Текст книги "Куда ведет меня дорога (ЛП)"

Автор книги: Джей МакЛин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 22

Хлоя

– Как все прошло?

Дин ухмыльнулся.

– Отлично. – Он взъерошил волосы Гарри. – Гарри теперь официально наш. Он застрял с нами на всю оставшуюся жизнь.

Гарри сдержал улыбку и попытался отойти от Дина.

– Это потрясающе, Гарри.

– Ага. – Он пожал плечами. – Полагаю, что так.

– Слушай. Я хотела узнать, есть ли у тебя до сих пор та огромная сумка, с которой ты ездил на каратэ в прошлом году?

Его настроение сразу же испортилось.

– Да, а что?

– У меня нет достаточно большой сумки для отъезда. Хотела спросить, могу ли я ее взять?

– Она в моей комнате, – резко ответил он. – Я принесу ее.

А потом он просто вышел из кухни, громко топая, так что было слышно каждый его шаг, пока он шел в свою комнату.

– Что с ним такое? – спросила я Дина после того, как по всему дому раздался громкий хлопок закрытой двери.

– Думаю, тебе стоит поговорить с ним, Хлоя. Полагаю, есть много того, что он оставляет недосказанным.

Я дважды постучала в дверь комнаты Гарри перед тем, как войти. Я сделала лишь шаг, когда большая сумка полетела в мою сторону. Я пригнулась как раз вовремя, чтобы уклониться от удара.

– Вау. Что это с тобой происходит?

– Ничего. – Его ноздри раздулись, и послышалось рычание. – Просто забери сумку и убирайся уже на хрен.

Я прищурила глаза, когда поняла, в каком он был настроении. Он стоял возле кровати, опираясь кулаками в бедра.

– Приятель, что за черт? – Я зашла в комнату, не собираясь оставлять все как есть, пока не узнаю, что происходит.

– Серьезно, у меня нет сейчас на тебя времени. Ты уезжаешь через неделю и едва бываешь дома. Ты все время проводишь с этим придурком Блейком, или он всегда здесь. Он даже не член нашей семьи. Ты ведь это знаешь? Мы семья. Твоя семья. – Его голос надломился, но он продолжил. Его тон с каждым новым словом становился все резче. – Ты когда-нибудь думаешь обо мне? Я живу здесь много лет. Ты моя сестра. Не его.

До того, как я успела что-либо ответить, Гарри добавил:

– Знаешь, что? Я знаю все о тебе – о раке твоей мамы и тети тоже. Я знаю, что Мэри и Дин просили твоего разрешения удочерить тебя, но ты сказала нет. И я не понимаю этого. Мэри и Дин – они любят тебя. – Он прервался на секунду. – Я люблю тебя, Хлоя, но тебе всегда было всё равно.

Я резко выдохнула и села на его кровать, не в состоянии стоять после всего, что он сказал.

– Не смей! – крикнул он, сталкивая меня с кровати. – Не смей чувствовать себя здесь как дома. Я не хочу, чтобы ты находилась здесь. Неделя, Хлоя. Одна неделя и ты уедешь. – Его руки твердо держали меня за спину, толкая к двери, чтобы я вышла из его комнаты.

Я повернулась к нему, как раз когда его рука легла на край двери.

Его лицо покраснело от сдерживаемого гнева.

– Поэтому просто сделай это, Хлоя! – Сейчас он пронзительно кричал. – Просто сделай то, что ты всегда хотела и вали нахрен! И не возвращайся никогда!

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но горло сжалось. Лицо было мокрым от слез, которые я даже не заметила.

– Гарри,– прошептала я.

Но он не услышал меня. Он был слишком занят захлопыванием двери перед моим лицом.

Я настолько закрылась, была так слепа из-за построенных мною стен, что не заметила, что чувствовал Гарри. Он назвал меня своей сестрой. Сказал, что любит меня.

И все, что я получила, это еще одну причину, чтобы уехать.

– Мне жаль, – сказал Дин, стоя у нижней ступеньки. Он не предложил мне своего сочувствия. И я знаю почему – он был согласен с Гарри.

