Текст книги "Кровь, которую мы жаждем (ЛП)"

Автор книги: Джей Монти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Я наклоняю голову в его сторону и смотрю на Алистера в первый раз с момента его приезда. Его темные глаза следят за мной, как ястреб, как будто он способен видеть дальше мираж, который я ему представляю. Из всех парней он, возможно, самый близкий.

– Скажи мне, ты, всезнающий бог, о чем тогда речь? – сухо спрашиваю я.

Он легко опускается в мое кресло, откидывается назад, заложив руки за голову. Я не встречал никого, кто умел бы хмуриться так, как Алистер Колдуэлл.

Даже в детстве на его лице постоянно было написано выражение гнева, даже когда он не был раздражен, он всегда выглядел именно так.

– Ты расстроен тем, что я не голосовал с за тебя. – Он говорит с уверенностью, которая заставляет горький смех сорваться с моих губ. – Смейся сколько хочешь, но это первый раз, когда я разделяю наши голоса. Мы всегда голосовали вместе, а когда я не голосую, ты на это обижаешься.

В комнате между нами полыхает напряжение, одно неверное слово или движение, и между нами вспыхнет жестокий словесный спор. Жаль, что он – моя противоположность, такая сильная связь, когда мы согласны, но дикие враги, когда мы конфликтуем.

В одном он был прав. Это был единственный раз за всю историю наших планов в стиле демократии, когда мы голосовали на противоположных сторонах. Раздражало ли это меня? Конечно, раздражало. Следование примеру Рука никогда не заканчивалось хорошо. Алистер знает это, или, по крайней мере, я думал, что знает. Все, что он делает, необдуманно и импульсивно. Быстро набрасывается на идею, которая в теории звучит хорошо, но имеет гибельные последствия.

– Мне так надоела твоя константа. Я лидер, немного. – Говорю: – Мы не дети. Это не школьная площадка, и я хандрю, потому что ты не выбрал меня. Твоя жизнь может быть намного проще, если ты перестанешь верить, что мир вращается вокруг тебя, Эли.

Его челюсть подрагивает, мои слова опасно танцуют на большой красной кнопке внутри него. Клянусь, он слишком прост. И всегда был таким. Он может не знать меня, но я знаю его.

Лучше, чем кто-либо другой.

Мы с Алистером встретились первыми, были вдвоем, пока не помогли Руку запустить петарды в загородном клубе, где Сайлас стоял на страже.

Но до этого были только мы.

Мой дед хотел устроить обед для королевской семьи Пондероз Спрингс, учитывая, что он был членом совета директоров. Это не было чем-то из ряда вон выходящим, думаю, это был его способ познакомить моего отца с людьми, с которыми он должен был работать в тандеме, как только полностью завладеет бизнесом Pierson Fortune и унаследует свою часть этого прогнившего города.

Он хотел, чтобы мой отец пообщался с нужными людьми. Составить список тех, кому нельзя доверять, и все в таком духе.

Мне было почти шесть лет, и я бросал камни в большой фонтан у входа на подъездную дорожку нашего дома. Не было ничего необычного в том, что мой дом был заполнен детьми и взрослыми, которые смешивались друг с другом. Для меня также не было чем-то необычным найти другое место, кроме как внутри, среди этого шума.

Мой дедушка говорил, что я отлично сыграю роль богатого внука. Я демонстрировал свой талант на пианино, позволял отцу водить меня за нос, знакомить с влиятельными людьми и влиятельными персонами.

Но это длилось всего около часа, прежде чем я исчезал. До того, как общение с людьми становилось слишком сложным, и я жаждал комфорта тишины.

Стоя возле своего дома, я наблюдал за прибытием Алистера и его семьи, спокойно наблюдал, как его мать и отец выходят из машины с его старшим братом, Дорианом, рядом с ними.

Они были довольны, что оставили молодого долговязого парня позади себя, чтобы догнать его. Его голова была опущена, костюм взъерошен, а глаза налились кровью от недосыпания. Как будто он знал, что его место в пяти шагах позади их. Всегда во мраке их теней. Тень Дориана.

Печальная реальность для такого молодого человека.

