Текст книги "Искусство быть друзьями (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3

Хантер

У меня самое дерьмовое утро за последнее время благодаря тому, что одна из первых, кого я сегодня вижу, – это моя мачеха прямиком из ада. Я презираю эту женщину. Ненавижу ее. От одного ее вида у меня мурашки по коже, поэтому я стараюсь избегать встреч любой ценой.

Я не живу ни с ней, ни с отцом, сняв дом с двумя лучшими друзьями, Джексом и Зеем, в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать. Когда нам было по двенадцать лет, мы заключили договор, что будем жить подальше от этих засасывающих ям, которые были нашими домами, хотя выглядели всего лишь, как обычные дома с крышами и стенами, предлагающими кров над головой. Ничего больше. И да, я знаю, что это больше, чем то, что есть у некоторых людей.

Дома слишком огромные, потому что наши родители довольно богаты. Так что почти все, кто нас толком не знает, то есть, честно говоря, это все, кто не входит в нашу компанию, думают о нас как о избалованных сопляках. Они не знают всего того безобразия, что творится в наших домах. О том, как мы были сломлены. О том, как наши родители – если их вообще можно так назвать – получили то богатство, которое они демонстрируют всему городу.

Деньги и власть. Это все, что волнует наши семьи. И такой менталитет заставляет людей творить хаос, делает их холодными и безразличными.

Но Джекс, Зей и я оставили все это позади в начале нашего выпускного года, когда мы переехали из родительских домов в наше собственное место и начали собственный бизнес. Наши родители совсем не были счастливы, в основном потому, что это заставляло их выглядеть плохо в глазах общественности, как будто их дети больше не хотели быть частью семьи. Что совершенно верно. И если быть честным, то, что произошло сегодня утром, именно то, чего я ожидал с того самого дня, как мы переехали.

Все началось с того, что моя злая мачеха появилась у парадной двери нашего двухэтажного дома в небольшом районе, где мы живем. Хотя это место не свалка, оно достаточно далеко от особняка, в котором я вырос, а именно этого я и хотел – оставаться сдержанным и жить нормальной жизнью. Ну, по большей части. Наш выбор работы совсем не нормальный. Но вряд ли кто-то знает, чем мы занимаемся.

Тройка Воронов. Так мы называем нашу компанию. И наша работа заключается во взломе, сборе информации, выслеживании кого-либо и почти всем, что связано с раскрытием чьей-то тайны. По сути, мы занимаемся частными расследованиями, хотя и не называем себя так. Мы научились всему этому у лучших, потому что у моего отца есть несколько частных детективов в его бизнесе. Выросшие рядом, мы научились этому ремеслу и теперь используем его в наших интересах. Однако мы должны оставаться анонимными, насколько это возможно, что мы и делаем.

Создание бизнеса позволило нам переехать из дома и дало нам шанс попытаться жить полу-нормальной жизнью, за вычетом всего этого. Но мне следовало бы знать лучше. Ты не можешь быть Хатингфордом и жить нормальной жизнью. Нет, чтобы стать им, нужно быть коррумпированным – так моя семья получила и сохранила свое богатство и статус. И каждый, кто носит эту фамилию, должен играть свою роль, о чем я и вспоминаю, когда выхожу на крыльцо своего дома.

Она даже не постучала, что заставляет меня вздрогнуть.

– Срань господня, – выдыхаю я, прижимая руку к груди, и отшатываясь назад.

Как только я вижу, кто это, разворачиваюсь, чтобы вернуться в дом, где я планирую запереть дверь и оставаться там, пока она не уйдет.

– На твоем месте я бы этого не делала, – предупреждает она меня. – Если только ты не хочешь, чтобы эта… – она делает паузу, ее тон сочится сарказмом, когда она оглядывает дом, – твоя прекрасная маленькая декорация закончилась. Она усмехается, а я стискиваю зубы и остаюсь на месте.

Несколько моих соседей бродят вокруг и глазеют на эту сцену. Я их не виню. Ее сверкающий красный Порше припаркован перед домом, на ней красное платье, кожаная куртка и бриллиантовое колье. Если бы я не знал ее лучше, я бы предположил, что она собралась в клуб, но она всегда так выглядит – чрезмерно одетая с блестящими вещами, украшающими ее. Она и сама довольно яркая штучка, лет на пятнадцать моложе моего отца. Единственной причиной, по которой она вышла за него замуж, были его деньги и власть. Она не любит его, ее не заботит то, что он спит с кем попало, она не заботится ни о чем, кроме того, чего хочет она. И она сделает все, чтобы так и оставалось.

