Текст книги "Разрушитель меча"

Автор книги: Дженнифер Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

30

Давно уже мне ничего так не хотелось, как преподать мальчику долгий, неторопливый урок, начиная с демонстрации физического превосходства и кончая выносливостью. Но у меня не было времени.

Так что вместо этого я продемонстрировал ему скорость.

У него просто отвалилась челюсть, когда я, подхватив Самиэля, подсунул черный кончик под клинок Незбета и выбросил его из круга прежде чем Незбет успел дотянуться до рукояти. Пальцы сомкнулись на песке. Левую руку я прижал острием Самиэля ровно настолько, чтобы уколоть кожу.

Я наклонился к мальчику, который стоял на коленях, подчиняясь стали.

– Женщина победила тебя, – прошипел я. – Что заставило тебя думать, что я не могу?

Незбет в грубой форме сообщил, кем он меня считает.

Меч проколол глубже.

– Это не очень приятное слово. Где ты его слышал?

Незбет, разумеется, это слово повторил.

Я оторвал кончик меча от его руки, слегка касаясь кожи, провел сталью по голому предплечью, плечу, довел до подбородка и четко выговорил:

– А это совсем неприятно.

– Чула, – плюнул он. – Все знают правду.

– Знают? Неужели? – я прижал клинок к его левому уху. – Может безухий человек слушать сплетни? – теперь рот. – Может человек без языка их повторить?

Черные глаза вспыхнули.

– Убийца джихади. У тебя совсем нет чести.

– Боюсь ты ошибаешься, даже если бы я убил джихади. Но мы это уже обсуждали, повторяться я не хочу, – я приподнял кончик клинка и показал на меч Незбета. – Вот он, Незбет. Подбери его, если хочешь… танец едва начался.

Когда он поднялся, по левой руке потекла струйка крови.

– Ты позволишь…

– Я человек добрый, – признался я. – Убил я джихади или нет, я не забыл семь лет, которые провел с моим шодо, и выучил все его уроки.

– Если я выйду из круга, ты скажешь, что я сдался, – догадался он.

– Нет, если я дам тебе разрешение выйти. Такой случай тоже предусмотрен в кодексе.

Незбет резко повернулся к своим приятелям, отдыхавшим в тени.

– Вы слышали его! – закричал он. – Он позволяет мне поднять меч не сдавая танец!

Глупый, глупый Незбет. Неужели у тебя совсем нет головы? Неужели ты даже понятия не имеешь, что такое достоинство и самоконтроль?

Хотя с моей стороны глупо об этом спрашивать.

Я снова положил меч и вышел с голыми руками на свою строну круга. Почки болели как в аидах, пустой желудок требовал еды и мне очень хотелось облегчиться.

Но есть дела неотложные.

Незбет вернулся с мечом и застыл у линии, увидев мой клинок.

– Но… снова? Бежать?

Можно было обойтись и без этого, мы уже начали танец. В таких случаях пробежка была уже не нужна, но и не запрещалась.

– Туда, – показал я. – Ты плохо начал. Почему не попробовать еще раз?

Он долго смотрел на меня, не понимая, чего я добиваюсь. Потом, нахмурившись, Незбет медленно положил свой меч рядом с моим и вернулся на свою строну круга.

– Танцуйте, – сказала Дел.

На этот раз он успел схватить меч и почти поднял его, но к тому времени я уже ждал его. Кончик Самиэля щекотал его горло.

Я сочувственно щелкнул языком.

– Прости, Незбет. Наверное по пути ты поскользнулся на песке, – я наклонился и снова положил меч. – Давай еще раз попробуем.

Один из друзей Незбета пошевелился у стены кантины: Осман, Маудин или Хасан: не знаю уж, кто из них кто.

– Убей его, – посоветовал он.

– Видимо он и пытается это сделать, – объяснил я.

Другой Южанин изобразил усмешку.

– Нет, Песчаный Тигр. ТЫ убей его.

– А-а, – я посмотрел на Незбета. – По-моему им это надоело.

Незбет, так и не положивший свой меч, развернулся и нанес удар. Тем самым предав все законы чести. Но похоже, что ни о чести – ни даже о победе – он уже не думал.

Он хотел только убить меня.

Сталь спела, рисуя дугу на золоте восходящего солнца. Против сияющего диска клинок был ровной черной линией. Я сделал короткий шаг в сторону, поймал запястье и с треском вывернул его, потом подсек, и Незбет упал на песок.

