Текст книги "Иллюзии"
Автор книги: Джессика Марч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)
Когда они подошли к двери квартиры, Вилли, овладев собой, сказала:
– Я приглашаю тебя. Но завтра у меня раннее деловое свидание. – Слова эти прозвучали, как заранее отрепетированные.
Он лениво улыбнулся, зная способ поднять ей настроение и тронуть ее сердце.
– Хорошо, Вилли. Всему свое время.
Он прильнул к ее губам в долгом поцелуе, вызывая у нее приятное головокружение. Потом он ушел.
Комната выглядела печальной и неприветливой. Два стакана стояли на кофейном столике, напоминая о Джедде. Его уже не было. Вилли стала мыть стаканы, и один разбился. Она смотрела на осколки, как на символ разбившейся надежды.
В спальне она быстро сбросила на пол свою одежду и юркнула под холодную простыню в большую пустую кровать. Ее тело все еще трепетало, ее чувства были полны им. Его лицо, его губы, запах его духов, смешанный с острым мужским запахом его тела, преследовали ее. Сегодня не заснуть, она понимала.
Если бы только она могла поверить тому, что он сказал. Если бы только... Но Вилли уже достаточно хорошо знала Джедда Фонтана. И достаточно много о том, что поэты называют любовью.
Ночами, подобными этой, когда ее тело и сердце были в долгом томлении, когда всем существом она жаждала исполненности своей, она спрашивала себя, Когда же перестала верить ему?.. Было ли это ее профессиональным успехом – ведь по долгу работы ей приходилось копаться в душах людей, распутывать клубки их запутанных связей. Это были души, верившие в любовь и утратившие ее. Вилли теперь знала, какой хрупкой и предательски ненадежной может быть мечта.
Или неизбежно то, что она начинала, должно было завершиться разочарованием?
КНИГА ВТОРАЯ
УРОКИ
ПРОЛОГ
Девочка беспокойно заворочалась и проснулась. Потерла глаза, отгоняя сон. Звуки, которые разбудили ее, становились громче: гневный мужской голос, скрежет передвигаемой по полу мебели, плач и стоны женщины. Родители часто ругались, но подобного Вилли еще не слышала. Не проснувшись полностью, она соскользнула с кровати и направилась через темную прихожую к закрытым дверям комнаты родителей. Она нащупала дверную ручку, дверь оказалась не запертой и сразу открылась. Страшная, зловещая тень скользнула перед ней и быстро пересекла комнату. Вилли отпрянула, но, пересилив страх, заглянула внутрь. Она увидела маму, лежавшую на кровати в неестественной позе. Голова ее свесилась набок, ноги раскинуты. Да, это была мама, всегда такая красивая и аккуратная... Но сейчас темная ссадина пересекала ее милое лицо, из носа и рта сочилась кровь, окрашивая красным ее вьющиеся золотистые волосы. Самым ужасным был вид крови на ее обнаженных бедрах и белоснежных простынях.
Девочка была в шоке. Зрелище парализовало ее настолько, что она была не в силах ни шелохнуться, ни крикнуть. Перед ней по-прежнему колебалась мрачная тень. В воздухе стоял слабый, вязкий запах виски. В тусклом свете ночника, висевшего над кроватью, она увидела лицо отца. Он надвигался на нее. Когда Вилли отпрянула, отец закричал!
– Проклятие! Пропади все пропадом!
Он оттолкнул Вилли в сторону и, чертыхаясь, тяжело зашагал прочь. Она услышала, как за ним захлопнулась дверь дома. Мама приподнялась на кровати, как будто собиралась следовать за ним. Увидев Вилли, растерянную, в слезах, она снова откинулась на подушки и натянула на себя простыню.
– Все в порядке, детка, – хрипло прошептала она. – Со мной все в порядке.
Вилли не могла оторвать взгляда от ссадины и крови на ее теле.
Больше всего на свете ей хотелось увидеть мать прежней, красивой и аккуратной. Наконец девочка сбросила оцепенение, пошла в ванную и вернулась с мокрым полотенцем.
– Вытри лицо, – сказала она слишком серьезно для своего возраста. – Я помогу тебе привести себя в порядок.
