Текст книги "Планета бессмертных"

Автор книги: Джеймс Алан Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

ЧАСТЬ XIX
КАК Я ВСТРЕТИЛАСЬ С ЧУЖАКАМИ… КОТОРЫЕ МНЕ НЕ ПОНРАВИЛИСЬ

ЧЕГО НЕ МОЖЕТ ДАТЬ ФОТОСИНТЕЗ

Идти по коридорам оказалось на удивление легко. Сначала я подумала, что это просто результат восстановившегося здоровья и целеустремленности. Но нет; идти было легко, потому что я стала легче! Гравитация на борту корабля начала ослабевать… и хотя совершать совсем уж невероятные скачки я не могла, но прыгучесть определенно повысилась. Удивительно интересное переживание, и оно развлекало меня (скок, скок, скок!) на всем пути к транспортной платформе.

Фестина уже находилась там – у моей лучшей подруги есть замечательное свойство: она способна вычислить, где ты окажешься, и явиться туда же. Конечно, женщина разыграла удивление при виде меня и притворилась, что пришла сюда, просто чтобы дождаться тех, кто взял корабль на буксир. Все правильно: не может же важный флотский адмирал признаться, что чувствовал себя потерянным и одиноким без своего лучшего друга?

Уклод тоже был на транспортной платформе, и они с Ладжоли тут же вернулись к своим нежностям. Их перешептывание и объятия раздражали едва ли не больше обычного, поэтому я подчеркнуто повернулась к ним спиной; однако остальные мои спутники тоже нагоняли на меня тоску. Фестина хотела выяснить, каким образом Нимбус заставил малышку послать призыв о помощи. Последовало повторение рассказа о крестовых походах, и вдобавок разговор сопровождался беспрерывным нытьем призрачного человека по поводу того, правильно ли он поступил, пощекотав свою дочку… Я уже все это слышала, и мне стало скучно.

Оставалось лишь бродить по транспортной платформе в надежде, что кто-нибудь в конце концов вспомнит о моем существовании и спросит, не возникла ли у меня новая блестящая идея. Однако никто даже не заметил моего ухода, что еще больше раздражало и злило. Наверное, придется высказаться по поводу недостатка внимания, но тут весь мой пыл обернулся сильнейшим головокружением, и я почти рухнула на пол.

Ох!

Питаться светом – прекрасная вещь… но этого недостаточно, чтобы вести деятельный образ жизни. Вот почему деревья не кувыркаются колесом. (И еще потому, что у них нет ни рук, ни ног.) Я по-прежнему прижимала к груди светящиеся палочки, но их было недостаточно для того, чтобы найти силы хотя бы расхаживать туда и обратно.

– С тобой все в порядке, Весло? – Голос Фестины доносился откуда-то сзади.

– Все прекрасно, – я постаралась, чтобы мой голос не дрожал. – Я просто… – какое-то время мне в голову не приходило никакого разумного оправдания моей позе; но потом я заметила на ближайшей стене многоцветное изображение гемлока, – просто изучаю произведение искусства. Сидя это делать удобнее.

Мне не хотелось, чтобы со мной обращались как с немощной больной, неспособной принимать участие в серьезных делах.

– Понятно. Получаешь удовольствие, разглядывая произведение искусства.

Это как сказать… Чего-чего, а удовольствия от разглядывания нарисованного на стене растения я не получала. Ради повышения достоинства изображения на поверхности картины должны выступать сухие мазки краски – чтобы зритель мог отковырнуть кусочек и понюхать, как нарисованное дерево пахнет; по крайней мере, такой вывод сделали мы с сестрой, изучая древние картины, выставленные у нас в городке. Однако изображение передо мной этим достоинством не обладало – оно было скучно двухмерным, никаких выступающих мазков и засохших капель краски. Я совсем уже собралась сделать критическое замечание по поводу столь убогой текстуры, как вдруг заметила на картине нечто такое, что поначалу проглядела.

