Текст книги "Обреченные на смерть"

Автор книги: Джерри Остер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 28

– Счастливого Рождества, – сказал мужчина высокого роста, одетый в синий двубортный костюм.

«Пошел ты к черту», – подумал Каллен. Он помешал свой кофе, который был холодным, чертовски холодным. Он пил кофе в одной из греческих кофеен.

– Ты Каллен, правильно? – сказал человек в синем двубортном костюме.

Тот самый Каллен.

– Извини, друг, ты принял меня за… Ник?

Ник Альберт протянул ему свою большую руку.

– Я так и знал, что это ты. Но ты вел себя так, будто никогда в жизни не видел меня. Я подумал, это потому, что я выгляжу не так, как в прошлый раз, когда мы виделись.

– В прошлый раз, – сказал Каллен. Это было в баре «О’Бойл» на бульваре Квинс. – Ты выглядел как хиппи. А теперь ты похож на тренера бейсбольной команды.

Ник Альберт рассмеялся.

– Да. Я больше не работаю в баре, вот и приоделся, – он присел на табурет рядом с Калленом и махнул рукой бармену:

– Кофе, пожалуйста. И еще одну чашку погорячее для моего друга.

Когда заказ был принят, Каллен сказал:

– Есть проблемы?

Ник Альберт посмотрел вниз, Каллен проследил за его взглядом и увидел у ног Ника большую синюю сумку.

– После того как ты мне позвонил, я прихватил с собой, идя к тебе, двенадцатизарядный девятимиллиметровый «зиг зауэр». Безотказная вещь. Есть, конечно, пистолеты и получше, поновей, но я подумал, что этот будет надежнее других.

– Ты так стараешься ради меня, Ник. А ведь почти не знаешь меня.

– Ну нет. У тебя хорошая репутация, Джо, – салфеткой Альберт вытер кофе, который пролил на стойку. Он добавил в свой кофе сливок и немного сахара и осторожно помешал его. – Кроме того, ты ведь знаешь Нэнси Албрайт, не так ли?

Сначала Каллену показалось, что он впервые слышит это имя, и он подумал, что Альберт может уйти, забрав с собой то, что принес для него. Потом вспомнил: Нэнси Албрайт работает на телевидении вместе с Энн. Сорокаваттная лампочка на 14-м канале.

– Конечно я знаю Нэнси.

– Она работает с твоей подружкой, Энн Джонс, – Альберт перестал размешивать свой кофе. – Мы… ну да. Вообще-то, я практически не знаю Нэнси. Я хочу сказать, что встречался и разговаривал с ней на двух-трех вечеринках. Она очень славная и забавная женщина. На телевидении у них очень много работы. С ними трудно встречаться, они постоянно заняты.

– Я это знаю, – сказал Каллен. – Я поговорю с ней, Ник. Обещаю тебе. А теперь мне нужно идти, – Каллен согнулся и взял сумку. – Спасибо тебе. Ты меня выручил. Я твой должник. Счастливого Рождества.

Ник Альберт положил руку на плечо Каллена. Он допил свой кофе, вытер губы чистой салфеткой, которая лежала на стойке. Поправил галстук и посмотрел на себя в зеркало, висевшее за стойкой, встал с табурета и застегнул пуговицы пиджака.

– Плохо, что ты собираешься делать это в одиночку, дорогой. Очень плохо. На Рождество ты должен быть со своими друзьями.

– За это могут выгнать из полиции, Ник. Так что я не хочу никого впутывать в это дело.

Ник Альберт махнул рукой.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Разве не так? Кроме того, я знаю кое-что, чего не знаешь ты, – его пальто из верблюжьей шерсти висело на вешалке рядом со стойкой. Он взял его и оделся. Он вынул из кармана ключи от машины и бросил их Каллену: – Голубой «рельянт». Ты знаешь, куда нам надо ехать, поэтому вести машину будешь ты.

– Когда мы встретились тобой в баре «О’Бойл», – говорил Ник Альберт, – я мог сказать тебе только то, что мы ведем наблюдение за полицейскими, связанными с преступниками.

Карлтон Вудс, Стив Пул, Тайгер Монро… Тайгера шантажировал Стив Пул, это было еще до того, как его ранили. Он тогда занимался наркотиками.

