Текст книги "Лазарус (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Ну, шесть – это не так уж плохо, – сказала она, пожимая плечами. – И может показаться, что твое поведение с уборкой было чрезмерным, но это нормально – найти такой костыль, на который можно опереться. Это не вредно для здоровья. Но я действительно думаю, что тебе нужно найти кого-то, кроме Лаза, на кого ты могла бы опереться, когда у тебя будет плохой день. Я не думаю, что мне нужно говорить тебе, что он не единственный, кто у тебя будет. И будут времена, когда Лазарус не сможет быть рядом. Я, конечно, всегда рядом, и буквально любая из этих женщин сделает для тебя все, что угодно, если тебе это понадобится, затащит тебя в Хейлшторм и научит самообороне, отвезет в город выпить кофе или пройтись по магазинам, потренируется с тобой в стрельбе по мишеням. Все, что угодно, лишь бы отвлечь твой разум от других вещей.

– Это довольно невероятная вещь, этот женский клуб.

Я никогда не видела, чтобы такое большое количество очень разных женщин так хорошо ладили друг с другом. И было удивительно, как им всем удавалось обыгрывать друг друга. Также многое говорило о каждой из них то, что они с такой готовностью раскрывали свои объятия любой новой женщине, которая появлялась рядом, принимали ее в свои ряды, помогали ей акклиматизироваться. Несмотря на то, что я была для них практически незнакомкой, они знали, что я испытываю трудности, и просто пришли.

От одной мысли об этом слезы подступили к моим глазам. Я усиленно моргала, защищаясь от них, не желая открывать эти шлюзы, потому что, учитывая, насколько взвинченной я себя чувствовала, я знала, что это приведет к безобразным соплям и беспрерывному плачу, а это никому не было нужно.

– Некоторые девушки ведут такой образ жизни, как Ло и Джейни и, в некотором смысле, Мэйз. Но для остальных из нас, нормальных цыпочек, действительно полезно иметь их рядом, чтобы помочь нормализовать ситуацию, которая в остальном совсем не нормальна. Все они действительно лучшие женщины, которых я когда-либо встречала.

Я в этом не сомневалась.

И хотя часть меня чувствовала себя аутсайдером, чувствовала себя кем-то, кого, возможно, они сочтут незваным гостем, мне действительно понравилась идея иметь такую систему поддержки. Амелия была права; было бы полезно иметь таких людей рядом, чтобы позвонить им в плохой день, и они смогут просто помочь мне выбраться из дома и из моей собственной головы.

Это займет некоторое время, но я почти уверена, что смогу дойти до того момента, когда будет естественно снять трубку и позвонить любой из них.

И, честно говоря, мне стало интересно научиться Крав-маге.

– Давай, пойдем вернемся туда и посмотрим, что они запланировали на остаток дня.

И мы это сделали.

И у них было многое запланировано.

И, хотя и ненадолго, я перестала беспокоиться о Лазарусе.

Пока всем девушкам в конце концов не пришлось расходиться по домам к своим мужьям, детям или бойфрендам.

Я забралась в постель, и, после короткой передышки, беспокойство вернулось сильнее, приливной волной, которая подхватила меня и потянула под воду, не давая мне вздохнуть, пока где-то в самые темные часы ночи дверь в спальню Лазаруса со скрипом не открылась, и он вошел.

Я не спала, поэтому не выключала свет.

И как только он вошел, я увидела, что он весь в крови.

Покрыт ею.

Не было похоже, что и капля этого была его собственной.

Глава 15

Лазарус

– Ты хотя бы сказал ей, что уезжаешь? – спросил Паган, когда я вышел в общую комнату, неся свои ботинки, потому что не хотел разбудить ее своим топаньем.

Я знал, что должен был это сделать. Это было «правильным» поступком. Но в то же время, это только ухудшило бы ее положение. Если я улизну, пока она спит, это дало бы ей добрых шесть или восемь часов блаженной неосознанности, где ей не пришлось бы беспокоиться о себе до тошноты или терзаться чувством вины.

