Текст книги "52 причины моей ненависти к отцу (ЛП)"

Автор книги: Джессика Броди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 19
Не стоит недооценивать Ларраби

Муахахахахахахаха!

На случай, если вы не поняли, это мой дьявольский я-перехитрила-отца-и-его-сующего-повсюду-нос-пажа-стажера смех. Я бы рассмеялась им вслух прямо здесь, на парковке супермаркета «Альбертсонс», но я действительно не хочу привлекать к себе ненужное внимание. Не тогда, когда я так близка к тому, чтобы свалить отсюда к чертям.

Это было легко. Почти слишком уж легко. Я почти обиделась, что мой отец и его любимчик знают так мало обо мне. Что они так ужасно недооценивают меня. Ну, так им и надо. Они заслуживают, чтобы их развели как дурачков.

Когда я рассказала Джие и Ти свой план, они были более чем счастливы одолжить мне денег, чтобы я прошла следующие пятьдесят одну неделю. Они знают, что мне можно доверить деньги. Я про то, что мне скоро достанется чек на 25 миллионов долларов. Я даже предложила платить им проценты от их инвестиций, но ни одна не согласилась на это.

Так что все, что нужно сейчас делать, – это продолжать платить испытывающим затруднения руководителям, одним за другим, пока не закончится этот год, и тогда о-ревуар семья Ларраби, бонжур трастовый фонд!

Одним глазом я проверяю время на телефоне, а другим – стоянку в ожидании моего транспорта. Автомобили прибывают и убывают, пока домохозяйки из пригорода претворяют свои еженедельные списки покупок в жизнь. Мы с Джией и Ти договорились встретиться в пляжном доме моего отца в Малибу в одиннадцать часов.

Я быстро набрала сообщение Джии, сообщая, что мой план имеет огромный успех. Сигнал раздается в тот момент, когда я нажимаю «Отправить», и я закидываю сумку на плечо и направляюсь к тротуару. Но когда я поднимаю взгляд, я ужасаюсь тому, что вижу. Потому что это не черный лимузин с затонированными окнами, который я заказала, а маленький серебристый седан.

Очень знакомый серебристый седан.

Серебристый седан, который уехал менее часа назад.

Дерьмо.

Стекло с пассажирской стороны опускается, и появляется лицо Люка.

– Собираешься куда-то?

– Нет, – отвечаю я, делая вид, что не имею ни малейшего понятия, о чем он говорит. – Просто вышла воздухом подышать. – Для большего эффекта я обмахиваюсь рукой. – Там так душно!

– Угу. – Люка явно не обманула моя внезапная вспышка жара. – Садись, – командует он.

Я раздраженно выдыхаю и неохотно забираюсь на пассажирское сиденье.

– Да?

– Хочу кое-что тебе показать. – С заднего сиденья он берет свой портфель. Затем достает оттуда ноутбук с монограммой «Ларраби Медиа» и открывает его.

Я изображаю нетерпение.

– Это надолго? Мне как бы пора уже. У меня там много работы, ты же знаешь. Расфасовка товаров и все такое.

– Угу, – снова мычит он, нажимая на какие-то клавиши.

Я незаметно смотрю через ветровое стекло на наличие заказанной мной машины.

– Она не приедет, – говорит Люк, не отрывая глаз от экрана.

– Ты про что?

– Твоя машина, – отвечает он беспечно. – Она не приедет.

Я тихо фыркаю, показывая, что он кардинально ошибается.

– Какую машину?

– Та, которую ты заказала, а я отменил.

– Что? – кричу я. – Зачем ты... Как ты...

Он перебивает меня, поставив ноутбук мне на колени, и нажимает на кнопку.

Экран заполняет зернистая черно-белая картинка. Оно выглядит отчасти знакомо. Поняв, что это офис магазина, который я покинула несколько минут назад, я задыхаюсь. И не просто картинка. Это видео. Распахивается дверь, и входит Нил, а за ним я. Я с ужасом смотрю, как сцена, которую я прожила, повторяется прямо на моих глазах.

– Ты шпионишь за мной! – восклицаю я в отвращении

– Думаю, наблюдение – более подходящий термин.

– Это шпионаж, – отрицаю я. – И это неприемлемо.

– Магазин уже оснащен камерами, – объясняет Люк. – Мы просто подключились к их сети.

Мои глаза в ужасе распахиваются.

– Нил знает об этом?