Я знал, каково это. Понимал, что такое стыдиться своего существования. Как будто в нашей крови было что-то другое, что текло через него, текло через меня, через всех нас.

Это зло, которое скрепляло наши травмы. Окутало нас всем, что мы ненавидели, от чего бежали, и превратило нас в тех, кем мы были сегодня. Каждый из нас стал тем, чего боялся больше всего.

Нет, мы стали хуже.

Я всегда думал, что Алистер и я были самыми близкими, но сегодня мы чувствовали себя не дальше друг от друга.

– Лира будет…

– Лира, – выдохнул я, нахмурившись, ненавидя то, как он произносит ее имя. Торопливо, без единой мысли. – Для тебя это расходный материал. Кусочек пыли в твоем мире. Вы с Руком довольствуетесь тем, что с ней что-то происходит, потому что она ничего для вас не значит.

Он встает с кресла, быстро давая понять о своем присутствии, когда он ступает в мое личное пространство. Я был в ударе от того, что выводил из себя оставшихся друзей. Сначала Рук, надувающий грудь, как большой плохой волк, которым он и является, теперь Алистер?

Как интересно.

– Ты полон дерьма, Тэтчер. – Он говорит. – Ты знаешь, что я бы не стал подвергать ее риску.

Он говорит это так, как будто это его работа присматривать за ней. Как будто он – всемогущий ответственный, отвечающий за каждого из нас. Интересно, что бы он сделал, если бы узнал, что я позволяю ему быть главным?

Что я позволяю ему думать, что он контролирует ситуацию, потому что знаю, что он распадется, если это не так. Что он никогда, ни разу не был главным в том, что я делаю или кем я являюсь.

– Да? – Я нахмуриваю брови, мои глаза режутся, когда я наклоняюсь близко к его лицу, мой рот на расстоянии дыхания от его носа. – Тогда почему ты не предложил Брайар? Почему не Сэйдж?

У нас с Лирой все может быть сложно, мы вполне могли покончить с тем, что происходило. Но ее не нужно было подвергать опасности, особенно ради меня и парней.

Мысль о том, что Истон Синклер приложил к ней хоть одну грязную руку, заставила во мне что-то неустойчиво оборваться. Я не хотел, чтобы она была рядом с ним, даже дышала одним воздухом с этим неадекватно одетым папенькиным сынком.

Сегодня вечером она будет бродить по цирку, следя за каждым его шагом, выслушивая информацию, которая может нам понадобиться. Ей придется всю ночь следить за тем, как он двигается, прислушиваться к его голосу, следить за каждым шагом. Работа, на которую, как я знал, она способна, но я не хотел, чтобы она этим занималась.

Только не с Истоном.

Брови Алистера дернулись, втягиваясь внутрь. – Ты хочешь сказать, что она тебе небезразлична?

– Просто наблюдение, Колдуэлл.

Он покачал головой, усмехаясь: – Так давай проясним кое-что, Тэтчер. Ты хочешь сказать, что Лира Эббот значит для тебя то же, что Брайар для меня, или ты просто мелочишься?

Мой рот двигается прежде, чем я успеваю подумать об этом, прежде чем я успеваю взять себя в руки и остановить ту часть меня, которая хочет отстранить любого, кто хоть мимолетно подумает о моем дорогом фантоме.

Я впиваюсь пальцем в его грудь. – Ты даже не представляешь, что она для меня значит. – Говорю я со злобным рычанием.

К счастью, это все, что у меня выходит, прежде чем я напоминаю себе, что пытаться объяснить ему это бессмысленно. Он никогда не сможет понять, что она значит для меня.

Что значит ее душа для всего мира. То, что он чувствует к Брайар, – это зернышко, крупинка по сравнению с тем, что я разделяю с Лирой Эббот. Власть, которую она может иметь надо мной – это то, к чему никто и никогда не приближался.

Вот почему так важно, чтобы она держалась от меня далеко, далеко.

Он вздрагивает от моих слов, что-то, что я не могу прочитать, живет в его глазах, и я никогда не презирал его так сильно, как сейчас. Как будто он может видеть меня без моих слов.

Как будто Лира – это единственный секрет, та часть моего сознания, которую я не могу ни от кого скрыть. Она живет на поверхности, отказываясь быть спрятанной.