Ее разум, ее тело, им нужен был гребаный перерыв.

Часть меня хотела отложить это, дать ей пару дней на выздоровление, чтобы чувствовать себя более комфортно в комплексе и среди моих людей, прежде чем я исчезну от нее.

Но другая часть меня осознавала, что это была всего лишь одна ночь. Мне просто нужна была одна ночь вдали от нее, чтобы разобраться с ситуацией раз и навсегда, и тогда мы могли бы пойти прямо вперед и попробовать наши отношения по-настоящему, без этих ублюдков, нависающих над нашими головами.

Я также был почти уверен, что, если я не сделаю этого сразу, Эдисон пойдет дальше и возьмет дело в свои руки.

Он стоял, прислонившись к стене рядом с дверью, задрав ногу, опустив голову, и казался непринужденным, но все в нем было напряжено. Он хотел крови. Я тоже хотел. А Паган, ну, он всегда хотел крови, но особенно в такой ситуации.

– Нет, – мой тон был немного резким, когда я сел, чтобы завязать ботинки, мои руки были так напряжены, что для такой бессмысленной задачи потребовалось настоящее усилие.

Я понял, что был зол.

Я, как правило, не злился.

Я особенно старался не злиться, когда вступал в какую-то драку. Злость была хорошим способом гарантировать провал.

Однако это была единственная ситуация, когда я не думал, что будет иметь значение, сколько времени я потрачу впустую, я всегда буду горячиться по этому поводу.

Это ужасно, что гребанный Санни намеренно причинил ей боль во время терапии, и все они сговорились превратить ее в наркоманку, шантажом заставить работать на них.

Но явиться потом и наложить на нее свои лапы?

Со мной такое не пройдет. Ни за что на свете они не смогут спать всю ночь, думая, что им сошло с рук это дерьмо.

– Парни и девчонки знают, в чем дело, – добавил я, когда все, что сделал Паган, это поднял бровь, разжимая и сжимая кулаки, пытаясь ослабить струпья на костяшках пальцев после его последнего боя. – Они будут присматривать за ней.

– Мы закончили болтать? – зарычал Эдисон, когда я двинулся, чтобы встать, снимая часть напряжения с моих плеч. – У нас есть несколько гребаных рук, которые нужно сломать на тысячу гребаных кусочков.

– Просто подождем, когда Джейни перезвонит мне по поводу некоторых адресов. Мы собираемся начать с Криса, затем отправимся в дом отца и оставим ублюдка, который поднял на нее руки, напоследок. Так что мы можем не торопиться, черт возьми.

Пятнадцать минут спустя у меня в кармане завибрировал телефон с тремя разными адресами, и мы все молча вышли в гараж, забрались во внедорожник и уехали.

Меня не удивило, что Крис и Митчелл жили в одном и том же районе с раскинувшимися мини-особняками, у которых почему-то были преимущественно зеленые лужайки даже в разгар зимы. Каждый дом был расположен далеко от улицы, многие с закрытыми подъездными дорожками из дорогого камня. У всех был безупречный вечнозеленый ландшафт, наружное освещение и дорогие автомобили.

Крис жил на угловом участке. Дом находился на меньшем конце улицы, но был новее, чем многие дома вокруг него, с его идеальной белоснежной штукатуркой с каменными вставками, большим панорамным окном, через которое можно было видеть парадную лестницу с люстрой, которая, вероятно, стоила годовой зарплаты тому, кто работает с минимальной зарплатой. У него не было ворот, а перед гаражом на две машины был припаркован черный, обтекаемый Лексус.

Мы проехали по району, осваиваясь с окрестностями, заодно проехав мимо дома Митчелла.

Его дом был почти в два раза больше, чем у его сына, что имело смысл, поскольку именно он получал по пятьсот долларов в месяц с каждого клиента. Я был уверен, что у него их были сотни. Его дом был с изогнутой каменной подъездной дорожкой и воротами. Сам дом был двухэтажным, с фасадом из нетронутого темно-красного кирпича с белокаменными вставками. Через окно над входной дверью была видна широкая лестница в форме подковы, ведущая на второй этаж.