А я подхватил меч еще до того, как его владелец приземлился.

Я безжалостно смотрел вниз, на глупого клеща Пенджи.

– Ненавижу повторяться, но в этот раз, думаю, придется, – я наклонился к нему. – Ты слишком глуп, чтобы убивать.

Незбет, весь дрожа, молча лежал на песке. Оно было и к лучшему.

– Где она? – спросил я. – Как далеко отсюда?

Мальчик молчал. Слезы шока и унижения наполняли темные глаза.

– Где она? – повторил я.

– Идет, – пробормотал он. – И все ее люди с ней.

– Как далеко отсюда?

– Может день пути, – он пожал плечами. – Она ездит верхом как мужчина.

Времени не было. Я подобрал свой меч, вышел из оскверненного круга и подошел к его друзьям: Осману, Маудину, Хасану. Так или в другом порядке.

– Кто следующий?

Лица у всех застыли. Потом один слабо улыбнулся.

Я бросил ему меч Незбета.

– Кто ты?

– Маудин. Третий ранг, – он передал клинок молодому танцору меча, стоявшему рядом. ВСЕ они были молодые. – Ты оказываешь мне честь, Песчаный Тигр, но я выучил урок: любой может отказаться от танца.

Я посмотрел на следующего.

– ТЫ?

Он только покачал головой.

– Ты? – третий и последний.

– Хасан, – просто сказал он. – Меня не устраивает цена.

– Да? – я приподнял брови. – Ты не согласен, что можно заплатить любую цену ради получения следующего ранга?

– Смерть это не тот ранг, которого я добиваюсь, – объяснил Хасан.

– Аиды, мальчик, я не собираюсь УБИВАТЬ тебя! Как же ты сможешь рассказать обо мне всему Югу, если твои кишки растянутся по земле?

Белые зубы сверкнули.

– Да озарит солнце свою голову.

– Так и есть, – я посмотрел на небо, прикинул время, отвернулся. – Значит отложим до другого раза. Когда цена будет стоить риска.

Маудин коротко прижал разведенные пальцы к сердцу.

– Лучше бы ты убил его. Он лишился своего меча и чести. Для него круг теперь закрыт. Ради чего ему жить?

– Может он извлечет из этого урок, – предположил я после недолгого размышления.

Второй – Осман? – покачал головой.

– Ты сделал его борджуни. Лучше его убить.

– Незбет сам себя сделал… – пробормотал я, потом отвернулся и пошел к Делиле.

За моей спиной засовещались три тихих голоса.

– Такой большой, – пробормотал один.

– Сильный, – другой. И за ним третий:

– И очень быстрый для такого возраста.

Просто так не выиграешь.

Снова в пути. Снова все болит. И Дел это заметила.

– Что с тобой? – забеспокоилась она и заставила кобылу догнать жеребца. – Ты совсем… позеленел.

– Нужно… остановиться, – выдавил я.

Дел сразу остановила лошадь.

– Почему ты раньше молчал?

– Потому что… нужно было…. ехать….

– Мы едем уже несколько часов, – она с тревогой смотрела как я все ниже и ниже склоняюсь над гривой жеребца. – В чем дело?

– Просто… нужно слезть… ненадолго… кое-что сделать… – я соскользнул с седла, попытался нащупать землю и для надежности повис на жеребце. – Отойти мне сейчас не удастся, так что я здесь… не возражаешь?

Дел смотрела безучастно.

– Ну и смотри, – пробормотал я. – Мне уже все равно.

– Что ты… а-а.

Догадалась. Я покрепче уцепился за жеребца и занялся делом, не забывая ругаться. Результаты меня не удивили. А чего еще было ждать с отбитыми почками?

Закончив, я заполз на седло. Дел дождалась, пока скрип седла и мои проклятья затихли, и обернулась.

– Что они с тобой делали?

– Немного побили, – я прижал руку к пояснице. – У кого-то была очень большая нога.

– Нужно где-то остановится и отдохнуть. И как можно быстрее.

Я ухмыльнулся.

– Мы в середине Пенджи.

– Есть оазисы, разве не так? Поселения? Колодцы?

Я покосился на нее.

– Рядом поселений нет. О воде мы можем пока не беспокоиться. По крайней мере до завтрашнего вечера. Сейчас нам нельзя останавливаться, – я заставил жеребца шагнуть вперед. – Я не доверяю Умиру.

Дел поехала за мной, подгоняя кобылу.

– Да он сюда не поедет. Ради меня? Забираться так далеко в Пенджу?