У Пула был ордер на обыск машины Тайгера, где он обнаружил, в запасном колесе, десять килограммов кокаина. Тайгер доказывал, что кокаин не его, но что он еще мог сказать, верно? Его посадили. В тюрьме он убил охранника, и ему накинули еще несколько лет. Сейчас он находится в тюрьме «Марион». Ему приходится несладко. На прогулку там выводят всего на час в день. У него очень приличный срок.

Прошлым мартом офицер полиции Калвин Вебстер чуть не умер от сердечного приступа. Страдая от чувства вины, он написал письмо начальнику полиции района Квинс, что в то время, когда Монро накрыли с этими наркотиками, один полицейский из отдела по борьбе с торговцами и поставщиками наркотиков заплатил ему приличную сумму, чтобы он молчал о том, как две сумки с кокаином исчезли из автомобиля Монро в неизвестном направлении. Этот детектив просто всучил Вебстеру деньги, и тот не смог отказаться.

Вебстер рассказал об этом полицейским в Квинсе, но никаких действий с их стороны не заметил. Не было проведено никакого расследования. Ничего. Все прикрыл Карлтон Вудс.

Мы ничего не знаем наверняка, но нам известно, что Пул и Вудс замешаны в этом деле.

Потом Пула ранили, и он занялся политикой. На этом его преступная деятельность кончается, не правда ли? Как бы не так. У меня есть версия, что Вудс хотел шантажировать Пула, но в результате Пул начал шантажировать самого Вудса. Что бы там ни было, но они оказались в одной упряжке, намертво связанными друг с другом.

В это же время Пул тщательно следит за полицейскими, которые проштрафились тем или иным образом. Он находит таких копов, беседует с ними, обедает с ними, выпивает с ними. Обещает им большие деньги и роскошную жизнь. Он оказывает на них всяческое давление…

– Дженни Свейл в их числе, – сказал Каллен.

– Дженни была в числе других. Их довольно много.

– Пол Мессина, – сказал Каллен.

– Например, Пол Мессина, – сказал Альберт. – Они не были воровской шайкой или бандитами в масках, грабящими людей на улицах. Они продолжали служить в полиции, продвигались по службе, надеясь, что когда-нибудь кто-то из них возглавит департамент полиции и будет делать то, что потребуется Стиву Пулу. И кто знает, кем станет Пул к тому времени, верно?.. Итак, как я уже сказал, мы не знаем наверняка, чем они там занимались. Когда мы поймаем Карлтона Вудса, я надеюсь, у нас будет больше информации, – Альберт посмотрел на уличный указатель: – Мертл-авеню. Куда мы направляемся?

– Мы едем на бульвар Вудхэвен, – ответил Каллен. – Вудхэвен переходит в Кросс-Бей.

– Это в районе Ховард-Бич, – сказал Альберт. – Так ты все вычислил? Может быть, я тебе действительно не нужен.

Каллен рассказал о том, что сообщила ему Маргарет Моррис, когда он беседовал с ней в баре «О’Бойл».

– Элвиса Полка не освободили условно после того как он ранил одного заключенного в тюрьме «Уолкил». Этот заключенный, Рой Риган, тянул срок за ограбление магазина в Озон-Парке, конкурировавшего с другим магазином, владельцами которого были два брата со связями в преступном мире…

Альберт рассмеялся:

– Связи.

– Эти братья не только сделали ставку на Ригана на воле, они помогали ему и в тюрьме. Они обещали вытащить его оттуда, если он начнет драку с Полком. После того как Полка не освободили, он согласился замочить Дженни Свейл, которая могла выдать Пула. Карлтон Вудс стал посредником в этих делах. Участником был Пол Мессина. Все они связаны между собой, – Каллен посмотрел на уличный указатель: – В конце этого квартала должен быть склад, которым пользовался один из родственников Мессины после ограбления в аэропорту имени Кеннеди. Я пойду туда, а ты можешь выйти здесь.

Альберт фыркнул:

– Что? Разве я должен отмечать Рождество в одиночестве? Ты же слышал меня, не так ли? Мы действуем заодно, друг. Я должен быть уверен, что ты выйдешь из этой переделки живым и невредимым, чтобы свести меня поближе с Нэнси Албрайт.

