355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джессика Харт » Шипы и розы (Сборник) » Текст книги (страница 13)
Шипы и розы (Сборник)
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 01:20

Текст книги "Шипы и розы (Сборник)"


Автор книги: Джессика Харт


Соавторы: Кристин Морган,Робин Николас
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Все воспоминания возвращаются… Кто бы ни пользовался этим шкафчиком, резинку он приклеивал на то же место.

Услышав это, Грейс поморщилась. Но когда Джонни отошел, она заглянула внутрь. Шкафчик был похож на все остальные, за исключением телефонного номера, нацарапанного изнутри на дверце. Перед рядом цифр виднелись инициалы «Л. Л.».

Л. Л. Лоррен Лоусон. Грейс с отвращением выпрямилась.

Джонни, должно быть, заметил ее раздражение, потому что с улыбкой прикрыл дверцу.

– Старушка Лоррен. Посмотрим твой шкафчик?

– Думаю, нам лучше вернуться, пока не пришла Грейси.

Тем более, что на дверце ее шкафчика никаких телефонов не было.

Они подошли к шкафчику Грейс. Джонни, спокойно улыбаясь и не вынимая рук из карманов, нагнулся. В серой бейсбольной футболке «Чикаго Клуб» он казался похожим на жокея, которым никогда не был. Джонни всегда был слишком занят своими мотоциклами, чтобы заниматься спортом – или чем бы то ни было еще. Вспомнив о незаконченном офисе, Грейс нахмурилась. Джонни все еще был слишком занят своими мотоциклами.

– Спорим, ты никогда не приклеивала жвачку в своем шкафчике, – сказал Джонни серьезно. – И не оставляла номера своего телефона на шкафчиках мальчиков.

– Откуда ты знаешь? – Он ведь явно не обращал на нее внимания тогда. Он был слишком занят своим предстоящим отъездом.

– Ты ведь была одной из «хороших девочек».

– Это что еще за классификация?

Единственное, в чем она была уверена, – это то, что не пользовалась особым успехом у мальчиков.

– Было два сорта девочек, – объяснил Джонни, явно испытывая интерес к этой теме. – Одних сажали на заднее сиденье машины… – (Грейс невольно улыбнулась.) – А с другими ходили на прогулку или на школьный бал, – закончил он еще более серьезно.

– Я никогда не ходила, – заметила Грейс и подумала, что не надо бы напоминать Джонни о своей неопытности.

– Ты была одной из хороших девочек, – повторил тот, и Грейс удивилась убежденности, с которой он произносил эти слова. Джонни не мог знать об этом. Но когда его взгляд смягчился, ей показалось, будто он знает и понимает о ней все. – Тебе было нелегко с больной матерью.

Грейс не хотела, чтобы Джонни жалел ее. Если все, что ей предназначено, – это его дружба, пусть она, по крайней мере не будет построена на жалости.

– Мама всегда радовалась твоему приходу.

– Это потому, что ей казалось, будто я похож на Элвиса.

– Правда? – Грейс облокотилась на дверцу шкафчика. – Она никогда не говорила об этом.

– Да. Иногда она вроде смущалась, но мне приятно думать, что она видела сходство. – Он усмехнулся и провел ладонью по волосам, подражая Элвису.

Грейс рассмеялась, но ее тронула доброта Джонни по отношению к ее матери.

– Думаю, ты был хорошим мальчиком, – сказала Грейс.

– Я тоже никогда не был на школьном балу, – напомнил ей Джонни. Неожиданно серьезно он добавил: – Я вовсе не был хорошим. Но я бы пригласил тебя на бал, если бы все еще жил здесь и если бы ты захотела.

– Только если бы Дженелл тебя уговорила, – сухо возразила она, хотя эти его слова заставили сердце забиться сильнее. После отъезда Джонни Грейс и думать забыла о балах. Но сколько раз она представляла себе, что он не уехал и, что они танцуют что-нибудь медленное и романтическое под пение Элвиса.

– А может, я хотел пригласить тебя на бал, – поддразнил ее Джонни, прижимая к прохладному металлу шкафчика. – Может, я хотел посадить тебя на заднее сиденье моего… мотоцикла.

