Текст книги "367 дней (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гэдзиэла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Что это?

– Это результаты наших тестов.

– Прости… что?

– Ну, Эшли проверяла всё – полный комплекс от уровня витаминов до ЗППП[25]25
  венерических заболеваний


[Закрыть]. Очевидно, что всё чисто. Но той ночью, после того, как мы поцеловались, я решил, что и мне пришло время пройти проверку. Так что мои результаты тут же, вместе с твоими. Отрицательные. Но я всё равно отдам их тебе.

– Нет, всё в порядке, я …

– Нет, – отрезал я, тряся головой. – Ты возьмёшь этот файл и посмотришь, потому что это важно, – сказал я, потянувшись за полотенцем и вытерев Рие руки, затем вручил ей это. Я наблюдал за тем , как она пожала плечами и открыла файл.

– Как ты и сказал – отрицательно.

– Мне нравится, что ты доверяешь мне, но при том ужасе, что творится, тебе захочется увидеть всё лично.

– Это правда, – согласилась она, кивнув.

– Так, давай по-быстренькому, зная, что беременность – не проблема, тебе было бы комфортно не использовать презервативы или ты хотела бы подождать с этим?

Она выглядела практически ошеломлённой от этого.

– Ну, м-м … раз уж все наши тесты чисты, я на самом деле не вижу причин, почему мы … – остаток предложения был нарушен визгом, потому что пока она говорила, я начал раздеваться. И когда она дошла до этого места, я забрался к ней, а вода перелилась через края ванны. – Сойер, пол!

– Высохнет, – я пожал плечами, потянувшись к Рие, и притянул её к своей груди. – Знаешь, что хорошего в этом решении? – спросил я, притягивая её скользкое тело к своему, кладя её ноги поверх моих, так чтобы я мог прижаться своим уже твёрдым членом к её киске. – Мы можем заниматься сексом в ванной. Презервативы и вода – это не весело.

В ту же секунду, когда мой член прижался к ней, её руки ударили мне по плечам, голова слегка откинулась назад, а губы приоткрылись от беззвучного стона.

– Хорошо, верно? – спросил я, и она кивнула, глаза Рии нашли мои, прикрытые, она была уже разгорячённая для меня. – Хочешь, чтобы я вошёл? – спросил я, и её бедра приподнялись , просто чтобы я сделал это. Я потянулся между нами, схватив свой член и удерживая его на месте, так чтобы она могла скользнуть вниз на меня.

Её упругие, горячие, влажные стеночки медленно обхватили меня и погрузили в негу. Я сделал глубокий вдох, потому что она приняла меня до основания, замерев, когда из неё вырвался низкий стон.

– Хотел тебя с той самой минуты, как проснулся этим утром, детка. Я возьму тебя медленно и нежно позже. Дай мне сейчас быстро и жёстко.

Е ё улыбка была медленной и горячей, когда она начала тереться об меня, так же сильно, жадно и необходимо, как мне и чувствовалось. Вода продолжила переливаться через края, когда она немного прогнулась назад позволяя моему члену потереться о её точку G , пока она объезжала меня, стоны Рии стали громче, более неистовыми, движения – менее контролируемыми, более резкими, поскольку она приближалась к кульминации.

– Сойер… – задыхалась она, её киска сжала мой член сильнее, чем это казалось, возможно, когда она приостановилась, я дёрнулся бёдрами вверх , и её стеночки начали сильно пульсировать вокруг меня, когда она рухнула вперёд, выкрикивая моё имя у моей шеи.

Я потёрся об неё, прежде чем достичь своего экстаза , мне понравилось, что это оказалось несколько большим, чем я думал, когда я кончил внутри неё.

Позже Рия вцепилась в меня, её тело всё ещё слегка дрожало после произошедшего. Я потянулся вверх, потянув зажим с её волос и позволяя им рассыпаться поверх её плеч так, чтобы я мог пробежаться пальцами сквозь них. Никогда не ощущал волосы такими , как её, – они скользнули сквозь мои пальцы словно шёлк.

Немного позже её руки и ноги всё ещё плотно находились вокруг меня, и я наконец-то прервал тишину.

– Так что за хрень эти «бомбочки» для ванны?