Каллен свернул налево и сбавил скорость, потому что асфальт в этом месте кончился. Близлежащие дома горели рождественскими огнями. Неподалеку находился аэропорт.

– А где твоя семья, Ник? Где твои друзья?

– А, я тоже разведен, как и ты. Живу один. Нелегко это. Жене досталось все – дом, «тойота», собака и друзья.

– Детей у вас не было.

– Детей не было. А у тебя двое, верно?

– Верно.

– Что ты купил им на Рождество?

– Хоккейные перчатки для сына, – соврал Джо. – А для дочери…

Альберт положил руку ему на плечо:

– Слушай, ты попал в переплет. Расслабься немного.

Глава 29

– Бей изо всех сил, – говорила Энн сама себе. – Ради Бога, ради твоих нерожденных детей, бей изо всех сил. Бей ради Мейбл и ее нерожденных детей.

Энн любила порассуждать о таких вещах: вы бьете комара, муху или таракана голой рукой и думаете, что насекомому конец, но вы бьете не изо всех сил, и потому оно вдруг снова начинает жужжать или улетает прочь.

На этот раз Энн была вооружена ящиком из-под пиццы. Бормоча про себя «бей изо всех сил, бей изо всех сил», она ощупывала ящик, взвешивала его в руках, привыкала к нему.

Энн хотела убить только лысого усатого Джерри. Она жаждала проломить ему голову ящиком из-под пиццы. Мейбл обнаружила, что если бить углом ящика, то действительно можно нанести смертельный удар. («Смертельный удар» – неплохое название для какого-нибудь фильма). Убирая немного в комнате, пытаясь навести в ней какой-то порядок, она нечаянно обрезала руку о железный край этого ящика и подала мысль Энн.

Энн исследовала ящик, который Мейбл хотела спрятать в металлический стол – а на фиг им наводить тут чистоту и порядок, ведь они же пленники, черт возьми? Энн поняла, что может нанести ящиком довольно сильный, если вообще не… смертельный удар.

– Я хочу есть, – сказала Мейбл. – Где эта чертова пицца?

Энн посмотрела на свой «Ролекс»: было два тридцать дня. Было Рождество. Вчера, накануне Рождества, так называемый обед им принесли после двенадцати, так что сегодня он прибудет либо с большим опозданием, либо вообще не прибудет. А спросить об этом им было некого. Их положение было хуже положения заключенных в тюрьме. Рядом с ними не было охранников, не было сокамерников…

– У меня есть предчувствие, – сказала Энн.

– Какое предчувствие? – спросила Мейбл.

– Мне кажется, сегодня все должно решиться.

– Мы выберемся отсюда?

– Да.

– Сегодня судный день?

– Мейбл, – Энн положила ящик из-под пиццы на уродливый металлический стол и подошла к уродливому металлическому стулу, на котором сидела Мейбл. Она обняла Мейбл за плечи: – Послушай. У нас все получится. Все будет нормально, вот увидишь. Не…

Мейбл стряхнула ее руки со своих плеч:

– Я не люблю, когда люди кладут руки мне на плечи и смотрят прямо в глаза. Мужчины обычно делают это, давая понять, что ты находишься под их покровительством.

Энн опять вернулась к уродливому металлическому столу. Она стояла возле него, повернувшись спиной к Мейбл.

– Ты права, – проговорила она, – извини.

Потом Мейбл сказала:

– Извини.

– Нет, ты права, – повторила Энн. – Ты права.

– О Боже, – сказала Мейбл, ерзая на своем неудобном стуле. – Мы что, будем теперь спорить, кто прав, а кто виноват? Давай не ссориться, хорошо? Хорошо?

– Хорошо.

– Сколько сейчас времени?

– Два часа тридцать минут.

– Не заводись. Я просто хотела узнать время.

– А я просто сказала тебе, который час. Ты уже спрашивала пять минут назад.

– Я спрашивала тебя об этом час назад, – сказала Мейбл. – Пошла ты к черту со своими часами.

Энн рассмеялась.

Мейбл тоже захохотала.

– Это называется – «стокгольмский синдром», когда пленники начинают ссориться между собой.

Энн повернулась лицом к Мейбл и села на край металлического стола, болтая ногами.

– Если уж до конца следовать признакам этого синдрома, то пленники еще и влюбляются в своих похитителей.

