Текст книги "Искусство быть друзьями (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Но вы сказали, что кто-то нанял вас, чтобы выяснить это, – мягко говорю я, – значит, если вы узнаете, что я… моя семья… в этой программе, разве вам не придется рассказать им?

Когда они не отвечают сразу, мой пульс учащается.

– Нет, не придется – уверенно говорит Хантер, вызывая вопросительный взгляд Зея. Хантер сердито смотрит на него. – Мы не такие, как наши отцы.

Неровный выдох срывается с губ Зея. – Да, ты прав. – Он проводит рукой по голове. – В любом случае, это спорный вопрос, поскольку мы все равно не знаем, участвуют ли они в программе защиты свидетелей.

– Знаю, но я просто хотел бы все прояснить, – подчеркивает Хантер.

Они начинают обсуждать это, пока я пытаюсь решить, действительно ли я в опасности или нет.

Джекс, должно быть, почувствовал это, потому что наклоняется и шепчет:

– Никто не причинит тебе вреда.

Я благодарно улыбаюсь ему, надеясь, что он говорит правду.

Он слегка улыбается мне в ответ, а затем подвигается вперед на сиденье и прерывает Хантера и Зея. – Уже поздно, – говорит он им. – Если мы собираемся убедить Рейвен помочь нам, вы двое, возможно, захотите начать убеждать ее менее устрашающим способом.

Зей и Хантер смотрят на него, потом снова друг на друга.

– Он прав – говорит Хантер Зею. – Если мы хотим, чтобы она нам помогла, нам придется быть откровенными.

Зей прижимает руку ко рту, смотрит на меня, а потом на Хантера. – Ты хочешь ей все рассказать?

– Ну, не все, потому что это займет всю гребаную ночь, – говорит Хантер, – но мы можем немного рассказать ей о том, что мы делаем, и отпустить ее спать. А завтра она даст нам знать, если захочет помочь, и мы расскажем ей все, что знаем.

Все их прошлое?

Я не могу не думать о том, как Кэти говорила о их загадочности, а теперь они говорят, что собираются рассказать мне о них все?

Интересно, правда ли это?

Зей на мгновение задумывается, прежде чем кивнуть. – Хорошо, расскажи ей. Но только после того, как мы заключим договор, что то, о чём мы говорим между нами четырьмя, останется между нами четырьмя. И если кто-то нарушит договор, то его изгонят. Выкинут из группы. Навсегда.

– Хорошо, мы поняли, – обрывает его Хантер. – Господи, Зей.

– Я просто пытаюсь защитить нас, – подчеркивает он. – Вот и все.

Но защитить их от чего?

– Я знаю, – говорит Хантер, его голос смягчается. – И заключить договор – прекрасная идея. Тебе просто не нужно так напрягаться, – он смотрит на меня. – Ты не против этого?

Я киваю без малейшего колебания, потому что мне некому рассказывать и нечего терять. – Я согласна.

Уголки его губ приподнимаются в облегченной улыбке, затем он смотрит на Джекса. – Что ты об этом думаешь?

Джекс пожимает плечами. – Нет проблем.

Хантер качает головой вверх и вниз, а затем смотрит на меня. – Честно говоря, кое-что ты уже знаешь.

– Ты имеешь в виду, что вы можете отследить номера людей и все такое? – Спрашиваю я, подвигаясь вперед на сиденье.

Его губы кривятся. – Это лишь малая часть того, что мы делаем. Мы умеем гораздо больше.

– Что именно? – Спрашиваю я, складывая руки на спинке сиденья.

– О, мы способны на многое, – говорит Хантер с каплей игривости в голосе.

Зей толкает его локтем в бок. – Не отходи от темы.

Хантер бросает на него злобный взгляд, но выражение его лица смягчается, когда он снова сосредотачивается на мне. – В то время как мы можем отслеживать номера людей, наша основная деятельность – это скорее частные расследования.

– Что-то вроде частного детектива? – заинтригованно спрашиваю я.

Он кивает, пряди волос падают ему на глаза. – Можно сказать и так.

– Вау… Это потрясающе, но странно – говорю я. – Я к тому, что вам, ребята, по восемнадцать. Как вы вообще впутались в такие дела?

– На этот вопрос я отвечу завтра, – объясняет Хантер. – На данный момент все, что нам нужно от тебя, – чтобы ты вернулась в свой дом и подумала, не хочешь ли ты помочь нам выяснить, почему, черт возьми, твоя семья вне сети.

– Если только ты уже не знаешь, – говорит Зей, сверля меня взглядом.