– С ней ничего не случится. Я обещаю тебе. – Он говорит, его голос теряет свою остроту.

– Выполняй свои обещания для тех, кто в них нуждается. – Говорю я, глядя на него еще мгновение, прежде чем отстраниться.

Я подхожу к кровати, забираю пиджак, накидываю его на руки и оглядываю себя в зеркале, прежде чем направиться к двери, чтобы начать эту катастрофическую ночь.

С легкостью я засовываю руку в карман, проводя пальцами по прохладному металлу внутри. Гравировки, расположенные с обеих сторон, впиваются в подушечки моих пальцев.

– Лучше надейся, что ты прав, Алистер. Если с ней что-нибудь случится. —:Я сжимаю его в ладони, вытаскиваю и рассеянно перекидываю через плечо в его сторону. – Даже наша дружба не сможет защитить тебя от меня.

Я оставляю его там со звоном обола Харона.

ГЛАВА 17

Багровая дымка

ТЭТЧЕР

Одно из двух было правдой.

Лира опоздала, или она мертва.

Мертва, потому что на мне Ролекс за семнадцать тысяч долларов, который скорее украдут, чем я ошибусь со временем. Это означало, что Лира опоздала уже на двадцать минут.

Они сказали мне, что с ней все будет в порядке. Что этот план не провалится. Она соберет все необходимое и встретит нас без единой царапины. Тем не менее, я видел ее только один раз во время хаоса цирковых костюмов и жонглирующих акробатов. Когда она пряталась за стойкой с едой, пока Истон нахваливал группу похвалы, которая выглядела крайне не впечатленной тем, что он говорил.

Но это было все. Шепот ее локонов, взгляд на ее темный свитер. Все сообщения, которые я отправил, остались непрочитанными. Весь день меня тщательно игнорировали, а теперь она опаздывает.

– Проверка часов ничего не изменит, – бормочет Рук, сидя напротив меня и прислонившись к велосипеду. – Дай ей минутку, Тэтчер. Может, она подумала, что мы сказали девять тридцать.

Мои руки скрещены перед грудью, спина упирается в дверь со стороны водителя. Я чувствую, насколько смертоносен мой взгляд, как только он падает на него. Лира не стала бы путать время, она бы так не поступила. Мы договорились на девять, парковка кампуса, лот Б. Если все будет в порядке, она будет здесь.

– Ты рассказал Сэйдж о своем плане? – спросил я, наклонив голову. – Она знает, что ты подговорил ее подругу шпионить за ее мстительным бывшим женихом?

Цвет исчезает с его лица. Умное замечание, поджидавшее его на языке, умирает и на смену ему приходит злобная ярость. При одной только мысли о том, чтобы подвергнуть свою драгоценную малышку Сэйдж опасности или приблизиться к Истону Синклеру.

– Заткни свой чертов снобистский рот, или я заставлю тебя проглотить свои зубы, Пирсон. – Он отталкивается от мотоцикла, стоя прямо. – Мы договорились сказать им после сегодняшнего вечера, это пробный вариант. Не нужно пугать Сэйдж тем, что может даже не сработать.

Алистер кладет руку на плечо Рука, пытаясь успокоить его, чтобы мы не устроили драку посреди парковки кампуса, но меня это не волнует.

Это может быть приятным отвлечением от моих блуждающих мыслей. От мысли о том, что Лира в беде, а мы стоим и ничего не делаем.

– Продолжай, – киваю я в сторону Алистера. – Освободи свою собаку от цепи. У меня есть прививка от бешенства.

– Пошел в жопу придурок. – Ворчит Рук.

Мои пальцы перебирают наши сообщения, находят контакт Лиры и звонят ей. Как и в первые три раза, он звонит только до тех пор, пока не доходит до звука ее голосовой почты. Бросив взгляд на часы, я слушаю ее голос.

– Привет! Это Лира, извини, что пропустила твой звонок. Оставь сообщение, и я перезвоню.

Должно быть, она сделала это, когда была в хорошем настроении. В ее голосе есть легкость, которая появляется только тогда, когда она окружена людьми, которые ей дороги, или говорит о своих увлечениях.

