Текст книги "Бессердечный (ЛП)"

Автор книги: Джейд Вест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Он был прав. Я не мог спасти хорошенькую светловолосую сучку от Братьев власти. Я бы поставил на себе крест. Вместе со мной весь мир Морелли захлебнулся бы дерьмом.

– Ты же не собираешься этого делать, верно? – давил Трентон, и это вывело меня из оцепенения.

Я ткнул пальцем ему в щеку, и он судорожно вздохнул.

– Я буду делать то, что хочу, – ответил я. – Приберись здесь, за что я тебе и плачу, и держись, блядь, от меня подальше. Тебе так же лучше держаться, блядь, подальше и от моего отца, или ты пожалеешь об этом.

– Застрял между молотом и наковальней, – простонал он. – Тогда пошел вон. Оставь это мне.

– Убери любого, кто сунет свой нос, – повторил я и с этими словами вышел, спустившись по металлическим ступеням, прохладный ночной ветерок дул мне прямо в лицо.

Первое, что я сделал – проверил трекер на своем телефоне, почувствовав прилив облегчения, когда увидел, что моя игрушка вернулась в свое убежище. Она была дома.

Дома с задницей, без сомнения все еще болящей от моего члена. Эта мысль заставила меня снова затвердеть.

Странно, как прогулка в одиночестве могла проветрить мозги. Я поймал себя на том, что задаюсь вопросом – что, черт возьми, сделало Илэйн такой неотразимой для меня. Что, черт возьми, делало эту маленькую принцессу такой чертовски особенной?

Я вспомнил, как ее кожа прижималась к моей. Вспомнил выражение ее глаз, когда они замечали меня. Вспомнил ее жаждущую плоть, дрожащую от каждой новой боли, даже когда она умоляла меня остановиться.

Причинить боль ее заднице – это лишь крошечная частичка того, что дразнило меня. Мне хотелось от нее и всего остального. Каждый ее грязный клочок.

Я хотел, чтобы она была моей игрушкой. Хотел, чтобы она была моей куколкой, которой я мог причинять боль. Моей персональной шлюхой.

Илэйн Константин была маленьким грязным цветком в порочном мире. Она была запятнанной невинностью перед лицом разврата. Она была не открытой книгой с глубокими темными тайнами, написанными от руки страницами прекрасной боли, стыда и тьмы в полумраке.

Илэйн Константин была маленькой жемчужиной, пытающейся спасти говнюков вокруг себя.

Глупая маленькая сучка. Красивая маленькая сучка.

Она была хорошей девочкой, которая считала себя плохой. Милым маленьким ангелом, умоляющим о наказании.

Я накажу ее как за грехи ее семьи, так и за ее собственные. Я буду любить ее за это. Буду любить ее за то, что она станет маленьким холстом в моем подвале, готовым покрыться шрамами от моего зла.

Но пока я возвращался этой ночью в свою квартиру, внутри меня все сжималось от странного приступа страха. Я был не единственным злым ублюдком, планирующим причинить боль Илэйн Константин. У милого маленького ангела заканчивалось время для спасения… а у меня заканчивалось время, чтобы спасти ее от грехов.

Глава 22

Илэйн

Когда такси заехало на стоянку, мой многоэтажный дом показался мне спасительным маяком.

Я до сих по не до конца обсохла после душа, от Люциана. Пробегая мимо консьержа, мне до сих пор было больно от его вероломного проникновения.

Мне понравилось.

Будь проклято мое сердце, но мне понравилось.

И мне нравился он.

Он спас мою душу, я восхищалась этим мужчиной.

Монстром.

Люциан Морелли спас меня от моих собственных решений в моем собственном глупом мирке. Он спас меня от дикого зверя, который поставил свое сексуальное удовольствие выше моей душевной боли.

Девочка внутри меня рыдала. Если бы только Люциан был рядом, чтобы спасти меня от всех остальных злобных уродов, которые повстречались мне на пути… может, тогда я не стала бы испуганной сучкой-наркоманкой, одолеваемой демонами.

