Текст книги "367 дней (ЛП)"
Автор книги: Джессика Гэдзиэла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 4
Рия – 4 часа
Квартира Сойера чем-то напоминала его офис: аккуратная, упорядоченная и очень мужская. Я никогда не была любителем тонны пушистых девчачьих штучек, лежащих повсюду, поэтому решила, что это даже немного уютно.
Полы были того же насыщенного древесного цвета, что и внизу, но стены у лестницы были серыми, а в доме – богатого кофейного оттенка. В П-образной кухне, которая находилась слева от двери, вся отделка была белого цвета, также кухня была заполнена белыми шкафчиками с разделочной поверхностью и приборами из нержавеющей стали. Табуретки стояли вне кухонной стойки, но никакой, как таковой, обеденной зоны не было. Сойер не был похож на человека, устраивающего званные вечера.
Прямо располагалась гостиная зона с огромным коричневым кожаным диваном у левой стены и двумя креслами в коричневом и черном цвете, обращенными к окнам здания. На стене справа, прямо рядом с коридором, который как я представляю, вёл к спальням, ванным комнатам и прочему, был гигантский только-мужчинам-нужен-такой-большой телевизор.
Справа стоял стол с целой горой вещей, лежащих на нём в беспорядке. Похоже, что он использовался больше для того, чтобы сбрасывать на него всякий хлам, чем по назначению.
Я вздохнула и направилась в гостиную, оглядывая коридор, прежде чем войти, возможно, слегка больше похожая на параноика, чем обычно. Но там не было тёмных углов, чтобы спрятаться, поэтому я двинулась дальше.
За первой дверью справа оказалась ванная комната. Здесь было светлее, в отличие от его обычного вкуса, кремового цвета плитка с гигантским душем и двойным туалетным столиком, с зеркалами в деревянных рамах и накладные светильники. И, к моему удивлению, там так же была джакузи. Прямоугольная и глубокая, в которой приятно отмокать, и отлично подходящая для отдыха после тяжелого дня.
Затем я подошла к следующей в коридоре двери.
Там я и встретила Слима[3]3
Слим – от английского «худой »
[Закрыть] .
То есть, я заглянула в хозяйскую спальню. Стены светло-коричневого оттенка, деревянные комоды, деревянная действительно огромная кровать, застеленная богатым стеганым покрывалом.
А поверх покрывала была чертовски огромная собака, самая большая, какую я когда-либо видела в своей жизни.
Я знаю достаточно собачьих пород, чтобы узнать Английского мастиффа, как только увидела его. Я видела бесчисленное количество фотографий с ними – эти неповоротливые тела, грустные глаза и постоянно слюнявые пасти.
Слим, ну, он совсем не был худым. Он был огромным. Я была более , чем уверена, что если бы я легла рядом с ним, он оказался бы больше меня. И он наверняка тяжелее меня, на добрую сотню фунтов[4]4
100 фунтов – примерно 45 кг
[Закрыть]. Он был яркого серо-голубого окраса с широким коричневым кожаным ошейником. Его жетоны зазвенели почти музыкально, когда он поднял свою огромную голову и издал, по правде сказать, еле слышимый «вуф», прежде чем снова опустить голову.
– Ты большой сторожевой пёс, – сказала я, входя в комнату, посчитав его дружелюбным, раз Сойер сказал, поиграть с ним. – Привет, приятель, – произнесла я, присаживаясь на край кровати, и осторожно вытянула свою руку, позволяя ему обнюхать её. И клянусь, зверь приподнял брови, будто я выжила из ума, затем обнюхал руку и перевернулся на бок, подставляя свой живот.
Когда собака подставляет свой живот, особенно при первом знакомстве, значит, ты приручила его.
Так что я сделала это.
Вскоре, убаюканная этим дружелюбным и ленивым гигантом, а так же измученная утренними событиями, я медленно погрузилось рядом с ним в сон.
Проснулась я от фирменного еле слышимого «вуф» Слима.
– Шшш, – прошептала я, потянувшись к нему и задев рукой пасть, похлопала по ней.