Среди разноцветных веток тускло мерцали два красных глаза – словно там пряталось некое хорошо известное безголовое создание.

РАЗГОВОР С КАРТИНОЙ

– Поллисанд? – прошептала я.

– А кто же еще? – ответил он. – Дурацкий Чеширский Кот?

Он говорил своим обычным гнусаво-скрипучим голосом. Я быстро оглянулась, но остальные, похоже, не слышали его. Странно… учитывая, как громко голос Поллисанда звучал для меня. .

– Нет, твои приятели в этой беседе принимать участия не будут, – заявил он. – Только я да ты, моя сладкая.

– Другими словами, на самом деле ты не здесь. Опять проецируешь изображение и звуки прямо в мое сознание… Но ведь сейчас я не связана с «Кусакой»! Как тебе удается контактировать с моим мозгом, если я ни с кем не связана?

– Эй, подруга! Разве я не говорил, что стою на эволюционной лестнице на семьдесят пять триллионов ступеней выше тебя? К чему мне какая-то заретта, чтобы иметь возможность проецировать что пожелаю и куда пожелаю?

Что за скверная привычка у Поллисанда – не отвечать на вопросы. Он просто делает вид, что отвечает, хотя на самом деле уклоняется от темы. У меня даже мелькнула мысль, что сейчас, когда мы оказались в такой скверной ситуации, он может в этой своей манере попытаться скрыть от нас что-нибудь важное.

– Ты что-то со мной сделал? – прошептала я. – Когда вынес меня из Башни и срастил сломанные кости, ты сделал что-то еще? Может, вставил мне в мозг некое устройство, которое позволяет тебе в любой момент связываться со мной?

– О-о-о! Какие мы смышленые! Гораздо смышленее доктора Хавела, который не нашел у тебя ничего. Хотя, может, и находить было нечего.

Красные глаза вспыхнули ярче, а затем тело, приобретая объемность, вышло прямо из стены. Если вам когда-нибудь приходилось видеть, как безголовый чужак выходит из двумерной картины… Ну, вот так все и происходило, только лучше, потому что это случилось со мной.

Я все еще сидела на полу, и его огромное белое тело нависало надо мной. Он выглядел совершенно реальным, когда выдергивал задницу из стены, а коротким хвостом очищал свою огромную тушу от прилипших к ней хлопьев краски; и тем не менее никто в помещении даже не глянул в нашу сторону. Это была просто проекция, и сигнал улавливал только мой мозг!

– Что ты здесь делаешь? – спросила я по-прежнему шепотом. – Пришел полюбоваться на последствия еще одной ужасной ошибки?

– Надеюсь, что нет, – ответил он. – Просто хочется посмотреть, как вы управитесь с кашлингами.

– Хочешь посмотреть, разозлим мы их или нет?

– Конечно. Обожаю наблюдать со стороны.

Он содрогнулся всем телом, и кусочки краски с картины полетели и на пол, и на мои поджатые к груди ноги. Не сводя с Поллисанда взгляда, я стряхнула со своих бедер крошечные розовые, зеленые и черные хлопья. Тем временем он прошел мимо меня и встал так, чтобы оказаться между мной и остальными людьми; внезапно его глаза вспыхнули жарким белым пламенем – так бывает, когда во время лесного пожара огонь охватывает сухое дерево. Яркий свет хлынул на меня, такой ослепительный, что я закрыла глаза… но все равно чувствовала излучение, струящееся сквозь тело, вливающее в него новые силы. Меньше чем за секунду я пропиталась энергией до такой степени, словно целую неделю провела в Башне предков.

Жар быстро спал. Открыв глаза, я увидела, что в утробе Поллисанда тлеет тусклое алое мерцание. Он поднял ногу и стопой слегка похлопал меня по щеке.

