Текст книги "Ренни (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

Ренни

Лазарус просто не ушел.

После встречи с ребятами и разговоре о происшествии в спортзале и что это значит, а затем противостояния с Миной, которая решила стать трусихой и убежать, мы спустились и сняли с него наручники. Мы не извинились, так как не сожалели о том, что пытались защитить своих, но он, казалось, не беспокоился обо всем этом испытании в любом случае.

Рейн предложил ему выпить, так как мы все выпили по одной из-за дерьмового дня. Он отказался, показывая, что чист, но все равно остался. Репо и Дюк, казалось, мгновенно прониклись к нему симпатией, и я должен был признать, что его несколько непринужденная непринужденность по поводу пребывания в байкерском комплексе в разгар подпольной войны была интригующей и нужной, учитывая, что никто другой не осмелился бы ступить рядом с нами прямо сейчас – даже близкие друзья. Мы тоже не могли их винить. У них были женщины и дети, о которых нужно было беспокоиться.

Когда все были готовы ложиться спать, а он, казалось, не понял намека на то, чтобы уйти, Рейн пожал плечами и решил пустить его в дополнительную комнату, которая была построена во время ремонта с единственной целью размещения новых потенциальных кандидатов. Численность клуба уменьшилась, и Рейн знал, что мы не сможем и не выживем в следующем году, даже если война закончится, с такой низкой численностью, какой она была. И хотя это было слишком рано, наши братья еще даже не остыли в земле, это было необходимое зло.

Начиная с утра, все детские вещи должны были переместиться в подвал, и мы приступили к строительству коек в новой казарменной комнате. Причина, по которой они будут там, а не в подвале, где спали все потенциальные кандидаты, включая меня, заключалась в том, что в казарме были стены из контейнеров для перевозки грузов и сильно запираемая дверь безопасности. Рейн буквально планировал запирать парней, когда все будут спать и никого не будет рядом, чтобы присмотреть за ними.

Он не хотел рисковать.

А потом, блядь клянусь, черт возьми, это было прямо как из Поля его мечты (прим. перев.: «Поле его мечты» («Поле чудес») (1989) – мистическая семейная драма, экранизация романа Уильяма Патрика Кинселла «Босоногий Джо» (Shoeless Joe) 1982 года). На следующий вечер ребята у ворот пришли сказать нам, когда мы сидели и болтали с Лазом, что у ворот было два парня… с вещевыми сумками.

– Какого хрена ты имеешь в виду, говоря, что у них есть вещевые мешки? – Рейн усмехнулся.

– У каждого из них есть сумка, набитая одеждой и личным дерьмом, – добавил Митч. – Мы обыскали их. Оружия нет. У каждого из них есть складной нож, но они с готовностью рассказали нам о них, в своих ботинках.

– Что? У нас что, теперь гребаный отель? – Кэш рассмеялся.

– Они сказали, что ты захочешь их увидеть.

Рейн оглядел нас, зная, что каждый из нас несет, и зная, что мы на взводе и настороже. Затем он кивнул. – Хорошо. Пришлите их сюда.

Потом он это сделал.

И вошли двое парней. Оба были блондинами. У одного были длинные волосы и густая светлая борода. Другой был чисто выбрит. Бородатый был худее, но сильный. Чисто выбритый был более солидным. У обоих были голубые глаза и такие же широкие плечи, ленивая походка.

– И какого хрена мне хотеть вас видеть, ребята? Никогда в жизни вас не видел.

– Вот видишь, – ухмыльнулся бородатый, – вот тут ты ошибаешься. Ты нас видел. На самом деле, ты научил меня, как сделать кривую в моем фастболе (прим. перев.: разновидность броска в бейсболе).

Все, казалось, разом выпрямились, охваченные любопытством.

Брови Рейна сошлись на переносице. – Кто вы, черт возьми, такие, ребята?

– Сайрус, – сказал бородатый, имея в виду себя. – И Рив Харрис. Наш папа был…

– Гас, – сказал Рейн, внезапно вспомнив, хотя остальные из нас были в неведение.

– Ага, – кивнул Сайрус. – Погиб в той дерьмовой сделке с ирландцами лет десять назад.