– Он предупреждает тебя о моём присутствии, трусливый маленький засранец, – произнёс голос Сойера, забавляясь, почти с нежностью, когда говорил о собаке, от чего я слегка завертелась, чтобы увидеть, как он входит в комнату. – Он выглядит устрашающе, но клянусь, он помог бы грабителю вынести телевизор, – сказал он, присаживаясь на кровать и обхватив большую голову Слима руками, почесал её, от чего тот сильно завилял хвостом, достаточно болезненно ударяя по моему бедру.
– Который час? – спросила я, взглянув на окна в спальне, но они были занавешены тяжёлыми тёмными шторами.
– Семь тридцать, плюс-минус, – сказал он обыденно, как будто это было не так уж важно.
Но это было важно. Я проспала 5 часов с его огромным зверем и впустую потратила время. Мы даже не успели ничего сделать.
– Дерьмо закончил позже, чем планировал, – сказал он, и полагаю, это был его способ извиниться. – Мы можем отправиться в твою старую квартиру первым же делом завтра утром.
– Но… – начала я возражать, быстро садясь, отчего вынуждена была быстро расставить руки пошире, одна рука угодила на спину Слима, от чего он заворчал.
– Ого, – сказал Сойер, внезапно схватив меня рукой за плечо, толкая обратно, для того, чтобы удержать весь мой вес, если понадобится. Но мне это было не нужно. – Ты в порядке?
– Голова закружилась, – призналась я, чувствуя, что мой мозг крутится в моём черепе, а мои глаза не могли сфокусироваться в течение долгое время. – Странно.
Рука Сойера соскользнула с моего плеча и плавно поднялась к шее, обхватив за челюсть, чтобы я повернула к нему голову, как только моё зрение вновь прояснится.
– Действительно интересно посмотреть, что покажет твой анализ крови. Но возможно нам стоит накормить тебя, в том случае, если это просто от недостатка сахара, – сказал он.
Я не уверена, понимал ли он, что я почти полностью осознаю тот факт, что его большой палец поглаживал верхнюю часть моей скулы, это ощущалось так хорошо, после такого плохого дня.
Правда, это была единственное объяснение, которое я смогла придумать тому, от чего этот милый, целомудренный контакт вызвал видимую дрожь по всему телу.
И, судя по тому, что его тёмные глаза потемнели ещё больше, а рука немного напряглась, он почувствовал это.
И хотя, в конце концов, он выдохнул достаточно громко для обычного вздоха, затем он слез с кровати.
– Пойдём, у меня есть кое-что для тебя, и потом, мне надо вывести этого олуха на прогулку, прежде чем заказать еду.
После этих слов Слим поднялся с кровати, используя её, чтобы потянуться. Его передние лапы оказались на полу, а задние – на кровати, спина прогнулась, и он громко, протяжно зевнул.
– Да, Слим, у тебя тяжелая жизнь, – сказал Сойер, выходя в коридор, собака последовала за ним, вероятно, уже зная, что пришло время, выйти на улицу. – Пойдём, Рия, – позвал Сойер, когда я остановилась. Я вышла за ним в гостиную и встала у противоположной стороны к нему кухонной стойки. Простая коричневая сумка из магазина, с логотипом – буква «S » внутри алмаза, стояла на стойке. – Это тебе, – просто сказал он, открывая ящик и достав оттуда поводок, от которого Слим громко заворчал, когда Сойер наклонился, чтобы пристегнуть его к ошейнику.
– Что это?
– Дерьмо , которое тебе нужно, – сказал он, двигаясь с собакой к двери. – Мы вернёмся через 20 минут и сможем заказать еду.
С этими словами он вновь ушёл.
Немного нерешительно, как будто в сумке были змеи, вместо «дерьма , которое мне нужно», я потянулась к ней и опрокинула, позволяя содержимому вывалиться на стойку.
Будь я проклята, там было «дерьмо, которое мне нужно».
Это дерьмо включало в себя: зубную щётку, дорожный вариант шампуня и кондиционера хорошего бренда, дезодорант, женский бритвенный станок и крем для бритья (без сомнений, в их стоимость включен налог на розовое), комплект бюстгальтер и трусики, штаны для йоги и простая чёрная толстовка на молнии, с таким же логотипом, что и на сумке.