Все, что угодно.

– Умный мальчик, – говорит она, ее улыбка становится шире, а взгляд скользит по мне.

Ненавижу, когда она на меня так смотрит. Я часто мечтаю о том дне, когда смогу выколоть ей глаза, чтобы она никогда больше ни на кого не смотрела. Но мой отец установил правило, что она вне пределов досягаемости, и, если я нарушу какое-либо из правил моего отца, пока я все еще живу в городе, Джекс, Зей и я будем наказаны за это. Я знаю, это звучит безумно, но поверьте, именно столько власти мой отец имеет над этим городом. И надо мной.

– Чего ты хочешь? – прикусываю губу, скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к дверному косяку, пытаясь казаться более уверенным, чем есть на самом деле.

Она не отвечает сразу, просто улыбается мне, играя со мной – ее любимое занятие.

Однажды она сказала мне, что я ее любимая игрушка, но это никогда не имело никакого смысла, так как она делала все, что в ее силах, чтобы сломать меня.

Но я не сломался. Я все еще стою здесь. Конечно, лучше бы ее здесь не было.

– Один из сотрудников твоего отца исчез – сообщает она мне.

Под исчезновением она имеет в виду, что он либо сбежал, либо сейчас находится где-то на дне озера.

Я поднимаю брови и смотрю на нее. – Ну и что? Какое это имеет отношение ко мне?

– Он нуждается в тебе и твоих маленьких друзьях, чтобы заменить его, – объясняет она, теребя одну из своих сережек.

Я быстро качаю головой. – Не получится. Я отступаю внутрь и пытаюсь закрыть дверь, но она хлопает по ней ладонью.

– Если вы этого не сделаете, он превратит вашу жизнь в сущий ад. И ты должен знать лучше, чем кто-либо, что он очень хорошо умеет это делать.

Мои пальцы сгибаются в кулак, ногти впиваются в плоть. Я хочу закричать в знак протеста, но знаю, что она права. И я ненавижу это.

– Я просто сделаю это, – говорю я ей. – Зей и Джекс не должны вмешиваться. – В глубине души я знаю, что это бессмысленный спор. Потому что отец Зея и отец Джекса работают с моим отцом, так что, скорее всего, они послали эту стерву, чтобы доставить сообщение своим сыновьям тоже.

Она закатывает глаза. – Ты же знаешь, что это не сработает. Их отцы сказали, что они тоже должны быть частью этого. – Она улыбается мне. – Ваше первое задание сегодня вечером.

– И что за задание? – Спрашиваю я, на самом деле не желая слышать ответ. Но в конце концов мне придется это сделать, так что я вполне могу резко сорвать пластырь.

– Будете собирать информацию о новом шерифе, – объясняет она, стуча каблуками по крыльцу и пятясь назад. – Вы должны выяснить, что он за человек, а потом доложить мне.

Хотя это звучит достаточно просто, шпионить за шерифом – не ведет ни к чему хорошему. Кроме того, если он окажется славным парнем, мой отец сделает все, что в его силах, чтобы разрушить его жизнь и уволить. Потому что, если его не удастся подкупить, отец не сможет продолжать заниматься своим нелегальным бизнесом, который варьируется от торговли наркотиками до подпольных казино. Да, он настоящий победитель.

Иногда я задаюсь вопросом, всегда ли он был таким, или, возможно, когда моя мама была жива, он был другим человеком. Она умерла, когда мне было два года, поэтому я не помню ее живой, а отец отказывается говорить о том времени. Он даже не рассказывал мне о ней, избавившись от большинства ее вещей, за исключением нескольких фотографий. Все, что я знаю, это то, что она родила меня, у нее были такие же светлые волосы, как и у меня, и она умерла сразу после рождения моей младшей сестры Харлоу, которая, к сожалению, все еще живет с отцом, хотя она и остается у нас столько, сколько может.