– У меня предчувствие, что Умир поедет куда угодно, чтобы получить желаемое, – я снова взглянул на Дел. – Ты не знаешь, какой тебя видят люди, Дел. Ты другая, ты от всех отличаешься. Это Умир и собирает.

– Никто не знает, каким его видят люди. Ты тоже.

– Да, – кисло согласился я. – И видимо Осман, Хасан и Маудин тоже.

Дел не поняла.

– Это ты к чему?

– Так, ерунда, – я подумал и небрежно поинтересовался. – А каким ты меня видишь?

– Я?

– Ну не кобыла же, – я начал повторяться.

Дел уставилась на меня. Потом раздражение прошло, сменившись задумчивостью.

– Я вижу внутреннее.

– Что?

– Внутреннее, – она пожевала губу и нахмурилась, ей никак не удавалось подобрать Южные слова. – Ну, то, что не сверху.

Я засмеялся и потер лицо.

– Иногда я забываю, что ты Северянка… и Южный язык для тебя чужой.

– Иногда ты говоришь такое, что и мне приходится об этом вспоминать.

Упрек был ясен. Я кивнул, приняв к сведению.

– Так что там внутри? Что не на поверхности?

– Под этой кожей настоящий человек.

Что-то холодное прижало палец к моей спине. Я чуть не поежился.

– А что снаружи?

– Ты о чем? – не поняла Дел.

– Я чем-нибудь… – я помолчал, – отличаюсь от других людей?

– Конечно.

Стало еще холоднее.

– И насколько отличаюсь?

– Ты совсем не такой, как окружающие.

– Дел…

– А ты как думал? – возмутилась она. – Ты выше Южан, но не такой высокий как большинство Северян. Твоя кожа темнее чем у меня, у Северян, но не такая темная как у Южан. И глаза у тебя зеленые, а не голубые или карие, или изредка серые. У тебя каштановые волосы, не темные и не светлые, – она вздохнула. – Тебе этого достаточно?

– Нет.

Дел пробормотала что-то на Высокогорном.

– Ну еще твой нос.

– Мой нос?

– Он изгибается наоборот.

– Мой нос изгибается наоборот?

Она отчаянно пыталась подобрать слова и наконец нашла пример.

– Ты видел нос Аббу.

– У Аббу на носу зарубка, он был перебит. А у меня нос всегда был целым.

– Но ты видел, каким он был, нос Аббу. И много остальных. Все они такие, – она согнула палец крючком.

Я проверил мой.

– У меня нет горбинки.

– Да. Твой более прямой, но все же не такой прямой, как у некоторых племен. Твой нос больше похож на Северный. И скулы не так выделяются, – Дел внимательно изучала меня. – Но мы это и раньше обсуждали. В тебе есть и Южная, и Северная кровь. Как у жителей Границы.

Я нетерпеливо кивнул.

– Я выгляжу реальным?

– Реальным? – она нахмурилась. – Ты уже задавал этот вопрос.

– Просто ответь. Я выгляжу реальным?

– Ты случайно не хочешь выяснить, похож ли ты на мужчину моей мечты?

– поинтересовалась она.

– Нет! – рявкнул я. – Ты можешь быть серьезной?

– Только не сейчас, – пробормотала она и расхохоталась.

Вот вам и еще одно доказательство невозможности общения с женщиной.

Лагерь мы обустроили без лишних удобств: расстелили два одеяла и скомкали – в ее случае сложили – бурнусы вместо подушек. Костер разжигать не стали. Мы лежали на одеялах и упрямо жевали сухую кумфу. И смотрели на звезды.

– Значит ты говорил серьезно, – пробормотала она.

– Иногда, – пробормотал я не поворачивая головы. Лучше было не двигаться.

– Днем. Насчет реального.

– Я просто поинтересовался.

– Реален ли ты?

Я надолго задумался и наконец выдал ответ.

– Ты все равно этого не поймешь.

– Обещаю не смеяться.

– Ну не знаю… Вообще-то мне нравится как ты смеешься.

– Пока я смеюсь не над тобой, – Дел улыбнулась небу. – Но иногда мне не удается сдержаться, – она перекатилась поближе и положила голову мне на раскрытую ладонь. – Ты не чувствуешь себя реальным?

– Мои почки убеждают меня, что я реален.

– Ну вот и доказательство. Боль означает, что ты реален.

– Но… – я замолчал, яростно дожевывая последний кусок кумфы. – Я ничего о себе не знаю. У меня нет прошлого.