Мое нутро сжимается, и внутри поселяется ощущение знания. Чувство, которое говорит мне, что этот короткий эксперимент стоил Лире жизни, по крайней мере, одной из ее конечностей.

– Я никогда не соглашался на эти условия, это сделали вы с Алистером. Уверяя себя, что ложь своим заботливым подружкам – лучший способ обеспечить их безопасность. – Говорю, щелкнув запястьем и покровительственным голосом, пронизанным презрением и сарказмом.

– Тэтчер, я клянусь...

Звук шин, трущихся о тротуар, привлекает наше внимание. Я надеюсь увидеть автомобиль Лиры более старой модели. Но, к несчастью буквально для всех, это не так.

На парковку въезжает свежий McLaren Истона Синклера. Заезжает на место рядом с моим и я оглядываюсь через плечо, когда он соскальзывает с водительского сиденья – ни подружки-бимбо, ни друзей-мясоедов на его заднем сиденье. Только он.

– Поздняя ночь, Синклер? – спрашиваю я через плечо.

Он поднимает взгляд на меня, и на его лице вспыхивает полоска страха. Нечасто бывает так, что это я лезу в его дела, приближаюсь к нему, нацелившись на него как на цель. Но он быстро вспоминает свою роль, роль мачо-мужчины, и легко меняет свои черты.

Стивен, его отец, гордился бы им.

Сколько бы пересадок кожи ни делал пластический хирург, Истон все равно носил жестокий шрам на левой стороне лица. Оно было изуродовано, со временем зажило, но пятна на коже и линии тканей покрывали его от челюсти до верхней части щеки.

Он был ужасен, но не было никого, кто заслуживал бы носить его больше.

– Давно не виделись, парни. – Истон оглядывается на меня через плечо, глаза режутся, когда он видит Рука позади меня. – Как Сэйдж, Ван Дорен? Она все так же хороша на вкус, как я помню?

Я чувствую пар, который валит с плеч Рука. Это смелый шаг со стороны Истона, учитывая, что мой друг-пироманьяк уже давно жаждет возможности поджарить его на вертеле.

Сэйдж всегда будет оставаться спортивной болью между ними двумя. Будь то чувство собственности, которое Истон испытывает к клубничной блондинке, или какая-то форма любви, пройдет много времени, прежде чем он отпустит ее. Пройдет еще больше времени, прежде чем Рук когда-нибудь отпустит ее.

– Не уверен, ты все еще помнишь, какой на вкус выхлопные газы моего мотоцикла? Или тебе нужно напоминание? – Рук запрокидывает голову в сторону мотоцикла, маня к неприятностям.

Истон проводит пальцами по боку своего шрама. – Только тронь меня, и я позабочусь о том, чтобы за это заплатила Сэйдж.

– Сейчас опасное место для угроз, Истон. – Алистер подходит ко мне, его плечо касается моего. – Ни папы, ни друзей, которые могли бы защитить тебя. Как они узнают, что с тобой что-то случилось, если не смогут найти твое тело?

Я насмехаюсь: – Если его вообще можно найти.

– По крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что ты оставишь части моего тела на публике, Тэтчер. Мы все знаем, что ты такой же, как твой папаша, только слабые, невинные женщины возбуждают тебя, когда ты их кромсаешь.

Ни для кого не было секретом, что я был подозреваемым. Город признал меня виновным еще до того, как я смог признать себя невиновным.

– Ты уверен, что это не ты разбрасываешь части тела, как деньги в клубе, Ист? Должно быть, нелегко обнаружить, что твоя мать трахается с отцом Алистера, сколько тебе было – пять, шесть? Когда ты увидел, как Уэйн Колдуэлл опускает его на дорогую мамочку? – Рук насмехается. – Выплескиваешь свои накопившиеся проблемы на девушек по всему городу?

У Истона отвисла челюсть – еще одно очень нежное место нашего давнего врага. Не уверен, был ли это божественный дар, когда мы узнали об интрижке их родителей, но мне нравилось видеть это извращенное выражение страдания на лице Истона всякий раз, когда мы об этом заговаривали.