– Зайдите после школы в закусочную и соберите всю информацию о нем. Напиши мне, когда поедешь туда, чтобы мне не пришлось ждать, но будь осторожен в выборе слов – не используй ничего компрометирующего. И не опаздывай. Позже у меня назначена встреча в салоне. – Она продолжает пятиться, поднимая руку и грозя мне пальцем. Затем ее взгляд скользит по чему-то за моим плечом, и уголки ее губ опускаются вниз.

– Какого черта ты здесь делаешь? – Голос Джекса доносится из-за моей спины, когда он подходит сзади.

Я чувствую себя немного лучше, когда он рядом, и ненавижу себя за это. Ненавижу, что я трус, когда дело касается Дианы. Кроме того, Джекс может быть страшнее мачехи, когда захочет. В душе у него мягкое сердце, хотя он постарается надрать мне задницу, если я кому-нибудь такое скажу. Я бы никогда этого не сделал. Мои друзья и я упорно работали над имиджем, который мы создаем для всех остальных за пределами нашего круга. Мы становимся теми, кто мы есть на самом деле, только когда находимся рядом друг с другом. Для всех остальных мы кажемся холодными, собранными и контролирующими все. Это лучший способ не попасть впросак, что часто случается, когда ты выходец из богатой, влиятельной семьи. Джекс, Зей и я с юных лет знали, что люди будут использовать нас, если мы им позволим. Мы не позволяем этого. Уже нет.

– Я пришла сюда, чтобы подробно рассказать о работе, которую вам поручили, – говорит ему Диана. – Хантер сообщит вам.

В отличие от меня, Джекс – не объект её заигрываний, она отворачивается и спешит к своей машине.

– Пожалуйста, скажи мне, что она шутит, – говорит Зей, подходя к Джексу.

Тяжело вздыхаю, когда выхожу на улицу, чтобы направиться в школу, как я и планировал, прежде чем столкнулся со злой ведьмой. – К сожалению, это не так. По крайней мере, работа не кажется такой уж ужасной.

Джекс приподнимает бровь, выходя следом за мной. – Все, что связано с нашими отцами, плохо. Кроме того, у нас есть своя работа, о которой мы не должны забывать.

– Я знаю, – бормочу я, проводя пальцами по волосам и вздыхая.

Зей хмурится, когда выходит и закрывает за собой входную дверь. – А что за работа?

– Мы должны выяснить информацию о новом шерифе, – объясняю я, доставая из кармана ключи от своего голубого Camaro 1969 года выпуска.

– У нас новый шериф? – Спрашивает Зей, запирая входную дверь и кладя ключи в карман.

Я пожимаю плечами. – По-видимому.

– Итак, наша цель выяснить, коррумпирован ли он, – заявляет Джекс, надевая солнцезащитные очки

Я киваю, направляясь к подъездной дорожке. – В первую очередь.

– Тогда это звучит не так уж плохо, – заявляет Джекс, когда мы подходим к машине. – Ну, если только он не святой.

– Да, – соглашаюсь я, скрещивая пальцы.

В противном случае, информация, которую мы соберем о нем, может стать началом его конца.

Глава 4

Рейвен

Я решаю сделать небольшой круг перед тем, как войти в школу, и сворачиваю к мусорным контейнерам, чтобы сделать несколько затяжек. Конечно, это рискованный шаг, ведь я не знакома с правилами этой школы, но мне нужно успокоиться.

Я курю, пока мой разум не затуманивается. Курю до тех пор, пока не чувствую ничего, кроме опустошения, онемения. Я курю, пока не могу ни о чем думать.

Пустота. Как раз то, что мне нравится.

Как только мое душевное равновесие приходит в норму, я распыляю духи, капаю глазные капли и отправляюсь в школу.

Вчера вечером тетя сказала мне, что я должна зайти в офис с утра, чтобы забрать расписание. Я ожидаю увидеть там Дикси Мэй и отдать ей эту дурацкую блестящую косметичку, но к тому времени, когда я вхожу в офис, она либо уже взяла свое расписание, либо решила провести утро, пытаясь найти свою группу, которой она может управлять.

Секретарша, сидящая за стойкой регистрации, смотрит на меня, когда я вхожу внутрь, разглядывая мой наряд. Увидев, как одето большинство учеников в коридоре, я вроде как ожидала этого.