Голубые глаза сразу стали серьезными.

– У тебя слишком много прошлого.

– Я не об этом. Я не знаю, кто я. Знаю только, что нос у меня наоборот и кожа как коричневый бурнус, оставленный на много лет под солнцем.

– Как и у большинства жителей Границы. Ты посмотри на Рашада: у него рыжие волосы.

– Я совсем не похож на Рашада.

– Почти все жители Границы не похожи друг на друга. В них смешиваются слишком разные краски, – Дел улыбнулась. – Я не дразню тебя, но ты не производишь впечатление человека, который жить не может без прошлого. У тебя же столько талантов. Ты сам делаешь свое прошлое из будущего.

Порез дошел до кости.

– В Искандаре говорили, что джихади был – и остается – человеком многих талантов.

Дел перестала жевать кумфу и внимательно посмотрела на меня.

Я потер большой синяк.

– И об Искандаре почти ничего неизвестно.

– Он умер.

Я посчитал.

– Восемь дней.

– С… а-а, – Дел пожала плечами. – Думаю, ты переживешь десять дней Искандара.

– Нет, если Сабра имеет что-то против. Или Умир Безжалостный.

– Пусть сначала тебя поймают.

– Умир меня поймал.

– А ты сбежал, – не сдалась Дел и тут же нахмурилась. – А как тебе это удалось? Ты мне так и не рассказал.

Я пожал плечами.

– Тут и рассказывать нечего.

– Но они избили тебя, а ты освободился.

– Не освободился бы, если бы не использовал… – я замолчал.

Дел ждала, а потом поняла и даже приподнялась на локте.

– Магию, – закончила она.

Мне оставалось только тяжело вздохнуть.

– В самый жалкий день моей жизни впуталась еще и магия.

– Но она помогла тебе, ты сам это сказал.

– И из-за нее я таскаю зараженный меч. Я с самого начала от него отказывался, а сейчас… – я снова вздохнул, чувствуя себя очень уставшим, и не закончил. – Аиды, все это неважно.

Дел снова легла.

– Ты унизил его.

– Его? А-а, его. Незбет получил то, что заслужил.

– Ты мог просто просто выиграть танец.

– А я и просто выиграл! Я дал ему шанс отказаться еще до начала и два шанса сдаться во время танца. А чего ты от меня ждала? Я должен был отрезать ему голову, как ты Аджани?

– Нет, – возразила она. – Но…

– Но? Так ты хотела, чтобы я убил его?

Дел молчала.

– Хотела? – настаивал я.

Она вздохнула и повернулась ко мне.

– Тигр, ты оставил его раненного, злого и униженного. Некоторые люди, после такого, единственной целью своей жизни делают месть. Они плохие враги.

– Незбет?

– А ты уверен, что он не из таких?

Я фыркнул.

– С такими врагами как Незбет, я бы прожил вечность.

– Я слышала, что говорили те трое. Ты сделал его борджуни. Почему?

– Почему я сделал его борджуни? Или просто почему я это сделал?

– И то, и другое.

– Я его борджуни не делал. Это был его выбор. И он сам его сделал, отказавшись от своей чести, как указывает кодекс, – я вытащил полоску кумфы застрявшую между зубов. – Ты понимаешь, что такое кодекс и что такое честь.

– Да.

– Когда обученный шодо танцор меча сознательно отказывается от чести ради выигрыша танца или убийства, все отворачиваются от него. Он сам себя изгоняет из круга, – я пожал плечами. – После этого он не обязан становиться борджуни, но я не знаю ни одного танцора меча, который бы согласился растить коз или выцарапывать урожай из Южной пустыни.

– Есть и другие занятия.

– Да. Можно охранять караваны. Но караванщики предпочитают нанимать настоящих танцоров, а не обесчещенного человека. Они не могут быть уверены в его преданности – он ведь может завести их в ловушку, – я покачал головой. – Нет больше, истиннее свободы, чем быть танцором меча. И нет большего бесчестия, чем нарушить кодекс. Этот проступок будет преследовать человека всю жизнь, каждый день издеваясь над ним, пока все мысли этого человека не повернутся к борджуни, потому что только им все равно. Чтобы стать одним из них, достаточно уметь быстро и легко убивать.

– И ты сделал таким Незбета.

– Незбет молод. Он мог бы снова пойти к шодо и попросить о переучебе, начать все сначала. Но если у него есть голова на плечах, он вернется туда, откуда пришел и забудет о круге. Танцы – не его дело.