Мейбл вздрогнула:

– Это ужасно.

Энн посмотрела на свои часы. Было тридцать шесть минут третьего.

– Сегодня Рождество. Может быть, в итальянском районе закрыты все пиццерии?

– Пусть они несут китайскую еду, – сказала Мейбл. – Я умираю от голода. Трудно быть пленником. Ты знаешь Энди Кейта? Он мой старый приятель. Он пишет о фильмах в разных тонких журнальчиках. Раз в два месяца мы разговариваем с ним по телефону. Как раз на прошлой неделе он написал статью о том, что финальные сцены многих голливудских фильмов разворачиваются на заброшенных складах. Я надеюсь, что они все-таки принесут нам хоть китайскую еду.

– Покупая китайскую еду, покупая любую другую еду, они рискуют привлечь к себе внимание. А пиццерия, которой они пользуются, возможно, принадлежит каким-нибудь итальянским мафиози из числа их знакомых.

Мейбл ничего не сказала, все ерзая на своем неудобном стуле. Стул скрипел.

Некоторое время они обе молчали.

– Слышишь, кто-то шуршит там? – спросила Мейбл.

– Мыши, – сказала Энн.

– А этот шум?

– Это у тебя в животе.

Мейбл засмеялась.

– Тихо.

– Я хочу сказать, что мы, наверное, сошли с ума, – сказала Мейбл. – Мы просто сошли с ума еще вчера днем, когда, так сказать, обедали…

– Мейбл, тише.

– О, прекрати. Я могу говорить обо всем, о чем пожелаю. Ты что, боишься, что нас кто-то может услышать?

Энн встала со стола и быстро подошла к двери.

Мейбл смотрела на нее.

– Ты думаешь?..

Энн приложила палец к губам. Она на цыпочках вернулась к столу, взяла ящик из-под пиццы и опять подошла к двери.

– Энн…

– Тише.

– Энн, что если…

– Заткнись, Мейбл. Я не могу оставаться здесь ни минуты больше. Никто, я тебе говорю, никто не знает, что мы здесь, так что помощи нам ждать неоткуда и надеяться мы можем только на себя самих.

Им казалось, что они ждали два часа, а на самом деле прошло только четыре минуты.

За тяжелой металлической дверью раздались шаги.

Энн подняла ящик из-под пиццы и занесла его над головой.

«Бей изо всех сил. Ради себя и твоих нерожденных детей, ради Мейбл и ее нерожденных детей, ради демократии, во имя свободы… смерть тиранам и преступникам».

Энн посмотрела на Мейбл. Ее взгляд говорил: «Вот, Мейбл, настал наш час, действуй».

И Мейбл начала действовать. Она встала со своего стула, сняла с ног туфли, встала на стул и вывернула лампочку.

Потом она спрыгнула со стула и опять надела туфли.

Энн слышала, как звенят ключи.

Может быть, это Санта Клаус, который задержался где-то в пути. Дверь открывается. Нет, это не Санта.

Темнота – что там? Комната, склад? Однако где-то в отдалении горит свет.

Появляется лицо. Это лысый усатый Джерри. Смотрит вверх на лампочки. Он что-то подозревает, вспоминая, отключался ли здесь свет когда-либо раньше.

Пиццы в руках у него нет. Нет и китайской еды. У него в руках вообще ничего нет. Судный день.

– Привет, дамы, – сказал усатый лысый Джерри. – Давайте-ка…

Он не успел закончить фразу. Энн нанесла удар ящиком из-под пиццы ему прямо в лицо. Она била изо всех сил, нанося удар за ударом.

Лысый усатый Джерри упал. Он упал на тяжелую металлическую дверь. Она открылась. Грохот был невероятный. Потом – тишина.

Вдруг Энн услышала голос.

– Ну ты, идиотка.

Это был коротышка Эдди, о котором все забыли. Он вышел из темноты, держа в руке довольно большой револьвер. Он посмотрел на лысого усатого Джерри, чье лицо было расквашено всмятку.

– Идиотка, ты же убила его.

Энн сделала шаг навстречу Эдди, но он, не глядя на нее, все еще рассматривая лысого Джерри, остановил ее, наведя на Энн свой пистолет. Наконец он посмотрел на нее и печально покачал головой.