Люк торжествующе кивает.

– Да, и именно поэтому он позвонил мне в ту минуту, когда ты вышла.

Я чувствую, как внутри меня все закипает.

– Вот крысюк!

Люк смеется от моей реакции.

– Ох, Лекс, – снисходительно говорит он. – Ты честно думала, что можешь перехитрить меня? Своего отца? – Он покровительственно улыбается мне. – Прошу.

Я клокочу в тишине, моя грудь поднимается и опускается от быстрых, мелких вздохов.

– Твой отец предупредил меня, что ты пробовала все от тебя зависящее, чтобы избежать этих работ. Именно поэтому заранее я сообщил всем руководителям, что они должны сообщать о любых попытках взяток или других способах уклонения с твоей стороны. И именно поэтому я получил разрешение прослушивать твой мобильный. Он также оснащен GPS-отслеживанием, так что на твоем месте я бы не пытался никуда уходить. – Он наклоняет голову с внезапно задумчивым выражением лица. – Теперь я, наверное, понимаю причину твоего хорошего настроения с утра.

Меня накрывает гнев. Так же, как бывает всегда. Я стискиваю ноутбук в руках, смотря на открытое окно перед собой. С боевым кличом терпящего бедствие я запускаю лэптоп в воздух, направляя его к тротуару. Он покидает мои руки, и я нетерпеливо жду столкновения. Удовлетворенного хруста выпущенной «Ларраби Медиа» техники о бордюр.

Но его не следует. И вот тогда я понимаю, что Люк схватил ноут у меня из рук прямо перед тем, как я вышвырнула его в открытое окно.

Я оборачиваюсь и вижу, как он спокойно закрывает крышку и возвращает его в свой портфель. Как будто отбирание компьютеров из рук потенциальных убийц электроники – естественная для него работа.

– Твой отец также предупредил меня о твоем нраве, – спокойным тоном заявляет он.

С разъяренным ворчанием я дергаю ручку двери и с ноги открываю ее.

– Знаешь, – выкрикиваю я, выбираясь обратно на тротуар, – для того, кого никогда нет рядом, мой отец знает чертовски много обо мне!

– Наслаждайся сменой! – напутствует Люк.

Я хлопаю дверью и направляюсь обратно в магазин. Я не останавливаюсь, пока не нахожу Нила в хлебном ряду, маркирующего товары электронным пистолетом.

Я сую раскрытую ладонь к его лицу и рычу:

– Верни мои деньги.

Отправлено: Пятница, 6 июля, 21:36

Кому: Люку Карверу

От: Video-Blaze.com

Тема: Видео-обращение от Лексингтон Ларраби

КЛИКНИТЕ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ ВОСПРОИЗВЕСТИ СООБЩЕНИЕ

Или прочитайте ниже бесплатную расшифровку из нашего автоматического сервиса.

[НАЧАЛО РАСШИФРОВКИ]

Знаю, знаю. Я не делала отчетов о состоянии дел в течение месяца. Бла бла бла. Ты говоришь мне это каждый раз, когда я сажусь в машину. Так что ладно. Вот оно. Твое новое видеообращение с отчетом.

На случай, если ты не в состоянии заметить эти ужасные мешки под моими глазами, я сейчас немного уставшая. Видишь их? Видишь мешки? Как насчет того, чтобы поднести камеру вот так, поближе? Теперь ты их видишь? С этим у тебя не должно быть проблемы. Они эпически огромные.

Наверное, они из-за того, что последний месяц я провела в аду. И мне как-то не хочется пересказывать все те славные пыточные моменты с тобой, но я знаю, что должна. Потому что это отчет о состоянии. И я должна сообщать о своем статусе. И если я не соответствую твоим требованиям, то ты обязан сообщить это моему отцу.

Тебе тогда понравилось мое впечатление о тебе? Довольно неплохо, да? Я практиковалась.

Так что... Подожди, подожди... У меня под ногтем какая-то гадость. Фе! Что это? Даже знать не хочу.

Ладно. Значит, работа №2 была в «Альбертсонс». Чему я научилась у мистера Альбертсона? Ну, я узнала, что нужно проверять помещение на наличие скрытых камер, если решила подкупить кого-нибудь. Я узнала, что физически невозможно толкать сорок тележек через парковку в эспадрильях от Пуччи... не упав лицом вперед, то есть. О, еще я узнала, что не нужно глазурью писать ненормативную лексику или рисовать нелицеприятные картинки на детских праздничных тортах. И на заметку, я не знаю, что тебе сказал Нил, но та картинка была не то, что он думал. Это должны были быть два человека, играющие в чехарду[15]15
  Игра, участники которой поочерёдно прыгают через своих партнёров, стоящих в согнутом положении.