– Поэтому ты и сломал ему запястье?

– Нет. Хотя может быть. Если честно, я сделал это потому что знал, что другого шанса проучить его у меня может не быть. Еще одна попытка, и у него могло получиться.

– Нет, – отрезала Дел.

Я улыбнулся.

– Зря ты так думаешь.

– Из всех, кого я видела, ты лучший.

– Не считая Аббу?

Тишина.

– Ну? – настаивал я.

– Аббу… прекрасно танцует.

– Умир говорит, что он лучший.

Дел перекатилась набок.

– Ты слушаешь человека, который крадет женщин?

– Мораль мужчины – или ее отсутствие – не мешает верно судить о танце мечей.

Дел прошипела что-то на Высокогорном.

– Конечно он не видел, как я танцую. Он только слышал обо мне, – я помолчал. – Я так думаю.

– Тщеславие, – пробормотала она. – Тщеславие и гордость.

Усталость постепенно брала верх. Я чувствовал, что больше не могу продолжать разговор, оставалось только осторожно повернуться набок. Я лег к ней спиной и закрыл глаза.

– У тебя их тоже предостаточно, – пробурчал я.

Ответа не последовало.

Я медленно поплыл, приближаясь к краю.

Дел осторожно коснулась пальцем моей спины и мягко провела по позвоночнику.

– Ты реальный, – тихо сказала она. – Разве я не доказательство этому?

– Ты? – сонно удивился я.

– Я не африт. Если бы ты не был реальным, смог бы ты делить постель с кем-то кроме африта?

Я улыбнулся в темноту.

– А откуда я знаю, что ты не африт? С твоих слов? Нет, баска, это не доказательство.

Палец покинул мой позвоночник, потом осторожно коснулся огромного синяка.

– Если бы я была афритом, у меня не было бы ни гордости, ни тщеславия.

Я хмыкнул.

– Ну значит мы оба реальны.

Дел повернулась набок и уткнулась мне в спину.

– Давай спать.

– Тогда хватит болтать.

Ночь стала совсем тихой.

Пока я не захрапел, конечно.

Дел клянется, что я храплю. А я этого никогда не слышал.

31

Внутри меня что-то шелестело. Оно рылось в моей голове, ерошило старые воспоминания и заменяло их своими собственными.

Это все Шака. Это его вина. Он предал нашу дружбу, он все исковеркал. Он просто ревновал меня. Ревновал ко всему, что я научился делать. К магии, которой я овладел.

Он завидовал, что я научился Создавать.

Во всем виноват Шака.

И я заставлю его…

Задыхаясь, я проснулся и сел. Рот был полон какой-то слизи и я сплюнул.

Дел, спавшая рядом со мной, тоже приподнялась на локте.

– С тобой все в порядке?

Я стал дышать ровнее. Мир перестал вертеться.

Яростно царапая ненавистную щетину, я повернулся к ней.

– …в порядке. Просто что-то попало в горло, – я откашлялся и снова сплюнул. – Прости.

Она взглянула на восток и вздохнула.

– Рассвет. Можно уже вставать. Как ты любишь говорить, мы зря прожигаем день.

– Нет еще. Солнце не взошло.

– Сейчас взойдет, – Дел поднялась на колени и начала складывать одеяло. – Пора ехать.

– Пора, – согласился я и печально добавил: – Значит опять придется двигаться.

– А почему бы тебе не исцелить себя снова? – с лукавой улыбкой поинтересовалась она. – Восстановить свои избитое тело?

Я фыркнул, а потом задумался. Если был хотя бы шанс, что это получится…

– Ты меня искушаешь… – протянул я. – Знаешь…

И тут же все изменилось.

Появилось странное ощущение. Не мысль; скорее отсутствие мысли. Что-то вроде полной пустоты в голове.

Только Чоса стучался в мою дверь, бил в мои ворота, рвался в мою душу.

Сделай это. Сделай это.

Не медли и сделай это СЕЙЧАС.

Аиды, баска… он здесь. Он вернулся.

Я крепко зажмурился и пожелал, чтобы он ушел. Пожелал, чтобы он убрался, оставил меня в покое. В конце концов во мне была лишь крошечная часть его, запрятанная где-то. Я был гораздо больше, гораздо сильнее.

Если бы я согласился с предложением Дел и вызвал магию, может он вышел бы из меня. Если бы я попробовал то, о чем она говорила…

Нет.