«Опрятные» – это слово, которое пришло мне в голову, когда я обратила внимание на одежду, которую носят почти все. Не то чтобы здесь все были опрятными, но рубашек поло и цвета хаки очень много.

Когда секретарша заканчивает изучать меня, ее губы шевелятся, но я не слышу, что она говорит.

Дерьмо. Я забыла, что у меня наушники.

Я вытаскиваю один. – Извините, я Вас не услышала. Вы можете повторить?

Она бросает на меня настороженный взгляд, и я задаюсь вопросом, подозревает ли она, что я под кайфом.

– Я сказала, могу я чем-то вам помочь? – спрашивает она мягким голосом.

Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на ней и кладу руки на стойку. – Да, я здесь новенькая, и мне нужно узнать расписание.

Она поворачивается к компьютеру. – Ваше имя?

– Рейвенли Уилоувинтер.

Она начинает печатать, потом делает паузу. – Как пишется фамилия?

Я пишу ее по буквам, и она набирает на клавиатуре, коротко улыбаясь. – Красивое имя. Оно что-нибудь значит?

Я могла бы рассказать ей причину, по которой родители назвали меня в честь проклятой птицы, поведать более красивую часть истории, но ни во мне, ни в моей жизни больше нет ничего красивого, поэтому я отвечаю ей честно. – Ага, «невезение». Или «ворон», так что…

Она смотрит на меня, нахмурив брови. – Прошу прощения?

– Ворон, птица, которая олицетворяет невезение, – говорю я, пожимая плечами. – Так меня называют.

Она моргает. – Ой. – Затем она начинает вглядываться в свой компьютер.

Здорово, Рейвен. Она определенно, думает, что ты не в себе.

Я бы, наверное, волновалась сильнее, но это онемение, которое я так люблю, успокоило меня.

Успокоило меня.

Спокойствие.

– Они также символизируют мудрость, знания, творчество, загадочность и непредсказуемость, – говорит парень примерно моего возраста, подходя ко мне.

Я медленно поворачиваю голову, гадая, откуда, черт возьми, этот парень знает, что символизируют во́роны, а затем моргаю, уверенная, что у меня обман зрения.

Он серьезно мог бы быть самым красивым парнем, которого я когда-либо видела, с длинными светлыми волосами, длинными ресницами и ярко-голубыми глазами. И просто глядя на его красивое личико, я ожидаю, что он будет одет соответствующе модной теме здесь. Итак, я удивлена, что он одет в черную рубашку, джинсы и ботинки в тон. У него также цепь, свисающая с петли на поясе, и кожаные браслеты, охватывающие его запястья.

Самое странное в нем – то, как он мне улыбается. Я даже не могу вспомнить, когда кто-то в последний раз улыбался мне, не говоря уже о таком симпатичном парне с такими длинными ресницами, я клянусь, что будь он девушкой, мог бы не пользоваться тушью.

– Ты настоящий? – спрашиваю я, снова моргая.

Его лоб морщится, но уголки губ подрагивают. – Да. А ты?

Я киваю, вытаскивая голову из задницы.

Я только что спросила этого парня, настоящий ли он?

Чувак, я слишком много покурила этим утром.

– Доброе утро, мистер Хатингфорд, – приветствует его секретарь с выражением, которое можно описать только как несколько снисходительное и немного насмешливое. Тем не менее, этот взгляд позволяет мне понять, что этот симпатичный парень полностью реален. – И чем же я обязана Вашему сегодняшнему присутствию?

Он кладет руки на стойку и одаривает ее той же очаровательной улыбкой, которой пытался ослепить меня. – Ну, а что забавного в том, чтобы просто рассказать Вам? Давайте сделаем из этого игру. Я дам Вам три попытки угадать, и, если ответите неправильно, я уйду отсюда, свободный и с чистой совестью.

Я смотрю на секретаршу, ожидая, что она рассердится. Вместо этого она качает головой и слабо улыбается. – Я не собираюсь гадать, потому что и так знаю. И я дам тебе разрешение на сегодня. Но это последний раз. Клянусь, в следующий раз, когда ты придешь ко мне и снова его попросишь, я вместо этого выпишу тебе штрафной талон. Затем она отодвигается от стола, встает и уходит в дальний конец комнаты.

Ухмыляясь, парень перегибается через стойку, крадет леденец на палочке из вазы на ее столе, а затем сует его себе в рот.

