Текст книги "Восхождение звезды"

Автор книги: Джерри Уандер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Наверху они передвинули высокий платяной шкаф, а двуспальную кровать переместили ближе к центру. Айк сосредоточенно огляделся.

– Итак, представь… Комната Анны, она сидит за туалетным столиком и расчесывает волосы… Входит Крофорд, которого та не ждет.

– Что за спектакль ты сегодня устроила? – произнес Айк, сразу включаясь в роль.

Барбара не успела собраться, и Айк начал сначала. Распахнул дверь, вихрем ворвался в комнату.

– Что за спектакль ты сегодня устроила?

– Разве тебе не все равно?!

Гневная реплика героини удалась Барбаре. Дальше последовал диалог на повышенных тонах, в конце которого Анна вскакивает, пытаясь убежать, а Крофорд хватает ее за плечи.

– Ну что, займемся делом? – Айк вопросительно посмотрел на Барбару.

Сердце девушки замерло. «Дело» означало отработку поцелуя, который, по сценарию, должен был произойти в следующий момент.

– Мы любовники, наши отношения сложны, запутанны, – уточнил Шарон драматургическую ситуацию.

– Э-э… да, – вспыхнула Барбара, вспомнив о своем.

– Небольшая тренировка тебе не повредит.

Зато я постараюсь, чтобы для тебя она не оказалась бесследной, подумала Барбара. Раз судьбе так угодно, ты узнаешь, что такое месть отвергнутой тобой любви.

Перевоплотившись снова в Анну, Барбара толкнула Айка – Крофорда в грудь, они стали бороться. Их поцелуй начался с театрального приема, имитирующего натуральный, но Барбара вдруг раскрыла губы. Поцелуй стал настоящим. Глубоким. И долгим.

Когда он кончился, Айк, помрачнев, отодвинулся. Сейчас спросит, что я вытворяю, и обвинит в нарушении правил, а потом скажет, чтобы это больше не повторялось, пронеслось в голове Барбары, вслух же она деловито произнесла:

– Достаточно страсти?

Айк коротко кивнул.

– А теперь перейдем к эпизоду с привязыванием.

– Как скажешь, – отозвалась она и, пройдя мимо Шарона, легла на кровать.

Диалог между героем и героиней начинался с яростных взаимных упреков и достигал накала, когда Крофорд, чтобы подавить Анну и взять ее силой, связывает ей шарфом запястья и притягивает руки к резной спинке кровати.

Шарфа, естественно, рядом не было, и Шарон сорвал с шеи собственный галстук, ловко выйдя из положения. Он всей тяжестью навалился на Барбару и сильно изменившимся голосом произнес:

– Анна, Анна! Не будь слепой… Я люблю тебя.

Голубые глаза Айка казались бездонными, скулы резко очертились. Барбара почувствовала смятение, сердце запрыгало, дыхание сбилось, в горле пересохло. Она испытывала беспокойство и сексуальное напряжение, а также желание потянуться вверх и с силой прижаться к мужским губам.

– Мне кажется, что тут Анна должна вырваться, – наконец произнесла Барбара.

– Но Крофорд все же жадно целует ее! – нетерпеливо возразил Шарон.

– Если он мужчина, не терпящий поражений, то не отступит…

– Ты чертовски права! – хрипло сказал Айк и накрыл ее губы своими.

На этот раз никакого притворства не было, поцелуй стал настоящим с самого начала. Его язык проник между губ Барбары во влажную глубину ее рта, рука потянулась к талии, бедрам. Он прижался к ней животом, мощными бедрами.

В голове девушки все завертелось. Близость Айка действовала как наркотик, возбуждала и дурманила. Грудь сразу набухла, соски отвердели, внизу живота разлилось тягучее томление, охватывавшее постепенно каждую клеточку тела. Оно горело и плавилось… А когда даже сквозь одежду Барбара ощутила твердую выпуклость разбухшей мужской плоти, она уже не владела собой, буря надвигающейся страсти выжала из нее стон.

– Так будет и на съемках? – прерывисто прошептал Айк.

Барбара поспешно отстранилась. Что они делают? Не зашла ли она слишком далеко, потеряв всяческий контроль?

– Что?

