Текст книги "Кровь, которую мы жаждем (ЛП)"
Автор книги: Джей Монти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
– Ты сам напросился. – Говорит она, улыбаясь, проводя рукой по его беспорядочным волосам.
Раздается звонок, и дверь к Тилли распахивается. Я отвлекаюсь от празднования пары, которому я себя подверг, чтобы увидеть пару грязно-желтых дождевых ботинок.
Я слышу мокрые шаги от нашего столика, лицо нашего нового гостя скрыто крысиным темно-зеленым плащом. Ожидаю, что локоны, выбивающиеся из-под плаща, выдадут ее.
Лира скользит по проходу, ее пальцы обхватывают ремешок сумки кроссбоди. Она не шумит, не привлекает к себе внимания, и посетители едва замечают ее появление.
Они бросают на нее быстрый взгляд, а затем возвращаются к своей несвежей еде и лишним разговорам. Она не представляет для них интереса.
Но она – все, что я могу видеть. Все, что меня интригует в освещенной неоновым светом закусочной.
Это разительно отличается от их реакции на меня. Они не останавливаются, чтобы поглазеть и пошептаться. Она просто сливается с окружающей средой без особых усилий и остается незамеченной.
Однако, когда несколько человек замечают, что мой взгляд уходит от моей и без того отверженной группы, она заслуживает признания. Они задерживаются на мгновение, бросают второй взгляд, третий, пока откровенно не уставятся на женщину, приковавшую к себе мое внимание.
Я вижу по ее плечам, как они напряжены, она знает, что сейчас они наблюдают за ней. Это чувство, к которому, я уверен, она не привыкла и с которым не может смириться. Лира прячется в свой капюшон, отчаянно пытаясь скрыться в тени, но уже слишком поздно.
Все они задаются одним и тем же напрасным вопросом.
Кто она?
В мой мозг проникает жестокая мысль.
Сможет ли она обойти все столы, выщипывая глазные яблоки и скармливая их стервятникам, имея достаточно времени, чтобы ускользнуть от полиции?
Когда она доходит до стола, девушки приветствуют ее теплыми замечаниями. Она стягивает с головы капюшон, рассеченная губа все еще видна, а щеку все еще украшает уродливый синяк. Его края пожелтели, но центр все еще багровеет.
– Привет, – вздыхает она, хватаясь за спинку стула у пустого стола. – Извини, я была в библиотеке и потеряла счет времени. Я...
– Ты не можешь использовать этот стул.
В ресторане воцаряется тишина, настолько густая, что ее можно разрезать. Я отвожу глаза от Лиры, устремляя холодный взгляд на подавальщицу. Он отличается от той молодой женщины, которая принесла нам еду, но от него все еще исходит неприязнь к нашему присутствию.
– О, простите, не знала, что его забрали. – Лира быстро извинилась, ее лицо покраснело от смущения. Заметно уменьшившись для человека, носящего что-то вроде каре.
Мужчина явно ниже ее по уровню, но она прогибается перед ним. Как грустный, маленький кусочек ириски, и свежий вкус гнева быстро заполняет мое горло.
– Это не так, милая, – фыркнул он, – Но это ресторан, и он нужен для оплаты клиентов, понятно?
С робостью и послушанием, немного слишком жидким, на мой вкус, она толкает стул на место, но моя рука хватает ее за спинку, обвиваясь вокруг прохладного металла, удерживающего ее там.
Единственный человек, которому она должна кланяться – это я. Моя маленькая любимица нуждается в уроке владения собой, и быстро, потому что я отказываюсь наблюдать, как она склоняется перед любым мужчиной, кроме меня.
– Разве мы не платные клиенты? – Я говорю твердо, мой тон ровный, когда я смотрю на мужчину с биркой менеджера.
Его глаза слегка расширяются, шокированные моим вмешательством. Уверен, что он ожидал столкнуться со взрывным характером Рука или даже с суровым взглядом Алистера, одного из моих компаньонов, известного своей конфронтацией.
Но я вижу, что он не ожидал иметь дело со мной.
Мы все знаем, что дело не в сидении. Это имеет отношение к жалким горожанам, пытающимся выступить против больших злых волков, которые рыщут вокруг и делают все, что им заблагорассудится.
– Конечно, – прочистил он горло, – но в это время у нас немного оживленнее, кому-то может понадобиться...