Он, конечно, шутит. Но голос Джонни становился с каждым словом все более хрипловатым. Он взял ее лицо в свои ладони, и Грейс ощутила жар его тела. От близости мужа ее охватило желание. Если только

Девушка пыталась скрыть нараставшее в ней чувство. Она ощущала напряжение, исходящее от Джонни, читала его в этом магнетическом взгляде. Грейс знала, что его желание объясняется аскетической жизнью, которую он вел в последнее время. Она знала, что не должна позволять Джонни целовать себя…

Он поцеловал ее.

Страстно и горячо, в губы. Бесконечный обжигающий поцелуй со вкусом смятения Джонни, его беспокойства, а под этим – доброты. Вкус виски с медом.

Невольно Грейс ответила, в это мгновение ее смятение сравнялось с его. Ей так хотелось, чтобы Джонни коснулся ее: их тела вплотную друг к другу, его тепло проникает сквозь ее платье, ее кожу. Она приложила ладонь к шкафчику, инстинктивно защищаясь от объятия, которого желала. Но по мере того, как поцелуй Джонни становился все слаще, она уже начинала почти верить, что он изменился, что, быть может, он действительно любит ее. Осторожность потерпела крах, и Грейс положила руки ему на талию, чтобы прижать его к себе.

– Гм-гм… – Их поцелуй прервало чье-то покашливание. Мягкий линолеум скрадывал звук шагов.

Это был мистер Нортон – сколько Грейс себя помнила, директор эшвиллской школы. Девушка поспешно опустила руки, а Джонни чуть медленнее отступил. Поцелуй Джонни зажег в ней надежду, и Грейс подумала, что напряжение, пульсирующее между ними, должно быть заметно окружающим. Она знала, что щеки у нее горят. Даже Джонни, казалось, был смущен вмешательством постороннего. Он сунул руки в карманы и предстал взгляду сбитого с толку директора необычно скромным.

Волосы у мистера Нортона, начавшего седеть, как раз когда Джонни появился в Эшвилле, были такими же густыми и белыми, как когда он оканчивал школу. Взгляд у директора был по-прежнему подозрительным – как и у всех работников администрации при виде Джонни.

Директор переводил глаза с Джонни на Грейс, по старой привычке задерживаясь на парне.

– Мистер Тремонт… Прямо как в давние времена, – сухо заметил мистер Нортон.

Давние времена. При этих словах вера Грейс в то, что Джонни может чувствовать хоть что-нибудь по отношению к ней, вновь превратилась в неосуществимое желание. Джонни, должно быть, сорвал в этом холле бесчисленное количество поцелуев, и сегодня все дело было в ностальгии. Его ответ, казалось, подтверждал предположение Грейс.

– Мне показалось, что я попал в прошлое, – пробормотал Джонни, и Грейс ощутила, как последние угольки надежды догорают у нее внутри.

Мистер Нортон обернулся к своей бывшей ученице:

– Грейс, мы с миссис Нортон жалели, что тебя не было на последней воскресной службе. Преподобный отец объявил о вашей с Джонни женитьбе.

– Мы были заняты, но надеемся вскоре появиться, – заметила Грейс, а Джонни лишь кивнул в знак согласия. Девушка оцепенела – ей все стало ясно.

До них донеслись чьи-то голоса. Мистер Нортон поздравил молодоженов и пригласил Грейси в школу. А Грейс подумала, что будут говорить в городе об их разводе. Тогда все поймут, что они поженились только ради малышки Грейси. Она все это понимает.

Мистер Нортон пошел дальше по коридору, а Грейс направилась в вестибюль. Джонни шел рядом, не произнося ни слова – казалось, он полностью погружен в свои мысли и тоже сознает их грех.

Малышка Грейси с Минди вернулись – их встретила Мерси. Грейси держала в руках золотистую звездочку, на которой детским почерком было накарябано ее имя. Грейс поборола желание броситься к ней и поздравить ее с успехом и пошла к девочкам не спеша. Но тут ее заставил остановиться женский голос, промурлыкавший имя Джонни.

– Джонни! Я слышала, ты вернулся. – Обладательница голоса – похожая на кошечку брюнетка – энергично кинулась ему на шею. Она безошибочно нашла своими ярко-красными губами его рот и запечатлела на нем театральный поцелуй, напомнив Грейс роль в школьной пьесе. Было совершенно ясно, что ей уже доводилось целовать Джонни.