– Поставь этот чертов ящик на пол, – сказал он.

Энн хотела бросить в него этим ящиком, как бросают тарелочки во время игры во фрисби, но коротышка Эдди понял ее намерение и приготовился защищаться.

Энн поставила этот чертов ящик на пол.

– Включите свет, – сказал коротышка Эдди, не глядя на Мейбл, но направляя пистолет в ее сторону.

Мейбл не двигалась.

Коротышка Эдди посмотрел на нее:

– Включи этот чертов свет.

Мейбл сняла туфли, встала на металлический стул. Она ввернула лампочку. Свет загорелся. Она спрыгнула со стула и надела туфли.

Коротышка Эдди ткнул лысого Джерри ногой, как будто хотел разбудить его, затем согнулся и пощупал его пульс. Он так и не понял, есть у Джерри пульс или нет, но времени, чтобы это выяснить, у нас не было.

– Пошли отсюда, – сказал он. – Ваше время пришло.

Коротышка Эдди, стоя в дверях, направил пистолет сначала на Энн, потом на Мейбл, как бы говоря им: пошли.

Потом он вдруг опустил свой пистолет и уронил его на пол, как бы говоря, что он раскаивается, что он решил завязать и начать новую жизнь. Он бросил пистолет, коротышка Эдди, будто бы вдруг прозрел и услышал, что мама зовет его домой обедать.

Коротышка Эдди вошел в комнату, держа руки перед собой, как будто он шел во сне. Вслед за ним, приставя пистолет (он был поменьше, чем пистолет Эдди, но все же это был пистолет) к затылку Эдди, шел какой-то человек. За Эдди шел Джо Каллен. Супер-Джо. Кудесник Джо. Самый умный, самый лучший человек на свете. Но что он делает, что он… о, черт.

– Брось пистолет на пол, Джо. Брось его. На пол. Теперь оттолкни его ногой. Не смотри на меня, просто оттолкни свой пистолет ногой. Теперь ложись на пол лицом вниз. Руки за голову. Руки за голову. Хорошо. Энн, Мейбл, вы тоже ложитесь. Делайте, как он. Руки за голову. Хорошо. Эдди, вот твой пистолет. А вот пистолет Каллена. Где ты достал такой классный пистолет, Джо?

Мария Эсперанса выглядела отлично. Она полностью контролировала ситуацию. Она злилась немного на Эдди за то, что тот позволил Каллену обезоружить себя. Она злилась на усатого лысого Джерри за то, что тот позволил убить себя.

– О’кей. Выходите по одному. Сначала Энн, потом Мейбл, потом Каллен. На ноги не вставать. Ползком. Поняли? Ну, пошли. Ваше время пришло.

Глава 30

В справочнике правил и предписаний об этом ничего нет, но вы чувствуете, когда вас ждут.

Никто их не ждал – Джо Каллена и Ника Альберта, никто о них даже не думал.

Они вышли из «рельянта» Альберта, припарковав его возле кондитерской, на витрины которой были опущены жалюзи: праздник. Они перешли улицу, подошли к забору, прошли через ворота, которые были закрыты на старый ржавый замок, но оставалось достаточно пространства, чтобы проникнуть через эти ворота. Они пересекли покрытую снегом площадку. Они пригнулись и, прячась за сложенными вместе тормозными башмаками, покрытыми брезентом, наблюдали некоторое время, нет ли кого возле бетонного здания или внутри него.

Потом они подошли ближе к мрачноватому строению.

– У тебя есть предчувствие, что?.. – спросил Ник Альберт.

– Да, – ответил Каллен.

В справочнике правил и предписаний нет ничего о том, как вам следует действовать, если вы увидели возле дома свежие отпечатки шин, но не заметили поблизости автомобиля, однако у вас есть предчувствие, что автомобиль спрятан где-то рядом.

– Я чувствую, что сегодня их должны увезти отсюда, – сказал Альберт.

– Да, – сказал Каллен.

– Мы можем вызвать полицию, – сказал Альберт.

– Да, но что мы им скажем?

– Ты прав. Давай продолжим осмотр.

– Давай.

Пригнувшись, они подбежали к бетонному сооружению, которое чем-то напоминало Каллену то странное здание на стыке районов Квинс и Нассау, где проходило бракосочетание доброго верного товарища по работе Джо – Марии Эсперанса.

