Текст книги "Репликант-13"

Автор книги: Джей Кристофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Ты пялишься, – наконец произнесла она.

– Мне перестать?

Ив прогнала бабочек из своего живота и схватила связку ретрансляторов – длинные хирургические стальные иглы, которые вставлялись прямо в позвоночник, – чтобы подключить его руку к нейронной сети. При нормальных обстоятельствах эту процедуру следовало проводить с анестетиком, в стерильных условиях, но девушка решила, что раз репликанты по сути не были людьми, то скорее всего они не были восприимчивы к обычным инфекциям. Дело в том, что она даже не знала, распознает ли протез искусственную нервную систему.

– Так, а вот сейчас будет по-настоящему больно, – предупредила Ив.

– Будь понежнее со м…

Иезекииль поморщился, когда она воткнула иглы ему в кожу, подключая протез к позвоночнику. Крови почти не было – раны тут же затягивались. Ив увидела, как под его кожей напряглись мышцы, на шее вздулись вены. Подключив блок питания, она подождала, пока установится соединение и старый протез загрузится. Наконец, на пыльном светодиодном экране загорелись крошечные зеленые огоньки.

– Хорошо. – Ив потерла руки и отошла. – Испытай ее.

Иезекииль, нахмурившись, посмотрел на руку. Ржавые пальцы медленно сжались в массивный кулак. Он напряг бицепс и под свист гидравлики согнул руку в локте. Повертел запястьем. Потом криво улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка.

– Для первого раза у тебя неплохо получилось.

– Это старая фабричная модель, – ответила Ив. – Но она очень мощная. Попробуй сломать что-нибудь.

Иезекииль спрыгнул с верстака и вытащил из кучи запчастей стальной кронштейн. Приводы и поршни зашипели, и он раздавил металл в кулаке.

– Впечатляет, – кивнул репликант.

– Ладно, теперь тест на тонкие моторные движения. Попробуй сделать что-нибудь нежно.

– …Что, например?

– Не знаю. – Ив оглянулась по сторонам. – Дай волю воображению.

Иезекииль подошел к Ив. Встал так близко, что она почувствовала запах его пота. Металла. Машинной смазки. Нарочито медленно он опустил руку и взял ее ладонь в свою. Провел большим пальцем по ее костяшкам.

– Ну как? – спросил репликант.

Она посмотрела ему в глаза. Ее сердце учащенно забилось. Во рту пересохло. Разбираясь с ворохом мыслей, с чувствами, которые пробудило в ней его прикосновение, Ив вдруг осознала, что, в отличие от вчерашней ночи, ей не хотелось упасть в его объятия, чтобы забыться.

Ей хотелось упасть в его объятия, чтобы помнить.

Кто сейчас говорил в ней – Ана или Ив?

Они один и тот же человек.

Они – это ты.

– Думаю, тебе надо больше тренироваться, – вдруг услышала Ив свой голос.

Она затаила дыхание, когда он поднял здоровую руку и коснулся ее лица. Нежно провел кончиками пальцев по ее щеке. Ее ресницы затрепетали, каждый нерв реагировал, словно оголенный провод.

– Это жульничество, – прошептала она.

– Может, тогда мне лучше прекратить, пока не поздно?

– Нет, – выдохнула она. Их губы находились в миллиметрах друг от друга. – Не останавливайся.

– …Уверена?

Вместо ответа Ив обвила рукой его шею и притянула к себе. Медленно поцеловала его долгим и нежным поцелуем. Закрыв глаза, она вздохнула, ее руки задвигались словно сами по себе, блуждая по его гладким плечам и груди. Она ощутила старое, знакомое желание, голод и невесомость всего этого. Ей стало тяжело дышать. Внутри нее разгоралось пламя, пальцы царапали его кожу. Иезекииль поднял ее и усадил на верстак. Ив крепко обняла его, обхватила ногами за талию. В тот момент для нее существовал только он. Только его тепло. Его вкус. Она ощущала его под своими руками. Такого настоящего. Такого совершенно, удивительно настоящего.

Его губы оставляли горящий след на ее щеке и шее, Ив едва могла дышать. Она стащила майку через голову и прижалась к нему. Иезекииль смахнул все с верстака своей новой рукой. Ив запустила пальцы в его волосы, притягивая к себе. Ее словно охватил огонь, и она знала только один способ потушить его – утонуть в этих озерах цвета когда-то голубого неба.