– Рад тебя видеть… э-э-э…

Ванесса, вспомнила Грейс, но решила не помогать Джонни – пусть сам вспоминает, кому же принадлежит это прильнувшее к нему лицо. Более чем очевидно, что в конце встречи записка с именем, адресом и телефоном Ванессы отправится к Джонни в карман.

– Скажи, что я ошиблась, что ты не женат! – продолжала брюнетка тем же театральным голосом. Она смерила Грейс снисходительным взглядом, заставив девушку почувствовать себя вновь прежним неуклюжим подростком.

– Грейс и я…

– Мой мальчик здесь… где-то, – неопределенно махнула рукой брюнетка, другой придерживая Джонни. – Как в добрые старые времена. Ты, наверное, слышал, что я развелась…

Грейс наконец решила, что с нее достаточно.

– Ты поговори, – сказала она Джонни. – Я подожду на улице с Грейси.

Есть вещи, которые не меняются, подумала Грейс, сдерживая себя, чтобы не броситься бегом. Увидев свое отражение в окне, она вспомнила, что выглядит очень симпатично, пусть даже не сексуально, как Ванесса. Но что делать, если Джонни больше подходят Ванессы и Лоррен. Джонни так и не поверил, что есть женщины, не стремящиеся к весьма конкретным отношениям. И никогда не поверит…

Джонни смотрел, как Грейс выходит из школы, – ему так хотелось стряхнуть с себя брюнетку и догнать жену.

Сила этого стремления потрясла его. У него было немало разных женщин. Но желание, которое он испытывал теперь, было особенным, такого он никогда раньше не чувствовал. Он хотел Грейс.

Только Грейс.

На улице, в сиянии солнца, на мягкой летней траве, он увидал ее, стоящую на коленях рядом с малышкой. Глядя на эту картинку, он даже не заметил, как брюнетка прекратила флиртовать. Грейс улыбнулась девочке… Потребность Джонни в Грейс соединилась с горячим желанием, которое он постоянно носил в себе.

Затем Джонни поймал подозрительно хмурый взгляд Мерси, который возмутил его. Он изменился!

Но одно дело – на добровольных началах в качестве помощника учителя сопровождать школьные экскурсии, и другое – быть мужем. Вспомнив, что он не тот мужчина, которого ждала Грейс и которого она заслуживала, Джонни проглотил свое возмущение и вышел.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ночью Грейс слышала возню, шорох легких шагов в холле и на пороге своей спальни. В холле был небольшой ночник, но только слабый лунный свет освещал путь Грейси в спальню. Привыкшая уже к «падениям Джонни с кровати» и его спанью на полу, девочка безошибочно переползла через него и забралась к Грейс.

Девушка прижала к себе Грейси, и они обе устроились на подушке. Грейс взяла несколько дней отпуска, чтобы провести их с девочкой. Они с Джонни надеялись, что та успеет стать более самостоятельной, прежде чем пойдет в школу. Похоже, идея была неплохая. Но одно дело – отпустить Джонни днем, а другое – ночью. Поэтому они часто будили Джонни и звали к себе. Поэтому Грейс ласково спросила Грейси:

– Хочешь, я разбужу Джонни?

Подтянув розовое одеяльце под подбородок, Грейси, казалось, на мгновение задумалась, затем покачала головой:

– Я скучаю по маме с папой. Я не могу найти их звезды.

Грейс взглянула в окно, сердце у нее заныло. Звезды в эту ночь были едва-едва различимы – они прятались за клочьями облаков, медленно скользивших по небу. Сначала она хотела отвлечь Грейси. В коротенькой детской жизни было уже столько стрессов – от смерти родителей до предстоящего первого школьного дня. Но Грейси так редко говорила о своей боли, что Грейс решила помочь ей.

– Ты знаешь, что когда-то, очень давно мои родители тоже отправились на небеса?

– Они теперь звездочки?

– Мне бы хотелось так думать, – вздохнув, произнесла Грейс. Глаза ее матери сияли когда-то гораздо ярче, чем любая из звезд. Отец до безумия любил жену, и Грейс они представлялись единой сияющей звездой.

– Тебе грустно?

