Текст книги "Грешные удовольствия"
Автор книги: Джессика Трапп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
От еще одного пушечного выстрела корпус корабля закачался, и с потолка на них посыпалась штукатурка.
– Отдай приказ прекратить обстрел, Натан, – потребовала Бренна. – Прямо сейчас!
– Да, Натан, – веселым голосом нараспев сказал Монтгомери. – Прикажи, не трусь!
– А ты замолчи, – сказала Бренна, ткнув Джеймса кулаком в грудь.
Раздался еще один пушечный выстрел. С лестницы скатился матрос. Он тяжело дышал, а его рубашка была в крови.
– Господин! Главный парус пробит, а люди под британским флагом взяли корабль на абордаж.
В то же мгновение на лестнице показались солдаты. У них в руках были мечи и арбалеты, а одеты они были кто в чем.
– Я нашел его! – крикнул один из них. – Хватайте его!
Солдаты бросились к Джеймсу.
– Назад, Бренна, – приказал Джеймс, толкнув ее себе за спину и встретив нападавших лицом к лицу.
Джеймс отчаянно дрался, но их было слишком много. Они оттолкнули Бренну и Натана и окружили Монтгомери. Воздух наполнился громкими криками, лязгом мечей, запахом пота.
Монтгомери упал.
– Джеймс! – закричала Бренна, но его уже заковали в наручники.
Один из солдат пнул его в бок. L'occhio del diavolo пролетел по воздуху и упал на пол рядом с Бренной.
– Уходи, Бренна! Возьми кинжал и защищайся, если кто-нибудь из этих псов нападет на тебя!
– Прекратите! – крикнула Бренна солдатам. Подняв кинжал, она попыталась пробраться через толпу к мужу. – Вам нужен не он! Вам нужна я!
Никто даже головы не повернул. Своими потными телами они загородили Джеймса.
Слезы жгли ей глаза. Она поняла, что, хотя Джеймс и верил, что она предала его, он бросил ей кинжал, чтобы она в случае необходимости могла защититься.
– Остановитесь! Это я художник, а не он!
К ней подошел Натан.
– Они солдаты и просто выполняют приказ, – сказал он, пряча свой меч в ножны. – Они ничего не знают ни о миниатюрах, порочащих короля, ни о том, почему надо арестовать Джеймса. У них приказ.
– Сделай же что-нибудь, – умоляющим тоном попросила Бренна брата, чувствуя свою беспомощность.
– Король приказал доставить его живым, – сказал тот, кто, по-видимому, был главным. – Поднимите его на ноги. Нам надо спешить в Лондон.
– Нет! Вы не можете его забрать. Он ничего плохого не сделал! – прокричала Бренна.
Командир мельком посмотрел на нее:
– Это решать королю. Просим прощения за беспорядки, миледи.
– В таком случае заберите и меня. Я все объясню королю.
– На борту моего корабля никогда не будет ни одной женщины, – заявил командир и дал своим людям знак увести пленного. Не обращая на Бренну никакого внимания, они прошли мимо нее и стали подниматься по лестнице.
– Натан, ты должен их остановить.
Натан пожал плечами:
– Он хотел скормить меня акулам.
Двое солдат тащили Монтгомери наверх. Его ноги безжизненно бились о ступени.
Бренно судорожно размышляла о том, что ей делать. Расправиться с ними физически у нее не было сил. Ей надо следовать за их кораблем и каким-то образом убедить короля в невиновности своего мужа.
Она поднялась на палубу за солдатами и с болью в сердце наблюдала, как Джеймса переправили на британский корабль. Натан, завернувшись в плащ, последовал за ними. На палубе стоял ее отец и самодовольно улыбался.
Бренна отвернулась.
– Мне очень жаль, мисс, – сказал капитан корабля Джеймса. У него был подавленный вид. – Их было слишком много.
Она тупо кивнула.
– Нам надо его спасти.
– Для этого нас слишком мало, мисс. Сначала надо подключить флот его брата.
Глядя вслед удалявшемуся кораблю, капитан задумчиво почесал в затылке.