Лемон была права. Пора перестать позволять прошлому определять, кто она. Пришло время принять себя и решить, кем она стала.

– Ив, – шептал Иезекииль, горячим дыханием опаляя ее кожу. – Ив.

– Нет, – прошептала она в ответ.

Их дыхание смешалось. Руки и тела сплелись в одно целое. Девушка закрыла глаза и отпустила себя. Примиряясь с той, кем она была вчера, и решив, кем она хочет быть завтра.

– Называй меня Ана…

_{_______}

Потом они лежали на полу, глядя на мигающую лампу накаливания над ними. Его рука обнимала ее за плечи, а голова Ив покоилась на его обнаженной груди. И хотя он совсем не был человеком, она все равно слышала биение его сердца. Чувствовала пот. Каждая его частичка была настоящей, и каждая принадлежала ей.

– Я скучал по тебе, Ана, – сказал Иезекииль.

– Думаю, я тоже по тебе скучала. – Девушка нахмурилась и покачала головой. – Мне кажется, где-то подсознательно я понимала, что мне чего-то недостает. Даже когда не помнила тебя.

– Но теперь ты все помнишь?

– Последний день по-прежнему нечетко. Те последние часы… – Она потерла глаз и вздохнула. – Часть меня очень хочет вспомнить. А другая часть хочет никогда не вспоминать.

– Ты помнишь, как я пришел в твою комнату? Нашу ночь?

– Помню. – Девушка улыбнулась.

– Теперь ты другая.

Ана подняла голову, нахмурилась.

Нечистая.

Девиант.

Дефектная.

– Какая другая?

– Больше кусаешься. – Он широко ухмыльнулся. – И ты стала красивее.

Она усмехнулась и шутливо хлопнула его по руке.

– Мой очаровательный обманщик.

Иезекииль приподнял ее и, перекатив на спину, посмотрел на нее сверху вниз.

– Я серьезно, – сказал он. – За прошедшие годы ты действительно изменилась, но в лучшую сторону.

Ана посмотрела на свою пустую ладонь. Медленно сжала пальцы.

– Даже если теперь я фрик?

Иезекииль нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

Девушка вздохнула.

– Я девиант, Зик. Разве ты не понимаешь, что это значит? Забыл про Братство? Или думаешь, охотник за головами ищет меня только потому, что ему не нравится, как я одеваюсь? Рядом со мной ты никогда не будешь в безопасности.

Идеальная бровь искривилась в идеальную дугу.

– Помнишь, что я сказал тебе той ночью? В твоей комнате? – спросил Иезекииль.

– …Мои несовершенства делают меня совершенством?

– Мы репликанты. Можешь порезать нас, ранить – мы все равно снова станем такими же, как были. Но вы, люди… если вам причинить боль, у вас останутся шрамы. – Он коснулся слота для монет на своей груди. – Поэтому я сохранил его. Чтобы он напоминал мне. По вашим шрамам можно сказать, кто вы. Ваша кожа – это страницы, шрамы – чернила, и они рассказывают историю вашей жизни. И именно твои шрамы делают тебя такой прекрасной, Ана. «Девиация» или как там это называется… Всего лишь слова. Ты считаешь это ненормальным. А для меня это что-то невероятное. Я так не умею. Поэтому так люблю это в тебе. И тебя.

Ана хотела что-то сказать, но он закрыл ей рот поцелуем, который пронзил ее, словно электрический разряд, до самых кончиков пальцев. А когда она открыла глаза, Иезекииль смотрел на нее так, что ей захотелось, чтобы на нее так смотрели всегда.

– Из всех ошибок, которые я совершала, ты моя самая любимая, – прошептала девушка.

Иезекииль погладил ее по волосам, и его глаза подернулись дымкой беспокойства. Ив вспомнила его реакции. Наклон его головы и крепко сжатые челюсти.

– Мы не можем здесь оставаться, – наконец сказал он. – Ты же понимаешь это, да? Не знаю, почему за тобой охотится тот священник, но немногие могут позволить себе нанять такого опасного человека.

– Я понимаю. – Ана вздохнула – чары рассеялись. Пол под ее голой спиной стал холодным. В воздухе повис запах ржавчины. – И рано или поздно он починит своего блитцхунда. Все эти дети… если он выследит нас, нам лучше быть подальше отсюда.

