Текст книги "Разрушитель меча"

Автор книги: Дженнифер Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Что ты делаешь? – спросил я уже наверное в сотый раз.

Дел стояла неподвижно. Сверху ее обмывали солнечные лучи и от этого светлые волосы сияли. Она медленно поднимала меч, пока он не занял знакомую позицию: рукоять у левого бедра, сжимая ее обеими руками; левый локоть отведен, чтобы легче было держать равновесие; покрытый рунами меч диагональный вспышкой рассекает ее до правого плеча; клинок слегка наклонен в выразительном вызове.

– Бери свой меч, – приказала она.

Только тут я понял, что оказался в центре нарисованного Дел круга.

– У тебя песчаная болезнь?

– Бери, – повторила она.

Я чуть не засмеялся.

– Но ты сама говорила, что больше мы не должны танцевать друг против друга этими мечами. Ты всегда уверяла, что это опасно.

– Так и есть, – согласилась она и голубые глаза прищурились. – Подними меч, Тигр. Это настоящий танец.

Она не шутила.

– Я не могу, – прошептал я.

– Сможешь.

– Элайя-али-ма. Я нарушил данные мною клятвы, баска. Я запятнал свою честь, – я уже кричал, потому что любое напоминание об этом больно ранило.

– Я думал, это ясно. Особенно тебе.

– Этот танец не имеет никакого отношения к вашим традициям. Здесь, в этом месте, элайя-али-ма – ничто. Мы будем танцевать танец начала и танец конца.

– Я не буду.

– Бери свой меч, Песчаный Тигр, – холодно приказала она. – Давай разберемся с этим раз и навсегда.

– У тебя песчаная болезнь, – прошептал я.

Ветер зашипел в щелях за моей спиной. Он подергал светлые взъерошенные волосы и откинул их с лица, потом пронесся под мечом, добрался до бурнуса. Тяжелые складки взлетали, заворачивались; парча хлопала об острые выступы стен. Подкладка окутывала Дел как сияющие доспехи: стекло, латунь, золото и мириады ярких перьев. Ценный бурнус Умира осветил скрытую в его складках женщину и незаконный круг.

За ее спиной сверкнул лед, поймавший отблеск солнечных лучей и меча.

– Потанцуй со мной, Чоса Деи, – предложила она. – А я станцую за твоего брата.

45

Молча я подобрал перевязь и меч, повернулся и вышел из круга…

Попытался выйти. Едва моя нога коснулась линии, неизвестная сила отбросила меня обратно в круг. Я неизящно растянулся, навзничь рухнув на песок.

Когда пыль улеглась и я снова смог видеть – не говоря уже о том, чтобы дышать – я сел. Выплюнув грязь изо рта, я растерянно посмотрел на изогнутую линию в песке, которая вполне определенно дала мне понять, что выходить из круга не позволено.

– Ты не сможешь выйти, – подтвердила Дел. – Когда мы входили сюда, нас пропустила охрана, но обратно она нас не пропустит. Тебя точно.

Я повернул голову и посмотрел на нее.

– Чоса не ставил охрану вокруг круга.

– Правильно. Это сделала я. Или вернее Шака, – она пожала плечами. – А ты думал, что он позволит Чоса спокойно уйти, а сам останется в плену?

– Я ничего не думал, но надеялся, что ко мне будут относиться с большим уважением. И кстати, Дел, почему ты так уверена, что Шака Обре здесь и существует какая-то охрана? Я ничего не вижу.

– Во-первых, не каждая сила видима. А во-вторых, разве не ты первым почувствовал присутствие Шака?

Я как мог скрыл свое раздражение и небрежно стряхнул песчинки с подбородка.

– Я одного никак не могу понять: как ты умудрилась поставить охрану вокруг круга.

– С помощью Бореал. Я подумала, что Шака Обре согласится принять любое воплощение, раз у него нет тела. У Чоса тоже, поэтому он и хочет получить твое.

Я хмыкнул.

– Я приберегу свое мнение.

Дел не ответила. Она быстро опустила меч, вонзила его в песок как в ножны и выскользнула из бурнуса. Южный закат складками растекся по лежащей у стены перевязи, а Дел вырвала меч из песка и переступила линию.

Теперь мы были связаны. Я: охраной и мечом. Дел: честью и клятвами.

