Текст книги "Репликант-13"

Автор книги: Джей Кристофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Мама читает у окна и рассказывает ей про старый мир.

Ее брат, одетый во все белое. Сидит в полоске солнечного света. На кончиках его пальцев – механические бабочки, и он манит ее к себе.

«Ана, иди посмотри».

Вынырнув из слизи на поверхность, Ив убрала с глаз мокрые волосы. Теперь она могла видеть. Мрак сменился тусклым, пульсирующим фосфоресцирующим свечением, отбрасывающим причудливые сине-зеленые тени. Девушка вытащила из жижи кулак, который по-прежнему крепко сжимал воротник от куртки Лемон. И от осознания того, что Лемон в этой куртке нет, Ив вся похолодела. Где-то по дороге сюда она ее потеряла.

И теперь Ив была совсем одна.

– Лемон?

Ее крик эхом отскочил от темных стен, в груди начал расти страх за подругу. Прищурившись, девушка поняла, что находится в просторном отсеке с блестящими, скользкими изогнутыми стенами. Стук так и не прошел, она по-прежнему слышала его, сверху и снизу. А потом Ив чуть не вывернуло наизнанку, когда она подумала, что эта слизь вокруг ужасно похожа на сопли.

– Лем!

Вытянув голову, она увидела впереди возвышающуюся беспорядочную груду разного хлама, образующего в этом склизком океане огромный остров. Там были ржавые обломки автомобилей и покореженные грузовые контейнеры. Огромные кучи из пластика и пенопласта, переплетенные сгнившими водорослями. Ржавые консервные банки и бочки. Вонь стояла такая, что могла сбить с ног, и Ив, ощутив, как к горлу подступает желчь, едва смогла удержаться от того, чтобы ее не стошнило.

– Кри-Крикет?

Ее крик отражался от стен огромного отсека, но ответом был лишь назойливый стук. Тук-тук. Тук-тук. Ив заработала руками и ногами, держа курс на остров из мусора, слизь вокруг чавкала и шипела. Ощутив под ногами твердую почву, она уже наполовину шла, наполовину плыла, а когда вылезла из жижи, то, запыхавшись, упала на гнутый лист ржавого железа. В животе снова забурлило, но в этот раз она не стала бороться, и ее вырвало остатками завтрака на металл. Ив облизала губы, сплюнула и посмотрела на печальную маленькую лужицу извергнутого «Нео-Мита™» перед собой.

– Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, – прохрипела девушка.

Перекатившись на спину, она вытерла глаза от жижи и прижала к груди куртку Лемон. В воздухе стоял тошнотворный смрад серы и гнили, продолжал вибрировать глухой стук. Ив была покрыта слизью с ног до головы. Всмотревшись повнимательнее сквозь фосфоресцирующее свечение, она поняла, что стены сделаны из… плоти, по-другому и не скажешь.

– Лемон! – снова завопила девушка. – Ты слышишь меня?

– Уа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Потолок над ней раздулся, разверзся и выплюнул в отсек несколько галлонов черной океанской воды. Вместе с ними выпал и маленький человечек, собранный из металлолома и запасных частей. Размахивая руками, но не выпуская Экскалибур, он рухнул в слизь.

– Крикет!

Ив отбросила курку Лемон в сторону и бросилась обратно в жижу. Морщась и борясь с рвотными позывами, она принялась шарить в отвратительном месиве. Не отыскав маленького бота, девушка сделала судорожный вдох и нырнула в слизь, разгребая ее руками. Наконец ее пальцы нащупали механизм на бите-шокере, и Ив стала всплывать. Маленький логик крепко цеплялся за рукоятку оружия. Ей не без труда удалось вернуться на остров, и, выбравшись, она упала на живот, а бот – рядом с ней.

Крикет тоже был весь в слизи. Он потряс своей большой головой, потом долго махал несовпадающими по размерам руками и ногами, чтобы избавиться от сгустков липкой дряни.

– Даже в моих лексических программах нет таких слов, чтобы описать, сколь сильное отвращение я сейчас испытываю!

– Догадайся, как я себя чувствую. – Ив откашлялась. – Мне пришлось снова нырять в эту гадость, чтобы спасти тебя.

– А что это, сопли?