Мои руки немедленно потянулись к лифчику, брови сошлись вместе, потому что, как известно, всем женщинам тяжело выбрать лифчик для себя, а ведь мы крутимся среди этих вещей с тех пор, как достигаем переходного возраста. И никогда не знаешь наверняка. Иногда твой обычный 36 C становится слишком маленьким или слишком большим, всё зависит от марки и даже от календарных дней.
Поэтому, когда мои пальцы перевернули этикетку, и я на самом деле увидела там свой 36, моя челюсть отвисла.
Несомненно, он очень наблюдательный.
Исходя из моего опыта, большинство парней не смогли бы назвать размер трусиков своих женщин, даже, если они утверждают, что годами снимали с них эти трусики.
Покачав головой, мне стало любопытно, возможно он узнал это от Эшли, которая довольно-таки близко познакомилась со всеми частями моего тела, на самом деле. Я собрала все предметы и отнесла их в ванную, ожидая возвращения Сойера.
Он пришёл несколькими минутами позже, отпустив Слима, который двинулся к своей огромной миске с водой, выпив из неё две трети, а оставшуюся треть, разбрызгав по всему полу кухни.
– Я могу принять душ? – спросила я, поскольку ждала их возвращения с прогулки.
– Рия, я же сказал, устраивайся, – нахмурился Сойер.
– Нет, э-э… я имею в виду… у меня всё собрали , что нужно? Не уничтожу ли я какие-то улики или что-то в этом роде?
Его лицо немного смягчилось, когда он потянулся в один из шкафчиков и вытащил оттуда бутылку виски.
– Нет, детка. Тебя уже всю осмотрели. Я имею в виду, – сказал он, улыбка стала слегка злобной, – не то, чтобы я был против…
– Тогда отлично, – перебила я его, немного улыбаясь, потому что знала, что он всего лишь пытается поднять настроение. – На этой ноте я собираюсь принять душ.
На что он кивнул.
– Пицца пойдёт?
– Пицца – всегда отличная идея, – согласилась я, уходя. – Но если ты закажешь с ананасом, я буду точно против.
Он усмехнулся.
– Любишь мясо?
Я посмотрела через плечо.
– Совсем другой разговор.
– Тебе наполнить стакан? – спросил он, кивнув на бутылку виски.
– Нет, спасибо. Я в порядке, – говорю я, направляясь в ванную, закрываю дверь и защёлкиваю замок. Не то , чтобы я была против выпивки. Просто я не люблю крепких напитков, особенно виски. Ненавижу признаваться в этом, но я предпочитаю девчачьи напитки. Дайте мне добрую «Космо» или «Маргариту», и я буду в восторге. Крепкий ликёр? Боже, нет.
Я разделась и запрыгнула в душ, используя каждую секунду, чтобы воспользоваться всеми купленными для меня вещами, и неважно, если из-за этого остынет пицца. Мне нужно снова ощутить себя более нормальной.
К тому времени, как я закончила, возможно, двадцать минут спустя, ноги так обессилили, что дрожали. Я развернула полотенце и приподнялась, чтобы рассмотреть себя в зеркале с чувством пробирающей до костей беспомощности.
Прошёл год. И что-то было не так с моим телом. Никогда в моей жизни принятие душа не вызывало у меня чёртову мышечную усталость. Это безумие. Я всегда следила за собой. У меня не было модельной худобы или чрезмерных мышечных масс. Я следила, чтобы каждый день что-то зелёное попадало мне в рот, и ходила в спортзал в среднем три раза в неделю, чтобы поддерживать форму такой, как мне нравилось, чтобы она выглядела. Я могла протанцевать ночь напролёт и проснуться без боли в ногах.
Я отбросила полотенце и взглянула на себя впервые с тех пор, как проснулась, увидев небольшие изменения. Я похудела, как и сказал Сойер, хотя недостаточно для того, чтобы торчали рёбра. Но я выгляжу более слабой, более хрупкой. Каких бы очертаний не были мои руки, плечи, живот – всё исчезло, осталась лишь одна гладкая кожа. Волосы стали короче, но не слишком короткими, чтобы мой внешний вид стал другим. Брови разрослись, но мне отчасти нравилось, что они выглядят полнее. И как бы странно это не прозвучало, но моя кожа выглядит лучше, чем когда-либо прежде.
