Текст книги "Восхождение звезды"

Автор книги: Джерри Уандер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

У Барбары застучало сердце. Она никогда прежде не раздевала мужчину, и такая мысль в равной степени теперь возбуждала и пугала ее.

Наблюдая за Барбарой, Айк прищурился.

– Надеюсь, ты не обдумываешь возможность быстрого отступления? – подозрительно спросил он. Мощным движением Айк рванул руки, послышался звук рвущейся материи, и в следующее мгновение Барбара оказалась прижатой к постели. – Барби, ты не можешь так поступить! – взмолился Айк, впиваясь ей в губы с такой страстью, что голова ее пошла кругом. Руками она обвила его шею, всем телом прильнула к нему и чуть отстранилась, только почувствовав, как он расстегивает пуговки халата на ее груди, потом у талии и на подоле. Она не сопротивлялась, когда настал черед лифчика, трусиков…

Отодвинувшись назад, Айк обвел медленным взглядом всю ее – с головы до ног.

– Я ждал этого многие годы, – тихо признался он, лаская ей пышную грудь, живот, круто очерченные бедра.

Айк склонился над призывно торчащими розовыми сосками, поочередно лизнул их языком, потом сосательным движением втянул в рот, отпустил, опять вобрал в себя и осторожно придавил зубами. Барбара издала стон: не от боли, а от горячей волны, затопившей ее.

Нашаривая дрожащей рукой пуговицы на рубашке Айка, она почти отрывала их, стремясь почувствовать прикосновение его кожи, пылавшей жаром.

– Не спеши, – прошептал Айк, помогая снять с себя рубашку. – Теперь джинсы.

Барбара на секунду застыла.

– Ты что, боишься? – улыбнувшись, спросил он, когда она замялась.

– Нет, – выдавила Барбара, но хотя ее пальцы стали расстегивать ремень, именно Айк опустил молнию, стащил джинсы, потом белые, в обтяжку, трусы.

Барбара прильнула к нему, зарывшись лицом в завитки волос на его груди, вдыхая терпкий мужской запах, пьянящий и будоражащий одновременно. То, что она сейчас делала, как ластилась к нему, было естественным и не казалось запретным. С Айком ей хотелось всего.

Он поцеловал ее веки, потом покрыл мелкими поцелуями мягкую округлость плеча, опустился к груди.

– Не останавливайся! – умоляюще произнесла Барбара, чувствуя, что Айк на мгновение оторвался от нежно щемящего соска.

– Но я хочу поцеловать тебя… здесь, – произнес он гортанным голосом, проведя пальцами вниз от пупка к пушистому треугольнику между ног.

Пробравшись между спутанными волосками, его пальцы чуть скользнули в глубину между потаенных женских пухлых губ к напоминающей набухшую почку чувственной выпуклости. От одного прикосновения к ней Барбара вздрогнула. Когда же Айк погрузился туда языком, толчками возбуждая ее горячую плоть, Барбара застонала.

– Ты такая восприимчивая, – хрипло прошептал Айк.

– Еще… – вымолвила Барбара, сама пугаясь своей смелости. – Я хочу еще…

Она широко раскинула ноги, чтобы ничто не мешало Айку вновь приникнуть к пушистому треугольнику губами и языком, а самой раствориться и потонуть в водовороте сладкого наслаждения. Оно было столь захватывающим, что Барбара не сразу услышала, как Айк заговорил.

– Тебе хорошо? – Его голова уже была рядом с ней на подушке, а ее руку он мягко притянул вниз, к своей мощно напрягшейся плоти. – Потрогай здесь, если и мне хочешь сделать хорошо.

Просьба не поразила Барбару. Все, что происходило между ними сейчас было зовом самого естества.

– О Боже! – простонал Айк, когда Барбара стала сжимать и разжимать ладонь. – Ты знаешь, что делаешь со мной?.. Конечно, знаешь, – сам ответил он, с трудом выдыхая олова. Его рука снова оказалась у Барбары между ног. – Ты уже истекаешь соком, Барби, ты уже готова…

– Сделай это сейчас, – вырвалось у нее.

