Текст книги "Молчание"
Автор книги: Дженнифер МакМахон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Глава 28
Фиби
12 июня, наши дни
Они снова были в хижине, и старуха тоже была там, исполняя странный кукольный танец и высовывая язык, который превращался в змею.
«Сэмми, Сэмми, кроткая овечка!» Шипение и подмигивающий змеиный глаз.
Потом Фиби оказалась в своей детской кровати с белой крашеной рамой и маргаритками, вырезанными на изголовье. Она украсила кровать самоклеящимися картинками, которые можно было поскрести и понюхать, пока запах не выветрился. Мандарин. Пастила из воздушного риса. И ее любимая картинка с обезьянкой и бананом и с надписью «Я принесла тебе банан».
Фиби услышала скрип петель и шорох двери, открываемой под кроватью. Ей хотелось сесть и закричать, каким-то образом прекратить это, но она не могла пошевелиться. В конце концов сумрачная фигура возникла в ногах кровати и скользнула вдоль стены комнаты с плинтусным отоплением, которое щелкало и вздыхало всю ночь напролет.
– Ты не настоящий, – смогла прошептать Фиби. – Это сон.
Он рассмеялся влажным, хлюпающим смехом. Его рот был открыт, блестящие зубы напоминали маленькие белые кинжалы.
Фиби распахнула глаза с сильно бьющимся сердцем и вкусом крови во рту: она закусила щеку. Она находилась не в хижине и не в детской кровати, а в собственном доме, на полу кабинета, рядом с Сэмом. Он натянул на себя одеяло, закутавшись с головой. Она не знала другого человека, который мог бы спать так глубоко и безмятежно, как Сэм. Воздушный матрас был спущен, так что они лежали на полу. Из комнаты, где спала Лиза, послышался какой-то треск, потом звон разбитого стекла. Сэм продолжал спать.
– Сэм! – окликнула она и положила руку ему на плечо.
Но, может быть, это не его плечо? Может быть, рядом с ней лежит вовсе не Сэм?
Эта мысль пришла так быстро и пронзила ее с такой силой, что Фиби отдернула руку. В спальне раздался еще один глухой удар, и по спине пробежал холодок.
– Что там? – пробормотал из-под одеяла знакомый голос Сэма.
Фиби откинула одеяло с его головы. Разумеется, это был Сэм. Ее воображение в последние дни выкидывало странные шутки.
– В комнате Лизы что-то происходит!
– Лиза? – сонно отозвался он, потом сел и прислушался. Фиби открыла дверь кабинета и на нетвердых ногах прошла по коридору в гостиную. На ходу она посмотрела на ряд «аквариумов», где животные занимались своими обычными делами: змея переваривала замороженную мышь, полученную вечером на ужин, еж дремал, а крысы жевали рулоны туалетной бумаги, собираясь построить новое гнездо. Эви застонала и пошевелилась на диване, погребенная под одеялами, несмотря на теплую ночь (может быть, это наследственная черта?). Она была похожа на спящего призрака.
Фиби задержалась на кухне достаточно долго, чтобы взять большую кленовую скалку, подаренную матерью Сэма на прошлое Рождество в безнадежной попытке создать в их кухне подобие семейного очага и пробудить в ней глубоко скрытое желание приготовить пирог с хрустящей корочкой. Фиби никогда в жизни не готовила пирогов, если не считать кекса из пшеничной муки грубого помола и шоколадного пудинга. Она предпочитала покупать готовые блюда.
Заглянув в темную спальню, она обеими руками подняла скалку, словно короткую бейсбольную биту.
– Лиза? – Фиби вглядывалась в темноту, пытаясь разобраться в подробностях сумрачной сцены.
Признаки борьбы бросались в глаза. Одеяла были сброшены с кровати. Разбитая керамическая лампа с прикроватного столика валялась на деревянном полу. Окно было открыто, и Лиза пыталась вылезти наружу, но из-за книжных полок перед подоконником ей это плохо удавалось. Одетая в тренировочные штаны Фиби, она лежала на животе и дрыгала ногами, словно пловчиха.
Подоспел Сэм, включивший верхний свет. Лиза продолжала дрыгать ногами, стараясь пролезть в окно.
