355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джессика Марч » Иллюзии » Текст книги (страница 10)
Иллюзии
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 23:10

Текст книги "Иллюзии"


Автор книги: Джессика Марч



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

КНИГА ТРЕТЬЯ
ДЕЛА

ПРОЛОГ

Она стояла, вздрагивая от вечерней прохлады. Она боролась сама с собой. Ей очень не хотелось делать следующий шаг, но она знала, что у нее нет выбора. Скалы вокруг возвышались мрачно и зловеще, стройные сосны на их склонах острыми пиками выделялись на фоне темного звездного неба. Они выстроились в плотный ряд и напоминали грозных часовых, охраняющих вражеский лагерь.

Зачем она согласилась приехать сюда, в это место, которое ей меньше всего хотелось увидеть вновь?

Вилли просила Джинни найти другой путь, но мать твердила, что это невозможно, – он нашел их, и сейчас их будущее было в его руках. Вилли вспомнила прошлое, вспомнила то время, когда они стремились убежать от страшной действительности. И она все больше поражалась человеческой злости и ненависти. Если они потерпят неудачу...

Нет, нельзя даже думать о неудаче, твердила она себе.

Она выпрямилась и зашагала в темноту. Подойдя к старому дому с неотесанной, грубой дубовой дверью, она услышала из-за нее звук работавшего телевизора. Она постучала, но никто не открывал. Постучала еще раз. В ответ по-прежнему молчание. Тогда Вилли повернула дверную ручку и вошла в дом, в котором она не была столько лет.

ГЛАВА 1

БЕРКЛИ, КАЛИФОРНИЯ, 1969

Со своего места на балконе, который оказался прямо напротив университетской библиотеки, Вилли смотрела на море лиц, освещенных факелами, на молодых людей, собравшихся, чтобы услышать добрые вести, которые она готовилась сообщить им. Легкий ветерок развевал над головами флаги с надписью "Студенты за мир".

Как лидер второкурсников Вилли имела свое собственное мнение о политической жизни Беркли. И поэтому она, единственная девушка, была большинством голосов избрана в студенческое правление. В либеральной атмосфере лидерство пришло к ней, как нечто естественное, неизбежное и само собой разумеющееся. Ее способность говорить и убеждать, ее неутомимый энтузиазм, страсть к реформам и новаторству подняли ее рейтинг и сделали популярной в студенческих кругах.

Движение за права женщин только-только начало набирать силу. Вилли полностью поддерживала это движение и всячески старалась привлечь к нему как можно больше людей.

Она выбрала для своей учебы Беркли, отвергнув предложение Нила помочь в поступлении в один из престижных восточных колледжей. Она предпочла остаться в Калифорнии, достаточно близко от дома, от мамы.

Время показало, что замужество Джинни было удачным. Она сама признавала это, и Вилли могла уже не тревожиться за мамино благополучие. Нил был сама щедрость и мудрость. Может быть, именно теперь Вилли поняла, что ее мать далеко не глупая женщина. Вилли чувствовала облегчение, потому что впервые в жизни она могла не беспокоиться за Джинни.

Президент движения "Студенты за мир" прервал ее размышления. Он представил ее собравшимся студентам как "голос разума Беркли". Она поднялась со стула, взяла свои записи, которые штудировала несколько часов подряд, помолилась про себя и решила, что обязательно должна довести до сознания собравшихся все то, что так глубоко прочувствовала и пережила. Там, где есть неправда, всегда найдутся и силы, и средства, чтобы бороться с ней, лишь бы люди не теряли интереса и пассивному бытию предпочли бы активные действия.

Вилли встала перед микрофоном и начала говорить.

– Я люблю свою страну,– произнесла она чистым и сильным голосом, – а любить Америку – это значит сказать "нет" войне, конца которой мы все ждем. Я уверена, что наши голоса должны быть такими же громкими и мощными, как голоса тех, кто ввергнул нашу страну в эту бессмысленную войну. Они защищают свои интересы и посылают американских солдат умирать во Вьетнам. Мы должны сказать "нет" войне.