– Я даже не понимаю, в чем дело. У господина Джеймса всегда были хорошие отношения с королем. Он даже время от времени был королевским пиратом. Его называли Покорителем.
Бренна тяжело вздохнула. Незачем рассказывать капитану о ее преступлении, решила она.
– Просто следуйте за ними до Лондона, а там найдите мне человека, которого можно было бы послать к брату Гиффарду. Он странствующий монах и много времени проводит при дворе. Мне нужна аудиенция у короля.
Капитан слегка поклонился.
– Вы жена господина Монтгомери, и мы в полном вашем распоряжении.
Он пожал плечами и отошел на корму.
– Никогда не понимал этих аристократов, – пробурчал он себе под нос.
Бренна так стиснула перила, что у нее побелели костяшки. Она и сама их не понимала.
Глава 27
Бренна присела в глубоком реверансе перед человеком, сидевшем на возвышении на позолоченном троне. Ребенок внутри ее толкался, и эти толчки отзывались болью в позвоночнике, но она оставалась в преклоненной позе. Только спустя несколько месяцев после ее приезда в Англию брату Гиффарду удалось добиться для нее аудиенции у короля Эдуарда. Это был ее единственный шанс.
Личные покои короля были задрапированы золотой парчой. Убранство этой комнаты говорило о том, что все здесь должно было не только производить впечатление, но и вызывать страх и неуверенность. У короля, вероятно, было много таких тайных встреч.
Интересно, сколько Гиффард заработал на этом? – подумала она. На ней он уж точно заработал немало.
Король продержал ее в этой позе довольно долго. Такова была его тактика запугивания. Впрочем, в этом не было необходимости – она и так уже была напугана до смерти. Тем более что это было почти точное повторение того момента, когда ее представляли королеве. А это была катастрофа.
Сердце у Бренны стучало, колени дрожали. Ребенок внутри ее тоже, по-видимому, был взволнован – он так крепко бил пятками, что она еле удерживалась, чтобы не схватиться за живот.
– Встань.
Она с трудом разогнулась и посмотрела на сидящего перед ней человека. Он был высоким, красивым, с темными волосами до плеч истинно королевскими манерами. Судя по одежде, он был тщеславен. Неудивительно, что его так рассердили ее картины.
Ее передернуло. Что ее ждет? Жизнь или смерть? Что ждет ее мужа? А ребенка, которого она носит под сердцем? То, что этот человек сидит на раззолоченном троне, говорит о многом. Во рту было сухо, как в пустыне.
– Брат Гиффард сказал, что ты хочешь поговорить с нами о деле, касающемся твоего мужа, – сказал король с царственной полуулыбкой.
– Да!
На короткую секунду она вдруг решила, что ее план просто глуп. По пути в Лондон она сидела у мольберта по несколько часов в день. Сейчас в складках ее платья был спрятан лестный для короля портрет. Она писала и переписывала его, пока он не стал безупречен. Тогда портрет казался ей идеальным подарком, призванным умиротворить гнев короля.
Но сейчас…
Она открыла рот, чтобы заговорить, но из горла вырвался лишь писк.
Не зная, что делать дальше, она достала из складок платья завернутый в дорогую ткань портрет, встала на колени, опустила голову в знак верности трону и протянула портрет королю. У нее был единственный шанс спасти мужа, и она молила Бога, чтобы он оказался достаточным.
– Я здесь, чтобы умолять вас сохранить жизнь моему мужу и просить помиловать его. В преступлении виновата я одна, – ее голос дрожал.
Король забарабанил пальцами по подлокотнику трона. Он не протянул руку за подарком, и тревога снова закралась в сердце Бренны. Острая боль пронзила ее живот, но она подавила стон.
– Что тебе известно о преступлении твоего мужа?
Она не смела поднять глаза. Репутация короля была уже запятнана.
– Я знаю, что он не виноват.
– А тебе известно в чем?
Тут она подняла глаза и посмотрела прямо в красивое, горделивое лицо короля. Она вдруг поняла, что портрет должен понравиться.
Он, конечно, простит их всех, когда она объяснит, что другие картины были написаны ею, когда она была лишь девчонкой и слишком наивной, чтобы в чем-то сомневаться. Тщеславным мужчинам всегда был нужен художник. Она может получить приглашение в качестве придворного художника и посвятить остаток жизни тому, чтобы искупить свою ошибку.