– Хватит, милая, – сказала Фиби. Она положила скалку на кровать, нагнулась и похлопала Лизу по спине. Потом Сэм обхватил ее за талию, приподнял и втащил в комнату. Лиза не сопротивлялась, но обмякла в его руках, словно огромная кукла.
– Что ты делаешь? – спросил он после того, как усадил ее на кровать и запер окно.
Лиза тяжело дышала. Ее взгляд метался от окна к распахнутой двери, как у загнанного животного, ищущего кратчайший путь для бегства.
– Тейло. – Это имя сорвалось с ее дрожащих губ.
– Что Тейло? – спросила Фиби и мягко положила руку ей на плечо.
Лиза указала на дверь шкафа напротив кровати.
Там был знак Тейло, выведенный черный краской, все еще влажной и подтекавшей внизу.
– Он был здесь? – Сэм открыл дверцу шкафа и заглянул под кровать. – В комнате?
«Под кроватью. Он пришел из-под кровати».
«Заткнись, – приказала себе Фиби. – Хватит».
Лиза кивнула.
– Мы все в ужасной опасности, – сказала она. Теперь у нее был голос взрослой женщины, а не испуганной девочки. Тот самый голос, который сказал им по телефону, где найти «Книгу фей». В этом не было сомнений.
Фиби привлекла Лизу к себе и обняла ее.
– Все в порядке, – сказала она и немного отодвинулась, вдруг испугавшись, что раздавит хрупкое тело Лизы в своих объятиях.
– Что происходит? – Эви стояла в дверях, закутавшись в одеяло и моргая, словно потревоженная сова.
– Тейло был здесь, – сказала Фиби, отпустив Лизу, но продолжая гладить ее по голове. – Он пришел за Лизой… – Фиби посмотрела на Сэма. – Что будем делать?
– Не представляю. – Сэм покачал головой. – Но в одном я уверен: теперь они знают, что она здесь. Ей опасно оставаться с нами. Придется найти для нее другое место.
Фиби кивнула и посмотрела на часы. Было немногим больше четырех утра.
– Я поставлю кофе, а пока вода будет греться, я кое-кому позвоню. Я знаю место, где она будет в безопасности.
Сэм вел машину, крепко обхватив руль обеими руками. Она шла по малоиспользуемой грунтовой дороге неподалеку от леса. Было светлое, ясное утро, и они открыли окна в салоне, впустив влажные лесные запахи. Пикап Сэма катился вперед, изредка подпрыгивая на гравийном покрытии; Лиза сидела между ним и Фиби, практически оседлав коробку передач. По радио шло какое-то ток-шоу, но звук был таким тихим, что казался жужжанием насекомых. Сэм часто включал радио на малую громкость, опасаясь того, что если он выключит его совсем, то пропустит что-нибудь важное.
Они миновали запущенный трейлер с ржавыми качелями, приделанными впереди. Маленькая девочка, одетая лишь в трусики-подгузники и футболку, передавала мусор своему отцу, который жег его в старой бензиновой бочке. Девочка помахала им из-за облака вонючего дыма. Фиби помахала в ответ и подумала: «Если такие люди могут быть родителями, то мы уж точно сможем».
Она достала блокнот и написала:
Как Тейло проник в дом? Через окно?
Откуда он знал, где она находится?
За нами следят?
– Итак, – сказал Сэм и покосился на Лизу, – ты готова рассказать, кто ты такая на самом деле?
– Сэм! – укоризненно произнесла Фиби. Когда он наконец поймет, что лобовой подход к этой женщине не принесет никаких результатов?
– Я – Лиза, – ответила женщина, сидевшая между ними, и посмотрела на него. У нее были карие глаза с огромными зрачками, они напоминали глаза персонажа из мультфильма и казались черными. Несмотря на долгое купание в ванне с лавандовой солью, от Лизы исходил густой запах сырой земли. Она вскинула голову и сказала: – Я – Лиза, Королева фей.
– Где ты была все эти годы? – спросил Сэм.
– В стране фей.
Фиби написала: «Страна фей?» – и обвела слова кружком.
Лиза посмотрела на ее блокнот, на крошечные буковки, похожие на руны.
– Это они научили тебя так писать? – спросила она.
– Кто?
– Феи.
Фиби покачала головой.
– Я сама научилась. А как выглядят феи?
Лиза улыбнулась.