– Ты предохраняешься?

Она растерянно посмотрела на него.

– Ты принимаешь таблетки или предохраняешься по-другому?

– Нет…

– Значит, мне нужно что-то предпринять. – Айк потянулся за своими джинсами. – Не люблю я проклятые резиновые штуки, но это лучшее, что было в аптеке.

Барбара ждала, изнывая от желания, и сама обняла его за плечи, когда он опустился над ней. Вся она была призывно распахнута.

– Барби… – выдохнул он и начал продвигаться вперед, устремляясь в глубину меж ее ног. Лицо ее чуть исказила гримаса боли. Он поддал еще, она вскрикнула. – Ты девственница! – ошеломленно прохрипел Айк.

– Да, – едва слышно просто ответила Барбара.

– Но я не думал… Я был уверен… – смутился Айк.

– Но тебя же не отпугнет это?.. Ты не можешь остановиться сейчас! – чуть не со слезами просила Барбара, едва справлявшаяся с бурей желания. Она высоко подняла ноги и обвила ими спину Айка.

Несколько мгновений назад, до своего удивительного открытия, Айк уже чувствовал приближение оргазма. Последнее призывное движение Барбары вновь подхлестнуло его. Страсть задавала ритм, разгоряченное женское тело вздымалось и опускалось, послушно вторя мощным мужским посылам.

Боль, которую раньше представляла себе Барбара, оказалась не такой уж и сильной, и вскоре совсем пропала. Айк искусно подводил ее к пику наслаждения, приближавшемуся по мере того, как Айк ускорял движения вверх и вниз, пока со стоном не задрожал всем телом. А этот стон и эта дрожь тотчас отозвались в ней, будто вспыхнули и рассыпались где-то внутри сотни звезд. Невыразимая истома овладела ею.

– Барби, прости, если сделал тебе больно, – прошептал Айк, покрывая жаркими поцелуями ее закрытые, мокрые от слез глаза. – Я просто ошалел и ничего не мог с собой поделать.

– Нет. Я плачу не из-за боли… Это… было так чудесно! Я всегда надеялась, что так и будет, но оказалось даже лучше.

– И я сейчас чувствую то же самое, – тихо сказал Айк.

Глава 7

– Значит, с Полем Мелье у Барби ничего не было? – поигрывая ее каштановыми кудрями говорил Айк. После сладкой полудремы они наконец оба очнулись и теперь были способны разговаривать.

– Я быстро поняла, что он не годится в герои моего романа. Правда, это не помешало ему раструбить о нашей «связи» во всех газетах.

– Да, я читал. Старый греховодник не постеснялся живописать ваши прелестные уикэнды на море.

Барбара сморщила нос.

– А ты поверил? Ну и глупо.

– Почему? Фотографии пары, где седой господин преклоняет колени перед молодой красивой актрисой, выглядели вполне убедительно.

– Поль обожал эффекты, – рассмеялась Барбара. – И вообще играть на публику, чтобы шумели и судачили по поводу его персоны.

– Благодаря ему Барбару Молик стали оценивать как существо легкомысленное, если не сказать распущенное?.. Неужели тебя это не встревожило? – недоуменно спросил он.

– Встревожило. Но что мне было делать? Дать объявление в прессе? – фыркнула Барбара. – С мифами можно бороться одним способом – просто не реагировать. Мне жаль, если ты клюнул на фальшивую наживку.

– Подожди, не кипятись. В определенной степени история с твоими похождениями…

– Да не было похождений! – перебила Айка Барбара.

– …напоминала, так сказать, свободную мораль твоего отца… Как не поверить, что дочь Анджея Молика вступила на ту же стезю?

Барбара вспыхнула.