Глава 18
Рия – 8 дней

После того быстрого, жесткого, скользкого секса, что у нас был, я бросила соляную «бомбочку», чтобы показать ему, как это работает , что «бомбочка» для ванны была неким «безумным девчачьим дерьмом», которое он не понимал.

Я обнаружила, что мне в какой-то степени это нравится. Это было по-мужски.

У Майкла было больше продукции для волос, чем у меня.

Это сводило меня с ума, потому что всё падало с полок, когда я доставала свой фен.

После ванны, Сойер выпроводил меня из ванной комнаты, настояв на том, что сам уберёт беспорядок. Я отправилась в свою комнату, надела трусики и безразмерную футболку. Когда вернулась обратно, Сойер был в чёрных спортивных штанах , низко сидящих на бедрах , и нарезал на кухне индейку.

– Надеюсь, тебе нравятся сэндвичи, поджаренные по бокам.

– Это лучшая часть праздников. Не нужно по-настоящему готовить.

– Как ты относишься к майонезу?

– Примерно так же, как к таким маленьким, отвратительным штучкам, называемыми авокадо.

– Понял, – сказал он с улыбкой. – Тогда что ты хочешь в сэндвич?

– Индейку и немного соли. Я поджарю по бокам, – сказала я, и мы продолжили работать на кухне в гармонии, готовя обед.

После этого мы отнесли еду к дивану и поели, пока смотрели какой-то банальный хеллоуинский фильм.

Сойер схватил футболку и забрал Слима на прогулку.

Устав, я отправилась в свою комнату, чтобы прилечь.

Только для того, чтобы понять, что когда Сойер говорил, что есть я и он, это значит, что моя задница принадлежит ему, в его постели. Этот факт я уяснила, когда он прямиком направился в мою комнату со Слимом, следующим за ним по пятам, подхватил меня и бросил на свою кровать.

Немногим позже я проснулась от того, что он прикоснулся рукой к моему бедру.

После этого, Сойер выполнил своё обещание и взял меня медленно и нежно.

Затем я снова уснула уже на его груди.

Воскресным утром я проснулась в его объятьях и быстро поняла, что Сойер очень чутко спит. Потому что он определенно спал, когда я только открыла глаза, но в ту секунду, когда я пошевелилась, он обнял меня сильнее и сказал сонным голосом:

– Ещё двадцать минут.

Поэтому я дала ему двадцать минут сна.

Затем он дал мне ещё двадцать минут, которые заставили меня серьёзно побеспокоиться о том, что мы сломаем не только спинку кровати, но и стенку, а ещё окажемся этажом ниже.

– Ладно. Мне нужно отправляться на пробежку. Ты бегаешь?

– Думаю, я бы побежала, если бы меня преследовали. Но даже тогда, это маловероятно.

На что он усмехнулся, мотая головой.

– Чем же ты занималась в спортзале, если не занималась на беговой дорожке?

– В основном, читала книгу на велотренажёре, – призналась я, не смутившись, потому что всегда работала до пота, занимаясь таким образом. – Впрочем, мне действительно нужно вернуться туда. Восстановить потерянный мышечный тонус.

– Если уж на то пошло, думаю, ты превосходно выглядишь такой, какая ты есть, но если ты хочешь немного мышц, я тоже за это. Возможно, мы сможем заскочить в спортзал Шейна после полудня, прежде чем тебе нужно будет уединиться, чтобы подготовиться для сегодняшнего вечера.

– Хорошая идея, – согласилась я. – Иди пропотей. Слим и я побудем лежебоками.

– Ладно, – сказал Сойер, зашнуровывая свои кроссовки. После этого он встал, подошёл ко мне, наклонился вниз и крепко поцеловал меня. – Вернусь в течение часа.

По возвращении он принял душ, мы оба оделись в удобную одежду и отправились в спортзал, куда я вновь записалась. Затем мы отправились обратно домой, и я провела слишком много времени, чтобы попытаться выглядеть безупречно.

Платье, которое он выбрал, было облегающее, с квадратным вырезом горловины, но современное. Длина юбки была немного короче, чем я обычно выбираю для себя, но как я выяснила, мы проведём большую часть вечера, сидя, так что мне не придётся беспокоиться о том, что я что-то уроню или кто-нибудь заглянет мне под юбку.