– Ты такая худышка, – со странным, явно нарочитым акцентом заявил он. – Неужели не понимаешь, что нужно есть? И не просто вкусные леденцы, – он взмахнул ногой в сторону моих светящихся палочек. – Это не еда – они на девяносто процентов испускают видимый свет. Хорошенькой девушке требуется питание для костей. Рентгеновское и гамма-излучение, микроволны – в общем, энергетически насыщенный материал. Или, может (какая радикальная мысль!), тебе следует время от времени пробовать твердую пищу. Ясное дело, еда чужаков не идет ни в какое сравнение с лазаньей твоей матушки; и все же она содержит питательные вещества, без которых ты просто зачахнешь. Как ты собираешься одолеть шадиллов, если держишь себя на голодном пайке? У меня не всегда найдется время приводить тебя в чувство. – Он остановился, чтобы перевести дыхание, и спросил: – Ну что, ясноглазая, теперь тебе лучше?

– Да, – ответила я. – Но если все это просто проекция, почему она оказывает на меня воздействие, как будто я и вправду окунулась в поток света?

– Мне пора уходить, детка. Пока!

И он исчез – не каким-то причудливым способом, а просто его не стало, как бывает, когда выключают свет, причем совершенно беззвучно.

Я сидела, глядя на то место, где только что находилась огромная белая туша. Все эти хлопья краски, которые он стряхивал, тоже исчезли, растаяли, словно снег на костре. Я перевела взгляд на дерево на стене, но увидела лишь плоскую безвкусную картину – и никаких красных глаз.

– Мда-а-а… – только и сказала я.

Как всегда, появление Поллисанда разозлило меня, но я чувствовала себя гораздо лучше, голова больше совсем не кружилась.

Может, он и не такая уж задница, каким пытается себя выставить.

Или он просто приберегает меня… для чего-то гораздо более худшего, что еще только предстоит.

ПРЕИМУЩЕСТВО, КОТОРОЕ МОЖНО ИЗВЛЕЧЬ ИЗ ГЛУПЫХ РАЗВЛЕЧЕНИЙ

Я положила ненужные теперь сияющие палочки на пол и прошла уже полпути до остальных, когда Нимбус сказал:

– Слушайте!

Все мгновенно смолкли; и в тишине я отчетливо расслышала справа глухие удары.

Поглядев в ту сторону, я увидела тяжелую металлическую дверь – вход в открывающуюся вручную шлюзовую камеру. Прежде мне не удалось разглядеть ее в полутьме, создаваемой светящимися палочками, потому что она была такая же белая, как и все остальное на транспортной платформе. Может, так надо: чтобы необходимость иметь на корабле дверь аварийного входа не бросалась в глаза.

– Ну, шоу начинается, – пробормотала Фестина. – Все ведите себя словно паиньки.

Я быстро выхватила у Ладжоли свою куртку разведчика, надела и застегнула ее – при появлении чужеземных гостей нужно иметь официальный вид.

– Эй, мне пришла в голову дикая мысль: кто-нибудь из нас говорит на языке кашлингов? – спросил Уклод.

– В этом нет никакой необходимости, – ответила Фестина. – Кашлинги обожают смотреть развлекательные записи, купленные у других рас: мандасарские фантазии, юнитские маскарадные танцы, человеческие «мыльные оперы» и тому подобное. В результате кашлинги – настоящие космополиты, обладающие обширными знаниями о чужеземных расах. Уверена – тот, кто появится из этой двери, говорит по-английски, прекрасно понимает язык человеческих жестов… и знает, как принято обращаться к гетману фаскистеров, как стимулировать половой акт гринстраидеров и какой нож использовать при аутодафе на Мириаподе.

– Второй нож слева, – сказал Аархус, – с тремя черными зазубринами и выгравированной на нем головой коня. – Мы удивленно уставились на него. – А что такого? Я парень непростой.