– Я была такой эгоисткой, – сказала я Блейку. Мы сидели в моей машине с опущенным верхом и откинутыми сидениями, смотря на ясное ночное небо. Я наконец-то смогла забросить с трехочковой зоны, хотя на это и ушло целых восемь недель. Он так радовался этому, как будто выиграл чемпионат штата. Но его радость тут же испарилась, когда я сказала ему, что мне нужно меньше времени проводить с ним и больше видеться с семьей.

– Что ты имеешь в виду?

– Гарри ненавидит меня.

– Что? – рассмеялся он.

– Я серьезно, Блейк.

Он, должно быть, понял это, поскольку тут же сел, подняв сидение, и развернулся ко мне.

– О чем ты говоришь?

– Он ненавидит меня, – повторила я натянутым голосом, пытаясь сдержать рыдания.

– Что? Почему?

– Потому что я уезжаю.

Он тяжело вздохнул.

– Ну, у него есть причина.

– Блейк. – Я пристально посмотрела на него, но когда увидела разрывающую сердце печаль на его лице, то сразу отвернулась. – Ты не помогаешь.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Хлоя. Что это потрясающе, что ты уезжаешь через неделю? – Он вновь опустил спинку сидения и продолжил смотреть на небо. – Я не собираюсь врать тебе. И тебе не стоит врать самой себе. Ты должна была понимать, что реакция будет именно такой.

– Ты не понимаешь, Блейк. Он кричал на меня. Он сказал мне убираться нахрен и никогда не возвращаться!

– Прекрати ныть, – сказал он. – Мне жаль, что он так разговаривал с тобой и что задел твои чувства. Но мне не жаль из-за того, что он сказал. Возможно, тебе стоит узнать, что то, что ты делаешь – Дорога – касается не только тебя. Твои планы повлияют на всех. И я знаю, что ты делаешь все возможное, чтобы держать людей подальше от заботы о тебе – или чего-либо еще – но слишком сложно не делать этого. Слишком сложно не любить тебя. – Он замолчал и прочистил горло. – Чертовски сложно не любить тебя.

Мои глаза широко распахнулись. Я старалась унять сильное биение сердца перед тем, как сказать что-то.

– Повезло же тебе, что ты любишь меня.

Он ничего не ответил, лишь прислонился ко мне, взял за руку, сжал ее и больше отпускал.

Блейк

Я едва зашел в дом, как услышал голос отца.

– У тебя завтра после школы встреча с агентом по набору кадров в Форт Брэгг.

Я распрямил плечи и поднял руку к голове, отсалютовав ему.

– Сэр, есть, сэр!

Он посмотрел на меня с места на диване в гостиной. Его руки еще сильнее сжали стакан, в котором я не сомневаюсь, был виски.

– Не смей вести себя так же нагло завтра, Хантер. Это тебе не бесполезная игра в мячик на площадке. Это настоящая жизнь. Это твое будущее.

Хлоя предложила поехать вместе со мной на военную базу, дорога до которой занимала полтора часа, но я отказался. Она бы просто сидела там, ничего не делая, после того, как сказала вчера, что ей нужно больше времени проводить с семьей. Поэтому с моей стороны было бы эгоистично согласиться.

Офицеру Хайдену, командиру по набору кадров, было далеко за двадцать. Он трижды был в Ираке, а потом решил остаться дома с женой и ребенком и заняться набором кадров. Он сказал, что долго разговаривал с моим отцом перед тем, как тот ясно дал понять, что необходимо показать и рассказать все, что он хотел, чтобы я услышал. Хайден рассмеялся, сказав, что сбился со счету, со сколькими отцами он так общался, но ни один не был так настойчив, как мой, что вообще не удивило меня.

Он прошелся по всем стандартным пунктам нашей встречи, запланированной отцом, показав мне территорию базы и введя меня в курс дела карьеры, которую я выберу, если решу записаться. Сказал, что после разговора с моим отцом понял, что я уже слышал и видел все это. Вместо этого он пригласил меня в свой дом, расположенный на территории базы и представил меня своей жене и маленькой дочери. Я не знаю, почему мы оказались здесь, но не стал возражать.