– Кому-нибудь еще нужен этот стул? – громко спрашиваю я, мой голос эхом отдается в тишине закусочной. Никто не шелохнулся, даже никто не вздохнул. Только ровная тишина.
Когда я оглядываюсь на менеджера, Джоша, как гласит его бейджик, его лицо цвета пожарного гидранта. Его кулаки сжаты в кулаки.
– Это политика компании, – настаивает он, сопротивляясь гораздо сильнее, чем я ожидал. – Она не может занять это место.
Я киваю, улыбка приподнимается в уголках моих губ, я отпускаю стул и встаю на ноги, прежде чем выйти из кабинки. Не торопясь, я застегиваю пуговицы на своем костюме, прежде чем вторгнуться в пространство Джоша.
Моя фигура доминирует над его.
И не только по росту.
– Скажи мне «нет» еще раз. – Я приманиваю его.
– Я.. – Он запинается, едва в состоянии смотреть мне в глаза, судорожно ища вокруг себя кого-нибудь, кто мог бы ему помочь, но не находя никого, кто хотел бы убрать его с моего пути.
– Если ей нужен каждый стул в этой мусорной забегаловке, она его получит. – Я говорю: – Если я захочу купить каждый квадратный дюйм земли, на которой стоит эта помойка, я это сделаю. Только чтобы позволить моему другу сжечь тебя заживо в ней.
Лицо Джоша становится тошнотворно зеленым, и если он хотя бы подумает о том, чтобы вырвать меня, я удалю его позвоночник и использую его как шарф.
Моя рука снова хватает стул, поворачивая его так, чтобы Лира могла на него сесть. Металл скребет по дешевому полу, а я наклоняю свое лицо на дюйм ближе к человеку, который полностью завладел моим вниманием.
– Есть смысл? – спрашиваю я.
Он сглатывает, тщательно обдумывая свои следующие слова, прежде чем сказать: – Да, сэр. Простите, что побеспокоил вас.
Этого должно быть достаточно. Если бы я был кем-то другим, я бы отпустил его. С уязвленной гордостью и поджатым хвостом.
Ожидайте, я садист, и ломать мужчин, считающих себя хозяевами мира, – мое любимое занятие. Я живу ради этого.
– Не мне тебе извиняться. – Я поправляю, оглядываясь на Лиру, которая смотрит на меня с пустым выражением лица, перевожу взгляд на сиденье, предлагая ей занять его.
Она пожевала внутреннюю сторону щеки, молча повинуясь мне. Я делаю шаг за ней и за стулом, подталкивая его к столу, где он должен был стоять.
– Простите, мэм, за путаницу. Это была моя ошибка. – Он теряет дыхание: – Будет ли что-нибудь еще?
– Мы...
– Вишневую колу. Как вы думаете, вы справитесь с этим без путаницы? – Я снова перебиваю Лиру, наблюдая, как Джош кивает головой и практически бежит в противоположную сторону от нашего столика.
– Это было необходимо? – шепчет Лира, ее лицо все еще красное от смущения.
Я смотрю на нее: – Перестань кланяться людям ниже тебя, и я перестану. Запомни свое место, детка.
В ее глазах застывает вопрос, но она молчит. Усаживается в кресло. За столом повисает неловкая тишина, все шокированы, но я никогда раньше не объяснял никому свои действия и не собираюсь начинать сейчас.
По воздуху пролетает картошка, ударяясь о грудь Лиры: – Похоже, королева жуков пробралась и в ледяное сердце Тэтчер.
Лира мягко улыбается, а я вскидываю средний палец вверх к Руку, ее колено ударяется о мое. На ее щеках появляется легкий розовый оттенок, вероятно, в ее сознании всплывают воспоминания о том, как мы были вместе в последний раз. Внезапно я проголодался. Голоден, и не из-за мусорной еды здесь, у Тилли.
Она прочищает горло, быстро оглядывает здание, прежде чем сказать: – Есть новости?
– На что именно? Мы по колено в дерьме, и с каждой секундой оно становится все глубже. Нужно быть более конкретной. – Рук хмыкает.
Он не ошибся, на этот раз он попал в точку. Сейчас мы смотрим в тупик, сидим, как утки, и ждем, когда неприятности придут к нам, не имея возможности их остановить.
– Цирк. Полиция сделала заявление или задавала вопросы?
– На стол моего отца ничего не поступало. Я вчера проходил мимо участка и не слышал и не видел, чтобы кто-то болтал о том, что человека насадили на доску.