– Жить на широкую ногу за счет страданий других людей, – прогрохотал голос Эдисона в безмолвной машине, когда я проехал на ней квартал и припарковался на главной улице рядом с закрытой, но работающей мастерской механиков, чтобы никому вокруг не показалось подозрительным увидеть незнакомую машину.

– Выдвигаемся, – мы все одновременно потянулись к нашим дверям, выходя на ночной воздух, чувствуя, как он покусывает нашу незащищенную кожу, когда мы начали быструю пятиминутную прогулку к дому Криса.

– Нет, – сказал Паган, качая головой, когда мы двинулись к боковой двери, указывая вместо этого на вход, который был со стороны гаража.

Эдисон полез в задний карман своих джинсов, достал то, что почти любой узнал бы как набор отмычек, наклонился и принялся за работу.

Имея очень слабое представление о его прошлом, мне оставалось только гадать, был ли он кем-то, кто занимался взломами. Казалось, это не соответствовало его характеру. Казалось, у него был довольно ориентированный на север моральный компас.

Возможно, это был просто навык, который он приобрел, чтобы врываться в дома сутенеров-насильников и выбивать из них все дерьмо, которое они когда-либо любили.

Это, казалось, подходило больше.

Все двадцать секунд прошли в напряженной тишине, мы были сверхчувствительны к каждому ночному звуку, настороже ко всему, что могло бы намекнуть на то, что кто-то видел или слышал нас.

Но затем дверь распахнулась, и Эдисон шагнул внутрь, не оставив нам с Паганом ничего другого, как последовать за ним.

Было по меньшей мере три часа ночи, и в доме царила тишина, когда Эдисон открыл внутренний замок и впустил нас в холл с гладкими темными деревянными полами, нейтральным цветом стен и тремя дверями по бокам. Одна была санузлом, другая – прачечной, а третья – подсобным помещением.

Эдисон отступил, признав, что, хотя мы были на равных в MК, это была моя месть, и дав мне понять, что он был рад выполнять приказы. Даже если его кровожадность все еще была пьянящей, осязаемой вещью в воздухе вокруг нас.

Я дернул подбородком в сторону лестницы, слегка поморщившись от того факта, что вся она была из твердой древесины – никакого коврового покрытия, которое приглушало бы стук наших ботинок по поверхности. Я молча молился, чтобы Крис крепко спал, когда мы все поднимались наверх, половицы скрипели от нашего присутствия.

Я был почти удивлен, когда никто не вышел, размахивая пистолетом, когда мы все остановились наверху, пытаясь решить, в какую сторону идти. Слева было три двери. Справа – только две. Прикинув, что две означает, что это, скорее всего, хозяйская спальня и, возможно, гардеробная, мы двинулись в этом направлении.

Моя рука потянулась к ручке, холодной на ощупь, и я тяжело выдохнул, чтобы успокоить нервы, когда, наконец, толкнул ее, открывая.

И там был доктор Крис Эндрюс, спящий на своей огромной кровати в чертовски нелепой шелковой пижаме в бело-голубую полоску. С одной стороны кровати был слышен белый шум от кондиционера, а с другой – туман от увлажнителя воздуха.

Мне почти хотелось рассмеяться.

Да, какой-то настоящий закоренелый гребаный преступник с чертовой проблемой носовых пазух и микробофобией.

– Паган, он твой.

У меня не было к нему никакого интереса. Да, он был частью злой тройки, но в моих глазах он был наименее ужасным.

– Нет, – рычание Эдисона остановило Пагана на полпути к шагу вперед, заставив его повернуться и приподнять бровь. – Это тот, кто схватил ее в Хекс. Я хочу его.

На это Паган пожал плечами, с радостью забирая себе оставшегося Митчелла.

Примерно в ту же секунду доктор Крис Эндрюс испуганно проснулся от звуков, которые издавали не его дурацкие машины.

Его глаза распахнулись, тело подскочило на кровати. – Что за…

Но он не успел закончить свой вопрос.