Она подошла к матери и стала вытирать кровь с ее лица. В эту ночь она навсегда попрощалась с детством.
ГЛАВА 1
БЕЛЛ ФУРШ, ЮЖНАЯ ДАКОТА, 1959
– Поторопись, Вилли. Ты опоздаешь на автобус.
– Я уже готова, мама... Только найду учебник по арифметике.
За окном раздались три коротких гудка. Школьный автобус ждал Вилли. Она выбежала из спальни и схватила завтрак, который ей приготовила мама.
– Сегодня решу сотни задач и получу пятерку, – выпалила Вилли.
– Отлично, детка, – сказала Джинни, поцеловав дочь и провожая ее взглядом. – Будь осторожна, – крикнула она ей вслед.
Джинни вздохнула, наливая себе вторую чашку кофе и обдумывая планы на утро. Ей предстояло застелить кровати, помыть посуду и прочесть новый журнал о кино. А впереди ее ждал день, наполненный пустотой и одиночеством. К горлу подкатил комок, по щекам потекли горячие слезы.
В последнее время она часто плакала. Но только тогда, когда оставалась совсем одна в уютном домике, который построил для них Перри на берегу реки, в глуши дикой волшебной природы недалеко от Спирфиш. Она плакала, когда пыталась убедить себя, что должна быть благодарна судьбе за то, что у нее есть муж, который не пропивает свой заработок, работает в поте лица на шахте. И даже тогда, когда благодарила небеса, пославшие ей такую добрую и красивую дочь, какой была восьмилетняя Вилли.
Однажды, много лет назад жизнь Вирджинии Делайе неожиданно круто изменилась. В то время она была самой хорошенькой девочкой на втором курсе высшей школы Белл Фурша, а Перри был капитаном футбольной команды, и их любовь и брак были восприняты как совершенно естественные. Сейчас это казалось настолько далеким и нереальным, что Джинни с трудом могла вспомнить то время, когда была счастлива.
Когда-то она фантазировала, мечтая выучиться на дизайнера одежды, или представляла себя продавщицей большого магазина, продающей красивые вещи. Реальность свела ее мечты к тому, что она стала шить одежду для Вилли и своей маленькой коллекции кукол по собственным выкройкам, копируя модели, украшавшие кинозвезд. Домик в глуши, который в свое время был воплощением их с Перри школьной мечты, все больше начинал походить на тюрьму.
Джинни взглянула на себя в зеркало, а потом перевела взгляд на свадебную фотографию, которая стояла на комоде из кленового дерева. Сравнивая себя со своим изображением на фотографии, она с удовольствием отметила, что расцвела и стала еще более привлекательной. Ее светлые волосы сохранили натуральный цвет. Из журналов она знала, как с помощью косметики сделать, чтобы ее красивые глаза цвета топаза казались еще больше. „Кошачьи глаза“, как говорил Перри. Она стала более женственной и Пленительной.
Но девушка на фотографии улыбалась и была счастлива. Она торжествовала, потому что достигла единственной цели, которую ставила перед собой, – венчание в церкви в красивом белом платье с красивым, атлетически сложенным парнем. А теперь в зеркале на нее смотрела женщина, утратившая прежнее сияние. Месяцы, годы однообразной, серой жизни погасили огонь в ее глазах.
Джинни еще раз вздохнула и отправилась на кухню собирать Перри завтрак: термос с кофе, мясо, ломоть домашнего хлеба, зеленый салат и кусок сладкого пирога. Все это она аккуратно завернула в вощеную бумагу и уложила в бумажный пакет. Она оделась потеплее, потому что март выдался ветреным, и вышла, надеясь, что их старенький десятилетний „Форд“ заведется быстро. На дворе сияло солнце, и зубчатые очертания Черных гор упирались своими заостренными вершинами в чистое голубое небо Южной Дакоты. Джинни недолго любовалась красотой, окружавшей ее. Она завела машину и осторожно вывела ее на узкую дорогу, следя за тем, чтобы колеса не скользили на все еще не растаявшем льду.
Независимо от погоды, она сотни раз проделывала этот путь до шахты, где работал ее муж, даже тогда, когда Вилли была еще совсем маленькой. Она знала, что, как всегда, через пятнадцать минут Перри поднимется наверх и, как обычно, будет голоден. Не так много лет тому назад, когда она еще училась в высшей школе, золотые копи казались ей глубоко засекреченным местом, таящим половину сокровищ Америки. В ее памяти всплывали романтические истории о французских первопроходцах – первых белых людях, поселившихся в этом штате. Многие французские названия сохранились до сих пор. Например, Белл Фурш, что в переводе с французского означает „Красивая вилка“. Другим примером была ее собственная фамилия. Когда Джинни проходила в школе историю штата, она с интересом и трепетом читала рассказы о мятежах, кровавых сражениях и всех исторических событиях, происходивших в этих местах.
Теперь ее воображение не возвращалось к смелым людям границы и бандитам, которые верхом на лошадях пробирались через горы и глубокие ущелья.
Давно уже все было по-другому, жизнь стала бесцветной и неинтересной, и ничто не обещало изменений в будущем.
Джинни вновь вернула себя в сегодняшний день и увидела, что уже больше десятка шахтерских жен столпились у входа. Еще давно, когда она ездила на школьном автобусе в Белл Фурш, проезжая это место, она и тогда видела толпившихся здесь женщин.
Неожиданно подумалось, неужели эти женщины так же несчастны, как и она? Джинни припарковала машину и была встречена коллективным „Привет!“ Она смешалась с толпой.
Лаки Нуджет был одним из крупных золотых приисков в западном полушарии. Это богатейшее месторождение золотой руды было обнаружено среди холмов в 1876 году военной экспедицией под командованием генерала Кустера. Сейчас, почти сто лет спустя, минеры проделали глубокие шахты, которые уходили на восемь тысяч футов в глубь земли. Где раньше использовались кирки и лопаты, сейчас работали отбойные молотки. Раньше вся руда выбиралась вручную, сейчас же все делали машины. Были построены десятки помещений для обработки и сортировки руды. Но, несмотря на все это, по-прежнему приходилось выбирать шесть-семь тонн руды, чтобы получить не более унции желтого Металла.
С тех пор, как была найдена первая жила, доход от этого прииска составлял сотни миллионов долларов золотом. Однако рабочие, подобные Перри Делайе, за свой тяжелый и изнурительный труд получали на руки не более ста пятидесяти долларов в неделю.
Не было никакого разнообразия в жизни Джинни: похожие один на другой дни монотонно следовали друг за другом, но надежда на лучшее ее не покидала.
– На днях я видела твою маленькую дочку, Джинни... Она прехорошенькая, – сказала жена Элмера Хоукинса, Грейс.
– Спасибо, Грейс... Как сегодня твоя рука? Немного лучше?
– Да-да. Доктор Морис обещал, что к пятнице, к танцевальному конкурсу, все пройдет. Я купила себе новое платье. А ты? Будешь в своем зеленом, из атласа?
– Я переделала его... Я изменила фасон, и теперь оно выглядит, как новое.
Женщины замолчали, как только показался первый шахтер, уставший и изнуренный тяжелым трудом. Он на ходу снимал наушники, защищавшие его от страшного грохота отбойных молотков. Вслед за ним вышли и другие шахтеры, такие же уставшие и понурые. Среди них был и Перри в своей старой шотландской клетчатой куртке и рабочих брюках. Девять лет тяжелого труда наложили отпечаток на его облик, стирая все то, чем когда-то восхищалась Джинни.
– Привет, Перри, я здесь! – позвала она. Он подошел и небрежно поцеловал ее.
– Что на ленч? Я голоден!
– Мясо... давай сядем в машину.
– Опять мясо? Разве я не сказал, что мне хочется жареного цыпленка?
– У меня не было цыпленка. Я куплю и приготовлю его на ужин, хорошо? – сказала она. – Еще я принесла овощной салат и яблочный пирог. Не пойти ли нам вечером в город? Можно было бы зайти в кино. Мы так давно никуда не ходили...
– Не могу, – произнес он, прожевывая мясо. – Мы договорились встретиться с Джеком и Элмером после ужина...
– Опять? – Это означало, что вот уже который вечер ей снова придется оставаться одной с Вилли. – А ты не можешь отказать им? Ты с ними бываешь больше, чем со мной...
– Брось, Джинни. Ты моя жена, и я бываю дома каждую ночь. Я же разрешил тебе в пятницу пойти на танцы, ты недовольна?
Она не ответила, но больше всего на свете ей хотелось остаться сейчас одной.
После того, как она выкупала и уложила в постель Вилли, уже ночью, Джинни размышляла о том, как бы ей изменить свою жизнь, чтобы она стала более динамичной, целенаправленной и радостной, перестала быть пассивным ожиданием старости и звания бабушки. Она пыталась найти какой-то выход, но ничего дельного на ум не приходило. Кто, кроме нее самой, мог помочь ей?
Она отгладила свое зеленое атласное платье. Благодаря со вкусом подобранной, блестящей отделке, оно выглядело совсем не таким, как прежде. Повесив его в шкаф, Джинни вернулась в спальню со старым журналом „Серебряный экран“ в руках. С глянцевых страниц журнала на нее смотрели женщины, улыбающиеся и счастливые. И она спрашивала себя, действительно ли они такие счастливые, какими кажутся.
Ее личное счастье было кратковременным. Оно было связано с Перри Делайе, самым популярным мальчиком в младших классах. Джинни была очень талантливой. Она прекрасно кроила и шила, обладала большим вкусом, мечтала стать известным модельером. Но после того, как они с Перри обручились, ей пришлось расстаться со своей мечтой.
Перри стремился закончить физкультурный колледж. Он надеялся в колледже получить спортивный разряд. Его мечтой было стать учителем физкультуры или спортивным тренером. Но разряда он так и не получил. Затем решил поступить в университет, но и из этой затеи ничего не вышло. Тогда, последовав примеру своего отца и деда, он пошел на прииск Лаки Нуджет.
Тогда Джинни была рада тому, что Перри отказался от мысли учиться дальше. Она боялась, что за четыре года, проведенные вне дома, он сможет встретить и полюбить другую. Но об этом она ему никогда не говорила. И была бесконечно счастлива, когда он сделал ей предложение, и они назначили день свадьбы как раз через неделю после того, как она окончила школу.
На свой первый заработок Перри купил участок земли недалеко от Спирфиш с тем, чтобы своими собственными руками построить на нем дом. В конце каждого восьмичасового рабочего дня и все уик-энды он усердно трудился. Джинни всегда была рядом с ним и подбадривала его так же, как на футбольном матче в высшей школе.
Дом, а скорее всего хижина, была закончена в последнюю неделю мая. За день до свадьбы они, накупив продуктов, набили ими холодильник и заполнили комнату букетами чудесных полевых цветов. Они с трепетом ждали своего медового месяца.
О лучшем медовом месяце Джинни и не мечтала. Они с Перри были похожи на двух вырвавшихся на волю птенцов. Они подолгу гуляли в лесу, плавали обнаженными в чистой, голубой и холодной реке и ежеминутно клялись друг другу в любви.
Месяц пролетел мгновенно. Перри вышел на работу, а Джинни приступила к выполнению обязанностей жены. Поначалу ей нравилась их уютная маленькая хижина. Джинни прочитывала все местные журналы и следовала их советам по ведению хозяйства, пользуясь кулинарными рецептами, которые они предлагали.
Со временем ее дом стал хорош, как на картинке. Она ждала ребенка. Перри был так счастлив, так внимателен к ней все эти месяцы. Даже тогда, когда он приходил смертельно усталый, он настаивал на том, чтобы она перед ужином немного отдохнула. Он нежно брал ее на руки и осторожно клал на их большую двуспальную кровать, нашептывая ей слова любви и восхищения.
Джинни знала, что Перри ждет мальчика, сына, мечтает, как будет учить его охотиться, ловить рыбу и играть в футбол. Ее сердце просто рванулось к нему, когда он сказал, увидев впервые дочку „Маленькие девочки лучше“.
Она назвала дочь Вилли. В честь английской писательницы, написавшей книгу „Моя Антония“. Эта книга ей очень нравилась. Читая ее, она плакала и смеялась одновременно. Вилли была прекрасным ребенком, с огромными синими глазами и спокойным характером. Она редко плакала и почти не беспокоила родителей. Даже тогда, когда у нее прорезывались зубы. Когда Джинни надевала ей розовую хлопчатобумажную распашонку, она была похожа на куклу с витрины магазина.
Именно тогда в жизни Джинни что-то произошло, что именно, она не понимала и не могла объяснить. Через год хижина стала тяготить ее, напоминая тюрьму, особенно во время длинных, скучных зимних месяцев. Исключительно в компании дочки и радиоприемника она теперь с трудом заполняла свое время, ожидая возвращения Перри. Она выискивала новые рецепты, часами готовя причудливые блюда, пытаясь привлечь внимание мужа. Но ему все стало безразлично. Когда она в выходные дни просила его пойти куда-нибудь с ней, он говорил, что либо устал, либо ему надо заняться делами по дому. Когда же она предлагала ему просто прогуляться, он смотрел на нее, как на сумасшедшую. Между тем, он находил время, чтобы поохотиться и пропустить стакан-другой с „мальчиками“ – шахтерами. Но он всякий раз перед тем, как заснуть, занимался с ней любовью, независимо от того, хотела она этого или нет, лишь сам получая удовольствие.
И он не понимал или не хотел понимать, как ей было одиноко и скучно, и невыносимо тяжело. Он не замечал или не хотел замечать, как необходимы были ей его ласки и нежные, тихие слова. Ему просто нужно было ее тело, чтобы удовлетворить свою похоть. Хуже всего было то, что она не могла понять, почему это произошло, в какой момент они перестали быть друзьями и возлюбленными и превратились в совсем чужих друг другу людей, живущих в одном доме и имеющих ребенка. Иногда она думала, что, возможно, ей еще лучше, чем другим женщинам, которых она знала. Она видела, как они жили изо дня в день, работали и отдыхали, и довольствовались тем, что у них было. Постепенно она впала в депрессию.
Она услышала, как входная дверь отворилась и с шумом захлопнулась. По тому, как тяжело ступал по дощатому полу Перри, она поняла, что он пьян. Она быстро скользнула в постель, выключила ночник и притворилась спящей. Он побродил по кухне и вошел в темную спальню. Натолкнувшись на комод и пробормотав проклятия, он начал раздеваться, раскидывая одежду по полу. Затем повалился на кровать, распространяя тошнотворный запах виски и табака, и стал приставать к ней. Она, вся дрожа от гнева, оттолкнула его холодную руку.
– Отстань, – прошептала она, когда он снова попытался обнять ее.
– Что значит „отстань“? – возмутился он. – Ты забыла об обязанностях жены?
Она вскочила и включила свет. Обычно, когда он бывал пьян, она не спорила с ним, а просто уступала ему. Но сейчас ответила:
– Это значит, что я заслужила немного внимания, Перри. И я устала говорить тебе, как я несчастна и как я нуждаюсь в твоем добром отношении.
Он остолбенел, его глаза, затуманенные алкоголем, выражали недоумение.
– Что тебе от меня надо, Джинни? Мне не до шуток. Прекрати свои жалобы, я хочу тебя.
– А я хочу уехать отсюда, – воскликнула она. – Я не желаю торчать в этой хижине всю свою жизнь. Я хочу жить в городе, может, там для меня найдется работа...
– Работа? – переспросил он. – Я приношу домой достаточно денег для того, чтобы ты не работала. Боже мой, неужели тебе понравится, если окружающие будут думать, что Перри Делайе не в состоянии позаботиться о своей семье?
– Если честно, то дело не в деньгах, – ответила она, стремясь, чтобы он понял ее. – Я хочу заниматься чем-то еще, кроме готовки, уборки, ведения домашнего хозяйства. Я хочу видеть людей. Я хочу попробовать себя в каком-нибудь деле.
Он потряс головой, изображая полное недоумение, как будто она говорила на иностранном языке.
– Ты несешь какой-то бред, ты знаешь это? Оставить этот дом... получить работу... я не слышал ничего более глупого, чем твои разговоры. – С этими словами он перекатился на свою сторону кровати и натянул на себя одеяло, показывая тем самым, что разговор окончен.