Независимо от бурных отношений Рука с отцом, Теодор Ван Дорен находился в идеальном положении, чтобы предоставить нам информацию о правовом статусе всего криминального в Пондероз Спрингс.
Будучи окружным прокурором, он не только давал Руку доступ (без его разрешения) к конфиденциальным файлам, но его кабинет находился прямо посреди полицейского участка.
Достаточно было одного короткого визита, и мы могли выяснить практически все.
– Меня это меньше всего волнует, – говорит Алистер из угла. – Это было око за око. Стивен знает счет. Если кто-то придет за нами, он знает, что мы бросим его под автобус. Он не стал бы рисковать.
Плечи Лиры немного расслабляются, уверенность в том, что ее не затащат на заднее сиденье полицейской машины и она не проведет жизнь в тюрьме.
– Каждый день, когда я просыпаюсь, я чувствую себя еще на один день ближе к тюрьме. – Брайар бормочет, проводя рукой по лицу в разочаровании. – Я все еще не понимаю, почему мы не можем обратиться к кому-то вне пищевой цепочки Пондероз Спрингс и поделиться информацией, которая у нас уже есть. Пусть этим займутся профессионалы.
Рука Алистера крепко обхватила ее плечо, как бы молча давая понять, что он скорее умрет, чем она попадет в тюрьму. Это никогда не коснется ни ее, ни Сэйджа. Они не допустят этого, даже если это будет означать гниение до конца их жизни.
– Все наши доказательства привязаны к чему-то, что может погубить нас вместе с ними. – Сэйдж говорит медленно: – У нас нет ничего надежного, на что можно опереться, не осудив самих себя, к тому же я никому не доверяю. Даже федералам. Мы видели, чем это обернулось в прошлый раз.
– Тогда...
– Что тогда? – Я прерываю блондина напротив меня. – Мы расскажем им о том, где находятся те пропавшие федеральные агенты? Что причина, по которой мы знаем об этой секс-группе, в том, что мы пошли на убийство, чтобы найти ее? Это твой большой план?
Я смотрю, как ее кулак сжимается в кулак, губы сжимаются в тонкую линию, и она смотрит на меня.
– Ты настоящий засранец, Пирсон. По крайней мере, я пытаюсь помочь. Должно быть, очень весело заботиться только о себе.
– Так и есть. – Я язвлю, только еще больше ее злясь.
Спорить с ее утверждением бессмысленно. Брайар не знает меня, а даже если бы и знала, она бы меня не поняла. Мы – две противоположности, у нас на каждом шагу противоположные взгляды.
Для нас двоих нет середины. И никогда не будет.
Брайар открывает рот, чтобы сказать что-то, в чем я уверен, полное ругательств и неприятия моих действий, но Лира быстро перебивает.
– Стивен собирается баллотироваться в мэры. – Она проболталась, фактически остановив свою лучшую подругу.
– Что?
– Я видела информацию о предвыборной кампании на его столе. Он планирует объявить об этом в ближайшее время, он собирает какую-то вечеринку по случаю начала кампании.
– Как ты попала в его кабинет? – Сэйдж спрашивает: – У Синклеров чертовски сумасшедшие протоколы безопасности.
Она пожимает плечами: – Я весь день следила за Истоном. Весь день я следовала за ним, слушая бессмысленные разговоры. И вот я проследила за ним до его дома, а этот идиот не закрыл за собой дверь, увидела возможность и воспользовалась ею.
Пока она продолжает делиться подробностями своего момента из «Нэнси Дрю», который чуть не привел ее к гибели, наша официантка заглядывает к нам надолго, чтобы поставить на стол стакан с содовой.
Бездумно я отрываю соломинку, опускаю ее в газированную жидкость, а затем молча подталкиваю напиток к Лире.
– Это все, что ты нашла? – спрашивает Алистер.
Ради ее блага, я надеюсь, что это не все. Если она поставила себя на порог смерти только для того, чтобы узнать о том, что Стивен баллотируется в мэры, я заставлю ее пожалеть, что она не умерла.
– Годфри получает зарплату. Я видела несколько счетов-фактур на его компьютере. Там не было описания работы, которую он выполняет, но это, – она глотает напиток, – куча гребаных денег.
– Вау, – вздохнул Рук, закидывая руки за голову и отталкиваясь ногами, – Я впечатлен. Стивен действительно платит за шлюх, которые сосут его член. Кто бы мог подумать?
