Текст книги "Куда ведет меня дорога (ЛП)"

Автор книги: Джей МакЛин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

А потом его отец покончил с собой.

Полагаю, что некоторые ублюдки спокойно ходят педофилами и насилуют маленьких мальчиков так долго, что никто даже и знает об этом. Очевидно, смерть его отца наложила вину на Клейтона, которую он нес все подростковые года.

К тому моменту, когда ему исполнилось шестнадцать, он подсел на наркотики. Началось все с травки, но вскоре очень быстро наркотики стали тяжелее. Он держал их подальше от меня, как будто скрывал факт того, что у него была депрессия, и что наркотики помогают ему расслабиться. Дин и Мэри знали об этом и предложили ему свою помощь. Если б он согласился… Странно, что когда он находился возле меня, я ничего не замечала. Но когда я оглянулась назад, я увидела все признаки. Например, как он хмурил брови, когда смотрел на детей, и не разговаривал ни с кем по несколько дней. Или исчезал на все выходные, и никто не знал, где он.

Когда ему исполнилось восемнадцать, он переехал, и все стало только хуже. Мы пытались помочь ему, но он держал всех нас на расстоянии вытянутой руки, не позволяя нам вмешиваться в его проблемы, и держал все в тайне. Он снова и снова попадал в тюрьму, не мог долго задержаться на работе или как-то заработать деньги, едва общался или виделся с семьей. Кроме меня. Клей всегда находил время на меня. Все изменилось года полтора назад, когда он встретил девушку, Лизу. Тогда все начало налаживаться.

Ее родители владели рестораном в городе, но едва сводили концы с концами. Они предложили ему работу на полгода, чтобы посмотреть, сможет ли это помочь. Для него это было что-то вроде второго шанса, к которому нужно серьезно отнестись. Он все время проводил на работе, прерываясь только на поздний завтрак. У Клейтона были проблемы со сном ночью, поэтому для него это было идеально. Как и для них. Довольно скоро родители его девушки приняли его в семью, как Дин и Мэри. Ему это было нужно. Ему нужно было знать, что он любим; по крайней мере, так он сказал мне. И Лиза – она была потрясающей. Не обращала внимания на его заморочки и видела в нем того же человека, что и я. Она была одной из немногих, кто знал о его прошлом, но любила его, несмотря ни на что. Потом она уехала в колледж в Саванну. До нее было хороших четыре с половиной часа езды. Они знали, что это будет тяжело, но пообещали друг другу, что справятся с этим. Это означало большое количество телефонных звонков и приездов домой по возможности. Таким образом, у Клейтона появилось много времени на себя, время, в которое я должна была быть рядом с ним.

Я должна была заметить это. Должна была увидеть появившуюся борьбу. Он всегда знал, как я себя чувствую, до того, как я сама это понимала, но я не смогла сделать того же для него. Держал все в себе, поэтому я бы никогда не смогла почувствовать его боль. Клей всегда ставил меня на первое место. Для него все были на первом месте. Он находил способ позаботиться о Мэри и Дине, обо всех детях, когда сам понятия не имел, что это такое, забота.

Его прошлое, его депрессия, наркотики – ничто из этого не делало его самим собой. Для меня он навсегда останется Клейтоном – тихим мальчиком, который так легко стал моим лучшим другом. Моим героем.

ГЛАВА 17

Блейк

– Блейк.

Что-то дергало меня за ногу.

На какой-то момент, я не мог понять, где нахожусь. Потом я вспомнил, где я и что произошло.

– Блейк, – сказала она снова.

Когда я открыл глаза, то ожидал увидеть Хлою, лежащую возле меня в кровати. Но ее там не оказалось. И звала меня вовсе не Хлоя.

Это была Мэри.

– Где Хлоя?

– Она рано уехала. Она попросила, чтобы я поднялась и сказала тебе идти в школу, и чтобы ты не ждал ее.

– Оо. – Все, что я смог сказать.

– Ей просто нужно время, Блейк. Это не значит, что она не оценила то, что ты сделал для нее.

– Я знаю, – пожал я плечами. – Я просто хотел увидеть ее. Вот и все.

Она тепло улыбнулась и вышла из комнаты.

Хлоя

Его руки вокруг меня ощущались очень приятно.

До этого я никогда не чувствовала тепло от чьих-либо объятий.

Нет, правда.

Не до Блейка.