Выражение «свободная мораль» прозвучало до боли обидно. Может, Айк всерьез считает, что яблочко от яблоньки… У нее потемнело в глазах. Разрабатывая свою тактику искушения Шарона, она не собиралась заходить так далеко, чтобы отдаться ему, однако и не раскаивалась…

Всего несколько минут назад Барбара представляла себе, как они снова займутся с Айком любовью, а потом уснут в объятиях друг друга. Но сейчас!.. Она вскочила, подхватила с пола трусики и бюстгальтер, дрожащими руками натянула их на себя.

– Не смей иронизировать над Анджеем! Тебе мало удара, который ты ему нанес?..

Удивленно наблюдая за бешенством Барбары, Шарон поднялся на локте.

– Я не понимаю…

– Ах, не понимаешь! Ты сломал ему жизнь, а теперь делаешь вид, будто ни в чем не виноват! Анджей был обаятельным человеком и талантливым актером и до встречи с тобой и твоим проклятым фильмом, в котором ты пригласил Анджея сниматься, его переполняли надежды, рухнувшие, когда ты прекратил съемки.

– Перестань, – взмолился Айк. – У меня действительно существовали на то серьезные причины. Но говорить о них с тобой я не буду. Мне жаль, что тогда… все так случилось с фильмом!

– Да знаешь ли ты, в какую ужасную депрессию впал Анджей, вернувшись из Голливуда в Париж ни с чем?.. Сначала метался, потом замкнулся. С ролями в театре у него не ладилось – стал напрочь забывать текст, впадал в ступор… Я видела, как отец мучается, но мне и в голову не могло прийти, что однажды он шагнет прямо под колеса автобуса… – Голос Барбары болезненно дрогнул.

– Анджей… ты хочешь сказать… он сам?.. – воскликнул Шарон. – Прости, не знал… В то время я был в Японии, и только после возвращения до меня дошли слухи, что Молик погиб. Я думал, в автомобильной катастрофе. Он ведь частенько бывал невнимательным за рулем, особенно после бутылочки вина…

– В официальном заключении значилось, что Анджей умер в результате несчастного случая, но я уверена, он хотел умереть. Не шофер автобуса, а ты убил его!..

Шарон вскочил, быстро оделся. На Барбару он не смотрел. Приводил себя в порядок, как автомат: молния, пуговицы, ремень… Только пальцы его нервно подрагивали.

– Если хочешь верить своим домыслам – что же, верь…

– Ты даже не защищаешься, – язвительно произнесла Барбара.

– Нет! Пока вина человека не доказана, он невиновен. Кстати, ты можешь направить свой праведный гнев в полезное русло.

– А именно? – недоуменно вскинула брови Барбара.

– Ты хотела сделать свою Анну жесткой? Давай делай! Пусть она будет такой. Возможно, выпустив пар, играя в фильме, ты разрядишься.

Барбара долго и презрительно смотрела на Шарона.

– Ты, кроме фильма, ни о чем другом думать не можешь?

– Могу, – ответил Айк, глубоко засунув руки в карманы и раскачиваясь на каблуках. – Как раз сейчас думаю вот о чем… Если я такой подонок, то почему именно мне ты сегодня преподнесла столь дорогой подарок в постели?..

Краска сошла с лица Барбары. Вот неизбежный вопрос и прозвучал. И ответить на него теперь нелегко.

– Но это же очевидно! – гордо подняла она голову, прямо глядя в глаза Шарону. – Хотела избавиться от своей девственности. Если я готова была сделать тебе подарок в свои восемнадцать лет, то что говорить о двадцати пяти?

– И ты целовала меня с таким энтузиазмом, чтобы довести до нужной кондиции?

Барбара пожала плечами.

– Для чего же еще?

– Но почему выбрала меня? – резко спросил Шарон, тяжелым взглядом окинув Барбару.

– Потому что я тебя хорошо знаю и потому что ты, как я думала, опытный, хороший любовник, – усмехнулась она. – И я не ошиблась. Мой первый раз был великолепным! Благодарю.