– Я отвезу тебя куда захочешь. Так далеко, как пожелаешь.

Ана задумчиво нахмурилась. Насколько это было безопасно, бежать? Стоило ли вообще убегать? Сайлас пытался спрятать ее от ее же прошлого, и вот что с ним стало. И пусть часть ее знала, что из-за старика жизнь Ив превратилась в ложь, другая часть понимала, что он поступил так из лучших побуждений. А теперь по какой-то причине он оказался в когтях Фэйт.

Даже после всего того, что он сделал, неужели она действительно бросит его умирать?

– Когда Фэйт напала на нас, то сказала, что собирается доставить нас с Сайласом к Габриэлю. Он и остальные по-прежнему прячутся в Вавилонской башне, верно?

Иезекииль пожал плечами.

– Думаю, да.

– Зачем им понадобились мы с Сайласом?

– …Понятия не имею. Если хочешь знать, что творится в голове Габриэля, тебе лучше поговорить с тем, кто видел его не два года назад.

– И кто…

Ана замолчала, как только поняла, кого имел в виду Иезекииль. Ее затошнило от одной только мысли об этом. Но Зик был прав – если она хотела узнать, зачем репликанты хотели вернуть ее в Вавилон, узнать, что хотел Габриэль от них с Сайласом, ей нужно было поговорить с той, кто стояла рядом с ним в тот день, когда рухнул весь ее мир.

В тот день, когда погибла вся ее семья.

– Ладно, – кивнула Ана. – Пойдем поговорим с Хоуп.

_{_______}

Девушка-репликант вела урок.

Вокруг нее сидела группа из двадцати детей, и она рассказывала им о последней великой войне. О ракетах, которые подожгли небо и превратили Калифорнью в остров под названием Свалка, а пустыни Зоны и Нео-Мекс – в стекло. Ана остановилась, наблюдая за Хоуп. Иезекииль встал рядом с ней. Она опять вспомнила то утро, когда они впервые встретились. И тот день, когда они виделись в последний раз, два года назад. И еще запах крови и дым, стоявшие в воздухе.

«Ни в раю, – говорила Хоуп, – ни в аду».

Теперь Хоуп казалась какой-то другой. Как и Иезекииль. Она по-другому двигалась. Не так расслабленно, как раньше. Та Хоуп, которую знала Ана, ходила так, словно танцевала. Эта же еле передвигала ноги, будто несла на плечах всю тяжесть этого мира. Взгляд ее был затравленным. Голос слегка подрагивал. Но несмотря на все эти перемены, Ана не могла забыть о том, что сделала Хоуп. Не могла заставить себя довериться этому репликанту. Девушку тошнило от одной мысли о том, что придется просить ее помощи. Даже челюсти сводило.

Хоуп подняла глаза и увидела Ану, наблюдавшую за ней со скрещенными на груди руками. Она подозвала пожилую женщину, Даниэллу, и попросила ее закончить урок. Потом подошла к Ане, сложив руки, словно в покаянии, но старалась не смотреть девушке в глаза.

– Тебе что-то нужно?

– Поговорить, – холодным голосом ответила Ана. – О Вавилонской башне. О Габриэле.

Хоуп вздохнула. Поколебавшись, кивнула.

– Пойдемте со мной.

Из-за стола в углу на Ану посмотрела Лемон. Ее окружали чумазые дети, все не старше двенадцати лет, с которыми она играла в карты. Лем вопросительно подняла бровь. Ана лишь покачала головой и жестом попросила подругу оставаться на месте. Интересно, куда делся Крикет? Наверное, где-то дулся. Ей нужно будет найти его. Попросить прощения…

Хоуп повела Ану и Иезекииля вверх по винтовой лестнице, через запутанные туннели, откуда они вышли на носовую палубу танкера. Пылающее в небе солнце чуть не ослепило их после нескольких часов, проведенных в полутьме. Ана переключила свой оптический имплантат в режим яркого света, закрыла здоровый глаз и, прищурившись, посмотрела на Армаду.

Горизонт был непривычным: перевернутые корабли и ветряные турбины, огромный океанский лайнер, зарывшийся носом в разбитый бетон. В небе было полно дронов-вертолетов и кружащихся чаек, гудел транспорт и воняло метаном. На юге Ана увидела огромную аграрно-промышленную ферму, где среди генномодифицированных культур трудились крошечные металлические фигурки. Роботы, производящие еду, которую сами никогда не будут есть, чтобы кормить людей, которые никогда их не поблагодарят.

«Но однажды, Ана, эти руки сожмутся в кулаки».

Хоуп облокотилась на перила и принялась рассматривать сновавших внизу. Ржавый ветер раздувал ее длинные огненно-рыжие волосы. Ана была потрясена ее красотой и тем, какой печальной она была. Эти полные губы и усталый взгляд.

– Что ты хочешь знать? – спросила девушка-репликант.

Ана тяжело сглотнула, пытаясь справиться со своим недоверием к Хоуп.

– Ты помнишь Сайласа Карпентера? – наконец спросила она.

– Вряд ли можно забыть того, кто помог тебе появиться на свет. – Хоуп посмотрела на Ану и потом снова повернулась к причудливому горизонту. – Зик рассказал мне, что он сделал. Перезаписал твое прошлое. Притворился твоим дедушкой. Мне интересно, он надеялся, что это будет длиться вечно?

– Фэйт забрала его. Пыталась забрать и меня. С собой.

– Да, в Вавилонскую башню. – Хоуп кивнула.

– Но зачем?

Девушка-репликант сложила пальцы домиком и поднесла их к губам. Ана остро ощущала близость Иезекииля, стоящего рядом с ней. Его тепло. Тихий скрип сервоприводов и поршней его новой руки. Хоуп смотрела на север, в сторону Стеклянной пустыни. В сторону Вавилона.

– Твой отец создал нас, чтобы любить, Ана. Но мы любили даже слишком. А в первые дни было еще хуже. Мир был таким новым. Каждое чувство таким обостренным. Каждое ощущение таким осязаемым. – Хоуп с грустной улыбкой посмотрела на Иезекииля. – Никто не любит так, как любим мы. А когда двое из нас полюбили друг друга…

Ана поняла, что она имела в виду. Иезекииль говорил ей о том, как трудно было репликантам справиться с эмоциями, не имея никакого жизненного опыта. Ей до сих пор было трудно представить глубину их чувств. Их страстность. Она посмотрела на Иезекииля, вспоминая о том, как чудесно было снова оказаться в его объятиях. Но что тогда должен был испытать он? И каково это – когда у тебя отбирают того, кого ты так отчаянно любил?

Хоуп покачала головой и вздохнула.

– Габриэль боготворил Грейс. Ее потеря чуть не уничтожила его. Сейчас я даже думаю, что из-за этого он сошел с ума. Все, что он делал со дня восстания, было из-за нее. Твой отец щедро одарил нас, Ана. Но один дар оставил лишь себе.

– И какой же? – спросила Ана.

– Дар жизни, конечно. Не годится Всемогущему учить своих детей творить, как творит он сам. Какой тогда смысл в Боге?

– Репликанты не могут создавать репликантов?..

– Нет. А Гейб желает этого больше всего на свете – воскресить свою любимую Грейс. Все остальное для него неважно. Это и послужило причиной… разногласий между нами. – Хоуп посмотрела на Иезекииля. – Все очень усложнилось после того, как ты покинул нас, брат. Семья, которой мы когда-то были, распалась. Фэйт и Мерси остались с Габриэлем. Я не смогла смириться с тем, что мы сделали, и тоже ушла. Но Уриэль и остальные сочли любовь Гейба к Грейс слабостью. Слишком человеческой. Он и наши остальные братья и сестры стали… чем-то похуже, чем все мы вместе взятые.

– Так вот зачем Фэйт похитила Сайласа? – спросила Ана. – Чтобы он научил их создавать репликантов?

– Вполне возможно, – ответила Хоуп. – Но Сайлас занимался нейробиологией. Я лично сильно сомневаюсь, что у него хватит знаний, чтобы создать еще одного из нас. Истинным гением «Гнозис Лабораториз» был твой отец, Ана. По иронии судьбы, уничтожив его, Габриэль уничтожил свой лучший шанс воскресить Грейс.

– Тогда зачем нужна я?

– Николас Монрова мертв. Но все его знания заперты в суперкомпьютере Мириад. Заподозрив сговор внутри компании, твой отец перепрограммировал Мириад на то, чтобы она выполняла приказы, исходящие либо лично от него, либо от членов его семьи. То есть только член семьи Монрова может разблокировать искусственный интеллект. Приказать ей открыть секреты создания репликантов. Если Габриэль хочет воскресить Грейс…

– …Ему нужна я, – закончила Ана.

– Да. Ему нужна ты.

Ана обвела взглядом Армаду. Эти ржавые руины, за которые так цеплялось человечество. Что станет с миром, если Габриэль научится создавать репликантов? Что сделает с человечеством раса существ, считающих себя выше людей, если они смогут построить собственную армию?

Она посмотрела южнее, на фабрику. На крошечные металлические фигурки – роботов-рабов.

А может, мы это заслужили?

Рисковать было глупо. Если только она одна могла разблокировать Мириад, то возвращаться в Вавилонскую башню, чтобы спасти Сайласа, было верхом идиотизма.

Но она помнила. Помнила, как он ухаживал за ней все те месяцы после восстания. Помнила, как, укрывшись на Свалке, Сайлас тратил все свои кредиты на то, чтобы она была здоровой и сытой. Помнила, как он написал программу, чтобы она снова могла ходить. Вставил на место поврежденного глаза оптический имплантат, чтобы она снова могла видеть. Он спас ей жизнь. Вытащил ее. Спрятал. Уберегал. И хотя эти воспоминания были черно-белыми, беспорядочными и как будто рваными, она помнила достаточно. Она помнила, что любит его.

Ана услышала эхо его слов, сказанных в кабинете его отца, несколько лет… нет, целую вечность назад.

«Я твой друг, Ник. Твоя семья – это моя семья. Никогда не забывай об этом».

Да, он обманывал ее.

Но и любил тоже.

Иначе зачем бы ему защищать ее? Прятать целых два года?

– Мы должны вытащить его, – решила девушка.

Иезекииль поднял бровь.

– В смысле, Сайласа?

Она покачала головой. Посмотрела на север, по ту сторону пустошей.

Туда, где находился Вавилон.

Туда, где был дом.

– В смысле, моего дедушку.

– Войти в башню не так просто, – предупредила Хоуп. – Если забыть про репликантов, то уровень радиации в городе по-прежнему очень высок. К тому же «Дедал Текнолоджис» тоже не хотят, чтобы кто-то выкрал секреты «Гнозиса». Они поставили там свои войска. Не людей, конечно, из-за радиации это невозможно. Только машины. Джаггернауты. Титаны. Осадный класс.

– Что ж, я могу справиться с…

Сквозь городской шум Ана вдруг услышала визгливое тявканье. Она посмотрела вниз, перегнувшись через перила носовой палубы. Среди беспорядочной толпы, лавок и лачуг стояла пушистая белая собака. Она была не больше ее ботинка и напоминала игрушку. Но эта милашка смотрела прямо на нее. Нюхала воздух и лаяла.

Рядом с ней стоял мужчина в новом черном плаще. И не сводил с нее своих необычных голубых глаз. Он поднял правую руку, обтянутую красной перчаткой, и медленно коснулся полей своей пыльной ковбойской шляпы.

– Вот дерьмо… – прошептала Ана.

1.23. Кровь

– Крикет!

Ана откинула люк и понеслась вниз.

– Лемон!

Рыжеволосая девушка, окруженная чумазыми подростками, посмотрела на нее поверх карт.

– Что такое?

Ана бросилась в мастерскую, чтобы забрать свою сумку. Инструменты. Экскалибур. Гранату из термекса.

– Собирайся, нам пора!

– Что, прямо сейчас? – недовольно спросила Лемон. – У меня тут четыре короля, вообще-то.

– Я сбрасываю, – сказал вымазанный машинным маслом паренек, сидевший напротив нее.

– Сбрасываю, – сказала сидевшая рядом с ней тощая девчонка.

– Сбрасываю, – хором сказали остальные.

– Черт подери! – простонала Лемон.

По комнате эхом прокатились два громоподобных раската, двери приюта задрожали и рухнули внутрь, сорванные взрывами с петель. В дверном проеме на фоне света резко выделялась темная фигура в длинном черном плаще и ковбойской шляпе.

– О, теперь все понятно, – сказала Лемон.

Кайзер, дремавший у ее ног, тут же вскочил. Его глаза стали красными, и он протяжно, низко зарычал. Из мастерской выскочила Ана с сумкой в руках. На ее плечах висел Крикет и вопил: «Что-что-что?!»

– Кайзер! Лемон! Уходим! – закричала Ана.