Джинни выключила свет, но не могла заснуть еще долгое время. Она чувствовала, что сейчас открывалась возможность избавиться от этой безысходности, и не собиралась сдаваться. По крайней мере, так быстро.
Холл клуба был ярко освещен, невзрачные серые стены украшены красными и белыми бумажными вымпелами и связками разноцветных воздушных шаров. Так же, как и в предыдущие три года, Джони Уайтсайд со своим ансамблем играли дикую смесь музыки кантри с современными мелодиями.
Джинни всегда нравилось проводить здесь время. В своем обновленном атласном платье она была самой привлекательной из всех женщин. И Перри танцевал с ней пять раз без ее просьб.
– Ты прекрасно выглядишь сегодня, – сказал он, когда смолкла музыка.
– Ты тоже, – автоматически ответила она.
На нем была белая рубашка и его лучший синий костюм. Чистые вьющиеся волосы блестели, мужественный подбородок был гладко выбрит. Он выглядел очень солидно.
– Перри, – осторожно начала Джинни. – Ты не думал о том, что я тебе прошлой ночью сказала? О нашем переезде в город и об остальном тоже?
– Я считаю, что об этом даже не стоит говорить. Здесь наш дом, и мы отсюда никуда не уедем. По-моему, тебе не стоит и помышлять о работе... Может быть, пришло время подумать о втором ребенке...
Топазовые глаза Джинни широко раскрылись.
– Нет, я не смогу заново пройти через это. – Она очень любила Вилли, и меньше всего на свете ей хотелось рожать еще одного ребенка. Она чуть не задохнулась от слов Перри и от мысли, что она еще больше будет связана монотонной жизнью в хижине. Она достала платок из своего кошелька и вытерла им лицо.
– Хочешь еще немного пунша? – спросил муж. – Тебе вроде бы жарко?
– Нет, – ответила она, – мне уже хватит пить. Может, тебе тоже достаточно? Вести машину будет очень трудно, на улице гололед и снег. Если бы мы жили в городе, нам бы не пришлось так далеко ехать.
На подбородке Перри вздулся желвак.
– В тот день, когда я не смогу поднять стакан с виски, я погибну, – сказал он и пошел к стойке бара.
Минут двадцать она ждала, пока он вернется, но он усердно пил и травил анекдоты с шерифом Джеком Барнеем и еще двумя мужчинами. И когда к ней подошел Элмер Хоукинс и пригласил ее на танец, она ответила:
– Конечно, почему бы и нет.
Пройдя в танце мимо бара, она отметила, что Перри смотрел на нее и хмурился. Она сказала Элмеру, что следующий танец пропустит, что хочет посидеть и отдохнуть.
Когда Перри наконец сказал, что готов покинуть бар, она не протестовала. Он очень много выпил, и, кроме того, пора было отпустить Полли Хендерсон, которая сидела с Вилли.
В машине они говорили немного, и Джинни вспомнила, как много лет назад, возвращаясь домой со школьных танцев, они не могли наговориться. Им так хорошо было вместе, и казалось, что так будет всегда.
Огни их хижины осветили последний сложный поворот дороги. Перри припарковал машину. Джинни открыла дверцу и, дрожа от холода в своем легком платье и тонких чулках, побежала в дом.
Она рассчиталась с няней и пошла в спальню Вилли. Осторожно приоткрыла дверь и прислушалась к ровному и спокойному дыханию девочки. Затем сняла туфли на высоких каблуках и начала расстегивать пуговицы на платье.
– Дорогая, – сказал Перри, и его голос был хриплым от спиртного и желания. – Давай сделаем это... не будем спешить... мы можем завтра спать допоздна.
– Только не сегодня, – ответила Джинни утомленно, – у меня сейчас не тот период, и я очень устала.
– О, Боже мой, ты всегда уставшая!
– Не кричи так... ты разбудишь Вилли.
– Нет, я буду кричать! И я больше не хочу терпеть этого! – орал он, срывая с нее платье. – Ты не сможешь сегодня прогнать меня!
Он ладонью ударил ее по лицу, отбросил на кровать и навалился сверху...