– Убирайся.

– Что?

– Убирайся вон! – Лицо Шарона стало чернее ночи. – Ты полагаешь, будто можешь использовать меня для личной надобности, а я и ухом не поведу?.. Или намерена сунуть мне в карман пачку долларов, чтобы за следующие шесть – десять уроков изучить основные сексуальные приемы и овладеть необходимыми навыками?.. Хотя, пожалуй, пани Молик не нуждается в таком обучении, – криво усмехнулся Айк. – Ты прекрасно справляешься с этим сама.

Барбара настороженно посмотрела на него. Похоже, она зашла слишком далеко.

– Послушай, я не хотела…

– Уходи! – взорвался Шарон. – Может, как любовник я и владею собой, но сейчас моему терпению приходит конец!

Барбара повернулась и молча вышла из комнаты. Семь лет назад в отеле «Бурбон» она покинула номер Айка Шарона по собственному желанию, но сейчас, с точностью до наоборот, он выгнал ее.

Не успела Барбара войти в свою спальню, как дверь за ее спиной с грохотом распахнулась.

– Утром я пришлю машину. Твоя съемка назначена на десять. Надеюсь, пани Молик явится без опозданий? – сурово выговорил Айк не переступая порога комнаты.

– Хочешь, она переберется в гостиницу поближе к студии, чтобы не доставлять господину режиссеру лишних хлопот?

– Нет необходимости.

– Но с сегодняшнего дня я, как понимаю, уже не отношусь к числу желанных гостей в доме?

– Это ничего не меняет, – ответил Шарон, и в следующий миг дробный стук его каблуков раздался на лестнице.

– Еще кофе? – пробился к сознанию Барбары чей-то голос. – Я спрашиваю, хотите еще кофе, мисс? – снова прозвучал голос, на этот раз уже нетерпеливо.

Она удивленно подняла глаза. Над ней возвышался официант в оранжево-белой униформе, держа в руках стеклянный кофейник.

– А-а, да, пожалуйста, – смутилась Барбара. Быстро глянув по сторонам, она заметила, что у всех остальных чашки уже были наполнены.

Все происходило на следующий день, когда съемочная группа всем составом отправилась перекусить в местную закусочную. Барбаре не хотелось есть, можно даже сказать, аппетит совсем пропал, но не оставаться же в павильоне одной. Настроение – хуже некуда, чего не скажешь о Шароне. На площадке он был энергичен, деловит, подбадривал актеров шуткой, на нее же, дожидавшуюся своего эпизода, не обращал внимания.

Барбара добавила в чашку немного сливок и бросила взгляд в дальний конец стола, где Шарон объяснял Лиз Митчел, почему только что отснятый с ней кусок придется переснимать. Его не устроило, как вяло актриса сыграла, не включив весь свой темперамент.

Барбара про себя усмехнулась: зато она вчера вечером проявила свой темперамент на полную катушку. Самое правильное теперь – собрать вещи и улететь домой. Что и сделала бы любая женщина. Просто женщина – да, но не актриса, связанная по рукам и ногам обязательствами, контрактом, а главное, чувством долга и ответственности по отношению к делу и собственной профессии.

О том, что переспала с Айком, она не жалела. И вовсе не солгала, когда сказала ему, какое наслаждение получила. Это правда. Но правда и то, что ее замысел наказать Айка потерпел полное фиаско. Ни за себя не отомстила, ни за отца… Впрочем, если уж говорить начистоту, то после смерти матери Барбара немного изменила отношение к Анджею. Тот никогда не был хорошим мужем и семьянином – достаточно помучил жену, заставляя годами страдать. Он всегда думал только о себе и винил во всем не себя, а других. Подумав сейчас об этом, Барбара поежилась словно от озноба. А что, если Шарон ни в чем не виноват, и это она сама придумала и вообразила в его лице злодея?

Нет!.. Коли Шарону действительно нечего скрывать, почему же он не расскажет ей все начистоту?..