– Я знаю, что его обвинили в том, что он написал серию миниатюр «Любовницы короля». Но их написала я.
Король был ошеломлен:
– Ты женщина.
– Я часто себя за это проклинала, – она немного осмелела и решила не отступать. – Я прошу вас принять мой подарок.
Когда он поднял руку, видимо, для того, чтобы указать ей на дверь, его пурпурная бархатная мантия взметнулась, подобно крыльям птицы.
– Если ты хочешь подкупить нас бриллиантами, у нас их очень много.
– Нет, ваше величество. Это нечто более личное. Нечто, что я сделала сама.
Собственная смелость ее удивила. Что, если этого портрета недостаточно?
Чувствуя себя ребенком, который приготовил что-то своими руками, чтобы умиротворить рассерженного отца, она затаила дыхание, наблюдая, как король разворачивает ткань, в которую был завернут портрет.
Между тем король разворачивал подарок невыносимо медленно. Все его пальцы были унизаны перстнями с драгоценными камнями, сверкавшими. при каждом движении. Еще одно свидетельство тщеславия.
Когда ткань была снята, Бренна в волнении прикусила нижнюю губу.
Он рассматривал портрет, слегка нахмурившись. Наступила тишина.
Сердце Бренны почти остановилось от предчувствия гибели. Портрет ему не понравился. Закрыв глаза, она молила Бога послать ей быструю смерть.
– Я… – начала она сдавленным голосом, – мне тогда было всего четырнадцать…
– Четырнадцать?
Она облизнула пересохшие губы.
– Когда я писала эти миниатюры, я была отчаянной и глупой девчонкой. Я понятия не имела, как выглядит мужчина под доспехами. Клянусь, я никому не хотела причинять зла.
Молчание. Слишком долгое молчание.
Наверное, он сейчас вызовет стражу. Неужели ее будут пытать, прежде чем убьют? Что будет с ребенком? Она уже не могла дышать полной грудью и все же продолжала:
– Я… надеялась, что новый портрет смягчит ваш гнев. Мой муж никогда не был художником. Он даже ничего не знал об этих миниатюрах. Я одна во всем виновата.
Опять никакой реакции. Ее голова уже могла бы лежать на плахе. В руках и ногах у нее начались судороги.
– Прошу вас, монсеньор, – прошептала она, переминаясь с одного колена на другое. Слезы жгли ей глаза. – Я была еще совсем ребенком. Но даже если мне нет прощения, умоляю вас освободить моего мужа. Он честный и благородный человек и верно вам служил всю свою жизнь. А тот, кто действительно виновен в предательстве, это человек, который обвинил моего мужа в том, что он автор этих миниатюр.
– И кто же это по-твоему?
– Мой отец.
– Ты хочешь, чтобы мы поверили, что ты готова обвинить своего родного отца, чтобы спасти человека, за которого тебя насильно выдали замуж? – Король догладил подбородок. – До нас дошли слухи, что твой муж держал тебя в кандалах.
Она сглотнула.
– Да, монсеньор. Наш брак начался не так гладко, как хотелось бы, но он честный человек.
– Встань, – приказал король после еще одной долгой паузы.
Не понимая, что означает такой поворот, она с трудом встала. Пальцы, которые всегда были такими гибкими, когда она держала в руке кисть, одеревенели и дрожали.
Король сунул свой портрет под мантию.
– Хорошая работа, миледи. Вы стали работать гораздо лучше, чем когда-то.
Бренна чуть не упала на пол от облегчения. Он принял ее картину.
– Вас спасает ваша любовь к мужу, – сказал король. – А также ваше искусство. Для двора будет большая потеря, если вы не будете придворным художником.
– А мой муж?
– Будет восстановлен в правах.
Она сделала глубокий реверанс:
– Благодарю вас, ваше величество. О, благодарю вас!
Он откашлялся и протянул руку, чтобы она могла поцеловать перстень.
– Конечно, это помилование не обойдется без штрафов.