– Ты намерена почувствовать оргазм?

Девушку потрясли его слова.

– Оргазм? – запинаясь повторила она.

– Ты считаешь, я бревно и ничего не понимаю?..

Барбара онемела. Неужели ее реакция так очевидна? Нужно как-то выпутываться, решила она и довольно игриво спросила:

– А по-моему, ты сам ничуть не смутишься перед камерой оператора или своих ассистентов. Я не права?

– Сомневаюсь, – сухо уточнил он и тут же развязал ей руки и слез с кровати. – Пойду приму холодный душ. Репетиция окончена.

– Тогда желаю тебе спокойной ночи, – произнесла Барбара и тут же устремилась в свою комнату.

С того вечера они, казалось, заключили негласное соглашение насчет поцелуев и, отбросив всякое притворство, целовались по-настоящему. Правда, Барбара старалась контролировать свои реакции из опасения, как бы ее снова не занесло. Фокус заключался в постоянном напоминании самой себе: Шарон платит по счетам! И это срабатывало. Пока.

Несмотря на то что они целовались почти каждый день, ее внутреннее напряжение не ослабевало. Наоборот. Барбара всегда ощущала его присутствие, даже если Айка не было в комнате, и ни на секунду не забывала об опасности затеянной игры.

Но она училась понимать его тело. Например, стала точно распознавать мгновение, когда настоящее желание Шарона одерживало верх над притворным, положенным по сюжету. Это был едва уловимый момент. Руки Айка сжимались крепче, дыхание ускорялось, тело наливалось, что не могло не возбуждать Барбару. Ей все труднее и труднее становилось сохранять, хотя бы частично, собственную сдержанность. Теперь вечера, когда Шарону необходимо было уезжать куда-то из дому, пришлись кстати. Они служили перерывом в их постоянном общении и предоставляли Барбаре возможность собраться с силами.

Наконец Шарон объявил:

– Все. Готовы мы или не готовы, остальное будем доводить до ума на площадке… Группа в сборе. Я исчерпал, отпущенный нам продюсером лимит. Завтра Сэм Харрис встречает нас в Лос-Анджелесе. Собери, пожалуйста, вещи. Утром этим будет некогда заниматься. Учти, там жарко и половина барахла тебе не понадобится.

– У меня почти нет летних вещей. Я о них как-то не подумала, – растерянно пожала плечами Барбара.

– Мне бы твои заботы, – махнул рукой Айк и чмокнул ее в щеку. – В крайнем случае, что-нибудь купим. Неужели ты думаешь, я позволю актрисе Барбаре Молик, которую притащил аж из Европы и с которой связываю немало своих творческих надежд, ударить в грязь лицом?.. Глупышка! Не морочь себе голову и выспись хорошенько. Ты у меня в последнее время что-то побледнела и осунулась, хотя должен сказать – тебе это идет.

Глава 6

– Руки вниз – раз, два; вверх – три, четыре, – звучал голос из динамика магнитофона. – Руки на талию, высоко поднимаем колени. Как можно выше!

Оставшись одна в женской гримерной, актриса разделась до узких трусиков и белого кружевного бюстгальтера и занялась гимнастикой. Вместо того чтобы отправиться со всеми членами съемочной группы в ближайшую закусочную, она предпочла ограничиться яблоком и потренироваться. Если ей предстоит сниматься в некоторых эпизодах в полураздетом виде, следует быть в хорошей форме.

Барбара слегка нахмурилась. Окончательно столь щекотливый для нее вопрос все еще не был решен. В Нью-Йорке они с Шароном репетировали интимные сцены в одежде, в театре она играла их, обернувшись простыней. На театральных подмостках, где все – сама условность, это проходит, а в кино? Тут такой прием вряд ли подойдет. Хорошо, что хотя бы эпизод с привязыванием, который после долгих споров они решили отложить «для дозревания», будет сниматься одним из последних…

Стараясь сохранять ритм, предложенный музыкой, Барбара думала о том, каким прекрасным партнером оказался Айк Шарон, сколь легко с ним работать на площадке перед кинокамерой. Благодаря ему она перестала наконец бояться проклятой хлопушки в руках ассистента, зычным голосом выкрикивающего: «Кадр номер 116. Мотор!», научилась абстрагироваться от толпившегося рядом народа: осветителей, помощников оператора, администраторов, звуковиков, гримеров, костюмеров… Непостижимо, как у Шарона на все хватает сил! Разводит мизансцены, дает указание актерам и сразу включается в роль героя сам… Безумие! Но надо отдать должное – его понимают с полуслова. Слава Богу, актерский состав он тоже подобрал удачно.