– И после этого твоя мама не хотела иметь с нами ничего общего. Отказалась от денег вдовы и всего остального, – кивнул Кэш.

– Так какого хрена ты здесь делаешь? – спросил Рейн, как всегда прямо.

– Знаешь это дерьмо, когда ты должен идти в колледж, чтобы учится, и они должны взять тебя, потому что ты наследник? – спросил Сайрус, подергивая губами.

– Ты хочешь, чтобы я позволил тебе быть проспектом, потому что твой отец был членом клуба, – понимающе кивнул Рейн. – Зачем?

– Папа всегда хотел, чтобы мы присоединились. Он все твердил и твердил о братстве и верности, – впервые вмешался Рив.

– Мы видели все дерьмо, происходящее в последние несколько месяцев. А потом услышали, что ты потерял почти всех своих людей. Папаша перевернулся бы в своей гребаной могиле, если бы узнал, что мы сидели сложа руки и поступали неправильно, в память о нем.

– А как насчет твоей матери? – спросил я.

– Инсульт пять лет назад, – ответил Рив так же прямо, как я спросил, вызвав мой интерес. Он был старшим братом – более серьезным, если судить по его манерам. Его брат казался немного более открытым и общительным.

– Профессии? – спросил Репо.

– Рив – электрик. А я разочаровал свою семью, играя на гитаре в том новом кафе, которое они открыли дальше по улице.

Рейн оглядел нас, пытаясь прочесть наше мнение. Дело в том, что нам нужны были люди. Конечно, эти парни не были закоренелыми преступниками, но они выросли среди Приспешников. Они понимали, как все работает. Их можно было бы закалить.

Найдя взаимопонимание между всеми нами, Рейн оглянулся на братьев. – На этот раз все немного по-другому. Сейчас мы должны быть осторожны. Поэтому, когда вы, ребята, не на работе или рядом нет никого, кто мог бы присмотреть за вами, вы будете заперты в казарменной комнате с Лазом, – сказал он, махнув рукой в сторону парня, сидящего рядом с Дюком, которому оба мужчины кивнули, – и любыми другими новыми кандидатами, которых мы сможем привлечь. Это проблема?

– Чего бы это ни стоило, – пожал плечами Рив.

Рейн кивнул. – Те же правила, которые всегда были при моем руководстве, все еще остались. Пей, трахайся, дерись, мне все равно. Но в этом здании нет наркотиков, и вы проявляете уважение к нашим женщинам и детям. Ты принимаешь любой приказ, который передается тебе от нас, и делаешь это, черт возьми, без жалоб. Даже если это означает, что ты натираешь наши гребаные байки воском, снятой футболкой со спины.

– Так ты хочешь сказать, что я должен все время быть без футболки? – спросил Сайрус, заставив только что вошедшую Ло рассмеяться.

– Не могу сказать, что это ужасная идея, – согласилась она, улыбнувшись ему, проходя мимо него и садясь на колени Кэша.

– Это Ло, – сказал Рейн, кивнув подбородком в ее сторону. – Она руководит Хейлштормом. Это некоторые из ее людей, которых вы видите вокруг, они помогают держать периметр, пока мы не сможем нейтрализовать угрозу, и вы, ребята, потом сделаете это для нас. Женщина Волка тоже из Хейлшторма. Джейни. Она с Волком в больнице, но в конце концов вернется и попытается командовать вами. На самом деле, – продолжал он, глядя на Ло взглядом, который, казалось, говорил «подыграй». – Женщина Ренни тоже из Хейлшторма, – сказал он, скользнув взглядом по мне, когда я почувствовал, как у меня свело живот.

Тогда я это понял. Я знал, в чем заключался план. И я не могу сказать, что это меня отпугнуло. Нет, на самом деле, внутри я танцевал гребаный танец победы. Она возвращалась. Она не только вернется, но и будет играть роль моей женщины? Да, черт возьми. Не будет никакого бегства назад в Хейлшторм, никакого возведения профессионального барьера. На самом деле, ей придется позволить мне прикоснуться к ней, и ей придется притвориться, что ей это нравится. На самом деле, не будет никакого чертова притворства. Это будет искренняя реакция.