Но, конечно, нет… конечно, он никогда бы не спас меня… конечно, он никогда бы не захотел…

Никогда бы не поверила, что один из представителей семьи Морелли когда-нибудь, хоть когда-нибудь захотел бы спасти меня от моей же собственной лживой семейки. Ни за что, ни за миллион лет. Но вот она я, размышляющая об этом, пока сердце дико стучало в груди.

Морелли представлялись адскими демонами, своими лапами, посягающими на врата нашего рая, семьи Константин, и я никогда не подвергала это утверждение сомнениям. Этот урок я усвоила еще тогда, как стала понимать человеческую речь. Морелли демоны, Морелли злые, Морелли не заслуживают ничего, кроме ненависти и презрения. Я никогда не задумывалась об их окровавленных душах и не сравнивала их с нашими.

Зазвонил мой телефон, и я буквально подпрыгнула на месте.

Тристан.

Спасибо, господи, это всего лишь Тристан.

Мои пальцы еще никогда так не дрожали, как когда я отвечала ему, и мой голос был им под стать.

– Алло? Тристан? Алло?

Его голос оказался таким же прерывистым, как и мой, парень тяжело дышал, пытаясь подобрать слова.

– Он там? Люциан? Он там? Он отправился за тобой, Лэйни! Он придет! Он запугал меня, Лэйни. Я только отошел от шока. И только сейчас смог добраться до телефона!

Звонок Тристана слишком опоздал, чтобы предупредить меня о появлении монстра, но я не могла ему этого рассказать.

– Люциана здесь нет. Я, эм-м… Я дома…

– Что? Ты дома? В центре? Стефан рядом? Ты со Стефаном?

Больше всего на свете мне хотелось рассказать Тристану правду: что Стефан оказался монстром и пытался изнасиловать меня; что Люциан спас меня из его лап. Но я не могла. Не могла рассказать ему, что Стефан мертв, а меня поимели в задницу в луже его крови, и мне понравилось каждое мгновение, как какой-то маленькой шлюшке.

– Стефана тут нет, – ответила я. – Он не пошел со мной.

– Боже мой, Лэйни. Морелли чуть всех нас не грохнул, а потом отправился за тобой. – Парень сделал паузу. – За тобой и Стефаном… так, где же Стефан? Где Стефан, Лэйни? Он не мог отпустить тебя так легко.

– Я не знаю… – произнесла я, и мой голос выдал меня. Тристан все понял. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы распознать тон моего голоса, прочитать между строк.

Было слышно, как его дыхание стало жестче, несмотря на его дезориентацию.

– Так где, блядь, Стефан, Лэйни?

Я услышала собственный всхлип и прокляла себя за это. Прокляла за то, что дала волю чувствам, как и всегда, даже перед лучшим другом.

– Я не могу тебе сказать… Я не знаю…

– Хрень! – выпалил он. – Это все полная хрень. Морелли бы добрался до тебя, и я это знаю. Я позвонил, как только смог, но знаю, о чем говорю. У него было время. Поэтому либо тебя не было рядом с… либо ты была там, и он пришел… либо там был Стефан, и ты ушла от него… – Он сделал паузу, и я закрыла глаза, молясь, чтобы все творившееся оказалось всего лишь ночным кошмаром. – Что случилось, Лэйни? Просто расскажи мне, что случилось, черт возьми.

Я не ответила. Не могла совладать с голосом.

– Тебе лучше начать говорить, – произнес он. – Я еду к тебе. Еду к тебе прямо сейчас. Так что помоги мне господь, но мне плевать, рядом ли сейчас с тобой Люциан Морелли или нет, я еду к тебе.

– Пожалуйста… нет! – закричала я, но в ответ уже послышались гудки.

Я пыталась перезвонить, но он не отвечал мне. Ругаясь, бродила по квартире, избавляясь от окровавленной одежды и оттираясь мочалкой в ванной. Потом выбросила клатч в мусорную корзину и натянула пижаму, в отражении зеркала на меня смотрел призрак. Я ходила по квартире в ожидании и надеже. Ходила по квартире, молясь. Ходила, умоляя собственное сердце избавиться от чувств к демону и вернуть себе здравый рассудок.