[Закрыть]. Просто хочу прояснить это.

Работа №3... Еще раз, что это было? А, точно. Уборка стойл в конюшне в Малибу. Прости, я пыталась стереть это воспоминание из своей памяти. Хотя я нашла этот опыт очень метафорическим. Моя жизнь буквально обратилась в дерьмо. Лошадиное дерьмо, то есть. Так что вот мой взгляд на это.

Потом я работала в кондитерской, где я научилась просыпаться в полчетвертого гребаного утра. Ежедневно. Чтобы заниматься чем, спросишь ты? О да! Я просыпалась на заре, чтобы месить пончики! Захватывающе, не так ли? И не скажешь этого, просто взглянув на него, но тесто для пончиков ужасно липкое. Оно проникает во все места. В те места, о которых я даже не хочу говорить.

После этого прошла захватывающая неделя мытья посуды в китайской забегаловке. И я узнала, что [неопознанное слово] в переводе с китайского означает спешить [нецензурное слово удалено]. По-крайней мере, это то, что я смогла выцепить из контекста и частоты использования. Думаю, оно сможет пригодиться мне, когда я в следующий раз окажусь в Пекине. Так что спасибо вам! Спасибо, Люк! Спасибо, папочка! Я учусь действительно полезному.

Это был сарказм, если что. На тот случай, если его нет на твоей планете.

Ладно, о чем это я? Ага. Работа №6. Подожди, дай-ка я достану свой список.

Вот он. Видишь? Это официальный список. Любезно присланный по факсу моим хорошим другом Брюсом. Вот, я поднесу его поближе к камере. Сейчас ты его видишь? Если не заметил, я зачеркнула первоначальное название и написала новое. Теперь он называется списком 52 причин моей ненависти к отцу. И мы подходим к Причине №6. Кладбище. Рытье могил в течение недели. Жутко. Очень-очень жутко. Хотя...

Ой, секундочку. Мне пришел е-мейл. От моих подруг Джии и Ти. Ты знаешь, где они? Они там, где сейчас должна быть я. На частной яхте, на круизе по Средиземному морю. Они отплыли три недели назад. Разве это не вишенка на вершине горы из того дерьма, которой стала моя жизнь?

Ооо, на этой неделе они на Санторини. Как мило. Посмотри, они даже прикрепили фотку. Замечаешь, какая кристально-голубая вода? Разве не прекрасно? Оно так и говорит: «Скучаю по тебе. Люблю тебя. Хочу, чтобы ты была здесь». Это должны были делать мы втроем.

Стой, хочу показать тебе еще один снимок. Только найду в телефоне. Окей, вот он. Тут я, после работы в ночную смену... буквально... на кладбище. Обрати внимание на лопату в моей руке и грязь. Она, можно сказать, везде, да? Обрати внимание на выражение моего лица. Это лицо страдания. На тот случай, если ты не заметил.

И что я вынесла из этого опыта? Что предпочла бы, чтобы меня кремировали.

[КОНЕЦ РАСШИФРОВКИ]

Глава 20
Холодный атмосферный фронт

– Я не иду, – заявляю я, лежа лицом вниз на своей неубранной кровати. Вот такими в большинстве своем стали мои выходные, кстати. Неподвижно лежать сорок восемь часов на кровати (или в ванной), а мои мышцы и суставы пытаются оправиться от ужасов последней работы.

И когда мои друзья на круизе по Средиземному морю без меня, мне остается не так много чем заниматься. День после того, как они уехали, был определенно одним из худших в моей жизни. Они предложили остаться, но я не позволила им сделать. Какой в этом смысл? Просто потому, что я должна страдать, не значит, что и они должны тоже.

Но я всерьез начинаю сожалеть о своем героическом решении, потому что теперь у меня не осталось никого. Я совсем одна. И выходить в общество – последнее, чего мне хочется. Особенно на такое мероприятие.

– Это прием в честь помолвки твоего отца, – напоминает мне Кэролайн, нетерпеливо постукивая ногой.

– Вот именно.