Все по правилам танца: без сандалий, на мне только набедренная повязка и ожерелье, на Дел – Северная туника. В руках у каждого меч.

Я поднялся, вынул Самиэля из ножен, выбросил из круга перевязь и повернулся лицом к Делиле.

– Наш последний танец едва не стоил нам обоим жизней.

Дел слабо улыбнулась.

– Тогда мы были молоды и глупы.

– Хотел бы я стать старше и мудрее. Но ты можешь лишить меня этой возможности.

– Больше никаких отсрочек, Тигр, – мягко предупредила Дел. – Мы пришли освободить твою яватму. Давай очистим клинок, может тогда удастся забыть о его позоре.

– И о моем, – пробормотал я.

– И о твоем, – согласилась она.

Я сделал два шага в сторону и повернулся.

– Тогда начнем, – бросил я и не готовясь поднял Самиэля.

Начало было безобидным, мы еще не решили, проверять нам друг друга на физическую силу или на умение тонко владеть клинком. Каждый атаковал неохотно, мечи встречались и расходились; сталь прижималась к стали и клинки тут же отскакивали, чтобы близость не заставила ужесточить танец. Мы двигались медленно, несвязно, неумело; такими никто и никогда не видел нас в круге, потому что оба мы боялись.

Мы оставляли следы в песке, разбрасывая сверкающие кристаллы. Клинки столкнулись, разошлись, снова сошлись, но уже через секунду мы растащили их. Дел помедлила с ударом, а потом тихо начала песню.

– Подожди… – вмешался я.

Но Дел не стала ждать.

Аиды, если она начинает петь… баска, не делай этого. Потому что тогда танцевать придется всерьез… а я этого НЕ ХОЧУ. Я не хочу оживлять Стаал-Уста.

Дел пела очень тихо. В глубине стали клинка медленно разгоралось жемчужно-розовое свечение.

Клинки зазвенели и снова разошлась. Я почувствовал, что ее удары стали сильнее; запястья работали с напряжением. В воздухе все чаще появлялся быстро таявший след; отблеск яватмы, выкованной и благословенной по всем Северным ритуалам, которые связывали человека так же как знакомые мне клятвы Алимата.

– Танцуй, – прошипела Дел. – Давай же, Чоса… танцуй…

– Тигр, – сказал я. – Дел, это я, Тигр.

– Танцуй, Чоса. Или ты не можешь?

Я обрушил свой клинок на нее, почувствовал силу в ее ответе и снова отдернул меч.

– Дел, ты что, пытаешься вызвать его?

На ее лице заблестели капли пота.

– Выходи и танцуй, Чоса. Или у тебя на это сил не хватит? Ты не умеешь держать меч? Не знаешь, как рисуют узоры в круге?

– Он не танцор меча. Он волшебник.

– И волшебники могут танцевать. Чоса Деи умеет переделывать. Разве он не может подстроиться под тебя? Он не может использовать твое тело как свое? Не решится танцевать против женщины?

– Аиды, баска… – я отпрыгнул, пригнулся под ударом, выпрямился и поймал клинок клинком. Сталь взвизгнула. Я разбил атаку, практично отбрасывая ее меч назад, на нее, отвечая физической силой.

– Что ты пытаешься сделать?

– Я танцую, – сказала она, – просто танцую. Но Чоса Деи, как мне кажется, танцевать не умеет.

И Дел снова начала петь, ярче окрашивая свой клинок.

Зрение помутилось. Расщелина перед глазами расплылась, я видел воспоминания о древних битвах, о волшебниках, использующих в войне силу такую могущественную, что она могла переделывать горы.

Внутри меня Чоса Деи тихонько засмеялся.

– Не делай этого! – закричал я.

Дел запела громче, и Чоса зашевелился, услышав ее.

– Не надо, баска… – выдохнул я, узнавая знакомые судороги. Пот сбегал по груди, животу и пропитывал набедренную повязку.

– Не делай этого со мной, баска… не заставляй меня…

Ее удары стали запутаннее, они переплетались с моими и неожиданно выскальзывали из хитрого узла. Я остановил ее атаку и торопливо оттолкнул клинок.

Передышка была недолгой. Клинки снова встретились, наполняя звоном расщелину. Ну что ж, если она хотела танцевать…

Внутри меня Чоса заинтересованно выглянул из своего угла.

