вцепилась руками в горло, издавая ужасные хрипящие звуки. Это наверняка была работа шаров-переводчиков, поскольку облако Иммы тоже исчезло. Воображение нарисовало мне картину миллиардов крошечных наночастиц, проникших внутрь моей подруги, перекрывших дыхательное горло, скопившихся в легких. Она все еще стояла, но уже пошатывалась; от прилившей крови лицо приобрело темно-красный цвет, глаза выпучились. Оторвав одну руку от горла, она вскинула пистолет и прицелилась в Имму.

Мерзкая тварь засмеялась своим скрежещущим смехом.

– Я же говорила – эти пистолеты не могут причинить нам вреда.

– Отпустите Фестину! – снова закричала я, обращаясь к обоим шадиллам. – Может, пистолеты и не могут причинить вам вреда, зато я точно могу. – Я хорошенько встряхнула Эстикуса, и он зашипел, хватая ртом воздух.

– У нас хватит нано, чтобы задушить и тебя тоже, – ответила Имма на моем родном языке.

Без шара-переводчика ее голос звучал не громче шепота.

– Только попробуйте. Стоит мне почувствовать хоть малейшее покалывание в горле, и Эстикус пожалеет об этом.

При этих словах он начал извиваться и корчиться в моих руках, пытаясь вырваться. Это ему не удалось. Глупые шадиллы создали меня сильнее самих себя.

Имма поднялась, злобно махая хвостом. Я быстро развернулась таким образом, чтобы Эстикус в качестве защитного щита оказался между мной и своей женой.

– Ладжоли! – закричала я. – Сержант Аархус! Нимбус и Уклод! Помогите!

– Побереги дыхание, – шепчущим голосом отозвалась Имма. – Неужели, по-твоему, мы настолько глупы, чтобы оставить их на свободе?

Она хлопнула в ладоши: звук прозвучал резко – когда когти стукнулись друг о друга. Видимо, то был сигнал; я быстро оглянулась, опасаясь атаки роботов или нано… Однако атака была нацелена не на меня… и, судя по всему, она имела место уже несколько минут назад, но была произведена так бесшумно, что я ничего не заметила.

Из двери выкатились четыре волокнистых шара, похожие на версии «Звездной кусаки» размером с человека – в тусклом свете влажно поблескивала обволакивающая их слизь, в которой утопали волокна. Здесь, однако, слизь была не белая, а тускло-прозрачная… что позволяло разглядеть темные силуэты внутри. К сожалению, прекрасно узнаваемые: Ладжоли, сержант Аархус, Уклод. В последнем шаре никакой видимой фигуры не было; без сомнения, там находились Нимбус и его дитя.

Каким-то образом моих друзей удалось застать врасплох, облепить этой слизью, поймать, словно москитов, севших на сосновую смолу. Если сейчас они и пытались вырваться на свободу, это никак не проявлялось – казалось, они беспомощно застыли в одном и том же положении, пока шары катились по полу, а потом остановились, образовав неровный ряд за спиной Иммы.

– Видишь? – сказала она. – Ты осталась одна.

Она искоса взглянула на Фестину. Моя подруга опустилась на колени и сложилась вдвое, едва не касаясь головой пола. Теперь все лицо у нее было того же винного цвета, что и родимое пятно на щеке.

– Я не допущу, чтобы твоя драгоценная подруга умерла, – с усмешкой продолжала Имма. – Ничего столь неразумного я не сделаю. Однако нано покинут ее горло только после того, как она потеряет сознание. И тогда, – она занесла острый хвост над головой Фестины, – мне не составит труда отрезать ей уши… отрубить пальцы… выколоть глаз… если ты не отпустишь Эстикуса. То, что я сделаю, не будет убийством, и Лига Наций не остановит меня.

– Тогда она не остановит и меня, – сказала я, – если я оторву твоему мужу что-нибудь… а я так и сделаю, если ты причинишь вред Фестине, – я снова хорошенько встряхнула Эстикуса.

– Потише, потише! Ты не знакома с нашей анатомией. Не знаешь, что именно можно оторвать без опасности для жизни. Может, Эстикус умрет, потеряв один-единственный коготь?

– Не верится, что он такой хрупкий.

– Однако точно ты не знаешь, а я физиологию homo sapiens изучила от и до. – Имма лениво взмахнула хвостом в сторону Фестины; та попыталась схватить его, но промахнулась. – Знаю, какая рана может вызвать кровотечение со смертельным исходом, а какая нет. Знаю, каких частей человеческое тело может лишиться без серьезного вреда для себя. Ты же, сломав Эстикусу одну-единственную косточку, рискуешь тем, что он умрет. Неразумный подход, Весло… Лига убьет тебя на месте.

– За то, что я сломаю ему палец? А тебе ничего не сделает, хотя ты угрожаешь выколоть Фестине глаз?

– Я угрожаю сделать то, что заведомо не убьет ее. Ты же, напротив, готова рискнуть жизнью другого существа. Это неразумно, понимаешь? Отпусти моего супруга.

Эстикус зашептал:

– Да, пожалуйста, да, пожалуйста, да, пожалуйста…

Я поглядела на свисающего передо мной «жука»… и внезапно пришла в ярость. Пять тысяч лет эти трусы без колебаний насиловали целые расы, выкрадывали и держали взаперти людей, могущих помешать осуществлению их планов, привели к деградации множество разумных созданий, а некоторых наградили усталыми мозгами… и тем не менее Имма позволяет себе заявлять, что наказать следует меня – если я сломаю какой-то жалкий коготь? Лучшая подруга задыхается у меня на глазах. Товарищи заключены в липкие шары, и кто знает, легко ли им дышится в этих коконах? Шадиллы против моей воли хотят превратить меня в желе – только ради того, чтобы их восхождение к вершинам не сопровождалось даже ничтожным риском. И однако, это я – опасное существо, которое должно быть наказано?

Хватит с меня всей этой чуши. Сейчас велю шадиллам отозвать нано из дыхательного горла Фестины, освободить моих друзей и оставить нас в покое, в противном случае вырву дрожащие мандибулы из физиономии Эстикуса. Полная нелепость со стороны Иммы – заявлять, будто она может причинять моим друзьям вред безнаказанно и Лига не позволит мне ответить ударом на удар.

Я медленно опустила Эстикуса, пока его ноги не коснулись пола, воображая, как вмазываю маленькому коричневому шадиллу по носу и луплю по мандибулам вокруг рта, с радостью слыша, как под моими кулаками трещат кости.

И тем не менее…

Откуда мне знать – а вдруг я и впрямь убью ненавистного жука, раздолбав его мандибулы? И хотя я трепетала от праведного гнева, убивать дрожащего маленького Эстикуса я не хотела, потому что при таком развитии событий Лига точно казнит меня, и это будет глупая гибель.

Есть ли способ излить бушевавшую во мне ярость, не убивая жалкого шадилла?

Да.

Слегка перехватив запястья Эстикуса, я раскачала его и швырнула в фонтан.