В одну секунду Эдисон был прямо рядом со мной.

В следующее мгновение он стащил мужчину с кровати и впечатал его в стену.

Потом он получил то, что ему причиталось.

Паган отошел от меня и вышел в коридор, заставив меня с любопытством последовать за ним.

– Собираюсь перерезать телефонный провод, – пожал он плечами, доставая из ботинка перочинный нож и направляясь вниз.

Потому что, хотя у нас был зеленый свет на то, чтобы добиться справедливости, мы понятия не имели, как далеко Рейн согласится с нами зайти. Избиение? Око за око, потому что они избили того, кто принадлежит нам? Это всегда будет срабатывать. Но убийство? Я не был уверен.

Тем не менее, я был почти уверен, что все они какое-то время будут есть из соломинки.

Прошло целых десять минут, прежде чем мне, наконец, пришлось вмешаться и оттащить Эдисона назад, зная, что так, как он собирался, он в конечном итоге изобьет эту мразь до смерти, даже не имея на то намерения – просто будучи слишком захваченным моментом.

Без рук Эдисона, поддерживавших его, его тело рухнуло на пол – без сознания.

– У него есть подвал, – сообщил Паган, и с этими словами Эдисон взвалил мертвый груз на плечо и понес его вниз на два лестничных пролета, заперев в маленькой комнате в подвале.

Затем оттуда мы направились к Митчеллу.

– Не могу сказать, что я этого не ожидал, – именно так нас встретили, когда мы вошли на его основной этаж.

Митчелл стоял в дверях своего кабинета с поднятым пистолетом в твердой руке. Сейчас действительно нельзя было ошибиться – зло в его глазах, полное отсутствие раскаяния за то, что он сделал со многими людьми, включая Бетани, за монстров, в которых он превратил своих сыновей. – Полагаю, я должен предположить, что это кровь моего сына на тебе, – сказал он, кивая головой в сторону Эдисона, не выглядя ни капельки обеспокоенным. – Он пережил избиение или нет?

В его тоне ничего не было. Просто мертвенность. Ему было наплевать даже на своего собственного сына.

– Мой, верно? – спросил Паган рядом со мной.

Я немного натянуто кивнул, не зная, почему он воспользовался этим моментом, чтобы прояснить ситуацию, учитывая, что ни у кого из нас не было оружия, и он казался довольно неплохим стрелком, судя по его стойке и уверенному владению пистолетом.

Мне действительно нужно было научиться перестать ожидать разумного поведения от Пагана.

Как только он увидел мой кивок, он больше не был рядом со мной, а шел через пространство к Митчеллу.

Да, просто шёл.

Чертовски… развязный.

Он даже не дрогнул, когда пистолет был полностью направлен на него, когда палец Митчелла скользнул к спусковому крючку.

– Есть небольшая проблема с этим типом оружия, – небрежно сказал Паган, заставив Митчелла перевести взгляд на рассматриваемый пистолет, казалось, беспокоясь, есть ли в нем какой-то изъян, что он не защитит его или может дать обратный эффект или что-то в этом роде. Но в ту секунду, когда он отвел глаза, рука Пагана сомкнулась на стволе пистолета, а его кулак замахнулся, затем взметнулся вверх, нанеся сильный удар в подбородок мужчины. Треск был почти оглушительным в гигантском открытом пространстве. – Они работают только тогда, когда ты не слишком слабак, чтобы ими пользоваться, – сообщил он мужчине, опустившемуся на колени.

Паган вытащил пистолет, держа его за ствол, и я двинулся вперед, чтобы взять его, двигаясь к занавеске на окне и стирая с нее все наши отпечатки и ДНК, в то время как Паган схватил Митчелла сзади за воротник и полностью затащил его в его кабинет.

– Чего ты хочешь? Девушку? Возьми ее. Какую-то полумертвую наркоманку? Кому она, черт возьми, нужна?