Бореал сияла жемчужно-розовым светом. Меч взлетал в воздух, оставляя за собой светящийся след – отблеск сияния рун, клинка и силы.

Я начал злиться. Я не хотел этого танца. Не хотел этого противостояния. Я старался даже не задумываться о такой возможности, потому что сразу вспоминал танец в Стаал-Уста, когда Дел и я в круге использовали силу, ловкость и хитрость. Мы танцевали не щадя себя, зная, что так много – ТАК МНОГО – решал этот танец. Мы показали все, на что были способны, танцуя до изнеможения, потому что должны были танцевать. Потому что танцору его же тело не позволит остановить танец, а гордость не позволит сдаться.

Мы танцевали, Делила и я. Дразнили друг друга сталью, нанося обманные удары в лица и горла, стараясь показать, что мы способны на большее, но в душе зная, что довести удар до конца никогда не осмелимся. Мы вошли в круг не для танца смерти, как Аббу и я. Мы должны были танцевать до конца, пока Чоса не будет побежден, а меч очищен.

Мы покрывались потом, ругались, насмехались друг над другом, кусали губы и сплевывали кровь. Следы от ног в кристаллическом песке становились все глубже, мы напрягали ноги, чтобы передать силу в руки. Я отбивал ее тонкие ловкие удары одной физической силой, пока пока она не устремилась на меня с быстротой и легкостью и не начала дразнить, находя открытые места и демонстративно приостанавливая клинок в нескольких дюймах от цели.

Самиэль завизжал, царапая Северные руны. Шум от танца оглушал и на равнине, а в расщелине его многократно усиливало эхо.

Я поймал ее клинок на свой, развернул и растащил мечи, тихо ругая ее за то, что она привела нас сюда. Я давно перестал задумываться, даже ненадолго, кто из нас лучше. Это просто не имело значения. Мы, конечно, любили поспорить на эту тему, но только чтобы подразнить друг друга. В глубине души каждый понимал, что правду он никогда не узнает.

Дел шла ко мне, негромко напевая. Северная сталь сверкала в лучах солнца, стекавших на дно расщелины, и отбрасывала вспышки на выступы стен. Гроздья кристаллов, песка и льда блестели в щелях и трещинах. Солнце смотрело на нас сверху как милосердный судья.

Песня стали наполнила расщелину, поднимаясь вдоль выступов дымного камня. Мы атаковали, зная, что каждый удар будет перехвачен и отведен. Потому что ни один из нас не хотел смерти другого. Мы хотели только конца: Дел – чтобы освободить клинок и меня, а я – чтобы освободиться от тяжести на душе, причиной которой был не Чоса, а мое бесчестие.

Элайя-али-ма связывает тех, кто хочет быть связанным. И много лет назад я связал себя с миром танцев мечей тем, что прошел все семь рангов танцора и изучил должные ритуалы, а после этого принял клятвы крови перед легендарным шодо Алимата. Я знал, что был достоин этой чести, несмотря на мое детство. В тот день я уничтожил чулу и стал Песчаным Тигром.

Которого я сам и погубил, выйдя из круга Сабры и нарушив клятвы.

Элайя-али-ма. Это мой последний круг.

– Танцуй, – прошипела Дел, разрезая воздух, потом неожиданно отводя клинок в сторону и перехватывая мои удары.

Такие тонкие приемы требовали невероятного мастерства и сильных, гибких запястий. Я разрывал узоры ее клинка где только мог, разрезал висевшее в воздухе руническое сияние, и вдруг заметил, что Самиэль наполнился знакомым черным светом и чернота уже начала подниматься по клинку.

– Нет! – закричал я и отвел Самиэля в сторону. Клинок Дел сразу обнаружил брешь в моей защите и ужалил меня в предплечье. Я почувствовал на коже горячие капли, они стекали на песок.

Чоса проснулся.

– Танцуй! – крикнула Дел и воспользовавшись моим невниманием снова уколола меня в руку.

Я отшатнулся, но устоял и отбил ее атаку. Я видел как чернота поднимается, разливается по перекрестью, облизывает рукоять и пальцы.

Я пошатнулся, чуть не упал и торопливо сглотнул кислый комок, подкативший к горлу.

– Вот так! – закричала Дел. – Выходи и танцуй, Чоса!