– Иногда, совсем как тебе.

Когда Грейси похлопала ее по руке, она поняла, сколь тщетна попытка не привязаться к этому ребенку. Она ощущала, как между ними устанавливается связь, которая причинит боль Грейси – и ей – в конце. Она тихонько подбодрила девочку:

– Обычно я стараюсь помнить, что они любили меня и хотели, чтобы я была счастлива.

Облака рассеялись, открыв свет бледного месяца. Малышка прижималась к Грейс все крепче. Темные ресницы девочки опустились, затем поднялись, она старалась не спускать глаз с неба. В конце концов, с сонной улыбкой прошептала:

– Я вижу мамину звездочку. И папину…

Грейс держала спящую малышку и знала, что осторожничать уже слишком поздно. Она нежно поцеловала ее волосики. До чего же она любит этого ребенка…

Из своей самодельной постели Джонни разглядывал их силуэты и слушал постепенно смолкший разговор. Грейс старалась сделать так, чтобы девочка не зависела от нее, но эти усилия не спасали ее от любви к Грейси. Если он теперь потеряет опеку над племянницей…

Джонни пронзило сознание вины. В этот момент за окном проплыло облако. Он не хотел сделать больно Грейс.

– Джонни… Ты не спишь?

Это прошептала Грейс, перегнувшись через девочку, – видимо, она уловила его беспокойное движение. Лунный свет нарисовал вокруг ее головы нимб и обвел силуэт тонкой линией. Пытаясь увидеть ее получше, Джонни сел и наклонился к кровати.

– Не сплю.

В темноте ему не видны были зеленые глаза жены, но он ощущал ее переживания как свои собственные. Джонни понял, что у них всегда было так. Как бы Грейс ни старалась скрыть свои чувства, он всегда мог сказать, когда у ее матери выдавался плохой день и были ли у отца неприятности в банке. Ему почти всегда удавалось подбодрить ее шуткой, хотя он специально не старался. Джонни просто хотелось, чтобы она улыбнулась.

На этот раз было иначе. Он не мог заставить ее улыбнуться. Теперь он отвечает за ее беспокойство, за ее переживания. Сейчас Грейс нуждается в его поддержке больше, чем когда бы то ни было.

– Я думал об этом в выходные, – начал он. – О поездке Грейси в Чикаго, к моим родителям.

Он знал, что поездка в океанариум беспокоит Грейс. Джонни хотелось как-то поднять ей настроение, но, вспомнив вслух о планах родителей, он почувствовал, что непоколебимая убежденность в том, что он не потеряет Грейси, пошатнулась. Он вдруг ощутил свое бессилие.

Грейс пододвинулась к краю кровати, свернувшись калачиком и закутавшись в ночную рубашку. Джонни знал, что это ее любимая рубашка в цветочек, знал, как она сползает с плеча…

– Грейси так ждет этой поездки… и хочет увидеть дедушку с бабушкой…

Она была встревожена. Но Джонни знал: она тоже рада, что Грейси не помнит об угрозе передачи опеки. Несмотря на все разочарования, которые он перенес из-за родителей в детстве, Джонни верил, что они искренне не хотят, чтобы Грейси была вовлечена в горькую борьбу между взрослыми, хотя, возможно, их адвокат лишь уверял его в этом, чтобы выиграть дело.

Джонни ухватился за таявшую уверенность:

– Это всего сутки. Для Грейси это хорошо. В конце концов, она скучает по старикам.

– Она и по тебе будет скучать, – заметила Грейс, видимо уловившая необычные для него колебания. – Ты сделал для Грейси все, что мог. Теперь дело суда принять решение, где ей жить.

Грейс была права, Джонни знал это. Он сделал все, что мог, чтобы показать, как любит Грейс, что может заботиться о ней и воспитывать так, как того хотели бы Дженелл и Грант.

Но что, если, несмотря на все, у него отнимут Грейси и отдадут родителям? В страхе он сжал кулаки. Он отвечает за счастье Грейси. А с его родителями девочка никогда не будет так счастлива, как здесь.