– Разве ты не знал бы, если бы это был я? Кто знает, как долго твой маленький питомец следил за мной. – Он усмехается.

Мой позвоночник замирает.

– Прошу прощения?

– Ты просто прикидываешься дурочком? Или это просто твоя обычная установка? – спрашивает он, закатывая глаза. – Это было умно, понимаешь? У меня было неприятное чувство, что за мной следят, но каждый раз, когда я оборачивался, ничего не было. Только перед самым моим уходом из цирка.

Смотрю на Рука, потом на Алистера, чувствуя, как адреналин бурлит в моих венах. Это была ошибка. Я ненавижу этого сопляка, но он был умен, и мы это знали. То, что за ним следили, было ошибкой.

И теперь Лира где-то там, расплачивается за это.

В какую-то долю секунды я пытаюсь обуздать свой самоконтроль, пытаюсь прикусить язык и оставаться отстраненным. Тем, который никогда не уделяет Истону внимания, которого он ищет, но я не могу.

Я нарушил свой контроль, когда приземлилась между бедер Лиры Эббот. Все, что было связано с этой маленькой королевой жуков, не отличалось сдержанностью.

Пот залил мои ладони, я никогда не чувствовал себя таким горячим. Мое тело переполняет гнев. Насилие гудит в моей груди. Эта потребность уничтожить все и вся на своем пути. Такого никогда не было.

Желание убивать.

Никогда так быстро, так мощно, что я сомневаюсь, что что-то может остановить меня от того, чтобы разорвать мир на части своими зубами. Сожрать его заживо. Так изменчиво, чтобы никто. Мужчина, женщина, ребенок, друг или незнакомец не был в безопасности.

Я делаю два шага, прежде чем смотрю на Истона, мой голос похож на звериный рык.

– Где она.

– Кто? – спрашивает он с нахально поднятой бровью.

Мои руки тянутся вперед, хватаясь за переднюю часть его пиджака. Я впиваюсь руками в материал, поднимая его с земли на несколько дюймов, мое тело дрожит.

– Какого черта...

Дыхание вырывается из его легких, когда я с такой силой, какую только могу собрать, ударяю его об асфальт под нами. Его спина с грохотом ударяется, с его губ срывается стон, когда я встаю над ним.

– Где она, блядь, находится.

Я не задаю вопросов и не умоляю об ответе. Я убью его, и сделаю это больно. Усадить его перед матерью и вынуть одно за другим все его ребра. Вытащить его чертов позвоночник из горла и задушить его им.

– У тебя десять секунд, Синклер, – я потянулся в карман и нажал на кнопку на своем ноже, размахивая им перед его лицом. – Прежде чем я разорву тебя на куски.

– Я... – он подавился воздухом, – Не знаю.

Мой разум никогда не мог понять, что за территориальные притязания были у моих друзей на Брайар и Сэйдж. Никогда не понимал, чем они обладают, что заставляет парней превращаться в животных, готовых огрызнуться на первого, кто произнесет их имя.

Для меня это было пошлым и отталкивающим.

Но сейчас я понимал, и идея сжечь лицо Истона имела смысл. Все это имело смысл.

Чувство защиты того, что принадлежит тебе. То, ради чего ты готов убить. Впервые я почувствовал это.

Я усмехнулся. – Пять секунд.

Он дергается под моей рукой. – Клянусь гребаным Богом! Я не знаю. Она ушла, когда я ушел, и больше я ее не видел. Клянусь Богом, мужик, я не знаю, где она.

Паника в его голосе – это звук фортепианных клавиш по утрам.

Освежает.

Нож скользит по моим пальцам, как раз перед тем, как я направляю лезвие в центр его адамова яблока. Алистер хватает меня за плечо, его голос звучит в моем ухе как гром. Сокрушительный звук в моем ухе, который разбивает мой гнев, как кнут.

– Тэтч. – Кончик моего ножа вонзается в его плоть. – Я только что получил от Брайар ее месторасположение по телефону, она все еще в цирке.

Прикосновение его руки напрягается. Она впивается в мою плоть, как якорь, его рот возле моего уха. – Он того не стоит. Пока не стоит.