Волшебник, получив приглашение, вырвался из своего угла и помчался к мечу, пожирая себе дорогу через кости, а я отчаянно кричал.

– Выходи и танцуй! – прошипела она.

– Дел… нет…

– Перед тобой Шака Обре. Помнишь его?

Я вздрогнул. Сила вытекала из моих рук в клинок. Меч стал черным – полностью черным.

И я внезапно опустел.

Я упал на колени и подняться уже не мог. Меч Дел прижался к Самиэлю и Дел застонала от усилия.

– Отпусти! – прохрипел я.

Бореал вспыхнула и погасла, поглощенная чернотой Чоса.

– Нет! – закричал я. – Баска, отпусти! Брось свой меч! Не позволяй Чоса касаться его!

Но Дел не отпустила. Дел не бросила.

Чоса Деи, который с самого начала не скрывал, что ему нужен меч И женщина, начал подбираться по стали к рукам.

– Вот так, – крикнула Дел.

– Баска, отпусти…

Она нанесла последний удар, который я не смог сдержать, и Самиэль взлетел в воздух, острием разрезав Дел запястье. Шатаясь и едва не падая, она пошла к краю круга. Кровь из раны капала на кристаллический песок и над песком поднимался дым.

– Уничтожена… – изумлено прошептала она, глядя на Бореал.

– Брось ее! – закричал я.

Кровь потекла на линию.

Почерневшая Бореал дрожала в руках Дел.

– Это я, Шака, – прошептала она.

Порыв ветра унес дым, и я увидел, что там, где кровь Дел упала на границу круга, песок выровнялся – круг разомкнулся. Дел, шатаясь, сделала шаг к стене, воткнула Бореал в покрытую льдом трещину, которую перед началом танца так внимательно изучала… надавила на нее, глубже загоняя клинок… и дернула рукоять налево с такой силой, что сталь раскололась.

Я уронил Самиэля в тот же момент, что и Дел Бореал.

– Баска… нет…

Чоса освободился от меча. Чоса освободился от меня. Чоса освободился от всего, кроме Шака Обре.

46

Подул легкий ветерок и песчинки начали подниматься в воздух. Они отлетали от стен, попадая в круг, и снова ударялись об острые камни пока в трещину, через которую мы забрались в расщелину, не ворвался ураганный ветер, обрушив всю свою мощь на каменные стены и на наши тела. Ветер стонал как Северная баньши-буря, зарываясь в окаймленные льдом щели в дымном камне, сморщившемся от магии Чоса.

Я сплюнул, поднял руку, пытаясь защититься, и упал на колени, когда ветер пронесся по кругу. Набедренная повязка была слабой защитой; песок царапал кожу, а яростные порывы сбивали с ног.

– Дел! – позвал я. Но она не ответила. Облака песка клубились в воздухе и я не видел дальше вытянутой руки. – Баска, где ты?

Мои слова затерялись в вое ветра. Я слышал их сам только потому что знал, что говорю.

Я устало прикрыл глаза, и веки тут же покрылись слоем песка. Кристаллы Пенджи терзали мою спину, а я отвернулся от трещины, сгорбился и, заставив себя не думать о жалящем песке, представил круг в тот момент, когда Дел воткнула Бореал в трещину и расколола клинок. Я увидел, где находилась она и где стоял я, медленно и осторожно сделал несколько шагов, наклонился и коснулся мускулистой ноги.

– Дел!

– Тигр? – она вскочила и ее руки обхватили меня. – Тигр, я ничего не вижу!

– Я тоже. Пошли, держись… нужно найти бурнус Умира… вот он.

Я накинул бесценное одеяние на нас обоих и прижал Дел к себе, чтобы бурнус покрывал наши головы и плечи. Под плотной тканью ветер завывал не так пронзительно и песок не забивал глаза.

– Он крутится, – прокричала Дел, перекрывая шум. – Песок, он крутится…

– Как пыльный демон, – согласился я. – Вихрь. Иногда их видят на краю Пенджи… не знаю, что они такое, но на Юге к ним привыкли. Рано или поздно они рассыпаются сами, но этот… – я покачал головой. – Мне не верится, что он природный, и он слишком большой.

Ветер завыл пронзительнее. В воздухе появились блестящие шары, они крутились и потрескивали. Песок плотным слоем покрывал стены расщелины и летел по спирали к небу в свисте ветра, застревавшего в щелях дымного камня. Ноющие уши заложило; я зажал их руками. Из носа потекла кровь.

