Текст книги "Планета бессмертных"

Автор книги: Джеймс Алан Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

ОКАЗЫВАЕТСЯ, ЭТО НЕ ТАК ПРОСТО – НЕМЕДЛЕННО ПОКИНУТЬ КОРАБЛЬ

– Значит, передачу можно осуществить прямо сейчас? – обратился Уклод к леди Белл.

Женщина выпустила воздух из нескольких своих ртов; на мой взгляд, это напоминало пренебрежительное фырканье.

– Мы совершаем крестовый поход, – ответила она маленькому оранжевому человеку. – У нас контракт с четырьмя главными агентствами новостей и достаточно мощный передатчик, чтобы охватить все звездные системы отсюда до шаровидного скопления. Уж если мы читаем проповедь, значит, мы действительно проповедуем.

– Тогда чего мы ждем? Пошли! – сказал Уклод.

Увы, все оказалось не так просто; сначала требовалось кое-что урегулировать. Корабль пророков (он назывался «Предназначение без ограничения») мог вместить тех, кто должен был сделать заявление, однако прочих членов экипажа «Гемлока» предстояло по одному или по двое разместить на остальных судах флотилии кашлингов. Это требовало скоординированных усилий чем ни леди Белл, ни лорд Рей отнюдь не жаждали заниматься: такие «мелкие детали» не стоили траты драгоценного времени важных пророков. Более того, леди Белл настаивала, чтобы те, кому предстояло делать заявление, не отвлекались на организацию помощи по разгрузке нашего корабля. Запись нужно начать делать безотлагательно; в противном случае ничто не помешает ей передумать, отменить свое решение, предпочтя превратить нас в рабов.

Разумеется, это была просто пустая угроза – не вызывало сомнений, что Белл гораздо меньше интересуют какие-то там рабы, чем передача. Она буквально трепетала от радостной перспективы выпустить в эфир наши свидетельские показания; ясное дело, рассчитывала, что это принесет ей баснословную выгоду и славу. Вся вселенная узнает мою горькую историю. Более того, весьма вероятно, за возможность увидеть мою ослепительную красоту зрителям придется платить. В результате, конечно, кашлингианка разбогатеет, поскольку всем будет приятно любоваться такой красавицей, как я; в особенности если эта красавица способна изъясняться на редкость здраво и разумно.

Предвкушение всех этих внезапно посыпавшихся на леди Белл даров объясняло, почему она с каждым мгновеньем все больше сердилась на Фестину. Моя лучшая подруга хотела оставаться на «Королевском гемлоке» до тех пор, пока не убедится, что никаких промахов при эвакуации не допущено… а леди Белл желала покинуть наш корабль немедленно и от нетерпения даже топнула ногой.

– Если тебе непременно нужно околачиваться здесь, – заявила она Фестине, – я заберу остальных и начну без тебя.

Это, однако, не устраивало Фестину, поэтому адмирал всем своим видом дала понять: она вполне допускает, что, давая свидетельские показания, остальные непременно напортачат. Акценты будут неправильно расставлены, важные подробности и детали не упомянуты, тем самым общее впечатление непоправимо испортится. Разве кашлинги не понимают, что необходим надзор за происходящим?

В конце концов кашлингианка согласилась подождать, пока Фестина найдет капитана Капура и поручит ему проводить эвакуацию. Как выяснилось, это была всего лишь уловка со стороны леди – едва Фестина покинула транспортную платформу, Белл начала убеждать нас отбыть немедленно.

– Это невозможно, – сказал сержант Аархус, – даже если бы мы согласились. У нас нет космических скафандров.

– Зачем вам скафандры? – взорвалась леди.