В конце я нанесла немного туши и подвела глаза, не став наносить никакой губной помады, за исключением бальзама для губ, оставила подвеску Сойера, надела платье, каблуки, немного вздрогнув, почувствовав высокие шпильки, от которых моё тело очевидно отвыкло за год.

Нанесла немного парфюма, схватила клатч с моим фальшивым удостоверением личности, просто на всякий случай, и вышла в коридор, в процессе чуть не завалившись на Слима. К счастью, Сойер ждал меня в гостиной и пропустил моё неуклюжее почти-падение, затем я прошлась туда-обратно, чтобы он смог рассмотреть меня всю.

Так он и сделал. Медленно.

Я тоже оглядела его, никогда не видя его в чём-то другом, кроме джинсов и футболок или внерабочей одежды. Сойер привёл себя в порядок, да, тут было на что посмотреть. Он надел тёмно-серые брюки и чёрную рубашку, обе вещи смотрелись на нём идеально. На его запястье были, похоже дорогие, серебряные часы, а волосы были немного более опрятные, чем обычно. К счастью, он до сих пор был немного неряшливым. У меня слабость к его щетине.

– Подойди сюда, – приказал Сойер, похлопав по колену. Я подошла к нему, и он, дотянувшись до меня, усадил к себе на бедро.

– Спасибо за платье. И обувь.

– Выглядит лучше, чем я представлял, – сказал он, скользя пальцами по моему бедру, направляясь к подолу платья. – Знаешь, у нас есть около…

Он затих, потому что услышал, как был введён код, и дверь открылась, представив перед нами Брока, который бросил на нас всего лишь один взгляд и расплылся в огромной ухмылке.

– Не могу сказать, что я не завидую, – сказал он, входя, спрятав руки в передних карманах. – Прекрасно выглядишь, Рия. Счастье тебе очень идёт.

Я почувствовала, как эти слова осели на моей коже и пробрались внутрь, зная, что он прав. Я была счастлива. И я поняла, что это говорило о чём-то, раз это было заметно для окружающих.

– Брок сегодня за собачью няньку, потому что мы будем поздно, – сообщил Сойер.

– У нас будет похожая ситуация, как в «Тёрнер и Хуч[26]26
  «Тёрнер и Хуч» – американский комедийный фильм про полицейского и его напарника бульмастифа


[Закрыть]». Он отправится со мной на слежку, и я совершенно точно ожидаю, что он съест подголовники на моих сиденьях, выбираясь из машины.

– Это машина компании, и я говорил тебе принести каких-нибудь косточек.

– Я принёс. Но он предпочитает кожу. Ты же знаешь.

– Бл*дь, да, я знаю, – согласился он, звуча при этом раздосадовано, отмечая себе, что придётся заменить везде кожу.

– Пойдём, Слим, – позвал Брок, подходя туда, где Сойер держал поводок, и беря его. Слим вздохнул, поднялся на лапы, прошёл через комнату к Броку и сел у его ног.

Никогда в своей жизни не встречала более ленивой собаки.

– Повеселитесь там, ребятки, – сказал Брок глупым отцовским голосом. – И, Рия, если он станет распускать руки – вилкой прямо в бедренную мышцу.

На этом он ушёл, сопровождаемый звуком моего хихиканья.

– Ладно, пора выдвигаться.

Мы забрались в его машину и отправились в «Семейный». Я была в «Семейном» несколько раз в прошлом, но никогда прежде, даже когда я резервировала столик, меня не звали прямо на подиум и не провожали к одной из приватных кабинок сзади, которые в какой-то степени закрыты ото всех, чтобы предложить посетителям уединённость.

– Мистер Грасси прибудет с минуты на минуту, чтобы поприветствовать вас, – сказала администратор после долгого зрительного контакта, которым она буквально трахала Сойера, что я нашла оскорбительным.

– Выглядишь так, будто хочешь выколоть ей глаза, – сказал он, вручая мне меню.

– Это было грубо, вот и всё.

– Да, за ней водится репутация женщины, которой нравятся мужчины, у которых уже есть девушки. Они требуют меньше усилий или что-то в этом роде.