Например, Лиз Митчел, играющая роль соперницы Анны, безошибочное попадание! Ей далеко за сорок, на лице следы увядания, в фигуре излишняя полнота, но сколько соблазнительного кокетства, перед которым любому мужчине трудно устоять… Ден Батлер – исполнитель роли возлюбленного Анны, роман с которым был у нее до роковой встречи с Крофордом, – обладает почти идеальной внешностью: божественно красив, молод, сложен как атлет. Остальные, второстепенные по сюжету участники, не менее органично вписываются в актерский ансамбль, оттеняя индивидуальность самой Барбары Молик и Айка Шарона.

Никого из них Барбара прежде не встречала, но буквально через неделю они уже стали сплоченной командой, во многом благодаря Айку. В павильоне тот работал споро, не загоняя актеров излишними дублями, но был требователен, пустопорожние споры пресекал на корню, хотя к дельным предложениям прислушивался. К Барбаре Молик относился подчеркнуто внимательно, давая понять, сколь высоко ценит дарование молодой актрисы, выбранной им на роль героини. Словом, работалось без нервотрепки, чего, признаться, она не ожидала, как и того, что ей будет не хватать тех поцелуев, вкус которых узнала в Нью-Йорке. Они стали своего рода сладким, будоражащим наркотиком, и теперь она испытывала определенное опустошение. Впрочем, здравый смысл подсказывал, что так даже спокойнее…

Увлеченная своими гимнастическими упражнениями: приседаниями, наклонами, прогибами в мостик и обратно, Барбара не сразу почувствовала посторонний взгляд, а когда обернулась, увидела Дена Батлера.

Тот стоял прислонившись спиной к закрытой двери, со сложенными на груди руками и довольно нахально ее разглядывал.

Прекратив упражнения, Барбара выключила магнитофон.

– Ты… рано… вернулся, – чуть отдышавшись после нагрузки, сказала она.

– Я специально пришел, чтобы полюбоваться тобой. – Ден улыбнулся с видом таможенника, приказывающего раздеться для личного досмотра. – И действительно получил удовольствие.

На Барбаре была не спортивная одежда, а полупрозрачное, кружевное белье, подчеркивающее ладность фигуры, пышность груди, что совсем некстати, если рядом посторонний. Она накинула цветастое платье, застегивающееся спереди как халат.

– Ты чего-то хочешь?

– Тебя.

С самого начала съемок отношение к ней Дена содержало едва скрытый намек на сексуальность, но Барбара старалась не обращать внимания, переводя все на дружеские, шутливые рельсы.

– Но я не свободна, так же как и ты, – улыбнулась она.

– В самом деле? Ты имеешь в виду, что вы с Шароном… – Ден помедлил, словно подбирал слова, желая выразиться помягче, – увлечены друг другом? Я так и думал…

– Ты ошибаешься, – поспешно возразила Барбара. – А что сказала бы сейчас твоя жена?

– Ни-че-го, у нас открытый брак. – Демонстрируя обворожительную улыбку, Ден подошел к ней и обнял за талию. – Ну, не будь такой зажатой, я не кусаюсь.

– Открытый у вас брак или нет – я не имею дела с женатыми мужчинами, – заявила колючим тоном Барбара.

– Труден только первый шаг.

– Ко мне это отношения не имеет.

– Ты что, мисс Недотрога? – усмехнулся Ден. – Брось. Твое тело будто создано для греха.

– Ты говоришь, как персонаж третьеразрядного фильма, где каждая фраза отдает клубничкой. – Пройдя мимо Дена Батлера, она распахнула дверь. – Уходи! – И добавила, не желая никаких осложнений: – Ну, пожалуйста…

Ден даже не шевельнулся. Он был симпатичным парнем, и женщины редко отказывали ему. Наоборот, инициатива чаще всего исходила от них, а тут – капризы…

– Ты пожалеешь, – усмехнулся Ден.