Ив пожала плечами. В голове пульсировало в ритм с глухим стуком. Девушка положила руку на свой накопитель памяти и поморщилась от боли. Перед глазами вспыхнул белый свет. Беспорядочно стали всплывать картинки. Лица, которые она никогда не видела. Слова, которые она никогда не произносила.

– Где мы? – спросил Крикет.

Ив не могла ответить. Она лежала с закрытыми глазами и старалась просто дышать.

– …Иви, ты в порядке?

Вдох-выдох.

– …Иви?

Все повторялось. Ив чувствовала, что ее вот-вот снова смоет. Сметет очередным потоком из картинок, сломанных калейдоскопов и разбитых рамок от фотографий. Она изо всех сил зажмурилась, стараясь не поддаваться, и сжала кулаки, до боли впившись пальцами в ладони, как будто пытаясь спасти себя от того, чтобы не разлететься на части. Голос Крикета звучал словно откуда-то издалека. Звал ее по имени.

Вдох-выдох.

– Иви? – кричал бот, дергая ее за руку. – Ив!

Просто дыши.

– …Что со мной происходит?

1.9. Кракен

Отец говорит, что создавать разум – это то же самое, что создавать двигатель: легче использовать уже готовые детали, чем начинать все с нуля. Поэтому он смоделировал репликантов по образу и подобию тех, кого знал. Скопировал частички людей, которых любил. Усадил нас в гладкие кресла в форме кокона, подсоединил электроды к нашим вискам и списал наши характеры. Наши индивидуальные особенности. А потом разобрал их на уравнения и закодировал в схемы, спрятанные за прекрасными глазами цвета полуночи и когда-то голубого неба.

Наша мама стала моделью для Грейс. Наша старшая сестра Оливия – для Рафаэля. Мари была прообразом Хоуп, наш отец – Габриэля, ну а Фэйт определенно была создана по моему подобию.

Мы с ней стали лучшими подругами, как она и обещала. Часами можем болтать о всяких пустяках. Я люблю брата и сестер, свою семью, но нас словно прячут за стенами Вавилонской башни. Родители изолировали нас от мира, в котором живут все остальные. Мне пятнадцать лет, и я понимаю, что у меня никогда не было настоящего друга.

До сегодняшнего дня.

Кто-то из репликантов выполняет поручения моего отца, помогает ему с компанией, которой он потихоньку начинает управлять единолично. Папа – гений. В «Гнозис Лабораториз» все так говорят. Грейс прекрасной тенью следует за ним по пятам, сопровождает его на всех встречах совета правления и записывает каждое его слово, каждую его мысль. Габриэль и Иезекииль тренируются вместе с командами службы безопасности на нижних этажах башни. Похоже, их предназначение в том, чтобы защищать нас. Но, видимо, некоторые из репликантов существуют лишь для того, чтобы учиться. Фэйт как раз из таких – наблюдает своими чудесными серыми глазами, как мы с Мари болтаем, спорим или смеемся. И мне кажется, что никто другой не знает меня лучше Фэйт. Ее вопросы всегда попадают в яблочко.

– Ана, ты когда-нибудь влюблялась? – однажды спрашивает она меня.

Мы, держась за руки, лежим на полу в моей комнате и смотрим в потолок. Все утро мы провели за игрой, передвигая цифровые фигурки по цифровым доскам. Еще каких-то пару недель назад Фэйт едва поспевала за нами, а сейчас все время выигрывает.

Скоро ей предстоит посетить докторов. Они обследуют ее. Снимут показатели ее роста. Фэйт как-то рассказала мне, что ей не нравится, как там с ней разговаривают. Словно с ребенком. И она заставила меня пообещать, что это останется нашей тайной.

– Нет, – отвечаю я. – Я еще ни разу не влюблялась. А ты?

– Не знаю, – хмурится Фэйт. – Может быть.

– По-моему, ты сразу это поймешь. – Я представляю Иезекииля. Его идеальной формы губы и глаза, в которых мне хочется утонуть. Но он не такой, как я. Он не человек, и я понимаю, что хотеть быть с ним – это неправильно. Однако, все же, кажется, хочу. – Говорят, это волшебное чувство.

– М-м-м.

Я приподнимаюсь на локте, длинные светлые волосы спадают на мое плечо. Смотрю в глаза Фэйт, но в своей голове говорю с кем-то другим.

– Неужели отец создал репликантов способными любить?

– О, конечно! – отвечает Фэйт. – Он создал нас такими, что мы можем практически все.

Она хмурится и переходит на шепот:

– Мне кажется, Грейс влюблена в Габриэля.

– Правда? – Я сжимаю ее пальцы, обрадованная этой новостью. – Они целовались?

– Она не стала бы мне рассказывать. Никому не стала бы. – Фэйт задумчиво закусывает губу. – По-моему, докторам это совсем не понравится, если они узнают.

– Но отец и остальные ученые создали вас похожими на нас, – говорю я. – Почему ты думаешь, что они не обрадуются, если вы будете в точности как мы?

– Потому что мы не совсем как вы. – Задумчивое выражение на лице Фэйт сменяется угрюмым. – Пусть мы и выглядим, как люди, но по-прежнему подчиняемся Трем законам. Можешь размозжить мне череп, и я никак не смогу остановить тебя, если ты прикажешь. Можешь приказать мне спрыгнуть с балкона, и я вынуждена буду подчиниться.

– Зачем ты говоришь такие ужасные вещи? – Я сжимаю ее руку. – Ты моя самая лучшая подруга. Я никогда не поступлю так с тобой. Никогда!

– Я знаю. – Фэйт вздыхает. Она поднимает на меня глаза, и они блестят, как будто в них стоят слезы. – Рафаэль какой-то грустный.

Я моргаю. Рафаэль один из моих любимчиков. У него бездонные глаза и заразительный смех. Мы – он, Мари и я – организовали что-то типа книжного клуба. Каждую ночь мы читаем книги из огромной библиотеки с нижних этажей, а утром встречаемся и делимся своими мыслями.

– Раф чем-то опечален? – спрашиваю я.

– Он ничего не говорит, – отвечает Фэйт. – Но я вижу это по его глазам.

Она качает головой, словно пытаясь отогнать от себя мрачные мысли. Но стоит мне подумать о том, что еще может ее заботить, как вдруг гаснет свет. Фэйт быстро встает. Ее движения плавные, как вода, и кристально-белое платье обвивается вокруг ее длинных ног.

– Я опаздываю на осмотр. Пойдешь со мной?

– …Конечно.

Фэйт берет меня за руку и с легкостью поднимает. Она намного сильнее меня. Все они такие: сильнее. Быстрее. Умнее.

Лучше?

Иногда я спрашиваю себя, что они думают о нас в действительности.

Иногда я задумываюсь, что же на самом деле создал мой отец.

Фэйт наклоняется и нежно целует меня в губы.

– Я люблю тебя, Ана, – говорит она.

…Но меня зовут Ив.

_{_______}

– Хватит…

Ив стояла на четвереньках, опустив голову. Длинная челка свисала прямо на глаза, кожа измазана в гадкой слизи.

– Остановите это кто-нибудь… – прошептала она.

– Ив, что с тобой? – жалобно спросил Крикет. – Я не смогу помочь тебе, если ты мне не расскажешь!

Ей нужно взять себя в руки.

Нужно постараться разобраться хоть в чем-то…

– Репликант… она ударила меня по голове, – удалось произнести Ив. – Дай мне минутку.

Отсек задрожал, глухой булькающий звук эхом прокатился по влажным пульсирующим стенам. Ив подняла глаза и поморщилась, когда потолок снова разверзся. Только в этот раз он выплюнул насквозь промокшего и размахивающего руками Иезекииля. Репликант, перекувыркнувшись в воздухе, упал прямо в слизь. Он быстро вынырнул, хватая ртом воздух и стал разгребать жижу рукой.

Ив села на корточки, все еще пытаясь отдышаться.

– Нет уж, я не стану прыгать в это дерьмо в третий раз! – объявила она.

– Даже не смотри на меня, – ответил Крикет. – Первый закон гласит, что я обязан защищать только людей. Так что кровожадные боты-убийцы как-нибудь сами по себе.

Похоже, Иезекиилю было непросто плыть лишь с одной рукой, так что Ив в конце концов вздохнула и, пошатнувшись, встала. Голова по-прежнему трещала, кость вокруг накопителя памяти болела, словно ей в том месте раскроили череп.

– Иви, серьезно, с тобой все в порядке? – спросил Крикет.

Ив отмахнулась от него, порылась в обломках вокруг них. Ее переполнял ужас. Те картинки, которые она видела… их можно было объяснить только одним способом. Но это объяснение пока не укладывалось у нее в голове и пугало. Это было слишком, особенно если учесть то, что с ними сейчас происходило, что Лемон и Кайзер пропали, а головная боль становилась лишь сильнее.

Но по крайней мере теперь она знала, что Иезекииль каким-то образом был связан с тем, что с ней происходило. Позволить ему утонуть (если репликанты вообще могли утонуть) в озере слизи было бы не самым умным решением. Ив нашла моток веревки, спутанный со сгнившими водорослями. Поморщившись от исходящего от них зловония, девушка бросила веревку репликанту, и когда он схватился за нее, изо всех потянула, подтаскивая андроида к своему металлическому берегу. Иезекиилю удалось выбраться из жижи, и он принялся откашливаться и стирать с лица вязкую гадость.

– Спасибо, – поблагодарил репликант.

Она дернула плечом. Иезекииль перевел взгляд на Крикета, который вяло похлопал в ладоши.

– Как мило с твоей стороны, что помог, – сказал репликант.

– О, я бы помог, если мог, красавчик, – ответил маленький логик. – Помог бы утопить тебя в этих помоях, где тебе самое место!

Иезекииль проигнорировал этот выпад и снова посмотрел на Ив.

– Где госпожа Лемон?

Ив часто моргала, стараясь сосредоточиться, несмотря на острую боль, от которой раскалывалась голова. Она показала на лежавшую в стороне куртку Лем, борясь с охватившей ее паникой.

– Она была с-со мной… но я потеряла ее. И где Кайзер, я тоже не знаю.

– Я успел схватить его, – ответил Иезекииль. – Но упустил, когда это существо проглотило меня. Не волнуйтесь, мы найдем их. Скорее всего, они в одном из других желудков.

– Желудков? – Ив плюхнулась на задницу, попытавшись оттереть слизь со своих рук. – Слушай… так где мы оказались, черт подери? Что это за место?

– Мы внутри кракена, – ответил Иезекииль.

Ив изумленно покачала головой.

– И что это значит, Контуженый?

Иезекииль вздохнул.

– Я бы хотел, чтобы вы перестали так меня называть.

– Мне лично больше нравится Культяпка. – Крикет показал на отрубленную руку репликанта. – Это просто предложение.

– Меня зовут Иезекииль.

– А меня Ив. – Девушка склонила голову набок. – Хотя погодите, а может, Ана?

Иезекииль снова вздохнул.

– Я уже объяснил, что был не в себе, когда назвал вас этим именем, потому что сильно повредил голову во время крушения.

– Значит, пусть все-таки будет Контуженый.

– Госпожа Ив, я ду…

Ив зашипела, когда перед глазами снова взорвалась белая вспышка, а потом замелькали новые кадры. Она и ее семья, все собрались за длинным обеденным столом и улыбаются друг другу. Башня, возвышающаяся над царством обгорелого стекла. Снова ее семья, их мертвые, остывшие тела на полу. Четыре фигуры. С пустыми глазами и лицами ангелов.

В которых больше от человека, чем в самом человеке…

И вот девушка снова стояла на четвереньках, опустив голову, а Крикет суетился рядом.

– Иви, ты слышишь меня?

– Госпожа Ив, вы…

– Отстань от нее, ублюдок, – зарычал Крикет. – Ей нужен воздух.

– Я прошел курс человеческой анатомии и медицинской…

– А, это для того, чтобы проще было их убивать, да?

– На случай если ты что-то пропустил, малыш, я спас ей жизнь!

– Нам не нужная твоя помощь, Культяпка! – пронзительно закричал Крикет, впадая в ярость. – И если еще раз назовешь меня маленьким, я оторву тебе вторую руку и засуну ее тебе в…

– Может, вы двое заткнетесь? Пожалуйста? – простонала Ив.

Крикет тут же закрыл рот и принялся топтаться вокруг нее, как курица-наседка, только металлическая. Ив зажмурилась, со свистом втянув воздух. Когда боль чуть утихла, ей сразу стало легче дышать. Но кровь в висках стучала в такт пульсации окружавших их стен. Бой барабанов войны, весьма подходящий той войне, что продолжалась внутри ее черепа.

Тук-тук.

Тук-тук.

Иезекииль опустился на колени рядом с ней. Не говоря ни слова. Но когда она посмотрела на него, то увидела в его слишком голубых глазах неподдельный страх.

Белоснежные стены. Иезекииль стоит на колене рядом с ее постелью, переплетя ее пальцы со своими. От машин рядом с ней доносится тихий сигнал, повторяя каждый удар ее сердца.

– Я думал, что потерял тебя, – шепчет он.

Ив нахмурилась, в висках стучало.

– …Что?

Репликант моргнул.

– Я ничего не говорил, госпожа Ив.

Мир вокруг снова погрузился во тьму. По отсеку глухо бухал пульс, отдаваясь в основании ее черепа. Ив прижала пальцы к глазам, чтобы остановить боль.

– Иви, ты как? – спросил Крикет.

Она покачала головой.

– По-моему, мой накопитель памяти серьезно поврежден.

Маленький логик осмотрел имплантат и склонил голову набок.

– Похоже, бот-убийца проломила чип, когда ударила тебя. Это плохо.

– Какой именно чип?

– Третий с конца. Красный.

Ее воспоминания. Фрагменты из ее детства, сдерживаемые вместе плевком и изолентой. Собранные для нее дедушкой.

«…Дедушка? – Идеальные губы изогнулись в оскале. – Ох, бедняжка! Что он наговорил тебе?»

Ив закрыла глаза, сморщившись от боли.

– Иви…

– Я в порядке. Через секунду приду в себя. – Ив выругалась, села на корточки. Потом подняла глаза на Иезекииля, стараясь прогнать скачущие перед глазами картинки. – Что ты там рассказывал, Контуженый? Про желудки? Кракена?

Иезекииль бросил взгляд на Крикета, на его лице проступило явное беспокойство.

– Давай, выкладывай, черт тебя подери! – рявкнула девушка.

– Вы слышали о «БиоМаас Инкорпорейтед»? – наконец спросил репликант.

– Мой накопитель памяти поврежден, но не выведен из строя. – Ив сердито нахмурилась. – Это одна из двух огромнейших корпораций на материке. Они занимаются сращиванием генов и модификациями ДНК.

– Их девиз: «Стабильность и рост». – Иезекииль кивнул. – И они воспринимают его буквально. Их технологии больше не создаются, а растут. Дело в том, что «БиоМаас» не нравится применять материалы, уже использованные «мертвым миром». Они считают их загрязненными. Нечистыми.

– Мы в курсе, Культяпка, – огрызнулся Крикет. – Половина хлама на Свалке выброшена туда «БиоМаас». Они лучше выкинут его, чем переработают.

– Но им по-прежнему нужно где-то брать сырье, – продолжал Иезекииль. – Поэтому они создали кракенов. По сути, это живые пылесосы огромных размеров, которые прочесывают океаны, собирая элементарные элементы.

– Металлы и все такое? – спросила Ив.

Репликант кивнул.

– Железо. Свинец. Медь. В океане около двадцати миллионов тонн золота. Но его невозможно было собрать полностью, пока «БиоМаас» не разработали проект «Кракен». Теперь по морям плавает где-то дюжина кракенов, отфильтровывая чистое сырье от воды. Но океан настолько загрязнен, что кракенам приходится подбирать и весь мусор. Он собирается в специализированных отсеках типа этого – желудках – а потом, когда места не остается, сваливается в определенные места сброса отходов.

Крикет сложил руки на груди.

– То есть ты хочешь сказать, что эта штуковина так и будет плавать с нами в желудке до тех пор, пока…

– Не выбросит нас, – кивнул Иезекииль. – В прямом смысле этого слова. И скорее всего, в глубокую-глубокую яму.

– Просто… ОТВРАТИТЕЛЬНО, – пробормотала Ив.

– Вообще-то, технология сама по себе потрясающая, но…

– Так значит, они тупо плавают и пожирают все, что попадется?

– Знаете, кракены очень умные, – ответил Иезекииль. – А внутри них живет экипаж. Биомодифицированный. Для того, чтобы лучше исполнять свои обязанности, но тем не менее человеческий.

Боль в голове Ив начала утихать. Она медленно поднялась, пальцами зачесала назад длинную челку, чтобы снова получился ирокез.

– И где нам искать Лемон и Кайзера?

Иезекииль пожал плечами.

– Наверное, в другом желудке. У кракена их много. Эти штуки огромные. Самые большие существа из всех, когда-либо населявших планету.

– Что ж, нам нужно отыскать их и убираться отсюда, – сказала Ив. – Тот репликант похитил дедушку. Ты знаешь, куда она могла забрать его?

Иезекииль отвел глаза, избегая встречаться взглядом с Ив.

– Да.

– Она называла тебя «братик».

– Да.

– Вы все сотой серии, верно? – не уступала Ив. – Репликанты, восставшие против Николаса Монровы. Уничтожившие «ГнозисЛабс».

Тут Иезекииль посмотрел прямо на нее. Его глаза были полны печали.

– И ты знаешь что-то, о чем не хочешь мне рассказывать…

– Я…

Ив вдруг зашипела, сжала виски рукой и согнулась пополам от внезапно вспыхнувшей острой боли.

– Иви? – спросил Крикет.

Девушка повалилась вперед, продолжая прижимать пальцы к вискам, и закричала, когда боль пронзила ее снова. Стены вокруг нее клокотали и качались, готовые треснуть, словно стекло. А за ними поджидала догадка. Слишком невероятная и страшная, чтобы принять ее. Те хаотично сменяющие друг друга кадры, тот калейдоскоп, тот слепящий поток – наконец она осознала, что это были…

Не просто картинки.

– Иви!

А воспоминания.

1.10. Сад

Отдел научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок «Гнозис Лабораториз» занимает почти все этажи Вавилонской башни. Моя семья живет на верхних этажах, в комнатах с белоснежными стенами, где всегда играет музыка. Город внизу заселен десятками тысяч рабочих, принесших присягу корпоративному государству «Гнозис». На нижних этажах стены серые – и вместо сонат ученые слышат голос. Глубокий, нежный и прекрасный. Прекраснее, чем любая музыка, играющая на верхних этажах.

– Доброе утро, госпожа Ана. Доброе утро, Фэйт.

– Доброе утро, Мириад ^[15] , – отвечаем мы, выходя из лифта.

Голографический ангел уже ждет на постаменте, излучая голубоватое свечение. Такие постаменты расположены по всей башне, и ангел может появиться где угодно, помогая или предлагая совет. Иногда она просто наблюдает. Искусственный интеллект, сердце Вавилонской башни, может посмотреть почти в любую из камер. Послушать почти через любой микрофон. Если честно, для меня она что-то самое близкое к богу. Только боги управляют, а Мириад создана для того, чтобы служить.

– Как вам спалось, госпожа Ана?

– Спасибо, Мириад, хорошо, – отвечаю я.

– А как ты себя чувствуешь, Фэйт?

– Спасибо, Мириад, чудесно, – говорит Фэйт, и ее улыбка согревает, как солнечный свет.

На этажах, где располагается отдел НИОКР, как всегда, оживленно и суетливо, повсюду снуют мужчины и женщины в белых длинных халатах. Жужжат компьютеры, одновременно гудит миллион машин. На этажах под тем, на котором мы сейчас находимся, производят оружие для армии «Гнозиса». А еще логиков, патрулирующих Стеклянную пустыню, и машины, чтобы разгромить конкурентов – другие корпорации-государства. Как-то раз, когда я была еще маленькой, папа показал мне, как работает часовой механизм, и мне кажется, этажи НИОКР «ГнозисЛабс» похожи на него. Все части расположены строго на своем месте и работают в едином ритме.

Мы с Фэйт, держась за руки, идем к лабораториям репликантов. Как только мы входим внутрь, двери с тихим шипением раздвигаются, и выходит он, голубоглазый и сильный, с волевым подбородком и умелыми руками, о которых я иногда мечтаю, но никому об этом не рассказываю. Даже свой сестре Мари.

Иезекииль улыбается, и на его щеке появляется ямочка. Я еле справляюсь с собой, чтобы не пялиться на него.

– Доброе утро, Фэйт, – говорит он. – Доброе утро, госпожа Ана.

– Доброе утро, братик, – отвечает Фэйт.

Отец всех нас называет своими детьми. Репликанты зовут друг друга братьями или сестрами. Но к нам обращаются «госпожа» или «господин», пока мы не прикажем им перестать так делать.

Я даже не знаю, как к этому относиться.

Стоит Иезекиилю посмотреть на меня, как я вспыхиваю. Словно ребенок. Глупая, по уши влюбленная маленькая девчонка. Я почти не знаю мира за стенами башни, почти ни разу не общалась с мальчишками своего возраста. Поэтому не могу понять, что это за чувство – любовь? Страсть?

Не знаю почему, но когда он входит в комнату, все остальные словно перестают существовать. Не знаю, почему просыпаюсь посреди ночи и хочу, чтобы он был рядом. Но я замечаю, как он смотрит на меня. И я думаю, я надеюсь, я мечтаю, что он испытывает ко мне такие же чувства.

Но несмотря ни на что, я понимаю, что это неправильно. Пусть внешне он красивый мальчик, на самом деле это совсем не так. Люди не могут любить роботов, точно так же, как не могут любить свои карманные планшеты или компьютеры на своих столах. Он не настоящий человек. Вообще не человек. Я веду себя глупо, желая того, чего никогда не смогу иметь.

Но никак не могу не желать.

– Вы еще не заходили в отдел ботаники? – спрашивает Иезекииль. – Сегодня утром они добились-таки, чтобы розы зацвели!

– Им удалось решить проблему с репликацией? – спрашивает Фэйт, ее глаза вспыхивают от радости.

Иезекииль начинает сложно объяснять что-то об энзимах, реконструкции спирали и клеточных узлах. Фэйт увлеченно подхватывает, но я почти ничего не понимаю. Мне сказали, что у меня образцовый коэффициент умственного развития, но в отличие от своего папы я не ученый. Мне не понять и половины того, над чем они здесь работают – уберегают виды от вымирания, изолируя и каталогизируя их, спасают мир по молекулам.

Мой отец великий человек. И он всегда говорит, что великие люди несут огромную ответственность. Человечеству почти удалось уничтожить наш мир. Здесь же, в Вавилонской башне, иногда забываешь, что была война, но я знаю, что там, за стенами, жизнь коротка и жестока. В тех местах, куда во время Армагеддона упали бомбы, чуть не испепелившие нашу цивилизацию, теперь пустыни из черного стекла. Ближе к побережью другие крупные корпорации-государства, «БиоМаас» и «Дедал», борются за территорию и ресурсы. Но отец спасет нас. Когда-нибудь он спасет весь мир.

А я… я все еще пытаюсь найти себя.

Мне пятнадцать, но я не провела и пары часов за этими стенами. Ни разу не спала под открытым небом, не терялась во время дождя, не вдыхала запах океана и…

– Я никогда не видела живых роз, – вдруг доходит до меня.

Иезекииль наклоняет голову.

– А ты хотела бы…

– Вы, двое, входите уже! – раздается из лаборатории ворчливый голос. – У меня и без вас дел по горло.

Мы втроем улыбаемся, потому что знаем, что значит заставлять ждать старого доброго руководителя отдела НИОКР. Но часть меня готова все отдать, чтобы узнать, о чем хотел спросить Иезекииль, и я уверена, что точно согласилась бы. Даже если бы это было неправильно. Даже если могло быть по-другому.

Но красивый почти-мальчик кивает и уходит, а мы с Фэйт забегаем в лабораторию, и двери с тихим шипением закрываются за нами.

Здесь работают сотни людей – сидят за компьютерами, занимаются комплексным моделированием, копированием и картированием генов. Еще одна голограмма Мириад помогает группе ученых, собравшихся вокруг жужжащих терминалов. У одной из стен стоит машина, подобранная где-то в пустошах. Внутри стеклянного короба заперт один из первых андроидов, созданных человечеством: механический мужчина с отверстием для монет, одетый в выцветшую одежду. Краска на нем облупилась, глаза сделаны из стекла. Вывеска над коробом умоляет меня: «ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ». Под ней приклеена бумажка, где от руки написано: «Желаю, чтобы этого никогда не случилось».

В центре этого хаоса стоит худощавый пожилой мужчина, на его плечи накинут белый лабораторный халат. Он слегка хромает. Седые волосы топорщатся в разные стороны, а взгляд серых глаз режет, словно скальпель. На бейджике большими буквами выведено: «КАРПЕНТЕР».

Это моя фамилия – Карпентер.

Но… разве моя фамилия не Монрова?

– Доброе утро, доктор Сайлас, – говорю я.

Мужчина, который точно не приходится мне дедушкой, кивает в ответ.

– Доброе утро, Ана.

Но меня зовут…

Меня зовут Ив?

_{_______}

– Иви!

Девушка моргнула. Вернулась в свое тело. То же самое тело, что и у девушки, чья жизнь проигрывалась у нее в голове. Но ту девушку звали Ана Монрова. А это тело принадлежало Ив Карпентер. Это тело…

– Госпожа Ив, дышите, – со страхом в голосе приказывал ей Иезекииль.

Его голос…

Его голос…

Пальцы Ив взлетели к накопителю памяти, встроенному в ее череп. К чипам в нем. К третьему с конца. Ярко-красному. Как рубины. Как кровь.

– Кто я? – Она подняла глаза на Иезекииля, сузившиеся от разрастающейся ярости. Этого не могло быть.

Но так оно и было.

– Кто я? – повторила Ив.

Иезекииль закусил губу, в его глазах отражалась боль.

– Сайлас предупредил меня не расска…

– Говори! – взревела она. – Он никакой мне не дедушка! Он ученый из «ГнозисЛабс»! Откуда я это знаю? Почему я все это вижу?

– Госпожа Ив…

– Пошел ты к черту со своей госпожой! – закричала девушка. – Скажи мне, кто я! Я приказываю тебе!

Иезекииль печально покачал головой.

– Репликанты больше не связаны Тремя законами, госпожа Ив. Я не обязан подчиняться вам. Но я хочу защитить вас. Пожалуйста, доверьтесь мне.

– Как я могу довериться тебе? Я даже не знаю тебя!

Но это была неправда, и Ив понимала это. Стены рушились. Две жизни, словно две звезды, столкнулись в ее сознании. Жизнь, которую она знала, – жизнь Иви Карпентер. Участницы боев в Вар-Доме. Первоклассного механика. Тощей маленькой мусорщицы, с трудом зарабатывающей на жизнь на острове Свалка. И другой. Совершенно другой девушки. Виртуальной принцессы в сияющей белой башне, возвышающейся над городом, ныне покинутым и мертвым.

Мой отец был обычным скромным инженером.

Они с мамой погибли, когда банда…

У Ив снова затрещала голова. Этот поврежденный накопитель памяти. Этот разбитый чип. Фрагменты воспоминаний о ее детстве, собранные дедушкой после того, как выстрел бандитов чуть не убил ее.

«…Дедушка? – Идеальные губы изогнулись в оскале. – Ох, бедняжка! Что он наговорил тебе?»

Сайлас Карпентер не был ее дедушкой. Они вообще не были родственниками. И если это было ложью, теперь Ив сомневалась во всем, что знала, во всем, о чем он рассказывал ей.

Так что лучше было избавиться от сомнений раз и навсегда, и неважно, что ждало ее впереди.

– Иви? – позвал ее Крикет. – Иви, ты в порядке?

Она задержала дыхание. Голова кружилась. Сфокусировав взгляд на репликанте, девушка коснулась накопителя памяти. Дотронулась до третьего чипа с конца, пронизанного трещинами.

– Нет, – предостерегающе произнес Иезекииль. – Не надо.

Но зашипев от боли и не обращая внимания на сноп искр…

– Не надо!

…она вырвала его.

_{_______}

Вернувшись в комнату, первое, что я вижу, это розы.

Полдюжины цветов невиданного алого оттенка лежат на моей подушке. Я знаю, кто их принес. В животе начинают порхать бабочки, и я прижимаю кончики пальцев к губам, улыбаясь от уха до уха.

Я прячу цветы в своих книгах по мифологии. Их у меня много. Когда-то подобранные на пустошах, теперь они стоят на полках в моей комнате с белоснежными стенами и такими же белоснежными простынями. Некоторые из них порваны, некоторые разбухли от влажности, но все любимы мною. Иногда мне кажется, что эти книги – единственное, что здесь реально. Я останавливаюсь на мифе об Эросе и Психее и бережно закладываю цветы Иезекииля между страниц, чтобы сохранить их. Ведь если отец их найдет, то обязательно заберет.

Потому что я знаю – так нельзя.

Позже я слышу, что главный ботаник в ярости. Что эти бутоны заняли тысячи часов работы, и кто бы ни украл их, он ответит за это. Тогда я задаюсь вопросом: если Иезекииль запрограммирован, чтобы подчиняться, как он мог украсть? Как Грейс могла скрывать свои чувства к Габриэлю? Как Фэйт могла просить меня хранить секреты?