Мое эго не может удержаться от желания сказать что-то вроде: – Я же тебе говорила. – На самом деле, мы все говорили ей, что Коннер Годфри – не тот человек, за которого она его принимает.
И все же это была бы не Лира Эббот, если бы она не стремилась всегда и во всем видеть хорошее. Даже если хорошего было мало, она вырывала его и цеплялась за него.
Она такая, какая есть. Такой она всегда была.
– Также я нашла дверь. Она была спрятана за книжной полкой и закрыта на висячий замок. Возможно, это стандартная практика – так надежно прятать налоговую информацию, но мне показалось, что об этом стоит упомянуть.
– Наверное, там он хранит все свои кожаные костюмы…
– Как именно ты нашла эту дверь? – спрашиваю я, обращаясь к Брайар.
На ее лице появляется пассивное выражение, когда она смотрит на меня: – Благодаря усердной работе детектива и сырой разведке.
Она пожевала внутреннюю сторону щеки, глядя в сторону от меня, прежде чем пробормотать: – Я споткнулась о ковер и ударилась о статую его стола. Это и сдвинуло полку.
Группа людей вокруг нас смеется, и я чувствую, как тот же звук щекочет мое горло, когда я хмыкаю: – Это звучит более точно.
Она бормочет что-то про себя, вероятно, проклиная меня, пока роется в сумке, доставая свой телефон. Я смотрю, как она вводит свой код, что-то в этом знакомое, а затем она достает изображение, выкладывая его на стол, чтобы все могли посмотреть.
– Там было еще вот это, я думаю, это расписание. Определенные даты, когда Стивен встречается с кем-то, Терминал 13? Но я не была уверена, что это значит, я думала, может быть, кто-то из вас знает.
– Терминал 13.– Я говорю: – Это морской порт, в двадцати милях от Пондероз Спрингс. Что может быть лучше для отправки похищенных девушек, чем грузовой контейнер?
Это был единственный глубоководный порт поблизости, который помогал перемещать товары через морские терминалы Портленда. И, очевидно, за помощь в незаконной перевозке людей.
Эти точки, которые мы расставили в своем сознании, пытаясь соединить. Отчаянно ищем способ придать смысл всему, что произошло, и всему, что мы видели за последние два года.
– Неужели так легко продавать и обменивать людей? – спросила Брайар, нахмурив брови.
Ее недоумение, как бы оно ни раздражало, обоснованно. Она выросла в маленьком городке в Техасе, в нищете. Для нее что-то подобное было только в телевизоре.
– Если у тебя есть нужная сумма денег. – Рук отвечает: – С деньгами можно легко сделать все, что угодно.
– Удивлена, я не думала, что у Синклеров есть две мозговые клетки, не говоря уже о том, что они достаточно умны, чтобы управлять целой сетью секс-торговцев. – Сэйдж говорит с холодностью в голосе, когда она говорит о людях, которые почти стали ее семьей.
– Этого все равно недостаточно, чтобы что-то доказать, – замечает Алистер. – Рук, ты получил доступ к компьютеру Сайласа? Смог увидеть что-нибудь на камерах наблюдения в поместье Синклеров?
– Кроме Истона в боксерах? – Рук сморщился: – Нет, камер нет ни в офисе, ни в бильярдной. Буквально, блядь, везде, где кто-то может что-то спрятать, камеры отключены. Годфри часто заходит, но ничего подозрительного.
Когда мы начинали эти поиски мести во имя Розмари, я никогда не хотел залезть так глубоко. Я предполагал, что кто-то в Пондероз Спрингс, кого мы обидели, в качестве возмездия стал охотиться за единственной нашей слабостью.
Мы найдем их, убьем, и на этом все закончится. Мы бы пошли каждый своей дорогой, оставив этот гниющий город в зеркале обзора. Это не должно было зайти так далеко, зайти так глубоко.
Я не был героем, который уничтожил сексуальную сеть. Никто из нас не был. Но моя преданность Сайласу не позволила бы мне бросить его. Неважно, как далеко зайдет ложь, я буду в ней до тех пор, пока он не закончит.
Это мой долг перед ним. Розмари.
– Тупик. – Брайар вздыхает: – Все, что мы продолжаем находить, это чертовы тупики.
Она проводит рукой по волосам, еще больше склоняясь в объятиях Алистера, ища утешения в руке, которой я видел, как разрывают людей на части. Человек, который верил, что он ничто, но запасной вариант – единственное, что держит ее вместе.