Но были и другие странности.
У меня очень сильно болела грудь. Правда, было похоже на то, будто мой цикл закончился пару недель назад, но они с каждым днём становились более болезненными. И низ живота был немного раздут. Опять-таки, возможно из-за ПМС, хотя у меня никогда не было подобных проблем. И наконец, я вся горела. Буквально. Как будто бы у меня была лихорадка, но я была более чем уверена, что это не так.
– Знаю, тебе надо разобраться с множественной растительностью, – голос Сойёра донёсся из-за двери, и я фыркнула от этой прямолинейности, – но пицца уже здесь.
– Я буду через минуту, – сказала я, перестав рассматривать себя и сосредоточившись на том, чтобы одеться. Я надела трусики и лифчик, ощутив небольшое облегчение от боли, затем натянула штаны и футболку, пропустила пальцы через волосы и направилась на выход.
– Лучше, – сказал он, кивнув, когда я вышла, доставая бумажные тарелки из шкафчика и направляясь к коробке с пиццей, на которой располагались два контейнера «на вынос». – Салат, – сказал он, подвигая один мне. – И я сделал для тебя коктейль.
Я остановилась, начав снимать крышку с салата, нахмурив брови.
– Ты сделал мне коктейль?
– Детка, когда я предложил тебе виски, ты выглядела так, будто я предложил тебе рассол и анчоусы разом. То есть, ты выглядела, как будто любила смешивать его с чем-то.
Он был почти до жути наблюдательным. Полагаю, это было его работой. Он бы не стал таким хорошим частным детективом, если бы в совершенстве не подмечал детали, даже незначительные.
– Это так, – согласилась я, сняв крышку с салата и полив его сверху заправкой. – Так что ты мне сделал?
– Чёрт, если бы я знал. Там водка, клюквенный и апельсиновый соки.
– Это называется Мадрас, – сказала я, слегка улыбнувшись, и потянулась с благодарностью к стакану.
– Интересные познания в выпивке, – разрезая пиццу на кусочки и выкладывая каждый на тарелку.
– Однажды, забавы ради, я посещала курсы бармена. Что-то из этого запомнилось.
– Хочешь поесть тут, ведя чертовски глупые бессмысленные беседы, – начал он, посмотрев на меня, – или поедим перед телевизором?
Боже, что же теперь крутят по ТВ?
– ТВ, – сказала я, хватая тарелку и ставя её на салат, чтобы дотянуться до выпивки.
– Как на счёт каких-нибудь новостей? Это немного поможет тебе сориентироваться в происходящем. Скоро пройдут выборы.
Я даже не знала, кто был кандидатами.
– Звучит отлично, – сказала я присаживаясь на диван и поставив еду на кофейный столик.
– Ещё раз, с меньшим энтузиазмом, – заявил он, потянувшись к пульту. – Я просто прикалываюсь над тобой. Эти выборы – хренов спектакль. Как на счёт бессмысленного марафона кино или тупых передач вместо этого?
– Лучше, – согласилась я, кивая головой. Будет ещё время наверстать всё. Завтра. Я заслужила возможность дать мозгу немного отдохнуть этой ночью.
Мы поели в относительной тишине, лишь однажды заговорив, когда он спросил, хочу ли я ещё один кусок (я хотела) и освежить ли мой напиток (да, тоже можно).
– Ладно, одно я знаю точно, когда женщина молчит больше часа, значит у неё что-то на уме, – сказал Сойер, возвращаясь и присаживаясь со мной на диван.
– У меня много чего на уме. Я думаю, это в какой-то степени нормально, когда теряешь целый год своей жизни.
На это он кивнул, положив руку на моё колено и немного успокаивающе пожав его. Полагаю, это совершенно не в его стиле, но он сделал это легко, ни на мгновение не замешкавшись
– Послушай, это был чертовски сложный день. Ты выглядишь побитой. Отправляйся в гостевую комнату и поспи немного. Ты можешь начать собирать свою жизнь воедино завтра. Ок? – я кивнула, делая глубокий вдох, и потянулась убрать тарелки со стаканом. – Оставь это, – произнёс он так, что оставалось мало места для возражений. – Спокойной ночи, Рия.