– Почему-то нет особого желания дышать вакуумом. – Сержант пожал плечами. – Поэтому давайте, пока адмирал отсутствует, перейдем туда, где разведчики хранят свои скафандры…

– Нет, нет, нет! – прервала его Белл. – Не нужны вам никакие скафандры! «Предназначение» состыковано непосредственно с вашим кораблем – шлюзовая камера к шлюзовой камере. – Она взмахнула рукой в сторону люка. – Можете спокойно перейти отсюда туда.

– Тогда зачем ты и Рей надели скафандры? – поинтересовался Уклод.

Леди Белл снова издала презрительное фырканье.

– Мы же не знали, сколько воздуха у вас осталось. Вы просто дрейфовали – никаких признаков поля ССС или работы электрических сетей. Вполне можно было предположить, что кислород у вас на исходе.

– Откуда нам знать, что вы сами угробили собственный корабль, – добавил лорд Рей. – Мы подумали, может, ваши источники питания вывела из строя та штука на вашем корпусе.

На мгновенье все потеряли дар речи, а потом дружно заорали:

– Какая еще штука на нашем корпусе?

– Не знаю, – ответил лорд Рей. – Она похожа на большую палку.

ПРОБЛЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ

Ладжоли прижалась к Уклоду, как будто во всем мире он один мог защитить ее; при этом великанша едва не свалила его, но каким-то чудом оранжевый человечек устоял на ногах. Преданный супруг успокаивающе обхватил ее бедра, однако взгляд коротышки был прикован к выходному люку; чувствовалось, что он как можно скорее хочет попасть туда. Никто из остальных, к счастью, не был обременен необходимостью защищать крупную робкую женщину. И мы рванули к люку – не из трусости, а потому, что на этом дурацком человеческом корабле отсутствовали окна, и мы не могли видеть, что творится снаружи.

– Куда вы? – спросила леди Белл, когда мы мчались мимо нее.

Никто не ответил. Я добежала до люка первой, сразу за мной Нимбус, мгновение спустя в шлюзовую камеру ворвался Аархус. Оказавшись внутри, он с силой захлопнул дверь, не обращая внимания на кашлингов, растерянно глядевших нам вслед.

– Крути вон то колесо!

Сержант указал на торчавшее из стены металлическое кольцо. Я ухватилась на него и навалилась всей своей тяжестью. Колесо поворачивалось с таким трудом, что я не была уверена, в ту ли сторону вращаю его; но кому захочется выставить себя круглым дураком, тут же начав крутить в обратную сторону? Поэтому я надавила на колесо еще сильнее. А теперь – еще сильнее!

Пол под ногами накренился.

– Эй! – крикнул Аархус. – Полегче!

– Я ничего такого не делаю, – ответила я, – просто поворачиваю колесо.

– Это колесо соединено с шарнирами карданной подвески. Они изменяют ориентацию нашей шлюзовой камеры с учетом направления гравитации на другом корабле. Меньше всего хотелось бы выйти из шлюзовой камеры и вознестись прямо к потолку, на самом деле являющимся полом.

– Зачем космические корабли устроены так сложно? – проворчала я. – Если бы я заведовала делами в галактике, то издала бы указ, чтобы все корабли были одинаково плоскими и ровными, безо всяких этих дурацких расхождений.

Однако дальше я крутила колесо медленнее, чувствуя, как в соответствии с моими усилиями поворачивается и шлюзовая камера. Но вот что интересно: ощущение низа более или менее оставалось под ногами, как будто гравитация все время подстраивалась под круговое движение камеры. Если бы у меня хватило терпения крутить колесо совсем понемногу, мы могли бы перевернуться вверх ногами, даже не заметив этого.

– А тебе не приходит в голову, – сержант внимательно следил за моей работой, – что наши действия можно рассматривать как пиратство. Без позволения проникаем на борт чужого корабля.

– Не глупи, – ответила я. – Кашлинги могут последовать за нами, как только мы перейдем.

– Это понятно. Но что подумают их системы безопасности? Если чужаки появляются без сопровождения, корабль может расценить это как вторжение.

Нимбус фыркнул.