– Так что мы ждем. Это ведь все, что мы можем сделать, верно?
– Ждать чего? Гало выполнит свое обещание Тэтчер? – Блондинка кусается, с большим количеством яда, чем я думаю, она хотела: – Чтобы они закончили то, что начали с тобой, Лира? Или они придут за Алистером? Или за Сэйдж?
Страх.
Оно волнами изливается от Брайар. Она может не признавать это вслух, но это в ее глазах. Оно живет там, гноится и кипит в ее горле.
– Маленькая воровка...
– Нет, Алистер. Не делай этого, не надо меня обманывать. – Она кусается, глаза блестят от непролитых слез, смотрит на него свирепым взглядом: – Я не потеряю тебя, не потеряю никого из вас. Ты понимаешь?
Она боится, не за себя, а за Алистера. За людей, которые ей дороги. Боится отдать его жестоким реалиям этого города. Та маленькая частичка уважения, которую я испытываю к ней, вибрирует в моей груди. Между нами есть понимание, что если мир рухнет, она пожертвует всем, чтобы защитить его, как и он ее.
Алистер с руками, способными причинить огромную боль, большим пальцем осторожно смахивает слезу с ее щеки. Наклонившись вперед так, что его рот зарылся в ее волосы прямо возле уха, он шепчет что-то, что могут услышать только они.
Эмоции сейчас на пределе, и у меня нет ни малейшего желания, чтобы это продолжалось. Я упираюсь руками в стол, готовясь встать, когда Лира обращается ко мне.
– У тебя есть угроза? Когда? Какого рода?
– Ничего...
– Он получил письмо, что-то о зле и предупреждение, чтобы он уходил, иначе ему не выбраться живым. Настоящие маленькие милые лжецы, чушь собачья. – Рук вклинился, всегда быстро вставляя себя в ситуации, в которых ему не место.
– Не лезь не в свое дело. – Я огрызаюсь на него.
– Почему ты мне ничего не сказал? – настаивает Лира.
Со своего места рядом с ней я вижу обиду в ее глазах, их оскал. Я не нуждался в ее беспокойстве или заботе. Она не могла защитить меня, потому что я не был жертвой.
За пределами наших частных уроков мы не должны были контактировать. Никто из окружающих не знает о том, чем мы занимаемся за закрытыми дверями, а она в трех секундах от того, чтобы показать все свои карты этим людям.
– Разговор окончен.
Я встаю во весь рост и выскальзываю из кабинки, когда ее мягкое междометие долетает до моих ушей.
– Но...
Я опускаю взгляд на нее и укоризненно качаю головой. Как будто кто-то молча наказывает ребенка, не давая ему произнести ни слова.
Это не ее работа – смотреть на меня стеклянными, полными жалости глазами. Я не какая-то трагедия или человек, о потере которого она должна заботиться. Я для нее не такой, и все же это написано на ее лице.
Она могла бы смотреть на мой затылок, если бы меня это волновало, этими глазами, полными беспокойства. Я провел свое детство, учась заботиться о себе, мысленно защищать свои эмоции и физически защищать себя от вреда.
Но по какой-то причине это не имело смысла ни с биологической, ни с химической точки зрения. Когда она была рядом, было труднее удержать себя от поступков, о которых я знал, что потом буду жалеть. Например, я клал ладонь ей на голову, гладил ее волосы и говорил ей ртом, прижимаясь к ее телу, что у нее нет причин беспокоиться за меня.
Прикосновения были моим самым большим раздражителем. Мой смертельный враг, сколько я себя помню, но с Лирой моя кожа горела от ее прикосновений, мои острые грани жаждали нежной мягкости, присущей только ей.
Мою грудь пронзил ужасный спазм, заперло и сдавило. Мне нужно было уйти из этой закусочной и оказаться подальше от нее. Мне нужно было отгородиться от ее грязных дождевых сапог и знакомого запаха.
Расстояние, чтобы я мог напомнить себе, что мне не нужно, чтобы Лира заботилась обо мне. Было легче отстраниться от ее воспоминаний, от ее влияния на меня, когда я был изолирован. Вдали от ее физической формы.
Я повернулся спиной к ее взгляду, вскинув руку над головой в небрежном прощании, которое не требовало ответа, я не обращал внимания, что обычно нормально. У меня всегда свободный путь, потому что это необычно, когда люди оказываются на моем пути. Они стараются убежать, когда я рядом.