То тут, то там сверкали фотовспышки, студенты внимательно слушали Вилли. Ее выступление снимал оператор местной телевизионной студии. Девушка горячо говорила о тех действиях, которые студенты могут предпринять: организовать сбор подписей за досрочные выборы, объявлять бойкоты.

Вилли мечтала о том, чтобы каждый студент был вовлечен в движение, чтобы все поняли глупость и никчемность этой войны. В Беркли была самая мощная студенческая организация. Некоторых ее членов уже привлекли к ответственности, и они распрощались с мыслью стать врачами, адвокатами или учителями.

Все чаще сюда, в этот студенческий город, приходили вести о том, что многие его выпускники погибли или были покалечены во Вьетнаме.

– Конец кровавой бойне, в которой гибнет наша молодость, цвет нашей нации! – страстно произнесла Вилли. – Эта страна принадлежит нам, молодым, и мы должны заботиться о ее будущем. Мы не пушечное мясо, им наверху надо напомнить об этом. И мы должны это напомнить не только словами, а настоящим делом.

– Вы! Я обращаюсь ко всем вам. Если вы будете молчать перед ложью, то вы сами станете частью этой лжи. Вы, парни, должны сказать "нет" военной службе, если эта служба безнравственна. Откажитесь воевать, и война закончится.

Она обратилась к девушкам:

– И вы, сестры, должны не только плакать и ждать своих любимых, которые уходят на войну. Вспомните пример древних греков, описанный в классической пьесе "Лисистрата", где женщины демонстрировали свою силу, отказываясь от любви ради того, чтобы мужчины не стремились воевать. Они закрывали двери своих спален для тех, кто предпочитал грабежи и убийства... – Вилли сделала паузу. – Почему мы должны оберегать мужчин от боли или смерти? Если они такие глупцы, что спешат умереть, надо преподать им хороший урок. Надо захлопнуть перед ними ваши двери и не протягивать им руки, если они войну предпочитают любви! Никаких "трах-трах", пока "бах-бах"!

Вилли заворожила толпу. Она хотела, чтобы ее слушали, и толпа слушала ее. Она закончила свою речь, подняв вверх кулак. Команда телевизионщиков стала собирать свою аппаратуру.

Была полночь, когда Вилли вернулась в общежитие. После выступления студенты окружили ее, пожимали ей руку, спрашивали, когда она выступит в следующий раз.

Репортеры с трудом протолкнулись к ней, задавали вопросы о ее политических взглядах и симпатиях, интересовались ее личной жизнью. На первые вопросы она охотно отвечала, вторые – игнорировала, давая понять, что она никого и близко не подпустит к своей жизни.

Лежа на узкой кровати и перебирая в памяти минувший день, Вилли услышала, как зазвонил телефон. Это оказалась Джинни. Она была несколько взволнованна, но вполне счастлива.

– Где ты, детка? Я уже несколько часов звоню тебе. – Не дождавшись ответа, она продолжала: – Помнишь, я рассказывала тебе о мастерской? Так вот, Нил убедил меня заняться бизнесом. Он сказал, что поможет мне во всем. На Палм Каньон Драйв у него есть какая-то недвижимость, и он сказал, что я свободно смогу воспользоваться этим помещением. Разве не мило с его стороны?

– Да, – согласилась Вилли. Она вспомнила, как мечтала Джинни стать дизайнером одежды. – Я рада за тебя, мама, – нежно сказала она. – Наконец твоя мечта исполнится.

– Да, дорогая. Нил обещал обо всем позаботиться... А как ты? Что нового в школе?

– Все хорошо, мама. Сегодня я выступила с докладом о войне. Мне кажется, у меня получилось. Меня слушали.

– Я рада за тебя, дочка. Я по-настоящему горжусь тобой. Ну, сейчас отдыхай. Спокойной ночи.

Засыпая, Вилли подумала, что Нил – первый человек, который попытался осуществить мамину мечту. Когда она приезжала в последний раз на каникулы, она слышала, как Нил сказал Джинни: "Я вижу, что у тебя действительно есть способности к дизайну".