– Никогда!.. Привет, Лиз, – обрадовалась она появлению Лиз Митчел, направлявшейся к их гримерной. – Вы сегодня быстро управились с ланчем.

Батлеру не оставалось ничего, как удалиться.

Сорокалетняя актриса прекрасно выглядела: платье подчеркивало ее пышные, зрелые формы; туфли на очень высоких каблуках, прическа – волосок к волоску. Ей незачем было глядеться в зеркало, однако Лиз тут же стала поправлять свой макияж.

– Нам испортил аппетит Дуг Уэлч. Пристал к Шарону с вопросами.

– А кто он? – спросила Барбара.

– Да репортер! От него не так легко отвязаться, но Айк выпроводил его, пригласив попозже зайти в павильон. Будь с ним осторожна: Дуг обожает разного рода скандалы, просто питается ими.

– Спасибо, запомню.

Лиз Митчел извлекла из серебряного портсигара сигарету и закурила.

– Уэлч ужасный нахал. Хватка как у дога. Однако Айк прекрасно с ним справился, что и следовало ожидать! – Актриса расцвела в улыбке. – Я любовалась Шароном: невозмутим, как укротитель, а у самого в глазах стальной блеск.

Барбара уже заметила, что Лиз неравнодушна к Шарону. Она необычайно оживлялась в его обществе и постоянно старалась ласково прикоснуться то к плечу, то к руке режиссера, когда тот прорабатывал с ней эпизоды с ее участием.

Лиз совершенно не смущал тот факт, что она на несколько лет старше Айка. Похоже, и того это совершенно не волновало; он наслаждался пластикой движений и красотой актрисы, точно исполнявшей все режиссерские требования.

В павильоне, куда они направились вместе с Лиз Митчел, Барбара уселась в сторонке, делая вид, будто ей все безразлично, а на самом деле исподтишка наблюдала за их поведением.

Потом настала очередь ее и Дена Батлера. К великому облегчению Барбары, во время репетиции Ден обращался с ней дружелюбно, казалось напрочь позабыв об инциденте в гримерной. Они хорошо справились со своим диалогом. Репетиция продолжалась, Шарон как раз делал последние замечания, когда в павильоне появился маленький человек с острыми чертами лица, одетый в черную рубашку без воротника и белые брюки.

– Вы согласились дать мне интервью, – обратился тот к Шарону и достал диктофон. – Барбара поняла, что это и есть Дуг Уэлч.

Шарон кивнул. Сказал несколько слов о сценарии, затем представил участников съемочной группы.

– Я знаю, что сценарий сделан по пьесе, – задал очередной вопрос репортер. – В фильме вы оставите то же название или все-таки измените?

Шарон вздохнул.

– Точнее всего было бы назвать «Мужчина и женщина», но Клод Лелуш опередил меня… Придется искать новое – какое, признаться, еще не решил, нет времени подумать…

Шарон отвернулся и пригласил на площадку перед камерой Лиз Митчел.

– Остальные свободны, – распорядился он, приступая к репетиции и не обращая больше внимания на журналиста.

Дуг Уэлч собирался еще порасспросить режиссера, но это было безнадежно, поэтому устремился за актерами, дружно потянувшимися из павильона студии. Барбара чуть замешкалась, вышла последней и тут же в коридоре наткнулась на репортера и Дена Батлера, беседовавших вполголоса.

– Молик – известная актерская фамилия. Барбаре Молик двадцать пять, полька, живет и работает в Париже, – донесся до нее голос Батлера, заставивший насторожиться. – Если вам не удастся поговорить с ней сейчас, разыскать актрису можно в доме Айка Шарона. Она живет у него и, по-моему, к шефу неравнодушна…

Барбара замерла, прекрасно расслышав каждое слово. Ден, наверное, решил все-таки ей отомстить. А черные глаза Дуга Уэлча сразу загорелись.

– Да, я живу у Шарона. Это удобно для работы и ничего другого ровным счетом не означает! В Голливуде я первый раз, ориентируюсь плохо…

– Пани протестует слишком сильно! – Репортер совершенно не смутился, что Барбара все слышала. – А это подозрительно…

Глаза девушки метнули молнии в сторону Батлера.