– Откуда ты знаешь?

Сойер рассмеялся.

– Работал над делом для жены, которая думала, что муж ей изменяет. Угадай с кем?

– О, это чудесно, – сказала я, отодвигая меню, даже не взглянув на него.

– Женщина, которая знает, чего хочет. Мне нравится.

– Они делают самую лучшую феттучини[27]27
  Феттучини – вид итальянской длинной и плоской пасты


[Закрыть], которую я когда-либо пробовала. Но мы начнём с кальмаров, просто чтобы ты знал.

Нам принесли бесплатную бутылку вина и приняли заказ, когда фигура человека заслонила наш столик. Я узнала Антонио Грасси сразу, как только увидела его. Чёрт, я узнала бы его и двух его сыновей, Луку и Матео, если бы увидела их. Энтони был довольно привлекательным мужчиной, которого я когда-либо видела, высокий и худощавый, одетый в безупречный костюм, с ресницами, за которые я бы умерла.

– Сойер, рад снова тебя видеть, – сказал он, когда Сойер встал из-за стола, чтобы пожать ему руку. – А эта прелестная молодая дама должно быть Рия, – сказал он мне, даря тёплую улыбку, когда взял мою руку и сжал её. – Я так рад, что ты в порядке, моя дорогая.

– О, спасибо вам, – сказала я, слегка смутившись тем, что это было не под моим контролем. Но в его голосе не было жалости, и я приняла это спокойней.

– Я оставлю вас наслаждаться вашей трапезой. Сойер, я буду на связи.

Сойер вернулся обратно за столик.

– Это прозвучало практически зловеще. И, зная слухи о том, что семья Грасси – местная мафия, я представить себе не могу, что это что-то хорошее.

Сойер фыркнул.

– Я не ввязываюсь в криминальное дерьмо в округе. Они занимаются своими делами, а я своими. Это не моё дело.

– То есть ты нормально относишься к организованной преступности?

Голова Сойера наклонилась в бок.

– Всё не так просто. У каждой экономики есть криминальные империи. И в некотором смысле, они нужны миру.

– Значит, торговцы оружием, насильники и…

– Ты не можешь смешивать их всех вместе подобным образом, детка. Насильники совсем в другой категории, чем торговцы оружием. Как правило.

– Торговцы оружием убивают людей.

– Мне приходилось убивать людей.

Это фактически выбило почву у меня из-под ног. Я забыла, что он был бывшим военным.

– Так же как и Брок. И Тиг. Брок, потому что занимался этим со мной. Тиг, потому что у него было тёмное прошлое, и некоторые части его прошлого были жестоки.

– Тиг? Большой плюшевый мишка Тиг? – спросила я, тряся головой.

– Тиг вырос в дерьмовом окружении, с дерьмовой семьёй и с дерьмовыми перспективами выбраться из этого. Дерьмо случается.

– Ты очень равнодушен по этому поводу.

– Он делал плохие вещи, но стал хорошим человеком. Не могу же я предъявлять ему его прошлое против него, в то время как кто-то так же может предъявить мне моё.

– Но ты же был в армии.

– Существует армия и существует то, где мы с Броком были. Это всё, что я могу сказать по этому поводу без того, чтобы меня обвинили в государственной измене. Но позволь просто сказать: Тиг покажется тебе святым, если ты захочешь сравнить наши счета жизней. Да, я просто выполнял приказы. Так же как и он. Правда, мои, предположительно, были ради страны и для сохранения всех невинных в безопасности. Но это не означает, что этого не происходило и что я лучше Тига, потому что я принимал приказы от вышестоящего по должности в армии, а не от торговца наркотиками. Убийство есть убийство.

– А Грассисы убийцы?

– Знаешь, – сказал Сойер, немного улыбаясь, – я никогда не спрашивал, – он засмеялся. – Могу предположить, что, по крайней мере, Энтони проливал кровь. Подозреваю, что они все. Но поскольку я знаю их, я уверен, что ни одна из этих кровей не принадлежала никому из невинных.

– Так что – это нормально, когда одни преступники убивают других преступников?