– Знаешь, когда ты ловишь краешком глаза слабый намек на движение, а потом моргаешь, и там ничего нет, – это они.
Лиза хрипло рассмеялась и закашлялась.
– Иногда они приходят в твои сны, – продолжила она, когда приступ кашля закончился.
Сэм изо всех сил вцепился в рулевое колесо, и Фиби испугалась, что оно треснет.
– Сэм? – Она положила руку ему на плечо, но он отмахнулся. – Ты в порядке?
– Все отлично, – сказал он.
– Нет ни бочки дождевой, нет ни дверки потайной, но мы лучшие друзья, только мы с тобой, – тихо пропела Лиза.
Фиби вспомнила старуху в лесу, которая избавилась от своей одежды и волос. Фиби прикоснулась к мешочку с зубами в своем кармане и подумала, не стоит ли показать их Лизе.
Лошадиные зубы.
Эви предупреждала, что они наполнены злой магией.
– Их подъездная дорожка на следующем левом повороте, – сказала Фиби и закрыла блокнот. – Там, где повсюду стоят знаки «проход воспрещен».
Сэм слишком круто вписался в поворот, отчего Фиби врезалась в Лизу.
– Извини, – сказала она, но Лиза только улыбнулась.
Узкая дорога в обрамлении деревьев как будто становилась еще уже, пока они ползли вперед и вверх. Деревья росли так густо, что листья были только в верхней части кроны, и свет не проникал внутрь. «Проход воспрещен, – гласили знаки. – Осторожно, злые собаки». По мере приближения к дому знаки, теперь нарисованные вручную, становились все более угрожающими: «Проезда нет», «США, прочь из Вермонта», «Владелец вооружен» и «Охраняется сторожевыми собаками».
Впереди они видели здания: дом, амбар и мастерскую. Над домом вращался металлический ветряк, напоминавший Фиби огромное сооружение из детского конструктора. На южной окраине леса стояли лес солнечных панелей, спутниковая тарелка и радиовышка.
– Красивая птичка, – сказала Лиза.
– Какая птичка? – спросил Сэм, глядевший на небо. – Я не вижу никаких птиц.
Его голос подрагивал от напряжения.
– Думаю, она имеет в виду цыплят, – сказала Фиби. Стайка пестрых молодых кур бродила в грязи перед домом. Сэм пробормотал что-то невнятное, остановил автомобиль за фургоном «Субару», на котором ездила Франни, и выключил двигатель. Когда он и Фиби собрались открыть двери, на них набросились собаки. Сначала было невозможно сказать, сколько их было; свора громадных черных с подпалинами зверей со вздыбленной шерстью и оскаленными клыками, с которых слетала слюна, кругами носилась вокруг автомобиля.
Франни и Джим разводили ротвейлеров, и Фиби не могла уследить за последними обновлениями – кто ощенился, сколько щенков было продано, сколько осталось. Большую часть амбара занимали собачьи конуры, клетки для сук со щенками и площадка для дрессировки.
Парадная дверь открылась, и наружу вышла Франни. Ее соломенные волосы были заплетены в косу, на платье был фартук с узором из вьюнка. Джим появился из открытой двери мастерской. Он был в рабочем комбинезоне и вытирал тряпкой промасленные руки – долговязый мужчина с выпирающим кадыком и постоянной легкой щетиной на лице.
Франни свистнула, и собаки застыли, повернув к ней большие головы с тупыми мордами. Она подала руками сигнал, похожий на букву Z, а потом сжала руку в кулак. Псы заняли новые позиции: один – у двери водителя, второй – у пассажирской двери, третий – перед автомобилем, четвертый – позади, – и сели. Еще три пса расселись полукругом между домом и автомобилем.
– Думаю, теперь можно выйти, – сказала Фиби.
– Ты уверена? – спросил Сэм. Фиби открыла дверь и вышла из машины, а потом дружески обняла Франни.
– Спасибо, что согласилась, – сказала Фиби.
– Без проблем, – ответила Франни. Джим с ухмылкой подошел к ним, взъерошенный, как безумный ученый. Правая дужка его очков держалась на английской булавке. Глаза налились кровью, зубы были желтыми.