– Это они… – прокричала Дел. – Это Шака Обре и Чоса Деи.

– Думаешь они немного повздорили? – поинтересовался я, сжимаясь под бурнусом. – Мне все равно, кто это – я хочу только, чтобы они это прекратили, – я раздраженно промокнул нос и поплотнее обернул бурнусом плечо – ветер сумел вырвать у меня угол ткани и взбешенно хлопал ею.

– Смотри, – закричала Дел.

– Я ничего не вижу, баска!

– Смотри, – повторила она.

Прищурившись, я взглянул и выругался. Песок по-прежнему уносился к небу, кристаллы поднимались вверх, попадали в солнечные лучи и ослепительно сверкали над нашими головами.

Но воздух наполняло что-то еще. В песке появлялись вкрапления оранжевого, красного, желтого.

– Что это? – растерялся я, а потом расхохотался. Я протянул руку и поймал перо. – Бурнус Умира рвется!

Голова Дел выглянула из складок.

– Разве? Точно. Ой, Тигр, нет…

Я продолжал смеяться.

– Тигр, столько труда! – желтое перо залетело под бурнус и застряло в спутанных волосах Дел. – Столько стараний, заботы…

– На наши яватмы стараний и заботы ушло больше, – отрезал я и высунул голову из-под бурнуса. – Дел, похоже ветер стихает.

Я не ошибся. Пронзительный вой затих, пыльный демон выдохся, унеся из расщелины весь песок до последней крупинки. Под нашими ногами был темно-коричневый дымный камень. В расщелине остались только Дел, я и перья.

И Северные яватмы, одна из которых была сломана.

Я помог Дел подняться и распутал складки полинявшего бурнуса.

– Насчет Бореал… – начал я.

Дел прикрыла мне рот ладонью.

– Слушай!

Я послушал и убрал ее пальцы.

– Тихо.

– Слишком тихо.

– После этого визга что угодно покажется слишком тихим.

– Слушай! – прошипела она.

Часть выступа отвалилась и рухнула рядом с нами, разбившись на множество осколков. За ней другая.

– Вон отсюда! – крикнул я, подталкивая Дел к трещине. – Аиды, бежим!

Стены крошились и осыпались.

Мы помчались к трещине, я пропустил Дел вперед, она вылезла в темный тоннель, а я сделал шаг и остановился. У противоположной стены расщелины на каменном полу осталась лежать моя яватма.

– Тигр! – Дел выглянула из трещины, схватила меня за руку и дернула так, что мое правое плечо проскребло по острому выступу.

– Там Самиэль…

От стен расщелины откалывались глыбы дымного камня и рушились на ее дно, где разбивались на куски, каждый из которых мог бы убить лошадь.

– Тигр, бежим!

– Подожди, – тупо пробормотал я, разглядывая падающие камни. – Подожди, Дел. Знаешь, я все это видел…

– Тигр! Ты теряешь единственный шанс! – она снова дернула меня за руку.

– Но я видел это… это тоже тройственное будущее…

– И ты видел как мы погибаем, или оба или кто-то один. Бежим.

Я очнулся.

– Все, Дел. Бежим… вперед, по тоннелю.

И Дел побежала. Пригибаясь, изворачиваясь, наклоняясь, мы пробирались к выходу по узкому проходу, а камни вокруг нас двигались, переделывая форму горы. Я знал, что расщелина уже исчезла, ее заполнили обломки. Потолок тоннеля трещал, угрожая обрушить весь свой вес на наши спины.

Я бился о стены локтями и коленями, раз или два ударился головой, но жаловаться не приходилось – Дел было не легче. Мы пробирались по бесконечной узкой щели дымного камня и наконец-то достигли маленькой пещеры у входа – мы вырвались из прохода в тусклый свет, а оттуда в день.

В спешке мы не смотрели, на что наступали. Мы просто бежали подальше от горы, скользя, иногда падая, помогая себе руками. Ругаясь, выплевывая грязь, задыхаясь, мы покатились по склону, не чувствуя как в кожу впиваются острые камни.

В конце концов, падение прекратилось и мы свалились на ровную площадку, где оставили лошадей. Не успев перевести дыхание, мы приподнялись, чтобы посмотреть на то, что осталось от горы.