КАШЛИНГИ И ИХ КОСМИЧЕСКИЕ КОСТЮМЫ

Последовал новый удар, и дверь открылась. В проеме стояли две неуклюжие фигуры в режущих глаза цветастых нарядах. Один костюм состоял из чередующихся красных и белых полос, спиралью опускавшихся от макушки до пят и украшенных аляповатыми голубыми завитушками, которые, возможно, представляли собой буквы чужеземного алфавита. Шлем выглядел точно так же; если на нем и имелся прозрачный щиток, я его различить не сумела.

Второй костюм выглядел в том же духе, но на агрессивно-зеленом фоне были изображены фиолетовые животные, кони, фрукты, разная утварь – хотя, возможно, все эти предметы и существа были вовсе не тем, чем казались. У чужаков подобное частенько случается: то, что выглядит как сочный персик, может оказаться временно закуклившимся племянником хозяина; поэтому за столом у них лучше не торопиться. (По крайней мере, так рассказывали разведчики, которые очень любят читать лекции по поводу «многоликих граней чужеземной жизни», а еще вспоминать всякие забавные истории: «Это случилось не со мной, а с моим другом»… когда разведчик все-таки решил съесть персик.)

Разумеется, к нам заявились кашлинги в своей ходячей конфигурации: с длинными-длинными ногами и почти без туловища. Может возникнуть мысль, что они выглядели нелепо, с этими их штанами, доходящими до подмышек… но на самом деле у них был такой зловещий вид, что меня затошнило. Сплошные конечности; к тому же они слегка покачивались, словно пауки ростом с человека. Даже яркие цвета не придавали им клоунского вида, по крайней мере в неярком свете, исходившем от груды светящихся палочек, которые я оставила в дальнем углу. Долговязые, безликие кашлинги напоминали змей пестрой раскраски, готовых в любой момент нанести удар.

Они покинули шлюзовую камеру быстрыми, текучими движениями: шаг, другой, и вот они уже около нас; ни один человек не мог бы даже бежать с такой скоростью, хотя им, казалось, для этого совсем не пришлось напрягаться. При их молниеносном приближении Ладжоли испуганно открыла рот и отступила, потянув за собой Уклода. Нимбус тоже попятился, плотнее обвернувшись вокруг своей девочки. Фестина и Аархус не дрогнули, но я видела, каких усилий это им стоит; стиснув челюсти, они не двинулись с места, даже когда кашлинги очутились прямо перед ними, приблизив к их лицам свои безглазые головы.

Эта тактика запугивания разозлила меня. Я выступила вперед и громко заявила:

– Приветствую вас. – Кашлинги повернули слепые пестрые шлемы в мою сторону. – Я разумное существо, принадлежащее к Лиге Наций, и прошу вас проявить ко мне гостеприимство.

Последовала долгая пауза. На лице Фестины возникло выражение ужаса – как будто я сделала страшную ошибку, произнеся слова, принятые в Лиге Наций. До меня запоздало дошло, что, по-видимому, существует какая-то причина, по которой она сама не произнесла этих слов. Может, кашлинги воспринимают их как оскорбление? Однако что мне теперь оставалось делать – только стоять прямо, с достоинством глядя на них и стараясь излучать холодную уверенность. Еще некоторое время кашлинги не двигались и не отвечали… а потом громко расхохотались.

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Это был не настоящий смех, характерный для представителей моей расы или людей, – это, скорее, была имитация смеха, когда кто-то знает, как должен звучать смех, но на самом деле соответствующих чувств не испытывает. Фестина говорила, что эти создания знают людей, поскольку изучают развлекательные человеческие шоу. Однако невольно возникал вопрос, в какой степени эти шоу их на самом деле развлекают, если они не способны вложить искренние чувства в свои ха-ха и хи-хи.

Возникал и другой вопрос – почему они сочли нужным ответить на приветствие Лиги Наций хохотом, причем таким неискренним? Однако было бы неблагоразумно врезать им по носу за подобную невежливость; я даже не стала возмущаться тем, что они ведут себя так глупо под воздействием какой-то неправильной химии в их мозгах. Нет-нет… я же понимаю, что такое дипломатия, поэтому просто сердито смотрела на них, ожидая, пока они прекратят издавать столь бессмысленные звуки.