– Я работаю над старым дизельным «Мерседесом», чтобы он мог ездить на растительном масле, – сообщил он Сэму, который осторожно вышел наружу, но стоял возле двери, готовый в любую минуту скрыться внутри. – Топливо от картофеля фри; у меня есть несколько галлонов этой дряни из местных ресторанов.
Джим имел любопытную привычку при разговоре вытягивать шею вперед, что делало его похожим на большую черепаху.
– Очень круто, – сказал Сэм, нервно поглядывая на пса, застывшего в двух футах слева от него.
– Это Лиза, – сказала Фиби. Она открыла дверцу, но Лиза осталась на месте. Франни обошла вокруг автомобиля, сунула голову внутрь и что-то прошептала Лизе, отчего та улыбнулась и кивнула, а потом протянула руку. Франни помогла ей выйти наружу.
Фиби знала, что поступила правильно. Здесь Лиза будет в безопасности.
– Если здесь кто-то появится, то я узнаю об этом, – обратился Джим к Сэму. – У меня по всему периметру установлены камеры и инфракрасные датчики. При первых признаках опасности мы отведем ее в бункер. Он совершенно незаметный и хорошо защищенный. Там есть запасы на целый год – продукты, вода, оружие, душ и туалет. – Блеск в глазах выдавал, насколько Джиму нравится эта идея.
Камеры и инфракрасные датчики были сюрпризом для Фиби, хотя она ожидала чего-то в этом роде. В конце концов, к кому они приехали?
– Пошли, – сказал Джим и дружески хлопнул Сэма по спине. – Я покажу тебе свою работу над дизелем.
Он повел Сэма в мастерскую, и одна из собак пошла за ним.
Фиби последовала в дом за Франни и Лизой и прошла через холодную веранду на кухню, наполненную жаром и сладкими запахами.
– Я готовлю клубничный джем, – сказала Франни и подошла к плите, чтобы помешать варево в большой дымящейся кастрюле. Столешница была заставлена стеклянными банками разного размера, крышками и резиновыми прокладками. Кухня Франни была огромной и старомодной: здесь имелись деревянная плита и тяжелый стол из кленовых брусьев. Сковороды из литого железа свисали на крючьях с грубых тесаных балок, тянувшихся вдоль потолка. Открытые полки выстроились рядами вдоль стен и были наполнены банками сушеных бобов, риса, консервированных помидоров, специй и трав. Для накачки воды в раковину нужно было пользоваться насосом с красной ручкой.
– Он еще довольно жидкий, – сказала Франни. – Но, по-моему, он вкуснее всего, когда теплый и жидкий, правда?
Лиза кивнула и принялась за джем с такой энергией, словно умирала от голода. Она улыбалась и не обращала внимания на липкие пятна вокруг рта.
Они остановились на несколько минут, обмениваясь незначительными репликами о работе и погоде. Потом, пока Лиза клала джем на третий ломоть хлеба и запивала его чаем с горячим молоком и медом, Франни отвела Фиби к двери.
– Здесь с ней все будет прекрасно, – пообещала Франни. – Я глаз с нее не спущу.
Фиби знала, что это правда. Для Лизы просто не существовало более безопасного места. Тем не менее Фиби не хотелось расставаться с ней.
– Если она что-то скажет… о том, где она была, или о своем прошлом…
– Понимаю. Я буду очень внимательна. Ты ведь знаешь, мой разум как стальной капкан. Я запомню все подробности и сразу же сообщу тебе. Если это покажется важным, то я немедленно позвоню, обещаю.
Фиби поблагодарила ее и уже хотела уйти, но Франни взяла ее за руку.
– Ты еще не сказала ему? – тихо спросила она.
Фиби покачала головой.
– Сегодня, – сказала она, и Франни нахмурилась. – Обещаю.
Фиби ушла, бросив последний взгляд на Лизу, которая сгорбилась за кухонным столом; ее рот и лицо были покрыты капельками джема, слишком напоминавшими запекшуюся кровь.
Глава 29
Лиза
13 июня, пятнадцать лет назад
– Дэйв, ты ведешь себя неразумно, – сказала Хэйзел. Отец лежал на кровати с плотно сомкнутым ртом. Хэйзел держала в руке стакан воды и две таблетки. – Это лекарство помогает тебе. Можешь называть его проклятием или благословением, но оно делает свое дело. Ты хочешь вернуться в больницу? – спросила Хэйзел. – Неужели ты хочешь этого?