Потому что эта женщина хотела меня, черт возьми.

Она была слишком напугана, чтобы почувствовать это.

Я имею в виду, конечно, тут будет какая-то работа, но по большей части это доказывало, что у нас будут отношения. И, ну, я планировал устроить убедительное шоу.

Знаете, для приличия.

Мои глаза переместились на Ло, обнаружив, что она уже наблюдает за мной, вероятно, принимая во внимание мое волнение и веселье, а может быть, даже решимость.

Почему я был так чертовски одержим Миной? Да, это был хороший вопрос. И у меня не было ответа, который показался бы мне удовлетворительным. Может быть, это было потому, что она была похожа на меня – она могла анализировать себя, свои поступки и мотивы, стоящие за ними, до посинения, и все же она все еще не могла себя исправить. Точно так же, как я тоже не мог себя исправить. Или, может быть, это было потому, что я хотел увидеть ее настоящую, ту, которую она скрывала под внешним видом холодной, спокойной, собранной и способной. Под этой непринужденностью.

Я хотел снять слои и найти то, что было внутри.

Судя по взгляду, который бросила на меня Ло, она точно знала, что я планировал. И, может быть, потому, что Ло была безнадежным романтиком, а может быть, потому, что она знала, что ее девочке нужна какая-то неразбериха в ее жизни, казалось, полностью поддерживала план.

– Значит, они союзники, – кивнул Сайрус.

– На самом деле у нас нет никаких врагов, кроме нынешней угрозы. Так что не начинайте никакого дерьма в свое личное время с любой из местных групп от 3-й улицы до Шотера, Грасси и Лионе. Последнее, что нам нужно, это еще один враг, потому что некоторые гребаные новички не могли держать рот на замке или руки при себе.

– У меня нет врагов, чувак, – сказал Сайрус, одарив его веселой улыбкой. – Никто не захочет испортить такое милое лицо, как у меня.

– Ло, Ренни, – сказал Рейн, вставая и кивнув головой в сторону двери в гараж.

Ло хлопнула рукой по бедру Кэша, затем встал с его колен, чтобы последовать за ним. Войдя в гараж, я услышал, как Ло разговаривает.

– Согласна, – кивнула она.

– Просто чтобы прикрыть базы.

– Вот именно.

– Они видят вещи по-другому, – добавил он.

– И это единственный способ объяснить ее присутствие здесь, – добавила Ло. – Теперь ты, – сказала она, когда дверь за мной закрылась.

– Я? – спросил я, покачиваясь на каблуках. – А что я?

– Ты не будешь с ней придурком, – сказала она мне, бросив на меня тяжелый взгляд. – Я знаю, что ты хочешь ее, и я знаю, что это прекрасная возможность для тебя сделать шаг, но ты должен иметь в виду, что она не подписывается на это. Это ее работа. Она должна это сделать. Не заставляй ее чувствовать себя неловко. Не загоняй ее в угол. Не заставляй ее…

– Ло, – оборвал я ее, качая головой. – Я знаю, ты хочешь защитить свою девушку, но не оскорбляй меня. У меня нет никаких намерений пытаться заставить ее трахаться с кем-либо.

– Хорошо, – кивнула Ло. – Я знаю, что ты хороший парень, Ренни. Но я также знаю, что у тебя есть стремление проникнуть кому-то под кожу. Я просто хочу убедиться, что ты не сдерешь с нее шкуру, ладно?

– Понял, – согласился я.

– Сейчас меня больше всего интересует Рив, – сказал Рейн. – Сайрус довольно откровенен. Мы уже провели некоторое время с Лазом, так что у нас есть немного доверия к нему. Рив молчалив, поэтому я хочу сосредоточиться на нем. Но все они в приоритете. Ты можешь трахаться с Миной, пока твое сердце не остановится, но это должно быть твоим главным приоритетом.

– Понял, – сказал я, кивая. – А теперь, если вы меня извините, мне нужно кое-что привести в порядок в номере для новобрачных, – усмехнулся я, поворачиваясь и направляясь обратно в клуб, а затем по коридору в свою комнату.