– Спокойной ночи, – сказала я, слегка, но благодарно улыбнувшись, и направилась в коридор. Я зашла в комнату рядом с ванной, это была гостевая. Она была другого насыщенного цвета, синяя, практически чёрная с белым трюмо и безупречно белым покрывалом. На белье смешивались белые и синие узоры. Так или иначе, несмотря на тёмные цвета, было довольно уютно, и я нашла это успокаивающим, когда направилась к кровати, стянула лифчик и забралась под одеяло. Несмотря на то, что ранее мне удалось вдоволь подремать, я чувствовала себя более усталой, чем когда-либо прежде.
Поэтому я заснула.
Сойер был прав, я могу начать выстраивать свою жизнь снова завтра утром.
Глава 5
Сойер
Я мыл посуду, когда заметил, что Слим, встав с пола возле дивана, побрёл по коридору. Любопытно. Я перегнулся через стойку, чтобы понаблюдать за ним. Вполне уверенный, он свернулся под дверью гостевой комнаты, протяжно зевая и давая понять, что он отправляется спать после долгого дня ничего неделанья.
И хотя гигантский зверь обычно спал в ногах на моей кровати, я подозревал, что вместо этого он будет охранять дверь Рии.
Похоже, он поменял свою преданность.
Ну, кто же не захочет защитить прелестную девицу, попавшую в беду?
Как только я положил оставшуюся часть пиццы в холодильник, мой телефон завибрировал на стойке, привлекая моё внимание. Я знал, что это был Баррет, ещё до того, как ответил на звонок. Он быстро отработал свои деньги.
– Ну, что у тебя?
– Не так много, как тебе хотелось бы, – начал он, подготавливая меня. – Я отправил файл на твой имейл. На английском.
– Отлично, изложи суть, – потребовал я, направляясь в гостиную, чтобы сделать ещё глоток, прежде чем тоже отправиться спать. Завтра будет чертовски длинный день.
– Рия Суини, удочерена в возрасте 7 лет, Майком и Элиссон Суини, которым на тот момент было по 40 лет. Бездетные, специалисты в бизнесе и кулинарном искусстве соответственно. Записи о рождении были запечатаны, поскольку это было закрытое удочерение [5]5
когда настоящая мать и приёмные родители ничего не знают друг о друге
[Закрыть]. Рия, к счастью, не подвергалась какому-либо физическому или эмоциональному насилию в детских домах. По крайней мере, ничего не записано. Она училась на 4 и 5. В старших классах играла в лакросс, и у неё были одни длительные отношения с парнем по имени…
– Эрик О ’Нил, – предположил я, так как это имя было первое в её списке.
– Точно. Это он. Спортсмен, футболист. Он отправился в колледж в Калифорнию, что вероятнее и послужило причиной разрыва. Она ходила на какие-то занятия в муниципальном колледже, прежде чем получила работу в приёмной Центра планирования семьи, где и проработала около 6 лет. Она жила в квартире на Мейпл 5 лет, после того, как съехала из родительского дома в 21 год, а потом жила с другим парнем…
– Дереком Джеймсом, – продолжил я.
– Ага. Два года. Потом появился другой парень…
– Тимир Л и, – добавил я, удивлённый, что с тремя из пяти парней, с которыми она встречалась на данный момент, у неё были длительные отношения.
– Один год. Полагаю, всё указывает на то, что она решила стать самостоятельной. Из того, что могу сказать, ни один из них не жил с ней на Мейпл. Она вовремя оплачивала аренду. Кредитная история у неё была хорошей. Она получила небольшое наследство от родителей, а также деньги от продажи дома на счёт, но, похоже, коснулась этого счёта, лишь, когда нужно было внести аванс за машину.
– Значит, говоришь, она всё делала правильно.
– По большому счёту. Ничего незаконного. У неё даже нет штрафов за парковку.
– Ладно. Что на счёт её работы и медицинских записей?
– Работа… хорошо. Они всё там держат в архиве. В подобных местах много ответственности. У неё не было предупреждений или записей о повышении. Что касается здоровья… – начал он, листая страницы. – Проверки всегда проходила вовремя, обе: обычные и гинекологические. Принимала противозачаточные в возрасте от 16 до 18, потом прекратила их выписывать.