Хайден вынес два раскладных стула на передний двор, лицом к дому и флагу Америки, который гордо развевался перед ним.

– Почему ты хочешь записаться? – спросил он, не отрывая глаз от флага.

– Я не знаю.

– Что ж, это дерьмовый ответ. – Он вытянул ноги перед собой, усевшись более удобно. – Ты хочешь это сам или потому, что этого хочет твой старик?

– Я не знаю, – повторился я. Я начинал раздражаться, потому что не ожидал вопросов. Я приехал сюда, чтобы отец отвалил от меня, и ожидал стандартную экскурсию. Такую же, как и последние два года. Никто до этого не задавал мне вопросов.

Хайден сделал вдох.

– Мой старик работает на картонной фабрике. С того момента, как ему исполнилось шестнадцать – всю жизнь на одной и той же работе. Ему шестьдесят семь и каждый день он встает в четыре утра, едет на работу, надевает перчатки и делает одно и то же… собирает коробки.

– И?

– И это его работа, Хантер. Собирать коробки.

Я потер свою скулу, потому что был озадачен тем, что он говорил со мной о своем отце.

– Нет ничего плохого в складывании коробок, сэр. Это достойная работа.

– Ты так думаешь? – сказал он, посмотрев опять на флаг.

– Да. Миру нужны коробки. Его работа существует ради цели. Это достойно почтения.

Небольшая улыбка появилась на его лице.

– Ты именно этого хочешь? Хочешь служить ради цели?

– На самом деле я не…

– У моей мамы никогда не было оплачиваемой работы. У меня есть три брата, семь племянников и племянниц. Мой отец всегда обеспечивал семью благодаря картонной фабрике. – Он замолчал на какой-то момент. – Я видел, как он плачет, лишь раз. Хочешь узнать, когда?

– Конечно.

– Когда я сказал ему, что записался в армию. – Он молчал долгое время, перед тем, как прочистить горло и продолжить. – Я помню, как он поднялся со своего кресла, подошел и потом сжал в объятиях. Он сказал: «Я горжусь тобой, сын». Ты делаешь что-то в своей жизни”. А потом сказал то, что сказал ты. Он сказал, что то, что я делал, было почетно. – Он усмехнулся. – То, чего он не знал, так это то, что я был восемнадцатилетним панком и хотел записаться только потому, что мне захотелось пострелять.

Я закрыл свой рот, стараясь не сказать ему, что это было глупо.

Он снова засмеялся, в этот раз громче.

– Я знаю, что ты думаешь. Что это глупо… моя причина, чтобы записаться.

– Немного.

– Очевидно, мои планы на будущее изменились, – быстро сказал он. – В этом-то и есть разница между тобой и мной. Ты предполагаешь записаться в армию, потому что хочешь служить ради цели. Вероятно, ты думаешь, что это почетно, да?

– Полагаю, что да.

– Но, как ты сказал, ты мог бы работать и на картонной фабрике, и тоже служил бы ради цели. Ты бы делал что-то, достойное почтения.

Я опустил глаза на колени, пока смысл его слов доходил до меня.

– Твой отец, – продолжил он, – он сильный человек. То, как он ведет себя, заинтриговало меня насчет тебя, поэтому я поискал о тебе информацию. Звезда школы в баскетболе, да? Есть шанс попасть в первый дивизион… а потом и в НБА? (прим. пер.: НБА – Национальная Баскетбольная Ассоциация)

Я сделал резкий выдох и распахнул глаза; тяжесть от его слов полностью осела во мне.

– Это неважно.

– Нет? – спросил он, удивленным из-за моего ответа тоном.

Я потряс головой.

– Хантер, – вздохнул он, – я здесь не для того, чтобы уговаривать тебя вступить в ряды армии, хотя это и есть моя работа. Выбор, который ты сделаешь, должен быть полностью твоим. Это то, о чем ты не пожалеешь спустя десять, двадцать, тридцать лет. Я лишь хочу сказать, что армия, черт, да Соединенные Штаты Америки – мы будем рады иметь такого парня, как ты, на нашей стороне. Для нас будет честью, что ты служишь на благо нашей страны.

ГЛАВА 23

Хлоя

– Я хочу признаться. – Джош встал напротив нас и сделал большой глоток пива. – В тот день, когда ты впервые пришла сюда на работу и после всей той хрени с Томми, я позвонил Хантеру на следующий день и сказал, что считаю тебя горячей, а потом спросил, есть ли у меня шанс.

Моя челюсть упала вниз. Тихий смех Блейка защекотал мне ухо.

Мы вернулись на заброшенную баскетбольную площадку, или полу-площадку, как поправил меня Блейк. Он снова прислонился спиной к лавочке, пока я сидела перед ним. Его руки еще сильнее сжали мою талию, а большой палец гладил живот под майкой.

– И что он сказал? – спросила я Джоша.

– В основном он помочился вокруг тебя, тем самым пометив территорию.

Я рассмеялась.

– Это правда, – пробормотал Блейк мне на ухо.

– Не могу поверить, что ты уезжаешь. – Джош снял кепку и бросил ее на землю. Затем он прошелся рукой по своим темным волосам. – Все, блядь, покидают меня. Натали… Мои чертовы родители. Все. Единственный, кто не сделал этого, Хантер, и то, лишь потому, что он ненавидит этот мир.

Блейк немного выпрямился и обнял меня еще крепче.

– Во-первых, я не ненавижу этот мир. Во-вторых, Натали сучка. – Джош вздрогнул, но продолжал молчать. – В-третьих, твои родители идиоты. И в-четвертых, ты выше всего этого.

Глаза Джоша расширились перед тем, как он покачал головой и спросил:

– Так ты уже решил? 19 августа – последний день записи в Дьюке, верно?

На какой-то момент Блейк напрягся, опустив руки и позволив мне отойти. Я сделала шаг вперед, не понимая, к чему все идет.

– И что из этого?

– Я просто говорю… это уже скоро. Он посмотрел на меня.

– Он сказал тебе, что делает?

– Нет, – быстро ответила я, опустив глаза в пол.

– Я еще не решил. – Блейк сделал несколько шаг в сторону. – Я до сих пор не решил, чем я, нахрен, хочу заниматься. В его голосе слышался гнев. – У тебя с головой все нормально? А, Джош? Или мне стоит проверить?

– Да, что с тобой такое? Я просто спросил.

Блейк сделал шаг в его сторону.

– Ты, блядь, не просто спросил. Ты давишь на меня.

Я замерла на месте, боясь пошевелиться или что-то сказать. Они стояли лицом к лицу, яростно смотря друг на друга. Я не могла понять, из-за чего все это произошло. Может, виновато пиво, или им просто нужно было давно это высказать друг другу.

Блейк сжал руки в кулаки и добавил:

– Думаешь, это решение не давит на меня изо дня в день? Я знаю, что время идет. Это мой чертов выбор, и я не могу его сделать.

– Почему? – Джош приподнял подбородок. – Настолько сложен этот выбор, Хантер? Баскетбол или армия. Два варианта. И у тебя нет ребенка, о котором тебе нужно думать. Или долгов с рентой, за которые нужно платить. Или беспокоиться о чьем-то еще будущем. Здесь нет ни одной гребаной причины, удерживающей тебя.

Блейк быстрым взглядом посмотрел на меня, перед тем как толкнуть Джоша, что тот пошатнулся.

– Пошел ты.

– Нет, Хантер, пошел ты. – Он толкнул его в ответ. – У тебя были месяцы, чтобы привести мозги в порядок. На самом деле, когда ты подписал то письмо о намерениях? В ноябре, верно? Сейчас чертов июнь. Я, нахрен, задолбался считать, сколько прошло месяцев – но их уже слишком много. Переставай быть киской и определись уже.

– Отвали от меня, Джош. Ты ни черта не знаешь. – Он снова толкнул его. На этот раз сильнее.

И тут Джош взбесился. Он кинулся на Блейка, и те упали на землю. В ход пошли кулаки и ругательства.

Я запаниковала.

– Блейк отстань от него! Не будь козлом.