Смех смолк так же неожиданно, как начался, – как будто кто-то схватил обоих кашлингов за глотки, с силой сжал их и стукнул безглазыми головами друг о друга. (На самом деле ничего подобного не произошло, потому что я по-прежнему вела себя как самый настоящий дипломат.)

– Оставь свои приветствия при себе… – начал чужак в красно-белую полоску.

Хотя он говорил на земном языке, это был нечеловеческий голос – точно десяток людей произнесли фразу негромко и в унисон. Я вспомнила изображения кашлингов и эти их рты, разбросанные по всему телу. Очевидно, они говорят несколькимиртами сразу, чтобы их услышали, поскольку легкие этих существ гораздо меньше человеческих.

Не закончив фразы, красно-белый чужак быстро пересек разделяющее нас пространство и наклонил ко мне голову.

– Ты такая… такая… – Он издал свистящий звук, который мог быть вздохом или словом, произнесенным на его родном языке. Одна рука потянулась ко мне; я думала, кашлинг хочет прикоснуться к моей щеке, однако внезапно он вцепился в куртку и расстегнул ее. – Что ты такое? – закричал он, уткнувшись шлемом между моими округлостями, как будто пытаясь заглянуть внутрь меня. – Если не считать того, что ты самое безобразное создание из всех, которых мне когда-либо приходилось видеть!

Не успела я ответить должным образом, как Фестина обняла меня успокаивающим жестом, одновременно стараясь помешать мне совершить «необдуманный дипломатический акт» по отношению к наглому визитеру.

– Предки Весла были людьми, – пустилась в объяснения моя подруга. – Однако несколько тысяч лет назад ее раса была генетически перестроена.

– В качестве наказания ? – полюбопытствовал зеленый кашлинг.

– Нет, – отрезала я. – В качестве дара. Второй кашлинг все еще продолжал пялиться на меня, словно надеясь разглядеть что-то внутри. Фестина говорила, что кашлинги могут видеть в инфракрасной и ультрафиолетовой части спектра – в той, в которой я не была прозрачна. Может, красно-белое существо, уткнувшись лицом мне в грудь, наблюдало, как дышат легкие, как бьется сердце, – что было бы возмутительной наглостью, поскольку сама я не могла этого видеть.

– На что ты смотришь? : – взорвалась я, отступила на шаг и застегнула куртку.

– На тебя, – ответил красно-белый кашлинг.

Он шагнул следом за мной, но на этот раз я отшатнулась и оттолкнула его шлем в тот момент, когда он едва не коснулся моего уха. Возникло неприятное чувство, будто он заглядывает прямо мне в мозг, и я почувствовала себя грязной, поскольку я задумана как прозрачная, а какой-то мерзкий чужак воспринимает меня иначе.

– Восхитительно, – один шепчущий голос прошептал это мне в ухо, в то время как множество других повторили то же самое по всему телу кашлинга. – Мне всегда казалось, что люди – самые безобразные создания в галактике, но, по крайней мере, в них есть некоторое очарование. – Он поднял голову и повернулся к Фестине, которая все еще обнимала меня за плечи, удерживая от того, чтобы преподать кашлингам урок хороших манер. – Взять хотя бы тебя. Это изумительное пурпурное пятно на лице, так бросающееся в глаза. Ты что, вся в таких пятнах?

На этот раз мне пришлось помешать Фестине совершить «необдуманный дипломатический акт».

РАЗБИРАЕМСЯ С ИМЕНАМИ

– Может быть, – Нимбус быстро скользнул вперед, – нам следует взаимно представиться. Я…

– Ты из расы вассалов, – прервал его красно-белый чужак. – Ты вассал, который не знает своего места. Если мне когда-нибудь понадобится узнать твое имя… ну, я вырежу себе все сердца и утоплюсь в кислоте, прежде чем упаду так низко. Так что эта проблема никогда не возникнет. Для остальных сообщаю – мое человеческое имя лорд Рейан Еллисандер Петровака ЛаСалле, а это моя жена, леди Белинда Астрагот Умбатти Карев.

– Похоже на земные имена, – прошептала я, обращаясь к Фестине.

– Так оно и есть. Кашлингам очень нравится заимствовать имена и звания у других рас. Иногда путем законной покупки, иногда… иными способами.

Подруга бросила на меня многозначительный взгляд, как бы давая понять, что это за «иные способы». Видимо, она имела в виду воровство или преступления разного рода, хотя у меня не укладывалось в голове, как такое возможно – украсть имя. Имя – это не вещь, которую можно тайком стащить из чьей-то комнаты. С другой стороны, эти чужаки занимаются тем, что порабощают злополучных жертв космических аварий; может, они разработали технику стирания имени раба из его памяти – с тем, чтобы в дальнейшем имя несчастного стало собственностью кашлингов. Если да, это ужасающее насилие над личностью, и, по-видимому, эти двое чужаков совершали его не раз, если их имена состоят из таких длинных цепочек, как лорд Рейан Еллисандер Петровака ЛаСалле и леди Белинда Астрагот Умбатти Карев.

– И конечно, – добавила зеленая леди Белинда, – при общении с представителями других рас мы используем другие имена. Человеческие имена для людей, дивианские – для дивиан…

– Кстати, – вмешался в разговор полосатый лорд Рейан, обращаясь к Ладжоли и Уклоду, – для вас меня зовут главный надзиратель Ресаминар К. В. Ериноун, а мою жену детектив-сержант Беллуриф Й. Д. Клашовни.

Широко распахнув глаза, Уклод состроил гримасу при словах «детектив-сержант». Возможно, они вызвали у него сомнение, или, как преступник, он пришел в замешательство от встречи с кем-то, заявляющим, что имеет отношение к полиции. С другой стороны, на него могло просто произвести сильное впечатление существо, способное украсть имя не у кого-нибудь, а у детектива-сержанта.

– А теперь займемся тобой. – Леди кашлинг посмотрела на меня. – Какие имена использует твой народ?

Я не отвела взгляда.

– Если ты Белинда для людей и Беллуриф для дивиан, на моей планете тебя, возможно, называли бы Белл[6]6
  Bell – колокольчик (англ.).(Прим. перев.)


[Закрыть]. Это металлический предмет, издающий мелодичный звон.

– Я знаю, что такое белл, идиотка. – Эти слова произнесли лишь половина ее ртов, остальные издали сердитое шипение, как будто я поставила под сомнение ее ум. – А какие почетные звания вы используете? Принцесса Белл? Королева Белл? Святая Белл?

– Никакие, – ответила я. – Ты была бы просто Белл. Белл – металлический предмет, издающий мелодичный звон… если по нему ударить.

Фестина с силой наступила мне на ногу.

– Ладно, – заявил полосатый мужчина кашлинг, – я, по-видимому, для тебя буду Рей.

– Да. Рей – это злак, из которого можно приготовить напиток.[7]7
  Rye – рожь, хлебная водка (англ.). (Прим. перев.)


[Закрыть]

– Хороший напиток?

– Мнения на этот счет расходятся, – ответила Фестина. – Теперь, если не возражаете, мы тоже представимся…

– Нет, – прервала ее леди Белл. – Вы рабы. У вас нет имен. Может, вы и думаете иначе, но скоро мы избавим вас от этого заблуждения.

– Прежде чем вы совершите что-нибудь непоправимое, – сказала Фестина, – мы хотим обсудить с вашим пророком вопрос о выкупе.

– Вот как? – удивился лорд Рей. – Тогда начинай. Я и есть пророк.