Грейс положила руку ему на плечо, и Джонни через ткань футболки ощутил тепло ее пальцев. Он хотел подбодрить Грейс, понимая, что взвалил огромный груз на ее плечи. Вместо этого она сама стала утешать его. Джонни был тронут, ему хотелось взять ее маленькую нежную ручку в свою, усадить Грейс рядом. Но он знал, куда это его приведет, поэтому принял предложенное утешение и лишь молча ей сочувствовал.

Они долго сидели так в лунном свете, и желание Джонни смешивалось с неизъяснимой тоской.

Суббота настала слишком быстро. Грейс услыхала звук мотора и вышла на залитую солнцем террасу, нервно поправляя свои лучшие белые джинсы и блузку. Чуть раньше она помогла Грейси надеть новые шортики, рубашку и жилет. Интересно, куда подевались Джонни с девочкой после завтрака? Она подозрительно посмотрела на гараж, потом на въезжавших во двор Джонатана и Морин Тремонт. Грейс подумала, что столь элегантная машина еще никогда не проезжала по такой разбитой дороге.

Она всегда осознавала, насколько отличается положение ее семьи и семьи Тремонт. Но это никогда не влияло на ее отношения с Джонни и Дженелл – они предпочитали проводить время здесь, а не дома. В последнее время она поняла: все, чего Джонни добился, он добился сам. Он мог и не работать, если бы хотел, это ясно. И все же, как он сможет соперничать с богатством Тремонтов, если речь идет об опеке над Грейси? Репутация Тремонтов безупречна, у них влиятельные друзья.

Джонатан Тремонт вышел из машины первым. Родители Джонни всегда внушали Грейс робость и казались надменными. Они не особо изменились. Мистер Тремонт выглядел по-прежнему величественно-неприступным, как и в пятьдесят, но годы окрасили усталостью его синие глаза и посеребрили волосы, когда-то такие же черные, как у сына. Джонни появился в дверях гаража, Джонатан взглянул на него, затем молча обошел машину. Сын долго глядел на него, прежде чем крикнуть Грейси, что приехали бабушка с дедушкой.

Их отчуждение опечалило Грейс. На единственного сына, названного в его честь, Джонатан Тремонт, видимо, возлагал большие надежды. Ему бы гордиться тем, чего достиг Джонни. Но это не тот человек, который гонял бы с сыном в мяч, пошел на рыбалку или хотя бы просто поговорил. Нынешнюю дистанцию он установил много лет назад.

Джонатан протянул руку Морин, она грациозно вышла из машины. Просто картинка из модного журнала – элегантные брючки, шелковая кофточка. Грейс не могла не восхищаться классической мрачной красотой Морин. И на мгновение ее сердце дрогнуло – Морин была такой, какой стала бы в свое время Дженелл. Но Морин не обладала теплой застенчивой улыбкой дочери. А как без тепла вырастить счастливого ребенка?

Напряженную тишину, опустившуюся на ферму, когда все они молча стояли друг перед другом, нарушила внезапно появившаяся рядом с Джонни Грейси.

– Бабушка Тремонт! – воскликнула она. Затем уцепилась за ногу Джонни и наполовину спряталась, глядя на дедушку с бабушкой.

Застенчивость внучки, делавшая ее такой похожей на дочь, казалось, немного растопила лед. Морин побледнела, и в этот момент Грейс увидела ее искреннее горе. Грейс спустилась с террасы – ей хотелось утешить Морин, – но споткнулась, увидев, как та взяла себя в руки, стерла с лица все чувства и спокойно улыбнулась внучке.

Взяв девочку за руку, Джонни повел ее вперед. Грейс знала, как тяжело дается ему каждый шаг, слышала звучавшее в его голосе напряжение, когда он, глядя на родителей, сказал – скорее ради Грейси, чем из вежливости:

– Привет, мама. Папа… Грейси очень ждет встречи с дельфинами в океанариуме.

– Мы сами с нетерпением ждали этого путешествия.

Грейс подумала, что скрипучий ответ Джонатана способен погасить энтузиазм любого ребенка. Но Грейси, похоже, привыкла к сдержанности дедушки и бабушки, потому что она улыбнулась им, осторожно выглянув из-за Джонни.

– Грейси хочет показать вам котят, о которых она заботится, – продолжил Джонни.

– Они спрятались в сарае, когда пошел дождь. Теперь им там нравится. – Детский голосок звучал светлым контрастом чопорной беседе взрослых.