Вдруг Барбара заметила, как Лиз Митчел ласково поглаживает Шарона по плечу, будто утешает или сдерживает, чтобы не нервничал. Жест был одновременно и дружеским, но коробил.

– Все закончили? – громко, на весь зал крикнул Айк и поднялся. – Время не ждет. Вернемся к работе.

Актеры дружно потянулись к павильону киностудии. Процессия была живописная – все в гриме, костюмах своих героев, только оператор и ассистенты в майках и джинсах.

Случайно Барбара и Шарон оказались рядом.

– У тебя мрачный вид. Плохо себя чувствуешь? – как бы мимоходом спросил Айк.

– Все в порядке.

– Тогда соберись, отменить или отложить съемку я не могу. Сейчас закончим эпизод с Лиз Митчел, потом твоя очередь.

– Я заметила, она никогда не пропускает возможности побыть рядом с тобой или приласкать.

Шарон удивленно поднял бровь.

– Боже мой! Ты ревнуешь?

– Я? Ревную? – фыркнула Барбара. – С чего ты взял?

– Классический ответ. Но кого ты хочешь им убедить – меня или себя?..

Барбара вспыхнула. Ему стоило бы возразить, но как на грех ничего не приходило в голову.

– Нет, мне не нравится, когда актрисы демонстрируют ко мне внимание, однако терплю ради того, чтобы это не отразилось на их работе во время съемок. Чисто психологически нельзя осложнять обстановку… Надеюсь, понятно?

– Еще бы! Ты готов на любой компромисс, лишь бы это было на пользу твоему фильму.

Последовала пауза. Похоже, Шарон мысленно сосчитал до десяти, прежде чем ответить.

– Я знал, что ты так и скажешь, – сдержанно произнес он и быстро зашагал вперед.

В павильоне Барбара села чуть в сторонке, издали наблюдая, как Айк Шарон работает с Лиз Митчел и Деном Батлером. Партнеры старались, однако диалог между ними в самом деле выглядел вялым. Снимали уже третий дубль, однако режиссер заставлял их начинать все сначала.

– Вы оба вареные и кислые! Ведете себя, как опостылевшие друг другу муж и жена, а не как страстные любовники! Забудь о своей прическе, Лиз, зачем ты все время поправляешь волосы? Разве твоя героиня озабочена сейчас тем, как выглядит?.. Батлер, больше напора! Ты пришел победить, так побеждай! – Шарон вышел из терпения, в который раз разъясняя актерам их задачу. – К черту! Никуда не годится! – выкрикнул Айк и кинул взгляд в темноту павильона. – Пани Молик!

От неожиданности Барбара сразу вскочила.

– Я здесь.

– Прекрасно. Прошу на площадку!

Мгновенно она вступила под ярко горящие лучи софитов. Разгоряченный Шарон не дал ей возможности собраться.

– Анна! Не веришь себе, так поверь мне. – Это был уже не властный голос режиссера Шарона, а тихий шепот его Крофорда. – Ты лишила меня покоя, послушай, как стучит сердце… – Он притянул Анну к себе, нежно поднял ее подбородок, заглянул в глаза.

Барбара думала, что они сыграют сцену, симулируя поцелуй героя и героини, но губы Шарона раскрылись, и она почувствовала настойчивость его языка, хищный, вызывающий головокружение напор. От неожиданности Барбара отклонилась назад, но руки Айка сжались еще крепче.

– И не пробуй остановить меня, – спокойно шепнул ей Айк, в то время как в глазах светился вызов. Он наклонился и снова приник к ее губам.

Барбаре не хотелось спорить или затевать борьбу на глазах у остальных актеров. Если они начнут ссориться, Айк в своей обычной манере может съязвить насчет их вчерашних занятий сексом, что уж вовсе нелепо выносить на публику. А кроме того – и это главное – поцелуй Айка пьянил, наполнял радостью и счастьем, отказаться от чего она была не в силах. В ликующем порыве Барбара обвила его шею руками, глаза ее сияли. Словно изголодавшиеся, одержимые глубоким и искренним чувством, они припали друг к другу и разъяли объятия лишь тогда, когда раздались аплодисменты.