Моя рука дрожит от желания выпотрошить Истона, как рыбу. Оставить его лежать на этой парковке, но потребность взглянуть на Лиру сильнее. Это все, о чем мой мозг может заботиться.

Я наклоняю свое тело к Истону, мой рот извергает слюну на его лицо, а мой нож вдавливается в его горло достаточно, чтобы порезать его. – Тебе лучше молиться тому богу, в которого ты веришь, личинка. Он спас тебя сегодня.

Тем же движением, каким выбрасывают мусор, я повалил Истона обратно на землю. Он задыхается и сворачивается в клубок, когда я встаю во весь рост.

Алистер показывает мне свой телефон, маленькая голубая точка говорит мне, где находится Лира. Я выпрямляюсь, потянув за лацканы пиджака, и двигаюсь к своей машине.

– Ой, – ворчит Рук, похлопывая Истона по груди. Нужно добавить оскорбление к оскорблению. – Не хотел бы я оказаться на твоем месте сейчас, мой парень.

Каждый из них забирается в мою машину.

– Какой план?ь– спрашивает Алистер рядом со мной, руки Рука подталкивают его к середине, пока он прислушивается. Мои руки сгибаются вокруг руля, двигатель гудит, когда я поворачиваю ключ зажигания.

Это не то извинение, которое мир хотел бы услышать от них, но это то, что мне нужно. Извинение, которое говорит о том, что они готовы следовать за мной в любые глубины, чтобы исправить то, что они считали хорошей идеей.

Я злюсь, что они не послушали, что они подвергли Лиру риску. Но как я могу винить их, когда я даже себе не могу объяснить, что она значит для меня? Кто она?

Так что сейчас мне не нужны извинения. Мне нужна их бесконечная преданность. Их гнев. То темное, извращенное, что живет в каждом из них, чтобы выйти и поиграть с моим собственным.

– Найти ее.

ГЛАВА 18

Цирк кошмаров

ЛИРА

Цирковое кольцо было пустым.

Все стулья, окружавшие круглую сцену, были свободны. Песок в яме ринга хрустел под моими непокрытыми ногами, натирая подошвы.

Кровь запеклась на моей губе, свернувшись из глубокой трещины в центре рта. Я чувствовала, как засохшая жидкость прилипает к моему подбородку – капать перестало несколько минут назад.

Мои щеки раскраснелись и пылали жаром, пот собирался на лбу, только еще больше нагреваясь от слепящего света прожектора, который был направлен на мое лицо.

Я едва могла различить первый ряд кресел за поднятым барьером. Там, где зрители приветствовали рингмейстера, идущего по натянутому канату, или акробата, грациозно парящего в воздухе.

Сегодня, когда никто не аплодирует, я выступаю в роли акробата. Частная демонстрация моих мучений. Медленные пытки, чтобы доказать свою точку зрения, послать сообщение.

Я шиплю, чувствуя, как шипит сквозь зубы, когда отворачиваюсь от Игрока Один, как я его называю. Его склизкие пальцы вдавливаются в мои ребра, намечающийся синяк вздрагивает от боли и я чувствую, как он впивается в мою кожу, прощупывая кость и проталкиваясь дальше.

– Это только начало, девочка, – говорит он мне на ухо. – Если ты продолжишь копать, то окажешься в собственной могиле. Думаешь, они не вернутся за тобой? Чтобы закончить то, что мы начали?

Я впиваюсь зубами в язык, сдерживая крик агонии, когда холодный кончик ножа вонзается в меня. Острие разрывает плоть, открывая еще одну рану на моем теле.

Ненавижу себя за вырвавшийся хныканье, доказательство того, что их пытки затронули меня. Брайар не позволила бы им увидеть, как она проливает слезы, а Сэйдж умерла бы, прежде чем проявить слабость.

– Это нормально – плакать. Давай, плачь. – Второй игрок, тот, что в белой маске, призывает. Подойдя ко мне, он кладет руку мне на макушку и нежными движениями гладит мои волосы.

– Я хочу, чтобы твои друзья увидели твои слезы. Окровавленные, в синяках и едва живые. Может быть, тогда они научатся не лезть в дела, которые их не касаются.