Я живо вспомнил свой прошлый опыт и тут же почувствовал обещание поддержки во всем. Что-то, скрытое во мне, больше не могло ждать. Ему нужно было вырваться и обрести силу, а для этого я должен был прикоснуться к магии.

Тут же заболел живот и я торопливо отогнал эти мысли.

– Я… не хочу. Пусть все идет своим чередом.

– Но если ты МОЖЕШЬ это сделать… – она пожала плечами, но не сдалась. – Представь, какие легенды о тебе ходили бы, если бы ты даже после тяжелого ранения в круге на другой день выходил такой же здоровый, как и раньше.

– Представляю, – пробормотал я, массируя напряженные мышцы. – И представляю, что еще обо мне говорили бы – может решили бы, что я колдун?

– я покачал головой. – Нет, спасибо. У меня уже есть магический меч, не хватало мне только магического меня.

Дел начала упаковывать седельные сумы.

– Прости, Тигр, но когда ты проснулся, ты выглядел совсем больным, и я подумала, что если есть способ…

– Знаю. Но я не хочу… – я на ходу передумал и не стал заканчивать так, как хотел, – рисковать. – Зачем говорить Дел, как странно я себя чувствовал. Пусть думает, что это просто упрямство. Почему-то так мне казалось безопаснее.

Я поднялся очень медленно, постепенно, кусая губы и ругаясь. Синяки расплывались, мышцы ныли, голова болела. Люди Умира знали, что делали. Почки были как в огне.

– Сейчас я хочу одного: неторопливо собрать вещи и отправиться в дорогу, – поскольку кустов рядом не было, я дошел жеребца и уединился за ним.

Дел пришлось довольствоваться тем, что я согласился дать ей, а мне пришлось смириться с неприятным открытием: Чоса Деи не ушел, Чоса не успокоился, Чоса надоело ждать.

Я скользнул рукой по гнедому крупу и, закрыв глаза, прижался к жеребцу. Синяки конечно пройдут, боль уменьшится, почки вспомнят, что могут работать и не выделяя крови. Но Чоса останется. И будет продолжать пытаться то силой, то хитростью лишить меня моей воли, пока у меня не иссякнут силы и я не сдамся, и тогда он заберет мое тело. Если я снова использую магию, я сам помогу ему выбраться, потому что каждый кусочек, который я вызывал, подчинялся ему и легко переделывался.

Чоса Деи, коллекционер – почти как Умир Безжалостный – собиравший магию во всех ее видах, чтобы потом «растопить» ее и переделать. Как он мог бы переделать меня.

Кобыла догнала жеребца и пошла в шаге от него.

– Сколько еще до оазиса?

Прищурившись, я осмотрелся.

– Не больше двух-трех часов.

– А завтра будем в Русали?

– Все зависит от того, насколько мы поторопим лошадей, – я поскреб затылок. – И себя самих.

Дел нахмурилась, заметив как я скривился.

– Почки?

– С почками все в порядке, – мрачно сообщил я.

– Врешь.

– Даже если и вру… – я поерзал в седле. – Со мной все в порядке, только надо бы немного отдохнуть.

Она нахмурилась сильнее.

– Мы могли бы остановиться.

– Никак не могли бы, – отрезал я. – Нам нужно ехать вперед, пока есть силы, чтобы как можно дальше оторваться от Умира и его людей.

– Да, но…

– Мы едем дальше, – раздраженно рявкнул я. – Давай не будем терять время на дискуссии, у нас его просто нет.

Дел ничего не ответила. Она сжала колени и кобыла пошла дальше на Юг.

Время растекалось. Я сидел на жеребце и чувствовал, как раздраженно он дергает повод: ему хотелось идти за кобылой, а я удерживал его.

Сам не понимая почему.

Дел, уехавшая вперед, обернулась и нахмурилась.

– Что случилось?

Я хотел сказать ей «ничего», но это был неподходящий ответ.

– Тигр?

Я дрожал и не мог пошевелиться.

Дел развернула кобылу и поехала ко мне.

– С тобой все в порядке? – непривычно резко спросила она.

Нет. Я чувствовал себя – плотным. Отяжелевшим. Кожа припухла и болела.

Мысленно я спросил: это ты, Чоса?

Он хихикнул.

Аиды, солнце выжигало мне глаза.

Не подъезжая близко к жеребцу, Дел остановила кобылу и внимательно осмотрела меня.

– В чем дело?

Что-то холодное пробежало по позвоночнику.

– Пусть она уйдет, – потребовал Чоса. – Она тебе не нужна.