– Я не ожидала от тебя подлости!

– Какая же это подлость? – рассмеялся Ден. – Еще скажешь спасибо за рекламу.

Барбара с негодованием хлопнула дверью гримерной…

К вечеру, закончив съемочный день, они с Шароном отправились домой.

– Ден подкинул этому репортеру идею, будто мы с тобой любовники, – пожаловалась Барбара, пока Айк выводил машину на дорогу.

– Не обращай внимания.

– Неужели тебя сие не беспокоит? – возмутилась она.

– Только не в данном случае. Если Дуг придаст своим репортажам несколько фривольный оттенок, это пойдет на пользу фильму.

Барбара удивленно уставилась на него.

– А если он раздует историю до скандала?..

– Только подстегнет всеобщий интерес! Публика обожает подробности из личной жизни кумиров.

– Значит, годится любая реклама?

– Более или менее.

Барбара взглянула на Айка неодобрительно.

– Великолепная жизненная позиция! – воскликнула она и замолчала на весь остаток пути.

Дом, в котором жил Шарон в Голливуде, не являлся его собственностью, а принадлежал продюсерской фирме, предоставлявший виллу в полное распоряжение режиссера на время съемок. Тут он чувствовал себя свободно, по-хозяйски, отдыхал и работал без помех, ценя покой и уединение.

Наскоро перекусив в кухне, Айк вдруг сказал:

– Нам давно пора определиться с тем, как играть спальные сцены между Анной и Крофордом… иначе перед камерой оба будем зажаты, что никуда не годится.

Барбара сразу забыла и про Дена, и про Дуга Уэлча. Эти эпизоды давно не давали ей покоя.

Некоторые актрисы могут запросто обнажаться перед публикой. Но Барбара была застенчивой, и ее совсем не радовало, если десятки людей будут на нее глазеть сначала в павильоне, а сотни и тысячи – на киноэкране.

– К вечеру мне нужно будет уехать, – продолжил Айк, – правда, всего на два часа, а когда вернусь…

– Давай разберемся с этим сейчас, – с отчаянной решимостью предложила Барбара. – Мы уже пробовали репетировать сцену с простыней, так что правильнее, если начнем с нее, тем более в театре я это сыграла не один раз.

– Хорошо. Поднимайся наверх.

Барбара переоделась у себя в комнате в ночную рубашку из полупрозрачного шифона, которая спереди закрывала грудь до горла, а сзади завязывалась на тесемочки, после чего присоединилась к Шарону в угловой спальне. Постель уже была подготовлена, и ей осталось только забраться под простыню.

Сегодня днем Барбара, во время своей зарядки, оказалась полураздетой перед Деном Батлером, сейчас ей предстояло оголиться перед Айком, но это разные вещи. С Деном Барбаре было просто неловко, теперь же она чувствовала возбуждение.

– Сначала пройдем диалог, – предложил Айк, – а потом разберемся с движениями.

Барбара довольно долго возилась с рубашкой, пока не отложила ее в сторону, а простыней окуталась до горла. Руки плохо слушались, простыня то и дело сползала, действуя ей на нервы.

– Подожди минутку, – попросила Барбара, пытаясь справиться со слишком длинной материей, в которой неуклюже путалась.

– Помощь не требуется? – улыбнулся Шарон, протягивая руку.

– Нет! – запротестовала Барбара. – Я сама завяжу узел под мышкой, чтобы эта проклятая простыня не скользила.

Наблюдавший за ее манипуляциями Шарон решительно возразил.

– Так не пойдет. Если простыня свалится перед камерой, все в павильоне будут молиться, чтобы казус повторился снова, а оператор… потребует дублей.

Барбара язвительно ухмыльнулась.

– А ты будешь только рад, коли я окажусь в чем мать родила?..

– Заметь, это ты сказала. Ладно, давай попробуем еще раз, – озабоченно добавил Шарон.

– Материя слишком широкая и длинная, – пробормотала Барбара, расправляя складки ткани у ног, но стоило ей сделать шаг, как она тут же, будто стреноженная, вскрикнув, пошатнулась.