Однако Ник сообщил ему, когда они уже выходили из его машины, что Мария связана с преступниками. Джо этого не знал, но он должен был знать. Оказывается, Мария работала на Стива Пула.

– Сразу после того, как она получила свой полицейский значок, она работала в отделении полиции Бронкса, – говорил Ник Альберт, положив руку на плечо Каллена, как бы успокаивая его. – Там она и познакомилась со своим мужем. Он ведь работает в суде?

– Он судебный пристав, – сказал Каллен.

– Судебный пристав? В Бронксе… – сказал Альберт. – Да там в самом воздухе пахнет коррупцией.

Преступники там просто повсюду, куда ни ступи. Я родился в Бронксе. Я жил возле Бэдфорд-парка на Девяносто шестой улице, прямо рядом с Фордхэмом. Принадлежность к Бронксу давала мне чувство уверенности в себе, когда я был мальчишкой. Ведь Бронкс расположен на материковой части США. Вся остальная территория города казалась мне островом, где люди должны бы чувствовать себя неуверенно. Иногда шутят, что Нью-Йорк должен отделиться от США и стать независимым государством. Но только не Бронкс. Этот район никак не мог бы отделиться от США, так как он находится на материке. Но все это не имеет никакого значения, не так ли? Бронкс такой же порочный район, как и любой другой. Он даже хуже других районов.

Короче, Мария Эсперанса работала в Бронксе. Она симпатичная баба, и мужики всю дорогу увивались за ней. Я не хотел бы быть красивой женщиной. Одним из тех, кто ухаживал за ней, был Беннет Вайнштайн. Это был крупный бизнесмен. Он торговал чем попало – от содовой воды до кокаина. Однажды он нарвался не на тех людей, и его грохнули.

Прежде чем его грохнули, он успел выписать Марии Эсперанса несколько чеков, открыл несколько счетов на ее имя. Возможно, он был влюблен в нее. Мы никогда не узнаем это наверняка. Его грохнули, вот это точно.

Я узнал обо всем только пару месяцев назад, Джо, но, похоже, это очень старая история. Роналд Левин, о котором ты, возможно, слышал, оказался связан с преступниками и, когда его арестовали, начал закладывать всех подряд. Это он сообщил следователю о Марии Эсперанса. Пул, Стив Пул, наверняка знал, что она впутана в какие-то темные дела. У него был свой источник информации о копах, на которых имелся какой-либо компромат. Не думаю, что Мария совершила много преступлений, но… мы пока еще мало знаем о ней.

Ник Альберт опять положил руку на плечо Каллена:

– Извини, Джо. Тебе, конечно, неприятно слышать обо всем этом, верно?

Каллен посмотрел на руку Альберта в коричневой кожаной перчатке. Небольшая рука, но и не маленькая, нормальная рука. Она лежала на плече Каллена, как будто Альберт хотел заверить его, что никто не подозревает его в связях с преступниками из-за того, что Мария была связана с преступным миром.

– Да, – сказал Каллен.

* * *

Чего только не было в бетонном здании, расположенном в Квинсе, районе, не находящемся на материке, в районе, где родился и вырос Каллен. Ящики, ящики, ящики. Большие и маленькие, треугольные и в виде кубов. Картон. Горы картона. Телевизоры, стереопроигрыватели, компьютеры, микроволновые печи, принтеры, пишущие машинки, кондиционеры, холодильники, велосипеды, телефоны, телефоноответчики.

– Куда нам идти? – спросил Ник Альберт, когда они пробирались среди ящиков.

Каллен указал своим пистолетом «зиг зауэр» в конец коридора, где горел свет. Там виднелась дверь какой-то комнаты. За дверью слышались голоса, прямо как в кино.

Ник Альберт кивнул и показал на рекреацию, давая понять, что он подождет Каллена здесь и прикроет, если что Каллен кивнул.

Не успел Каллен сделать несколько шагов, как голоса за дверью стихли, а потом кто-то стал давать команды.

Каллен ждал, надеясь, что Альберт тоже ждет.