Эти облака похожи на Блейка.

Я поднесла косяк к губам и сделала глубокую затяжку, выпуская колечки и продолжая понемногу вдыхать воздух.

Смертельная дозировка рекреационных и прописанных таблеток – я снова и снова прокручивала слова полицейских в своей голове. Но Клейтон – он был умен. Он, блядь, знал, что делает. Он хотел умереть. (Прим. пер. «рекреационный» – о наркотике, употребляемом время от времени, для развлечения, а не по медицинским показаниям)

– Надеюсь, ты счастлив, сволочь, – громко сказала я, игнорируя то, как трава колола мне спину. Я находилась на заброшенном бейсбольном поле неподалеку от дома. Именно сюда Клейтон и я приходили, чтобы поговорить о своем дерьме. Место, где мы забывались в своих мечтах. Он также был моим первым поцелуем – прямо здесь, на этом небольшом участке травы. Это было странно, но он сказал, что мой первый поцелуй не должен быть со случайным парнем, с которым я познакомилась на вечеринке, и просто потому, что он сказал мне, что я симпатичная. Он сказал, что хотел, чтобы это что-то значило для меня. И это значило. Даже сейчас он оставался единственным парнем, целовавшим меня, который имел для меня значение.

До Блейка.

– Ты видел мою маму? А тетю Тилли? – я прищурила глаза, глядя на небо. Солнце светило так ярко, что заслезились глаза. Но я не смаргивала их. Я хотела ощутить это. Я хотела иметь предлог для бесконечных чертовых слез. – Так что? – я подняла свою тяжелую руку, ну, или она только казалась тяжелой, и приложила ее к уху. – Нет? Ты не видел их? Тогда какого черта все это было нужно, Клейтон? Неужели здесь было настолько плохо?

Я замолчала, и из меня вырвались рыдания.

– Прости, – плакала я, глядя в небо. – Я не это имела в виду. Я знаю, что у тебя были причины, и мне жаль, что ты не смог поговорить со мной о них. Мне жаль, что ты чувствовал, что нет другого выхода. – Я села и позволила рыданиям поглотить меня. Когда они закончились – не только слезы, но и косяк – я села в машину, поехала в магазин в ближайшем городке, где продавали алкоголь, и купила бутылку водки.

Я провела всю ночь в машине в полностью опустошённом состоянии.

Пустота.

Идеально.

Я очнулась на заднем сидении, потная как свинья. Застонав, начала искать телефон в бардачке; двадцать четыре пропущенных звонка. Я не потрудилась посмотреть, от кого они были. Вместо этого, забралась на водительское сидение, повернула ключ в замке зажигания и направилась обратно на заброшенное поле.

А потом я начла все по кругу.

Именно Клейтон дал мне впервые попробовать травку. Он сказал, что, возможно, когда-нибудь я бы ее все равно попробовала, и, как в случае с первым поцелуем, он хотел поучаствовать в этом. Он сказал курить нечасто, и хотел, чтобы я делала это в его присутствии, чтобы он мог остановить меня, пока все не стало хуже. Слишком.

Но потом у меня стали случаться плохие дни, такие, как день смерти мамы. Дни, когда боль была настолько невыносима, что мне хотелось забыться – забыть о ней и о моих шансах. Этот день не был единственным в году. Чем старше я становилась, тем больше боли я чувствовала. И тем больше мне хотелось забыться.

Смесь алкоголя и травки была идеальным средством, чтобы забыться. Это было моей нирваной.

Дорога была моей главной целью с тринадцати лет. Не только потому, что я хотела увидеть и оценить все незначимые особенности, которые предлагает жизнь, но и потому, что так было бы проще не беспокоиться за кого-либо – и наоборот – если я никогда не буду подолгу задерживаться на одном месте, то не смогу завязать значимые отношения.

Но чем дольше я оставалась, тем сложнее это было.

Как, например, когда Сэмми представил меня в качестве своей сестры учительнице в дошкольных классах. Или когда Гарри спросил у меня совета в отношениях, а у меня не нашлось для него ответа. На секунду я позволила себе задуматься об этом, и как бы это действительно было бы – находиться с кем-то в отношениях или влюбиться. Иметь кого-то, кто тебя любит, несмотря на будущее. Несмотря на рак. И несмотря на то, насколько большую часть себя я смогу им отдать. Я задумалась о том, каково это будет – иметь детей. Растить их. Возможно, усыновить, как Мэри и Дин. А потом я подумала, какому риску могу подвергнуть их жизни. И все потому, что была эгоисткой и хотела чего-то для себя: белый деревянный заборчик, красивый муж, возможно, с густыми темными волосами и идеально чистыми голубыми глазами. И дети. Много детей.