– Эмоциональное состояние?
– Никогда не наблюдалась у психиатра. Я имею в виду, не то чтобы это показатель, но она никогда не принимала никаких лекарств. Никаких одержимостей. Никаких попыток суицида. И учитывая, как, похоже, размерено протекала её жизнь, скажу, что ничего не указывает на то, что она не в себе. Ничего непредсказуемого, никаких плохих периодов. Она жила хорошей жизнью, а потом… перестала жить ею.
– Что на счёт последних двух имён, что я тебе послал?
– Точно. Э-э. Крис Миллер просто… не знаю, мужик. Это могла быть случайная связь или короткая интрижка. Ничего не могу найти о нём в её старой соцсети, и даже на групповых фото в «И нстаграм ». Определённо, он не был её парнем.
– А последний?
– Ну что тут сказать… я нашёл около 80 Майклов Робинссонов в радиусе 20 миль…
– Ты не мог сузить поиск?
– Вообще ничего о нём в соцсетях.
– Ладно, – сказал я, выдыхая. – Что-нибудь ещё?
– Не то чтобы. Её телефонные записи, ну, обычные. Частое зависание в интернете и практически никаких телефонных звонков. У неё были друзья, с которыми она виделась то тут, то там, но никаких лучших друзей. Она посещала спортзал Шейна. Ходила в кино. Правда, просто обычная девушка.
– Которая исчезла с лица Земли на год.
– От Эшли ещё ничего не слышно?
– Нет. Она дёрнула за кое-какие ниточки в лаборатории, чтобы сделать тесты, но результаты будут завтра. Обычно на это требуется неделя, так что не могу жаловаться, что долго.
– Так ты возьмёшься за дело?
– Бл*дь, если бы я знал, – честно ответил я, закидывая ноги на кофейный столик. – Но я пустил её переночевать к себе домой.
Последовала длинная пауза.
– Ты пустил её переночевать к себе?
– Ну да.
– Ладно, у тебя три дома в округе с удобствами для ситуаций, как эта … но вместо этого, ты пускаешь её к себе.
– Мне нужно было разобраться с кое-каким дерьмом. Проще всего было привести её сюда.
– Ну да, конечно, – сказал он, и я практически мог слышать улыбку на его лице.
– Говори, – потребовал я, зная, что в конечном итоге он всё равно это сделает.
– Значит, размещение её у тебя никак не связано с тем, что она так великолепно выглядит, да? Если бы, скажем, Рия Суини была неким Роем Суини с 60 лишними фунтами и жирной кожей, вместо некой экзотической богини…
– Экзотическая богиня – немного романтично для тебя, Баррет.
– Просто высказал своё мнение.
– Она в гостевой комнате, – сказал я, оставляя без внимания тот факт, что она была на моей постели и что покрывало, скорее всего, пахнет ею.
– Конечно. Но как надолго?
– Ладно, думаю, уже хватит братских разговорчиков для одной ночи. Или даже на жизнь. Чек я вышлю тебе завтра первым же делом, – Баррет усмехнулся, понимая, что нашёл слабое место, вероятнее оставляя этот факт на потом. – Хорошо. Держи меня в курсе. Интересное дело.
– Ага, – согласился я, заканчивая звонок.
Интересное дело – это ещё мягко сказано.
В большинстве случаев, я тонул в делах «поймайте на измене моего супруга». Или, также часто в последнее время «выследите моего пропащего наркомана ребёнка, мужа или друга». Или, иногда в делах «этот человек украл мои документы, и мне нужно отследить его». Спустя время все дела становятся одинаковыми.
Но женщина, которая, исключая доказательства, что она съехала с катушек, потеряла год своей жизни, не зная почему, да, это было что-то новенькое.
Хотя, я не стал бы отрицать, что Баррет отчасти сказал правду. У меня есть безопасные дома, куда бы я мог пристроить её, пока разбирался со всем этим её дерьмом. Они хорошо оснащены и вероятнее были бы более комфортны для неё, чем нахождение в доме частного детектива. Как было сказано, часть меня подумала, что после этого адского дня, возможно последнее, что она действительно захочет, – это оставаться наедине со своими мыслями. К тому же, в моём доме безопаснее со мной и большинство моего персонала находятся на этаж ниже, а с ней Слим. Конечно, он кажется чертовски ленивым, но он может подняться с пола и напугать кого-нибудь своим видом, если понадобится.