Тристан приехал ко мне один, без Ястреба. Его лицо было опухшим, под одним глазом наливался синяк, в походке угадывалась боль, когда он прошел мимо меня, высоко подняв телефон.

– Я звоню охране! – прокричал он в пустую квартиру. – Клянусь, черт возьми! Я позвоню охране и буду ждать! Они придут за тобой!

– Его здесь нет, – настаивала я, и наконец после последнего прохода Тристан поверил мне.

Он швырнул меня на диван, жестко. Я вскрикнула, приземлившись, и задрожала.

– Поговори со мной, – произнес парень, его глаза казались дикими. – Единственный раз в жизни, Илэйн, поговори со мной.

Я спрятала лицо в ладонях.

– Я не могу. Поверь мне, Тристан, ты не хочешь этого знать.

– Серьезно? – Тристан присел передо мной на корточки. – Думаю, скажу тебе обратное. Думаю, тебе нужно понять, что я хочу знать: что этот чертов сукин сын сделал с тобой и Стефаном. Он его убил, да? Морелли убил Стефана Кэннона?

Я не стала качать головой, но и не ответила.

– Блядь, – произнес он, поднимаясь на ноги и пиная диван. – Вот блядь, просто блядь.

– Не надо в это лезть, – произнесла я, мой голос был похож на голос маленькой грустной девочки. – Серьезно, Тристан, не лезь в это. Не надо.

– Я не могу, – выпалил он. – Даже если бы хотел, не могу! Ястреб прямо сейчас пытается найти Стефана, и он видел, что Морелли сделал с нами, и знает куда тот направился. Вся гребаная вечеринка в курсе, что Морелли сделал с нами и куда направился, даже если они пока не знают, кто он такой. Они узнают, Илэйн! Вся твоя семья скоро обо всем узнает! Ты не сможешь скрыть все это дерьмо от них!

Звук моего сердцебиения отдавался в ушах, в животе крутило, пиво, крепкий алкоголь и шампанское уже не имели значения. Моя голова была как никогда ясна, трезва, и меня накрывали волны отчаяния. Он был прав. Конечно, прав. Моя семья скоро все узнает. Они должны были узнать.

Как и его. Как и семья Люциана Морелли.

Мы оба были прокляты и не заслуживали прощения в мире грешников.

– Я найду способ все исправить. – Я больше пыталась убедить себя, чем Тристана. – Все скрою, расскажу что-нибудь иное, я найду способ.

Он качал головой, пока я говорила.

– Способ скрыть от них, что ты была на какой-то вечеринке с Люцианом Морелли, который вырубал людей направо и налево? Ну, удачи тебе.

– Я найду способ, – настаивала я, но уже чувствовала, как в груди начинало печь от накатывающих рыданий. – Он найдет способ.

Глаза Тристана напоминали лед, когда его взгляд встретился с моим.

– Его отец убьет его, Лэйни. Как только он узнает, что его сын преследует тебя, он разорвет того на кусочки.

Я еще раз всхлипнула, но он не останавливался. Он, мать его, все никак не мог остановиться.

– Почему ты плачешь, Лэйни? Последние часы жизни Люциана Морелли должны вызывать у тебя улыбку, а не слезы.

Я вытерла глаза, и в моем взгляде он смог все прочитать.

– Матерь божья, – прошипел он. – Это все-таки случилось, да? Ты влюбилась в этого монстра. Влюбилась в этого проклятого Морелли.

Я смогла ответить лишь всхлипом и еще раз вытерла слезу, потому что больше не могла лгать. Не могла отрицать, что влюбилась в Люциана Морелли. Уж точно не тому человеку, который знал меня лучше всех остальных.

Тристан продолжил расхаживать по гостиной, ероша свои волосы руками.

– Он убил Стефана Кэннона, да? Просто скажи мне!

И я сказала. Просто сказала. Просмотрела ему прямо в глаза, стиснула зубы и рассказала ему.

– Да, Тристан, он убил Стефана Кэннона. Он вонзил в него нож и смотрел, как тот истекает кровью на полу, и мне хотелось этого. Мне тоже этого хотелось.