Раздался громкий рычащий звук, и я даже не осознавал, что он исходит от меня, пока глаза Митчелла не переместились на мои, осматривая меня с ног до головы, оценивая и, если судить по его закатыванию глаз, находя во мне недостатки.

– Возможно, сейчас самое подходящее время заткнуться, приятель, – посоветовал Паган, глядя сверху вниз на мужчину перед ним.

– Мне просто любопытно, каков здесь финал игры? У меня нет планов прекращать то, что я делаю. Никто из нас не хочет, чтобы копы были в нашей жизни. Так что, если ты не собираешься меня убивать… что произойдет после того, как твоя бешеная собака покончит со мной?

Он вернется именно к тому, чем занимается. Он продолжит издеваться над людьми. Он продолжит нести ответственность за людей, страдающих передозировкой на улицах.

Но, как бы то ни было, это было не наше дело – убивать его.

Рейн годами закрывал глаза на организацию Ви, пока не наткнулся на Саммер. Тестем у него был торговец кокаином. Он дружил с людьми, которые зарабатывали на жизнь избиением людей.

Сила МК Приспешники, казалось, заключалась в том, что они знали, какой бой принадлежит им, а какой нет, и действовали соответственно.

Учитывая, что наша численность все еще не возросла, мы не могли больше навлекать на себя гнев.

Так что мы ничего не могли поделать. Я отомщу за боль Бетани. Я позабочусь о том, чтобы они поняли, что они никогда больше не произнесут ее имени, даже шепотом, что, если они увидят ее на улице, они, черт возьми, повернутся и уйдут.

– Финал игры в том, что ты забываешь о существовании Бетани. Ты даже не дышишь рядом с ней. Держись, блядь, подальше от моей женщины и можешь идти дальше и продолжать заниматься своим грязным дерьмом.

Он действительно кивнул на это, принимая это как, ну, справедливое решение.

Именно тогда я понял, что он был не просто врачом. Ни один нормальный человек так не отреагировал бы на ситуацию. Должно быть, он пришел из криминальной среды, возможно его родители были замешаны в дерьме, он вырос по ту сторону закона.

Это было единственным объяснением.

– Достаточно справедливо.

– Что ж, посмотрим, что Люц скажет по этому поводу.

Это было последнее, что сказал Паган, прежде чем он начал замахиваться и кровь начала разлетаться во все стороны, черт возьми.

Мой взгляд переместился на Эдисона, мои брови сошлись вместе. Но у него тоже не было ответов для меня, поскольку он пожал плечами и покачал головой.

Только двадцать минут спустя, когда Пагана было немного труднее оторвать от кровавого, изуродованного месива, ставшего его жертвой, чем Эдисона, мы вышли обратно на улицу, двигаясь быстро, потому что у нас было не так много времени, чтобы добраться до Санни, прежде чем его отец или брат смогли бы предупредить его о нас.

– Кто, черт возьми, такой Люц? – спросил Эдисон, как только мы оказались внутри внедорожника, я включил задний ход и направился в более грязную часть города, которую Санни, очевидно, любил называть домом.

Паган полез в карман, достал сигарету и зажигалку, слегка опустил стекло и глубоко затянулся, прежде чем ответить. – Я думаю, правильнее называть его Вигилант (прим.перев.: Вигилант – это человек, производящий самосуд над преступником. Фактически – с точки зрения закона – вигилант также является преступником, однако преподносится в положительном свете. Исторически вигиланты – члены «комитетов бдительности» (англ. vigilante/ лат. Vigilans значит «бдительный», от лат. Vigilo – «наблюдать»), неправительственных формирований, имевших целью борьбу с преступностью силами граждан при бездействии полиции), – небрежно сказал он.

– Вигилант? На побережье Навесинк? Почему никто о нем не слышал?

– Должно быть, ты чертовски глух, чувак, – сказал он, пожимая плечами, – Джейшторм и Алекс говорят о нем. Они и их дерьмо из даркнета. Очевидно, у него существует какой-то подпольный фан-клуб. Любовницы Люцифера или что-то в этом роде. Какая-то сумасшедшая баба пишет порно-фанфики про Люца. На самом деле, довольно горячее дерьмо. – Он еще раз глубоко затянулся сигаретой, как будто это, возможно, не было серьезной новостью, которую мы услышали за весь день.