Она фыркает и вытягивает другое платье из гардероба, прошлой ночью привезенного моим стилистом.

– Как насчет этого? Выглядит неплохо.

Я поднимаю глаза.

– Я сказала, я не иду.

– Ты должна, – со своим французским акцентом настаивает Кэролайн. – Там будет вся журналистская братия.

– Как романтично, – бормочу я.

– Это твоя семейная обязанность – сфотографироваться с твоим отцом и его невестой в день их помолвки.

– Нужно ли мне будет фотографироваться с ними в день их развода?

Кэролайн вздыхает и возвращает платье на вешалку, обменяв его на другое.

– А это великолепно. В нем ты будешь выглядеть фантастически!

Ее поддельный энтузиазм настолько очевиден, что меня едва не стошнило.

Я переворачиваюсь на спину и натягиваю одеяло до подбородка. Холли выходит с балкона, где она следила за белкой, заскакивает на свою красную ковровую лесенку и сворачивается рядом со мной.

– Избавь меня от лести, Кэролайн. Я не выберусь из этой кровати.

– Но гости начнут прибывать через час. Близнецы летят из Нью-Йорка. «People» хочет эксклюзива с тобой и твоими братьями, и мы собираемся сделать красивую фотографию всей семьи в садах.

Мысль о той фифе, фотографирующейся в садах моей мамы, заставляет меня желать ударить что-нибудь. Или кого-нибудь.

– Если там не будет Купера, то и меня тоже не будет.

– Купер, – рычит в ответ Кэролайн, – помогает голодающим детям в Судане. Он привлекает достаточно внимания к этой семье. Ты же, с другой стороны, после этого маленького трюка с мини-маркетом находишься в тяжелом дефиците публичности. Твой отец работает над предстоящим большим слиянием, и нам нужны хорошие отзывы прессы, чтобы убедиться, что акционеры в деле. Так почему бы тебе не встать, надеть что-нибудь, что понравится фотографам, спустить задницу вниз и выполнить свою часть, а?

Я беру с ночного столика телефон и начинаю прокручивать ленту в приложении Твиттера.

– Спасибо, но я пас.

– Отлично, – отрезает Кэролайн, резко возвращая вешалку на стойку. – Ну и лежи там всю ночь. Мне все равно, видишь ли. – Затем она вылетает из комнаты.

Мне следовало знать, что она так легко не сдастся. Мне следовало знать, что она отправится за подкреплением. Я просто не понимала, что она дойдет до верхов за ним.

Десятью минутами спустя в двери появляется отец. Он даже не стучит. Просто заходит и становится посреди комнаты, скрестив руки. При виде него я подпрыгиваю. Даже не могу припомнить, когда в последний раз мой отец заходил в мою спальню. Он выглядит ужасно неуместно тут. Как небоскреб на лугу.

– Лексингтон, бросай чудить. Вставай и одевайся, – сурово командует он.

Я не отвечаю. Упрямым молчанием я скрываю свой шок.

– Рив ждет встречи с тобой внизу, – продолжает он, его голос безэмоционален.

– Зачем? – просто спрашиваю я.

– Зачем? – повторяет он раздраженно. – Затем, что она будет твоей новой мачехой, вот зачем.

На это я фыркаю, и ноздри моего отца раздуваются в ответ.

– Слушай, – предупреждает он, – Я не в настроении для твоих выходок. – (Типа он когда-нибудь все-таки в настроении для моих выходок?) – Ты встанешь, и оденешься, и спустишься вниз, и будешь улыбаться прессе. И после этого делай все, что тебе захочется.

Он отходит к двери, и на меня находит неожиданная смелость. Не уверена, откуда она взялась, но ради своей жизни я не могу позволить ей вырваться наружу, как шампанское, которое, несомненно, уже сервируют внизу.

– Потому что пока я показываю хорошее шоу для камер, остальное неважно, да?

Он медленно оборачивается.

– Прости?

Знаю, мне, вероятно, следует заткнуться. Просто слезть с постели, одеть одно из этих дизайнерских платьев стоимостью в двадцать тысяч долларов и делать то, что мне говорят. Потому что это то, что я делала всегда. Потому что это проще, чем пытаться бороться с тем, кто никогда не проигрывает. Это проще, чем идти в бой против каменной стены.

Но в этом разница между мной прежней и мной настоящей. Прежняя Лексингтон боялась. Потому что ей было что терять. Ее средства к существованию. Ее образ жизни. Безопасность комфортной зоны.

Но я уже потеряла все это.

Так чего мне бояться теперь?

– Пока снаружи все выглядит хорошо, – наседаю я, – то, что внутри, не имеет значения. Верно, папочка?

Венка на шее отца начинает пульсировать. Одно из немногого, что о нем что-то говорит. Но это так неуловимо, что большинство людей всё упускают.

– Я не уверен, что ты понимаешь, Лекси, – мрачно говорит он, – но у меня нет времени на это. Мне нужно присутствовать на помолвке.

– Ах, точно, – с сарказмом говорю я. – Очарование шестого раза, да?

Он молчит, но в качестве ответа пульсирует вена.

Я сажусь, чувствуя себя куда более смелой, чем прежде.

– Ты любишь ее?

И снова мой отец не отвечает. Но я думаю, мы оба знаем ответ.

– Тогда почему ты женишься на ней? – ставлю я под вопрос его молчание.

Когда он заговаривает, его голос снова плоский и пустой.

– Брак, как и любые другие отношения между людьми, это деловое соглашение. – Отец поправляет галстук и одергивает лацканы пиджака. – Любовь не имеет с этим ничего общего. И чем раньше ты это осознаешь, тем лучше тебе станет.

Я провела почти все свое детство, наращивая иммунитет к черствости моего отца и его драгоценному образу жизни. Но независимо от того, сколько усилий ты прилагаешь, как долго ты его придерживаешься, от всего ты не застрахован. Потому что никогда не знаешь, когда ударит следующий мороз. Или насколько обжигающим будет холод.

Как бы сильно мне ни хотелось улечься, и пусть арктический туман клубится надо мной, я чувствую, как что-то вонзается мне в грудь. Сосульки упали. Они пронзили кожу. Прямое попадание.

И я ненавижу себя за то, насколько я слаба и чувствительна. Я презираю свою собственную уязвимость.

– Ты же действительно так не считаешь? – спрашиваю я слабым голосом.

Все мое тело дрожит от холода и ожидания его ответа. Я подтягиваю одеяло на колени, чтобы скрыть, как они стучат друг о друга. Задерживаю дыхание в страхе, что он мог увидеть это.

Я жду его ответа в морозе тундры.

И потом, так же быстро, как и вошел в комнату, без единого слова мой отец выходит, забирая холод с собой. Я медленно убираю одеяло с колен, снимаю первое попавшееся платье с вешалки и начинаю собираться.

Глава 21
Шоу начинается

– Посмотрите-ка, кто решил обрадовать нас своим присутствием, – поет Кэролайн, когда я выхожу из дома через заднюю дверь и задерживаюсь на вершине лестницы, ведущей к садам. Повсюду камеры и оборудование, и все такие занятые. Фотографы настраивают свои вспышки, организаторы добавляют последние штрихи украшениям, а вокруг с подносами закусок и шампанского ходят официанты в костюмах купидонов (серьезно?).

У меня получилось ухватить один бокал с проплывающего мимо подноса.

Слава всем богам. Хоть что-то хорошее в этот вечер.

Но у меня едва выходит коснуться бокала губами, как Кэролайн отбирает его и нервно смотрит через плечо на стайки прессы.

– Ты с ума сошла? – шипит она на меня. Ее зубы сжаты так крепко, что я испугалась, как бы она не сломала их. – Они наконец прекратили, с нашей подачи, обсуждать твое прошлое фиаско с алкоголем.

Она сияет широкой улыбкой проходящему мимо репортеру и поднимает ему бокал, словно делая тост.

Выпьем же за то, что ты веришь во всю ту чушь, что я вам говорю.

Потом она делает крошечный глоток, прежде чем вылить оставшееся шампанское в ближайший куст, ставит пустой бокал на пролетающий мимо поднос и просит официанта, чтобы он принес мне минералки. Минутой позже он возвращается со стаканом, полным шипящей прозрачной жидкости, украшенный лаймом и веточкой мяты.

Пробую напиток и морщусь от его бесполезного послевкусия. Чересчур для снятия напряжения.

Я болтаю кубики льда в стакане и смотрю вниз на главный фонтан, где молодая блондинка показывает длинное, полупрозрачное, с открытой спиной и высоким разрезом на бедре платье от Гальяно группе жаждущих фотографов, купаясь в лучах 15-минутной – или, в этом случае, примерно двухлетней – славы. Даже отсюда я вижу кольцо в пять карат от Гарри Уинстона. Клянусь, у моего отца там уже карточка постоянного покупателя.

Согласно «Успешному Голливуду», «Двадцатидевятилетняя Рив Радиччио была начинающим исполнительным помощником в Нью-Йоркском офисе «Ларраби Медиа», когда пара впервые встретилась взглядами в комнате отдыха для сотрудников».

Да, конечно, она была. Исполнительный помощник/косящая под модель/косящая под актрису/косящая под любого, кто может позаботиться о ней и с кем ей не придется работать больше ни дня в жизни. Ну, разве не выбила она джек-пот? Она, вероятно, стремилась за каким-нибудь вице-президентом или членом правления – с пятьюстами тысячами в год и больше – и, о чудо, на свою удачу подцепила самого генерального директора.

Я наблюдаю, как она кокетливо (и умело) позирует на камеры, уделяя каждому репортеру безраздельное внимание. Словно не было больше никого в мире, с кем бы она предпочла поговорить.

Возможно, я недооценила ее. Она с самого начала могла положить глаз на главный приз.

– Готова встретиться со своей новой мачехой? – уголком рта спрашивает Кэролайн.

– Нет. Но когда это имело значение?

– Помни, – предупреждает она меня, пряча быстро двигающиеся губы за рукой, – для прессы вы двое уже знакомы и провели много времени вместе.

– О, ну конечно, – бурчу я. – Дай угадаю, лучшие подруги, да?

Голова Кэролайн качается из стороны в сторону, словно она пытается примерить на себя этот обман.

– Молодец, – заключает она. – Так и продолжай.

– Ага, это не так уж и трудно. Учитывая, что мы с ней почти ровесницы.

Я возвращаю внимание к фонтану. Сейчас мой отец присоединился к кругу. Он плотно обвил рукой несуществующую талию Рив, вежливо отвечая на вопросы прессы. Дает ответы он без энтузиазма, но это и не удивительно. Мой отец ничего не делает с энтузиазмом. Плюс, в ней энтузиазма хватит на них обоих.

– Время шоу, – спокойно говорит мне Кэролайн, потом бормочет что-то невнятно в наушник, скрытый под волосами. Серьезно, она пресс-атташе или член службы безопасности президента?

Сообщение получает ассистент у фонтана, и он наклоняет голову, показывая это. Потом я наблюдаю, как он касается плеча Рив и что-то шепчет ей на ухо. Ее глаза вспыхивают, голова поворачивается, и взгляд останавливается прямо на мне.

– Лекси! – нетерпеливо восклицает она, взмахнув рукой. Я почти ожидала, что она щелкнет каблуками, прыгнет в фонтан и начнет через него пробираться ко мне. Как в какой-то чересчур драматичной сцене в фильме.

Действительно время шоу, думаю я про себя, выбрасывая руку в воздух и махая в ответ, соответствуя ее анимированной улыбке.

Я начинаю спускаться по лестнице, а она спешит через сад, пока мы не встречаемся на полпути и обнимаемся.

Щелк. Щелк. Вспышка. Вспышка.

Фотографы проглатывают притворство с потрохами.

– Как я рада снова тебя видеть, – изливает она свои чувства.

– Прекрасное платье, – изливаю я свои чувства в ответ.

Она отклоняется и разглаживает ткань на стройной талии.

– Спасибо! Твое тоже! Это не то, случайно, что мы нашли, когда в последний раз ходили по магазинам?

– Да, оно! – отвечаю я, принимая ностальгический вид по прекрасному дню, которого никогда не происходило.

Рив вздыхает и протягивает руку, чтобы нежно перебрать пальцами прядь моих волос. Ласковый жест, пригодный только между друзьями. Между двумя людьми, которые разделили между собой бесчисленное множество чашек кофе и интимные подробности их жизней.

– Ох, Лекс, – мурлыкает она. – Я так взволнована, что присоединюсь к вашей семье.

Я скрываю рвотный рефлекс за глотком напитка.

– Не настолько, насколько я, Рив. – Наглая ложь.

Кэролайн жестами показывает мне закругляться, указывая, что я слишком далеко ушла слишком далеко от заготовленного сценария. Но в ответ я лишь ухмыляюсь.

– Итак, Лекси, – начинает один из репортеров. – Что вы думаете о том, что ваш отец женится в шестой раз?

– Ну что мне сказать? – шучу я. – Он возомнил себя Генрихом VIII[16]16
  У Генриха Восьмого было 6 жен.


[Закрыть]!

Пресса смеется, и звук ручек, царапающих бумагу, наполняет воздух, отправляя в вечность мое высказывание.

– По крайней мере, он не обезглавил никого из них! – легкомысленно усмехается в ответ один из репортеров.

– Только метафорически, – отвечаю я, вызывая очередной раунд хихиканья и царапанья.

Одним-единственным грозным взглядом отец посылает Кэролайн безмолвное сообщение, и она быстро выходит в центр круга и хлопает в ладоши, привлекая всеобщее внимание и беря в свои руки контроль над ситуацией. Потом своим лучшим бисерным голосом она заявляет:

– Отметьте все в своих календарях, что дата свадьбы была назначена на 17 февраля, и я думаю, Рив хочет спросить Лексингтон кое-что очень важное.

Она демонстративно кивает Рив, показывая, что они уже репетировали это.

– Ох, верно, – отвечает Рив, выглядя несколько сбитой с толку предыдущим диалогом. Я не удивлюсь, если позже найду ее в ванной, гуглящей «Генрих VIII».

Она поворачивается ко мне и берет мою руку в свою. На минуту мне кажется, что вот она сейчас опустится на одно колено и сделает мне предложение.

– Лекси, – с тоской начинает она, ее глаза увлажняются.

О, а она хороша. Слезы по команде. Для этого действительно нужен какой-никакой талант. Либо она прирожденная лгунья (в таком случае она прекрасно впишется в эту семью), либо Кэролайн ее хорошо тренирует.

– Знаю, мы познакомились совсем недавно, – продолжает она, сжимая мои руки. – И нам еще многое предстоит узнать друг о друге. Но ты для меня уже как дочь, и я была бы так рада – нет, это было бы честью для меня, если ты будешь моей подружкой невесты на свадьбе.

Щелк. Щелк. Вспышка. Вспышка.

Я прикусываю язык так сильно, что, уверена, в следующий раз, когда я открою рот, кровь потечет из него, как в фильме про Дракулу. Камеры снова щелкают, и я борюсь с желанием отцепить ее костлявые ручонки от своих и скрыться в доме. Мой отец появляется рядом с Рив и ободряюще кладет руку на ее обнаженное плечо, стоически показывая свою поддержку в решении, которое более чем вероятно никогда не было ее. Она, наверное, хотела, чтобы какая-нибудь кузина, или сестра, или лучшая школьная ее подружка была ее подружкой на свадьбе, но я уверена, к этому времени она узнала (или это случится довольно скоро), что когда выходишь замуж за Ричарда Ларраби, то теряешь личные предпочтения. Здесь все делается только по одной причине. И причина эта – Ричард Ларраби должен выглядеть хорошо.

По той же причине Ричард Ларраби продолжает быть успешным директором мультимиллиардной корпорации. И если вы не можете находиться вместе с этим на борту, вам лучше сразу дезертировать с корабля.

Кэролайн посылает мне смертельный взгляд и жестом показывает мне отвечать поскорее. Темные глаза моего отца немного сужается, пока он смотрит в моем направлении.

Я знаю, что от меня ожидают. То же самое, что от меня ожидают с того самого дня, как я родилась.

Соответствовать.

Просто очередная пешка в одном из стратегических переговоров моего отца. Деловое соглашение, обернутое бантиком, вокруг которого шастают нанятые люди в костюмах Купидонов и которое заставили выглядеть как любовь. Жили долго и счастливо.

Все, чем является эта семья, – это фасад. Костюм. Занавес волшебника, скрывающий истину от остальной части страны Оз. И с ушибленными коленями, спрятанными за платьем стоимостью в 20 тысяч долларов, царапинами на руках, замазанные самой дорогой косметикой, которую только можно купить, и коробкой париков, спрятанной в шкафу, я, полагаю, ничем не отличаюсь.

Я поворачиваюсь обратно к 29-летней женщине, стоящей передо мной, которая с волнением называет меня своей дочерью, и после глубокого, полного сожаления вдоха говорю:

– Нет, Рив.

Коллективный вздох. Расширившиеся глаза. Лицо Кэролайн становится очень интересного оттенка красного.

– Это было бы честью для меня, – заканчиваю я.