– В большинстве случаев, да. Это система издержек и противовесов, когда полицейские силы не могут или не хотят делать что-либо для любого типичного правосудия. У мафии, как правило, есть одна хорошая черта в удержании дерьма между ними и людьми, с которыми они разбираются, не нападать на семьи или что-то в этом роде. Смысл в том, что ничто не остановит преступность. Наркоманам нужны наркоторговцы. Наркоторговцам нужны торговцы оружием. И так далее. И позволь мне заметить, поскольку я знаю много организованных преступников, в большинстве случаев, они лучше тех говнюков, над чьими делами я работаю.

Опять же, в чём-то он прав.

Я не могу заявить, что знаю множество хороших преступников или преступников вообще, но я очень хорошо знаю, как ужасны бывают люди.

И, ну, в общем, думаю, я бы лучше общалась с членами мафии, чем с не осужденными насильниками, расистами или теми, кто избивает жен. Тех, кого мне довелось узнать в своей жизни.

– Почему частный детектив? – спросила я, подняв бокал вина. – Казалось бы, что после всей той тьмы, тебе захочется заняться чем-то посветлее.

– Посмотри на это так, – сказал он, улыбаясь. – Ты присоединяешься к армии сразу после высшей школы. Получаешь обычную подготовку, затем подготовку специальной направленности, потом подготовку к тайным операциям… это оставляет у тебя очень специфический набор навыков. И когда ты решаешь вернуться в эту жизнь, выбор ограничен. Есть частные охранники, но мне не хочется быть нянькой для засранцев-миллионеров или миллиардеров. Ты можешь открыть спортзал и учить других людей бойцовским навыкам. Но у меня было достаточно тренировок изо дня в день на всю оставшуюся жизнь. Или ты можешь использовать свои навыки, чтобы отслеживать цели и научиться использовать их для нахождения пропавших людей или изменяющих супругов.

– Тебе нравится твоя работа?

– Мне нравится разбираться с дерьмом. Нравится ли мне сидеть и выслушивать одну и ту же историю о мужьях в подозрительных «бизнес-поездках » или о странных платежах из отеля по кредитным картам? Бл*дь, нет. Иногда так и хочется ударить клиентов за их тупость.

– Они глупые, потому что их супруги им изменяют? – ощетинилась я.

– Нет, детка. Они глупые, потому что ЗНАЮТ, что их супруги им изменяют. Они приходят ко мне с какой-то грустной надеждой, что я докажу им обратное. Я ни разу не доказывал, что они ошибаются. Шансы таковы, если, кажется, что они изменяют, значит, они изменяют. Даже если и не похоже, что они изменяют, они вероятно изменяют. Теперь не очень многим людям известно понятие верности.

– А тебе? – спросила я, нуждающаяся услышать это для своего спокойствия.

– Начинал ли я флиртовать с Шелли, когда я всё ещё встречался с Мег в старшей школе? Да. Мне было шестнадцать, и я был тупым хером, но я повзрослел. Я наблюдал, как бесчисленное количество семей распадалось из-за неверности. Мне приходилось успокаивать десятки рыдающих женщин в своем офисе, когда я вручал им фотографии, за которые они же и платили мне. И я становился свидетелем паршивых вещей, которые случались, когда они прекращали плакать.

– Каких?

– Они приходили к решению, что никогда не позволят себе пораниться подобным образом снова. Видишь, измена ломает не только одни отношения, она имеет тенденцию в дальнейшем влиять на каждого одинокого человека, потому что человек становится ожесточённым или напуганным, или недоверчивым. Это, черт побери , печально видеть. И это не то, что я когда-либо по своему желанию сделаю с женщиной, – он остановился, а я дала этим словам обосноваться в моей голове.

Он был так прав на счёт этого.

Из-за Дерека я никогда полностью не доверяла Тимиру.

А из-за Майкла, я обнаружила, что не ожесточиться – это сложно.

– Кроме того, если ты не можешь научиться держать свой грёбаный член в штанах, когда тебе больше тридцати чёртовых лет, то ты просто слабак, неуверенный бета, который нуждается в бессмысленном сексе для спортивного интереса, чтобы утвердить своё хрупкое эго. Это жалкое зрелище. Детка, никто никогда не назовёт меня жалким.