Пытаясь удержаться, Барбара крепко схватила за плечи Айка, и все кончилось тем, что они оба повалились на кровать. Мысли девушки смешались, кровь застучала в висках. Тело Айка, навалившееся сверху, совсем не двусмысленно ее взволновало.

– Извини, – произнесла она. Он позволил ей выбраться из-под себя, но они продолжали лежать рядом.

– Дразнить – это твое жизненное предназначение? – спросил наконец Айк.

Барбара посмотрела в загорелое лицо, которое было в нескольких дюймах от нее. Шарон казался взволнованным и одновременно уязвленным.

– О чем ты?

– Семь лет назад ты явилась ко мне в отель в платье, которое откровенно требовало, чтобы я к тебе прикоснулся, а когда я попробовал, ты просто удрала! Теперь, на протяжении трех недель ты целуешь меня с отменной чувственностью, но относишь это на счет своей героини Анны и заходишь все дальше. – Взгляд Айка скользнул по ее телу вниз.

Только сейчас Барбара увидела, что почти обнажена.

– Не думай, пожалуйста, будто я сделала это специально, – возмущенно произнесла она, пытаясь вытащить простыню и прикрыться.

– Я думаю одно: ты ведешь со мной нечестную игру, – сухо произнес Айк.

Обвинение отчасти справедливо, подумала про себя Барбара, но он не должен знать об этом наверняка. Подмятая их телами простыня, не поддавалась, как Барбара ни тянула ее. В отчаянии оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно прикрыться, она заметила на полу свою ночную рубашку и уже начала было подниматься на локте, чтобы дотянуться, как вдруг мускулистая рука преградила ей путь и снова прижала к постели.

– Я хочу достать рубашку, – сдержанно сказала Барбара, раздраженная неожиданным препятствием.

– Достанешь, если хорошо попросишь… – Айк помедлил, снова переводя взгляд вниз. – И только после того, как я вдоволь насмотрюсь на тебя, – добавил он изменившимся голосом.

– Ты негодяй!

– Но не я это начал.

Барбара яростно уперлась ему в грудь: ее усилия были просто смешными – захват оказался железным.

– Пусти! – потребовала она, бешено пытаясь высвободиться. Айк же, казалось, только наслаждается видом ее извивающегося обнаженного тела. Тогда Барбара вытянулась стрункой и замерла.

– Можно не останавливаться, – поощрительно предложил Шарон. – В движении ты просто обворожительна.

Барбара обожгла его взглядом.

– Сниматься я буду в ночной рубашке, – категорически заявила она сквозь зубы. – Вот эту и надену!

– Да-да, конечно, – кивнул Айк.

– Ты согласен? – Барбара не поверила своим ушам. Слишком легко тот уступил в то время как ничуть даже не отстранился. Наоборот, в его лице читалось нечто взволнованное: глаза туманились, голос звучал хрипло, особенно когда он вдруг поднес к ее губам свой указательный палец.

– Пососи, – сказал он.

Это не был приказ, скорее властное веление, которому она безотчетно повиновалась. Ощущение мужского пальца между губ, проникновение в глубину ее рта наполнили Барбару тревожащей эротикой, затопившей с удвоенной силой, когда влажный палец Айка потом коснулся соска ее груди, медленно описывая у его основания круг за кругом.

Мгновенно возникшее сладкое ощущение охватило грудь, отозвалось внизу живота, разлилось по телу. Чувствуя, как внутри все наливается и начинает горячо пульсировать, Барбара сжала зубы, пытаясь скрыть от Айка свою реакцию. А тот все ласкал то упруго напрягшийся сосок, то винно-коричневую кожу его окружья.

Айк больше не держал ее, тело Барбары само томно расслабилось. То, что делал он с ней, можно было назвать чувственной пыткой, от которой невозможно отказаться – такое в ней было наслаждение.

– Еще, – тихо сказал он, снова поднося палец к ее губам.

Теперь Айк принялся влажным пальцем массировать и нежно растирать сосок второй груди, чем доводил Барбару до исступления, заставляя извиваться и чуть ли не выгибаться дугой.

– Айк… – едва выговорила она беспомощно заплетающимся языком.