Пыль еще висела в воздухе. Теплый ветерок играл цветными перьями – я разглядел красное, желтое и оранжевое.

Мы ждали, сдерживая дыхание. Пыль – и перья – опустились.

День был тихим и ясным.

Я упал лицом в грязь, жадно засасывая воздух, а потом торопливо его выдыхая. От этого мое лицо покрылось серой коркой, но я не обращал на нее внимания. Я был жив, а грязь была пустяком.

Дел слабо похлопала меня по плечу и перевернулась на спину. Локон грязных волос упал мне на локоть.

– Сделано, – прохрипела она. – Яватма свободна от позора.

Несколько секунд я был слишком занят дыханием и не решался тратить его на ответ, а потом выдохнул, всхлипнув от смеха:

– …конечно, а теперь попробуй ее оттуда выкопать…

– Но она очищена. Твоя яватма чиста, – объявила Дел и минуту выравнивала дыхание. – И ты тоже чист.

– Не сказал бы, – возразил я, полюбовавшись потеками пота на серой коже.

Дел слабо дернула плечом.

– Чист от Чоса Деи.

Я почувствовал себя немного лучше, умудрился перевернуться на спину и даже сесть, упираясь локтями в колени. Отдышавшись, я осмотрелся и вытер окровавленные губы. Дел лежала рядом, я взглянул на нее и не удержался от смеха.

– Что? – сразу насторожилась она.

– Видела бы ты себя. Ты вся в перьях, – я вытащил одно перо и показал ей. – Грязная, песчаная курица, которую можно ощипывать.

Дел села.

– Где?

– В основном в волосах. Вот, – я выдернул другое перо.

Сердито бормоча себе под нос, Дел начала изучать волосы, вытаскивая перья из узлов.

Я повернулся и снова посмотрел на гору.

– Шака Обре и Чоса Деи… – повторил я и неприятный холодок скользнул по позвоночнику. – Как ты думаешь, что там случилось?

– Думаю они выдохлись, как и обычные песчаные демоны, – Дел тоже взглянула наверх и прищурилась, чтобы глаза не слепило солнце. – Это ведь ты у нас особо чувствителен к магии. Скажи: они там?

Я внимательно посмотрел на гору, ожидая, что волосы зашевелятся, а желудок скрутит, но ничего не произошло. Потный, грязный и уставший, я лежал на земле, но чувствовал себя просто замечательно.

– По-моему нет.

– Куда они могли пропасть?

Я пожал плечами.

– Куда пропадает магия, когда лишается дома.

Дел резко обернулась ко мне.

– Магия без дома… – повторила она.

Прозвучало это странно и вызвало странные ощущения, но разобраться в них я не успел. Мое внимание привлекла вспышка у горизонта. Я позвал Дел.

– Смотри, там, далеко.

Дел посмотрела.

– Зарницы.

– В это время года? Зарницы бывают по ночам в конце лета, жар поднимается от земли и освещает небо. Это что-то другое.

Дел вгляделась пристальнее.

– Думаешь…

Я пожал плечами.

– Не знаю. Но оба они были уже только сущностями… может это последний отблеск силы: треск в воздухе и вспышки света.

Дел поежилась.

– А почему у Чоса в Горе Дракона было тело, а у Шака нет?

– Не знаю. Но судя по тому, как безжалостно Чоса расправлялся с жителями Ясаа-Ден, могу предположить, что он украл его у первого же человека, которого сумел заманить к себе. Шака такое даже в голову бы не пришло.

– И все это ты видел в песке? Это тоже наше тройственное будущее?

Я хитро улыбнулся.

– Я видел множество будущих и все они были тесно переплетены. Понимаешь, трудно разглядеть подробности, если ты сам в центре происходящего… и если твои воспоминания теряются в воспоминаниях Чоса…

– я пожал плечами. – Я никак не мог разобраться, что происходило со мной, а что с ним. Я могу только с большой вероятностью утверждать, что серьезных потрясений в нашем будущем не ожидается, – Дел задумчиво ковыряла пальцем в пыли, и я накрыл ее ладонь. – Ладно, теперь объясни мне, зачем ты разбила Бореал?