Бренна еле удержалась от улыбки. Король весьма умело залез к ним в сундуки.
– Разумеется.
Король дернул за шнур у себя над головой, дверь тут же отворилась, и вошел слуга.
– Скажи капитану, чтобы привел Монтгомери в мои личные покои, – приказал король.
Бренна мысленно перекрестилась. Ее муж в безопасности, и она опять его увидит.
– Предупреди, чтобы его сначала искупали и дали чистую смену одежды. Обеспечьте эту женщину холстами и всем необходимым для занятий живописью. В качестве нового придворного художника она напишет портреты членов королевской семьи прямо здесь, в моих личных покоях.
Слуга ошалело взглянул на Бренну, отвесил глубокий поклон и поспешил выйти. От волнения у нее закололо в правом боку. Ребенок опять заработал ножками.
До нее вдруг дошло, чего от нее ждут. Портрет короля она писала и переписывала в течение нескольких недель, пока он не стал идеальным.
А сейчас портрет должен получиться с первого раза.
Она обхватила живот. Небольшие боли уже появлялись в последние дни. Видимо, от того, что она волновалась перед встречей с королем.
– Леди Монтгомери?
Она вздрогнула, когда снова начались судороги, а по ногам потекла жидкость прямо на королевский ковер. Глаза короля округлились.
– Силы небесные, женщина, – пробормотал он и опять дернул за шнур.
Бренне захотелось зарыться в землю подобно червю.
– Боже! Ребенок, – простонала она. Ну почему ее встречи с членами королевской семьи всегда кончаются для нее катастрофой?
Вбежали слуги.
– Пошлите за повитухой, – скомандовал король, – и отведите женщину в какую-нибудь комнату.
Служанки окружили ее, скрывая от глаз короля.
– Идите с нами, мисс. Старая Берта помогла многим детям появиться на свет, так что не бойтесь. Берта знает, что надо делать.
Глава 28
Ожидая, когда его призовет король, Джеймс мерил шагами комнатушку с голыми стенами, в которую его заперли. На запястьях и щиколотках были надеты соединенные цепями кандалы. При каждом шаге они неприятно звякали.
Его увезли из тюремной камеры, искупали и переодели уже много часов назад. А он все еще здесь, ждет и не знает, чем кончится его встреча с королем. Он должен убедить Эдуарда, этого царственного щеголя, в своей невиновности.
Колокольный звон возвестил, что прошел еще один час. А он все еще ждет. Нет даже стула, на который можно было бы сесть. Его заперли в замкнутом пространстве, и он чувствовал, что на него давят даже стены. У него было острое желание пробить кулаками дырку в одной из них, чтобы выпустить пар. Он не виноват. Бог свидетель – не виноват!
Он помассировал плечи и шею, чтобы избавиться от скованности. Его проклятая жена предала его. Он ругал себя за то, что не следил более внимательно за горизонтом, чтобы вовремя увидеть приближающиеся корабли.
Она каким-то образом провела на корабль своего брата! Хитрая бестия.
При мысли о Бренне его сердце пронзила острая боль. Это любовь, понял он. Как он мог одновременно и любить, и ненавидеть эту женщину? Она слишком плохо на него действует. Так же, как много лет назад на него действовало вино.
Он начал считать шаги, чтобы отвлечься. Кандалы оттягивали ноги. Он чувствовал себя беззащитным. Его немного пугала его дальнейшая судьба. Возможно, именно так чувствовала себя Бренна все те недели, когда он надевал на нее цепи? Он был виноват в том, что она сбежала. Неужели не было других способов удержать ее от побега, кроме как денно и нощно держать ее в кандалах? Надо было наладить отношения, попытаться лучше ее узнать. Может, тогда она не предала бы его и не сбежала.
Что с его ребенком? С тех пор как он видел ее в последний раз на корабле, прошло несколько месяцев.
Дверь внезапно открылась, прервав его мысли.
На пороге стояла полная женщина в накрахмаленном чепце и белом фартуке. На руках она держала сверток из белого шелка.
– Ваш сын, милорд, – сказала она, улыбаясь и протягивая ему сверток.
– Мой… сын? – смутился он.
Он взял сверток, который почти ничего не весил. Цепи звякнули.