– Ты думала, что можешь раз за разом возбуждать меня, когда тебе заблагорассудится, а потом прерывать свою игру, и это будет продолжаться вечно? – Его голос звучал взволнованно. – Нет, так не пойдет! Я не каменный и хочу большего.

Сердце Барбары застучало быстрее.

– Большего? – невнятно повторила она.

– Ты красивая молодая женщина с роскошным телом и божественно шелковой кожей. – Шарон медленно вел пальцем по ложбинке живота к ямочке пупка, играя с ним так же, как с сосками груди, – и ты сводишь меня с ума.

Барбара расцвела в дрожащей улыбке. Конечно, она позволяла Шарону слишком далеко зайти. И похоже, он говорит правду – ей удалось вскружить ему голову. Самое же удивительное – Барбаре было плевать, что с ней происходит тоже нечто подобное.

– Ты говоришь искренне? – спросила она, обнаружив, что ее голос охрип, и всем телом потянулась к Айку.

– Смотреть на твою грудь, касаться ее – это выше моих сил. Ты меня совсем… Черт возьми! – вдруг выругался Шарон, отстраняясь и прислушиваясь.

Теперь Барбара тоже услышала в глубине дома, у парадной двери, настойчивый звонок.

– Не открывай, – шепотом сказала она.

– Ты думаешь?

Барбара положила руку ему на плечо. Она не хотела, чтобы Айк уходил и чтобы все из-за глупого звонка кончилось, едва начавшись.

Шарон молча посмотрел на нее, но когда раздался новый звонок, поднялся с кровати.

– Лучше открыть. Машина во дворе, значит, понятно, что кто-то дома…

Когда Айк скрылся за дверью, Барбара закрыла глаза. Она чувствовала себя опустошенной – и почему? Потому что какому-то идиоту вздумалось их спугнуть? Соскользнув с постели, девушка поднялась за ночной рубашкой, лежавшей на полу, и пошла к себе.

Переодеваясь в халатик, Барбара прислушивалась к голосам внизу. Потом хлопнула входная дверь, и Шарон громко позвал ее. Нашла она его на кухне.

– Я решил, что быстрее всего сделать омлет, а то мне давно уже пора. Неудобно, когда ждут.

Ну да, подумала Барбара. И здесь он по вечерам исчезает. Куда ездит? Что делает? Загадка, хотя ответ возможен элементарный – женщина. Например, Лиз Митчел, а почему нет? Нет, та непременно накормила бы его, и незачем есть омлет.

Барбара села за стол. Несмотря на то что убирать в доме трижды в неделю приходила служанка, все же нужно было иногда самим ходить по магазинам и заниматься кое-какими мелочами. Правда, готовили они по очереди. Барбара, закончившая кулинарные курсы, предпочитала более сложные блюда, Айк – попроще.

– Знаешь, кто приходил? Дуг Уэлч, – сообщил Шарон, взбивая яйца. – Сказал, хочет уточнить некоторые детали сценария. Бьюсь об заклад, на самом деле его интересовали детали наших отношений. – Губы Шарона насмешливо искривились. – Тебе надо было выйти в гостиную в простыне. Или без…

– Чтобы наглядно поработать на рекламу фильма, а ты в результате хорошо на нем обогатился?

Шарон гневно блеснул глазами.

– Во-первых, где твое чувство юмора. А во-вторых, у тебя совершенно неправильные представления обо мне… Я делаю деньги не для себя, а ради одного проекта.

Барбара удивленно взглянула на него.

– Помнишь, я рассказывал тебе о Джеке Олме? Он заразил меня совершенно фантастической идеей! В Америке никогда не было и сейчас нет фундаментальной актерской школы, такой, какая есть, например, в Европе. В России ее заложил Станиславский, и педагоги там пользуются его методом, обучая молодежь. У тебя в Польше знаменитый Гротовский изобрел удивительно своеобразную методику… Брук, Стреллер, Питер Штайн – идут своей дорогой. Японская школа театра Кабуки – вообще ни с чем не сравнима, – Барбара ничего не понимала. При чем тут все это? А Шарон горячо продолжал: – Почти пять лет я мотаюсь по свету, снимая на видео нечто вроде многочасового учебного фильма, способного обогатить молодых артистов Америки, всерьез стремящихся к артистической карьере. Думал, справлюсь быстро, но увлекся, утонул в материале, буквально захватившем меня… Это все равно, что работать над многотомной энциклопедией. К тому же нам с Джеком не хватило средств, уж больно размахнулись, вот и собираем каждый доллар… Сэма Харриса, финансирующего наш с тобой фильм, я тоже стараюсь выжать как можно больше.

Барбаре стало стыдно.

– Так вот почему довольно надолго ты исчез, породив тем самым разного рода домыслы?

– Меня сдерживали опасения, что наша с Джеком затея может по независящим от нас причинам не состояться, а мы раструбим на весь белый свет.

– Но сейчас-то, судя по твоему настроению, все в порядке? – осторожно спросила Барбара.

– Отсняты километры видеопленки. Часть их я уже смонтировал в Нью-Йорке. Слава Богу, есть помощник, который преданно и со знанием дела этим занимается. Я очень признателен, что он согласился прилететь в Голливуд, а в данный момент уже сидит перед монитором, ожидая, когда я соизволю явиться, – виновато развел руками Шарон.

– Так вот куда ты исчезаешь вечерами?

– Если честно, устаю ужасно… А тут еще съемки картины, отложить которые Харрис мне не позволил. Впрочем, правильно сделал, иначе я, скорее всего, мог бы перегореть от увлекшей меня пьесы про твою Анну.

Барбара благодарно улыбнулась.

– Спасибо.

Не дойдя до двери, Шарон остановился.

– Сцену с привязыванием мы начнем репетировать, когда я вернусь, хорошо?

Айк уехал, она поставила тарелки в посудомоечную машину, смахнула со стола крошки и перешла в гостиную. Усевшись на диване, Барбара задумалась. Теперь, зная, что Шарон не такой уж и меркантильный человек, и что вечера он посвящает делу, а не другой женщине, ей хотелось кричать от радости.

…Он вернулся около десяти вечера, раньше чем обещал. Без него Барбара еще раз перечитала эпизод сценария, где Крофорд привязывает руки Анны к изголовью кровати. В театре они эту подробность опустили, теперь Барбара как бы примеривалась к новой для себя актерской задаче. Легла на кровать, потом поднялась, спустилась к себе и принесла длинный шелковый шарф, бросила его рядом с подушкой. Довольно долго, покусывая губы, сосредоточенно размышляла. Шарон обрадовался, увидев ее столь собранной.

– Я вижу, ты зря времени не теряешь. Молодец! Начнем. Значит, я беру тебя за плечи, бросаю на постель, обматываю руки шарфом, привязываю. – Айк перечислял движения своего героя, как бы самому себе напоминая их последовательность. – Затем рву ворот рубашки…

– Нет, не так! – возразила Барбара. Потянувшись вперед, она внезапно сама схватила руки Шарона и толкнула его так, что тот спиной упал на кровать.

– Что ты делаешь?

Молча Барбара схватила шарф, быстро сделала несколько витков вокруг запястий Айка, и через мгновение его руки уже оказались привязанными к изголовью кровати.

– Ты не ожидал, что окажешься в подобном положении? И Крофорд не ожидал! А главное, сама Анна не думала, что способна на такой поступок. В ней говорил оскорбленный мужской неверностью дух противоречия, желание унизить его изощренной любовной пыткой, где хозяин положения не он, а она, сгорающая от стыда, рыдающая, но не растоптанная. Ты согласен попробовать сыграть эту сцену именно так?

– Да.

– Даже если это расходится с намерениями автора?..

– Ты придумала не хуже, а может быть, и лучше…

Глубокий, задумчивый голос Айка так обрадовал ее, что она стремительно склонилась к его губам.

– Спасибо, – едва слышно прошептала Барбара.

Сразу же началось волшебство. Его губы раскрылись, и языки их встретились. Поцелуй был долгим, пока хватало дыхания. На миг прерывался и возобновлялся вновь. Они упивались друг другом.

– Развяжи меня, Барби. Ты же не собираешься держать меня в таком положении вечно, – едва слышно сказал Айк. – Мне нужно раздеть тебя.

– Раздеть?

– И раздеться самому. – Его голос звучал хрипло. – Если только ты не захочешь это сделать сама.