Я выдерживаю его взгляд. – Я действительно не знаю. Я даже не знала этого, пока вы, ребята, не сказали мне. – Что я действительно хочу знать, так это то, как много они смогли узнать обо мне. Они сказали, что нашли несколько статей о моих родителях, но знают ли они о моей возможной причастности к их смерти или о том, что я мало что помню о своем прошлом? Хотя я не собираюсь поднимать первый вопрос, я могу кое-что рассказать.

– Наверное, мне следует сказать вам, ребята, что у меня небольшая потеря памяти, – признаюсь я. – Я почти ничего не помню о своем прошлом до того момента, когда мне пришлось переехать к тете и дяде.

– Неужели? – Спрашивает Зей, и я киваю. – Но почему?

Я проглатываю застрявший в горле комок и пожимаю плечами. – Мне никогда официально не ставили диагноз, но однажды я ходила к психотерапевту, и он предположил, что это из-за травмы, полученной после смерти моих… моих родителей. – Я смотрю на свои колени, не в силах смотреть им в глаза.

– Эй, – чьи-то пальцы касаются моего подбородка, и я вздрагиваю.

Когда я поднимаю глаза, то вижу, что это Хантер. А еще у него на лице мягкая улыбка.

– Тебе не нужно этого стыдиться, – говорит он. – Поверь мне, все мы понимаем, что такое трагическое прошлое.

Я тяжело сглатываю. – Неужели?

Он кивает, но добрая улыбка остается. – Да.

Я не знаю почему, но почему-то это заставляет меня чувствовать себя лучше, как будто я не такой уж урод, как думала. Это довольно приятный момент для меня.

Ну, пока Зей не пробормотал:

– Вот дерьмо.

Он смотрит на свой телефон.

Хантер бросает на него быстрый взгляд. – В чем дело?

Он поднимает телефонную трубку, показывая видеозапись, на которой виднеется дорога, проходящая перед нашим домом. А на дороге – фары.

– Вы, парни, поставили здесь видеокамеру? – Удивленно спрашиваю я.

Зей поднимает плечо, как будто это не имеет большого значения. – Это часть нашей работы.

Мои губы складываются в букву «о», пока я пытаюсь все осмыслить.

– Я знаю, что слишком много информации – Джекс говорит мне. – Но ты привыкнешь.

– Если она согласится нам помочь, – вмешивается Зей. – Если она этого не сделает, все может осложниться, если она не будет молчать о том, что знает о нас.

– Я никому не скажу, если ты на это намекаешь, – говорю я ему, доверительно поднимая руку. – Я не предатель.

– Приятно знать, что ты так думаешь, – говорит он с ухмылкой, – но я должен убедиться сам.

Я прищуриваюсь, собираясь с мыслями, когда Хантер заговаривает первым.

– По-моему, это машина твоей тети, – объявляет он. – Наверное, следует проводить тебя обратно домой.

– Хорошая идея, – соглашаюсь я, потому что меньше всего мне сейчас нужно, чтобы обнаружили мой побег. Хотя я не уверена, что это кого-то действительно волнует.

Тем не менее, они, кажется, хотят уехать, Хантер выпрыгивает из машины и двигает сиденье вперед.

Я наклоняю голову, чтобы вылезти, и тогда Хантер начинает закрывать дверь.

– Подожди, – торопливо говорит Джекс. – Я думал, мы обменяемся телефонами.

Зей бросает на него странный взгляд. И Хантер тоже.

– Я дам ей ваши номера, пока провожаю до дома, – говорит ему Хантер. – И я могу дать тебе ее.

– Хорошо, – Джекс расслабляется на сиденье.

Хантер закрывает дверь, хватает меня за руку и ведет обратно к деревьям. Некоторое время он молчит, пока мы спешим обратно на задний двор.

– Ты довольно быстро покорила Джекса, – резко замечает он, убирая ветку с нашего пути.

– Я это сделала? – спрашиваю, едва не споткнувшись о камень. К счастью, Хантер держит меня за руку и не дает упасть.

– Он редко с кем разговаривает, так что да, я бы сказал, что ты очаровала его.

– Это хорошо или плохо? – Удивляюсь я, когда мы подходим к углу дома.

Он опускается на корточки, затем идет вперед, жестом предлагая мне сделать то же самое. – Это может быть хорошо. Или не очень.

– Как же так? – Шепчу я, когда мы приближаемся к черному входу.