На него смотрели немного косящие глаза самого прекрасного существа, которое он когда-либо видел в своей жизни. У младенца было крошечное сморщенное красное личико и редкие темные волосики.
Его сердце сделало кульбит. Они перевели его сюда из тюрьмы, чтобы отдать ему ребенка. Неужели это очередной трюк Эдуарда, чтобы сломить его? Неужели они хотят опять отвести его в камеру вместе с ребенком, где он не сможет его кормить?
Его обуял ужас при мысли, что ему придется видеть, как ребенок плачет и умирает от голода, а он ничего не может сделать. Кандалы показались ему еще более тяжелыми. Он поправил шелк, чтобы железо не коснулось лица новорожденного.
– Что все это значит? – потребовал он.
– Это ваш ребенок. Идемте со мной.
Женщина повернулась и пошла по коридору. Она даже мельком не взглянула на кандалы. Может, это обычное дело – заковывать аристократов, чтобы держать их во дворце?
Он шел за женщиной, прижимая к себе ребенка. Неужели это действительно его сын? Он начал осторожно разворачивать сверток, чтобы увидеть тельце ребенка и по какому-либо знаку – родимому пятну или родинке – определить, что это на самом деле его сын.
Женщина остановилась и повернулась к нему.
– Не надо этого делать, милорд. Пожалуйста, идите за мной.
Его вдруг захлестнула волна отчаяния – схватить младенца и бежать. Он поплывет на край земли, только бы защитить сына. Один его ребенок уже умер. Этот будет жить.
Он посмотрел на женщину с подозрением:
– Это что, новый обман?
Уперев руку в бок, она сказала:
– Никакого обмана, милорд. Вас ждет ваша жена.
– Моя жена?
– Да, она только что родила этого малютку.
Женщина смотрела на него так, словно он не в своем уме. Впрочем, он не был вполне уверен, что это не так.
– Почему она в Лондоне?
Женщина что-то пробурчала себе под нос. Похоже, ругала аристократов.
– Идите же за мной, – сурово бросила она. Немного сгорбившись от неуверенности, Джеймс шел за женщиной, подмечая по дороге выходы и возможные пути бегства. Кандалы этому очень мешали.
Вскоре они вошли в большую светлую спальню, стены которой были обиты богатыми гобеленами. Посередине на восточном ковре валялась куча мокрых пеленок. Дворцовую спальню, видимо, превратили в родильную. В зажженном камине в большом котле кипела вода.
Бренна лежала на кровати и, по-видимому, спала.
Почему она в Лондоне? Неужели для того, чтобы снова его предать?
Он прижал к себе сына и посмотрел на окна, чтобы определить, удастся ли ему сбежать из дворца до того, как его схватит королевская стража. Вряд ли. Особенно если принять во внимание кандалы.
Одна из служанок тронула Бренну за плечо:
– Миледи, пришел ваш муж.
Она пошевелилась и медленно открыла глаза.
– Джеймс. Всемогущий Боже, благодарю тебя!
На этой широченной кровати она выглядела маленькой и слабой, и это напомнило ему, какой она была, когда он вернулся после того, как больше месяца разыскивал ее отца. Неужели она вскочит и накинется на него, как тогда?
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, крепко прижимая к себе новорожденного сына и пытаясь понять, что же произошло.
– Мы можем это объяснить, лорд Монтгомери.
В комнату стремительно вошел король Эдуард в своей развевающейся мантии.
Ярость охватила Джеймса при виде этого человека, который бросил его в тюрьму, не пожелав даже выслушать, но он смиренно встал на одно колено. Если бы у него на руках не было ребенка, он, возможно, мог бы позволить себе излить свой гнев, но его положение сейчас было слишком сомнительным, и к тому же ему надо думать не только о своей жизни.
Вслед за королем: вошли Годрик и Мейриона. На бедре у его невестки сидел малыш с большими голубыми глазами и пушистыми рыжими волосами. В отличие от других придворных дам, оставлявших на целый день своих детей с кормилицами и няньками, Мейриона так не поступала. Вид у нее был немного взъерошенный, но счастливый.