Его челюсть отвисла, парень побледнел и отшатнулся от меня.

– Ты хотела, чтобы он сделал это? Почему, черт возьми, ты хотела этого?

Я выдавливала из себя слова.

– Он пытался изнасиловать меня. Этот урод Стефан Кэннон пытался изнасиловать меня. Он делал мне больно, и я молила его остановиться, но он не слушал, а Люциан спас меня. Люциан Морелли спас меня.

Тристан качал головой.

– Нет. Этого не может быть. Нет, Илэйн. Не смей мне врать.

Я не отводила от него взгляда.

– Я не лгу. Стефан Кэннон пытался изнасиловать меня, и монстр спас меня от него. Меня спас так называемый монстр.

Мой лучший друг выругался и схватился руками за голову, а потом еще раз выругался, ругался снова и снова, потому что так же, как и я, все понимал. Вся ситуация представляла собой глубокую яму, из которой не было выхода.

– Моя семья не может узнать об этом, Тристан, – произнесла я. – Если есть хоть малейший шанс, что это возможно, они не должны ни о чем узнать. Ты должен мне помочь.

– Охренеть! – закричал он, но не отказался. Не мог отказаться.

– Пожалуйста! Пожалуйста, Тристан! Мне нужно найти выход из этой ситуации. Они не должны узнать, что Люциан Морелли спас меня от Стефана, зарезав его на моих глазах где-то в городских трущобах.

Я не посмела рассказать Тристану, что Люциан трахнул меня в задницу. Даже с ним я не могла поделиться такой подробностью.

– Люди узнают, Илэйн! Если только он не избавится от всех присутствовавших на вечеринке!

Он был прав, но я не могла сдаться, не попытавшись. В противном случае я уже подписала свой собственный смертный приговор.

Но не по этой причине мне хотелось так поступить. Не по этой причине я собиралась попробовать.

Я не пыталась отсрочить подписание собственного смертного приговора. Его уже давно подписали Братья власти. Время неизбежно утекало.

Я не хотела, чтобы и для Люциана Морелли был подписан смертный приговор.

Тристан обдумывал все, как и я; видела, как в его голове крутились шестеренки.

– Ястреб знает, – произнес он спустя несколько минут тишины. – Люциан Морелли вырубил его на вечеринке, а потом словно маньяк отправился на твои поиски.

– Значит, если мы заставим Ястреба замолчать… это поможет, правильно?

Тристан покачал головой, указывая на меня пальцем.

– Нет, Илэйн. Даже не смей. Только попробуй. Если что-то случится с Ястребом, клянусь богу, я сам все расскажу твоей семье.

Я выдавила улыбку: смех сквозь слезы.

– Кажется, ты неровно дышишь к нему. Кто бы мог подумать? Мы оба теряем голову из-за любимых в этом сумасшедшем мире. – Я даже смогла засмеяться. Только смех был пронизан горечью. – Я не думала о том, чтобы от него избавиться – можно просто попробовать поговорить с ним.

Он не выдавил улыбку в ответ и уж точно не стал смеяться.

– Мы живем не в одном и том же сумасшедшем мире, Лэйни, и чертов Люциан Морелли не твой возлюбленный. Он тот, кто хочет уничтожить тебя и весь твой род.

Я не стала спорить с ним: в чем смысл? Не было причин опровергать тот факт, что Морелли ненавидели семью Константин, и наше полное уничтожение многое для них значило.

Моя задница до сих пор болела, а сердце дико стучало, но я не могла поверить, что Люциан Морелли хотел лишь убить меня.

Хотя в это не могла поверить не моя голова… а мое сердце.

Именно мое сердце верило, что Люциан хотел нечто большего, чем просто уничтожить каждую клеточку моего тела и души.

Именно мое сердце верило, что Люциан спас меня не просто так… не чтобы забрать всю мою боль себе – он хотел всю мою боль только для себя – а что было в этом нечто большее.

Именно мое сердце верило, что может быть, всего лишь может быть, Люциан Морелли смог бы полюбить меня в ответ. Однажды, в абсолютно другом мире, в абсолютно другое время, может быть, всего лишь может быть, Люциан Морелли смог бы полюбить меня в ответ.