– Это был единственный шанс, – не глядя на меня, ответила Дел, – но и на него я почти не надеялась. Я подумала, что если Чоса освободится в кольце охраны, даже своей собственной охраны, Шака сумеет уничтожить его или по крайней мере пересилить. Но пока Чоса был в тебе, надеясь получить твое тело, ты не смог бы сломать Самиэля. Так что оставалась Бореал, – Дел пожала плечами, словно защищаясь. – Я решила выманить его, завлечь в свою яватму во время танца… и потом сломать ее.

– Но… Бореал…

Дел упорно ковыряла песок.

– Мне она уже не нужна. Моя песня закончена, пора начать новую.

– Баска…

– Хватит об этом, – тихо попросила она.

Я кивнул, уважая ее желание, и поднялся на ноги. Устало выругавшись, когда колени издали знакомый треск, я похромал к жеребцу.

– Ну, старина, все-таки ты меня не бросил, – я похлопал побелевшее от засохшего пота плечо. – Ты не струсил в этих аидах и честно ждал меня.

Жеребец помотал головой и фыркнул, обдав меня слюной.

– Спасибо, – мрачно сказал я. – А что случилось с кобылой?

Жеребец не ответил, но я и сам догадался. Она наверняка оборвала повод и умчалась к подножию горы, испугавшись грохота камней или воя ветра. Там она и будет стоять, пока не придет человек и не поведет ее за собой – типичное для лошади поведение.

Я снова похлопал гнедого по плечу.

– Через что мы с тобой только не прошли… Лучше и не вспоминать.

– Тигр! – позвала Дел. – Мы не одни.

Я обернулся и посмотрел на нее.

– Где?

Она показала.

Я обошел жеребца, одной рукой проводя по крупу и размышляя по пути, как хорошо иметь меч – любой меч, а потом понял, что оружие не понадобится.

– Мехмет! – крикнул я. – А ты что здесь делаешь?

Мехмет усмехнулся. Шафрановый бурнус и белый тюрбан, которые он носил, посерели от пыли.

– Песчаный Тигр, – уважительно произнес он, – да озарит солнце твою голову.

– У меня песчаная болезнь? – предположил я. – Или я просто умер?

– Ни то, ни другое. Я есть я. И я здесь.

Я мрачно кивнул.

– От этого мне значительно легче. Так как ты сюда попал?

– Старый хустафа умер, – спокойно объяснил Мехмет.

Я совсем растерялся.

– Я… мне жаль. Я хочу сказать… – я беспомощно махнул рукой. – Он был хорошим стариком.

– Он был стар и время его истекло, – невозмутимо сообщил Мехмет, поднимаясь по склону на нашу площадку. – Я оставил акетни внизу.

– Ты привел сюда и ИХ?

– Хустафа сказал, что я должен это сделать. Отсюда все начинается.

– Что начинается?

– Ты должен передать мне послание, – объявил он.

Я прижал ладонь к груди и недоверчиво переспросил:

– Я?

Мехмет кивнул.

– Хустафа сказал: джихади.

– Но… – я замолчал и покосился на Дел, которая продолжала вытаскивать перышки из волос, словно важнее дела в мире не было. – Мне нечего тебе сказать, – объяснил я Мехмету.

Он был совершенно безмятежен.

– Хустафа бросал песок и видел, что так будет. Он приказал нам ехать сюда, чтобы мы нашли тебя и ты передал нам послание.

– У меня нет никакого послания… Аиды, лошадь, это обязательно делать здесь?

Жеребец пошире расставил задние ноги и начал поливать землю. Я отскочил, спасаясь от потопа, и под монотонное журчание зашагал по песку. Жеребец стоял на краю площадки, и вниз по склону потекли желтые ручьи.

– Конец этому будет? – раздраженно поинтересовался я, но гнедой и ухом не повел.

– Послание, – напомнил Мехмет.

– Я же сказал, нет у меня… – я уставился на склон. Поток из-под ног жеребца сначала тек широкой рекой, потом разделялся на узкие речушки, заполнял трещины в земле, затекал в углубления, тащил за собой мелкие камешки и обтекал крупные.

Узоры в пыли. Я увидел каналы и стоки. Линии переплетались, наполняясь водой и разнося ее по всей земле.

– Вода, – тупо сказал я.

Мехмет вежливо ждал.

– Вода, – повторил я, потом торопливо осмотрелся, нашел подходящую ветку и начал рисовать узоры.