Эдуард протянул руку, чтобы Джеймс поцеловал королевский перстень.
– Монсеньор, – довольно сухо сказал Джеймс. Неужели Бренна теперь в сговоре с королем и хочет видеть, как ее муж будет унижен? Переложив ребенка на другую руку, он поцеловал перстень.
– Дай взглянуть на моего племянника, – пробасил Годрик, как обычно, пренебрегая условностями. Его присутствие во дворце вообще казалось странным.
Эдуард кивнул, давая Джеймсу разрешение встать.
Джеймса переполнила гордость, когда он отвернул уголок пеленки, чтобы показать сына своему брату. Ком подкатил к горлу, когда он увидел, как брат нежно коснулся щеки младенца своей огромной рукой в шрамах. Малыш открыл глаза и посмотрел на них.
– Будьте понежнее, – предупредила служанка, глядя с подозрением на двух великанов с их шрамами – уже побелевшими у Годрика и все еще красными у Джеймса.
– Да, будь понежнее с моим племянником, – насмешливо заявил Годрик. – Я не хочу, чтобы он был весь в шрамах и таким же уродом, как ты.
Джеймс перевел взгляд с брата на жену. У всех троих теперь были на лице шрамы – свидетельства тех опасных событий, которые они пережили.
– Просто я хочу сказать, чтобы вы были поосторожнее, – добавила служанка. – Не для того мы родили младенца, чтобы какой-нибудь неуклюжий медведь его уронил.
– Ради Бога, – вступилась Мейриона, поудобнее устроив рыжеволосого малыша на своем бедре, – дома у нас их трое. Думаю, что мои муж и шурин знают, как держать на руках ребенка.
Служанка смутилась, попятилась и, собрав с пола мокрые пеленки, вышла из спальни.
– Твоя жена многое нам прояснила, – сказал король.
– Моя… жена? – Джеймс в недоумении взглянул сначала на короля, потом на Бренну.
– Она явилась сюда, чтобы спасти твою шкуру, – сказал Годрик. – Хотя ты этого не заслуживаешь после того, как неделями держал ее в цепях.
– Мы верим в твою честность, примем твою клятву верности и вернем твои земли, – провозгласил Эдуард. – И можешь забрать свою жену при условии, что ты компенсируешь кое-какие затраты.
Хм, Эдуард, как всегда, был хитер. Джеймс уже чувствовал, как пустеют его сундуки. Он заставил себя улыбаться, хотя ему очень хотелось высказать все по поводу того, как с ним поступили. Но тогда он не получит обратно ни свои земли, ни свое доброе имя.
– Я благодарю вас за ваше великодушие, ваше величество.
– Но только в том случае, если ты согласен выкупить ее.
Наконец-то! Наконец-то он увидит, как она понесет заслуженное наказание, подумал он с облегчением.
– Но она только что родила ребенка и приехала в Лондон, чтобы защитить тебя. Так что ты, может быть, сочтешь возможным быть к ней снисходительным, как это сделали мы, – продолжал король.
Джеймс вдруг понял, почему ему отдали ребенка до того, как его привели в ту же комнату, где была Бренна. Эдуард – хитрый дьявол. Король знал, что Джеймс невиновен, и давал ему возможность самому решить, как поступить с Бренной – принять ее или оставить гнить в долговой яме.
Эдуард сделал царственный жест и сказал:
– И еще остается вопрос, что делать с твоими кандалами. – Король запустил руку под мантию и достал ключ. – Леди Бренна, мы доверяем этот ключ вам. А теперь, лорд Годрик, леди Мейриона, давайте оставим их, и пусть они сами решают, что делать дальше.
Годрик сжал плечо Джеймса.
– Тебе надо поговорить с женой. А пока дай мне ребенка. С тобой он еще будет многие годы.
Взглянув на сидевшую в постели Бренну, Джеймс передал сына на руки брату. Он слабо представлял себе, что ему делать с Бренной. Следует ли ему заплатить за нее выкуп? Если он не оставит ее в долговой тюрьме, может, отправить ее в какой-нибудь отдаленный монастырь?
Его брат улыбнулся, и вокруг его голубых глаз образовались морщинки.