Он только пожимает плечами, подкрадывается к краю дома и заглядывает за угол. – Похоже, твоя тетя еще не подъехала. – Он отпускает мою руку и поворачивается ко мне. – Я пришлю тебе номер каждого в групповом чате позже вечером.

Я киваю. – Хорошо.

Он улыбается мне и собирается уходить, но останавливается и оборачивается.

– Рейвен, если тебе когда-нибудь понадобится машина или что-нибудь еще, даже если это просто разговор, позвони нам, хорошо? У нас не было друзей очень долго, но, когда мы решаем впустить кого-то в НАШУ компанию, мы решаем, что будем заботиться о них.

Я киваю, его слова почти подавляют меня.

У меня теперь есть друзья. Больше, чем один. И они хотят позаботиться обо мне.

Это… много всего нужно обдумать, и я признаю, что немного опасаюсь того, как долго это продлится, когда они узнают обо мне. Кроме того, что, если я скажу, что не буду им помогать? Неужели они просто бросят меня?

Я могла бы спросить его об этом, но все, что я говорю:

– И сколько человек вы приняли в свою компанию?

Лунный свет освещает его улыбку. – Ты первая. – С этими словами он поворачивается и скрывается в ночи.

Глава 15

Рейвен

Я вхожу в дом, прежде чем тетя останавливается на подъездной дорожке. Мой дядя все еще сидит на кухне, когда я вхожу, и смотрит на свой телефон, бормоча что-то себе под нос. Тихонько прокрадываюсь в свою комнату и запираю дверь. Примерно через минуту я слышу, как тетя и Дикси Мэй входят в дом, их громкие голоса доносятся с лестницы. Судя по тому, что мне удается подслушать, Дикси Мэй была на отборе в чирлидеры, а потом они вдвоем отправились за покупками.

В конце концов кто-то стучит в мою дверь, и я напрягаюсь.

– О Рейвен, ты жива там? – Спрашивает Дикси Мэй по ту сторону. Когда я не делаю никаких попыток ответить, она говорит:

– К твоему сведению, ты можешь оставить себе мою косметичку. Сегодня мама купила мне все новое… Тебе стоит попробовать воспользоваться моей косметикой. Может быть, это хоть как-то исправит твое отвратительное лицо.

И снова я молчу, лежа на кровати и глядя в потолок. В итоге, ей надоедает издеваться надо мной, и она отправляется в свою комнату.

Когда она уходит, я выдыхаю и позволяю своим мыслям переместиться к Хантеру и его друзьям.

То, что произошло сегодня вечером, кажется таким нереальным, как будто мне это приснилось. Может, и так. Возможно, все это просто сон. Если это так, то я вроде как хочу остаться в нем, потому что впервые за долгое время я не чувствую себя такой одинокой.

Тем не менее, мне не терпится узнать о том, кто такой Хантер Хатингфорд на самом деле, о его прошлое и почему он этим занимается? И Зей с Джексом тоже. Они что, шпионы? Детективы? Конечно, Хантер отследил номер моего телефона и сказал, что научился этому у частного детектива, но ему всего восемнадцать.

Я вздрагиваю, когда мой телефон начинает жужжать.

Боже, я сегодня вся на нервах.

Приказав себе успокоиться, беру телефон и хмурюсь.

Сообщение пришло от неизвестного.

Неизвестный: я знаю кое-что, чего не знаешь ты. Это о маленькой девочке по имени Рейвен, которая потеряла что-то важное для нее.

К сообщению прикреплена фотография – фотография кулона, который дядя только что забрал у меня.

Я бы подумала, что это мой дядя послал это сообщение, но кулон лежит в снегу, а у нас здесь сейчас нет снега. Однако в Вайоминге тонна снега, и это наталкивает меня на мысль, что эта фотография могла быть сделана давным-давно. Но тогда появляется много вопросов…

– Кто это, черт возьми? – Бормочу я.

Не зная, что еще делать, я решаю написать ответ и спросить, хотя сомневаюсь, что мне ответят.

Я: кто это, черт возьми?

Неизвестный: Я твой худший кошмар, малышка Рейвен. Я тот, кто заставит тебя заплатить за то, что ты сделала.

Мои брови нахмурились при упоминании о малышке Рейвен.

Почему это звучит так знакомо?..

Воспоминания терзают мой разум…

– Иди сюда, малышка Рейвен – шепчет он, и запах крови касается моих ноздрей. – Давай посмотрим, сможешь ли ты летать.

Я моргаю, воспоминания разбиваются вдребезги. Моя голова раскалывается, когда я опускаюсь на кровать, слезы жгут глаза.

Я не понимаю, что это значит, но я знаю, что в какой-то момент в моей жизни кто-то называл меня малышкой Рейвен.

После нескольких минут массирования висков головная боль утихает, и мне остается только гадать, откуда взялись эти внезапные воспоминания. И какое отношение к этому имеет кулон? И что еще более важно, кто, черт возьми, посылает мне сообщения?

Я думала, что переезд сюда – это шанс начать все сначала и разобраться в своей жизни. И хотя все изменилось, моя жизнь стала до смешного странной, как будто мой переезд сюда что-то спровоцировал.

Вот только что?

Глава 16

Рейвен

– Ты же умеешь обороняться, а? – спрашивает папа, когда мы едем по дороге в старом Camaro и из айпода доносится «стариковская музыка», как называет ее мама.

Он вкладывает много сил в ремонт машины, но пока до идеала еще далеко. Кожаные сиденья порваны, двери снаружи загрунтованы, но не покрашены, а стереосистема отсутствует.

Стекла опущены, теплый летний ветерок врывается в салон, задувая пряди волос мне в лицо, когда я киваю и поднимаю кулак перед собой. – Вот так? – Я сжимаю кулаки в стойке, надеясь, что делаю правильно.

Папа улыбается, поднимая руку, чтобы дать пять, и я гордо улыбаюсь, отбивая ладонью по его ладони.

– Это идеально, – он вынимает сигарету изо рта и стряхивает пепел в окно. – Продолжай в том же духе, и сможешь стать бойцом, когда вырастешь.

– Как мама? – спрашиваю я, скрещивая пальцы, что он скажет «да».

Моя мама – самый крутой человек, которого я знаю. Она такая крутая. Многие люди думают, что она моя сестра, но мама говорит мне, что они думают так только потому, что она родила меня совсем молодой. Я даже не знаю, почему кто-то вообще думает, что она моя родственница. У нее светлые волосы, а у меня черные, у нас разный цвет глаз, и, в отличие от нее, мои щеки покрыты веснушками. Мне не нравятся мои веснушки, их слишком много. Многие дети дразнят меня из-за них. Они говорят, что я выгляжу так, будто у меня лицо в грязи.

– Да, совсем как твоя мама. – Папа тушит сигарету в пепельнице, потом смотрит в зеркало заднего вида, ероша свои растрепанные каштановые волосы.

Мой папа не любит наряжаться. Он носит много старых футболок и джинсов. Но сегодня он надел красивые брюки и рубашку. Он также заставил меня надеть платье, которое я ненавижу. То, что на мне сейчас, черное. Я рада этому, потому что ненавижу яркие цвета, такие как розовый, даже больше, чем платья. Но я до сих пор не понимаю, почему он заставил меня надеть платье или почему мама заплела мне волосы. Обычно они позволяют мне делать все, что я хочу. Сегодня, однако, все они твердили о том, чтобы я вела себя наилучшим образом, пока мы едем туда, куда, черт возьми, мы едем. Мой отец также проверил, чтобы убедиться, что я помню, как размахивать кулаком сотню раз.

Я не знаю, почему он спрашивает об этом так много. Я единственный семилетний ребенок, который знает, как сделать опасный хук с правой. Однажды меня даже отстранили от занятий за то, что я ударила другого ребенка. Он заслужил это за то, что задрал мне юбку. Мои родители тоже так думали и спорили об этом с директором, поэтому я больше не хожу в эту школу. Ну, вот и переехали мы недавно.

Этот шаг был связан с тем, что я ввязалась в драку. По крайней мере, мне кажется, что именно об этом шептались мои родители однажды поздно ночью, когда думали, что я сплю. Они беспокоились, что я попаду в слишком большие неприятности и привлеку слишком много внимания.

– Ладно, приехали, – бормочет отец, подъезжая к высоким воротам.

Мы ехали, кажется, уже несколько часов, и до этих ворот я не видела ничего, кроме полей, деревьев и старых заправок.

– Где мы? – Спрашиваю я, вставая на колени на сиденье, чтобы заглянуть за ворота, но на моем пути слишком много деревьев.

Папа подъезжает ближе и хмуро смотрит. Обычно он не из тех парней, которые часто хмурятся, так что странно видеть это выражение на его лице.

– Папа? – Спрашиваю я, когда мне кажется, что он не собирается отвечать. – Что это за место?

Он смотрит на меня. – Это, Рейвенли, условие соглашения.

– У меня неприятности? – Спрашиваю я, снова поглядывая на ворота. Он зовет меня Рейвенли, только когда злится на меня или нервничает.

Он отрицательно качает головой. – Нет, у тебя нет. Если уж на то пошло, так у меня.

– Почему?

Он пожимает плечами. – Я не знаю… Это… – Он одаривает меня улыбкой. – Тебе не нужно об этом беспокоиться. Это взрослые вещи. Все, о чем тебе нужно беспокоиться сегодня, – это убедиться, что, если случится что-то плохое, ты замахнешься кулаком, как будто от этого зависит твоя жизнь, поняла?

Я киваю, желая, чтобы он гордился мной. – Поняла.

Он улыбается, но улыбка исчезает, когда ворота начинают открываться.

Вздохнув, он въезжает и сворачивает на мощеную дорожку, ведущую к самому большому дому, который я когда-либо видела.

– Ого, а кто здесь живет? – Спрашиваю я, прижавшись носом к окну.

Дом такой огромный, что в нем три этажа.

– Знакомый по бизнесу, – отвечает папа, подъезжая к парадным дверям.

На крыльце стоят двое мужчин, а за ними – мальчишка примерно моего возраста с такими светлыми волосами, что они кажутся почти белыми. Даже несмотря на то, как далеко он находится, я могу сказать, что он выглядит грустным.

Я поворачиваюсь к отцу. – Этот мальчишка – твой деловой знакомый?

Покачав головой, он ставит рычаг переключения передач на нейтрал, выключает двигатель и нерешительно тянется к двери. – Нет.

Он ведет себя очень странно. И я начинаю волноваться. Я хочу задать ему множество вопросов, но он открывает дверь и вылезает.

Я не знаю следовать за ним или остаться в машине.

– Пошли, Рейвенли, – говорит он и закрывает дверь.

Он снова назвал меня Рейвенли.

Что-то не так.

Но я все равно выхожу, доверяя отцу, и спешу к передней части машины, где он меня ждет. Он берет меня за руку, когда я подхожу к нему, и тянет за собой, начиная подниматься по тропинке к мужчинам.

– Ты сделал это, – говорит тот, что повыше, моему отцу. Затем он переводит взгляд на меня. – И ты привел малышку Рейвен.

Папа крепче сжимает мою руку. – У меня ведь не было выбора, правда?

Мужчина какое-то время пристально смотрит на меня глазами странного серого цвета, похожими на грозовые тучи, потом смотрит на моего отца. – Нет, не было. – И снова человек со штормовыми глазами смотрит на меня.

Я начинаю чувствовать себя очень неловко, поэтому вместо него смотрю на мальчика.

Вблизи он выглядит еще печальнее, поэтому я улыбаюсь ему. И на мгновение он улыбается мне в ответ. Но затем его улыбка меняется на беспокойство, когда мужчина с серыми глазами смотрит на него.

– Иди и приведи остальных, – говорит он ему.

Парень кивает, потом бросает на меня мимолетный взгляд, прежде чем поспешить в дом.

Мужчина оглядывается на моего отца и открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут в небе вспыхивает молния и за ней сразу же следует раскат грома.

Мои веки распахиваются, когда я делаю резкий вдох. Кожа влажная от пота, волосы кажутся слипшимися, а рана на боку пульсирует, пока я смотрю в потолок своей спальни.

Тот сон, который мне только что приснился… или это был не сон? Парень назвал меня малышкой Рейвен, как и неизвестный отправитель. Может быть, это было… воспоминание? Одно из забытых?

– Нет, это был всего лишь сон, – бормочу я, но меня одолевают сомнения.

Я не могу избавиться от ощущения, что это было воспоминание, и что место, где я была – тот огромный дом – находится в Ханитоне. Хотя я не знаю почему.

А как насчет мальчика с такими светлыми волосами, что они кажутся белыми? Точно такие же, как у Хантера сегодня при лунном свете?

Возможно, я схожу с ума. Да, так и должно быть. Не может быть, чтобы я когда-либо встречалась с Хантером. Я бы это запомнила.

С другой стороны, в моей памяти множество дыр.

Сжав губы, я открываю телефон и делаю что-то, что заставляет меня чувствовать себя немного виноватой. Я ищу в интернете имя: Хантер Хатингфорд.

Но я не могу найти ничего о нем или о чем-либо, что имеет отношение к его фамилии. Однако Хантер знает, как отслеживать телефонные номера, так что, возможно, у него есть знания о том, как стереть все следы о себе. Это кажется вполне правдоподобным, но зачем ему это делать?

Почему он не хочет, чтобы кто-нибудь мог найти информацию о нем?