Тремонтов, несомненно, удивила разговорчивость Грейси. Спустя мгновение Джонатан медленно произнес:

– Думаю, я хочу взглянуть на этих котят. Идем, Морин?

Морин колебалась достаточно долго, чтобы Грейс поняла: перспектива тащиться в сарай не очень-то привлекает женщину.

– Может, выпьете чего-нибудь холодненького? – предложила Грейс. Ей не хотелось, чтобы Морин разочаровывала Грейси. – Джонни принесет котят. А Грейси кое-что нарисовала на холодильнике, вам будет интересно взглянуть.

– Прекрасно, спасибо.

Такой выход, казалось, вполне удовлетворил малышку. Она гордилась своими рисунками.

– Я умею теперь кататься на велосипеде Грейс, – добавила она. – Я уже выросла из своего трехколесного велосипеда.

– Почему бы тебе не покататься по лужайке? – предложил Джонни, как всегда не обращая внимания на одежду Грейси. – А мы посмотрим.

Грейси побежала в гараж. Они четверо смотрели ей вслед, каждого жгла его собственная гордость и беспокойство. Затем Джонатан обратился к Морин:

– Похоже, Грейси нужен велосипед на день рождения.

– Об этом мы уже позаботились, – сказал Джонни сухо.

Последовала болезненная пауза, скорее напряженная, чем враждебная. Когда Грейси выехала из гаража и направилась к сараю, Джонни с отцом пошли к ней, держась на расстоянии друг от друга.

– Он не изменился. – Горечь Морин была явно направлена на сына. – С Джонни трудно, с ним всегда было трудно.

– Вовсе нет, – бросилась Грейс на защиту Джонни, и ее нервозность погасла. – Может, иногда он хочет привлечь внимание, но внутри он хороший. Добрый. Он всегдатаким был. – Страстность, с которой она это произнесла, заставила ее вспомнить о себе самой. Грейс всегда была влюблена в Джонни. Но лишь сейчас, глядя на Джонни с Грейси и услышав его разговор с родителями, она осознала, что именно привлекало ее к нему и привлекает теперь. – Он успокоился, – продолжила Грейс более сдержанно, но с прежней убежденностью. – Но самое лучшее в нем – то, что делает его Джонни, – осталось прежним.

– Я бы хотела кое-что посоветовать тебе. Это касается моего сына. – Что-то в тоне Морин напомнило Грейс о том, о чем она старалась не думать: она ведь теперь невестка Морин. – Джонатану и мне известна истинная причина вашего брака с моим сыном.

Грейс была готова к этому, но сердце охватила паника. Она взяла себя в руки. Но свекровь лишь взглянула на сарай, и холод в ее глазах сменился раскаянием.

– У Джонни никогда не было серьезных отношений с женщинами, – пробормотала она. – Я хочу предупредить тебя, Грейс: не влюбляйся в моего сына.

Забыв о своем бокале, Морин пошла через двор навстречу троице, которая несла из сарая котят. Грейс пошла за ней – к Джонни.

Джонни щекотал мордочкой котенка щеку Грейси. Такой энергичный, такой мужественный, непобедимо сильный. Солнце освещало его скулы и темные волосы, его крепкие загорелые руки, едва прикрытые рукавами черной футболки. Но в нем были и мягкость, и ранимость, и они проникали Грейс прямо в сердце, заставляя его биться в давно забытом ритме.

Предупреждение Морин запоздало на многие годы. Грейс поняла, почему никогда не искала для себя другого мужа. Она никогда не переставала любить Джонни.

Одного взгляда на Морин Тремонт, нагнувшуюся за котенком, было достаточно, чтобы стряхнуть с Грейс мечтательное настроение. Джонни однажды признался, что у него с Дженелл никогда не было домашних животных. Его мать не хотела иметь в доме даже золотую рыбку. Грейс вспомнила, как Джонни дрессировал старую собаку ее отца, как Дженелл безутешно плакала вместе с ней, когда собака умерла. Джонни, наверное, тоже плакал, подумала Грейс.

Она увидела, что от внимания Джонни не укрылись маневры Морин. На его лице отразилось беспокойство Грейс. Как и жена, он был полон решимости – больше, чем его родители, – воспитывать Грейси.