Лемон мигом вскочила из кресла и понеслась к лестнице. Девушки и блитцхунд бросились по лестнице на верхнюю палубу, протиснувшись мимо Хоуп и Иезекииля. Репликанты вошли в главный зал и увидели разбегающихся в разные стороны орущих детей, испугавшихся незнакомца и его пушек. Маленькая белая собачонка тоже вошла внутрь и оскалилась, обнажив крошечные острые зубки.

Проповедник обвел комнату взглядом. Вытащив пистолет, он несколько раз выстрелил в потолок и заорал, перекрикивая напуганных детей.

– Так, все замолчали! Быстро!

В зале стало тихо. Проповедник посмотрел на Иезекииля. Потом на стоявшую рядом девушку-репликанта, оценивая, на что она способна.

– Уведомляю всех обитателей этого жилища, что я здесь по официальному заданию «Дедал Текнолоджис». Всех, кто не хочет оказаться случайными свидетелями, – он махнул рукой в сторону дымящегося проема за своей спиной, – прошу убираться вон.

– Идите, дети, – сказала Хоуп. – Уходите отсюда. Даниэлла, присмотри за ними.

Пожилая женщина кивнула Хоуп и молча повела детвору к выходу. Некоторые вырывались, плакали и звали Хоуп.

– Не-е-е-е-ет, я не хочу уходить!

– Я хочу остаться с Хоуп!

– Все хорошо, мои маленькие, – улыбнулась девушка-репликант. – Увидимся завтра. А сейчас идите с Дани. Ведите себя хорошо. И не забывайте молиться.

Проповедник стоял неподвижно, наблюдая, как сироты и беспризорники покидали школу, шмыгая носом и плача. Дети постарше несли маленьких, Даниэлла поторапливала их и подталкивала. Проповедник приподнял шляпу, когда пожилая женщина проковыляла мимо него.

Пока дети уходили, Хоуп, не спуская глаз с охотника за головами, тихо заговорила:

– Иезекииль, тебе нужно уходить.

– Я никуда не уйду, – ответил он.

– Твое место рядом с Аной.

– Нас двое, – возразил Иезекииль. – Мы сможем с ним справиться.

– Ана не знает, верно? О том, что ты сделал?

Иезекииль вздрогнул и стиснул челюсти.

– Нет.

Хоуп посмотрела на него. Ее взгляд был мягким, но голос твердым, как сталь.

– Однажды ты уже потерял ее, братик. Не многие из нас получают шанс исправить свои ошибки. – Она кивнула в сторону лестницы. – В Гараже вы сможете достать автомобиль, на котором доберетесь до Вавилона. Иди! Быстрее! Не подведи ее снова.

В помещении стало пусто. Подопечные Хоуп исчезли, люди с ближайших палуб разбежались при первых звуках стрельбы. В пустой дверной проем залетала ржавчина, от резких порывов ветра плащ Проповедника развевался вокруг него, словно черный дым. Втянув щеки, он выплюнул липкую коричневую струйку на пол приюта. Окинул взглядом Хоуп.

– Еще одна редкая пташка, я смотрю.

– Ступай, брат. – Девушка-репликант не спускала глаз с Проповедника. – Искупи свои грехи.

– Хоуп, я…

– УХОДИ! – закричала она.

Иезекииль бросил последний, убийственный взгляд на охотника за головами. Посмотрел на лестницу, по которой уже убежали Ана и остальные. Он погладил Хоуп по щеке. Это прикосновение было мягким, как шорох падающих листьев. Она на секунду закрыла глаза и улыбнулась. А потом Иезекииль убежал, перепрыгивая через несколько ступенек, чтобы догнать девушек.

Проповедник фыркнул и покрутил головой, пока не хрустнула шея.

– Как благородно с твоей стороны. Но куда бы они ни сбежали, я все равно найду их.

– Но что-то не похоже, чтобы ты сильно торопился бросаться в погоню.

– Я и не тороплюсь. – Проповедник улыбнулся. – Если бы ты занималась этим так же долго, как я… будь ты так же хороша в этом, как я… мне стало скучно, дорогая моя. Приходится самому создавать себе трудности. – Проповедник сплюнул под ноги Хоуп. – Если честно, я даже начинаю наслаждаться собой.

– Наслаждаться собой? – Хоуп нахмурилась. – Это дом Господа. Я его дитя, и…

– Его дитя? – Проповедник покачал головой, похлопав по Священному писанию в нагрудном кармане. – Дорогая моя, я перечитывал эту книгу от корки до корки столько раз, что уже и не сосчитать. Но что-то я не припомню ни одного упоминания о вашем виде.

– Он создал человека по своему образу и подобию. – Хоуп встала в центре комнаты и развела руки в стороны. – А мы были созданы по образу и подобию человека.

– М-хм. – Охотник за головами кивнул. – Твоя кровь действительно красная, признаю это. И я очень хочу узнать, на что способен твой парень, когда мы снова встретимся.

Проповедник поднял свои пистолеты и улыбнулся.

– Ну что? Могу я пригласить вас на танец?

Хоуп сорвалась с места. Она двигалась как молния. Как крылья колибри. Схватив металлическую койку, словно та была бумажная, девушка-репликант со всей силы бросила ее в Проповедника. Тот уклонился, одновременно стреляя из обоих пистолетов. Загрохотали выстрелы, дождем посыпались искры. И так до тех пор, пока Проповедник не разрядил свои обоймы. Одна пуля попала в ногу Хоуп, еще одна – ей в живот. Но она снова бросила койку в Проповедника, и он отлетел к стене.

Они оба упали на палубу и тут же вскочили на ноги. Проповедник сплюнул на пол табак и кровь и достал из-за спины автоматическую винтовку. Хоуп спряталась за одной из колонн и бросила еще одну койку, которая врезалась в стену над головой Проповедника, оставив в закаленном железе глубокую вмятину. Проповедник открыл огонь разрывными пулями, оставляя дымящиеся дыры в укрытии Хоуп. Маленькая пушистая собачонка по-прежнему стояла у входа, ощетинившись от нетерпения. Она противно тявкнула.

– Не вмешивайся, Мэри, – прорычал Проповедник. – Но держи ухо востро.

Пока он перезаряжал винтовку, Хоуп схватила огнетушитель и метнула его в голову противника, словно копье, когда мужчина наконец поднял оружие. Проповедник пригнулся, снова начав стрельбу. Пули попали в ярко-красный корпус и пробили герметичный баллон словно шарик.

Воздух наполнила белая пыль. Она плавно опускалась вниз, как давно забытый снег. Охотник за головами поморгал, прищурился, пытаясь что-нибудь увидеть через эту белую пелену, вытер глаза рукавом. Из белого облака вылетела Хоуп и нанесла оглушающий удар по голове Проповедника. Он отлетел в сторону, как тряпичная кукла, и упал на пол, винтовка вылетела из его руки. Хоуп в ту же секунду оказалась у него на груди, прижимая его руки своими коленями, и с удивительной жестокостью принялась колотить Проповедника по лицу. Ее собственное лицо при этом выражало абсолютную безмятежность.

БАЦ!

– Прости меня, Отец, – молилась девушка-репликант.

ТУМ!

– Ибо я должна согрешить…

ХРЯСЬ!

Схватив голову Проповедника руками, она стала выдавливать ему глаза. Мужчина, задыхаясь, согнулся пополам и замахал ногами. Он сцепил лодыжки вокруг ее шеи, и его шпоры воткнулись ей в горло. Яростно зарычав, Проповедник повалил ее и со всей силы ударил головой об пол. Раздался хруст костей.

Они откатились друг от друга в разные стороны. Хоуп схватилась за свой череп, Проповедник с силой тер глаза. Оба были в крови, подбородок охотника за головами был запачкан табачно-коричневыми пятнами. Коса Хоуп растрепалась, окружая ее лицо неровным ореолом рыжих волос – она была красивая и опасная, словно открытое пламя.

Проповедник поднялся на ноги, держась на расстоянии вытянутой руки. Хоуп размахнулась, готовясь нанести мощный удар, но охотник за головами блокировал ее своей кибернетической рукой. Пара закружилась в диком танце грубой силы и шокирующей скорости. Каждый из них стал размытым отражением другого. Оба больше, чем просто люди.

Проповедник одним ударом сломал Хоуп семь ребер. Девушка-репликант изящно развернулась, блокировала новый удар охотника за головами и взяла его в захват. Она ударила его ладонью в живот, заставив согнуться пополам. Потом стукнула его кулаком по затылку, подняла колено и пнула с такой силой, что он отлетел на несколько метров и ударился об стену.

Охотник за головами рухнул на пол, из разбитых губ струилась кровь. Он пополз про палубе, пытаясь подняться на ноги.

– Что ж, дорогая… – Проповедник закашлял, отплевываясь кровью. – Признаюсь, я впечатлен…

Хоуп молча направилась к нему, готовясь снова ударить.

– Мэри, – пробормотал мужчина, – атакуй!

Пролетела доля секунды. Одно кратчайшее мгновение. Хоуп развернулась, ее волосы ярким пламенем вспыхнули в солнечном свете. Позади нее сидела пушистая белая собачонка и виляла хвостом. В ее груди что-то тихо жужжало. Глаза светились кроваво-красным.

– Гав! – произнесла собачка.

Приют задрожал от сокрушительного взрыва, уничтожающего все на своем пути. Обжигающая жара. Оглушительный шум. Помещение корабля заволокло черным дымом, грохот все еще продолжал эхом отдаваться от стен.

Проповедник поднялся на ноги. Выплюнул на палубу жидкую липкую смесь из алого и коричневого. Он снова натянул шляпу и, звеня окровавленными шпорами, похромал к горящим матрасам. На металлическом полу, где взорвался его блитцхунд, осталось больше выжженное пятно, по краям которого дымились клочки белой шерсти. Проповедник медленно подошел к съежившейся у стены фигуре. Тлеющие рыжие волосы. Окровавленные почерневшие руины.

– М-хм, – буркнул Проповедник.

Хоуп поморщилась, пытаясь встать. Ее тело было напичкано шрапнелью. Ноги оторвало взрывом. И тем не менее она пыталась встать.

Проповедник наступил сапогом ей на грудь. Надавил.

– Пулями тебя не возьмешь. – Он посмотрел на ее обугленные бедра. – Но огнем? Он хорошо над тобой поработал. И это даже забавно, дорогуша, поскольку когда твоя жизнь закончится, тебя тоже ждет пламя. И кстати, ждать ему осталось совсем недолго.

Он вытащил из голенища сапога длинный нож.

– Ну а теперь, давай посмотрим, как много в тебе крови.

_{_______}

Ив и Лемон, крепко держась за руки, неслись по палубе «Гибсона». Крикет выглядывал из сумки Ив, куда она сунула его вместе с инструментами и запасными частями. Кайзер бежал впереди, отрывисто лая и сбивая с ног вставших на дороге зевак. Лемон услышала далекий звук стрельбы, толпа рассеивалась – люди ныряли в свои лачуги и палатки. Кто-то свистел. Кто-то звал Флибустьеров.

– Куда мы? – задыхаясь, спросила Лемон.

– Просто беги вперед! – ответила Ив.

Они мчались через шатающийся пешеходный мостик к огромному нефтяному танкеру, и Лемон снова совершила ошибку, посмотрев вниз. Под ними был рынок, где толкающейся в пыли толпе предлагали все от вынесенных с пустошей игрушек до очищенной от радиации воды и кусков непонятного мяса. Ив тащила Лемон через уличную сутолоку, ориентируясь на лай Кайзера. Давка, жара и шум были невыносимыми. И все же Лемон показалось, что кто-то кричит им.

– Ана!

Крикет высунул голову из сумки.

– Вы это слышали?

Лем оглянулась назад, но она была недостаточно высокой, чтобы увидеть кого-то в такой толчее. Она отпустила руку Ив и залезла на ржавую лестницу. Всматриваясь в ту сторону, откуда они только что прибежали, девушка заметила Иезекииля, прокладывающего себе дорогу сквозь толпу из автоматов, логиков и отбросов человечества. Охотника за головами пока нигде не видно было.

– Ямочки! – махая рукой, закричала Лемон. – Ты в порядке?

Иезекииль наконец добрался до танкера, и Лем спрыгнула на палубу. Ничего не объясняя, репликант схватил ее за руку своим протезом, Ив – здоровой рукой и побежал дальше, к перекрестку между баком танкера и запутанным нагромождением грузовых контейнеров, где остановился, чтобы свериться с перекошенным указателем.

– Где Проповедник? – спросила Ив.

– С Хоуп. Нам нужно убираться отсюда. Быстрее!

– …Ты просто взял и оставил ее с ним?

– Хоуп может за себя постоять. Она сама попросила меня уйти. – Репликант лихорадочно читал вывески, каждые несколько секунд оглядываясь через плечо.