– Насколько я знаю кашлингов, в половине случаев, покидая корабль, они забывают активировать системы безопасности.

– Но ведь в остальных случаях – нет. И этой половины достаточно, чтобы душа корабля поджарила нас и растоптала угли. Кто-нибудь знает, какое оружие популярно у кашлингов?

– Газ! – Призрачный человек отреагировал мгновенно. – Кашлингам он не вредит, потому что они быстро адаптируются к любым веществам, загрязняющим воздух… но у людей вызывает рвоту, пока они не теряют сознание от обезвоживания организма.

– Чудесно, – пробормотал Аархус.

– Хочешь вернуться? – поинтересовалась я. – Пасть ниц перед леди Белл и извиниться за свой опрометчивый поступок?

– Нет! Просто хочу попытаться представить себе, что произойдет, когда дверь откроется.

Колесо в моих руках щелкнуло и остановилось. Аархус улыбнулся сначала мне, потом крошечной «Звездной кусаке» внутри Нимбуса.

– Я привык пропускать первыми женщин и детей, – пробормотал он, – но, боюсь, в данном случае адмирал Рамос мне этого не простила бы.

Он взялся за ручку люка шлюзовой камеры и рывком открыл его.

ПОЧЕМУ ХОРОШО ИМЕТЬ ШЛЮЗОВЫЕ КАМЕРЫ

В первое мгновение возникло ощущение, будто мы находимся под воздействием ядовитого газа – в ноздри ударила жуткая вонь – что-то вроде смеси запахов гниющего болота, скунса и свиных фекалий. Конечно, я задержала дыхание, но все равно чувствовала, как ядовитое зловоние раздражает нос, словно острый кончик ножа, готового вот-вот вонзиться по самую рукоятку.

– Проклятье! – воскликнул Аархус, прикрывая рот и ноздри.

Он протянул руку, чтобы снова закрыть дверь, но Нимбус остановил его.

– Подожди, – верхняя половина призрачного человека распалась на десяток туманных полосок, в то время как нижняя – там, где находилась малышка, – продолжала сохранять примерно яйцевидную форму. – Подожди, подожди, подожди…

Нимбус заструился из шлюзовой камеры, полоски его верхней части образовали полный круг, который начал вращаться сначала в одну, потом в другую сторону. В первый момент я не поняла, что он делает… но потом вспомнила, что еще на старшей «Звездной кусаке» он воспринял меня как «химическое отклонение» (да уж!). Видимо, клочки его тела обладали способностью анализировать воздух на предмет токсичности; и сейчас он пытался определить, является ли запах вредоносным или просто жутко противным.

Описав еще пару кругов, полоски верхней части его тела снова стянулись, и он принял прежнюю форму.

– Воздух не опасный, – сообщил Нимбус. – Просто чертовски вонючий.

– Но почему? – возмутился Аархус – хотя трудно говорить таким тоном, прикрывая рот рукой. – Может, утечка в системе переработки нечистот?

– Нет. Просто кашлинги обладают поразительной способностью нейтрализации загрязняющих воздух агентов. Их стиббек автоматически компенсирует вонь… уф… самой высокой плотности. Поэтому – это я заметил в те времена, когда служил на кораблях кашлингов, – санитария их мало волнует.

На лице сержанта возникло ошеломленное выражение.

– Ты имеешь в виду, что они просто разбрасывают повсюду гниющий мусор?

– Именно так. Они не считают нужным убирать за собой. Если они едят, идя по коридору, то просто бросают то, что не доели, и оставляют гнить. Потом на протяжении недель им легче перешагивать через эти завалы, чем наклоняться, чтобы поднять и убрать их. – Нимбус содрогнулся от отвращения. – Вы не поверите, но раз в несколько лет они причаливают к орбитальным станциям и запускают роботов, чтобы те очистили все внутри корабля. Советую вам с Веслом внимательно смотреть под ноги; лично я собираюсь парить по крайней мере в метре над полом.