Глава 23

Люциан

Мои родители уже ели, когда я сел за обеденный стол. Мама улыбнулась мне, но отец едва взглянул на меня, аккуратно опустив приборы по бокам от тарелки и откашлявшись.

– Оставь нас, – сказал он дворецкому, и старик Майкл с поклоном поспешил прочь.

Именно тогда отец встретился со мной взглядом, и его глаза были такими дикими, какими я их еще никогда не видел, хоть и сияли холодным спокойствием, которое я так хорошо знал.

Я ответил на его спокойствие своим собственным хладнокровием, закинув ногу на колено и откинувшись на спинку стула.

– Я вернусь в офис завтра, – сказал я. – У меня было несколько неожиданных мероприятий, на которых мне нужно было присутствовать. Не более того.

Отец вытер салфеткой пальцы, затем промокнул губы. Его молчание говорило о многом, и я по-новому взглянул на него после многих лет, когда едва замечал внешность человека передо мной. Брайант Морелли все еще оставался привлекательным монстром, и я был таким же, как он. Его темные стороны были достаточно глубокими, чтобы поглотить все вокруг, а его требования к тем, кто присутствовал в его жизни, были достаточно жестокими, чтобы искалечить. Тот всегда был таким. Именно отец научил меня быть монстром, которым я вырос. И это было еще не все. Он знал всю степень моей ледяной холодности, как никто другой.

Он знал меня. Всего меня. Даже мои самые сокровенные тайны. Глубочайшие сильные и слабые стороны, вплетенные друг в друга.

Секреты пронизывали даже глубокие семейные узы, а уж наши были самыми опасными и жуткими.

Ковыряя еду в тарелке, моя мать выглядела неуверенно, охваченная нашим невысказанным напряжением, борясь со своей любовью к нам обоим. Я был ее сыном, но мой отец был ее мужем – мужчиной, которого она любила больше всех на свете большую часть своей жизни.

Битва за нее была для меня проиграна. Сторона отца обладала в ее сердце большей силой. Сара Морелли ненавидела семью Константин почти так же сильно, как и он. Почти.

– У тебя были какие-то неожиданные мероприятия, не так ли? – повторил он, нахмурившись. – Неожиданное мероприятие, например, такое, как сучка-наркоманка Илэйн Константин?

Я не отвел взгляда.

– Я знаю, что ты разговаривал с Трентоном.

– Отлично. Трентон беспокоится о семейном бизнесе и репутации. Похоже, ты не был таким уж преданным или умным.

Я хмуро посмотрел на него, первоначальная ярость и целеустремленность вернулись в мое сердце.

– Репутация нашей семьи никогда не достигнет своего пика, если мы не выступим против них. Когда-нибудь, так или иначе, нам придется нанести им удар в самое сердце и уничтожить за раз.

Именно тогда мой отец поднялся на ноги и с грохотом отшвырнул тарелку в сторону. Ткнул в меня пальцем, выражение его лица было наполнено чистой гребаной злобой.

– Это не твоя забота, когда мы выступим против семьи Константин, мальчик. Она моя. Это всегда касалось только меня.

– Хватит, – сказала мама, но отец отмахнулся от нее.

– Тебя это не касается, Сара. Уйди, пожалуйста.

Она застыла, в ее глазах поселился материнский страх, когда мама посмотрела на меня через стол. Тем не менее, это не помешало ей подчиниться воле моего отца, когда тот выругался и во второй раз указал ей на дверь.

– Уйди!

Я смотрел, как уходит моя мать, и жалел, что не мог каким-то образом почувствовать что-то внутри себя.

Мне хотелось бы чувствовать больше. Хотелось бы ощутить хоть каплю любви или тепла к женщине, которая родила и растила меня для моего места в этом мире. Хотелось бы взглянуть на своего отца, посмотреть его ярости в лицо и почувствовать, как меня сжимает стыд. Но нет.

Я ничего не почувствовал. И никогда не чувствовал… и отец отлично знал это

Он обошел вокруг стола и пинком отодвинул стул рядом со мной. Повернул его лицом к себе и опустился верхом.

– Поверь мне, Люциан, если бы насилие было возможностью вбить в тебя немного здравого смысла, я бы прибегнул к нему сейчас. Ты бы почувствовал мой гнев своей кожей и костями.

Я никак не отреагировал, просто не сводил с него глаз, пока отец снова не заговорил.

– Трентон сказал мне, что ты расспрашивал об Илэйн Константин. Он сказал, что ты встречался с ней.

– Трентон Алто – кусок дерьма, который не имеет права никому рассказывать о моих делах.

– Трентон имеет полное право рассказывать мне обо всем, что меня касается, – огрызнулся отец. – Скажи мне сейчас, мальчик. Ты встречался с Илэйн Константин?

Я склонил голову набок.

– Я встретил Илэйн Константин на бал-маскараде в честь совершеннолетия Тинсли Константин. Отправился туда, чтобы исследовать комплекс семьи Константин и разработать план их уничтожения. И наслаждался острыми ощущениями.

Как обычно, в моих словах не было лжи. Моя поза была безупречной, пока я неподвижно сидел на своем месте.

Отец двинул бы мне прямо под ребра, если бы в этом был хоть какой-то смысл. Так что вместо этого он наклонился ближе, и его голос превратился в реку осколков.

– Я всегда очень гордился тобой, Люциан. Ты стал прекрасным сыном с выдающимися перспективами. Ты во всех отношениях наследник Морелли, которого я создал, и очень горжусь этим. Безумно горжусь.

Каждое подобное утверждение всегда сопровождалось «но», и отец говорил это громко и ясно.

– Скажу тебе лишь одно, мальчишка, еще хоть раз подойдешь к этой суке Константин, и ты будешь мертв для меня. Наша семья никогда не смирится с таким предательством нашего имени. Ты понял меня?

Он давал мне больше свободы действия, чем я ожидал. Приятный сюрприз.

Я ухмыльнулся ему.

– Ага, понял. Я снова подойду к Илэйн Константин, и ты меня уничтожишь. Вышибешь мне мозги и церемонно поцелуешь своего наследника в лоб на прощание.

Он холодно ухмыльнулся в ответ, и на этот раз я почувствовал что-то внутри. Почувствовал дрожь страха.

– Может, не ты будешь уничтожен, сынок. Может быть, ты будешь заключен в темноте в подвале, а не в земле. Однако, в одном ты можешь быть уверен – я уничтожу Илэйн Константин, если ты хотя бы шагнешь в ее сторону, и позабочусь о том, что мы не возьмем на себя ответственность за ее кончину.

– Трентон сказал тебе, что у меня к ней есть чувства, не так ли? – усмехнулся я.

Отец продолжал ухмыляться.

– Нет. На самом деле, он этого не говорил. Лишь сказал мне, что ты охотился за ней так, как он никогда раньше не видел, и у него были свои… подозрения. Я бы уже убил тебя собственными руками, если бы хоть на секунду поверил, что тебе когда-нибудь понравится сука Константин.

Он не лгал, и я не винил его.

Мне следовало бы убить себя собственными руками за то, что даже подумал, что могу хотеть от этой суки чего-то большего, чем ее кровь и боль.

– Я бы никогда не полюбил женщину Константин, – сказал я ему, и мой голос звенел.

– Я чертовски надеюсь, что нет. – С этими словами мой отец вытащил с другого конца стола свой нож и протянул его мне. – Тогда поклянись в этом. Поклянись клятвой Морелли. Поклянись Богом и Пресвятой Девой Матерью.

Я не должен был этого делать. Из-за той тени сомнения и греха, живущих внутри меня, мне никогда не нужно было брать у него этот нож. И гореть мне в аду до конца времен.

Но мне было все равно.

Впервые в моей жизни клятва Морелли значила для меня меньше, чем женщина, которую я должен был презирать.

Я провел лезвием по ладони, делая глубокий и точный порез. Кровь капала, струясь по руке рекой, когда крепко сжал пальцы.

– Клянусь Богом, именем Морелли, я презираю родословную семьи Константин, всегда буду презирать.

