Текст книги "Случайность (ЛП)"
Автор книги: Джейми Макгвайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
ГЛАВА 3
– Вот стерва! – сказала Фрэнки, наблюдая за тем, как в рожок вытекало мороженое из специальной машины. – Не могу поверить, что она так унизила тебя. Но что она бы сделала? Правильно! Ничего!
Фрэнки успела обслужить десяток клиентов, пока я не пришла с собрания старшеклассников, и последующие четыре часа у нас не было ни минуты на отдых. Пятничные вечера всегда были многолюдны, хотя это не помешало Фрэнки рассуждать о моей стычке с Сонни.
Она положила руку на бедро, и перенесла вес на другую ногу.
– Я так горжусь тобой. Правда. Думаю, это был первый раз, когда ты постояла за себя, да?
– Не знаю. В действительности я не постояла за себя. Я просто сказала ей остановиться.
– А еще ты сказала сесть ее стервозной заднице, – она сморщила носик. – Эта часть моя любимая.
Солнце начало садиться, и к нам стало заглядывать меньше людей. Последняя машина отъехала с парковки, и я начала отдраивать все от того беспорядка, что возник, пока у нас не было времени все протереть.
К парковке быстро подъехал грузовик, и я сразу поняла, кто это был. Уэстон Гейтс был единственным человеком в городе, кто ездил на вишнево-красном Шевроле. Он спрыгнул с сидения и подбежал к моему окошку, потный после бейсбольной тренировки. Как ни странно, Уэстон был один.
– Привет.
– Привет, – сказала я, оглядываясь на Фрэнки. – Могу я чем-то помочь?
Уэстон просто смотрел на меня.
– Все в порядке? – спросила я.
Он моргнул.
– Да. Да, – сказал он, пожимая плечами. – А ты?
Я пожала плечами.
– Я в порядке. Что ты будешь?
– Мне… что-нибудь на твой выбор.
Я сделала ему гавайский «Blizzard», и он оплатил, все с тем же ожиданием чего-то в глазах.
– Мне очень жаль. Насчет того, что было сегодня, – сказал он. Я пренебрежительно покачала головой. – Мне следовало вмешаться раньше.
– Ага, лет на десять раньше, – ответила ему Фрэнки.
Уэстон кивнул и повернулся к своему грузовику, но на секунду замер, будто бы хотел еще что-то сказать. Фрэнки вздохнула.
– Мне не следовало быть такой резкой. По-моему, он довольно милый.
– Согласна, – сказала я, не в силах отвести взгляд от Уэстона, забирающегося на водительское сидение.
– Это было… странно.
– Да, мне интересно, что это было? – сказала я с широкой улыбкой наблюдая за тем, как отъезжал грузовик.
– Думаю, ты ему нравишься.
Моя улыбка исчезла.
– И что из нескольких сказанных нами слов привело тебе к такому выводу?
Она пожала плечами.
– Просто я училась в средней школе.
Фрэнки и я закончили смену, а затем закрыли кафе. Она предложила подвезти меня, но я отказалась и пошла домой пешком.
Уже подходя к нему, я услышала знакомый звук работающего двигателя. Оглянувшись, я заметила красный Шевроле Уэстона. Он опустил стекло и медленно поехал рядом со мной. Уэстон опять был один.
– Привет, – сказал он, положив локоть на водительскую дверцу.
Я не ответила, и тогда он улыбнулся.
– Что делаешь?
– А как ты думаешь? – сказала я, стараясь не улыбаться так, как после его посещения «Dairy Queen».
– Я думаю, ты идешь домой. У тебя есть планы на вечер?
Я посмотрела на него, сузив глаза. Он знал, что у меня их не было.
– Хочешь погулять? – спросил он.
– Разве твои друзья не на спортивном поле? – Я уже знала ответ. Они собирались там вечером каждой пятницы и субботы, если никто не устраивал вечеринку. Что мне действительно хотелось узнать, так это то, почему он был не с ними.
– Я сказал им, что устал и поеду домой.
– Но ты этого не сделал.
– Ну… мне было скучно. А потом я увидел тебя.
Я посмотрела вниз.
– Я одета не в то, в чем можно гулять.
– Ты говоришь это самому большому любителю мороженого. Ты правда думаешь, что мне может не нравится эта одежда?
Я рассмеялась.
– Давай же! – сказал он с идеальной благодаря скобам улыбкой. Он снял их только прошлым летом. – Или мне надо умолять тебя?