Джонатан торопился ехать – им предстояли три часа дороги в Чикаго. Подошел момент отъезда, и на глаза малышки навернулись слезы. Грейс почувствовала, что она сама сейчас заплачет, когда крепко обняла девочку на прощание. Джонни сходил в дом за вещами Грейси и теперь обещал, что ее розовое одеяльце поедет с ней. Он поднял девочку на руки и отнес к машине, где долго шептал ей что-то на ушко. К тому моменту, когда подошли родители, Грейси уже охотно карабкалась в машину. Они уехали слишком быстро, оставив после себя лишь облако пыли, вьющееся между пустой лужайкой и синим небом.

Джонни мужественно смотрел на лужайку, пока пыль не осела. Грейс хотелось приласкать мужа. Она подумала, что он пойдет в гараж и не выйдет, пока не вернется Грейси. К ее удивлению, Джонни повернулся и взял ее за руку.

– Пойдем прокатимся на мотоцикле.

Он потянул ее за собой. Грейс хотела что-то ответить, но Джонни не слушал. Идя за ним через широкую дверь гаража, она нахмурилась при виде своих джинсов и теннисных туфель – недолго им оставаться белыми.

Тяжелый запах масла ударил в нос – он явно исходил от темных пятен на бетонном полу. Повсюду разбросаны запчасти, причем далеко не всё было необходимо для мотоцикла. Грейс закусила губу, вспомнив кое-какие прошлые эксперименты с ремонтом, когда ее отец грозился запереть от Джонни гараж. Может, надо ему сказать: «В другой раз»?

Перед ней возник зеленый шлем. Не просто зеленый, но с металлическим изумрудным отливом, который, как она всегда считала, подходит к цвету ее глаз.

– Какая прогулка без шлема, – сказал Джонни, надевая свой черный шлем. Он надвинул солнечные очки и взлетел на мотоцикл, затем выкатил его из гаража.

После минутного колебания Грейс заправила волосы за уши и натянула шлем. Она почувствовала себя инопланетянкой, но шлем сидел прекрасно. Девушка вдруг вспомнила о посылке, которую Джонни получил накануне. Он всегда любил заказывать что-нибудь по почте. А шлем выглядел совсем новеньким.

Джонни завел мотор и пристально посмотрел на жену. Она подошла к нему и замерла под его внимательным взглядом.

– Хорошо смотрится, – сказал Джонни.

Но он глядел ей в глаза, а не на шлем, и Грейс вздрогнула.

Она продолжала дрожать, когда взобралась на мотоцикл. Джонни вновь завел согревшийся мотор, и Грейс инстинктивно обхватила мужа за пояс. Все было горячим – благодаря сиявшему вовсю солнцу, прижавшемуся к нему телу Грейс, а когда Джонни повел мотоцикл по лужайке прочь от сарая – благодаря ветру, бившему в лицо. Вибрация мотоцикла, казалось, передавала ей движения его тела, пока наконец они не стали двигаться в одном ритме. Когда, постепенно набирая скорость, они выехали на двухполосное шоссе – цель пути была неизвестна, – Грейс поняла, почему ее отец всегда запрещал ей кататься с Джонни на его «Харлее»…

Поздно ночью, обожженная ветром и усталая, Грейс лежала без сна, болезненно ощущая каждое беспокойное движение Джонни в кровати Грейси. Она скучала по девочке. И не переставала думать об этом зеленом шлеме.

Она по-прежнему любила Джонни, а теперь эта любовь распространялась и на Грейси. Она все же надеялась, что их с Джонни многолетняя дружба и все пережитое вместе с момента его возвращения и в нем пробудит любовь.

Глядя на морозное белое «Г», нарисованное на окне салона изнутри, Джонни сунул руки в карманы джинсов. Он только что оставил малышку с Грейс, а сам отправился за продуктами на уикенд. Теперь улыбался, глядя, как девочка старательно подает Грейс розовые бигуди для миссис Кромвелл. Грейси выполняла свою задачу так, словно от этого зависела жизнь миссис Кромвелл – последняя, впрочем, явно не сомневалась, что дело обстоит именно так.