Ладно, думаю, мне понадобится время, чтобы получить свое расписание.

Я начинаю подносить наушник к уху, готовясь вернуться в свое дзен-состояние, когда парень мне улыбается.

– Итак, девушка, которая определенно настоящая, ты здесь новенькая? – спрашивает он, катая леденец во рту. – Что-то я тебя не видел.

Я могла бы просто ответить ему – это было бы вежливо. Я могла бы попытаться быть милой и попытаться завести друга, но это было бы довольно наивно с моей стороны. И хотя моя личность многогранна, я отнюдь не вежлива и не наивна. Так что, я тихонько вздыхаю и опускаю наушник. – Мне действительно нужно на это отвечать?

В его глазах искрится веселье, когда он в замешательстве склоняет голову набок. – Да… Почему бы и нет? Ведь я ответил тебе, когда ты спросила, настоящий ли я.

Верно, но все же…

Я скрещиваю руки на стойке. – Да, но сколько учеников в этой школе? Около двухсот? Так что я уверена, ты и так знаешь, что никогда меня раньше не видел и уже знаешь, что я новенькая.

Его замешательство исчезает, а веселье берет верх. Он вытаскивает леденец изо рта. – Это отличная мысль. – Он оглядывается, прежде чем наклониться ко мне. – Хочешь узнать маленький секрет? Я действительно знал, что ты новенькая. Просто пытался найти повод, чтобы начать разговор с тобой.

Я с трудом сдерживаю улыбку. – Как бы я ни была польщена, я могу полностью заверить тебя, что к обеду ты будешь притворяться, будто я невидимка.

Его веселая улыбка остается, но брови нахмурены. – И почему же?

– Потому что ты ГС – отвечаю я, пожимая плечами.

Его веселье удваивается. – Хочу ли я знать, что это означает?

Я пожимаю плечами. – Уверена, что со временем ты разберёшься.

Его ухмылка становится шире. – Может быть, тебе стоит сказать прямо сейчас и избавить меня от головной боли, которую я всегда испытываю, когда слишком много думаю. И раз уж мы об этом заговорили, почему бы тебе не рассказать мне кое-что о себе? Например, в каком ты классе, откуда переехала, есть ли у тебя парень…

Подождите… Он что флиртует со мной?

Не то чтобы со мной никогда раньше не флиртовал парень. Пару раз такое случалось, но обычно это происходило в школе, и Дикси Мэй всегда находила способ испортить мою очарованность, которую я испытывала к тем парням, которые бросали на меня более, чем один взгляд. И хотя мне очень приятно, что самый красивый парень, которого я когда-либо видела, полу-флиртует со мной, я знаю, что, когда Дикси Мэй заметит его, он больше никогда не улыбнется мне. Потому что она его заметит. Парень слишком хорош, чтобы она не заметила. И хотя с точки зрения стиля они не похожи друг на друга, их красивые лица будут хорошо сочетаться на свадебных приглашениях.

– Нет, я не хочу, – говорю я ему, полагая, что он отступит, но он становится более заинтригованным.

– Да ладно тебе, просто немного информации. Это все, о чем я прошу.

– Неа. Я думаю, что пока сохраню свою загадочность. Убедись, что я представляю символику своего имени в ее истинной форме.

Он мягко посмеивается. – Не хочу тебя огорчать, но ты уже напортачила с этим, потому что только что дала мне немного информации о себе.

– Гм, нет, я этого не делала.

– А я говорю сделала.

– И как же?

Он усмехается, указывая на меня леденцом. – Ты показала мне, что ты довольно забавная.

– О, нет, – заверяю я его. – Я говорю совершенно серьезно.

– Я и не сомневаюсь, но это все равно забавно. – Он делает короткую задумчивую паузу. – И еще я думаю, ты немного упряма.

Я закатываю глаза. – Ты не можешь это определить, поговорив со мной около тридцати секунд.

Он бросает драматический взгляд на часы. – На самом деле прошло чуть больше минуты.

– Этого все равно недостаточно.

– Кто сказал?

– Человек, который рассчитал время, необходимое для точного анализа чьего-либо характера.

Он приподнимает бровь. – А как зовут этого человека? Потому что, насколько мне известно, никто никогда не придумывал ничего подобного.

– Его зовут Джерри. – Я придумываю имя, а затем решаю сочинить историю. – И он живет где-то в Швейцарии, где нет Интернета и сотовой связи, поэтому он еще не смог опубликовать свои выводы. Но однажды я встретилась с ним, когда была на каникулах, и мы с Джерри долго обсуждали его теорию о времени, необходимом для знакомства с человеком. И он сказал мне, что нужно знать кого-то намного дольше минуты, чтобы определить, что это за человек.

Он смущенно смотрит на меня, и я жду, когда он отступит, чтобы понять, что я чудачка, которую он не захочет знать. Вместо этого на его лице появляется улыбка.

– Мы с тобой должны стать друзьями, – настаивает он.

Я качаю головой. – Извини, но этого не может быть.

– И почему же нет? – Он деланно обижается и выпячивает губу, надувшись. Когда он это делает, он выглядит восхитительно и, кажется, знает об этом.

– Потому что это просто не сработает. – Опять же, я изо всех сил стараюсь не улыбнуться, но я полностью виню в этом скуренный косяк.

Он качает головой, затем усмехается. – Я думаю, что так и будет. На самом деле, я думаю, что мы могли бы быть идеальной парой.

– Поверь мне, я знаю, что ничего не получится. – Потому что Дикси Мэй позаботится об этом, даже если ей придется рассказать тебе о том, что я убийца.

– Ты никак не можешь этого знать. – Он смотрит на меня с любопытством. – Если только ты не экстрасенс.

– Как бы это ни было круто, я всего лишь обычная девушка, – заверяю я его, заправляя прядь волос за ухо.

Он смотрит на меня так, что мне становится не по себе. – Я действительно в этом сомневаюсь. На самом деле, я думаю, что ты, возможно, одна из самых интересных девушек, которых я не встречал за долгое время.

Я дергаю за рукав куртки, что всегда делаю, чтобы скрыть свои шрамы. – Мне действительно нужно снова рассказать тебе о Джерри и его теории?

– Да, теория, – подчеркивает он. – Не факт.

– Я сказала теорию? – хлопаю ладонью по лбу. – Я имела в виду факт. Глупая, я всегда путаю одно с другим.

Его улыбка сияет, как чертово кольцо с черным бриллиантом, и она такая же красивая. – Да, мы определенно подружимся.

Я ломаю голову в поисках достойного протеста, когда секретарша возвращается с розовым листом бумаги в руке. Она улыбается, протягивая бумагу парню. – Это поможет тебе уйти с последнего урока, но только последнего, я несколько раз отметила это в разрешении. Перманентным маркером, – предупреждает она. – Не пытайся выкинуть что-нибудь, как в прошлый раз, когда ты стер дату и дал ее всем своим учителям, чтобы не учиться

Он прижимает руку к груди и ослепляет ее улыбкой. – Даю слово. Больше никаких шалостей.

Она устало вздыхает. – В один прекрасный день я просто скажу тебе «нет».

– Но сегодня не тот день – Он подмигивает ей.

Затем раздается звонок, оповещающий, что урок вот-вот начнется, и что я была права, когда догадалась, что опоздаю.

– Просто иди в класс, – говорит она ему и опускается на стул.

Он салютует ей, затем поворачивается ко мне. – Еще увидимся, таинственная Рейвен. И когда это произойдет, я жду еще каких-нибудь подробностей о тебе. Ну знаешь, чтобы мы могли начать налаживать нашу прекрасную, безупречную дружбу, – он подмигивает мне, затем сует леденец в рот и выходит из офиса.

– Сплошное наказание, – замечает секретарь, набирая что-то на своем компьютере.

Я сосредотачиваюсь на ней. – Ага, заметно.

Она щелкает мышью. – Но он хороший парень, особенно учитывая то, через что он прошел. Вероятно, поэтому мне трудно ему отказать.

Я хочу задать ей так много вопросов, например, почему она дала ему освобождение от занятий, или что он пережил, или, еще лучше, как его зовут, поскольку все, что я слышала, это как она называла его мистером Хатингфордом. Но это означало бы, что я заинтересована в нем, и приблизило бы меня к пониманию того, кто он такой. А какой в ​​этом смысл?

Как я уже говорила, к концу дня он не захочет со мной дружить.