– Этого тебе делать точно не надо, – пробормотала я.
– Что?
Я усмехнулась.
– Ладно, ладно! Просто дай мне переодеться.
– Договорились.
Я посмотрела на него.
– Встретимся прямо здесь. Я буду через секунду, – мы все еще были в половине квартала от моего дома, и я не хотела, чтобы громкий шум, издаваемый Шевроле Уэстона, привлек внимание Джины.
Стараясь не спешить, я пошла к своему дому, поднялась по лестнице на крыльцо и приоткрыла дверь. По привычке я прислушалась к шуму в доме, но не услышала музыку, так что я до конца открыла дверь и зашла внутрь. Джина сидела в гостиной на золотом бархатном диване, а рядом с ней на полу лежала пачка «Keystone Light». Она даже не подняла голову.
Я направилась прямиком в комнату, скинула на пол рюкзак, сняла фартук и остальную одежду, а затем оделась в другую. Все, что я носила на работу, неизбежно начинало пахнуть жиром. Вторые мои джинсы валялись на полу с каплями шоколадного сиропа. До стирки остался всего один день, так что чистыми были только шорты, хотя для них еще было прохладно.
Я тихо закрыла дверь в комнату и попыталась неслышно пройти мимо Джины, но она заметила меня и села.
– Куда ты, черт возьми, идешь? – спросила она.
– Погуляю рядом. Скоро вернусь.
Она откинулась на спинку дивана.
– Купи мне сигарет.
Я кивнула и поспешила выйти. Она вырубится раньше, чем я вернусь, и не будет помнить, что о чем-то меня просила. К сожалению, я узнала это только после того, как потратила больше сотни долларов собственных денег на ее сигареты.
Я остановилась во дворе, думая, что увижу грузовик Уэстона, но он остался точно на том месте, где я попросила его остаться. Как только он увидел меня, его глаза загорелись, и он помахал мне. Когда я подошла к его грузовику, Уэстон наклонился и открыл мне дверцу.
– Залезай! – сказал он с милой улыбкой.
Он не шутил. Я должна была залезть в эту штуку, ухватившись рукой за дверцу. Подтянувшись, я запрыгнула на черную кожу и закрыла пассажирскую дверцу.
– Ничего себе, – сказала я.
Он пожал плечами.
– Ничего особенного. Раньше грузовик принадлежал моему отцу.
– Лучше, чем ничего, – поддразнила его я.
– Куда едем? – Спросил он.
Я улыбнулась.
– Куда-нибудь.
Уэстон держал во рту кусочек соломы, слегка пожевывая ее. Подпрыгивая на кочках под песни группы «Chance Anderson», через пять минут мы уже были за городом. Уэстон припарковался недалеко от эстакады. Это была I-35 (межштатная автомагистраль в Соединённых Штатах Америки), по которой, светя фарами, в обе стороны ехало множество машин.
Я открыла дверцу и выпрыгнула из машины. В сельских районах у эстакады не было защитных ограждений, только слой бетона по пояс человека и его здравый смысл. Мне в лицо подул холодный ветер, и я отвернулась, совершенно не удивившись, когда заметила сверкнувшую на небе молнию.
– Люблю сумасшедший ветер во время грозы, – сказала я.
Дверь Уэстона закрылась, и он оказался рядом со мной.
– А я просто люблю грозу.
– Ну так… ты скажешь мне? – спросила я.
Уэстон еле оторвал глаза от неба.
– Скажу что?
– Почему мы приехали сюда?
Он пожал плечами, продолжая жевать солому, что я нашла странно привлекательным.
– А почему бы не приехать?
– Есть сотня причин, почему. Но я спрашиваю тебя об одной-единственной причине того, почему я здесь.
– Потому что я попросил?
Я усмехнулась и посмотрела вниз.
– Если ты хочешь играть по таким правилам, ладно.
– Я вообще не хочу играть. Просто хочу сидеть здесь и смотреть на небо, не заботясь о сплетнях и о том, кто что делает и куда поступает. Это же нормально?
Я кивнула.
– Думаю, я смогу с этим жить.
Уэстон подошел к багажнику Шевроле, залез в него и протянул мне руку.
– Ну же, давай.
Я позволила ему помочь мне залезть и села рядом с ним, свесив ноги наружу.
Он кивнул куда-то назад.
– У меня есть кое-что выпить.