Вилли часто беседовала с Нилом. Однажды она рассказала ему о таланте Джинни воплощать в моделях раз увиденные в журнале или на известных модницах фасоны одежды.

– Хорошо, – сказал тогда Нил жене. – Мы подумаем, чем заполнить твое свободное время. Как насчет того, чтобы ты серьезно занялась дизайном?

Вилли прикладывала все усилия, чтобы зажечь мать этой идеей, но Джинни оставалась пассивной. Вилли понимала, что сдерживает ее. Она боялась новых унижений. Она не могла забыть насмешек продавщицы в ателье. Вилли старалась возродить былой энтузиазм матери, но то, что она не смогла сделать, удалось Нилу.

На минуту Вилли охватила злость и привычное чувство недоверия к своему отчиму. Как легко он сумел с помощью своего богатства заставить Джинни забыть о том времени, когда она была простой официанткой местного клуба. Что двигало им, для Вилли не имело большого значения. Для нее важнее и тревожнее были мотивы, побудившие Джинни выйти замуж за Нила. Теперь Вилли вынуждена была признать, что и она, и Нил хотели одного и того же – дать Джинни возможность осуществить свою мечту.

На следующий день после выступления Вилли на митинге о ней стали говорить. Ее фото было напечатано на первых страницах местных газет. Это лишний раз свидетельствовало о том, с каким воодушевлением было встречено ее выступление. Президенты двух студенческих обществ пригласили ее выступить на следующем собрании, а менеджер местного телевидения предложил принять участие в телевизионной дискуссий на тему "Что говорят об Америке сегодня". Подумав о том, хватит ли у нее времени на подготовку, Вилли приняла оба предложения, решив, что время она найдет.

Вилли привыкла заранее планировать свои дела и неукоснительно выполняла запланированное. При таком напряженном ритме жизни у нее почти не оставалось времени на развлечения.

Став признанным лидером студенческого движения, она, несмотря на это, часто сомневалась в своих способностях и возможностях. Она много занималась, стремясь знать как можно больше. Она редко ходила на свидания и то, в основном, деловые. У нее не было любовника, хотя в студенческой среде это было делом обычным. Здесь называли это "сексуальной революцией", способом общения, но Вилли не прельщал такой способ общения. Она видела много проблем, которые стояли перед молодежью, и не верила, что свободный от всего секс послужит для их решения. Она верила в то, что девственность и целомудрие – ее главное богатство, и со всей решительностью пресекала попытки отнять их у нее. Но, видя, какая свобода нравов царит вокруг, она прекрасно понимала, что не имеет смысла требовать от всех беспрекословно придерживаться старой морали, запрещающей девушке отдаваться мужчине до замужества.

Настало время окончания колледжа. Вилли распрощалась со своими сокурсниками и села в собственный автомобиль – подарок Нила ко дню завершения учебы. Ей было очень неудобно принимать от него такой подарок, но она подумала, что ее отказ может внести напряженность в отношения Нила с Джинни. По правде говоря, ей нравились удобства и мобильность, которые давала ей машина, так же, как нравился комфорт, который она могла себе позволить благодаря ежемесячной помощи Нила. В конце концов, она успокоила себя мыслью, что никакого благородства в бедности нет, так же, как нет ничего плохого в том, что она пользуется деньгами Нила, – каждый на ее месте поступил бы точно так же.

Она подъехала к общежитию и остановила машину. Студентам-старшекурсникам разрешалось жить вне общежития, снимая комнату в городе, но Вилли это казалось слишком хлопотным, поэтому она до конца учебы оставалась в общежитии. Припарковав машину, она вошла в современное кирпичное здание. Ее маленькая комнатка напоминала келью монахини. На стене висел плакат с фотографией Джона Ф. Кеннеди с цитатой из его выступления: "Не спрашивай о том, что твоя страна может сделать для тебя, а скажи, что ты можешь сделать для своей страны". Ей нравились эти слова, хотя сейчас, когда студенты часто вступали в стычки с полицией, они звучали несколько иронично.