Я борюсь с желанием пустить слезу, отказывая им в удовольствии сломать меня. Даже несмотря на невыносимую боль, каждый вздох превращается в мучение. Мое лицо нежное от предыдущих ударов, торс истекает кровью из нескольких мелких открытых ран.

Этого было недостаточно, чтобы убить меня. Как они сказали, они не хотели меня убивать. Они хотели, чтобы я жила, чтобы доказать свою правоту. Хотели, чтобы я приползла к ним изуродованная, в надежде, что мои раны напугают всех нас и заставят замолчать.

Но они не знали парней. На что они способны, когда их презирают. На что способен их призрак во времена печали.

– Они убьют тебя, – шепчу я, задыхаясь. – Когда они найдут тебя, они выпотрошат тебя, как рыбу. У тебя нет ни единого гребаного шанса.

В цирковом шатре раздается шлепающий звук и моя голова кружится от силы удара по левой щеке. В голове крутится причудливая музыка, льющаяся из динамиков.

Я провожу языком по щеке, сглатывая ожог. Проверяю, все ли мои зубы остались целы.

Его пальцы хватают мою челюсть, рывком поворачивая меня лицом к нему. Веревки, обмотанные вокруг моей верхней части тела, натягиваются, когда я пытаюсь сопротивляться, чувствую себя такой беспомощной, и единственным человеком, которого я могу винить, была я сама.

Если бы я просто следовала правилам. Осталась бы в цирке, вместо того чтобы следовать за Истоном в его дом. Я должна была просто сделать то, что просили ребята, но я не могла.

Не могла встретиться с ними и выдержать тяжесть их взглядов, когда я говорила им, что не узнала ничего важного, пока следовала за Истоном Синклером. Ни о его отце, ни о Гало, ни о гребаном штрафе за превышение скорости.

Я подвела их. Их разочарование было бы гораздо больнее, чем любые побои, которые эти двое могли бы нанести.

– Ты связалась не с теми людьми. Это было слишком мощно для тех богатых панков, которых ты называешь друзьями. Они должны были спустить оставить смерть той девушки в прошлом. Теперь ты платишь за их ошибки, и все из-за их уязвленной гордости.

Первый игрок лениво проводит ножом по моему телу в дразнящей манере. Хищник играет со своей пищей, вытягивая добычу. Когда он достигает стыка между моим плечом и шеей, он разрывает мой свитер, обнажая кожу.

Я пытаюсь отгородиться от него, отгородиться от боли и думать о чем-нибудь другом. Дыхание сбивается, когда я пытаюсь понять, как я вообще здесь оказалась, отвлекаясь изо всех сил.

Детали нечеткие, обрывочные, но я помню, что следила за Истоном из цирка, хотя обещала не делать этого. Мне нужно было что-то узнать о нем. Я не могла подвести всех, придя с пустыми руками.

Мучительная боль пронзает мое плечо, кровь смачивает кожу, но я смотрю вперед и не отвлекаюсь. Они не стоят ни моего страха, ни моих страданий. Они не победят.

Я следовала за Истоном до самого дома Синклера, проскользнула внутрь его дома, когда увидела, что он оставил входную дверь незапертой. Могу вспомнить каждый дюйм их дома, что я нашла на столе Стивена, запертую дверь в его кабинете и примерно сколько времени мне пришлось прятаться в кладовке, пока Истон и его мать не закончили спорить за ужином.

Могу проследить каждый шаг из его дома и до моей машины, могу вспомнить, как въехала на парковку школы, планируя подождать там, пока не придет время встретиться с ребятами.

Последнее, что может вспомнить мой мозг, это как мою дверь рывком открыли, и агрессивная рука обхватила мою руку. После этого все пусто. В моей памяти закончилась пленка, и экран превратился в белый шум.

Пальцы проводят по свежей ране на моем плече, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как Игрок Два засовывает пальцы в рот. Слизывает мою кровь со своей кожи.

– Ты такая сладкая на вкус, почти слишком сладкая, чтобы пропадать зря.

Желчь застревает у меня в горле, когда я смотрю, как он сосет два пальца, покрытых моей кровью.

– Черт, – выплевываю ее на черную ткань, закрывающую его лицо. – Ты.