– Браво! – неистово хлопала в ладоши Лиз Митчел.

– Ну, и перцу же вы задали! – ухмыльнулся Ден Батлер. – Класс!

Барбара натянуто улыбнулась, Шарон же, обернувшись к актерам, буквально разразился тирадой.

– Вот чего я от вас хочу добиться! Наш фильм – драма открытых страстей. Торжество любви, а не совместная постель! Понятно я говорю или нет?.. Сейчас на экранах сколько угодно смятых простыней, оголенных ляжек, до бесстыдства натуральных телодвижений, за которыми нет той подлинной любви, что приносит счастье, а порой и глубочайшую боль. Я верю в такую любовь, и мне жаль тех, кому не повезло ее испытать…

Искренние слова Айка буквально потрясли Барбару, потому что в них чуть приоткрылась его душа, бездонная глубина которой была ей неведома.

Странным образом тот день стал для нее переломным. Будто что-то, раскрепостившись, проснулось. На съемках реальность и вымысел смешались, Анна и Барбара слились, словно у них было одно сердце, трепещущее и замирающее. Бывали минуты, когда перед камерой Шарон доводил ее до крайней точки, после чего ей с трудом удавалось прийти в себя. Никогда раньше партнеры по сцене не заставляли ее выплескиваться до дна, а тут… сама любовь неудержимо рвалась наружу.

Дома, вернувшись со съемок, они с Шароном вместе ужинали, разговаривали, потом уходили каждый к себе. К ней в спальню Айк не поднялся ни разу. Обессиленная, измученная терзавшими ее чувствами, Барбара проваливалась в сон, а утром снова отправлялась на студию.

Неделя за неделей летели стремительно, съемки шли к концу. Интимные сцены, которых она раньше так внутренне стеснялась, почему-то дались легко. Ее уже не смущало собственное полуобнаженное тело, Барбара даже не замечала моментов, когда оставалась полностью нагой. Горячие объятия Айка, вкус поцелуев, шелест кожи – все захватывало ее целиком. И она не сразу обнаружила, что во время съемок ни одного постороннего, кроме кинооператора, в павильоне не было: Шарон позаботился, чтобы они оставались совершенно одни…

Потом, после того как фильм вчерне был смонтирован и началось озвучивание, когда актеры записывают свои тексты начисто, Барбара впервые увидела себя на экране.

Сколько раз Шарон приглашал ее прийти в служебный кинозал, чтобы посмотреть готовые куски, она категорически отказывалась и вот теперь с замиранием сердца подняла глаза.

Барбара узнавала и не узнавала себя, не знала, нравится ли себе или нет, удалась ли ей роль. В некотором замешательстве следила за своими жестами, улыбкой и той последней слезой, с какой в финале прощалась с возлюбленным, давая ему свободу.

– Барбара, соберись, пожалуйста, ты пропустила начало своей реплики, – приподняв на ее голове наушники, где звучал записанный вчерне текст, прошептал Шарон и скомандовал: – Стоп. Вернемся чуть назад! Лиз Митчел и Ден Батлер свободны. – Пани Молик и я перезапишем сегодня куски, где мы вдвоем. Вы должны понимать, как ей трудно впервые заниматься озвучиванием…

Он был прав. Трудно не только чисто технически, из-за отсутствия опыта, а потому, что любовную драму героини ей пришлось переживать еще и еще раз, а это только бередило собственную изболевшуюся душу. Сколько ночей она провела в тщетных надеждах не на съемочной площадке, а в реальной жизни вернуть их близость. Кляла себя за нелепое желание отомстить. За что, собственно? За то, что не любил, когда ей было восемнадцать?.. Куда горше положение теперь. Он околдовал ее окончательно. Приговор вынесен и обсуждению не подлежит.

…Премьерный просмотр фильма был назначен на воскресенье. В лучший зал Голливуда «Палас» пригласили весь съемочный коллектив, звездную кинематографическую элиту, прессу.

Барбара долго сидела перед зеркалом, тщательно подкрашивалась, завивалась, примеряла специально купленное вечернее платье. Оно струилось, ниспадая с оголенных плеч, мягко подчеркивая женственность всей фигуры. Терракотовый цвет шелка удивительно оттенял пронзительную зелень ее глаз и каштановое буйство волос.

– Ты сегодня на редкость хороша, – обернулся Айк, увидев Барбару на пороге гостиной. – Разве что изумрудов не хватает. Мы будем выглядеть отличной парой, тебе не кажется? – подмигнул он, поправляя лацкан своего безупречного белого костюма.

– Разве в Голливуде кого-нибудь чем-нибудь удивишь? – усмехнулась Барбара в ответ. – Хочешь верь, хочешь нет, я с большим удовольствием лучше бы осталась тут и никуда не пошла.

– Но это невозможно! – вздернул бровь Шарон. – Да сотни людей придут сегодня в «Палас» поглазеть на «Женщину по имени Любовь».

– Ты все-таки остановился на этом названии фильма?

– Оно мне кажется наиболее удачным. Разве не так?

Барбара пожала плечами.

– Не знаю. Для названия слишком длинно.

– Возможно… Зато точно по сути – раз. Эффектно для рекламы – два. Я так решил – три.

Все, что происходило в зале, Барбара воспринимала будто сквозь туман. Шарон кому-то представлял ее, кто-то целовал ей руку, одаривал взглядом, любезно улыбался. Это были мужчины, лиц которых она не запомнила. Женщины, одна другой эффектнее, цепко всматривались, оценивая так, словно перед ними призовая лошадь. Мелькнули редкие знакомые – Лиз Митчел, Ден Батлер, продюсер Сэм Харрис, физиономия, как всегда, лохматого оператора их фильма, усы помрежа…

В отведенной им ложе, Барбара села чуть дальше, чтобы не торчать на виду. Шарон покосился, но ничего не сказал, остался впереди. Фильм она тоже смотрела словно сквозь туман: видела и одновременно отсутствовала; иногда сознание ее включалось, тогда улавливала какую-нибудь реплику. Она оцепенела эмоционально и пришла в себя только в момент, когда раздались аплодисменты. Шарон оглянулся, взял ее за руку, подвел к бархатному барьеру ложи.

– Ну же, ну!.. За этот успех я должен прежде всего сказать спасибо тебе, Барбара.

А она сразу подумала об отце. Вот кто по-настоящему был бы счастлив сегодня. Ей же самой для полноты счастья не хватало «малости» – стать женщиной по имени Любовь… для одного единственного на свете человека.

Атмосфера в отдельном кабинете известного голливудского ресторана, зарезервированного Сэмом Харрисом для ужина после премьеры, была возбужденно праздничной.

Все, кто принимал участие в создании фильма, от души радовались, поздравляли друг друга. Пенились бокалы, звенели приборы, в невероятном шуме тонули отдельные голоса.

Напряженность Барбары спала – здесь были свои, не то, что в пышном зале киноцентра. Ее взгляд привлекла Лиз Митчел. Взобравшись на стул, актриса потрясала над головой пачкой газет.

– Прошу внимания! Тише! Это завтрашний номер, а в нем рецензия Дуга Уэлча!

Когда же он успел накатать, подумала Барбара и тут же вспомнила, как три дня назад, после служебного просмотра, столкнулась с журналистом, пытавшимся с ней заговорить. Не напрасно ли она тогда улизнула – такой тип вполне может отыграться… Опасения оказались несправедливыми. Уэлч фильм не просто хвалил, а восторгался им.

– «Режиссер Айк Шарон, – вслух читала Лиз, – еще раз сумел подтвердить свое высокое мастерство в разработке трагического звучания темы и с абсолютной точностью подобрал актерский состав…» – Газеты уже шелестели в руках многих за столом, и Лиз Митчел могла бы тоже читать про себя, но ее было не удержать. – Ага, вот: «Как всегда, приковывает к себе внимание обворожительная Лиз Митчел. – Актриса сделала паузу, чтобы картинно раскланяться. – Но особенно Айк Шарон в роли Крофорда и молодая актриса Барбара Молик в роли Анны. Та трогательная незащищенность, которую пани Молик придала образу, подчеркивает глубину переживаемой героиней драмы, – читала она дальше. – Ее хрупкая красота составляет прекрасный контраст мужской мощи Айка Шарона…»

– Прямо музыка для слуха! – воскликнула Барбара.

– Подожди, подожди, – продолжала Лиз, просматривая строчки. – «И визуально дает ощутить сексуальное напряжение между ними!»

Барбара предпочла проигнорировать последнюю фразу и, недоуменно пожав плечами, сказала:

– Где он углядел «трогательную незащищенность»? Бред!

– Нет все правильно. Не знаю, как это объяснить, но чем более сильной ты делаешь свою Анну, тем беззащитней на самом деле та оказывается. Поразительный эффект! Завидую. И Шарон молодец! Надо же угадать в тебе одновременно лед и пламень! Скажи ему спасибо за свою удачу.

В этот момент с бокалом в руках поднялся Сэм Харрис, сидевший рядом с Шароном во главе стола.

– Сегодня для одной из присутствующих актрис – особый день, можно сказать, крещение кинематографом. Я поднимаю бокал за будущее Барбары Молик! – Продюсер был немолодым, лысеющим и, как многие толстяки, внешне добродушным, хотя в делах отличался железной хваткой. – За ее талант, а также за Айка Шарона, разглядевшего восходящую кинозвезду! Сегодня они оба одержали убедительную победу. Уверен, премьера на Бродвее, которая состоится послезавтра, будет не менее успешной, чем здесь.

Все загалдели, обсуждая предстоящее событие. Для Барбары оно оказалось неожиданным и пугающим: сенсация в Голливуде отнюдь еще не означает триумфа на бродвейском экране, и не зря ли Сэм Харрис и Айк столь оптимистически настроены?..

Под утро, изрядно накачавшись, многие начали расходиться, но Шарона и Харриса, прощаясь, обступили плотным кольцом. Барбара не сразу обратила внимание на человека, плюхнувшегося на освободившийся рядом с ней стул.

– Вы обманывали, – сказал тот. Обернувшись, она увидела двусмысленную улыбку Дуга Уэлча.

– Я вас не понимаю. На что вы намекаете?

– Вы говорили, будто у вас нет романа с Шароном.

Хотела бы я, чтобы он был, подумала Барбара.

– Его и нет.

Репортер пожал плечами.

– Меня не проведешь, экран тоже не обманешь. И слепому ясно, как вы его любите.

– Моя задача сыграть любовь, – устало возразила Барбара.

– Детка, то, как вы это делаете, свидетельствует о большем, нежели о профессиональном мастерстве. Написав о сексуальном напряжении между вами, я просто констатирую очевидный факт, и вы напрасно на меня злитесь…

Через час Барбара уже лежала в постели. Чрезмерное возбуждение сегодняшнего вечера мешало ей уснуть, в голове крутились слова, сказанные Дугом Уэлчем. Он попал в самую точку. Она любит Айка. И семь лет назад любила, и сейчас. Никто из мужчин, с кем ей пришлось встречаться, не затронул ее сердца. Может, она так долго и оставалась девственницей, потому что берегла себя для него, а придуманная ею стратегия искушения всего лишь повод, скрывающий подспудное желание?.. Да, нужно признаться себе, что так и есть.

Содрогаясь от внезапно нахлынувших рыданий, Барбара зарылась лицом в подушку.