В ее шкафу аккуратно была развешана одежда. Гардероб состоял в основном из вещей спортивного стиля. Вилли очень отличалась от своей матери, которая много внимания уделяла своей одежде и внешности. Дочь же, наоборот, считала это занятие второстепенным. Ее косметика была нехитрой – никаких ярких и ненатуральных цветов, ничего такого, что кардинально меняло бы ее внешность. Иногда Вилли упрекала себя за желание быть непохожей на свою мать. Как часто она критиковала ее. Ей претило желание матери выглядеть маленьким беспомощным ребенком, вести себя так, чтобы ее не принимали всерьез.

Вилли принялась прибирать в комнате, когда зазвонил телефон. Это была Джинни. Вместо вчерашней радости в голосе ее была паника.

– О, дорогая, как хорошо, что ты дома. Я весь день звоню тебе. Это ужасно, Вилли, ужасно! – Сразу было ясно, как она волнуется.

– Что случилось? – спросила Вилли. Волнение Джинни передалось ей. Ее охватила тревога. – У тебя что-нибудь с Нилом?

– Сегодня утром я видела тебя по телевизору... и в газетах... Что ты натворила, дочка? Ты подумала о последствиях? Что будет, если твой отец увидит тебя?! Он отыщет тебя, а вместе с тобой и меня!

Вилли, наконец, поняла, о чем говорит ее мать. Первым ее чувством была злость. До каких пор они будут прятаться, словно беглецы от погони, и жить в вечном страхе, что их могут поймать!

– Мама, – сказала она, справляясь с раздражением. – Прошло столько лет. Наверное, отец и не помнит, как я выгляжу...

Джинни не слушала ее.

– Он отправит меня прямиком в ад. Как ты не понимаешь этого? А что будет с Нилом? Он ведь бросит меня. – Ее голос звенел от волнения. – Тогда тебе никогда не закончить свое образование. Господи! Мы ведь погибнем, погибнем! Пожалуйста, Вилли, обещай мне, что ты никогда больше не сделаешь ничего подобного. Обещай...

Вилли хотела возразить ей, попытаться убедить в том, что бояться нечего, но Джинни была слишком взволнованна, и Вилли испугалась, как бы ее паника не вызвала истерику. Ей хотелось сказать матери, что та просит слишком многого, однако, почувствовав, как неблагодарно это будет с ее стороны (ведь после всего того, что Джинни для нее сделала, она имела право на такую просьбу), Вилли покорно сказала:

– Хорошо, мама. Я обещаю. Я буду осторожной.

Трудно было дать обещание, но еще труднее было сдержать его. Ведь это означало, что она должна отказаться от своих обязательств, делать все возможное, чтобы не привлекать к себе внимание, выйти из студенческого актива, ссылаясь на занятость и семейные обстоятельства. Она понимала, как неубедительно все это выглядело. Но она сделала это.

Как горько было ей видеть, что те, кто еще вчера поддерживал ее и шел за ней, теперь отвернулись от нее. Они считали, что она предала и их, и все движение. Она струсила. От ее былого лидерства не осталось и следа.

Никогда Вилли не чувствовала себя более одинокой.

ГЛАВА 2

Собрав чемодан и захватив заметки к статье о конституционном правительстве, Вилли села в машину и включила мотор. Ее путь лежал на Юг. Погода выдалась прохладная и пасмурная. Дорога петляла среди холмов, то поднимаясь вверх, то резко скатываясь вниз. Ей приходилось часто переключать скорость, и при каждом переключении коробки передач мощно отзывался мотор. Ведя машину, Вилли получала истинное наслаждение. Ей нравилась быстрая езда. Она любила ощущать на своем лице упругое сопротивление прохладного ветра, который трепал ее волосы, поднимая над головой золотые вихри.

Она ехала в Палм-Спрингс со смешанным чувством. Ей не очень хотелось домой. С тех пор, как они с мамой покинули свой коттедж, в котором прожили столько лет, ей было тяжело думать о другом месте как о своем доме.

Правда, Нил предоставил ей спальню и ванную в пустующем крыле дома, с телефоном, огромным телевизором и музыкальным центром последней модели, но, несмотря на его заботу и всю эту роскошь, она не могла отделаться от чувства, что живет здесь временно, словно ребенок в доме дяди.

Вилли казалось, что замужество ее матери отдалило их друг от друга, все больше и больше увеличивая эту дистанцию. Вилли добилась своего – она получала образование, достаточное для хорошей карьеры. Но существовало и другое, не менее дорогое, что уже невозможно было вернуть. Смерть Вебба... Они стали очень редко встречаться с Лаурой. А Шерил? Ее тоже она потеряла. Подруга поступила в Вествудский университет. Она собиралась заняться кинобизнесом, чтобы быть поближе к отцу и пользоваться его поддержкой.

Время показало, что Шерил действительно была права. Люди, о которых заботишься, рано или поздно уходят, иногда навсегда, оставляя в сердце пустоту. Вилли глубоко переживала потерю близких друзей, с которыми жизнь ее развела. Но было бы еще хуже, если бы она с ними вовсе не встретилась. Только благодаря их помощи и тому, что они с мамой были всегда вместе, им удалось преодолеть жизненные трудности. И пока Вилли знала, что у нее есть мать, она чувствовала себя сильной и уверенной.

Как только Вилли свернула с берегового шоссе и двинулась по равнине, прохладный ветер сменился на сухой и теплый, облака расступились, открывая путь солнечным лучам. Вилли согрелась, и это ощущение напомнило ей то, которое она пережила однажды, когда смотрела в глаза Джедду. Его образ возник у нее перед глазами.

И в сердце. Воспоминания о разговоре с Сэмом, после которого Джедд перестал с ней встречаться, обожгло ее, словно это произошло только вчера. Джинни пыталась внушить ей, что она лучше других девушек, особенно после того, как она стала падчерицей Нила Коркорана. Но Вилли была равнодушна к ее словам. Деньги и положение Фонтана уже давно перестали производить на нее впечатление. Но, несмотря на высокомерие и избалованность Джедда, он все еще продолжал оставаться для нее светлым воспоминанием, и она доверяла этому юноше настолько, насколько вообще была способна доверять. В доме Фонтана не все шло так же гладко, как и раньше. Как падчерица Коркорана, Вилли общалась с высшим светом Палм-Спрингс и могла слышать всякие сплетни о семье Фонтана. Она знала историю о том, как один из телохранителей Сэма, сев пьяным за руль, сбил мальчика, ехавшего на велосипеде, и был строго за это наказан. Что касается Сэма, то он продолжал заниматься своим бизнесом и своим домом, железной рукой направляя семью, – совершенно в патриархальном стиле, подобно его предкам.

Вилли слышала, что клан Фонтана уходил корнями во времена Максимилиана, когда испанские колонисты пришли на Юго-Запад Америки из Мексики.

Много лет назад отец Сэма, Диего, отчаянный и смелый парень, женился на девушке не своего круга. Его выбор пал на молодую Красавицу итальянско-ирландского происхождения, которой едва исполнилось шестнадцать. Она была так же умна и решительна, как и красива. Вместе со своей молодой женой Диего подался на север в поисках удачи. И он нашел ее в Монтана. Тогда земля стоила очень дешево, и, купив огромный участок, Диего занялся разведением скота. Позже, когда его дела пошли в гору, он прикупил еще земли, и, в конце концов, монополия на скотоводство оказалась в его руках.

Он стал владельцем лесов и гор, богатых различными полезными ископаемыми. К тому времени, когда родился его сын, Диего был единственным крупным землевладельцем в штате. Но Сэм превзошел своего отца в стремлении к богатству.

Самая неприятная черта Сэма, как считала Вилли, проявлялась в его отношениях с недругами и конкурентами. Он беспощадно и методично разрушал их бизнес, пока они не становились полными банкротами. Он делал это с той же легкостью, с какой переставлял фигуры на шахматной доске. К помощи закона он прибегал только тогда, когда тот мог быть на его стороне. В остальных случаях он просто игнорировал его. Ходили слухи, и даже изредка появлялись публикации, где в очень осторожной форме говорилось о том, что Сэм имеет большое влияние на законодательные органы и поэтому может позволить себе смотреть на закон сквозь пальцы.

Что касается Диего, то следует добавить, что он был достаточно противоречивой натурой и, при всей своей решительности и даже жестокости, отличался спокойным нравом и элегантностью, серьезно занимался историей Испании. В отличие от него, Сэм был совершенно безжалостным человеком с сердцем, твердым, как сталь. Вилли хватило одной-единственной беседы с ним, чтобы у нее навсегда отпала охота встречаться с ним вновь. Она сразу поняла, что ее жизненные и моральные принципы далеки от того, что исповедует Сэм.

– Поздравляю тебя, – сказал Нил, обращаясь к Вилли и поднимая бокал с вином. – Твои успехи выше всяких похвал, дорогая! Будучи президентом своей группы, ты должна приложить много усилий, чтобы добиться еще большего. Ты согласна, Вирджиния?

– Что? Ох, извини... поздравляю тебя, дорогая. Я очень горжусь тобой.

Вилли сделала глоток шампанского и посмотрела через стол на свою мать. Благодаря заботе личного парикмахера Арманда, массажу и дорогой косметике, которую так любила Джинни, она выглядела ухоженной, и ее внешность приобрела особый лоск. Но вместе с тем в выражении ее лица появилось что-то новое – озабоченность и тревога. Вокруг рта и глаз образовалась паутина морщинок.

Вилли часто пыталась вызвать мать на откровенный разговор, чтобы выяснить, как ей живется, но все ее попытки заканчивались безрезультатно. Джинни всегда отвечала, что живет прекрасно, и переводила разговор на другую тему.

Может быть, ее до сих пор тревожила та публикация в газетах? Или она переживает за свой новый бизнес? Может, она боится, что общество Палм-Спрингс будет так же смеяться над ее моделями, как смеялись те продавщицы много лет назад?

– Проходя мимо нового магазина, я взглянула на витрину... – осторожно начала Вилли, но Джинни перебила ее.

– Пока там не на что смотреть, – нервно сказала она. – Витрина еще не готова. Церемонию открытия мы предполагаем провести через два дня.

– Вирджиния, дорогая, – произнес Нил в своей безупречной манере. – Я нанял тебе хорошего специалиста по оформлению витрин, но она жалуется, что ты мешаешь ей работать. Она говорит, что ты все хочешь делать по-своему.

Из этих слов Нила Вилли заключила, что он недооценивает вкус Джинни и не доверяет ему. Мать так и застыла в кресле, посмотрев на Вилли, словно в надежде на поддержку.

– Эта женщина все делает очень хорошо, но она все-таки работает на меня, и я хочу, чтобы она принимала во внимание мои пожелания. Но она все делает по-своему, считая, что я ничего не смыслю в оформлении.

– Ты знаешь, Вилли, какой обидчивой может быть твоя мать, – мягко сказал Нил. – Конечно, ничего страшного не случилось, но мне кажется, трудно найти оформителя, который сделал бы за такой короткий срок все так, как того хочет Вирджиния.

Вилли смотрела на свою мать, которая вжалась в кресло и была похожа на ребенка, застывшего в ожидании, пока взрослые решают, как лучше выйти из затруднительного положения.

– Мама, почему ты не хочешь сама оформить витрину? Я помогу тебе, и ты сделаешь все так, как считаешь нужным. – Вилли взглянула на отчима, который только пожал плечами и улыбнулся.

– Прекрасное решение. Мать и дочь – две красивые женщины вместо одной. – Вилли не поняла, почему, но ее передернуло от этих слов. Что-то неприятное и нездоровое было в этом мужчине. Но Вилли трудно было найти объяснение своим чувствам.

– Ладно, – все так же спокойно продолжил Нил. – С Вирджинией все более или менее ясно. Но как быть с тобой, Вилли? Чем я могу помочь тебе, чтобы ты наиболее полно проявила свои способности?

Вилли уже не раз это слышала и ответила, как обычно, когда он предлагал ей свою помощь.

– У меня все в порядке, Нил. Беркли – хорошее заведение, и я не вижу причин для твоего беспокойства.

– Я знаю, Беркли – хорошая школа, – согласился Нил. – Академическая. Но ты должна знать, Вилли, что правоведение – очень консервативная профессия, и те, кто хочет заниматься ею, должны заканчивать консервативные учебные заведения. В консервативных кругах имя Беркли звучит несколько радикально. У этой школы революционный имидж. И ты, моя дорогая, сделала все, чтобы поддержать этот имидж. Эти кричащие заголовки в газетах, может быть, и окажут тебе в будущем услугу, но сейчас...

– Да, Вилли, – поспешно вмешалась в разговор Джинни. – Нил прав. Для тебя же будет лучше, если ты станешь держаться подальше от газет.

Вилли послушно кивнула головой, с раздражением думая о том, до каких же пор прошлое будет преследовать их.

Когда после обеда Вилли осталась наедине с матерью, та снова повторила:

– Нил прав, доченька. Мы желаем тебе только хорошего. Если ты хочешь стать юристом и получить достойную работу, ты должна послушаться его. Репортеры звонили сюда по нескольку раз на день. В конце концов, я просто перестала снимать трубку. Если ты позволишь Нилу помочь тебе и прислушаешься к его советам, может, тебе и удастся изменить свой имидж.

– Нет, – отрезала Вилли. Она не хотела, чтобы Нил помогал ей. Она не хотела следовать его советам. Он был чужим для нее.

– Хорошо, – покорно сказала Джинни. – Только прошу тебя, будь осторожней. Я не люблю вмешиваться в твои дела и, тем более, критиковать твои идеи... Но Нил говорит, что появление твоего имени в газетах не пойдет тебе на пользу.

Чтобы уйти от неприятного разговора, Вилли предпочла переменить тему.

– Пожалуйста, больше никогда не говори со мной об этом, попросила она. – Лучше скажи, ты уже подобрала название для своего магазина?

– Да, – смущенно сказала Джинни. – Может, это звучит наивно, но я назвала его "Серебряный экран". Так назывались журналы, которые я когда-то читала...

– Чудесно! – похвалила Вилли. – Совершенно в твоем стиле. "Серебряный экран"... Когда же мы приступим к оформлению витрины?

– Завтра с утра. Если ты не передумаешь...

"Серебряный экран" находился на Палм Каньон Драйв, между ювелирным магазином и одним из лучших в Палм-Спрингс магазином головных уборов. Это помещение принадлежало Нилу, и он сдал его Джинни за символическую арендную плату. Его бухгалтер сказал ей, что дело может оказаться прибыльным, если все сделать с головой.

– Обещай, что ты не скажешь, что тебе понравилось, только для того, чтобы сделать мне приятное, – потребовала Джинни, открывая двери магазина. Она включила замаскированные лампы, осветив интерьер, наполнив его розовым отблеском зеркал, отражение в которых благодаря этому рассветному жару польстило бы женщине любой комплекции.

– Электрики оставили здесь такой беспорядок, что у меня не было возможности одеть все манекены.

– Не волнуйся, мама, – сказала Вилли, желая ободрить ее.

Теперь, когда мечта обрела очертания реальности, Джинни боялась, что не сможет справиться с ней.

Вилли плохо разбиралась в одежде и декорациях, но, оглядев магазин, сразу почувствовала какую-то наивность интерьера. Джинни попыталась воспроизвести в магазине стиль Голливуда так, как она себе его представляла. Здесь преобладало два цвета – бирюзовый и розовый. Светлая деревянная мебель была мягко подсвечена розовым светом. В помещении не было прилавков, магазин выглядел, как домашняя примерочная. Выбрав модель и цвет, клиент мог тут же примерить одежду и оглядеть себя в зеркале со всех сторон.