Видите?

Эгоистка.

В какой-то момент я захотела большего, чем просто пустота внутри меня. И однажды ночью, когда я проходила мимо дома с вечеринкой и увидела группку детей, выбегающих из дома во двор, я сделала это.

Я не помню его имени. Не помню, как он выглядел. Все, что я знаю, это то, что мы занялись сексом, было дико больно, и что он использовал презерватив.

Блейк

Я звонил Хлое по меньшей мере миллион раз, или около того. Она ни разу не ответила. Когда я приехал к ней домой, Мэри и Дин сказали, что ее нет, и что они тоже пытались дозвониться до нее, но ответ был один. Они сказали, чтобы я не волновался, что она исчезает на какое-то время, когда дела становятся по-настоящему плохими, но она всегда возвращается целая и невредимая. Я спросил, могу ли подождать ее здесь. Они оба улыбнулись мне с симпатией, но согласились. Я прождал на ее пороге три часа. Хлоя не появилась.

Потом мой телефон завибрировал, оповещая о входящем сообщении. Это был Уилл.

Твоя новая девушка выглядит горячо!

К сообщению прилагалось фото, на котором, прислонившись к стене, стояла Хлоя. Ее глаза были широко раскрыты, макияж размазался по всему лицу. У нее в руке была бутылка с каким-то напитком, но ее взгляд был потерян, как будто она могла уронить ее в любой момент.

Я знал, где проходила вечеринка, потому что о ней всю неделю говорили в школе. Запрыгнул в машину и весь путь несся на большой скорости.

Когда открыл дверь, уровень громкости музыки увеличился в десятикратном размере. Я начал сканировать комнату в поисках Хлои, еще до того, как полностью зашел в дом.

– Хантер! – ко мне подошла Софи, лучшая подруга Ханны. Она прилипла ко мне всем телом и обернула свои руки вокруг моей шеи. Я попытался оторвать ее от себя, когда заметил светлые волосы и худую девушку, которой они принадлежали.

Она выходила из зала, держась одной рукой за стену, чтобы не упасть. Ее голова была опущена вниз, когда, спотыкаясь, она зашла в гостиную. Она сделала еще один шаг, и подвернула лодыжку из-за своих дурацких высоких каблуков. Уилл был как раз рядом, чтобы поймать ее. А потом она подняла голову, ее глаза были наполовину открыты. Попыталась выпрямиться, держась за руку Уилла на своей талии. Она обернула своей рукой его шею и притянула его лицо к своему.

Я так резко вздохнул, что это удивило меня. Придурки вокруг него одобрительно подбадривали его, когда он протянул им свое пиво и прислонил ее к стене – все так же, не отрываясь от поцелуя. Мне хотелось двигаться. Я хотел, чтобы он отвалил от нее. Но мои ноги как будто примерзли к полу. Приросли к нему. Его рука переместилась с ее талии ниже, мимо края короткого платья, к обнажённому бедру. Затем он схватился за заднюю часть ее ноги, поднимая ее к своему члену как можно ближе, и именно туда, куда он и хотел. Послышались следующие одобрительные возгласы, но все было как в тумане из-за крови, стучавшей в моих ушах. Он медленно отпрял, что бы он ей ни сказал, это заслужило ободрительных хлопков по его долбанной спине. Опустил ее ногу, схватил за руку и повел сквозь холл.

Черт. Нет.

Я наконец-то высвободился от рук Софи и сделал шаг вперед. Движения все еще были медленными, так как я до сих пор ощущал тяжесть в теле. И к тому моменту, когда я оказался в холле, каждый мускул моего тела болел от напряжения. А вот разум – он был абсолютно ясным. Я открывал каждую незапертую дверь, игнорируя возгласы «пошел к черту» от тех, кого на чем-то прервал. Я бы не ушел, пока не убедился, что ни в одной из комнат нет Хлои. Когда я оказался у последней двери, ярость поглотила меня. Дверь была заперта, но я просто выбил ее. Рот Уилла был на ее груди, а руки – на ее трусиках.