Лиза вернулась со двора, где она сушила корзинку для шитья, обдумывала ситуацию и наконец придумала план. Первым делом она решила, что если принести маме еще влажную корзинку и объяснить, где ее нашли, то дом перевернется с ног на голову, а это было последим, чего она хотела. Поэтому Лиза прокралась наверх и оставила корзинку на нижней полке шкафа в коридоре, за стопкой полотенец, а потом вернулась на кухню.
Дом был теплым, светлым и знакомым. Лиза глядела в гостиную, где мать и Хэйзел возились с отцом. С фотографии на каминной полке, запечатлевшей их в юном возрасте, они улыбались самим себе из другого времени. Лиза видела лишь смутное сходство между этими девушками и взрослыми, усталыми женщинами, склонившимися над диваном.
– Пожалуйста, Дэйв, – сказала мать. Она в кремовой шелковой пижаме стояла у кофейного столика.
Когда Лиза вошла в гостиную, мать махнула рукой, чтобы она ушла.
– Почему вы еще не спите? – высоким, напряженным голосом спросила мать.
Лиза пожала плечами и отступила на кухню.
– Сейчас лето, мама. И всего лишь девять часов вечера.
– Все равно ложитесь в постель. А завтра утром вы должны встать пораньше и помочь мне приготовить пирог.
– Пирог?
– Да, клубничный пирог. Взамен того, который таинственным образом исчез со стола на кухне.
– Но мы не…
– Ложитесь в постель, и никаких возражений! – отрезала мать.
– Что происходит? – прошептал Сэм, когда вошел на кухню.
– Мама расстроилась из-за пропавшего пирога.
– Я даже не знал о нем, – сказал Сэм.
– Наверное, это Эви. А может быть, вообще не было никакого пирога.
– Что? – Он удивленно наморщил лоб.
– Забудь об этом. Слушай, я кое-что должна тебе сказать. Нечто важное. Выходи во двор, а я схожу за Эви, встретимся там. Но нам нужно держаться тихо и быть осторожными: мама очень сердится и хочет, чтобы мы легли спать.
– Что… ты хочешь, чтобы мама взъелась на меня? Нет уж, спасибо. Я иду в постель.
– Это важно, Сэм, – сказала Лиза. – Пожалуйста!
Сэм закатил глаза, но Лиза знала, что она победила. Он вышел во двор через дверь на кухне.
Лиза заглянула в гостиную, где Хэйзел снова пыталась впихнуть таблетки в ее отца. Он оттолкнул ее руку, потом резко подался вперед, схватился за угол кофейного столика и опрокинул его. Стопка журналов, тарелки с крошками от тостов и холодный чай полетели на пол. Это было самое целенаправленное движение отца, которое Лиза видела с тех пор, как он вернулся из больницы. Она наполовину испугалась, наполовину порадовалась за него.
– Все, я звоню врачу, – заявила мать и направилась на кухню. Лиза выбежала из комнаты в коридор и поскакала вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки; ее розово-серебристые теннисные туфли едва касались ковровой дорожки. Она добралась до своей комнаты, распахнула дверь и ахнула, действительно ахнула, как девушка в одном фильме ужасов, который любили Сэм и Эви.
Она увидела саму себя, только на самом деле это была вовсе не она. Это была коренастая, франкенштейновская версия ее самой. Наверное, это было похоже на тех двух юных девушек с фотографии в гостиной: они смотрели на самих себя, только совершенно других.
Но это было не какое-то будущее, которое Лиза мельком увидела через пространство и время, это было притворство.
Эви стояла перед зеркалом, одетая в красную толстовку Лизы. Эви надела черный ведьмовской парик, которым пользовалась ее мать на прошлый Хеллоуин, и волосы падали ей на лицо, а голова была накрыта красным капюшоном. Она натянула эластичные черные легинсы Лизы, которые были ей слишком малы, отчего ноги были похожи на сосиски. Эви была босой и выкрасила ногти на ногах голубым лаком с блестками – точно так же, как Лиза.
– Э-э-э, что ты делаешь? – спросила Лиза, заметившая, что на этот странный костюм Эви все-таки надела свой широкий кожаный пояс, а охотничий нож в ножнах был пристегнут к левому бедру.