Это было не совсем уютное пространство. Ни в одной из комнат его не было. Но это был дом. У меня было четыре темно-зеленых стены и отдельная ванная комната с душем, ванной и двойным туалетным столиком. Моя кровать была королевской, потому что мне нравилось иметь немного места по бокам, как и у большинства других парней. Простыни были сброшены, и все нуждалось в свежей стирке, если она собиралась остаться, поэтому я разобрал кровать.

Затем я сделал то, что сделал бы любой член МК.

Я вызвал кандидатов и заставил их постирать белье, вымыть ванную, подмести полы и протереть все поверхности.

Я забыл, как приятно, когда рядом есть кандидаты. Конечно, не так давно я забыл, каково это – быть самым низким человеком на тотемном столбе. Но я сделал это еще тогда, когда вокруг было с полдюжины гребаных придурков еще со времен отца Рейна в качестве президента, которые придумывали самые дерьмовые, самые унизительные задачи, чтобы попытаться сломить нас. Эти новые ребята, им было легче. И трудная работа напомнила бы им, что у них есть люди, перед которыми они должны отчитываться, что они больше не являются личностями, полностью ответственными за свою собственную жизнь. Они были частью братства, и существовала иерархия, и они должны были уважать это. Нет лучшего способа узнать это, чем стирать гребаное нижнее белье своего начальника.

Через пару минут в мою дверь негромко постучали. – Заходи, блондиночка, – позвал я, зная, что во всем комплексе был только один человек, который стучал в дверь, как родитель, знающий, что у их дочери-подростка есть мальчик без разрешения. Или, так же часто, входил вообще без стука.

– Привет, Ренни, – сказала Пенни, одарив меня улыбкой, когда заглянула в ванную и увидела Сайруса, стоящего в моей душевой кабинке с бутылкой отбеливателя и щеткой. – Ты уже заставил их работать? – спросила она, качая головой. – Знаешь, я могла бы помочь тебе привести комнату в порядок…

– Это их работа, – пожал я плечами, присаживаясь в изножье кровати.

– Им за это не платят, – возразила она. – И с ними обращаются как с собаками, которые не могут перестать грызть мебель, будучи запертыми, когда хозяев нет дома.

– Они знали, на что подписываются, Пен. Кроме того, мы с Дюком и Мейз прошли через гораздо худшее, чем им предстоит. Все хорошо. Что привело тебя в мою глушь?

Она направилась к ванной, закрыв дверь. – Мне нравится Мина, – странно начала она.

– Мне тоже нравится Мина, – согласился я, улыбаясь, похлопывая по кровати, чтобы она села, и мы могли поговорить более спокойно.

– Итак, я хотела сказать – не отпугивай ее.

– Стараюсь этого не делать. Учитывая, что это работает против моей конечной цели, дорогая.

– А какая у тебя конечная цель? – спросила она. – Только переспать с ней? Или просто посмотреть, что заводит ее, а затем выбросить ее в мусорное ведро, разорванную на части? Ты хочешь, чтобы из этого вышло что-то серьезное?

Это были хорошие вопросы. Особенно учитывая, что в прошлом я точно не был Мистером Отношения. Что я мог сказать? Я был моложе большинства парней в клубе, и мне все еще нравилось выходить и сеять свой овес. Я не был придурком и не давал обещаний, но мне нравилось общество многих женщин на временной основе.

Но большинство женщин просто не вызывали у меня интереса. Я обнаружил, что их легко читать, понимать, указывать пальцем. И, честно говоря, мне слишком быстро стало скучно, чтобы думать о чем-то большем, чем короткая интрижка.

Мина не была скучной. Она была далека от реальности. И крошечные кусочки, которые я выудил из нее, только заставили меня захотеть узнать больше. Но настанет день, когда искать будет нечего. Что тогда? Будет ли мне скучно и захочется ли двигаться дальше? Или к тому времени я так глубоко увязну, что пути назад уже не будет?