Не прошло и секунды, как я уже оттаскивал его от нее и дважды ударил по лицу.

Я хотел убить его.

– В чем, мать твою, твоя проблема, Хантер? – Он держался пальцами за только что разбитый нос. Кровь текла вниз по его руке.

– В чем, блядь, моя проблема? – заорал я, резко отдергивая руки того, кто меня держал. – Тебе нравится использовать девушек, которые настолько пьяны, что не понимают, что происходит?

– Пошел ты! Сойди уже с пьедестала! Она была той, кто захотел этого. Она попросила меня пойти сюда! – Он взял протянутую кем-то тряпку и прижал к носу.

Я посмотрел на кровать, но ее там уже не было.

– Хлоя, – выдохнул я.

– Чувак, девчонка ушла. – Не пытаясь выяснить, кто это сказал, я вышел из комнаты.

На улице я оказался настолько быстро, насколько это было возможно.

Меня окатило волной облегчения, когда я увидел ее. Она стояла в конце подъездной дорожки, нагнувшись к кустам. Ее рвало. Я встал позади нее, держа волосы от лица.

– Все в порядке, Хлоя, – сказал я, круговыми движениями потирая ее спину.

Ее стошнило еще три раза.

К тому моменту, когда все закончилось, она была слабой и пыталась выпрямиться. Когда ей наконец-то удалось это сделать – вытерев свой рот и подняв на меня глаза – выражение ее лица превратило мои внутренности в камень.

– Какого черта ты делаешь, Блейк?

– Чт…?

– У тебя нет никакого права лезть в мое дерьмо. Ты не можешь врываться в комнаты и вести себя, как чертов супергерой!

– Хлоя, тебе нужно успокоиться. Ты очень устала и несешь всякую фигню.

Я взял ее за руку, пытаясь обнять и утешить.

Она позволила мне это сделать.

А потом она заплакала, откинувшись в мою грудь.

– Мне жаль, – прорыдала она.

Я повел нас к моей машине.

– Я знаю, Хлоя. Все нормально.

Она извинилась еще четыре раза, пока мы шли к машине, и еще два, когда мы уже были внутри. К тому моменту, когда я подъехал к квартире Джоша, она уже заснула.

– Что, нахрен, произошло? – спросил Джош, потирая заспанные глаза.

– Она напилась.

Он так сильно закатил глаза, что захотелось ударить и его тоже.

– Хорошо, Капитан Очевидность.

– Что, блин, еще ты хочешь от меня услышать?

– Я не знаю… Может, для начала объяснишь мне, почему она в таком виде? – Он замолчал на секунду и прищурил глаза. – Это ты помог ей так надраться?

– Нет! Она уже была в таком состоянии, когда я нашел ее.

Она кивнул и распахнул дверь, чтобы впустить нас.

– Положи ее на мою кровать. Я лягу на диване.

ГЛАВА 18

Хлоя

Дверная ручка опустилась. Послышались шаги. Я открыла глаза. Было ощущение слабого похмелья, и если не считать этого, то все было в порядке. Ни пульсации в голове, ни чувства тошноты.

– Хей. – Рядом с кроватью стоял Джош с широкой ухмылкой на лице. – Доброе утро, Драчунья.

– Драчунья? – Я взяла стакан воды и таблетки аспирина из его руки и проглотила сразу обе.

– Да. Ну знаешь… прошлой ночью ты постоянно пиналась.

– Ооо... – Мои щеки сильно покраснели. – Прости.

Он пожал плечами.

– Все нормально. Ты снова заставила меня почувствовать себя ребенком. Выходи, как будешь готова. Я хочу тебя кое с кем познакомить. – Он пошел в направлении двери. – Я положил некоторые вещи на край кровати. Не думаю, что было бы правильно переодевать тебя прошлой ночью.

– Справедливое замечание.

– Да. И Хантер, скорее всего, надрал бы мне задницу, – сказал он перед тем, как закрыть дверь.

После того, как я приняла душ и надела спортивные штаны и майку, которые оставил Джош, я отправилась в гостиную. Томми сидел на полу и играл в кубики, пока Джош находился на кухне. Блейка нигде не было видно.

– Ты, должно быть, тот самый Томми, о котором я столько слышала, – я опустилась на колени, наблюдая за тем, как он ставил один кубик на другой. – Джош, сколько Томми лет?

Он вышел из кухни с двумя чашками кофе в руках. Никогда не была так рада кофе в своей жизни.

– Девять месяцев и три дня, а что?

Я поднялась и взяла кофе, при этом продолжая смотреть на Томми.

– Как давно он сидит?

– Двадцать шесть дней, – гордо заявил он, головой кивая в сторону дивана. Он подождал, пока я сяду, перед тем как расположиться возле меня. – А что?

– Парень, твой ребенок гений. Строить из кубиков они обычно начинают месяцам к пятнадцати.

– Да?

Я кивнула.

– Ха. – Он посмотрел на Томми, но улыбка его сошла с лица. – Кто бы мог подумать, что дважды исключенный из школы сможет произвести кого-то вроде него? – В его голосе звучала печаль, что полностью разнилось с парнем из боулинг-клуба или парнем, курившим косяк.

– Джош?

Он медленно перевел взгляд с Томми на меня.

– Знаешь, то, что ты делаешь, – это больше, чем просто замечательно. Ты потрясающий отец и замечательный человек. Ты принял решение и не стал безответственным ребенком, которому плевать на последствия… и принял ты это решение сам.

– Он мой сын. – Джош пожал плечами. – У меня не было другого выбора. Мне вообще не нужно было что-то решать.

– Ты неправ.

Он прищурил глаза.

– Вариантов было много, Джош. Ты мог отдать его на усыновление. Мог передать на руки своим родителям. Он мог вообще не родиться. Ты мог просто бросить его. Но ты не сделал ничего из этого. За одну ночь ты превратился из мальчика в мужчину. Никто не заставлял тебя этого делать. Это твой выбор. И я вижу, как ты гордишься им, и он будет знать это. Когда он подрастет, он увидит это.

Его глаза заблестели, когда он перевел взгляд на Томми.

– Он будет расти и знать это. А когда он достаточно подрастет, когда узнает о всех неприятностях и о том, чем ты пожертвовал, он тоже будет тобой гордиться. И ты – ты тоже будешь собой гордиться.

Он шмыгнул носом, но не отрывал взгляда от Томми. Я знала, что он будет все отрицать, но было ясно, что он нуждался в этих словах, потому что, возможно, никто и никогда не говорил их ему. Возможно, он никогда не понимал, какое сильное впечатление он производит на остальных, не только на меня.

– Ты сделал этот выбор, Джош, осознаешь ты это или нет. Ты предпочел бороться – быть той силой, в которой нуждаетесь вы с Томми. А мать Томми… Она пожалеет об этом.

Он вновь шмыгнул носом и вытер глаза рукой.

– Она будет жалеть, что упустила это. Не только Томми, но и тебя. Мне кажется, она уже жалеет.

Он прочистил горло и вытер глаза ладонями.

– А что насчет тебя? – спросил он.

Я оглянулась на Томми, его взгляд был полностью сконцентрирован на кубиках.

– А что я?

– Я думаю, тебе стоит дать Блейку шанс. Он заботится о тебе.

Я опустила глаза в пол.

– Он не должен, – прошептала я.

– Хлоя, – быстро сказал он, беря меня за руку. Я отказывалась поднимать глаза. – Если он тебе безразличен в этом смысле, то тебе стоит сказать ему. Это разрушит его, но тебе нужно быть честной по отношению к нему.

От этих слов, во мне что-то рухнуло. Все мое самообладание, стены, которые я возвела, – все это рухнуло. Я почувствовала, как подступают слезы, но удержала их и посмотрела на него.

Время для правды.

– Если я впущу его в свою жизнь, то причиню ему только боль, Джош.

Он прочистил горло.

– Прости, – сказал он, – но я не понимаю, о чем ты говоришь.

И я рассказала ему. Рассказала о раке. Моей маме и тете. О приюте и Клейтоне. Я рассказала ему о своих шансах. Все. Он слушал меня, не прерывая.

– Мне страшно, – продолжила я. – Я боюсь, что если впущу кого-то в свою жизнь и умру… я причиню им боль, когда уйду. Я не хочу причинять никому такую боль. Моим приемным родителям, братьям и сёстрам, и Блейку… особенно Блейку… потому что, мне кажется, что больше всего я беспокоюсь о нем.

Он медленно кивнул.

– Поэтому ты просто отступаешь? Не только от дружбы, но и любых отношений?

– Да.

Он прищурил глаза и посмотрел на меня.

– Я понимаю тебя, Хлоя. Действительно понимаю. – Он прочистил горло. – Это не одно и то же. Но иногда я это чувствую. Я имею в виду, иметь Томми, это обязательство длиною в жизнь. И если у меня когда-нибудь будут отношения, я должен буду сделать правильный выбор не только из-за себя, но и из-за него то же. Если я однажды встречу кого-нибудь, то они должны будут понимать, что Томми всегда будет на первом месте. Всегда. – Он остановился и уставился куда-то вдаль. – Но ты и Блейк, это абсолютно другое.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты была ребенком, когда потеряла маму и тетю, и мне очень жаль насчет этого, но у тебя не было выбора. Они были твоей семьей, и ты была ребенком. Блейк – он достаточно взрослый, чтобы принимать решения. Если он хочет проводить с тобой время – это его выбор. Но ты должна позволить ему делать это.

Входная дверь распахнулась. Блейк стоял неподвижно, держа в одной руке пачку подгузников, а в другой – молочную смесь.

– Хей, – сказал он, его глаза метались между мной и Джошем перед тем, как остановились на мне. – Ты готова ехать домой?

Я кивнула.

Блейк

– Ты в порядке? – спросил я ее, когда мы сидели в машине.

– Да, – она сказала со вдохом. – Я просто немного смущена.

– Почему?

– Из-за прошлой ночи, и из-за того, какой ты меня увидел, и как я себя вела.

– Все нормально, я понимаю, – сказал я ей. – Послушай, я знаю, тебе пришлось пройти через многое дерьмо. Больше, чем кому-либо к восемнадцати годам. И можешь сказать мне отвалить, но, если в следующий раз тебе понадобится забыться – уйти и накачаться… переспать с кем попало – я не знаю... – Я слегка покачал головой. – Я просто боюсь, что это может быть опасным. Я знаю, что ты не хочешь подпускать к себе людей, но это уже произошло. Люди заботятся о тебе. Волнуются. Это происходит не только из-за твоего поведения. Если ты когда-нибудь почувствуешь себя так еще раз, ты можешь прийти ко мне или Джошу. Мы всегда будем здесь, но если ты будешь тянуть слишком долго, как в прошлый раз...

– Хорошо, – прервала я его. – Я поняла, Блейк. Я обещаю.

Когда я завернул к подъездной дорожке, Сэмми и Эми играли в скейтбол. Даже несмотря на вчерашние события, я не смог не улыбнуться.

Сэмми подбежал к машине.

– Блейк приехал! – закричал он.

Я опустил стекло и протянул кулак.

– Хей, приятель. Кто выигрывает?

– Эми, – он закатил глаза. – Но, мне кажется, она жульничает, потому что умеет считать до одиннадцати трех. Я умею лишь до двенадцати. – Его глаза стали большими. – Жди здесь, – сказал он взволнованно. – Ты ведь никуда не уйдешь, правда? Просто жди здесь.

– Хорошо.

– Обещаешь? Скажи, что обещаешь, – он сказал это слишком серьезно для четырехлетки.

– Обещаю, приятель. Я никуда не уйду.

Он ухмыльнулся и побежал к ступенькам крыльца.

– Эми! Давай покажем Блейку, что у нас есть.

Я повернулся к Хлое.

– Что это с Сэмми? Он казался немного напряженным.

– Да. Он боится, что люди покинут его. Его родители бросили его в кинотеатре. Они сказали, что пойдут за попкорном и больше не вернулись.

– Кто, блядь...

– Я знаю. Мир полон конченных людей, Блейк. Но это не должно изменить твои планы на жизнь.

Сэмми и Эми пронеслись по ступенькам, надевая баскетбольные олимпийки.

– Это олимпийки нашей школы? – спросила Хлоя.

– Я до сих пор не понимаю, как ты ничего этого не знаешь.

– Смотри! – закричал Сэмми, останавливаясь перед машиной. Он подождал, пока Эми встанет рядом с ним. – Готов? – спросил он меня.

– Давай!

Сэмми улыбался от уха до уха.

– Один. Два. Шесть.

Они вместе повернулись к нам спиной в своих олимпийках.

Хантер 23.

– Святое дерьмо.

Хлоя улыбнулась и сжала мою руку.

– Возможно, тебе стоит вспомнить это, когда в следующий раз ты подумаешь, что в бросании мяча нет никакого смысла.