– Ничего. – Лицо Эви под завесой фальшивых виниловых волос отчаянно покраснело, и она задышала с присвистом.
– Ну хорошо, – сказала Лиза, хотя, конечно, ничего хорошего в этом не было. – Хорошо, – повторила она, стараясь убедить себя, что все в порядке. Совершенно нормально. Мир вокруг нее не сошел с ума. – Сэмми ждет нас на улице, – наконец сказала она и отвернулась. – Ах да, и моя мама очень расстроилась из-за пирога.
– Какого пирога? – спросила Эви, но Лиза попятилась из комнаты и закрыла за собой дверь.
Проходя через кухню, она услышала голос своей матери, разговаривавшей по телефону.
– Да, отказывается соблюдать режим, – говорила она. – Но не только это: он думает, что мы пытаемся отравить его.
Глава 30
Фиби
12 июня, наши дни
Они ехали домой. Фиби достала свой маленький блокнот и удивленно посмотрела на слова, которые сама только что написала.
Уилла. Джаспер. Зоя. Купер.
Она захлопнула блокнот. Она еще даже не была уверена, что сохранит ребенка, но уже придумывала ему имя. Совершенно полоумная и, в конце концов, не такая уж непохожая на свою мать. Яблочко от яблони недалеко падает. А иногда яблочко такое же дурное – побитое, червивое, усыпанное болячками.
Глубоко внутри Фиби сознавала, чего она боится больше всего. Не отчуждения Сэма, а своего страха оказаться такой же паршивой родительницей, какой была ее мать.
«Мы с тобой – неограненные алмазы».
Фиби вспомнила свой последний разговор с матерью, за два дня до ее смерти.
– Приезжай домой, – умоляла ее мать. – Ты нужна мне. Ты нужна ему.
– Кому? – поинтересовалась Фиби, гадая, с каким еще мошенником сошлась ее мать.
– Твоему Темному Человеку, любимая. Он ждет тебя.
– Ты пьяна, – сказала Фиби. – Позвони мне, когда протрезвеешь… если протрезвеешь.
Потом она повесила трубку и больше уже никогда не слышала голос своей матери. Через два дня ей позвонили из полиции.
Утопление в результате бытового инцидента. Содержание алкоголя 0,35. Одежда вывернута наизнанку.
– Ваша мать часто мыла посуду в ванной? – спросил ее полицейский дознаватель.
– Посуду?
– Вместе с ней в ванне были кастрюли и сковородки. А также ножи и столовые приборы.
«Твой Темный Человек, любимая. Он здесь. Он ждет тебя».
– Сэм, – сказала Фиби и подняла голову. – Ты ведь не думаешь, что эти россказни про фей могут иметь реальную основу, правда?
Сэм кивнул и переключился на вторую передачу.
– Разумеется, нет, – ответил он. Его лицо превратилось в суровую гримасу.
Фиби очень хотелось рассказать Сэму, что она нашла рюкзак в шкафу, и спросить, действительно ли он верит написанному. Но она не могла себе этого позволить. Сэму явно хотелось держать свои исследования в тайне, пусть так и будет. Он все расскажет, когда будет готов к этому… верно?
Точно так же, как она собиралась рассказать ему о своей беременности. Проклятие!
– Франни кое-что рассказала мне на днях, – сказала Фиби. – О том, что вы с Лизой дружили с двумя детьми, жившими поблизости. Она сказала, что одна из них, девочка, считала фей вполне реальными. Она даже рассказывала, что встречалась с Королем фей.
Сэм механически кивнул.
– Джеральд и Мизинчик, – пробормотал он.
– Мизинчик?
– Это прозвище. На самом деле ее звали Бекка, то есть Ребекка, она всегда была одета в розовое, как будто не могла носить одежду никакого другого цвета.
Он уставился в ветровое стекло.
– Значит, вы были друзьями? Ты, Лиза, Джеральд и Мизинчик?
– Честно говоря, мы вроде как враждовали с ними тем летом. Джеральд обожал Лизу, но ненавидел Эви. Он называл ее Стьюи и унижал при каждом удобном случае.
– И Эви мирилась с этим?
Сэм хрипло рассмеялся.
– Не совсем. Она сломала ему руку.
Фиби промолчала.