Я покачала головой.
– Я не пью.
– Да нет, там фанта и все такое. А еще там должно быть немного колы и одна баночка маунтин дью.
– Даже не знаю, что выбрать. Я люблю и то, и другое.
Он улыбнулся и протянул руку назад.
– Я тоже. Просто беру первое, что попадается в руку, – он порылся рукой в коробке с подтаявшим льдом и вытащил зеленую банку. – И победитель… маунтин дью! А ты счастливчик.
Я открыла банку.
– Не особо. Спасибо.
– Ну, может, все изменится. Для нас обоих.
– Ты не считаешь себя счастливчиком?
Он на секунду задумался об этом.
– Ты последний человек, кому я должен жаловаться.
– Ха, спасибо.
– Я просто имею в виду, что это будет выглядеть глупо. Потому что все мои проблемы и близко не стоят с тем адом, через который проходишь ты.
Я пожала плечами.
– У меня не так уж все плохо.
– Если бы я каждый день проходил через то же, что и ты, то не вынес бы. Тебе чертовски тяжело, Эрин Истер.
Он подпер лицо рукой, упершись локтем в колено. Его толстовка выглядела поношенной, а джинсы свободно висели над ковбойскими сапогами. Неожиданно он показался мне не таким недосягаемым.
Молния осветила небо, и мы оба ахнули.
– Она хорошо смотрелась, – сказал он. – Плохо только, что не дошла до нас.
– Не знаю, хорошо это или плохо.
– Что это значит? – улыбаясь, сказал он.
– Это старинная китайская пословица, которую говорил старый даосский (даосизм – китайское учение) фермер, о котором мне рассказывала миссис Пайлс. Я много потом думала об этой фразе.
– Расскажи мне, – сказал он, толкая в бок.
– Я не помню все дословно.
– Тогда своими словами.
Я вздохнула.
– Однажды у фермера умерла лошадь, с помощью которой он вспахивал землю. Жители деревни пришли к нему, соболезнуя его невезению, на что он ответил «Еще увидим». Через неделю его сын наткнулся на диких лошадей и сумел привезти двух из них домой. Все в деревне были поражены удачей фермера, на что он отвечал только «Еще увидим». Пытаясь оседлать одну из этих лошадей, сын фермера упал и сломал обе ноги. Деревенский врач сказал, что тот никогда не сможет ходить. Жители пришли утешать фермера, ведь тот был его единственным сыном, но фермер ответил «Еще увидим». Вскоре после этого началась война. Всех сыновей жителей деревни забрали воевать, и сын фермера был единственным, кто остался. Потом ни один из мальчиков, ушедших на войну, не вернулся.
– Ничего себе.
– Ага. Миссис Пайлс рассказала мне эту историю в девятом классе, и она прочно засела в моей голове.
– Мне понравилась эта история. Она… жизненна.
Я приподняла бровь.
Он усмехнулся, и я тоже. Над нами прогремел гром, а затем подул сильный ветер.
Уэстон приподнял подбородок.
– Пахнет дождем, – в этот момент чирикнул его телефон. Взглянув на экран, он засунул его обратно в карман толстовки.
Я глотнула свой маунтин дью.
– Это Эрин?
– Ага.
– Ты никогда не был таким, как…
– Таким, как она?
– Да, – сказала я, посмеиваясь и качая головой.
– Я думаю, не был. Но мои родители уверены в обратном.
– О.
– Да, они уверены, что я во многом на нее похож, – он откинулся назад, использовав руку вместо подушки, и посмотрел на небо. Я сделала то же самое и заметила, что перед нами был только небольшой участок чистого неба.
– Тебе скоро надо быть дома?
– Нет, а тебе?
– Нет.
Уэстон глубоко вздохнул, и мы стали просто лежать и смотреть на небо, скорее желая побыть в тишине, чем разговаривать. Мы все еще смотрели на небо, когда тучи полностью заполнили небо и закрыли последний кусочек, на котором виднелись звезды.
ГЛАВА 4
На третьем уроке я получила передышку. Входя в класс, я заметила знакомое лицо с добрыми голубыми глазами и идеально накрашенными губами.
– Привет, заходи.
Джулианна Олдерман стояла за столом мистера Бэрроуса, нервно перебирая бумаги.
– О, Боже. Мне это не особо удается.
Я просто сидела и смотрела, как кабинет заполняли ученики. Они едва замечали ее, продолжая громко разговаривать и смеяться.