Слюна и кровь разлетаются по маске, и с его губ срывается мерзкое рычание, когда он прижимает свое покрытое кровью лицо к моему. Его ногти впиваются мне в кожу головы, разрывая волосы. Запах разложения от его горячего дыхания заставляет мой желудок взбунтоваться.

– Это можно устроить, девочка .

Если они хоть на секунду подумали, что я легко отделаюсь, то они ошиблись. Я могу быть привязана к этому стулу, избитая и истекающая кровью, но я отказываюсь идти спокойно. Когда они оставят мое тело на съедение жукам, моя метка останется на их коже.

Они будут помнить меня, то, как я сражалась, и я не умру забытой.

Со всей силой, которая осталась в моем связанном теле, я откидываю голову назад и бросаюсь вперед, врезаясь лбом в то, что, как я надеюсь, является его носом. Мой череп пульсирует в знак протеста против сговора, но его стона дискомфорта достаточно, чтобы это того стоило.

– Ах ты, дрянь! – кричит он, срывая маску, чтобы удержать свой разбитый нос. Его лицо мне не знакомо, но я пытаюсь мысленно запечатлеть каждую деталь.

Как его сальные светлые волосы падают на глаза, родинка на щеке и шрам вокруг верхней губы. Я отмечаю каждую черту в своем сознании, сохраняя ее на случай, если мне удастся выпутаться из этого.

– Мы не должны снимать маски, – призывает Второй игрок, глядя на меня. – Мы не...

– Это не имеет значения. – Его партнер полностью снимает маску, бросая ее на землю. – Неважно, увидит ли она нас сейчас. Она не доживет, чтобы говорить о том, как мы выглядим.

Мое нутро вздрагивает. Ужас накатывает в моей груди, как волна, обрушиваясь на все тело. Их большие руки хватают меня с двух сторон, легко срывая со стула.

Я бью ногами по песку, подбрасывая зернистые кусочки, мои легкие издают крик за криком, пока они тащат меня назад. Слезы текут по моему лицу, когда я чувствую, как металл царапает мою спину.

Поворачиваю голову в поисках чего-нибудь, что подскажет мне, куда я направляюсь, я мельком взглянула на то, что похоже на лестницу. Черные решетчатые ступени, ведущие на небольшую платформу. Мое тело ударяется о каждый наклон, болит от каждого удара.

Когда они достигают вершины, мой вес падает на платформу. Мне не требуется много времени, чтобы понять их план. Вспоминаю, как они впервые разбудили меня, что осталось от сегодняшнего события.

На ринге все еще лежала подсказка, измененная для создания идеального устройства для пыток. Цилиндрический резервуар, который ранее использовался как магический акт. Избежать неизбежного. Цистерна, наполненная до краев водой, в то время как исполнителя приковывают ко дну. Сбегите, и вы станете современным Гудини, нет – и ты утонешь.

Но внутри была не вода. Она была более густой и алой, она бурлила в резервуаре глубиной не менее двенадцати футов, покачиваясь в такт моим волнениям на платформе.

– Свиная кровь. – Ехидно сказал Первый игрок. – Мы собирались подарить тебе твой собственный момент Кэрри. Окунуть голову под воду несколько раз, чтобы адреналин выплеснулся. Но ты была трудной, девочка.

Мое сердце стучит в ушах: когда они бросят меня в это, для меня не будет никакой надежды. Я бы опустилась на дно и никогда не всплыла.

Это было бы все.

– Убийство меня их не остановит, – я прижимаю руки к веревкам, пытаясь найти слабое место в узлах, но мне не везет. – Это только усугубит ситуацию. Твой босс знает, что они сделали с Розмари Донахью. Они не остановятся.

– Мой босс... – Ему все равно. Я не думаю, что есть что-то, чего бы он хотел больше, чем убить по одному сыну из каждой семьи основателей. Пусть этот город пожнет то, что посеял. Ты лишь предупреждение о том, что грядет, Лира.

– Ты не выберешься живым. – Я задыхаюсь.

– Грядет расплата, девочка. Для тебя сейчас, и для всех твоих маленьких друзей потом. Надеюсь, я буду тем, кто разорвет Пирсона на части.