Я был не из тех, кого пугает эта идея. Отношения могут и должны быть здоровой частью опыта большинства людей. Они были важны. Вы узнавали кое-что о себе в отношениях. Значит, идея отказаться от блуда и наслаждаться возвращением домой к одной и той же женщине? Да, это было привлекательно во многих отношениях. Но это должна быть правильная женщина.

– Не могу сказать, что у меня есть кольцо на депозите и я собираюсь жениться на ней, Пенни. Но и поиметь ее я тоже не собираюсь.

– Хорошо. Это лучшее, что ты можешь предложить прямо сейчас, – сказала она, улыбнувшись мне. – О, освободи для нее ящик и примерно две трети своего шкафа, – сказала она мне, направляясь к двери. – И ящика, три или четыре в ванной. Поверь мне, – добавила она, выходя.

И тогда я так и сделал.

И я пошел спать.

А потом я стал ждать, когда приедет моя старушка.

Улыбаясь все это гребаное время.

Глава 8

Мина

– Я не одеваюсь как шлюха, Эш, – усмехнулась я, когда она села на свою койку, стоявшую в одном ряду от моей, и отвергла всю одежду, которую я достала из своего сундука.

– Я не говорила «шлюха». Я просто говорю, что ты не можешь болтаться на территории комплекса, одетая так, будто собираешься копать колодец или проводить секретные операции.

– Ло все время тусуется там в брюках-карго и майках, – возразила я.

– Да, но Ло есть Ло, – она пожала плечами. – Ты – это ты. Тебе это не идет.

– Ну и дела, спасибо, – сказала я, закатывая глаза. – Я одеваюсь так почти каждый день в течение многих лет. Приятно теперь узнать, что это мне не подходит, – я плюхнулась на свою койку поверх огромной кучи одежды и тяжело выдохнула. – Это вся моя одежда, Эш. Поскольку ты уже сказала, что я не могу носить одежду, которую ношу в командировках.

– Никто не поверит Приспешнику, живущему с женщиной в гребаном брючном костюме, Мина, – рассмеялась она, качая головой. – У тебя что, нет джинсов, девчачьих футболок или маек?

У меня была одна пара джинсов. На поясе все еще висела бирка из магазина.

Словно почувствовав мой ответ, она вскочила. – Хорошо, хорошо, мы довольно близки по размеру. У тебя задница немного больше, чем у меня, но у меня есть леггинсы, которые тянуться.

– Леггинсы – это не брюки, – тут же возразила я.

– Они и есть брюки, если материал толстый, и ты не можете видеть сквозь них, когда наклоняешься, – парировала она. – Вот – черный, серый и галактический принт. Теперь все, что тебе нужно это несколько основных маек и футболок. И у тебя их до хрена. Как насчет свитеров и болеро или… хорошо, – она улыбнулась, когда я бросила на нее пустой взгляд.

Что, черт возьми, означало болеро?

Я никогда особо не задумывалась о своей одежде. Не то чтобы я была несведущей. Я просто была не в курсе. Я выросла с матерью, которая одевала меня очень женственно и очень скромно. Потом я наткнулась на Ло, которая одела меня в армейские штаны, маки и армейские ботинки, и я просто редко оглядывалась назад. В этом не было необходимости. Большинство людей, с которыми я общалась, ассоциировали меня с Хейлштормом. Не было никаких причин одеваться по-другому.

– Хорошо, вот, у меня есть вересковый серый свитер, жакет винного цвета и… о, балетки. Ты не можешь все время носить армейские ботинки.

Эшли была моей любимицей, если честно. Многие женщины в Хейлшторме были настолько невероятно обучены и опытны, что это было страшно и пугающе, и я почувствовала себя потерянной, когда они начали говорить об операциях, создании бомб и о том, как быстрее собрать оружие. Эшли была бывшей военной и медсестрой, которая умудрялась быть более… мягкой, чем большинство других.

Я не была уверена, что рядом есть другая женщина, которая даст мне совет по моде. – Вообще-то, оставь себе эту. Сэнди дала его мне, – сказала она, бросая мне винного цвета «болеро».

Сэнди была ее последней девушкой. – Что уже пошло не так? – спросила я, осознав, что произнесла «сочувствующим голосом», когда она подняла на меня бровь.

– Очевидно, это было нарушение сделки, что я не люблю кошек, – сказала она, закатывая глаза.

– Ну, в этом я с тобой согласна. Я ненавижу быть покрытой шерстью.

– Верно. – Она согласилась, опускаясь на койку. – Итак, я на секунду перейду в режим медсестры. Ты принимаешь таблетки?

– Что? Ах, нет, – сказала я, качая головой, немного сбитая с толку резкой переменой в разговоре.

– Уколы? ВМК (прим. перев.: внутриматочный контрацептив)? – продолжала она.

Я покачала головой. – Нет, мне в прошлом году вставили имплантат, – сказала я, закатывая рукав, чтобы показать ей кусок пластика размером со спичку прямо под поверхностью моей кожи.

– Почему этого нет в твоем досье? – Спросила она, и я могла сказать, что она была искренне недовольна тем, что я не предоставила эту информацию. В ее обязанности, помимо прочего, входило следить за нашими медицинскими записями. – Я делала твой последний мазок, – продолжала она.

– Я сделал это в Канаде прошлой зимой. Я должна была пройти обследование, и врач порекомендовал мне это, так как я не могу принимать таблетки.

– Ты должна была сказать мне. Это немного меняет ситуацию, когда ты находишься на гормональных препаратах.

– Ну, ты можешь занести в мое досье, что в течение следующих пяти лет во мне будут достаточно гормонов.

– Хорошо, ну, у меня нет таких осмотров, потому что я не увлекаюсь членами, – сказала она, слегка улыбнувшись мне. – Но я знаю репутацию этих Приспешников. Если вы планируете переспать или, – она оборвала меня, когда я начал возражать, – даже если вы не планируете переспать, пожалуйста, купите коробку презервативов и держи их в своей сумке. Лучше быть готовым.

– Хорошо, мам, – улыбнулась я. Я не сказал ей, что у меня всегда были презервативы, потому что, если отбросить имплантаты, я дожила до двадцати пяти лет, ни разу не занимаясь сексом без презерватива. Я хотела бы сказать, что это было просто искреннее проявление чрезмерной осторожности, и это было так, но я была уверена, что большая часть этого была связана с таким уровнем близости и тем фактом, что я никогда не чувствовала себя полностью комфортно с этим.

– Хорошо, я думаю, что все готово, – внезапно сказала она, вскакивая и запихивая кучу вещей в мою сумку так быстро, что я даже не могла разобрать, что это были за предметы, и прежде чем я смогла сделать полный вдох, она застегнула сумку и подняла ее. – Давай отведем тебя к твоему рыжеволосому байкеру.

Я почувствовала, как мой желудок сделал сальто, которое, я не была полностью уверена, было ужасом. На самом деле, честно говоря, это было очень похоже на волнение. Но когда я бросила сумку на заднее сиденье машины и поехала вниз по холму в сторону города, я изо всех сил пыталась убедить себя в обратном.

Если я собиралась выжить на этой работе, мне нужно было собраться с мыслями и быть настороже. Даже если на мне будут леггинсы с принтом галактика и болеро. Даже если я не чувствовала себя полностью самой собой, потому что играла роль. Мне все еще нужно было быть осторожной.

Потому что часть меня понимала, что Ренни опасен для меня. Не потому, что он мог причинить мне боль, а потому, что у него была эта сила. Ни у кого не было такой силы. С тех пор, как я была ребенком.

Я вошла в комплекс с комком нервов, каждый дюйм кожи, казалось, искрился, мой живот был в тугих узлах. В общей комнате появились два новых лица, которых я не узнала, очевидно, братья, если судить по глазам и носам. У того, что был без бороды, тоже была красивая челюсть, чтобы похвастаться.

– Итак, кто у нас здесь? – спросил бородатый, медленно поднимаясь со своего места с очаровательной улыбкой.

– Сядь, – небрежно потребовал Лазарус, глядя на меня. – Она занята.

Словно по сигналу, я почувствовала, как сильные руки обхватили мой живот сзади, а теплая грудь обвилась вокруг моей спины, лицо уткнулось в мою шею. – Она занята, – произнес голос Ренни рядом с моим ухом, его дыхание было теплым, посылая дрожь по моей коже, когда мои внутренности неожиданно напряглись. – Добро пожаловать домой, кексик, – сказал он, и мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не сказать ему, чтобы он не называл меня так. Я должна была быть влюбленной женщиной, которой нужны ласкательные имена, какими бы нелепыми они ни были. – О, ты вся напряжена после работы, – сказал он, сжимая мой живот. – Ну, почему бы нам не пойти в нашу комнату, и я смогу… расслабить тебя? – предложил он, и бородатый парень присвистнул, Лаз хихикнул, а другой изо всех сил старался сделать вид, что не услышал, хотя совершенно точно услышал.

С этими словами его руки соскользнули с моего живота и обхватили мою поясницу, когда он потянул меня по коридору к своей двери.

– Дом, милый дом, милая, – сказал Ренни за моей спиной, закрывая дверь.

Это была хорошая комната. Личная. После стольких лет в Хейлшторме было легко забыть, что такое обычная спальня. У него была гигантская (для меня, привыкшей к двуярусной койке) двуспальная кровать, покрытая зеленым и коричневым одеялом, с белыми простынями, свежими и заправленными сверху. Стены были темно-зеленого цвета с различными рисунками в графитовых или даже полноцветных рамах. За дверью стоял темно-коричневый комод с телевизором наверху и дверью в ванную.

На самом деле, если бы не присутствующая фигура Ренни, это был практически отпуск.

– Не называй меня милой, – напомнила я ему, когда он попытался вырвать сумку у меня из рук.

Он проигнорировал это, постучав по комоду позади меня. – Я убрал здесь ящик, половину шкафа и два ящика в ванной.

– Зачем? – спросила я, повернувшись, чтобы посмотреть на него, сдвинув брови.

– Потому что ты должна быть моей женщиной, а это значит, что ты должна выглядеть так, как будто живешь здесь. Они купились на то, что ты уехала в командировку, но тебе нужно устроиться.

– Хорошо, – согласилась я, и подошла к шкафу и положила сумку на дно. Я не была готова к тому, чтобы устроиться. Часть меня была уверена, что я могу убежать в любую минуту. – Итак, я знаю Лаза…

– Бородатый – это Сайрус. Он играет на гитаре в кафе. Очаровательный. Вальяжный. Рив – его старший брат. Он электрик. Более сдержанный.

– И они здесь потому, что…

– Их отец был членом клуба до того, как его убили.

– Значит, по наследству? – спросила я, сдвинув брови.

– Сайрус привел тот же аргумент, – кивнул он.

Наступило неловкое молчание, когда мы оба просто стояли там, я у шкафа, он у двери. – Позволь мне прояснить это прямо сейчас, Ренни. Я здесь, чтобы работать.

– Давай, сделай это, Мина. И я буду работать над разрушением этих твоих стен.

– Ренни, – вздохнула я, качая головой. – Сдайся.

– Не могу, милая. Но что я могу сделать, так это сказать, что я сплю на левой стороне кровати, и мне нужно включить телевизор, иначе меня разбудит каждая чертова вещь.

– Я сплю в наушниках в Хейлшторме, – посочувствовала я.

– Я не забуду опустить сиденье, но я буду оставлять свои ботинки везде, черт возьми.

– Зачем ты…

– Я не храплю, но иногда во сне веду целые разговоры. Это чертовски странно. О, и воровство одеял не будет терпимо.

Черт бы его побрал. Я почувствовала, как мои губы изогнулись в конце его маленькой речи. – Приятно знать, – сказала я, впервые осознав, что мне придется делить с ним постель. Я подумала, что он будет достаточно тактичен, чтобы принести раскладушку или что-то в этом роде. Но, конечно, нет. Зачем ему это делать, если все, чего он хотел в течение нескольких месяцев, это затащить меня в постель?

– Твоя очередь, – подсказал он.

– Моя очередь?

– Расскажи мне свои маленькие жизненные секреты. Ты мои знаешь, так что я хочу знать твои, чего ожидать. Ты оставляешь зубную пасту в раковине? Потому что это чертовски отвратительно.

– Я не оставляю зубную пасту в раковине. И я не храплю и не разговариваю во сне. Я убираю за собой, потому что именно этого Ло ожидает Хейлшторме. Я люблю спать в основном потому, что плохо сплю.

– Хорошо, мы с этим разобрались, – сказал он, когда я направилась к двери, решив, что сейчас самое лучшее время приступить к работе. Чем скорее, тем лучше. – Ах, я думаю нет, – сказал он, хлопнув рукой по двери, когда я потянулась за ней.

– Что? Почему нет? Они все там. Это идеальное время, чтобы поймать их, когда они все расслаблены.

– Да, детка, но мы здесь всего пять минут.

– Не называй меня деткой. И что с того?

– Так что, может, я и не против пятнадцатиминутного быстрого секса, но ты не уйдешь от меня через пять, выглядя так, будто я даже не взъерошил твои гребаные волосы. На самом деле, – сказал он, лукаво улыбнувшись, – может быть, ты можешь добавить несколько гортанных «да, да, дааа» или «вот так», или, если ты чувствуете себя игривой, «да, трахни мою киску»!

О господи.

Я не очень стеснялась секса. И ничто из того, что он на самом деле сказал, не обидело меня, но я почувствовала, как мое лицо потеплело, когда я стояла там.

– Ты краснеешь? Ни хрена себе, – сказал он, широко улыбаясь. – Посмотри на это, оно становится краснее, когда ты привлекаешь к нему внимание! – добавил он, явно обрадованный моим дискомфортом. – Как ты думаешь, они превратятся в свеклу, если я, может быть, – начал он, поднимая руки и обхватывая мое лицо, – скажу, что мне интересно, какая ты на вкус. Сладкая? Держу пари, у тебя самая сладкая гребаная киска. Вот, – сказал он, но его голос больше не дразнил; он был горячим; он был низким, сексуальным и многообещающим, когда его большие пальцы двинулись, чтобы погладить мои щеки.

– Ты вся краснеешь, когда тебя заводят? – спросил он, в основном себя, когда одна из его рук покинула мою челюсть и скользнула вниз по моей шее, схватив воротник моей футболки и потянув его вниз, чтобы обнажить часть моей груди, ища доказательства своей теории. – Я могу только представить, – продолжал он, наклоняясь вперед, его нос двигался вверх по моей челюсти к уху, заставляя меня снова непроизвольно вздрогнуть, – раздетую догола на моей кровати – твоя грудь, живот, бедра, все теплое и красное, когда я провожу языком по внутренней стороне твоих бедер, один раз сильно укусив, – сказал он, и его зубы неожиданно зацепили мочку моего уха, заставив меня издать удивленный стон, звук громкий даже для моих собственных ушей. – Затем почувствую, как все твое тело дрожит, когда мой язык скользит по твоей влажной киске, а мои губы смыкаются вокруг твоего клитора и сильно сосут.

Желание пульсировало, переполняя все мое тело. Он был достаточно громким и сильным, чтобы оттолкнуть рациональный голос в глубине моего сознания, говорящий мне поднять руки и оттолкнуть его.

Мои руки действительно поднялись, но они приземлились на него – одна низко у его бедра, другая на его руке прямо под плечом, и они изогнулись и впились, когда мои бедра прижались к его, когда мое тело попыталось приблизиться, получить облегчение от потребности, охватившей меня.

Моя спина прогнулась назад, когда его губы поцеловали мою шею и грудь, где он все еще держал мою футболку на несколько дюймов ниже.

– Я бы позволил тебе кончить, – сказал он мне, его язык скользнул под мою ключицу. – Но потом, прежде чем твоя киска перестанет дергаться, я ворвусь глубоко в тебя и трахну тебя жестко и быстро, заставлю один оргазм перерасти в другой. Тогда, только потому, что ты заставила меня так долго ждать этого, я бы дал тебе еще один. Пока ты не опьянеешь до такой степени, что потом не сможешь даже пошевелиться.

Мой воздух вышел из меня, когда его язык прошелся по моему горлу, пока его рот снова не оказался у моего уха.