– Я не… – я покачал головой. – Ничего. Просто устал.

Дел выругалась сквозь зубы.

– Думаешь я слепая? Посмотри на себя. Уже непонятно, где кончается один синяк и начинается другой.

– Пусть она уйдет, – не унимался Чоса. – Сейчас мне нужен только ты.

Я подумал, не стоит ли действительно отослать Дел. Когда-то Чоса очень ясно давал понять, что она нужна ему. Он хотел забрать и магию из ее меча, и саму Дел. Я понимал, что ей лучше было уехать в безопасное место, подальше от Чоса Деи.

Но как ей это объяснить?

– Ты же можешь все исправить, Тигр, – голос Дел звоном отдавался в ушах. – Ты можешь снова вызвать магию…

Нет, баска, я не рискну.

– Глупо не воспользоваться такой возможностью исцелить себя. Зачем поворачиваться спиной к дару? – она помолчала и безжалостно добавила: – Иначе ты навсегда останешься в Пендже.

Я скрипнул зубами.

– Я же сказал, что просто устал. У меня все болит. Это пройдет, Дел. Мне доставалось и похуже.

– Тогда почему ты сидишь здесь?

Я выдавил кривую усмешку.

– Потому что это легче всего.

– Я тебе не верю. Совсем, – отрезала она.

– Тебе же хуже, – усмехнулся я.

Глаза сверкнули, губы сжались.

– Если ты хочешь быть таким дураком… ну ладно. Но если тебе нужно остановиться, так и скажи. Оазис недалеко.

Я поежился. Мне казалось, что я начинал… раздуваться.

– Тогда поехали дальше.

– Пусть она уедет, – прошипел Чоса. – Я начинаю терять терпение.

Я сжал бока жеребца и послал его за кобылой.

– Ты совершаешь ошибку, – предупредил Чоса, – а я очень не люблю ошибок.

Я снова поежился, но не остановил гнедого.

Ноги Дел приблизились, остановились передо мной. Я видел их до колен. Выше смотреть было слишком больно. Я сидел сгорбившись на одеяле.

– И что дальше? – натянуто спросила она. Песчинки из-под упавшей фляги присыпали мою руку, на которую я опирался, чтобы совсем не упасть. – Прошло уже два дня после танца с Незбетом, три после засады людей Умира, а тебе все хуже и хуже.

Гораздо хуже.

– Не знаю, – промямлил я.

От страха и растерянности Дел становилась агрессивной.

– Ты не можешь даже сесть на лошадь, Тигр! Как мы уйдем от погони, которая, по твоим словам, дышит нам в спины, если ты не можешь ехать?

Я запрокинул голову, сжимая зубы от боли.

– Что, в аиды, ты предлагаешь мне делать? Молиться? Это пройдет, Дел. Просто меня отделали сильнее, чем я думал. Все пройдет.

Скрывавшийся внутри меня Чоса злорадствовал.

– Пройдет? – она присела на корточки. Лицо у нее было бледное и испуганное, но говорила она резко. – Синяки только расплываются. Ты уже весь черно-синий. Наверняка это из-за множества внутренних кровотечений и они не останавливаются. Внутренние органы тоже повреждены – думаешь я не замечаю, что ты постоянно сплевываешь кровь?

– Ну, может ребро треснуло… – я попытался пошевелиться. – Послушай, баска…

– Нет это ты послушай! – рявкнула она. – Если и дальше так пойдет, ты можешь умереть. Этого ты добиваешься? Повторить судьбу Искандара, чтобы убедить весь мир, что ты действительно джихади?

– Мне нужно время, чтобы отдохнуть и отлежаться, а все эти бега… – я не закончил, собирая силы для попытки подняться. – Ладно… я отдохну еще минуту и…

От одного звука голоса Дел можно было замерзнуть. Она говорила так только от злости или испуга.

– Тебе отбили почки, думаешь я не вижу?

Мне удалось подняться и я застыл, чтобы утихла боль, вызванная движением.

– Никто мне ничего не отбивал. Просто несколько раз ударили, и может быть недалеко от почек, вот и последствия, – выдохнул я. – А чего, в аиды, ты ожидала?

– Я видела, как человек с такими последствиями умер.

Я перестал дышать.

– Что?

– Я видела как от этого человек умер.

Вспыхнувший гнев забрал все оставшиеся силы.

– Я ничего не могу поделать!

– Можешь, – отрезала она. – Ты владеешь магией. Воспользуйся ею.