Вигилант в этом районе?

Это было грандиозно.

Рейну, блядь, нужно будет знать об этом.

Мы не знали, каково его мнение о торговцах оружием, которые поставляли его другим большим плохим парням.

– Люцифер? – усмехнулся Эдисон.

– Ты говоришь так, как будто знаешь его, – добавил я.

– Я достаточно знаю.

На этом разговор закончился.

И это было совершенно не похоже на Пагана.

Он всегда был почти слишком откровенен во всем.

Это было не похоже на него – умалчивать о чем-то, особенно о такой пикантной теме.

Как только мы покончим с семьей Эндрюс, как только я покажу своей женщине, что со мной она в безопасности, что ею дорожат, что я твердо намерен быть рядом с ней в обозримом будущем, да, после всего этого… Мне нужно будет выяснить, кем, черт возьми, является этот парень Люц.

Дом Санни действительно был всего на шаг выше лачуги по размерам. На самом деле, его чертов отдельно стоящий гараж был в два раза больше самого дома.

– Странно, – пробормотал Паган, когда мы проезжали мимо, разглядывая темные деревянные панели, грязные окна, мускул-кар на подъездной дорожке, которая была не подъездной дорожкой, а просто местом, на которое он заехал и которое в конце концов превратилось в грязь.

Мы свернули на соседнюю улицу и въехали с черного хода, за домом была только полоса леса.

– Что-то здесь не так, – сказал Эдисон, заставив меня вздохнуть с облегчением.

Я думал, что у меня паранойя.

Мне тоже определенно что-то показалось не так.

Паган, будучи Паганом, не думал о подобных вещах, поскольку он буквально врывался в любую чертову ситуацию, не заботясь о последствиях.

– Это организация из трех человек. Не думаю, что мы попадем в засаду, – рассуждал Паган, пожимая плечами.

Что ж, и это было правдой.

Может быть, его предупредили.

Может быть, он ждал.

Но это всего лишь был только он один.

И нас было трое.

На моей стороне также было преимущество праведного гнева.

С этими словами мы двинулись вперед.

Паган, почувствовав пульсирующую тревогу между мной и Эдисоном, добрался туда первым, и прежде чем Эдисон успел даже дотянуться до своего набора отмычек, он ударил ботинком в центр двери, заставив ее распахнуться внутрь. Он отступил на шаг, протягивая одну руку ко входу и делая небольшой поклон.

Мне почти хотелось рассмеяться.

Но в тот момент мои мысли были заняты другим.

Вспоминая идеальное гребаное лицо Бетани, покрытое синяками и опухшее. Вспоминая ее налитый кровью глаз. Вспоминая следы на ее горле и боль, которую, я знал, она там чувствовала. Вспоминая ее боль.

Вспоминая страх, который он вселил в нее.

Что он почти забрал ее у меня.

Ярость была горячей штукой, разливающейся по моим венам и органам, пока я не вспотел, несмотря на холодную погоду, когда ворвался внутрь.

Удара по затылку было достаточно, чтобы заставить меня согнуться пополам с проклятием, мое зрение затуманилось на одно мучительное мгновение, прежде чем я развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть кулак, прежде чем он нанес мне удар в висок, от которого я бы вырубился.

Санни, в отличие от своего отца и брата, был крупным парнем. У него было типичное телосложение крысы из спортзала, сплошные плечи и грудь с запущенными ногами, что придавало ему треугольную форму, которая вызывала смех у любого, кто хоть что-то знал о борьбе. И для меня, знающего об этом почти все, это было чертовски истерично.

Он никак не мог одолеть меня, даже несмотря на то, что у него было на тридцать фунтов больше мышц, чем у меня.

Он был очень тяжелым, и его легко было сбить с ног.

И, как это всегда бывает в драке, если ты был показушником, ты, черт возьми, проиграл.

Я низко пригнулся и нанес удар в область его живота, нанеся болезненный удар в селезенку, который отбросил его на шаг назад. Но он не зашипел и не выругался от боли. Его тронуло само воздействие, а не агония, которую он должен был испытывать.

Когда мой следующий хук попал ему в челюсть и отправил его в полет, а от него по-прежнему ничего не было слышно – ни проклятий, ни колебаний, когда он снова двинулся вверх, мой взгляд на мгновение скользнул к Эдисону и Пагану, все мы точно знали, что происходит в этот момент.

Санни Эндрюс был одним из тех уродов, которые не чувствовали боли.

Неудивительно, что он занимался именно этим, причинял ее.

Он понятия не имел, на что это похоже.

Сказать, что из-за этого маленького факта драка стала безобразной, было бы грубым преуменьшением.

К тому времени, когда он, наконец, потерял сознание, весь пол его маленькой комнаты был залит кровью, практически до последней капли, единственный сильный удар, который он нанес мне, заставил мой нос на короткое время кровоточить, но не на долго.

Мои руки, настолько привыкшие к борьбе, настолько привыкшие к повреждениям, что теперь было трудно даже повредить кожу на костяшках, на самом деле чертовски болели, когда я смотрел вниз на скрюченное, бессознательное тело Санни Эндрюс.

Я проворачивал кисти и сжимал их, убеждаясь, что ничего не сломал, когда мы все вышли, молча забрались в машину и повернули к дому, Эдисон за рулем, потому что я только что инстинктивно подошел к пассажирской двери, не доверяя себе за рулем.

– Знаешь, сколько этот ублюдок мог бы заработать на ринге? – Паган нарушил молчание, качая головой и закуривая очередную сигарету, признавая, что этот идиот мог бы заработать столько же денег, если бы не использовал их во зло.

Поздно утром следующего дня стало известно, что Рейну позвонили.

Санни Эндрюс не пережил эту ночь.

К тому времени, когда прибыли парамедики, вызванные его отцом, он по глупости попытался вправить себе ребра и проколол легкое, которое наполнилось кровью, и он захлебнулся ей.

Это не был болезненный конец для такого злобного ублюдка, так как он этого не почувствовал.

Но это было уместно.

Я не был человеком, который забирал жизни.

Но только в этот раз я был более чем согласен с этим.

Глава 16

Бетани

Он ничего не сказал, глядя на меня сверху вниз.

В течение долгой минуты все в нем было нечитаемым.

Это было совсем не похоже на то, каким он был, когда выходил с ринга в Хекс, где бой был просто боем – просто способом угодить своему боссу и заработать немного дополнительных денег. Это был тот бой, который, очевидно, немного отнял у него сил. Вы могли видеть напряжение в его плечах, в подергивании мускулов на челюсти.

Или, может быть, я проецировала на него свое собственное напряжение, основываясь на огромном количестве крови, которая была у него на джинсах, на белой футболке, на руках, щеках, засохла в волосах.

У меня было странное ощущение во рту, и я с трудом сглотнула, пытаясь унять это ощущение. – Душ? – предложила я, мой голос немного странно дрожал.

Он кивнул на это и направился к двери ванной, потянувшись внутрь, чтобы включить свет, прежде чем повернуться ко мне. – Ты хочешь присоединиться? – спросил он, и его теплая маленькая улыбка тронула его губы.

– Как насчет того, чтобы ты смыл девяносто девять процентов этого, и я приму твое предложение?

Потому что прямо сейчас и тут я поняла – это ничего не изменило. Это не изменило бы моих чувств к нему, если бы он вышел и избил или убил людей, которые причинили мне боль. В моих глазах это не делало его хуже.

Казалось, в этом байкерском образе жизни существовал другой набор правил. Ранее я узнала, что случилось с человеком по имени Лекс Кит, когда Волк узнал, что он сделал с Джейни, когда она была всего лишь девочкой. Я узнала о том, что Кэш причинил жестокому бывшему Ло. Я узнала болезненные, уродливые подробности того, что Дюк сделал с людьми, которые порезали спину Пенни.

Они не жили в нормальном обществе.

Их правила поведения были совершенно иными.

Было недостаточно хорошо обнимать свою женщину после того, как кто-то причинил ей боль, и говорить ей, что все будет хорошо, без каких-либо доказательств того, что это так.

Этих людей это не удовлетворяло.

Эти люди хотели убедиться, что, когда они произносят эти слова, они знали, что они были правдой, потому что они уже сами справились с ситуацией.

Было ли это варварством и незаконным?

Конечно.

Но в этом также была определенная поэтическая справедливость.

Я не собиралась плакать из-за боли или смерти людей, которые больше ничего не причинят всем, с кем их пути пересеклись.

И пока Лазарус был в порядке со всей ситуацией, я тоже.

Итак, после того, как я дала ему добрых пять минут после того, как услышала, как потекла вода в душевой кабине, я прошла в ванную, переступая через выброшенную одежду, пропитанную кровью, и встала перед душем, медленно снимая с себя одежду.

Лазарус, почувствовав мое присутствие, открыл глаза, слегка повернув голову ко мне лицом, вода каскадом стекала по его макушке и спине, скользя по всем участкам, к которым мне внезапно захотелось прикоснуться.

Его глаза загорелись, когда обнажилась моя грудь, когда я потянулась, чтобы стянуть штаны и трусики с ног, вышла из одежды и долго стояла обнаженной, позволяя его взгляду обшаривать меня, чувствуя его потребность брать меня дюйм за дюймом, борясь с любым желанием спрятать себя от его голодного взгляда.

Он оттолкнулся от того места, где его рука упиралась в стену, лениво вытягиваясь во весь рост и протягивая мне руку, ожидая, когда я вложу свои пальцы в его, прежде чем дернуть меня вперед, прижимая всем телом к себе.

Мой воздух вырвался с хрипом, который закончился тихим стоном, когда я почувствовала, как его твердый член прижался к моему животу, обещая в конечном итоге положить конец моим внезапным мучениям.

– Слышал, ты беспокоилась обо мне, – его голос был низким и глубоким, когда его руки скрестились над моей задницей, крепко прижимая меня к себе, когда, несмотря на горячую воду, мои соски почти болезненно напряглись на его груди.

– У меня есть мозоли, чтобы доказать это, – я подняла руки, чтобы он осмотрел, но его руки отказались сдвинуться с места, поэтому вместо этого он наклонился, целуя приподнятые, болезненные пальцы.

Я положила руки ему на грудь и скользнула ими вверх, обхватывая его сзади за шею и прерывисто дыша, когда это движение прижало его тело ближе ко мне, его эрекция каким-то образом стала еще тверже.

– Также слышал, что ты разговаривала с Ами, – на мой непонимающий взгляд он добавил, – Амелия. Девушка Шотера.

– Ох. Точно. Да, она мне действительно понравилась. Она очень, эм, недавящая и просто… принимающая. Я этого не ожидала.

Я всегда думала о любом виде терапии как о том, что кто-то задает бессмысленные вопросы вроде «какого цвета ты себя чувствуешь сегодня» и «тебе нужно завести дневник чувств» или прочую подобную чушь.

Было приятно узнать, что не все люди в этой области были такими, что некоторые были просто… настоящими с тобой.

Он слегка кивнул на это и мягко улыбнулся мне. – Я планирую уложить тебя в постель по крайней мере на неделю. Но как только мы выберемся из нее, мы начнем ходить на собрания. Вместе, – пояснил он.

– Мне не нужно, чтобы ты…

– Нет. Тебе не нужно, чтобы я был там, чтобы держать тебя за руку. Но будет же лучше, если я буду рядом? Я все еще хожу на встречи, милая. Я, наверное, всегда буду так делать. И это то, что тебе также нужно будет делать. Так что мы собираемся сделать это вместе.

Может быть, это не было грандиозным романтическим жестом.

Может быть, это не заставило бы «нормальную» девушку упасть в обморок.