– Ну что, малыш, – промурлыкал Годрик, нежно поглаживая ручку младенца, – пойдем со мной, и я расскажу тебе, как глуп твой отец.
Мейриона толкнула мужа в бок:
– Прекрати.
Годрик ухмыльнулся и, нагнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку, вышел из комнаты вслед за королем и своей женой.
Когда все вышли, Джеймс и Бренна еще долго молча смотрели друг на друга. «Как странно стоять перед ней в цепях и думать, что ее судьба находится в твоих руках», – думал Джеймс. Это была еще одна любимая забава Эдуарда – задавать головоломки.
Ее взгляд был ясным, и он почувствовал, будто она втягивает его своими зелеными, как изумруд, глазами. Опасная территория.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Ему хотелось бы ей поверить, но между ними накопилось слишком много вражды, чтобы он попался на эту удочку.
– Мне бы хотелось тебе поверить…
– Так поверь, Джеймс!
Она схватила со столика какой-то предмет и протянула его ему на раскрытой ладони. t'occhio del diavolo.
– Я сохранила его для тебя, – тихо произнесла она.
Он молча смотрел на кинжал, и ему вспомнилось все, что было с ним связано: как она напала на него, как он брил ее лобок, как с треском разрезал на ней платье, как держал кинжал у ее горла, когда он ее поймал. Сколько же между ними всего произошло!
Когда он брал кинжал, он задел пальцами ее руку, и его тут же окатила волна жара.
– Почему ты мне его даешь?
– Я знаю, что это не бог весть какой подарок, но… – она сглотнула, спустила е плеч сорочку и откинула назад голову.
Это был жест полной капитуляции. Сначала она ударила его кинжалом; потом его пытали и бросили в королевский застенок из-за ее картин. Вместе с тем они пережили столько моментов сжигающей страсти, такие минуты искреннего смеха! А сейчас она – просто и откровенно – предлагала ему себя. Он мог выбирать – остаться с ней или убить. Убить и забрать ключ от кандалов или простить ее и получить ключ от ее сердца.
Его недоверие и подозрения были велики, но ее символический жест затронул в его душе струны, которые значили для него больше, чем все ее извинения. Она сломала те же самые барьеры, как в тот день, когда заснула у него на руках. Он мог объяснить, почему она сердится, но у него не было ответа на вопрос, почему она ему доверяет.
Он отодвинул в сторону полог и сел на кровать рядом с ней.
Намеренно медленным движением он провел лезвием кинжала по ее шее. Он мог бы потребовать, чтобы она отдала ему ключ от кандалов.
Она ему доверяла настолько, что не только не вздрогнула, но даже не моргнула, когда холодный металл коснулся ее нежной кожи. Он засунул кинжал между ее грудей – в то место, где он был в тот роковой день, когда они поженились.
Он не станет силой отнимать у нее ключ. Если она хочет, чтобы он оставался ее мужем, она должна сама отпереть замок.
Она улыбнулась, давая понять, что понимает этот жест – он тоже ей доверяет. Круг их взаимоотношений замкнулся. Ее глаза напоминали ему изумруды. Ему захотелось обнять ее, прижать к груди и никогда больше не отпускать.
– Бренна, я не понимаю, как тебе удалось убедить короля выпустить меня из тюрьмы.
– Я сыграла на его тщеславии и написала его портрет.
– Ты написала новый портрет Эдуарда?
– Да, чтобы заменить все старые.
– На этих картинах король был голый? – вдруг заревновал Джеймс.
Она засмеялась:
– Не совсем. На нем была королевская мантия. Но на новом портрете я изменила пропорции его мужского достоинства, чтобы польстить ему. Чтобы двор ему позавидовал, а не делал бы из него посмешище.
Джеймс нахмурился. Ему совсем не нравилось, какой оборот приняла их беседа. Он взглянул на t'occhio del diavolo и про себя поклялся убить любого мужчину, который окажется голым рядом с его женой. Даже короля.
– Ты больше не будешь писать портреты обнаженных мужчин.
Она села и поудобнее устроилась на подушках.
– Я вижу, ты уже начинаешь мне диктовать, что именно я должна писать.