– Христос Всемогущий, – пробормотал Аархус. – Теперь я понимаю, почему на флоте посылают разведчиков первыми входить в чужеземные суда. Мы, обычные навигаторы, такое вынести не в состоянии.

– У тебя, по крайней мере, ноги не голые, – заметила я и вошла внутрь, не сводя пристального взгляда с пола.

БЕГЛЫЙ ОСМОТР «ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ БЕЗ ОГРАНИЧЕНИЯ»

Корабль кашлингов действительно представлял собой самую настоящую свалку. Приемная платформа была завалена не только ошметками разлагающихся органических веществ (давным-давно сгнившими фруктами, превратившимися в губчатую коричневую массу; кусками засохшего мяса), но и всякими странными вещами: скорее всего, это были подарки или дань приверженцев пророков, хотя, может, просто дурацкие безделушки, которые чужаки приобрели, повинуясь импульсивному желанию, и выбросили спустя две секунды после доставки на корабль. Как иначе можно объяснить, что вдоль стен грудами лежали не меньше тридцати рулонов ткани с совершенно одинаковыми узорами? (Зеленые зубцы и красные зигзаги на голубом фоне. К тому же ткань была наэлектризованной, поскольку время от времени испускала искры.) Здесь было множество статуэток, одни узнаваемые (деревья, кони, лучники), а другие изображали нечто несуществующее в природе – хотя я не исключаю, что где-то, возможно, живет себе припеваючи сферическое создание, имеющее привычку засовывать обе руки в глотку так глубоко, что они торчат с другого конца.

Всего, что валялось вокруг, не опишешь – а тут были груды золотых монет, стопки записей, холмики из сверкающих кристаллов, которые, вполне возможно, представляли собой подлинные драгоценности, – но я обратила особое внимание на клетки, корзины и небольшие загоны, в которых когда-то содержались живые животные.

Теперь же там находились только трупы, многие заметно разложившиеся.

Я не узнавала никого из них. Некоторые были явно чужеземные – с восемью ногами или с панцирем, напоминавшим плоский оранжевый восьмиугольник. Другие, может, и казались смутно знакомыми, однако слишком высохли и сморщились, чтобы можно было их идентифицировать. Скелеты, обтянутые ссохшейся кожей; к прутьям клеток прилипли клочки гнилого меха.

Все эти животные погибли потому, что о них не заботились: не кормили, не поили, не чистили. Скорее всего, пророки собирались принести их в жертву, а потом просто забыли. Среди этих зверушек наверняка были очень милые, ласковые создания, пушистые и смирные или чешуйчатые и игривые… «Священные жертвы» умерли ужасной смертью просто от недостатка внимания, и при виде их печальных останков к горлу подступила горечь.

Кто виновен в этих злодеяниях? Леди Белл и лорд Рей? Или животные остались от прежних пророков, обрекших их на неминуемую гибель? Ответа я, конечно, не знала, но очень надеялась, что на нынешних пророках нет вины за эти смерти, хотя вряд ли они сильно отличались от своих предшественников.

Больше всего меня потрясло то обстоятельство, что «Предназначение» было сделано из стекла – прекрасно-прозрачного, но сейчас такого грязного, что просто разрывалось сердце.

Если смотреть сквозь пол – там, где не лежал мусор, – можно было разглядеть нижний уровень (скопище машин, которые, возможно, представляли собой корабельные двигатели, или компьютеры, или игровые комплексы). Сквозь стены виднелись другие устройства – с экранами, на которых мелькали изображения или с чем-то вроде быстро вращавшихся винтов. Самое впечатляющее зрелище можно было наблюдать через потолок: прямо над нами нависала громада «Королевского гемлока» – словно огромная белая башня на фоне черной пустоты.