Разговор перешёл к лёгким темам – детству Сойера, которое звучало так, будто он по-настоящему испытывал мамино терпение и делал жизнь своего маленького брата труднее. Он рассказал мне о Броке, когда тот был ребёнком, и каким тот был, когда впервые вернулся из-за границы. Он рассказал мне все ужасающие истории, какого это было, когда Баррет работал на него, над большинством из которых я смеялась, потому что они совпадали с моим собственным опытом работы с ним.

Сойер расспрашивал меня о моём времени в системе патронатного воспитания, большинство из которого прошло в смене домов, но мне достаточно повезло, потому что большинство из них были приличными. Принимая во внимание то, что все семьи полностью избегали любого проявления ко мне любви, вот поэтому я с такой жадностью впитывала каждую толику любви от моих приёмных родителей, вылившуюся на меня.

Мы поели.

У нас был десерт.

Мы поехали домой.

У нас был секс.

Мы заснули.

Всё было идеально.

И всё продолжалось подобным образом всю следующую неделю.

До тех пор, пока однажды утром я не проснулась с пищевым отравлением, после взятия еды на дом.

Глава 19
Рия – 17 дней

– Пойдём. Ты отправляешься к доктору, – распорядился Сойер, глядя на меня так, будто меня может стошнить прямо на него. Что впрочем, было вероятно. Я начала возражать, но он покачал головой и направился на кухню, чтобы взять ведёрко из-под раковины, положив внутрь пластиковый пакет, прежде чем вернуться ко мне с ведёрком для рвоты и поставить меня на ноги. – Нет. Не хочу ничего слышать. Это не нормально. Тебе нужна капельница или что-то подобное.

Поэтому мы поехали к доктору Сойера, я переживала всё это время, потому что у меня не было медицинской страховки и мне не хотелось спускать все мои сбережения на медицинские счета.

Но Сойер был прав. Меня рвало уже два дня. Мне нужно убедиться, что у меня нет обезвоживания.

Так что мы отправились в обычный врачебный кабинет, а Сойер остался в приёмной, в то время как я прошла вглубь помещения, чтобы встретиться с пожилым мужчиной в больших очках по имени доктор Мэддокс, который, очевидно, знает Сойера с тех пор, как тот был маленьким мальчиком. Он рассказал мне парочку историй о нём, пока я проходила несколько тестов.

Даже если бы я прожила тысячу лет, то всё равно не смогла бы подготовиться к ответам.

– Поздравляю, мисс Суини, – сказал он, глядя на лист у себя папке. – У вас не пищевое отравление – у вас токсикоз.

– Токсикоз? – я поперхнулась, весь воздух вышел из легких.

– Вы беременны.

– Да, нет. Это невозможно.

– Ну, даже лучшие противозачаточные только…

– Нет, доктор. Я не принимаю противозачаточные таблетки. Мне перевязали трубы в восемнадцать.

Он резко вскинул голову от этих слов, нахмурив брови. Затем доктор снова потянулся за моей папкой и пролистал записи.

– Ох, да. Я вижу это здесь.

– Так что я не могу быть беременна.

– Но вы беременны.

– Нет, это просто… вам нужно сделать другой тест. Кроме того, это же очень рано для токсикоза? Мы были в интимных отношения только, м-м, в течение недели.

Он остановился, задумавшись.

– Не обязательно. У большинства женщин токсикоз начинается после месяца беременности. Но есть много женщин, которые клянутся, что узнали об этом на следующее утро после зачатия, потому что у них начинался токсикоз. Но давай я схожу, найду ультразвук. У нас будут более ясные мысли по поводу перевязки твоих маточных труб. Возможно, они были перевязаны не так тщательно.

Мгновением позже, в дверь постучали, и Сойер позволил себе войти. Очевидно всё еще без понятия о результатах моих тестов, он замер, когда увидел моё лицо.

– Что случилось? – спросил он.

– Это не пищевое отравление, – сказала я, проглатывая комок в горле.

– Хорошо, – сказал он обманчиво спокойным голосом, но всё в нём было напряжено, как будто он беспокоился, что это будет рак или что-то подобное.

– Доктор Мэддокс отправился за ультразвуком, потому что он беспокоится, что мои маточные трубы были перевязаны не достаточно хорошо.