– Ты думаешь, будто знаешь Эви. То, что ты стараешься помочь ей, – это хорошее дело. Но говорю тебе, Фиби, ей нельзя доверять. Ты просто не знаешь, на что она способна.
За обедом из восхитительно-белых макарон со сладковатым соусом из банки Сэм поведал ей свой план.
– Завтра мы заберем Лизу. Потом поедем вместе с ней в Бэрр и посмотрим, не проснутся ли какие-то воспоминания. Мы возьмем ее в библиотеку и увидим, сможет ли она что-то рассказать об этой Мэри Стивенс. Не так уж и много, но это все, что у нас есть.
Все вздрогнули, когда зазвонил телефон.
– Я возьму, – сказал Сэм и направился в гостиную.
Фиби прислушалась к разговору.
– Да, – сказал он. – Вот как? Ясно, ясно. – Потом он пробормотал что-то неразборчивое.
– Меня по-прежнему беспокоит одна вещь, – тихо призналась Эви. – Не могу поверить, что Сэм все эти годы хранил браслет у себя. – Она закусила нижнюю губу. – Мы все думали, что она должна была взять его с собой в ту последнюю ночь. Вечером он был на ней, она никогда не снимала его.
«А зачем? – подумала Фиби. – Если это было ее самым ценным сокровищем, зачем оставлять его кому-то?»
Ей пришли в голову две мысли. Во-первых, Лиза подозревала, что с ней может случиться что-то плохое, и хотела оставить путеводную нить. Или же она имела браслет при себе, когда в последний раз отправилась в лес, и Сэм каким-то образом завладел им. Это означало, что он причастен к ее исчезновению. Эви смотрела прямо на нее, и Фиби ощущала, что та читает ее мысли.
– Ты же не думаешь… – начала она.
Сэм ворвался на кухню, и Фиби вздрогнула, недовольная собой. В конце концов, это был ее любимый человек. Отец ее ребенка.
– У нее есть ребенок, – выпалил Сэм.
– Что? – воскликнула Эви. – У кого?
«Он знает», – подумала Фиби. Он узнал о ее беременности. Вероятно, фальшивая Эви только что позвонила ему и выдала ее.
– У Лизы, – ответил Сэм. – Это была Франни. Она заметила, что грудь рубашки у Лизы совсем промокла, а потом присмотрелась и поняла, что это от молока. Лиза сказала, что у нее всего лишь несколько недель назад родился ребенок. Когда Франни спросила, где он находится, она ответила, что он остался с отцом в стране фей.
– Боже сохрани, – прошептала Эви, широко распахнув глаза.
– Если люди, которые следят за нами, хотят получить этого ребенка, то нам нужно обратиться в полицию, – содрогнувшись, сказала Фиби.
– Хорошо, – кивнул Сэм.
– Не так быстро, – возразила Эви. – Давайте сначала подумаем.
– О чем тут думать? – спросила Фиби. – У нас есть какие-то психопаты, похитившие ребенка. Если это на самом деле Лиза, то речь идет о твоем племяннике или племяннице, Сэм. Мы должны найти этого ребенка.
– Верно, – согласилась Эви. – Но, думаю, у нас больше шансов сделать это самостоятельно. Если Тейло узнает о полицейском расследовании, – а он точно узнает, – то спрячет ребенка там, где мы его никогда не найдем… если не убьет.
– Но я… – начала Фиби.
– Вспомни о том, что произошло, когда вы с копами вернулись в хижину. Вместо жертв преступления вы вдруг оказались в роли подозреваемых, помнишь? Тейло умен. Он всегда будет на два шага впереди нас.
– Так что же нам делать? – спросил Сэм.
– Следуйте первоначальному плану, – сказала Эви. – Отвезите Лизу в Бэрр и посмотрите, что можно выяснить. Лиза – это ключ ко всему. В ее бедной больной голове полно скрытых намеков, и нам нужно лишь разобраться в них. Полицейские лишь испугают ее до смерти. И можете поверить, если они пронюхают о волшебном мире и стране фей, то тут же подключатся социальные службы и психиатры. Ее госпитализируют и накачают таблетками, а от этого не будет пользы никому, включая ее ребенка. Мы ее родные, Сэм. Мы можем достучаться до нее.
Сэм закусил губу.
– Ладно, – согласился он. – Но если мы ничего не узнаем в результате нашей вылазки, то позвоним в полицию.