Я отвела взгляд, потому что почувствовала головокружение. Вот-вот гигантский белый корабль обрушится прямо на меня! Может, голова кружилась бы меньше, если бы я смотрела вверх, лежа на полу… но не на такой же пол ложиться!

Ну, я просто зажмурилась, глубоко вздохнула и снова открыла глаза. На этот раз я внимательно заскользила взглядом вдоль всей длины «Гемлока», начиная от днища, потом вверх… и вдалеке, почти у самого носа, увидела темный объект, прилипший к корпусу, словно пиявка к форели.

Это было что-то вроде палки или, скорее, прута – по сравнению с гораздо больших размеров «бревнами», из которых состоял шадиллский корабль-«вязанка». Он лениво покачивался туда и обратно – словно морская водоросль в несильном течении.

Как давно этот «прут» здесь… и для чего предназначен? Может, сквозь него внутрь «Гемлока» поступает ядовитый газ, который должен вывести из строя всех находящихся на борту? Или эта штуковина просверлила отверстие в корпусе, и по ней внутрь корабля пробрались чужеземные солдаты, которые прямо сейчас крадутся по темным коридорам и устраивают в них засады? А что, если эти чужаки умеют принимать облик тех, на кого собираются напасть, и существо, которое выглядело как сержант Аархус, на самом деле какой-нибудь отвратительный слизняк, который только и ждет удобного случая внедрить в меня свое мерзкое семя?

Разумеется, все это было из области фантазий. Все чужаки, встреченные мной после того, как я покинула Мелаквин, разочаровали меня своей примитивностью: во всяком случае, форму они менять не умели, да и вообще ничего необычного делать не могли. И какой, спрашивается, смысл быть чужаком, если ты не обладаешь сверхъестественными способностями, чтобы вселять ужас в сердца представителей других рас? Если ты не в состоянии лишить жизни или разума чуждое тебе существо, то с таким же успехом можешь оставаться дома.

Но, конечно, чужаки никогда не интересуются моим мнением… Тупицы, что с них взять?

ДЛЯ ЧЕГО ПРЕДНАЗНАЧАЛСЯ «ПРУТ»

– Дерьмо, – прошептал Аархус, глядя на «прут». – Выходит, нас пометили?

– Судя по всему, это так, – ответил Нимбус. – Шадиллы, надо полагать, выстрелили в «Гемлок» этой штуковиной, словно торпедой.

– Что это, по-твоему? – спросил Аархус. – Может, приводной маяк?

– Скорее всего. Когда «Звездная кусака» врезалась в корабль шадиллов, она так или иначе вывела их из строя – например, повредила двигатели. Шадиллы увидели, что нас подобрал «Гемлок», поняли, что не сумеют продолжить преследование, пока не произведут у себя ремонт… ну, и пометили ваш корабль с помощью сигнального устройства, которое поможет им найти нас.

– Ты уверен, что это просто сигнальное устройство? – вмешалась я. – Может, это труба, в которой прячутся захватчики, способные менять облик и запрограммированные заменить нас – одного за другим ?

– Давайте придерживаться теории маячка, – вздохнул сержант. – Если нам повезет, мы успеем эвакуироваться с «Гемлока» и будем на полпути к Джалмуту, когда шадиллы наконец отремонтируют свое судно. Мне доставляет удовольствие представлять себе, как эти ублюдки приближаются к «Королевскому гемлоку», чтобы захватить его, и обнаруживают, что это всего лишь пустая коробка.

За нашими спинами грохнул люк шлюзовой камеры. Когда мы вышли на приемную платформу, Аархус закрыл его за собой, но сейчас люк снова распахнулся, и показались Уклод, Ладжоли, леди Белл и лорд Рей, плюс моя лучшая подруга, которая, видимо, уже договорилась с капитаном Капуром.