Вдруг я чувствую, как моя грудь сталкивается с другим человеком. Мое лицо притворяется безразличным, а глаза застывают, когда я смотрю вниз. Наверное, с моей стороны неправильно считать, что все ниже меня, поэтому я постоянно опускаю взгляд ниже. Но я редко ошибаюсь в своих подозрениях.
Остроумные, кошачьи глаза смотрят на меня сверху. Незнакомые и слишком уверенные.
– Пространственное воображение. Не помешает немного поработать, да?
Я небрежно окидываю взглядом этого непрошеного новичка. Канадец, женщина, и смотрит на меня так, словно я муха, попавшая в их паутину.
– Могу посоветовать вам то же самое, с очевидными манерами. – Говорю я холодно.
– Вы абсолютно правы, я прошу прощения. – Она усмехается, то ли сама себе, то ли от чрезмерной самоуверенности: – Одетт Маршалл, а это мой напарник, Герик Найт. Мы из группы специального назначения в Вирджинии и были вызваны для консультации по недавним убийствам.
Она протягивает мне руку для пожатия. – Не хотела снова забыть о манерах.
Я только смотрю на нее, не собираясь отвечать на этот жест, смотрю на ее мужчину, мускулы на мускулах с венами, грозящими взорваться. Высокая и тугая прическа, стоит с холодным выражением лица и сцепленными за спиной руками.
– Это только вежливые манеры – пожать чью-то руку, когда ты рад знакомству. – Я хмыкаю, засовывая руки в карман: – Усилия все же замечены.
Одетт Маршалл, к ее чести, продолжает улыбаться мне. Даже когда ее левый глаз подергивается от раздражения. Никому не нравится, когда его подрывают, особенно когда он считает себя главным.
Я не удивился их присутствию, скорее разочаровался, что им потребовалось столько времени, чтобы совершить поездку.
– Вы также планируете скрывать улики и брать взятки? – Я прищелкнул языком, глядя на них обоих в поисках ответа: – Не был уверен, что этому навыку учат всех сотрудников ФБР или только ваших коллег.
О неосторожных действиях Кейна МакКея и Финна Брека, которые они совершили, поклявшись защищать и служить, стало известно всему миру. К сожалению, ни одна из просочившихся сведений не смогла связать их с Гало, но этого было достаточно, чтобы дискредитировать их имидж.
Как будто теперь это имело значение, они оба были мертвы. Один задокументирован, а другой, предположительно, все еще в бегах. Они никогда не найдут тело Каина. Я убедился в этом после того, как Рук покончил с ним.
– Будьте уверены, Тэтчер, мы просто два детектива, которые ищут ответы на вопросы с одними лишь добрыми намерениями. – Она пробормотала: – Это ведь Тэтчер, верно?
Ее уверенность была вызвана тем, что она выше меня. Что она каким-то образом имеет преимущество, потому что она прочитала мое досье, задала несколько вопросов и собрала информацию обо мне. Всех нас, если бы я подозревал.
Вот только со мной не было никакого превосходства. Вы были на моей стороне или под моим ботинком.
– Могу ли я чем-то помочь вам, детектив? Или вы со своим морпехом просто делаете обход? – спросил я, заскучав от этого общения.
Если Герик и был удивлен моим предположением о его военной службе, он этого не показал. Он лишь продолжал молча наблюдать за тем, как его напарница берет на себя инициативу.
– Да, вообще-то, есть. – Она сложила руки перед собой: – Мы хотели узнать, сможете ли вы ответить на несколько вопросов для нас. В конце концов, вы местный житель и, судя по тому, что мы узнали, довольно умный. Вы могли бы нам очень помочь в поисках направления в этом деле.
Я сдержал насмешку. Это был тот путь, который они хотели пройти со мной? Неужели?
– Детектив, – пробормотал я, улыбаясь уголками губ, – я очарован, но, пожалуйста, воздержитесь от попыток погладить мое эго. У вас это не очень хорошо получается. Но если вам нужно направление.
Я тянусь в карман, достаю бумажник и вынимаю белую карточку из одной прорези, переворачиваю ее и протягиваю ей двумя пальцами: – Вы можете ввести это в свой GPS, и он отправит вас прямо к моему адвокату. Уверен, что он с готовностью ответит на все ваши вопросы относительно меня.