– Как думаешь, мы должны рассказать об этом твоей маме? – спросила Фиби. – Может быть, даже показать ей Лизу?
Было около одиннадцати вечера, и они вернулись в свою спальню. Фиби поменяла постельное белье. Сэм покачал головой, снимая старые туристические ботинки, которые носил повсюду.
– Еще рано, милая. – Он снял часы и положил их на прикроватный столик. Там же лежала книга, которую он читал в последнее время – жутко тоскливая писанина о глобальном потеплении, подаренная его матерью на день рождения.
Сэм стоял без рубашки; его кудрявые волосы были взъерошенными и немного потными. Фиби рассматривала шрам на его груди и гадала, узнает ли она когда-нибудь, где и как он получил эту отметину.
– Может быть, твоя мама что-то поймет. Некоторые говорят, что у матери есть особая интуиция, связь со своими детьми, которая никогда не пропадает.
Сэм фыркнул.
– Во всяком случае, так я слышала, – сказала Фиби. – Недавно я прочитала, что матери и младенцы могут определять друг друга только по запаху. Разве не поразительно?
– Так что ты предлагаешь? – поинтересовался он. – Ты хочешь, чтобы моя мать хорошенько обнюхала ее и убедилась, что это Лиза. Господи, Фиби, мы же не стая волков!
Он улегся на кровать и выключил свет со своей стороны. Прикроватная лампа со стороны Фиби была разбита вдребезги, пока Лиза боролась с Тейло. Фиби заменила ее старой металлической лампой на длинной изогнутой ножке из кабинета.
– Я говорю не об этом. Лиза была ее единственной дочерью, и они должны иметь прочную связь друг с другом. Точно так же, как ты бы имел связь со своим ребенком.
Как можно быть такой трусихой? Это был не только ее ребенок; в равной мере он принадлежал и Сэму. Он должен узнать правду, именно сейчас. Если Тейло забрал младенца у Лизы, то почему он не придет за их ребенком?
Сейчас или никогда, подумала она.
– Сэм, я…
– Но у меня нет детей, – сказал он. – У меня никогда не будет детей.
Его глаза были закрыты, лицо спокойно. Фиби стиснула кулаки под одеялом.
– Никогда? – Ее голос был тонким и напряженным.
– Я никогда не хотел иметь детей. – Его голос был сонным, уплывающим вдаль. – Просто не суждено, Фиби.
Именно тогда она почувствовала, как крошечный младенец пошевелился внутри нее, дрыгнул ножкой в знак протеста или постучал в стенку матки, словно говоря: «Нравится это тебе или нет, но я здесь».
– Не можешь заснуть? – спросила Эви. Она была на кухне и разогревала на плите молоко с ложкой меда.
Фиби покачала головой, уверенная в том, что расплачется, если скажет хоть слово.
– Я тоже, – с улыбкой сказала Эви. – Но не стоит беспокоиться. Лично я верю, что все лучшие люди в мире страдают бессонницей.
Она всыпала в молоко щепотку корицы и налила две чашки.
– Попробуй-ка. Мама всегда готовила это для меня, когда я не могла заснуть.
Фиби отпила глоток; напиток был теплым, сладким и убаюкивающим. Она сделала еще большой глоток, чувствуя, как согревается изнутри. Поила ли ее мать теплым молоком? Она давала ей детский сироп от простуды или пол-таблетки валиума на сон грядущий. Иногда глоток бренди, которое было на вкус как чистый яд, но мать заверяла, что это прогонит ночные кошмары. Ее мать, которая провела последние годы своей жизни в квартире, похожей на помойку, и обменивала инвалидные чеки на замороженные обеды, дешевые сигареты и выпивку.
«Иногда, солнышко, нужно просто жить. И чувствовать ветер в своих волосах».
В тысячный раз за день Фиби задала себе вопрос, какой матерью она станет и может ли она быть генетически запрограммированной на неудачу. Она представляла некий переключатель, который сработает у нее в затылке в тот день, когда родится ребенок, переключатель «паршивого материнства», унаследованный от матери и бабушки вместе с кудрявыми волосами и узкими бедрами.
О боже. Слезинка скатилась по ее носу и капнула в теплое молоко.
Как она могла даже подумать о том, что сохранит ребенка?