Фестина сморщила нос, когда вонь «Предназначения» обрушилась на нее; но тут же справилась с собой и изобразила на лице полнейшую невозмутимость. Уклод же, в отличие от нее, согнулся пополам, схватился за живот, начал издавать характерные звуки и изверг свой последний обед прямо на пол. Ладжоли положила руку мужу на спину и слегка развернула его, как бы говоря: «Сюда, сюда…». Однако потом и сама заклекотала, содрогаясь всем телом.

Когда женщина таких размеров сотрясается, возникает очень сильная вибрация. Мне показалось, что даже пол задрожал у нас под ногами. Это произвело на меня такое сильное впечатление, что я едва сообразила вовремя отпрыгнуть назад; по счастью, я великолепная прыгунья, потому что содержимое желудка Ладжоли забрызгало все вокруг.

– Дивиане… – пробормотал Аархус, глядя на свои загаженные сапоги. – Столько усилий биоинженерной мысли, чтобы создать тридцать пять подвидов этой расы, и у всех слабый желудок.

– Ах вы, свиньи! – закричала леди Белл. – Испачкали нам пол!

Несколько мгновений мы молча смотрели на нее, а потом даже Уклод и Ладжоли расхохотались.

КРАЙНЯЯ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОСТЬ

Леди Белл была не из тех, кто мирится с тем, что над ней смеются. Издавая сердитые свистящие звуки, она нажала кнопку на поясе своего космического костюма, и он сполз с нее, словно увядшая трава. Тело под ним оказалось в точности таким, как костюм, – ядовито-зеленым с фиолетовыми пятнами. На мгновение она замерла (костюм грудой лежал у ее ног), и у меня создалось впечатление, будто кашлингианка встала в позу, рассчитывая услышать восхищенные ахи и охи по поводу своей обнаженной особы или, по крайней мере, увидеть, как мы с завистью таращим на нее глаза. Когда ничего подобного не произошло, леди раздраженно отпихнула костюм ногой и протопала к электронному пульту управления, встроенному в стену. Из бесчисленных отверстий на ее теле полились свистящие звуки; видимо, это были инструкции на языке кашлингов, потому что спустя несколько секунд шлюзовая камера закрылась, и корабль угрожающе задрожал.

– Эй, вы! – воскликнула она. – Теперь, потратив впустую массу времени, может, вы наконец будете так любезны приступить к записи?

Никто не ответил. Дивиане все еще стояли, согнувшись, Фестина сквозь потолок глядела на «Королевский гемлок». Я могла даже сказать, в какой момент она заметила «прут», приклеившийся к корпусу; именно тогда ее челюсти крепко сжались и резко обозначились скулы.

– На вашем корабле есть сканеры дальнего действия? – спросила она у Белл.

– Конечно.

– Можно посмотреть показания приборов?

– Когда доберемся до студии записи! – рявкнула леди Белл. – Пошли!

И, не дожидаясь ответа, она зашагала к двери в дальнем конце комнаты. Длинные конечности позволяли ей передвигаться так быстро, что мы не сравнялись бы с ней, даже если бы бежали. Впрочем, никто такого желания не проявил; в результате кашлингианка была вынуждена остановиться у входа, жестами подгоняя нас.

Фестина, однако, не торопилась. Склонившись к супругам, она спросила:

– Вы в порядке?

– Да, конечно… – промямлил Уклод. – Просто… пока привыкнешь к этому запаху…

– Я останусь с ними, – сказал Нимбус. – Чтобы удостовериться, что с ними все хорошо.

– Не стоит. – Уклод вытер рот. – Мы пойдем с вами. Правда, душечка? – спросил он жену.

Ладжоли молча кивнула. Вид у нее был жалкий: то ли ей в самом деле было плохо, то ли она стыдилась того, что ее вывернуло на людях. Заповеди «женственности», навязываемые странным воспитанием Ладжоли, все еще оставались для меня тайной за семью печатями. Тем не менее я подозревала, что извержение из себя наполовину переваренной чойлаппы не рассматривается как признак женского очарования.