– Тигр, – позвала Дел. – Что ты делаешь?

Я слышал как она подходила к краю площадки, как из-под ее ног сыпались камешки, но не ответил, потому что дело, которым я занимался, было слишком важным. Я рисовал узоры.

Дел остановилась рядом со мной и молча стала наблюдать.

Закончив, я взглянул наверх. На меня смотрели две пары глаз: черные и голубые.

Я засмеялся им.

– Понимаете?

– Нет, – хором ответили они.

– Потому что вы слепые. Потому что все мы уже много лет слепые, – я поднялся и отбросил ветку. – Все очень просто. Посмотрите внимательнее. Что вы видите? Что это?

– Моча в пыли, – не задумываясь, сообщила Дел.

– Я же сказал, вы слепые. Что еще?

– Линии.

– И моча в линиях. Непонятно? – я уставился на них. – Нужно только пустить воду в линии, а линии сделать большими и глубокими. Выкопать каналы. Вода есть на Севере – нужно привести ее на Юг!

– Привести воду с Севера? – ошеломленно повторила Дел.

– Постепенно. Отвести от рек, потоков… выкопать для нее русла по всему Югу, – я усмехнулся, пожав исцарапанными плечами. – И тогда песок превратится в траву.

Мехмет упал на колени, плюнул на руку, приложил ее к песку и провел линию через лоб.

– Джихади, – прошептал он.

Я снова пожал плечами.

– Ну это как смотреть.

Дел переводила взгляд с меня на жеребца, потом вытащила из волос еще одно перо – красное – и запустила его в воздух.

– Я думаю, у тебя песчаная болезнь, – решительно объявила она.

– Джихади, – повторил Мехмет.

Довольный сам собой, я подарил Дел хитрую усмешку.

– Я превратил песок в траву и это оказалось совсем нетрудно.

– Но если ты так мудр, о джихади, – протянула она, скептически выгибая бровь, – объясни же, что нам делать теперь?

Я перестал улыбаться и неохотно признал:

– Пока не знаю, но придется что-нибудь придумать.

– Ты пойдешь с нами! – оживился Мехмет. – Идем с акетни. Если понадобится дойти до Севера и привести воду…

Я жестом заставил его замолчать.

– Подожди. Во-первых, это не так легко. Одни вы это не сделаете. Вам понадобятся люди. Много людей. Придется выкапывать новые колодцы, искать новые источники… строить каналы для воды… Но сначала придется убедить племена, танзиров и всех остальных, что это надо сделать.

Мехмет кивнул.

– Все начинается с одного человека. Он услышал слова джихади. Но он передаст их другим людям, и люди пойдут за ним.

– Ты представляешь, сколько времени на это уйдет? – попыталась охладить его пыл Дел.

– Но у нас есть время, – не сдался Мехмет. – И теперь у нас есть будущее, – он приложил ладонь к сердцу. – Да озарит солнце твою голову.

– Во-вторых, – продолжил я, – мы не пойдем с тобой. У нас с Дел возникла… маленькая проблема. И мы покидаем Юг.

– Покидаем? – повторила Дел.

Я продолжал разговаривать с Мехметом.

– Из-за этой проблемы мы не можем остаться.

Но Дел разговор не закончила.

– Тигр, куда мы можем уехать с Юга? Север для нас закрыт. Что ты придумал?

Я невозмутимо беседовал с Мехметом.

– Так что все это придется делать тебе и твоему акетни. Поговори с людьми, сходи в племена. Скажи им то, что я сказал тебе, – я помолчал. – Передай им слова джихади.

– Тигр… – сердито прошипела Дел, – куда, в аиды, нам податься?

Я хлопнул Мехмета по плечу.

– Хустафа был неплохим стариком. Я рад, что познакомился с ним, – я повернулся к жеребцу и отвязал его. – Всего наилучшего твоему акетни, – крикнул я вслед Мехмету.

– Тигр!

Я забрался на жеребца и повернулся к Дел.

– Ты едешь? Вставляй ногу в стремя.

Дел смотрела на меня с земли, уперев руки в бедра.

– Сначала ты скажешь мне, куда мы едем.

– За горами, на берегу океана стоит город Хазиз, – я наклонился и взял Дел за руку. – Залезай, баска. Мы зря прожигаем здесь день.