– Бренна… – предупредил он.
Она обняла ладонями его лицо и поцеловала.
– На портрете у короля не его достоинство.
– Нет?
– Нет.
– Ты не видела его? А тогда каким образом…
– Это было твое.
Джеймс так расхохотался, что заскрипела кровать. Значит, королевская голова и его… э-э…
– Мне показалось, что это подходящее наказание за те недели, что Его Королевское Тщеславие держал тебя взаперти.
Ему понравилась ее задумка. В этой женщине ему вообще нравилось многое. Ее ум. Ее запах. Ее страсть. Ее желание доверять ему, которое было достаточным для того, чтобы приехать в Лондон и заступиться за него.
– Джеймс, я испугалась, что может с тобой случиться. Я во всем виновата. Мне не следовало соглашаться с братом и бежать.
– Да, не следовало, – согласился он. – Ты моя.
Она хитро взглянула на опутывавшие его цепи:
– Похоже, это ты мой. Весь.
– Бренна, мы должны это обсудить. Когда я женился, я думал, что моя жена останется в замке Монтгомери, а я буду изредка ее навещать. Что это будет вполне сносная жизнь двух малознакомых людей, которые не любят друг друга, но вынуждены быть вместе. Я был эгоистом в прошлом и считал, что мне не нужна жена… Но сейчас я не хочу оставлять тебя в замке Монтгомери. Мои дела требуют долгих отлучек из дома. Меня слишком долго держали взаперти, и мне надоело жить на земле. Я хочу чувствовать на своем лице соленые брызги моря. Я хочу показать нашему сыну воду океана и волны и многие страны. Если ты не хочешь сопровождать меня в такой жизни, лучше позови королевскую стражу, покрепче зажми в кулаке ключ и оставь меня в цепях. Но если ты будешь там, где я смогу до тебя добраться, я увезу тебя с собой. Все эти месяцы, что мы были врозь, я только о тебе и думал.
Ее глаза заблестели от слез.
– Я хочу поехать с тобой. Мое искусство ужасно страдало, когда я жила в монастыре. От той скучной жизни мои картины получались безжизненными.
– Так вот в чем настоящая причина, по которой ты меня разыскала. Потому что тебя вдохновляет наша страсть и от этого твои картины становятся лучше.
– Нет, конечно… – начала она, но запнулась, понимая, что он просто ее поддразнивает. – Я люблю вас, милорд. Я верю, что вместе мы можем создать семью. Наша совместная жизнь будет лучше той, которую вел каждый из нас, когда был одиноким. После того как я узнала, что такое океан, даже Италия стала для меня слишком маленькой. Я доказала, что умею писать, и писать хорошо, на корабле.
Он был в восторге от ее слов. Он начал безудержно ее целовать.
– Значит, ты последуешь за мной?
– Да, милорд, с радостью. Когда мы встретились, я была заперта в своей комнате, а вы меня освободили.
Он обнял ее, насколько ему позволяли цепи, и на несколько минут в комнате наступила тишина.
– Мне многое надо рассказать тебе о моем прошлом, – наконец прошептала она. – Я узнала страшные вещи о своем детстве и о моей семье.
– Вместе мы справимся. У нас впереди целая жизнь, чтобы решить все проблемы. В твоем прошлом нет ничего такого, что имеет для меня значение, – важно лишь будущее.
Поскольку она все еще, по-видимому, не решила воспользоваться ключом, он поднял руки, чтобы она увидела наручники.
– Сними с меня эти цепи, жена. Настало время начать наше совместное будущее.
– Не спешите, милорд, – лукаво сказала она. – Сначала заключим сделку.
– Я заплачу за тебя выкуп, если это тебя заботит.
– Нет, сделка, о которой я говорю, не имеет к королю никакого отношения.
Он улыбнулся, понимая ее игру. Их отношения всегда были чередой сделок. Причем некоторые из них были… очень даже приятными.
– И что же желает миледи?
– Хм… Мне надо подумать.
Он пощекотал носом ее шею.
– Только думай не слишком долго, иначе вопреки тому, что мне дано право выбирать, я нападу на тебя и отниму у тебя ключ.