– Твои трубы… – начал он, когда направился ко мне. Затем его озарило, от чего он замер в двух шагах от смотрового столика. – Ты беременна.

– Так говорит тест.

Он постоял там ещё несколько секунд, прежде чем прошёл последние два шага, сел рядом со мной и обнял меня.

– Ладно, – сказал он, немного прижав меня к себе. – В любом случае, ложный результат теста или нет, мы разберёмся с этим.

Разберёмся с этим.

Мы знаем друг друга всего семнадцать дней. Семнадцать.

А занимались сексом только десять.

Это же просто сумасшествие. Каким образом можно с этим разобраться?

И это ещё не беря в расчёт, что я никогда не хотела иметь детей, ну, в смысле не биологических. Внезапно, меня ужаснула мысль, что , возможно , один уже во мне. Но я так и думала. Я хотела приёмного ребёнка. Вот почему я приняла решение о перевязке, когда мне было восемнадцать. И честно говоря, это было самое просто решение в моей жизни. Это было тем, что я хотела.

А теперь, почти десятилетие спустя, они собираются сказать мне, что это было не эффективно? Как такое возможно?

– Ладно, – сказал доктор Мэддокс, входя с прибором для УЗИ, таким старым, что он, должно быть, пылился у них годами. – Сойер, – сказал он, кивнув. – Хорошо. Рия, дорогая, мне нужно, чтобы ты приподняла свою футболку, приспустила брюки и легла на спину.

Сойер ещё раз прижал меня к себе и отпустил, подойдя к концу кушетки, где была моя голова, и когда я сделала всё по инструкции, потянулся и сжал мою руку.

Доктор выдавил холодный гель на мой живот и вытащил датчик, поворачивая монитор к себе.

Наблюдать за тем, как он водит этой штукой по моему животу, было, наверное, одним из самых страшных моментов в моей жизни.

– Док, – позвал Сойер, когда он просто сидел, прищурившись, смотря на экран дольше минуты. Его голос был решительным и нетерпеливым, и взгляд доктора взлетел к нему, сбитый с толку, прежде чем посмотреть на меня.

– Мисс Суини, складывается впечатление, что хоть у вас и были перевязаны трубы, когда вам было восемнадцать, с тех пор этот процесс был обращён.

– Что?! – взвизгнула я, дернувшись вверх, словно молния, но рука доктора удержала меня на кушетке, когда он потянулся оторвать бумажное полотенце, чтобы вытереть гель с моего живота.

Я поправила одежду.

– Мне никогда не делали развязку, доктор Мэддокс. Вы должно быть ошибаетесь. Это невоз… – я встретилась взглядом с Сойером и увидела правду, отражающуюся в его глазах.

Это возможно.

Это возможно , потому что я понятия не имею, что происходило со мной в течение года.

– О Боже, – простонала я, уткнувшись лицом в ладони.

Украденный год моей жизни – это и так достаточно плохо. Но кто-то вторгся в моё тело и делал с ним разные вещи без моего согласия!

Столик передвинулся, когда Сойер снова сел рядом со мной. Он потянулся за мной и притянул к себе на колени, я уткнулась головой в его грудь, руки Сойера так крепко сжали меня, что в это было трудно поверить.

– Вы определенно забеременели, мисс Суини. Если это имеет значение, совсем недавно, – сказал он, оставляя мне вариант, с которым я даже не представляю, как себя ощущаю. Этого никогда не должно было происходить в моей жизни.

– Насколько недавно? – спросил Сойер, и мне даже не пришло в голову, побеспокоиться о вероятности того, что этот ребёнок может быть не его.

– Трудно сказать прямо сейчас. Но, судя по внезапному утреннему токсикозу, всего лишь дни.

Ладно.

Я медленно выдохнула, выдох получился судорожным.

Хорошо.

По крайней мере, это был его ребёнок.

Не то, чтобы это утешало, но, тем не менее, ведь это не был какой-то случайный психопат похититель.

– Спасибо, доктор Мэддокс, – сказал Сойер, как-то пренебрежительно. – Мы займём комнату на несколько минут, а затем выйдем. Отправьте счёт на мой адрес, и я всё улажу.

– Хорошо, – сказал доктор, очевидно сбитый с толку и вероятно благодарный за простой выход. – Мисс Суини, если вам понадобится поговорить со мной по какому-либо поводу , просто приходите.

На этом мы остались одни.

Никогда прежде тишина не была такой громкой.

– Рия, – сказал Сойер спустя несколько долгих минут. Я покачала головой, не готовая говорить, не зная, что сказать. – Рия, – проговорил Сойер, немного более решительно, заставляя меня откинуться назад, чтобы посмотреть на него. – Ты же проследила связь, верно?

Связь с…

О, Боже.

– Майкл, – поперхнулась я, снова чувствуя тошноту, но уже совершенно по другим причинам.

– Это единственное объяснение. Он мог удерживать тебя. Это дерьмо в твоём организме, в больших дозах оно используется в летальных инъекциях. Но в малых дозах, оно используется для введения в искусственную кому. Он мог развязать твои маточные трубы. И уровень гормонов в твоей крови…

– О Боже, – воскликнула я, снова зарываясь лицом в свои ладони.

Гормоны.

И развязывание моих маточных труб.

Он пытался сделать меня беременной, пока я была без сознания.

– Почему? – спросила я, тряся головой, не понимая.

– Вероятно, он сорвался, детка, – произнёс Сойер, его рука скользила вверх-вниз по моей спине. – Потерял жену. Потерял тебя. Он в каком-то роде сломался, чёрт побери. Может быть, он думал, что если заберёт тебя и сделает тебе ребёнка, то сможет вернуть тебя или что-то вроде этого сумасшедшего дерьма.

– Тогда зачем он выкинул меня? – спросила я, оглядев его. – Я не была изнасилована, так что он даже… Не добрался до части оплодотворения.

– У меня ещё нет всех ответов, детка, но клянусь, чёрт побери , я всё это выясню.

Я кивнула на его слова, видя в нём решительность.

– Прости меня.

Я отвела взгляд, смаргивая слёзы, заполнившие мои глаза.

– Простить тебя? – спросил Сойер, потянувшись к моему подбородку и заставляя меня повернуться лицом к нему. – Тебе не о чем просить прощения.

– Я сказала тебе, что не смогу забеременеть. Из-за этого мы решили не использовать защиту.

– Верно, потому что ты совершенно точно должна была знать, что твой дерьмовый бывший-док похитил тебя, вырубил и развязал твои трубы. Как глупо с твоей стороны было не знать, что такое могло бы случиться.

Я фыркнула на это, находя успокоение в его грубости. Но движение заставило слёзы скатиться с уголков моих глаз.

– Эй, – проговорил Сойер, потянувшись, чтобы смахнуть мои слёзы. – Это не конец света, Рия. У тебя есть выбор. Что бы ты ни выбрала, я поддержу тебя. Если ты не хочешь детей и решишь снова перевязать трубы – я согласен на это. Хочешь оставить этого ребёнка и перевязать трубы после? Это меня тоже устроит. Хочешь остаться развязанной и иметь десяток маленьких спиногрызов, не могу сказать, что мы уже готовы к этому, но я открыт для этой идеи. Я знаю, это не то, чего ты хотела, но ты до сих пор можешь сделать это или не делать, и взять приёмного ребёнка, как ты всегда и хотела. Это, чёрт побери, отстойно, что какой-то ублюдок забрал у тебя этот выбор, но ты всё равно всё ещё контролируешь ситуацию.

Я тяжело сглотнула и кивнула.

Он был прав.

Не было причин впадать в истерику, хотя я и чувствовала, что определённо заработала это право за прошедшие несколько недель. Но ничего хорошего из этого не выйдет. Что мне действительно нужно – это просто подумать.

– Помнишь, когда мы были в «Семейном» и я была настолько против понятия самосуда и уличной преступности?

– Да, детка, – сказал Сойер, и, судя по тому, как мужская рука сжала моё колено, он знал, к чему я клоню.

– Я передумала. Я хочу, чтобы он заплатил за это.

– Хорошо, потому что в этом сценарии я, чёрт побери , сборщик долгов.

– Мы можем уйти отсюда? – спросила я, чувствуя себя неуютно, пытаясь принять огромное решение, которое изменит мою жизнь в холодной, стерильной смотровой комнате.