Это очень мало связано с тем, что мне нравилось смотреть на неё. Когда я так делал, то лучше узнавал, во что впутывались клиенты.
И я чертовски уверен, что не погружаюсь в безумие.
Если она таковой была.
Я действительно думаю, что это не её случай, но я же не психиатр.
У неё не было истории, что было хорошим знаком. Но люди могут сорваться в любой момент, так что, оставалось только ждать, пока завтра утром не придут результаты тестов.
На этой ноте: кухня была убрана, двери закрыты, я отправился спать в спальню, покачав головой, когда увидел Слима в качестве охранного пса, лежащего у дверей гостевой комнаты.
В следующие 24 часа многое должно проясниться.
***
Будучи утренней пташкой от природы и благодаря службе в армии, я всегда просыпался сразу после восхода. Я взял Слима, который был не против оставить свой пост у двери, на утреннюю прогулку. Придя с ним домой, сварил кофе и отправился на пробежку. Когда я вернулся назад и отправился в душ, меня слегка удивило, что Рия ещё не проснулась, учитывая то, как рано она ушла спать вчера вечером, но потом решил, что, возможно, её разуму и телу нужно больше времени для отдыха.
Приняв душ, я принял свой обычный вид, надев джинсы и голубую футболку, и оправился на кухню. Я только наполнил свою чашку кофе, когда дверь гостевой спальни отварилась, а Слим издал гортанный звук, когда освобождал путь Рие.
– Привет, приятель. Меня ждёшь? – спросила она, и я увидел, как девушка присела на корточки, чтобы почесать его огромную голову своими тонкими, изящными руками. – Подожди, дай мне минутку, – сказала она, исчезая в ванной.
Я потянулся к шкафчику за ещё одной чашкой, поставил её на стол и наполнил, добавив немного сливок и кусочек сахара, как она делала во время позднего завтрака.
Воспоминание о её лице, когда я позвал её, стоящую у входа в место, которое она и каждый всегда знали, как круглосуточный ресторанчик, всплыло в моём воспоминании. Риа застыла на месте, светлые карие глаза расширились, полные губы приоткрылись, а тёмные брови сошлись вместе. И выглядела она совершенно… потерянной.
Я видел в своей жизни много грустного дерьма, но это определённо заняло место в первой пятёрке.
Рия вышла пару минут спустя. Лицо блестело после умывания, и она заправила волосы за уши.
– О-о, – сказала девушка, тут же остановившись.
– Не ожидала увидеть меня, детка?
– Ещё рано, – сказала она, вместо этого направляясь к противоположной от меня стороне стойки. Я подтолкнул чашку к ней, прежде чем взять её, она проследила за ней несколько секунд. – Я бодрствую уже почти два часа, – сказал я, пожав плечами.
– А-а, ты из этих, – сказала она. Отпив глоток, её глаза расширились. – Тебе когда-нибудь говорили, что твоя наблюдательность немного пугающая?
– Практически ежедневно, – согласился я, когда подошёл к холодильнику, чтобы взять пластиковый контейнер с купленными в магазине кусочками разных фруктов. Поставив фрукты рядом с плитой, на которой уже закипало немного воды, я добавил в неё овсянку.
– Ты готовишь для меня? – спросила она, что прозвучало немного подозрительно.
– Нам нужно поесть, – сказал я, пожав плечами, когда закончил с овсянкой и разложил её в две пиалы, затем поставив их и фрукты на стойку. Она долго всматривалась в овсянку, брови опустились. – Сахар? – спросил я спустя минуту, предположив, что полезная, без добавок овсянка была, вероятно, на любителя.
– Да, пожалуйста, – сказала Риа, потянувшись своими пальчиками за кусочком дыни и положив его в рот, от сока которой её губы увлажнились. Мне нужно было запихнуть немного еды себе в рот, чтобы удержаться от внезапно возникшего и почти подавляющего желания подойти и слизать сок самому.
Я вручил ей сахар и наблюдал, как она, опустив чайную ложку в пиалу, размешивает содержимое и пытается съесть это.