– Великолепно! – сказала Вилли, осмотрев магазин. – Он такой же красивый, как и его название. Это напоминает мне те волшебные истории, которые ты рассказывала мне в детстве. Я горжусь тобой, мама.

– Тебе и правда понравилось? – застенчиво улыбнулась Джинни. – Ты знаешь, я боялась, что он будет выглядеть банально...

– Это не так, мама. Ты воплотила здесь свою фантазию, значит, ты все сделала правильно. Ну, а как насчет витрины?

Вдохновленная поддержкой Вилли, Джинни заговорила с большим энтузиазмом и уверенностью.

– Надо одеть манекены на витрине. Вот этот я зову Лолой. Я наряжу ее в шифоновое платье и посажу на эту скамеечку. В руках она будет держать портсигар. А рядом, на зеркальном столике, будет стоять фужер с шампанским.

– Это будет чудесно. Почему же ты до сих пор это не сделала?

– Женщина, которую нанял Нил, сказала, что это безвкусно, – ответила Джинни.

Вилли улыбнулась – ее мать всегда отличалась своеобразным вкусом.

– Ты правильно сделала, что не воспользовалась ее услугами. Ладно, давай поработаем.

В течение двух часов они работали, чувствуя себя, как в старые добрые времена. Они прослушали записи музыки, которые Джинни подобрала для своего салона. Она считала, что музыка будет располагать клиентов к домашней обстановке. Вилли с удовлетворением отметила про себя, с какой тщательностью Джинни продумала все мелочи.

Подобранная со вкусом музыка действительно создавала в магазине определенное настроение и атмосферу.

Они вместе вынесли весь мусор, который оставили рабочие. Кое-какую разбросанную мелочь Джинни разложила в шкафы, расположенные в глубине помещения. Затем, посмотрев на часы, она нахмурила брови.

– Господи! Еще так много надо здесь доделать, но нам пора возвращаться домой. Нил заказал столик в "Чи-Чи Клаб" на вечер. Будет Фрэнк Синатра. Кроме нас, Нил пригласил еще несколько своих приятелей, – Джинни бросила взгляд на незаконченную витрину. – Жаль, у нас не хватило времени. Я бы чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы здесь все было готово.

– Я останусь и закончу сама, мама, – с готовностью сказала Вилли, обрадовавшись возможности помочь Джинни и сделать что-нибудь такое, чего Нил купить не может. – У меня нет настроения идти сегодня куда-либо.

– Как это мило с твоей стороны, – с облегчением сказала Джинни, но тут же с тревогой добавила: – Нет, я не могу позволить тебе работать. Ты должна отдыхать. Как я оставлю тебя здесь одну?

– Не волнуйся, мама, все будет в порядке, – успокоила ее" Вилли. – Я хочу сделать это. Назовем это моим маленьким вкладом в твое предприятие. Кроме того, за этой работой я с удовольствием отвлекусь от того, чем я обычно занимаюсь. А когда закончу, вызову такси. Иди, мама, и ни о чем не беспокойся. Желаю тебе хорошо провести вечер.

Когда Джинни ушла, Вилли, постояв некоторое время в раздумье, принялась одевать манекен в шифоновое платье. Ей нравилась эта работа. Она отдыхала, занимаясь непривычным для себя делом. Одев манекен, она подтащила к витрине кресло и усадила в него манекен. Но, взглянув на него со стороны, она пришла к заключению, что он выглядит неестественно и несуразно. Она стала усаживать манекен так, чтобы придать ему более непринужденный вид, но в это время с него соскользнуло платье. Вилли выпрямилась и нахмурилась, недовольно глядя на манекен, и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Она глянула в темное стекло закрытой двери и увидела Джедда Фонтана, махавшего ей за стеклом.

Вилли тотчас отвела взгляд, сделав вид, что не заметила его. Но тогда он начал махать белым платком. Она пошла к двери и открыла ему.

– Привет, – сказал он, улыбаясь так, как будто они расстались только вчера. Вилли холодно улыбнулась в ответ.

– В чем дело? – спросила она.

Да ладно, Вилли, перестань. Ты должна ответить мне "Привет, Джедд".


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю