Текст книги "Лазарус (ЛП)"
Автор книги: Джессика Гаджиала
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Оставшись одна, я забралась на кровать и под одеяло, перекатилась на бок лицом к двери, приложив руку к сердцу, которое внезапно стало другим в моей груди – больше, полностью открытым.
Это должно было быть ужасно.
Но когда Лазарус вошел, совершенно обнаженный, его теплая улыбка, его плечи, на которые, я знала, я могла опереться, сильная грудь, в которой, я знала, я могла найти утешение, руки, которые я могла держать, я не чувствовала страха.
Я почувствовала совершенно незнакомое, пронизывающее до костей чувство комфорта.
Он забрался под одеяло, потянулся ко мне, положив здоровую сторону моего лица себе на грудь, одной рукой низко обвив мое бедро, крепко прижимая меня, когда я закинула ногу на него. Его другая рука поднялась, чтобы перебрать мои волосы.
– Больше никаких побегов.
Это было требование, но в нем также слышалась болезненно ясная мольба.
– Больше никаких побегов.
Мы не говорили ни о Митчелле, ни о Крисе, ни о Санни. Мы не говорили ни о моей маме, ни о его, ни о наших пристрастиях. Мы не обсуждали его работу в Хекс или с Приспешниками.
В течение одного блаженного часа мы были просто двумя людьми, которые не зацикливались на своих недостатках, а обсуждали интересы, цели, мечты, еду, телевизор, музыку – все те мелочи, которые значили очень многое.
Но затем пронзительный звонок его мобильного телефона вырвал нас из нашей сладкой задумчивости, заставив Лазаруса испустить глубокий вздох, от которого зашевелились волосы на моей макушке, прежде чем он сжал меня и перевернул обратно на бок.
– Стало быть, началось, – сказал он, когда его ноги опустились на пол, и он потянулся за своими сброшенными штанами, чтобы выудить свой сотовый.
– Что началось?
– Я не совсем с разрешения ушел, – объяснил он, – придется объясниться с Рейном.
С этими словами он ответил на звонок, коротко переговорив с тем, кто звонил, а затем закончив словами: – Да, мы будем там через пятнадцать минут.
– Мы будем?
– Серьезно? – его голова повернулась через плечо, брови приподнялись. – Ты думаешь, я бы оставил тебя сейчас хоть на секунду? Ты идешь со мной и остаешься в лагере, пока я не буду уверен, что для тебя безопасно находиться где-либо еще. Давай, – добавил он, вставая и потянувшись за своей одеждой. – Давай оденемся. Мы возьмем немного этого дерьма с собой сейчас и можем вернуться позже, или я могу послать кого-нибудь из парней, чтобы они вернулись и взяли еще вещей, если тебе они будут нужны.
Я проворчала и выскользнула из-под теплого одеяла, взяла одежду, которую он протянул мне, и скользнула внутрь. – Я думаю, этого достаточно, – в конце концов, это было все, что я планировала взять с собой, чтобы никогда больше не возвращаться. Это определенно могло бы прослужить мне пару дней или недель, или сколько угодно долго, пока это снова не станет безопасным, однако он намеревался позаботиться об этом.
Я не была глупой; я полагала, что он будет показывать характер и быть требовательным.
Но я собиралась спрятать голову в песок и притвориться, что ничего не замечаю.
– Хорошо, – сказал он, переоделся, потянулся к сумке и перекинул лямку через плечо, чтобы еще взять одну из коробок. – Ты готова?
Я потянулась за последней коробкой, засунув ее под мышку, и взяла руку, которую он протягивал ко мне, обретя молчаливое успокоение, когда он крепко сжал мою ладонь.
Затем, как единое целое, мы ушли из моей старой жизни в мою новую… с байкером, торгующим оружием вне закона, и бойцом в клетке, который был буквально самым щедрым, добросердечным, сильным, милейшим, всепрощающим человеком, которого я когда-либо встречала.
И он думал, что я стою его времени.
Я была почти уверена, что в мире нет лучшего чувства.
Глава 13
Лазарус
Они вернулись.
И Рейн хотел поговорить со мной.
Это было, по сути, все, о чем сообщил мне Эдисон, сказав, что Ло, Джейни и Алекс задержались на внедорожнике, чтобы следовать за нами домой. И мы могли выдвигаться.
Мы вышли на холод, пересекли стоянку и вышли на улицу, где женщины ждали снаружи машины – одно, казалось бы, безобидное подразделение, о котором знали лишь несколько избранных инсайдеров, на самом деле были одними из самых свирепых женщин в штате.
Лицо Ло слегка посуровело, когда она увидела повреждения на лице Бетани. Глаза Алекс вспыхнули. Но всегда можно было рассчитывать, что Джейни заговорит первой.
– Я собираюсь прибрать тебя к рукам, – сообщила она ей, забирая коробку у нее из рук, – и я собираюсь убедиться, что ты достаточно натренирована, чтобы убедиться, что никто никогда больше не сможет так с тобой поступить.
Она это сделает.
Это был женский клуб.
Не имело значения, что Бетани была новенькой, абсолютной незнакомкой.
Не имело значения, что они не знали подробностей ситуации.
Они просто были рядом с ней.
И поскольку все они в тот или иной момент попадали в плохие ситуации, они будут поднимать ее настроение, будут укреплять ее уверенность во всем, начиная с Крав-мага до стрельбы и, даже черт возьми, в отстаивании своей позиции.
Раньше я никогда особо об этом не задумывался, просто думал, что они отличная группа крутых женщин, которые делали моих братьев счастливыми, но, наблюдая, как Ло, Джейни и Алекс рассказывают ей о том, как они привели Пенни в форму за считанные недели, я был безмерно благодарен, что они были частью моей жизни и могли бы, в более широком смысле, стать частью ее.
Она была так одинока в этом мире, у нее не было никого, кто мог бы помочь ей с тех пор, как умерла ее мать. И независимо от того, призналась бы она мне вслух или нет, это что-то с ней сделало, это позволило ей поверить, что она недостойна того, чтобы ей помогали.
Клуб девочек воспринял эту безумную идею и полностью стер ее с лица земли способом, в котором я не был уверен, что даже я смог бы добиться успеха, как бы я ни старался.
В конце концов, когда достаточное количество людей начнет говорить вам, что вы достаточно хороши, вы в конце концов сами начнете в это верить.
Она собиралась стать уверенной в себе «крутой сукой» в кратчайшие гребаные сроки, если бы они помогли ей. Что они и сделают. Потому что они были такими.
– Хорошо, – сказала Ло, захлопывая дверцу багажника. – Мы встретимся с вами на территории комплекса, чтобы отвезти это барахло и забрать наших мужчин с собой домой.
С этими словами они сели в машину и поехали, оставив нас идти к моему байку.
– Это странно, что эта крошечная женщина пугает меня больше, чем ее мужчина? – спросила она, перекидывая ногу через байк, заставив меня одобрительно рассмеяться.
– Я думаю, что так и должно быть, – сказал я, разворачивая мотоцикл и отъезжая.
Я не беспокоился о Рейне. Нет, наш клуб не был демократическим, но это не означало, что у нас не было свободы воли. Из историй, которые я слышал, в те времена, когда они все влюблялись друг в друга, Кэш и Волк уходили без предупреждения и разрешения, чтобы справиться с некоторыми большими проблемами. Возможно ли, что Рейн будет рад этому решению? Нет. Но примет ли он необходимость этого? Конечно.
Конечно, Кэш и Волк были его братом и старым другом, а я всего лишь скромный проспект, но я почти уверен, что будут применяться те же правила.
Или, может быть, я окажусь в заднице.
В любом случае.
Девочки уже были внутри, когда мы добрались туда, оставив меня, чтобы взять за руку Бетани, сжимая ее, чувствуя нерешительность в каждом ее шаге, как будто, возможно, она замечала тот факт, что я тоже был не совсем в своей тарелке.
Мы вошли в здание клуба. Рейн, Кэш, Волк, Дюк, Репо и Ренни все были у бара, напивались, выглядели уставшими с дороги и готовыми отправиться домой и провести ночь со своими женщинами.
Эдисон, Паган, Сайрус и Рив все были в гостиной, тоже пили пиво, разговаривая. Я слышал, как женщины на кухне, Алекс и Джейни, настаивали на том, что Ло варила кофе «слишком слабым», а Ло раздраженным тоном настаивала на том, что не всем «нравится, когда их кофе имеет консистенцию токсичного осадка».
Однако при звуке закрывающейся двери все взгляды в общей комнате обратились на нас. Почувствовав тяжесть в их взглядах, Бетани сделала шаг назад, но была удержана на месте моей рукой.
Неудивительно, что первым двинулся Эдисон.
Каждый дюйм его тела был плотно сжат, его темные глаза были непостижимы. Любой, кто знал Эдисона, знал, что он ненавидел одну вещь в жизни – мужчин, поднимающих руки на женщин. Была ли там какая-то история, которая сделала его таким, никто из нас не знал. Но он получал удовольствие, выбивая дерьмо из сутенеров, которые грубо обращались со своими девушками, или придурков в барах, которые были слишком грубы со своими подружками.
Это был его спусковой крючок.
И палец на нем был приставлен к виску.
Рядом со мной, вероятно, почувствовав искрящуюся энергию, исходящую от внешне сдержанного мужчины, Бетани напряглась и опустила лицо, когда он встал перед нами.
Его рука протянулась, взяв ее за подбородок и приподняв его, слегка повернув в сторону, чтобы он мог лучше рассмотреть. Он отпустил ее, когда она слегка приподняла подбородок, очевидно, решив не смущаться из-за чего-то, в чем не было ее вины. Его палец провел вниз по ее носу и опустился, прежде чем его взгляд переместился на меня.
– Я в деле.
Мне не нужно было спрашивать.
Я точно знал, что он имел в виду.
И я был рад за подкрепление.
– Привет, ангел, – Сайрус был следующим, кто заговорил, потянувшись к свободной руке Бетани и слегка потянув ее. – Давай устроим тебя, и пусть эти парни ворчат друг на друга и бьют себя в грудь наедине.
Бетани перевела взгляд на меня, в глазах было немного беспокойства. Скорее всего, за меня. Но улыбка тронула ее губы, когда Сайрус заскулил «даваааай» и потащил ее в сторону зала.
Мое дыхание вырывалось через нос, отчего моя грудь почему-то казалась тяжелее, когда я повернулся к бару. Это было все равно что предстать перед расстрельной командой – все до единого нечитаемые, выдержанные в темных и уродливых тонах, непоколебимые.
Именно Паган нарушил напряженное молчание.
– Вы, ребята, так и собираетесь строить друг другу глазки всю ночь или кто-нибудь, блядь, что-нибудь скажет?
На это губы Рейна слегка дрогнули, очевидно, он был поклонником бесстрашной откровенности Пагана.
– Ты кинул меня в пробеге к поляку, с которым у нас и так шаткая почва, – его тон, как это часто бывало, был будничным.
Я смутно осознавал, что Ло, Джейни и Алекс входят с дымящимися чашками кофе в руках, наблюдая за ситуацией, как за фильмом.
– Это так, – согласился я, как ни в чем не бывало. Так оно и было.
– Мы слышали, что и Эдисон, и Паган уговаривали тебя уехать, – вмешался Кэш.
– Я понимаю здешние правила.
– А их кто-то соблюдает? – спросил Репо. По опыту я знал, что ему было труднее всего угодить из всех моих начальников. Его представления о верности и традициях были абсолютными и непреклонными. В то время как Ренни, возможно, был нажимателем на кнопки и копателем грязи, который заставлял всех остальных нервничать, мне нечего было скрывать, и мне было похуй, что он узнает обо мне. Репо был тем, кто с большей вероятностью заставил бы меня попотеть. Он был любимцем Рейна и часто отвечал за проспектов.
– Братство превыше всего.
– Я уверен, ты знаешь, что это правило нарушалось много раз, – сказал Репо, кивая, – даже мной.
Он и Мейз были запретом – приказ, отданный Рейном. Но Репо не смог выполнить его.
– Мы понимаем, что в жизни случается всякое дерьмо, – начинает Рейн. – Призраки возвращаются, чтобы преследовать настоящее, или какой-нибудь мудак наступает тебе на ботинок, или, как это чаще всего бывает в этом гребаном клубе, похоже, женщины приходят со своими особыми неприятностями. Когда это происходит, легко забыть, что это и является причиной братства. Дело не только в бизнесе. Речь идет о семье. Я не сержусь, потому что тебе нужно было вернуться сюда и проведать свою девушку. Но я не рад, что ты не понял, что тебе следовало прийти ко мне по этому поводу. Не за разрешением, а за гребаной поддержкой.
– Я не знал, когда уходил, что она попала в беду, – защищался я. – И это было не мое дело посвящать тебя в ее личную борьбу. При всем уважении, Рейн, но ты не можешь ожидать, что я предам ее, чтобы быть верным тебе.
– О, кто-нибудь, запишите это, – Ло, безнадежный романтик, каким она была, была в обмороке. – Серьезно. Нам нужно как-нибудь рассказать об этом Бет.
Рейн фыркнул на это, но он улыбался.
– Я понимаю это. И теперь, когда ты знаешь, что у нее проблемы? – подсказывает он.
– Теперь мне нужно спросить ее, могу ли я посвятить тебя в то, через что она прошла.
– Я наркоманка, – безошибочно узнаваемый голос Бетани нарушил тишину после моих слов, заставив меня подпрыгнуть. Оглянувшись, я обнаружил, что она стоит в коридоре, глаза большие, губы дрожат, руки сжаты в кулаки.
Я знаю, как тяжело дались эти слова. Особенно в первый раз. Они обжигали язык, как аккумуляторная кислота. Я не мог себе представить, каково это – стоять тут перед аудиторией людей, которых ты едва знаешь, но знаешь, что тебе придется ежедневно сталкиваться с теми, чьего уважения ты хотела, и находить эти слова.
– Ее нелегко отвлечь, – сказал Сайрус из-за ее плеча, проводя рукой по бороде. – Хоть я чертовски обаятелен, – добавил он с ухмылкой.
– Лазарус нашел меня в один из моих самых худших моментов, когда я умирала от передозировки на тротуаре рядом с баром Чаза. Он отвез меня обратно к себе и помог мне бросить. Он думал, что у меня рецидив. Вот почему он вернулся.
Рейн кивнул на это. И, хотя вы, возможно, и не ожидали этого от его особого типа мрачного, опасного и отстраненного, он, очевидно, уловил ее страдание, потому что следующие слова, слетевшие с его губ, были словами утешения. – Знаю, это было нелегко, детка, – сказал он, кивнув, – но я ценю это. И ты можешь перестать дрожать, потому что никто здесь, блядь, не осуждает тебя за это. – Его светло-зеленые глаза обратились ко мне. – Но у нее, очевидно, не было рецидива.
– Она работала на таблеточной фабрике, – продолжил я, протягивая руку, и она почти подбежала ко мне, ударив меня всем телом и прерывисто выдохнув. – Отец и двое сыновей. Один сделал так, чтобы ей было нужно принимать обезболивающие таблетки, потом другой, делал вид, что помогает ей пройти реабилитацию, но на самом деле нет, потому что он делал какую-то хрень, чтобы усугубить ситуацию, а потом отправил ее к отцу.
– Который каждый месяц получал кучу денег, чтобы она могла принимать столько таблеток, сколько захочет, пока у него на руках не появится постоянный клиент-наркоман, – говорит Рейн, кивая. Пробыв столько времени в криминальном мире, сколько он прожил, он мало чего не понимал – от мафии до мелких букмекеров. Это было его дело – знать обо всех других делах в этом районе. – Но откуда это? – его рука поднялась, указывая на ту сторону лица Бетани, которая не была прижата к моей груди.
– Она начала работать на них и во всем разобралась изнутри.
– Значит, она стала обузой.
– Они хотели держать ее накачанной наркотиками и безвольной, – вмешался Ренни, – чем позволить ей очиститься и начать видеть, насколько они облажались. Держу пари, у каждой офисной девушки, которая у них была, был передоз.
– Он прав, – соглашается Бетани.
– Сладенькая, – говорит Ренни, широко улыбаясь, – Я никогда не ошибаюсь.
– Кто из них это сделал? – спрашивает Волк, его голос похож на рычание. У него, как и у Эдисона, действительно была проблема с мужчинами, злоупотребляющими своей силой. За ним тянулся след из их тел, чтобы доказать это.
– Санни, физиотерапевт, – подсказал я.
– Это имеет смысл, – согласился Ренни, кивая, – он первый причиняет боль. Он к этому привык.
– Хорошо, – сказал Рейн, выдыхая. – Ну, с этим нужно разобраться. Откровенно говоря, из-за этой войны и всего прочего, что, черт возьми, встало у нас на пути за последние пару лет, я собираюсь пойти дальше и немного отдохнуть. Я думаю, все эти ублюдки согласятся, – сказал он, имея в виду Кэша, Волка, Репо, Дюка и Ренни. – Но не стесняйся брать с собой кого-нибудь из своих братьев-стажеров и разберитесь с этим. Не надевайте свои порезы и не попадайтесь, блядь. Надо положить этому конец.
С этими словами он оттолкнулся от стойки, кивнул мне и вышел на улицу. Не прошло и десяти секунд, как я услышал, как завелся его байк. Дома у него были жена и трое детей. Я не винил его за это решение.
– Подожди, я должна сказать Бет… – начала Ло, когда Кэш двинулся, чтобы оттащить ее.
– Она может услышать это в другой раз. Прямо сейчас нам нужно кое-что… повторить, – сказал он, ведя ее по коридору к своей комнате.
– Хорошо. О, вот, – рассеянно сказала она, когда Кэш наклонился, чтобы сказать что-то ей на ухо, полезла в карман и бросила ключи от внедорожника Алекс, которую она, предположительно, подобрала и которая была без машины.
Алекс схватила их и кивнула нам, направляясь к двери.
– Спасибо за все, Ал.
Ее брови сошлись на этом, как будто моя благодарность была совершенно безумной. – А, ладно.
Потом она тоже исчезла.
Вскоре после этого Волк схватил Джейни и ушел. Репо и Ренни вышли, а Дюк вернулся в свою комнату, где, как я предполагал, его ждала Пенни.
– Ты в порядке? – спросил я, как только мы немного побыли наедине, Рив просто сидел в гостиной и переключал каналы. – Я знаю, это было тяжело.
– Я думаю, что у меня защемило сердце, – призналась она, отчего на моих губах появилась легкая улыбка, – но мне было отчасти приятно выложить это на всеобщее обозрение, не иметь какого-то гигантского секрета, который я скрывала бы ото всех.
– Это самый трудный, но самый важный шаг, – согласился я, обнимая ее за талию и запечатлевая поцелуй на макушке ее волос.
– Я не хочу знать, что ты собираешься делать. О Митчелле, Крисе и Санни, – пояснила она, – и я не хочу, чтобы ты что-либо делал, если есть хоть малейший шанс, что тебе причинят боль. Или любому другому парню, если уж на то пошло.
– Милая, ты видела, как я дрался. И я знаю, ты не видела Эдисона в действии, но он тоже сила.
– И я примерно на шаг впереди бешеной собаки, – добавил Паган, проходя позади нас, чтобы зайти в бар за бутылкой виски.
– На один шаг? – спросила она, вырываясь из моей хватки, чтобы послать ему кривую улыбку.
– Хорошо, полшага, – признал он, подмигнув и сделав глоток.
– Пойдем, ты голодна? – спросил я, увлекая ее за собой на кухню, где нас ждал столь необходимый кофе.
– У меня немного не в порядке с желудком, – сказала она, когда я предложил чили на выбор.
– Точно. Обычная еда, вероятно, будет лучшим до следующей недели или около того. Яичницу?
– Я могу… – она начала возражать, когда я начал раскладывать ее по тарелкам.
– Усади свою хорошенькую попку на столешницу, пока я готовлю своей женщине поесть. Ты уверена, что сможешь это сделать?
Ее улыбка была такой, какой я никогда раньше не видел на ее лице – совершенно беззащитной, открытой, теплой, умиротворенной. Я решил прямо сейчас и тут, что это моя гребаная миссия – дать ей повод так улыбаться как можно чаще, пока это не станет для нее таким же естественным, как дыхание.
Знала она это или нет, но она это заслужила.
Она вела тяжелую жизнь. Может быть, не по стандартам моих братьев Приспешников или их женщин, но по нормальным стандартам, потому что в основе всего этого была просто обычная девушка, попавшая в дерьмовую ситуацию. И у нее был ублюдочный отец, который научил ее быть недоверчивой. У нее была мать, которую она глубоко любила, и ей приходилось беспомощно стоять в стороне и наблюдать, как ее тело поворачивается против нее, прежде чем неизбежно убить ее. Она пыталась наладить свою жизнь, получила травму и попала в безвыходную ситуацию.
И поскольку она была просто нормальной женщиной, ей было очень стыдно за это. Чувство вины, потому что она знала, что ее воспитывали лучше, потому что она знала лучше, потому что она никогда не считала себя человеком, который может стать наркоманом.
Потребуется время, чтобы привести ее в такое состояние, чтобы она поняла, что это всего лишь маленькая часть общей картины ее жизни.
– Что означает этот взгляд? – она сидела там, где я ей указал, прямо рядом с тем местом, где я стоял у плиты, ее ноги немного беспокойно болтались, вероятно, потому, что ее тело все еще пыталось приспособиться к трезвости.
– Ничего, детка.
Мы поели.
Я отнес ее в постель.
Я трахал ее до тех пор, пока она не кончила слишком много раз, чтобы сосчитать, пока ее тело не стало слишком истощенным, чтобы делать что-либо, кроме как погрузиться в глубокий сон.
Затем я вылез из постели, оделся и отправился искать Эдисона и Пагана.
Нам нужно было исправить кое-какие ошибки.
Глава 14
Бетани
Я проснулась вялой, слишком уставшей, со слишком сильной болью во всех местах, чтобы даже долго открывать глаза, пока сон медленно отступал. Тогда и только тогда я вспомнила, где нахожусь – в постели Лазаруса в лагере Приспешников.
Мои глаза распахнулись и обнаружили, что в комнате темно. Однако это ничего не значило, потому что в спальнях комплекса не было окон. Насколько я знала, это могло быть в три часа утра или в три по полудню.
Но одно было до боли ясно – я была одна.
Моя рука инстинктивно потянулась к тому месту рядом со мной, где я заснула рядом с Лазарусом, его тяжелая рука лежала на моем бедре, его ладонь лениво поглаживала вверх и вниз по моей спине.
Но простыни были холодными.
Его тут уже некоторое время не было.
Но, опять же, я понятия не имела, который был час. Может быть, он выспался за всю ночь и вышел в здание клуба, чтобы поесть или потусоваться со своими братьями или что-то еще.
Я вылезла из постели, приняла душ, переоделась, обнаружила, что было всего около семи вечера, и направилась в главную комнату.
При этом разговор между Пенни, Дюком и Ривом прекратился.
И я знала.
Я знала.
Он оставил меня.
Может быть, мне не следовало удивляться. Я знала, что он собирался уладить ситуацию с Митчем и его сыновьями. Но я полагала, что в этом нет никакой спешки. Я думала, он собирается провести со мной некоторое время. Ему нужно было отдохнуть. Он не спал прошлой ночью. Он провел сорок с лишним часов без отдыха.
Не похоже было, чтобы Митчелл, Крис и Санни куда-то собирались.
И не похоже было, чтобы они представляли непосредственную угрозу.
Мы были в безопасности внутри стен, казалось бы, неприступного здания с заборами, охраной, оружием и большими, страшными парнями-байкерами.
Внезапно я прокляла себя за то, что сказала, что не хочу знать. Может быть, если бы я потребовала подробностей, и он рассказал мне свой план, я смогла бы уговорить его дать этому немного времени, не горячиться.
Не зная, что делать, я пошла на кухню, приготовила кофе.
И расхаживала взад-вперед.
Я никогда раньше в своей жизни не была такой. В общем, я была из тех людей, которые «бросаются в постель и погружаются в бессмысленный телевизор», когда у меня был стресс. Вероятно, это была новая реакция моего организма на ломку, которая затопила меня адреналином. Мое глупое, сбитое с толку тело.
Поэтому, несмотря на то, что это было на меня не похоже, я мерила шагами пол этой маленькой, голой кухни, пока, готова поклясться, у меня не стерлась подошва. Затем, чувствуя себя ничуть не лучше, я отправилась на поиски чистящих средств и попробовала старую мамину привычку избавляться от стресса.
Ничто так не помогает тебе лучше относиться к жизни, как чистый дом, говорила она мне, когда мыла посуду, а я сидела за кухонным столом и делала домашнее задание.
Но три часа спустя мой нос горел от запаха отбеливателя; мои руки были сухими и красными; вокруг ногтевых пластин образовалась корка крови от безжалостного мытья кухонного пола.
– Эй, ты в порядке, Бет? – спросила Пенни, ее тон немного нерешительный, когда она стоит в дверном проеме, между ее бровями залегла тревожная складка.
– Я беспокоюсь о Лазарусе, – признаюсь я, удивив саму себя, – и я на самом деле больше не справляюсь со стрессом так хорошо, как раньше, так что я просто… – я замолкаю, мой голос срывается на всхлип, когда нелепые слезы защипали мои глаза.
Мои эмоции бушевали в течение нескольких часов – тревога, страх, гнев и безнадежность. Я практически ослепла от того, как быстро я могу переключать каналы с одного на другой.
– Понятно, – сказала она немного натянуто, отступая назад и доставая свой телефон.
Примерно полчаса спустя я понятия не имела, что она только что вызвала подкрепление.
В смысле… женский клуб.
Сразу всех, потому что тут были лица, которых я никогда раньше не видела.
Тут были Пенни, Ло, Джейни, Саммер, Мейз и Мина – женщины Приспешников. Алекс тоже была тут. Но была также невысокая, пышная брюнетка, которую представили, как Амелию, и высокая, сногсшибательно великолепная блондинка, которую они назвали Элси.
– Итак, поскольку никто больше не хочет быть с тобой откровенным, – подала голос Алекс, на которую зашикали по крайней мере три другие женщины, которых она тут же проигнорировала, – Пенни позвонила нам, потому что ты сходишь с ума, и она не хочет, чтобы ты попала в пузырек с таблетками. Мы здесь для того, чтобы… чтобы что, Амелия? – спросила она.
– Чтобы поддержать и выслушать ее, – сказала Амелия, широко раскрыв глаза на Алекс, которая пожала плечами.
– Амелия – консультант по борьбе с наркотической зависимостью, – объяснила Пенни. – Она жена одного из наших друзей, Шотера. Мы подумали, может быть, ты захочешь немного посидеть с ней и поговорить о том, как ты себя чувствуешь.
– Или мы все можем просто потусоваться и сделать что-то вроде… девчачьей вечеринки или что-то в этом роде, – добавила Джейни, ее лицо скривилось в полном отвращении, очевидно, она не совсем приветствовала это.
– Ты даже не попыталась, чтобы это прозвучало весело, – сказала Мейз, закатывая на нее глаза.
– Извини, что этот лак для ногтей меня не интересует. Я собираюсь убить того, кто заставит меня изменить мое мнение.
– Я думаю, что здесь мы немного сбились с пути, – попыталась вмешаться Саммер, будучи голосом разума. – Мы здесь, чтобы помочь Бет почувствовать себя лучше. И, возможно, не убедить ее в том, что мы все законченные психи.
– Прекрати, Саммер, – говорит Ло с улыбкой, качая головой, когда Мейз и Джейни начали становиться все громче и громче. – Это невозможно остановить, и ты это знаешь.
– Ты хочешь выйти? – внезапно сказала Джейни, заставляя мое внимание переключиться на нее и Мейз. – Теперь ты полностью исцелилась. Никаких девчачьих приемов. Я спущу тебя вниз.
Они действительно собирались драться?
Прямо тут, на кухне?
Может быть, даже крошечная часть меня, которая была очень похожа на мою мать, добавила: на моем красивом чистом полу?!
Но затем Сайрус оказался позади группы, дружески обняв за плечи Амелию и Элси, которые стояли по обе стороны от него. – Мы все тусуемся вместе? Почему меня не пригласили?
Затем все заговорили одновременно, женские голоса разной степени громкости, вмешавшийся Сайрус – как-то не к месту, но все равно желанный гость. В какой-то момент, когда все хлынули на кухню, варили кофе и готовили еду, Амелия отделилась от остальных, склонив голову набок. – Давай, пойдем поговорим, – сказала она, дотрагиваясь до моего бедра, затем отворачиваясь, оставляя меня следовать за ней в холл и вниз по лестнице в подвал, казалось бы, единственное пустое место во всем здании клуба.
Слева у подножия лестницы стояли две койки, и Амелия заняла одну и указала на другую.
– Итак, как ты держишься?
– Честно? – спросила я, пожимая плечами. – Не так хорошо без Лазаруса здесь.
– Он – безопасное место. Вы только что рассказали всем остальным, и еще слишком рано по-настоящему оценивать, как они отреагируют. Естественно хотеть, чтобы он был здесь, чтобы на него можно было опереться и поговорить. Он не просто сочувствует, он понимает.
Это было правдой.
Никто, кто не был наркоманом, не мог по-настоящему осознать ошеломляющую беспомощность всего этого, не мог знать, какие ежедневные силы требуются, чтобы не выходить на улицу и не положить конец нервному чувству внутри, бурлящим эмоциям, боли.
Лазарус понимал это.
– Я беспокоюсь о нем.
Я была не совсем из тех, кто легко и открыто делится подобной информацией. Я была склонна больше «страдать в тишине». Но я также была достаточно самосознательной, чтобы понимать, что это вредно для здоровья, это ничему не поможет, и, вероятно, именно поэтому было так легко впасть в зависимость.
– Сейчас мы общаемся не как врач с пациентом, а как девушка с девушкой, которая тоже встречается с парнем, у которого опасная работа – они могут постоять за себя. Ты никогда не перестанешь беспокоиться о нем, когда он на работе, но после первых пяти или шести раз ты начнешь понимать, что они обычно даже возвращаются без царапин.
– Он даже не должен был этим заниматься. Это моя проблема.
Ее улыбка медленно расплылась, придавая ей немного порочный вид. – Это то, к чему тебе тоже придется привыкнуть в отношении этих мужчин. У тебя не может возникнуть проблем без того, чтобы они не совали в нее свой нос и не пытались ее исправить. Джонни однажды попытался лайфхакнуть мои месячные (прим.перев.: попытка повлиять на самочувствие и настроение девушки в эти дни). На случай, если тебе интересно, эта штука с точечным надавливанием при судорогах не работает. Хотя то, что он приходит домой с работы с пакетом, полным шоколада, и пиццей для детей, действительно волнует.
В этом нельзя было ошибиться.
Это было в том, как ее глаза потеплели, как ее голос стал мягче, как ее улыбка угрожала расколоть ее лицо.
Она и Джонни были настоящими.
Прямо тогда у меня в животе возникло странное томительное чувство.
Для меня это было в новинку – всегда быть кем-то, кто перерезает ниточки, прежде чем они успевают меня запутать. Но я с ослепительной ясностью осознала, что хочу того, что было у них. Я хочу того, что было у Рейна и Саммер, что было у Волка и Джейни, что было у Кэша и Ло, что было у Мейз и Репо, что было у Дюка и Пенни, что было у Ренни и Мины и что, как я представляла, было у Алекс с Брейкером и Элси с Пейном.
Я хочу этой любви «не могу представить жизни без тебя».
Я хочу той любви, которая все еще может придать Амелии такой вид даже после двух детей и лет, проведенных вместе.
Я хотела этого.
С Лазарусом, добавило мое сердце.
Не забегай вперед, вмешался мой мозг, ты можешь любить его, но он пока не любит тебя.
– По шкале от одного до десяти, насколько сильно ты хочешь употребить сегодня?
На это я пожала плечами. – Я больше никогда не хочу употреблять. Но это желание, возможно, сильнее, чем было с тех пор, как я активно бросала. Пятерка? Шесть, прежде чем вы, ребята, все появились.