– Что за… Что ты здесь делаешь? – сказала Олди, застыв в дверном проеме и широко раскрыв глаза.
Джулианна улыбнулась.
– Очевидно, что они сильно нуждались в замене.
Олди закатила глаза и быстро прошла к своей парте.
– Господи, мама, это чертовски унизительно.
– Эрин, – предупреждающе произнесла Джулианна, хотя в ее глазах не было ни проблеска гнева. Джина бы уже перевернула мою парту.
Блестящие каштановые волосы Джулианны подскакивали, пока она шла по классу и раздавала всем бумаги. Когда я была ребенком, я мечтала о том, чтобы моя мать была похожа на нее. На Хэллоуин Олди всегда приходила в школу в сделанным ее мамой костюме принцессы с розовой остроконечной шляпой, на конце которой развивалась ленточка. Сэм и Джулианна всегда были на играх, где выступала Олди, громко поддерживая ее. На ее шестнадцатый день рождения ей подарили новенькую Хонду Аккорд, которую сама Олди всей душой ненавидела. Она не знала, как ей повезло, что она может получать подобные вещи как само собой разумеющееся.
Джулианна села на место мистера Бэрроуса и усмехнулась, сверкнув глазами. У нее были такое же лицо в форме сердца, темные волосы и голубые глаза, как и у меня, так что я надеялась, что буду выглядеть такой же молодой и красивой в ее возрасте.
Олди застонала.
– Что это?
– Это ваше задание, – ответила Джулианна. – Мистер Бэрроус сказал, что вы поймете, что надо делать, так что приступайте, ребята. До конца урока надо закончить, домой задание никто не заберет.
Все, кроме меня, заворчали, и Джулианна моргнула, явно недовольная такой реакцией.
– Боже, это безумно унизительно! – все еще кипела Олди.
Джулианна мило улыбнулась.
– Прости, дорогая. Им просто понадобилась моя помощь.
К пятому уроку Олди все еще психовала. Мальчики болтали, как горячо выглядит ее мама, а девушки выдвигали множество версий, почему она согласилась заменить учителя.
Джулианна занималась домом с тех пор, как мы, трое Эрин, родились. До этого Джулианна работала в клинике доктора Шуарта, но, один раз оставив Олди в детском саду, больше не смогла сделать это. Во всяком случае, так говорили. Сэм был хирургом Блэквелла, и они жили за углом и вниз по улице от Уэстона.
– Что это за запах? – громко произнесла Сонни из задней части класса здоровья.
Они повторяли этот вопрос целый день, начиная с самого первого урока, когда Бреди намекнул, что запах новых препаратов в кабинете миссис Мерит исходил из моего влагалища. После этого он устраивал шоу каждый раз, проходя мимо меня. Обычно повторение всего этого в классе здоровья могло меня добавить, но сегодня по какой-то причине смешки не действовали на меня так, как всегда.
– Фу, – сказал Брэди. – Опять? Что за чертовщина? Я чувствую этот запах целый день!
– Может, это ты воняешь? – сказал Уэстон, оборачиваясь на него.
Я продолжала смотреть вперед.
Тренер Моррис отвернулся от доски.
– Что-то не так?
Все покачали головами, и тот отвернулся. Затем все услышали приглушенную имитацию рвоты с задних парт, и тренер снова повернулся к классу.
– Простите, тренер, но разве вы не чувствуете этот запах?
– Нет, – сказал он, оглядываясь по сторона. – Запах чего? – он понюхал воздух, и все расхохотались. Тренер не был удивлен. – Либо все сосредоточились на уроке, либо вон отсюда! – закричал он, указывая на дверь. Все притихли.
– Вот именно, кретины, – прошептал Уэстон.
Тренер повернулся и его глаза сосредоточились на Уэстоне.
– Что ты сказал, Гейтс?
Уэстон сглотнул.
– Я сказал «Вот именно, кретины».
Тренер Моррис слегка наклонился в его сторону, готовый к разборке.
– И кому ты это сказал?
– Брэди, сэр, и всем остальным, кто жаловался на несуществующий запах.
Тренер немного поколебался, а затем повернулся обратно к доске.
– Да пошел ты, урод, – пробубнил под нос Брэнди.
– Соси мой член, Бек, – сказал Уэстон, вставая со своего места.
– Ну все, немедленно перестаньте! – прогремел голос мистера Морриса.
Миссис Пайлс вошла в кабинет с широко раскрытыми глазами.
– Здесь все в порядке?
Тренер посмотрел на Брэди и Уэстона.
– Вон из моего класса. Вы оба. Живо!
Уэстон схватил свой рюкзак и быстро вышел. Бреди поднял руки.
– Разве я что-то сделал не так? Почему вы меня выгоняете?
– Убирайся, Брэди!
– Но я ничего не сделал! Вот дерьмо! Спросите любого!
Тренер Моррис посмотрел на миссис Пайлс.
– Миссис Пайлс, не могли бы вы вывести мистера Бека из моего класса, пока я не вышел из себя?
Миссис Пайлс на мгновение уставилась на него, а затем подошла к Брэди.
– Все в порядке, Брэди, пойдем.
– Черт, не прикасайся ко мне! – сказал Брэди почти что жалобным голосом.
– Брэди Бек, немедленно встань с этого места, иначе я помогу мистера Моррису насильно удалить тебя из класса! Встань! Немедленно!
Брэди откинулся на спинку стула, когда она к нему наклонилась. Миссис Пайлс была злее, чем когда-либо за все эти годы. Отойдя от минутного шока, Брэди собрал свои вещи и вышел из класса.
– Вы будете разговаривать с моими родителями!
– О, прекрасно. Не могу этого дождаться, – невозмутимо сказал тренер Моррис. – А теперь вернемся к лицевым мышцам.
Я опустила взгляд, чувствуя, как на меня уставился десяток пар глаз.
На седьмом уроке я все время кидала взгляды на свободное место Уэстона и вздыхала. Мне не хотелось, чтобы у него были неприятности из-за того, что он помог мне. Я не была уверена, почему он так неожиданно решил начать меня защищать, но это явно не было хорошо ни для кого.
Выходя после уроков из школы, я увидела Брэди, Брендана, Эндрю и двух Эрин, стоящих на углу парковки, где были припаркованы их машины. Ни разу с тех пор, как они получили права, никто из них не стоял на пешеходной дорожке у школы. Было очевидно, что они ждали меня.
Я решила не идти в «Dairy Queen» другой дорогой и, приподняв подбородок, спокойно продолжала идти вперед.
– Эй, – сказала Сонни. – Нам надо поговорить.
– Мне нечего вам сказать, – сказала я, до боли сжимая черные нейлоновые лямки моего рюкзака.
Олди ухмыльнулась.
– Тебе, может, и нечего, но мы много что хотим тебе сказать.
Брэди схватил меня за руку и вывернул ее.
– Не будь чертовой дрянью и просто дай ей сказать то, что она хочет.
Я выдернула руку. Две Эрин начали приближаться ко мне, но тут между нами оказался большой красный грузовик, с легкостью въехавший на бордюр. Водительская дверца распахнулась, и из машины выпрыгнул Уэстон, становясь между мной и Брэди.
– Чувак, что ты делаешь? – спросил Уэстон.
Лицо Брэди ожесточилось.
– Что я делаю? Да что с тобой не так? Почему ты защищаешь эту шалаву?
– Чувак, просто оставь ее в покое, – сказал Уэстон, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.
– Уэстон, – сказала Олди, протягивая к нему пальцы. Она была похожа на прекрасную ядовитую змеею, подползавшую к нему. Олди мягко поцеловала Уэстона в уголок рта. Я поборола подступивший приступ тошноты.
Уэстон отстранился от нее.
Иди, Истер, – тихо сказал он через плечо.
Я повернулась на пятках и продолжила идти, не оглядываясь назад. Еще пять домов мне не удавалось избавиться от отвратительного воспоминания о том, как ядовитые губы Эрин касались Уэстона. Все знали, что они были друг у друга первыми, но я старалась не думать об этом.
Я зашла в «Dairy Queen» через заднюю дверь, завязывая фартук.
– Привет, красотка! Как прошел день? – спросила Фрэнки, закрывая окошко после ухода последнего клиента.
– Уэстона выгнали из класса за то, что он заступился за меня, и из-за этого несколько моих одноклассников поджидало меня после школы.
– Подожди… что?
– Ты меня слышала, – сказала я, скрестив на груди руки и присев на прилавок.
На стоянку въехал минивэн, из которого выбежало несколько детей, чья мама, торопясь, подошла к моему окошку. Я взяла у каждого из них заказ, приготовила и отдала. После этого образовалась очередь, и люди не переставали идти до темноты, так что у нас не было времени поболтать. Когда бейсбольная тренировка закончилась, грузовик Уэстона отъехал от поля и пронесся мимо «Dairy Queen». Никто из игроков не зашел к нам.
Мы почистили прилавок, закрыли магазин и вышли на улицу.
– Едешь? – спросила Фрэнки, но затем остановилась в полушаге.
Прямо у задней двери, возвышаясь над нами, стоял красный Шевроле Уэстона. Он улыбнулся мне с водительского места.
– Тебя подвезти?
Фрэнки посмотрела на меня, взглядом умоляя сказать «да».
Я кивнула, и Уэстон потянулся к ручке на двери пассажирской дверцы, чтобы открыть ее для меня. Я обошла грузовик и залезла в него, делая вид, что не замечаю улыбку до ушей Фрэнки.
– Мне жаль насчет того, что произошло, – сказала я. – Я оставила тебя там одного разбираться с ними.
– Стой, ты не должна извиняться передо мной.
Когда я не ответила, он завел мотор и рванул вперед, проехав мимо моего дома и выезжая из города. Я поняла, куда мы едем, и обрадовалась. Это было лучше, чем идти домой, в школу или даже в «Dairy Queen». Появилось место, где я могла расслабиться.
Двигатель Шевроле замолчал, позволяя тишине окутать нас. Уэстон выпрыгнул из машины и открыл багажник. На этот раз он ждал меня, протянув руку.
Я посмотрела на его длинные пальцы с обкусанными ногтями.
– Мне не нужна помощь.
– О, я знаю. Просто мне кажется, что к тебе нужен особый подход.
Я посмотрела на его протянутую руку.
Он пожал плечами.
– Просто позволь мне помочь.
Я сделала это, а затем подождала, пока он запрыгнул и сел рядом со мной.
– Вот, – сказал он, откинувшись назад и открыв холодильник. Уэстон дал мне банку Фанты, а сам взял колу.
– Спасибо, – сказала я. – Что сказали твои родители? Насчет сегодняшнего?
– Они не знают.
– В смысле? Никто из школы не позвонил им?
– Они не позвонили Брэди, не позвонили и мне.
Я вздохнула.
– Что ж, я рада. Думаю, они не назначили тебе отработку, верно?
– Нет.
Я кивнула.
– И зачем я спрашивала?
Он безрадостно рассмеялся.
– Когда я вернулся домой после тренировки, мой папа держал в руках письмо о зачислении в университет. Он улыбался по весь рот, а мне захотелось его разорвать.
– Почему?
– Потому что он там учился. В Университете Дьюка. Не пойми меня неправильно, это отличное место. И там очень нравится моей сестре.
– Тогда в чем проблема?
– Меня приняли еще и в Институт искусств Далласа, – я подождала, пока он сделает глоток колы. – Папа не знал о том, что я пробовался еще и туда, так что я каждый день первым проверял почту, чтобы он не узнал об этом.
– Но сегодня тебя не было, потому что ты был со мной у школы.
– Это не твоя вина. Но он даже не упомянул об этом. Даже не задумывался. Он был слишком занят мыслями о футбольной стипендии, которую я, по его мнению, должен получить. Ему было не важно, что я сделал что-то за его спиной.
– И что ты собираешься делать?
Уэстон вытащил смятую бумагу из письма из кармана.
– Я вытащил письмо из мусорного ведра.
Я почувствовала, как загорелись мои глаза.
– И ты собираешься ехать туда?
Он уставился на бумажку.
– Я понимаю, что учиться и там, и там будет невозможно.
– Ты так и не ответил.
Он посмотрел на меня.
– А как ты думаешь? Мои родители не помогут мне с обучением, и тогда я не буду жить в нормальной квартире.
– Тогда ты будешь и работать, и учиться. Ты не первый студент, кто будет так делать.
– Я не этого боюсь. Я просто… Это будет большой пощечиной для моих родителей.
– Но это твоя жизнь, – эти слова были просты и заезжены, но это все равно было правдой. – Чтобы сказал тридцатилетний ты самому себе сейчас?
– Если он сидит в офисе и разбирается с какими-нибудь юридическими документами, то, вероятно, ругается на меня.
Я пожала плечами и посмотрела на небо.
– Звучит так, будто ты уже знаешь ответ.