И тогда я понял одно: она не лгала мне. Что она не выдумала некую смешную историю, чтобы привлечь внимание или что-то в этом роде. Я знал это, потому что, если Рия Суини и была не способна на что-то, так это притворство.
– Возьми ещё, – сказал я, подвигая сахарницу ближе к ней. – Ты же знаешь, что хочешь ещё.
Получив разрешение подсластить овсянку ещё, она так и сделала.
– Я не знаю, как ты ешь её без всего.
– Детка, проведи целых восемь лет, потребляя сухпайки, и это покажется тебе божественно на вкус.
– Что такое сухпайки?
– Еда, готовая к употреблению, – пояснил я. – Армейский рацион.
– Ты был в армии?
Я улыбнулся на этот вопрос.
– Совсем не наводила обо мне никаких справок, прежде чем прийти, да?
– У меня точно не было возможности сделать это. Идя из больницы, я увидела это здание и…
– Скажешь, что это была судьба, и потеряешь всё моё уважение к тебе.
– Хорошо. Это был… счастливый случай, – сказала она, немного улыбаясь.
– Предрассудки, – сказал я, бросив в неё чернику.
Она взяла её со стойки и закинула себе в рот. И её рот, ну, стал уж слишком отвлекать. Я отвернулся от еды и стал готовить завтрак для Слима.
– Так, э-э, мы собираемся сегодня заехать в мою старую квартиру? Я имею в виду, я знаю, у тебя много других дел и…
– Детка, я сказал, что отвезу тебя, значит, я отвезу тебя. У меня есть другие дела, но они могут подождать часок, пока мы, по крайней мере, попытаемся посмотреть, остались ли у тебя какие-нибудь документы или одежда.
Закончив с едой, Риа нашла вчерашнюю обувь и, скользнув в них, похлопала по попе, видимо привычка, появившаяся для проверки задних карманов, на наличие там телефона. Но у неё не было карманов и не было телефона. Её руки опустились немного застенчиво, больше для себя она помотала головой.
– Готова? – спросил я, потянувшись за поводком Слима.
– Ты возьмёшь собаку?
– Не-е-е. Иногда, он лежит в постели и не двигается, когда я ухожу, – в эти дни я оставляю его дома. А иногда он беспокойный – в эти дни я беру его вниз в офис, там он может бродить за ребятами и Мардж, и будет совершенно избалованным.
– Не слушай его, – сказала она Слиму, забирая у меня поводок. – Ты заслуживаешь баловства. Ты просто душка.
Она позволила ему потянуть себя вниз по ступеням, в то время, когда он всегда ходил рядом со мной.
– Слим… – предупредил я, когда он попытался утянуть её за здание.
– Он столь же сильный, насколько выглядит, – сказала она, пытаясь удержать поводок.
Я вытянул руку прежде, чем она выпустила его. Моя рука наполовину накрыла её, и от этого действия девушка полностью напряглась. Её глаза широко распахнулись, немного шокированные от прикосновения.
– Не позволяй ему вести, детка, – сказал я, когда Слим фыркнул, увидев, кто контролирует поводок, и вернулся обратно на пару шагов. – Он перетянет твою попку на другой конец города в собачий парк в мгновение ока.
– Буду знать, – сказала она, выдернув руку из-под моей и сжав её сбоку в кулак. Я не был уверен, что понял этот жест. – Я подожду… – начала она, когда я потянулся к офисной двери.
– Пошли, встретишь Брока, – сказал я, ухмыльнувшись. – Я дам тебе 50 баксов, если ты упомянешь цыпочку, выставившую его голым, – добавил я, потянувшись за её рукой, потому что, кажется, Риа достаточно упряма, чтобы упереться ногами и остаться снаружи.
Почему я так настаивал на том, чтобы она вошла, даже для меня было загадкой.
– Тебе нет необходимости… – воспротивилась она, пытаясь выдернуть свою руку.
Но было уже поздно, мы вошли внутрь.
Всё стояли вокруг.
– Доброе утро, мийо[6]6
Mijo – от испанского сынок
[Закрыть] , – поприветствовала Мардж из-за стойки приёмной, несмотря на то, что я годами твержу ей, называть меня на работе по имени.