Дверь открылась. Из нее вышел лысый, как бильярдный шар, усатый Джерри, телохранитель Стива Пула. Вслед за ним вышел второй телохранитель – маленький, похожий на жокея. Каллен не помнил его имени. Через открытую дверь вырисовался сам Пул, Стивен Джей Пул, сенатор Пул, герой-полицейский, инвалид, мистер Наказание. А рядом с ним… Ба, да это же Сэм Кокс, звезда 14-го канала и программы новостей «Ньюс фокус». Она была одета в фирменный красный костюм – кашемировый свитер, кетоновые узкие брюки. Деловая, подтянутая. Губы накрашены ультракрасной помадой, зубы – ультрабелые, фигура – ультрагибкая… Но вот ультрабелокурые волосы обрезаны на этот раз ультракоротко. Она одета и пострижена для путешествия.

Телохранители закрыли дверь и пошли по коридору. Каллен не видел их, но слышал их голоса.

Каллен прошел в конец коридора, чтобы посмотреть, куда они пошли. Он взглянул в другую сторону, где должен был быть Ник, и никого там не увидел. Он ждал. Никто не появлялся. Он пошел за телохранителями, оборачиваясь время от времени – Альберта нигде не было видно.

Ящики, ящики, ящики. Поворот налево, потом поворот направо. Ну вот и пришли. Телохранители искали ключи, которые подходили к тяжелой металлической двери перед ними. Из-под двери просачивался свет. Потом свет погас.

Телохранители этого не заметили. Они все еще возились с ключами.

– Вот этот ключ, Эд. Этот подходит.

– Нет, не этот, вот этот.

Каллен обернулся. Ника Альберта нигде не было.

Большой Джерри вставил ключ в замочную скважину. Повернул ключ, открыл дверь и просунул голову в комнату.

– Привет, дамы, – сказал большой Джерри, – давайте-ка…

Большой Джерри с грохотом упал на пол, распахнув при этом дверь настежь.

Эдди вошел в комнату и сказал:

– Ну ты, идиотка. Идиотка, ты же убила его, – не отрывая глаз от большого Джерри, он поднял пистолет, навел его на кого-то, кто собирался наброситься на него. Он посмотрел вверх… печально покачал головой: – Поставь этот чертов ящик на пол.

Можно было легко догадаться, что женщина, находящаяся в комнате, сначала хотела бросить этот чертов ящик в Эдди, но тот понял ход ее мыслей и приготовился защищаться.

Можно было догадаться, что после этого она поставила ящик на пол.

– Включите свет, – сказал Эдди, помахивая пистолетом.

Свет не включался.

– Включи этот чертов свет.

Можно было догадаться, что другая женщина, находящаяся в комнате, сняла свои туфли, встала на металлический стул и ввернула лампочку.

Свет загорелся.

Эдди ткнул лысого Джерри ногой, как будто хотел разбудить его. Он согнулся и пощупал его пульс. Он так и не понял, был у него пульс или нет. Эдди выпрямился.

– Пошли отсюда, – сказал он. – Ваше время пришло, – он стоял в дверях и направлял пистолет то в одну, то в другую сторону, как бы говоря женщинам: пошли.

Каллен приставил свой «зиг зауэр» к затылку Эдди, который бросил свой пистолет на пол, как будто решил завязать и начать новую жизнь.

Каллен ввел Эдди в комнату. Войдя туда вслед за ним, он увидел там Мейбл Паркер и Энн Джонс, у ног которой был ящик из-под пиццы, а взгляд ее говорил: «Супер-Джо, кудесник Джо, как она могла сомневаться в нем, он же самый лучший человек на свете».

И почти сразу же в ее взгляде произошла разительная перемена, в ее глазах теперь было разочарование: о черт. И она, он, они услышали слова Марии Эсперанса:

– Брось пистолет на пол, Джо. Брось его. На пол. Теперь оттолкни его ногой. Не смотри на меня, просто оттолкни свой пистолет ногой. Теперь ложись на пол лицом вниз. Руки за голову. Хорошо. Энн, Мейбл, вы тоже ложитесь. Делайте, как он. Руки за голову. Хорошо. Эдди, вот твой пистолет. А вот пистолет Каллена. Где ты достал такой классный пистолет, Джо? О’кей. Выходите по одному. Сначала Энн, потом Мейбл, потом Каллен. На ноги не вставать. Ползком. Поняли? Ну, пошли. Ваше время пришло.