Они застыли. Одновременно повернув голову в мою сторону, они уставились на меня. Блейк встал. Следом за ним встал и Джош.

Блейк медленно сократил расстояние между нами. Он сощуривал глаза все сильнее с каждым шагом. Я проглотила слюну и сделала шаг назад. Это был первый раз с нашей встречи, когда мне стало страшно.

– Ты на его стороне? – сказал он. – Великолепно, Хлоя. Может это с ним тебе стоило поиграть в свои маленькие игры. Тогда бы это его заботил твой отъезд. Не меня.

Мое сердце упало вниз.

– Чувак, – Джош встал рядом с ним, положив одну руку ему на грудь, чтобы он не подходил ближе. Он был барьером между нами – то, что, я думала, мне никогда не понадобится. Не между мной и Блейком.

Я удерживала слезы, готовые покатиться вниз.

– Мне жаль, – пропищала я.

Он замотал головой.

– Ты, наверное, хочешь узнать, почему я не могу решить? Потому что я не могу думать о будущем, в котором нет тебя. Четыре дня. У нас осталось четыре дня, и потом ты уедешь. И, возможно, для тебя это ничего не значит, потому что у тебя были годы, чтобы свыкнуться с этим. Но я не могу, Хлоя. Просто не могу.

Джош сильнее нажал рукой на грудь Блейка.

– По-моему, достаточно.

Блейк сбросил руку Джоша, но его взгляд был прикован ко мне.

– К черту все это, – сказал он со злостью. А потом развернулся и ушел.

– Блейк! – Я двинулась за ним, но Джош меня остановил.

– Оставь его. Ему просто нужно время.

Через десять минут Блейк вернулся. Он подошел к кулеру, достал несколько банок пива. Одну он протянул Джошу, тот поблагодарил его, а вторую мне. Потом он сел позади меня, обе его ноги легли сзади меня, потом снова обнял меня за талию.

– Прости меня, – шепнул он мне на ухо.

– И ты меня, – сказала я.

Потом заговорил Джош:

– Помнишь тот раз, когда мы пришли сюда, и я попытался перепрыгнуть через трибуны?

Блейк засмеялся.

– Первый раз, когда мы приехали сюда и накурились?

Джош кивнул.

– Это было чертовски хреново. Я был в хлам.

Блейк засмеялся сильнее.

– Что произошло? – спросила я.

– Что ж, Хлоя, – начал Джош. Он указал пивом на Блейка. Блейк сделал то же самое. – Нам было сколько? Четырнадцать?

– Думаю, тринадцать, – ответил Блейк. – Черт, мы были нахальными маленькими панками.

Эта фраза заставила меня рассмеяться.

Джош продолжил:

– Мы выкурили два косяка с травой и были в говно…

– Джош подумал, что он супермен, – вклинился в разговор Блейк.

Джош закатил глаза.

– Хорошо, мальчик-который-носил-в-школу-плащ-с-копюшоном-в-третьем-классе-целый-месяц.

– Что? – рассмеялась я. Я запрокинула голову вверх, чтобы взглянуть на Блейка, но он уже смотрел на меня.

В его глазах читалось веселье, когда он сказал:

– Я также был уверен, что могу стрелять лазером из глаз.

– О даа! – заорал Джош. – Косоглазый!

Блейк запрокинул голову и рассмеялся.

– Вся школа звала его косоглазым несколько месяцев. Черт, а я забыл про Косоглазого.

– Рассказывай свою историю, придурок. – Он сделал большой глоток пива и подмигнул мне.

Джош рассказал свою историю – он попытался прыгнуть с конца трибун, но ему не удалось. Он упал со стороны перил, а его штаны, которые, как они подтвердили, сидели слишком низко, практически у колен, потому что они думали, что в то время это было чертовски круто, зацепились за конец перекладины. Из-за этого он сделал кувырок через край перил, но поймал себя, успев вытянуть руки над головой.

– Он так и застрял, вверх тормашками, со спущенными до лодыжек штанами, – сказал Блейк сквозь смех.

Очевидно, что он слишком долго так провисел, потому что его лицо начало краснеть. Но апогеем всего этого было то, что Джош выбил себе два зуба. Вероятно, во всем была виновата доска, но они точно не знали. Так Джош и висел вверх тормашками на краю трибун неизвестно сколько, со спущенными штанами, а Блейк смеялся так же истерично, как и сейчас, и не мог сделать и вдоха, чтобы сконцентрироваться и помочь ему спуститься.

– Он покатывался со смеху на гребанной земле, тыча в меня пальцем и смеясь! – крикнул Джош. – Мой рот был весь в крови из-за выбитых зубов. Я пытался сплюнуть ее, но, поскольку был переброшен через край, да еще и высота, кровь начала стекать по голове, а мои шары уже начали отмерзать.

– Помоги мне, Хантер! Помоги мне! – подражал Блейк женскому голосу.

– И что же случилось? – Я не могла перестать смеяться. – Как ты спустился оттуда?

– Какой-то парень, выгуливающий свою собаку, увидел нас и вызвал скорую, – сказал Джош.

– С какого хрена он просто не снял тебя оттуда? – закричал Блейк.

– С какого хрена ты не снял меня оттуда? – возразил ему Джош.

– Что же произошло? – я смеялась так сильно, что болели бока.

Джош ответил:

– Ну, парень вызвал скорую. Прошла вечность, пока они добрались до нас.

– Прошло всего несколько минут, киска, – сказал Блейк.

– Иди на хрен, Косоглазый. Для меня это была вечность. – Джош посмотрел на меня. – Итак, скорая приехала туда, и парни помогли мне спуститься, проверили мои зубы и причиндалы, а потом спросили, что произошло.

Блейк снова засмеялся и прижал меня ближе к себе.

– И? – Я положила свою руку на его и переплела наши пальцы. – Что вы сказали им?

– Ох, блин, это слишком хреново. – Джош замотал головой. – Хантер и я посмотрели друг на друга, и я не знаю, что произошло… думаю, из-за марихуаны мы начали паниковать еще сильнее и побоялись сказать правду.

– Что вы сказали? – Я должна была знать.

– В этот момент Хантер… – Он замолчал, потому что не мог говорить сквозь свой гогот. Когда он, наконец, успокоился, то продолжил: – Хантер сказал, что появились вампиры и попытались на нас напасть! Мы попытались дать им отпор, но они поймали меня, отсюда и кровь, а потом повесили меня на конец трибуны в качестве предупреждения оборотням, что они здесь!

Мы все покатились со смеху.

Я посмотрела на Блейка со слезами на глазах. Какой хороший вид.

– Вампиры? Оборотни?

Он лишь пожал плечами.

– Тогда только-только вышли Сумерки.

– Куда дальше? – Спросил водитель такси, когда начал выезжать с подъездной дорожки у дома Джоша.

Блейк притянул меня к себе так близко, что я практически оказалась на его коленях.

– Ко мне, я полагаю. – Я взглянула на него, но он смотрел в окно. Его мысли были где-то еще. – Блейк?

Он посмотрел на меня.

– А?

– Водитель спрашивает. К кому первому, к тебе или ко мне?

Он закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, то они были покрасневшими и безжизненными.

– Останься со мной сегодня.

Вот так все и произошло.

Я знала, что это когда-нибудь наступит. И знала, что наступит скоро. Но я не была готова к этому. Я не была готова к тому, что сердце превзойдёт разум и стены, которые я возводила, рухнут.

Я не была готова признаться, что влюбилась.

Не говоря ни слова, он взял меня за руку и повел наверх, в спальню. Я стояла в центре комнаты, пока он рылся в комоде. Он достал майку. Он не протянул ее мне, как я думала. Вместо этого, он положил ее на кровать, повернулся ко мне и медленно снял мое платье через голову. Я стояла прямо перед ним, в темноте его комнаты, свет в которой был лишь от луны, только в лифчике и трусиках.

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя настолько красивой.

Мои глаза широко раскрылись. Я ждала, когда он прикоснется ко мне. Пока его руки дотронулся то тех мест, куда падал его взгляд. Но ничего не произошло. Он не прикоснулся ко мне. Затем, мягкая ткань его майки прикрыла меня. Его голос звучал шепотом:

– Мне нравится видеть тебя в своей одежде, Не Эбби.

Он подождал, пока я залезу на кровать перед тем, как последовать за мной. Потом он притянул меня к себе – спиной я почувствовала тепло его обнаженной груди. Его объятия были крепкими. Настолько, что я практически не могла дышать. Но это ничего, потому что в этот момент все, чем я могла дышать, был Блейк.

Его нос прошелся вдоль шеи, отодвигая в сторону волосы, тем самым давая путь губам. Его поцелуи были легкими и медленными, но так же настойчивыми. Его рука нырнула под мою майку и легла на живот. Затем его ладонь двинулась выше. И еще выше.

– Блейк.

– Ммм? – Из-за мокрых следов его языка мое тело покрылось мурашками.

– Что ты делаешь?

– Я не знаю, – сказал он. Возбуждение, мольба, нужда в его голосе заставили меня повернуться в его объятиях. Мы оказались лицом к лицу, когда он продолжил: – Я чувствую, что мне нужно – нет, нам нужно – сделать что-то, чтобы ты не забыла меня.

Я отодвинулась.

– Ты считаешь, что я смогу забыть тебя?

Его взгляд упал, но он ничего не сказал.

– И ты хочешь заняться сексом?

– Нет, – быстро ответил он, поднимая свои глаза ко мне. – Я не знаю. Да. Мне просто нужно, чтобы ты помнила меня.

У меня в груди все сжалось от его слов.

– Ты когда-нибудь забудешь меня?

– Никогда.

– Тогда что заставляет тебя думать, что я забуду?

– Потому что это твоя цель в жизни, Хлоя. Быть забытой.

– Это нечестно, Блейк.

Он вздохнул.

– Может, и нет, но это правда.

Я позволила его словам пройти сквозь меня. Потом я сказала:

– У меня уже был секс, Блейк.

Он прищурил глаза.

– Со многими парнями.

Его губы сжались в тонкую линию.

– И я не помню их.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что это не имело для меня никакого значения. Секс. И, возможно, никогда не будет.

Он прикоснулся своим лбом к моему.

– Я бы хотел, чтобы меня было достаточно, – сказал он быстро.

– Достаточно?

– Я бы хотел попросить тебя остаться, и чтобы этого было достаточно. Чтобы меня было достаточно.

Я хотела сказать ему, что так оно и было. Его было более чем достаточно. Но дело было не только в нем. Но и во мне тоже. Оно всегда было во мне и людях, которые остались позади.

Он воспринял мое молчание, как ответ. Вздохнув, он притянулся ко мне и оставил скромный поцелуй на моих губах.

Я поцеловала его в ответ, дольше, чем он, возможно, ожидал.

Его пальцы, лежащие на моей спине, смяли мою майку.

– Знаешь, что я всегда хотела? О чем я никогда не позволяла себе мечтать? – сказала я напротив его губ.

– Чего? – прошептал он

– Встретить парня, который бы хотел целовать меня. Не потому, что это привело бы к сексу, а потому что он чувствовал, что умрет, если не сделает этого. Я хочу заснуть, целуя кого-то, и этого поцелуя было бы достаточно. Чтобы он был всем. Лишь поцелуй. Иногда, когда я с тобой, это все, чего я хочу. Я хочу целовать тебя, как будто от этого зависит моя жизнь. – Мой голос надломился, но я продолжила: – Если бы я могла выбрать одну мечту из миллиона, то это был бы ты – ты бы был моим последним поцелуем, моим последним вздохом.

– Хлоя, – вздохнул он.

А потом он поцеловал меня.

Этим поцелуем он отдал мне все, что было у него.

Каждую частичку себя.

Как будто его жизнь зависела от этого.

Мы не отрывались друг от друга.

Даже когда пришла усталость, и нам приходилось бороться за каждое движение.

Или когда усталость взяла над нами верх, и мы уснули.

Ни даже когда я представляла, что рак победил, и что я умираю.

Именно Блейк Хантер – он был моим последним вдохом.