И я не лгал. Я презирал всю родословную семьи Константин. Ненавидел в них все, каждую фальшивую улыбку и насмешку, которые они показывали на своей обожаемой медиа-платформе по всему миру. Ненавидел их коррупцию, так мило скрытую за их социальным фасадом.

Я ненавидел Илэйн Константин и все, за что она выступала.

Мой отец кивнул и забрал у меня нож. Он бросил взгляд на мой порез и кинул нож на стол.

– Ты порезал слишком сильно, парень, – сказал он, но я пожал плечами, обматывая рану салфеткой.

– Я всегда режу слишком глубоко. Большая кровь дает более сильное обещание.

Он встал со стула и вернулся на свою сторону стола.

– Тебе нужно быть более осторожным с тем, кому ты это демонстрируешь, – сказал отец. – Если бы люди, хоть на секунду, подумали, что ты тот, кто ты есть…

Я так много раз слышал это раньше, что снова небрежно пожал плечами.

– Я не очень часто даю клятвы. Уже нет. Никто не увидит мои способности такими, какие они есть. Не от одного крошечного пореза на моей ладони.

В этом я был прав. Никто никогда не видел моего тела чудовища, каким оно было, даже моя мать. Тайна была глубоко связана между мной и человеком, который вырастил меня, чтобы я стал его наследником.

– Наша империя была построена на клятвах, – сказал он мне. – И такова была сила наших жизней. Никогда не забывай об этом и никогда не прекращай вкладываться в обещания, данные нашей семьей Господу.

Я посмотрел на картину Иисуса, висящей над его головой в дальней части обеденного зала, и мне стало интересно, каково это – жить в семьях, построенных без постоянного стремления к Благочестию, запятнанном в мире, основанном на лжи и коррупции.

Наша прошлая родословная была злой, и наша нынешняя иерархия никогда не колебалась, так что я снова не понимал, почему мой отец так стремился избежать конфликта с родословной, которая построила свою на уничтожении нашей.

– Мы могли бы погубить все их жалкое сборище, – сказал я. – И достаточно сильны. Мы должны нанести первый удар. Сейчас.

– Нет, – возразил отец и снова сел на свою сторону стола. – Мы ничего не предпримем против семьи Константин, пока я не решу, что мы готовы.

Это расстроило меня, всегда расстраивало, когда мой отец был так решительно настроен контролировать все в нашей семье со стороны, хотя он уже дал мне контроль над нашим будущим.

– Возвращайся утром в «Холдингс», – приказал он. – Если ты возьмешь еще один выходной от дел, я пошлю Симуса и Дункана присматривать за твоей должностью. Они могут доложить мне.

– Это угроза? – надавил я. – Симусу и Дункану не место в «МореллиХолдингс». Они бесхребетные хорьки. Безмозглые и жалкие. И при этом МакТирнансы даже не Морелли.

– Они кровные родственники, заинтересованные в семейном бизнесе, – возразил он, и я не стал продолжать дальше. Не сегодня.

Я мог представить их лица, самодовольные и хитрые, пока они крутятся вокруг моего отца, как гиены в поисках еще одной косточки. Они уж точно не получат мою.

– Я вернусь в «МореллиХолдингс» завтра, – заверил я и встал.

И не стал задерживаться, чтобы увидеть, как мама вернулась в комнату, просто вышел с салфеткой, все еще туго обернутой вокруг моей кровоточащей руки. Это было правдой, завтра я вернусь в «МореллиХолдингс», а Симус с Дунканом могли идти нахер. Они не имели никакого отношения к власти в моем мире.

Мне хотелось, чтобы моя ладонь вспыхнула от боли, просто чтобы удерживать мою клятву в уме, но мое обещание уже было потеряно для меня, когда я покинул особняк.

Это не имело значения. Ничто не имело значения, и я знал это. Я понял это именно в тот момент.

У меня на уме было только одно.

Илэйн гребаная Константин.

Ее трекер был бесполезен для меня теперь, когда ее клатч был бесполезен для нее.

Мне оставалось использовать только одну вещь. Ее дневник.

Я открыл его на своем мобильном еще до того, как покинул территорию.