– Но есть разница между долгом и желанием, верно?
– Да, и ты должен стать тем, кем хочешь.
Он посмотрел на меня и улыбнулся, и я встретилась с ним взглядом. Он мгновение смотрел на меня, а затем его взгляд упал на мои губы.
– Ты пахнешь мороженным.
У меня перехватило дыхание.
– И что?
– Мне просто стало интересно, похожа ли ты на мороженое на вкус.
После небольшой паузы я начала хохотать.
Уэстон усмехнулся.
– Что? Что смешного?
Я не могла прекратить отвратительное хихиканье, вырывающееся изнутри меня, а глаза были полны слез. Уэстон хмыкнул.
– Что ж, я рад, что сейчас темно, – сказал он, потирая затылок.
– Почему это? – спросила я, вытирая глаза.
– Потому что мое лицо сейчас ярко-красного цвета.
Я толкнула его в бок.
– Не смущайся. Если бы кто-то сказал мне две недели назад, что ты сегодня это скажешь, я бы подумала, что он сошел с ума.
– Две недели назад ты хотела бы, чтобы я поцеловал тебя?
Я смотрела на него лишь боковым зрением, опустив взгляд на свои ноги.
– Нет.
– Нет?
– По той же причине, почему я не хочу, чтобы ты поцеловал меня сейчас.
В его глазах промелькнуло понимание.
– Олди.
– Да, – сказала я, складывая губы в жесткую линию. Он кивнул, уступая. – Сегодня есть какая-нибудь вечеринка? – спросила я, отчаянно пытаясь сменить тему.
Уэстон откинулся назад и скрестил руки за головой.
– Я не знаю, и меня это не волнует.
Я подползла поближе к нему, и мы, глядя на звезды, стали обмениваться воспоминаниями о начальной школе, ненавистью к миссис Тернер и множеством других вещей, не затрагивая только то, что касалось Эрин Олдерман.
– Ты будешь скучать по школе? В смысле, ты ведь должен, – сказала я, удивленно покачивая головой. – Ты здесь словно Бог.
Он рассмеялся.
– Бог ада – это дьявол. Не особо удачный комплимент.
– Туше, – я стала качать ногами вперед и назад, чувствуя прохладный воздух, просачивающийся через ткань джинсов. На улице было достаточно тепло для птиц и насекомых. Их щебетание и жужжание в траве складывались для меня в персональную симфонию.
Мы допили наши банки с газировкой, после чего Уэстон смял их и кинул за наши спины. Он помог мне слезть, обошел машину и открыл мне пассажирскую дверцу. Я залезла и села на свое место, а он посмотрел на меня.
– Делаешь что-нибудь на весенних каникулах?
Я покачала головой.
– Мои родители уезжают кататься на лыжах с членами их церковного собрания. Я должен поехать на Южный Падре (Падре – американский остров, расположен на южном побережье штата Техас) с Олди, Брэди и еще почти всеми из футбольной команды и команды черлидерш, но хочу отказаться.
Я нахмурилась, запутавшись.
Уэстона это явно забавляло. Он облокотился на дверцу, глядя на меня со своей совершенной, милой улыбкой.
– Я собираюсь остаться здесь.
– А твои родители не будут против?
– Они поймут. Кроме того, мне уже восемнадцать. Они не много могут сделать.
– Олди не поймет.
– Мне это не важно.
Я сузила глаза.
– Ты хочешь расстаться с ней из-за меня, да?
– Да, Истер. Я больше не брошу тебя под колеса автобуса вроде нее.
– Я не такая сумасшедшая, чтобы подумать, будто ты делаешь все это ради меня, но если для меня хотя бы небольшая часть этого, то…
– А что, если бы все было именно так, и я делал это все для тебя?
– Я бы спросила тебя, почему. Почему ты вдруг заинтересовался мной.
– А кто говорил, что вдруг?
Я попыталась не улыбнуться. Единственное, что позволяло мне это сделать, были слова, которые я собиралась сказать.
– Уэстон, ты милый парень. И я солгу, если скажу, что ты мне не нравишься. Но я все равно скоро сбегу отсюда.
Он закрыл пассажирскую дверцу и медленно пошел к водительской. Уэстон простоял у машины, не залезая в нее, около минуты. Когда же он наконец сел в машину и завел двигатель, ему пришлось перекрикивать шум мотора, чтобы я его услышала.
– Как и я.