– Я объяснил тебе, почему я не буду этого делать, – устало протянул я.

– Нет, не объяснил. Ты просто сказал, что не будешь и на этом разговор был окончен, – Дел стояла передо мной, побледневшая и злая. – Знаешь, мне кажется, что ты сдался. По-моему, ты хочешь умереть.

Я пошатнулся.

– Во имя…

– Ты хочешь умереть как джихади и хотя бы так доказать свое превосходство над Аббу.

– Что?

– Ну как же, он всего лишь танцор меча, а ты – джихади.

Нет же, баска, нет – мне просто плохо.

Но зачем ей это говорить?

– Дел…

– Если ты не можешь победить его в круге, ты победишь его своей смертью.

Я издал смешок.

– У тебя песчаная болезнь.

– Разве?

– Ты всерьез думаешь, что я хочу умереть, чтобы доказать, что я лучше?

– Выше, – горько сказала она. – Чтобы доказать, что ты выше его.

– Песчаная болезнь, – констатировал я. Аиды, неужели эта женщина не понимала, что мне всего лишь нужно отдохнуть? Снова прилечь, поспать, чтобы тело могло спокойно заняться самолечением.

– Пусть она уйдет, – не унимался Чоса. – Сейчас мне нужен только ты. Она придет позже.

Подчиниться ему было таким облегчением.

– Ты можешь ехать вперед, – прохрипел я, – если хочешь… мне нужно отдохнуть. Уезжай, встретимся в оазисе.

Дел удивилась.

– Я не хочу. Мы вместе…

– Уезжай. Ты. Одна.

– Но оазис совсем рядом. Ты отдохнешь и мы поедем вместе.

– Езжай одна. Я догоню.

– Если бы ты только воспользовался магией… – прошипела она. – Ты отказываешься из-за того, что так ее ненавидишь. Ты не хочешь признавать, что она тебе нужнее чем ты сам.

Я хохотнул. Очень осторожно опустился на одеяло, согнул колени и прижался к ним лбом.

– Ты ничего не понимаешь. Ты даже не представляешь, какой дани требует магия…

Дел сорвалась.

– Да, потом тебе плохо, – рявкнула она. – Ну и что? После акиви тебе тоже плохо, но ты же не бросаешь пить?

Я пробормотал что-то в бедра.

Она выругалась, потом я услышал как зашелестел песок под ногами. Что-то бормоча, она отошла от меня и вернулась.

– Я уезжаю, – объявила она. Наполовину угроза, наполовину мольба, и окончательный приговор, который заставил меня похолодеть.

Я поднял голову. Апатия сменилась страхом.

Черты ее лица оледенели, голубые глаза сверкали. Она выплюнула все слова сразу, как непрерывную песню, со страстью в каждом звуке.

– Ты предложил мне уехать, что ж, я согласна. Но вот что я тебе скажу на прощанье: если ты ничего не сделаешь – если ты даже не попытаешься – я не вернусь, чтобы посмотреть как ты будешь умирать. Джихади умрет без свидетелей. И его тело поглотит Пенджа, а потом очистит кости и через много лет они рассыпятся в пыль… и ничего не останется. Ни джихади. Ни танцора меча. И никто не вспомнит Песчаного Тигра.

Несмотря на головную боль, я сумел подобрать слово, которого она заслуживала.

– Да, – согласилась Дел и отправилась к кобыле.

Я смотрел, как она уходит. Я смотрел как она седлает кобылу, делит фляги, оставляя мне половину, потом садится и подбирает повод.

– Я буду ждать тебя в оазисе до рассвета. Если с первыми лучами солнца тебя там не будет, дальше я еду одна.

Она бы этого не сделала. Я знал, что это была пустая угроза.

Лицо Дел на секунду исказилось, потом она развернула кобылу и уехала.

Я сидел и смотрел, как Дел УЕЗЖАЕТ.

– Аиды, – прохрипел я, – она всерьез.

Песок, взлетевший из-под копыт кобылы, обдал меня колким водопадом.

Во мне снова вспыхнул тупой гнев.

– Она просто пытается заставить меня встать и поехать за ней.

Конечно, так и есть. Все остальное она испробовала.

Гнев перегорел до пепла. Ни от кого – и ни от чего – я не дождался ответа. Чоса внутри меня молчал.

Что ж, иногда приходится забывать о гордости. Глубоко вздохнув, я кивнул.

– Ну хорошо, баска… я иду, – я поднялся на колени, собираясь встать.