Грейси все больше и больше оттаивала. Травма после гибели родителей была по-прежнему глубока, и понадобятся, видимо, еще годы, чтобы она затянулась, но Джонни знал, что, если Грейс будет рядом, девочка справится. Грейси даже с нетерпением ждала понедельника, когда они с Минди пойдут в школу. Девочки собирались вместе переночевать у Мерси на следующей неделе, когда им с Грейс придется уехать в Чикаго… на судебное заседание.

Беспокойство, не оставлявшее его после визита родителей, снова охватило его. Адвокат предупреждал в последнее время, что родители собираются использовать подоплеку его брака с Грейси против них. Он глядел на улицу, снедаемый желанием сделать хоть что-то, чтобы племянница осталась здесь. Его вдруг поманила вывеска эшвиллского банка.

Он знал, что Грейс была против того, чтобы он заплатил по закладной. Он не поднимал больше этого вопроса, чтобы не расстраивать жену. Но ему вдруг показалось необходимым позаботиться об этом.

Он оглянулся на окошко, не обращая внимания на любопытный взгляд Мерси. Руки Грейс замерли над головой миссис Кромвелл, ее внимание сосредоточилось на нем. Он увидел в ней прежнюю яркую девочку и одновременно прекрасную женщину, какой она стала. Она опустила руки, положив одну на плечико Грейси. Он явно поступал правильно. Джонни ответил ей нежной и немножко озорной улыбкой и направился в банк.

Оформление документов по оплате закладной Гринов заняло удивительно мало времени. По дороге в салон он зашел к Голду, при выходе получил к своим покупкам еще и два леденца, что уже стало у Генри традицией. Джонни оставил «свой» леденец для Грейси, чтобы она поделилась с Минди. А новости насчет закладной для дома он приберег.

Дома.

Вернувшись на ферму, Джонни помог Грейси вылезти из грузовичка. Девочка побежала качаться на шине, которую он повесил под вязом. Джонни, облокотившись о грузовичок, оглядывал ферму. Его посетило странное чувство умиротворенности – несмотря на весь хаос его жизни.

Он почувствовал, что глубоко связан с этой землей; и причина не только в том, что он заплатил по закладной. Причина в качающейся на качелях Грейси. И в отремонтированном грузовичке. И в том, что он спал рядом с Грейс. И в том, что он знал, что Грейси спокойно спит в своей комнате. В том, что он любит Грейс.

Да, именно так.

Он видел, какой не должна быть любовь, на примере своих родителей, и какой она может быть – на примере Дженелл и Гранта. И не ожидал, что влюбится сам.

Но он влюбился в Грейс, и любовь эта была глубокой, словно спокойный пруд Гринов, словно ей было столько же лет, сколько этому пруду.

Теперь ему оставалось лишь надеяться, что Грейс поймет, насколько он изменился, поймет, что он может стать чем-то особенным в ее жизни.

А есть ли лучший способ показать ей, насколько он изменился, чем пойти сегодня вечером в церковь? Летом это означает почти пикник в церковном саду.

Он испечет пирог.

В тот вечер, когда небо стало темно-розовым, Грейс уселась на одеяло, натянула на колени платье и принялась наблюдать за малышкой, возившейся вместе с другими детьми. Джонни стоя обсуждал с Генри Голдом цены на говядину. Она подумала, что никогда не видела службы лучше, чем сегодняшняя.

Джонни испек пирог. А для лотереи принес декоративный подсвечник. Его выиграл преподобный отец.

Джонни не сказал, что нужно пойти в церковь, чтобы улучшить их репутацию как семьи. Он, казалось, действительно хотел быть там с ней, и она все больше верила, что Джонни испытывает к ней какие-то чувства.

Грейс было невыносимо думать, что вечер кончается. Дома она обрадовалась, что Грейси попросила их задержаться на улице, чтобы в темноте поохотиться на светлячков.

Она села на качели и, сбросив босоножки, оттолкнулась босыми ногами. Рядом было пустое место – здесь любила сидеть Дженелл. Джонни, как всегда, устроился на перилах террасы. Не сговариваясь, они оба полюбили эти минуты сразу, с момента его возвращения. Но сегодня Грейс хотелось внести в эту традицию кое-что новое, ей хотелось, чтобы Джонни подошел и сел рядом. Ей казалось, что Дженелл не возражала бы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю