Текст книги "Герцог и служанка"

Автор книги: Дженнифер Хеймор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Теперь все прояснилось, и эта ясность повергла Кейт в состояние глубочайшего потрясения. Брат солгал. Он сбежал с Ребеккой, вне всякого сомнения. Соблазнил наследницу герцога с огромным приданым. Да. Вряд ли это можно назвать престижным браком, который он расписывал маме. Неудивительно, что он держит леди Ребекку взаперти. Неудивительно, что притащил ее сюда вместо того, чтобы развлекаться в Лондоне с новоприобретенными «друзьями».

Кейт остро ощущала горечь осознания. Уилли им солгал. Но зачем? Он ведь мог рассказать правду, мог доверять.

– В тот момент, – продолжала леди Ребекка, – я была так несказанно счастлива, я грезила о нашем светлом будущем.

– А теперь вы несчастны? – Кейт тут же пожалела о своих словах. Не в ее положении спрашивать о таких вещах. Если бы она только успела подумать прежде, чем вопрос слетел с ее губ…

– Я очень стараюсь, но он… – Голос леди Ребекки дрогнул, и Кейт инстинктивно взяла ее за руку.

Леди Ребекка с благодарностью сжала ее пальцы.

– Он становится все холоднее и холоднее.

Кейт смотрела на леди Ребекку, не в силах связать подобное поведение – и образ брата. Уилли? Холоден? Как это возможно? Он же джентльмен до мозга костей. Всегда приветливый, всегда участливый. Когда он впервые вошел в кухню Дебюсси-Мэнора после Ватерлоо, его захлестнули такие же сильные чувства, как и Кейт с матерью. Они часами не разжимали объятий, смеялись и плакали, а Реджи только ошалело смотрел на них.

А потом Кейт закрыла глаза и вспомнила один эпизод, имевший место много лет назад. Тогда она следила за Уилли и Уорреном, которые играли на опушке леса недалеко от Дебюсси-Мэнора. Они изловили серого кролика, связали его так, что он не мог двигаться, и принялись мучить – резали шкурку украденными на кухне ножами. Какое-то время она просто в оцепенении наблюдала за ними. Уилли и Уоррен были всегда такими милыми, ласковыми мальчиками, так славно себя вели по сравнению с ней, что их действия повергли ее в шок. А потом внутри ее вспыхнул какой-то первобытный гнев. Она видела, как страдает ни в чем не повинное существо. И в какой-то момент она не смогла больше просто стоять и смотреть. Она подошла к Уоррену и изо всех сил ударила его кулаком в лицо. Уилли оттащил ее от брата, но она вывернулась у него из рук, схватила кролика и бросилась в кусты. Бедный зверек укусил ее от ужаса. Уилли, занятый тем, что утешал рыдающего брата, не стал ее догонять, но прежде, чем она скрылась, Кейт прочла в глазах Уилли такой ледяной холод, что у нее мороз пробежал по коже. Он был неописуемо зол на нее, но не за то, что она спасла кролика, – за то, что причинила боль Уоррену.

Она отпустила кролика и просидела в кустах несколько часов, прижав колени к груди и посасывая укушенный палец. Когда она вернулась домой, мать выпорола ее ремнем и заперла в кладовке, оставив без еды на целый день – за то, что она поставила Уоррену синяк под глазом… и оболгала братьев. Мать не поверила ни слову из того, что рассказала Кейт. Кейт и сама верила в это с огромным трудом.

Она открыла глаза и посмотрела на леди Ребекку. Неужели тот холодный гнев в глазах Уилли, который она видела много лет назад, был не просто минутным наваждением? Возможно ли, что какая-то его часть направлена на несчастную женщину, которая лежит сейчас перед ней?

Маловероятно. Они же взрослые люди. И все-таки в сердце Кейт вспыхнуло отчаянное желание защитить леди Ребекку.

Леди Ребекка с огромными блестящими темно-синими глазами напомнила ей того кролика.

Кейт сжала кулаки. С каким удовольствием она отдубасила бы сейчас своего братца!

– Когда мы сбежали в Шотландию, мои родные отправились в погоню. – Леди Ребекка понизила голос до шепота. – Брат, моя невестка Софи и Тристан, мой кузен. – Она облизнула губы. – Софи твердила, что мистер Фиск совершил ужасные вещи, что он обманул меня, чтобы завладеть моим приданым. Мне казалось, они все сошли с ума. Но теперь я понимаю, что они то же самое думали обо мне и просто пытались защитить меня.

– Мне очень жаль, мадам, – пробормотала Кейт.

– Нам удалось улизнуть от них… но без борьбы не обошлось. Они едва не поймали нас и ранили мистера Фиска.

– Ранили? Но как? – Уилли ни слова об этом не сказал!

– Ему выстрелили в плечо. Меня там не было, но мистер Фиск говорит, что… что это моя невестка в него стреляла.

Кейт вытаращила глаза от удивления.

– Я очень разозлилась на нее. Не могла поверить, что она зайдет так далеко и будет мешать мне выйти замуж за любимого человека.

– Представить не могу. – Кейт сказала чистую правду, она действительно не могла себе этого представить. Герцогиня ранила Уилли в плечо, пытаясь помешать ему жениться на леди Ребекке? Наверное, герцог и его семья всей душой ненавидят людей не из их сословия.

– По счастью, рана оказалась совсем не такой опасной, как мне подумалось вначале. Доктор сказал, что это самое чистое пулевое ранение, которое ему доводилось видеть. Невзирая на рану мистера Фиска, мы доехали до Гретна-Грин и поженились. Мы женаты всего четыре месяца, а он уже побил меня. – Леди Ребекка прижала покрывало к груди и обратила на Кейт умоляющий взгляд: – Что я сделала не так? Где допустила ошибку?

– Вы не сделали ничего плохого. Ничего. – Кейт сжала ее руку. – Это не ваша вина. Вы были ему прекрасной женой.

– Может быть, это послано мне в наказание за то, что я предала брата?

Даже не будучи уверенной в настрое того, о ком шла речь, Кейт не могла не посоветовать леди Ребекке примириться семьей. Ясно же, что то, что она делала до сих пор, принесло ей немалые страдания.

– Может быть, вам стоит написать брату? Попросить прошения за свое бегство. Этим вы облегчите груз вины.

Леди Ребекка долго кусала губы, а потом кивнула:

– Я так и сделаю, Кейт. Спасибо. Ты очень мудрая.

Кейт рассмеялась. Ее никто никогда не называл мудрой, теперь ей стало смешно.

Леди Ребекка сжала ее руку еще сильнее, а потом отпустила.

– Не смейся, Кейт. Это отличный выход, ты на самом деле мудрая. И очень добрая. Я напишу не только брату, но и невестке, племяннице и кузенам. Поможешь мне одеться?

Кейт вскочила:

– Конечно.

Пока она помогала леди Ребекке надеть полосатое дневное платье, в ее голове роились невеселые мысли. Что, и герцог, и его родные правы? Вдруг Уилли действительно женился на леди Ребекке ради денег и связей? И почему он вчера не потрудился прийти домой? Неужели подозрения леди Ребекки верны и он завел любовницу?

В любой другой день Кейт осталась бы с леди Ребеккой, чтобы убедиться, что Уилли придет домой. Если бы он не вернулся, она поддержала бы свою госпожу, утешила бы ее. Если бы он все-таки объявился, она бы попыталась вправить ему мозги.

«А может, так и сделать?» – размышляла Кейт, застегивав длинный ряд перламутровых пуговиц на платье леди Ребекки.

Она могла бы встретиться с Гарретом, сходить домой за Реджи и вернуться к леди Ребекке. Они вдвоем утешили бы ее.

Нет, не выйдет. Реджи за день устанет и не пройдет пешком расстояние до Кенилуорта. Если она не придет, он станет плакать, а мать будет в бешенстве. И все-таки ей совсем не нравилась идея оставить леди Ребекку одну.

Кейт взяла черепаховый гребень и стала расчесывать шелковистые черные волосы хозяйки. Она была никудышной камеристкой – совсем не разбиралась в моде. Всю свою жизнь она провела в Дебюсси-Мэноре. Леди Дебюсси умерла пять лет назад, а до этого была прикована к постели, и платья по последнему слову моды ей были ни к чему.

В то время Кейт служила горничной – камеристку леди Дебюсси привезла из Лондона, когда вышла замуж. После смерти хозяйки камеристка туда же и сбежала.

Кейт разгладила шелк на плече леди Ребекки. Цвета, узоры и богатые ткани, из которых были сшиты платья леди Ребекки, завораживали Кейт – хоть ее госпожа и жаловалась, что ей не удалось привезти «все необходимое» из дома. Теперь Кейт поняла, почему так вышло.

Она подошла к камину и взяла горячие щипцы: гладкие прямые волосы леди Ребекки требовали ежедневной завивки. Кейт разделила волосы леди Ребекки пробором и заплела в тугие косы.

– Мадам?

Леди Ребекка невидящим взглядом смотрела на свое отражение, но, услышав голос Кейт, посмотрела на нее через зеркало:

– Да?

– Когда вы сбежали с моим бр… – Кейт поперхнулась, «сначала думай, а потом уж говори!» – С мистером Фиском… бежали под покровом ночи?

Губы леди Ребекки тронула задумчивая улыбка.

– Да. Я спала, а мистер Фиск, гостивший в доме моего брата, ворвался в мою комнату сразу после полуночи. Он схватил меня за плечи и сказал, что больше не может этого выносить. Что они хотят, чтобы мы подождали, прежде чем поженимся, но он не может больше ни секунды жить без меня.

– О Боже мой… – пробормотала Кейт.

Уилли обезумел от любви. Раньше необдуманные, неосмотрительные поступки ему были несвойственны. Что могло вызвать такое поведение? Может, он и впрямь влюбился в леди Ребекку до умопомрачения, а ночью отсутствовал дома по какой-то уважительной причине. Ради своей госпожи Кейт всей душой желала, чтобы это было так.

Она закончила прическу леди Ребекки, думая о том, что было бы, если бы Гаррет заговорил с ней в таком тоне. Она просто растаяла бы и стекла на землю, как желе, не в силах сопротивляться такому напору.

Кейт улыбнулась собственной глупости. Как бы сильно она ни нравилась Гаррету, он еще ничего не решил. Он едва не сказал «нет», когда она спросила, увидятся ли они снова.

По сути дела, она не сомневалась, что Гаррет исчезнет так внезапно и загадочно, как появился. На душе у нее потемнело от этой мысли. Она знала, что это чистая правда. В Кенилуорте он не останется. Ему здесь не место.

– Мы выбрались через окно моей спальни. Честно горя, я чувствовала себя, как Джульетта со своим Ромео. Я когда не испытывала подобных чувств. – Леди Ребекка вздохнула, и ее глаза вдруг наполнились слезами. – С тех ор как мы поженились, он ни разу не говорил мне таких слов.

Уилли всегда был честолюбив, но до сего дня Кейт и не подозревала, что он также способен лгать и манипулировать другими. Может статься, теперь, когда сестра герцога прикована к нему узами брака, он не испытывает желания выражать жене какие бы то ни было теплые чувства. Своей прелестной, красивой, мягкосердечной жене, которую не любить ну просто невозможно.

Нет, этого просто не может быть. Как она могла такое подумать о родном брате? Леди Ребекка наверняка ошибается.

В любом случае Уилли явно не получил ни цента из приданого леди Ребекки – герцог надежно хранит ее богатства. И все равно он бьется изо всех сил, чтобы содержать жену так, как она привыкла. Определенно, брат делает это из любви к ней. А для прошлой ночи наверняка есть какое-то разумное объяснение.

По щеке леди Ребекки покатилась слеза, и Кейт охватило пронзительное желание ее утешить.

– Вы действительно были очень счастливой невестой, – сказала она. – Я и представить себе не могу, чтобы кто-то испытывал ко мне подобные чувства.

– Это была самая прекрасная, самая запоминающаяся, самая волнующая ночь в моей жизни, – пробормотала леди Ребекка. – Никогда ее не забуду.

Обе – и служанка, и госпожа – погрузились в задумчивое молчание. Кейт заколола волосы на затылке леди Ребекки и завила пряди, обрамляющие «корону». Госпожа вздохнула, сжала ее пальцы в поисках поддержки и отправилась в гостиную – писать письма. Кейт спустилась на кухню – она делала это каждое утро, – чтобы посмотреть, не нужна ли кухарке какая-нибудь помощь, и дать Энни указания на день, потому что девушка была не в состоянии самостоятельно решить, что надо сделать. Даже если на перилах лежал слой пыли толщиной в дюйм, она не вытерла бы ее без специального на то указания.

На кухне кухарка резала овощи, на огне в большой кастрюле что-то булькало, а Энни сидела без дела, накручивая на палец ярко-рыжие волосы.

Кейт вздохнула. Перила могли бы быть и почище.

– Энни! – резко окликнула служанку Кейт.

Энни вздрогнула и чуть повернулась на плетеном стуле, чтобы видеть ее. Круглые розовые щеки девушки раскраснелись от жара, исходившего от очага.

– Доброе утро, мисс Кейт.

– Доброе утро. Будь любезна, возьми тряпку, состав для полировки и натри перила до блеска.

– Да, мисс.

– А когда закончишь, сразу доложи мне, поняла?

– Да, мисс.

Энни встала, взяла ветошь, бутылку из шкафчика возле узкой задней двери и бодро отправилась выполнять поручение.

– Она такая заторможенная, – вздохнула Кейт.

– Да, у этой девчонки не все в порядке с головой.

– Ты правда так думаешь? – Кейт бросила суровый взгляд на кухарку.

Та не подняла головы, но ее чепец качнулся – она кивнула:

– Да, это правда. Ее мамаша твердила ей, что у нее сливовый пудинг вместо мозгов.

Кейт посмотрела вслед ушедшей Энни:

– Как жестоко! Бедняжка Энни.

Кухарка фыркнула:

– Она неплохо устроилась в жизни: получила место у благородных господ.

– Нуда, – пробормотала Кейт.

Разумеется, ни кухарка, ни Энни не знали о том, что она, Кейт, – родственница Уилли. Уилли нанял их в Бирмингеме и привез сюда. Откуда взялся Джон, Кейт и понятия не имела, но подозревала, что Уилли притащил его из самого Лондона, а это значит, что ему известно о побеге брата и леди Ребекки.

Остаток дня Кейт наводила в доме чистоту и грезила о Гаррете. Она думала о его губах, выразительных голубых глазах, о твердой линии его подбородка, о его сильном, закаленном в боях теле и мечтала о том, чтобы он ласкал ее. Никогда прежде она еще не заходила в фантазиях так далеко.

Проходил час за часом, и внутри ее будто ширилась пропасть, росла пустота, которую мог заполнить лишь Гаррет. Она тосковала по нему. Ей до боли нужно было увидеть его. Коснуться его. Невидимая веревка, что накануне связала их, натянулась и словно вытягивала сердце из груди.

Кейт сидела в кресле у окна на втором этаже и подшивала обтрепавшийся манжет шерстяного жакета леди Ребекки. Громады серых облаков мчались по небу, затмевая солнце и отбрасывая на землю темные тени.

Движения Кейт замедлились. Потом она и вовсе застыла.

Мужчина – даже очень благородный мужчина – назначает молодой женщине встречу в уединенном уголке леса, только если чего-то хочет от нее. Чего-то плотского. Любой разумной женщине известна эта непреложная истина. Она будет дурой, если станет думать иначе.

Однако ей все равно.

Кейт безвольно уронила руки на колени.

Она сама жаждала плотских утех. Она хотела принадлежать ему, пусть даже на одну ночь. Так сильно она не хотела ничего и никогда.

Кейт давала зарок никогда не предлагать себя мужчине, но Гаррет для нее был не просто мужчиной. Ее слишком сильно тянуло к нему. Если она не пойдет к нему, она просто вспыхнет ярким пламенем, сгорит, и все.

Или умрет от одиночества. Может, и то и другое вместе.

Необъяснимо, но это правда, и нет смысла это отрицать.

Между ними не может быть ничего долговечного. Гаррет не принадлежит к ее обычной жизни. Как и пруд, на берегу которого они встретились. Гаррет относится к самой глубокой, самой затаенной ее части. Кейт подозревала, что никогда не увидит его в каком-либо ином месте.

И тем не менее она хотела взять все возможное из того времени, что они проведут вместе, пусть даже времени этого чертовски мало.

Она вернется домой поздно, и мать пожалуется на нее Уилли, и они вместе придумают, как помешать ей вновь, увидеться с Гарретом. Возможно, это ее последний шанс встретиться с ним.

«Еще один раз», – сказал он.

Если он не передумает и вправду придет на пруд сегодня, она ему отдастся. Целиком и полностью, без всяких глупых ожиданий и надежд на продолжение, которого не может быть.

Только сегодня, только один раз. Она возьмет все, что сможет, отдаст все, что сможет, и навсегда запомнит каждое мгновение.

Через какое-то время Кейт посмотрела на часы – было почти пять. Она пошла в гостиную спросить у леди Ребекки разрешения уйти – и едва смогла говорить от волнения.

Леди Ребекка уединилась в комнате и целый день писала письма, едва прерываясь на еду. Она подняла голову, посмотрела на Кейт долгим взглядом и отвернулась.

– Конечно, Кейт, можешь идти. Счастливо добраться до дома.

Эти слова были наполнены глубочайшим чувством, и Кейт охватило острое сожаление. Леди Ребекка хотела, чтобы она осталась.

Кейт правда хотела остаться рядом с госпожой, но она не могла не пойти к Гаррету – точно так же, как не могла перестать дышать до конца вечера.

– Спасибо, мадам, – пробормотала она. – Надеюсь…

«Надеюсь, Уилли придет к вам».

Леди Ребекка обмакнула перо в чернила и махнула рукой:

– Иди, увидимся завтра.

Кейт сделала реверанс и поскорее, чтобы не передумать, повернулась и пошла по коридору.

Внизу она мимоходом бросила взгляд на кушетку, на которой вчера обнаружила Джона. Она не видела его ни разу за сегодняшний день – возможно, он подался к Уилли, где бы тот ни был.

Черт бы побрал их обоих! Будь она мужчиной, вызвала бы на дуэль и одного, и второго: Уилли за его бессердечное обращение с леди Ребеккой, а Джона… Она задумалась на секундочку, потом кивнула. Да. Джона она бы вызвала на дуэль за его безграничную наглость.

Выйдя на улицу, Кейт бросила взгляд на алеющие в лучах заката облака, тяжело вздохнула, подхватила юбки и бегом помчалась к пруду.

Глава 4

Что-то дернуло Гаррета принести ей ужин.

Может, это из-за того, что она такая тоненькая? Весь день он представлял, как она будет есть. Как станет прикрывать глаза, смакуя принесенное им вино. Слизывать крошки миндального пирожного с кончиков пальцев и с губ. Весь день она занимала его мысли, вытеснив даже его черную одержимость местью. Сегодня он хотел доставить ей удовольствие. Увидеть ее улыбку. Он вел себя как потерявший голову зеленый юнец, который ухаживает за дамой сердца. Разумеется, это возможно только сегодня. Гаррету просто хотелось насладиться ее близостью, как и вчера: видеть ее, чувствовать то, что он чувствовал с ней.

И при этом нельзя распускать руки. Такая искренняя и невинная девушка заслуживает того, чтобы с ней обращались уважительно.

Прощаясь, он ясно даст ей понять, что недоступен. Ни как любовник, ни как муж, ни даже как друг. Завтра он уедет и никогда больше не вернется в эти края.

Позже, сегодня, он отправится к домику в Кенилуорте, устроит засаду – и как только подлец покажется, убьет его.

Едва только дневной свет померк и на землю опустились сумерки, Гаррет увидел Кейт. Она спешила от Кенилуорта – со стороны, противоположной той, куда умчалась вчера вечером. Юбки она держала так высоко, что он видел подвязки цвета слоновой кости у ее колен. На ней было то же самое платье, что и вчера, и даже с такого расстояния он видел пятна от грязи, в которой она испачкалась вчера, когда он поймал ее.

Ему стало тошно от того, что она в том же самом платье, и от того, что оно испачкано: Гаррет сознавал, что это именно его вина.

Он мог бы купить ей платье. Он мог бы купить ей целый дом, набитый красивым ярким шелком, атласом и кружевами. Насыщенный красный, ярко-золотой, глубокий цвет зеленого леса – эти цвета великолепно оттенят ее неброскую красоту. Вызовут у нее улыбку.

Нет, ничего такого он не сделает. Более того, он не должен даже в мыслях допускать такого.

Заметив его, Кейт замедлила шаг. Бросила юбки, нервно разгладила ткань. И с высоко поднятой головой направилась к нему. На долю секунды он разглядел в ней нечто. Тонкий намек на королевскую элегантность. Тень истинной леди.

Даже на расстоянии он чувствовал ее.

Кровь в его венах снова ожила. Будь он суеверным человеком, решил бы, что она его околдовала. Поднимаясь на ноги, он улыбался – отчасти ей, отчасти своим абсурдным мыслям.

Кейт остановилась у края одеяла, которое он расстелил на земле, и расширившимися от удивления глазами посмотрела на корзину с едой.

– Добрый вечер. – Голос у нее был низкий, глубокий, и он омыл Гаррета, словно теплой, искрящейся на солнце водой.

– Добрый вечер, – ответил он. – Я принес нам ужин.

– Ты очень добр.

– Не очень, – Гаррет осознал вдруг, что улыбается ей во весь рот. – Я проголодался. – В животе у него, словно в подтверждение этих слов, громко заурчало.

Кейт, кажется, немного расслабилась.

– Ну, в таком случае…

Он указал рукой на одеяло:

– Садись. Пожалуйста.

Она не двинулась с места.

– Почему ты колеблешься?

Она бросила взгляд на одеяло, на свое платье – и на него.

– Я не колеблюсь.

– Ты совсем не умеешь врать.

Ее губы изогнулись в улыбке.

– Я же говорила, что не умею.

Гаррет нахмурился, глядя на шерстяное одеяло. Оно стоило дорого, но было самым уютным и удобным из всех, какие ему удалось найти, хоть в Кенилуорте не так уж много мест, где можно купить одеяло. Неужели Кейт решила, что оно слишком роскошное для нее? Какая глупость!

Он протянул ей руку:

– Ну же.

Кейт коснулась его прохладными кончиками пальцев. Он сделал шаг навстречу, обхватил ее руку своей и притянул поближе:

– Посиди со мной.

Она села, возможно, только потому, что Гаррет не дал ей другого выбора.

Он открыл корзину и вытащил оттуда бутылку вина, открывая которую краем глаза наблюдал за Кейт.

– Ты сегодня неразговорчива, – заметил он.

Она покачала головой:

– Все это кажется таким… нереальным. – Серьезные карие глаза изучали его. – Ты не похож на тех, кого я встречала раньше, а то, что сейчас происходит, не похоже на то, что мне довелось испытать. – Она указала на корзину: – Это сон.

– Нет, не сон, – поправил ее Гаррет. – Только вино и жареная курица. И хотя жена хозяина гостиницы уверяла меня, что пирожные на вкус как сказка, я склонен думать, что они тоже настоящие.

Он достал курицу и, развернув ее, положил на специально купленное фарфоровое блюдо между ними. Потом вытащил два бокала, которые тоже купил только сегодня – сам он обычно пил из фляжки, – налил в них вина и протянул Кейт. Она склонила голову набок.

– Спасибо, но… в общем, если ты хочешь меня напоить… я к вину не привыкла, и…

Он поднял руку:

– Вино отлично сочетается с жареной курицей.

Румянец окрасил щеки Кейт, и, пригубив вино, она отвечала:

– О, я просто надеялась… ну… я хочу сказать, что не хочу пить слишком много, потому что хочу запомнить этот вечер надолго.

Их взгляды встретились – и он уже не смог бы отвести глаз, даже если бы захотел.

Кейт закусила губу.

Гаррет указал на блюдо с курицей:

– Надеюсь, ты не против поесть руками? Я совершенно забыл про столовые приборы. – Он печально улыбнулся. – Я редко о них вспоминаю.

Кейт улыбнулась, и у него внутри все сжалось.

– Ни капельки не против. Притворяться дикарями – это весело. Особенно под открытым небом, сидя на земле и вдыхая свежий воздух. Есть ножом и вилкой в такой ситуации было бы странно, тебе не кажется?

Гаррет отрывисто рассмеялся. Оторвав кусочек мяса с куриной ножки, он предложил Кейт:

– На, ешь.

– Тебе так не терпится меня накормить?

Неужели это настолько очевидно?

– Я… В общем, да.

– Но почему? – Кейт взяла мясо, положила в рот и принялась жевать, ожидая ответа.

– Мне просто нравится эта идея. – Гаррет пожал плечами. – Возможно, она нравится дикарю во мне.

В ее глазах блеснули смешинки. Она поднесла бокал к губам и посмотрела на Гаррета поверх него. Пригубила вино, опустила бокал.

– Я и сама могу поесть.

– Не сомневаюсь, – сухо ответил он. – Но будь любезна, сделай мне одолжение.

– Только если ты тоже поешь. – Она улыбнулась. – Чтобы поддерживать такую форму, как у тебя, очень важно правильно питаться.

Он откусил большущий кусок мяса от куриной ноги и демонстративно прожевал его и проглотил. Потом отщипнул небольшой кусочек белого мяса.

– Открой рот. – Он поднес мясо к ее губам.

Не сводя с него глаз, Кейт взяла у него мясо и, положив в рот, облизнула губы розовым язычком.

Гаррет наблюдал за тем, как она жует и глотает.

А потом она вдруг передвинула блюдо так, чтобы оно оказалось от него вне досягаемости.

– Если ты кормишь меня, я кормлю тебя.

Она отщипнула кусочек мяса, истекающий соками, и поднесла к его рту. Он обхватил рукой ее запястье и взял лакомство губами, а потом, не сводя с Кейт глаз, слизнул сок с кончиков ее пальцев.

Они наслаждались моментом. Гаррет с огромным удовольствием наблюдал за тем, как Кейт ест. Болтая ни о чем, они ели и пили до тех пор, пока солнце не скрылось за верхушками деревьев.

Кейт отставила в сторону бокал и, расслабленно потянувшись, улыбнулась.

– Знаешь, – небрежно начала она, – я когда-то пообещала себе, что ни за что не отдамся мужчине до свадьбы. Ну может быть, позволю поцелуй из любопытства, но не более того.

– Мудрое решение, – сказал Гаррет с серьезным видом.

Кейт улыбнулась:

– Уже во второй раз за день меня называют мудрой. С ума сойти!

– Кто угодно скажет, что решение женщины хранить девственность – мудрое решение.

Кейт откинулась назад, опираясь на руки, и Гаррет сделал вид, что не заметил, как этот жест подчеркнул округлость ее груди.

Глотнув вина, она сказала:

– Дело не только в девственности. Я хотела сберечь свою душу. Я твердо вознамерилась сохранить то, что для меня дороже всего. – Она взглянула на него. – Но вчера все изменилось. После того, как я встретила тебя.

– Не позволяй одной короткой встрече повлиять на твои принципы. Ты совсем меня не знаешь.

– Знаю.

– Нет, не знаешь.

Кейт нахмурилась:

– Нет, знаю, правда. Внутри меня что-то изменилось, когда мы с тобой познакомились. У меня чувство, будто мы знаем друг друга уже очень давно.

Ему ничего не оставалось делать, кроме как кивнуть. Он не мог отрицать того, что испытывает к ней такие же чувства. – И теперь я знаю, чего хочу. – Она густо покраснела, наклонилась вперед и, двумя руками обхватив бокал, стала внимательно изучать его содержимое. – Я хочу тебя. Все мысли о том, чтобы что-то там хранить, улетучились. Я чувствую себя так, словно мне уже нечего больше беречь. – Она нахмурилась еще сильнее и смущенно покачала головой: – Такое странное желание… Как голод.

Голод. Да, подходящее слово. Не думал он, что ему еще доведется испытать эти чувства.

Гаррет напрягся. Его захлестнуло страстное желание овладеть Кейт тут же на одеяле. Он прикрыл глаза, чтобы отогнать наваждение. Более-менее совладав с собой, он глубоко вдохнул и открыл глаза.

– Прости, Кейт. Этого не будет. Не может быть.

Она снова пригубила вино и посмотрела на него поверх бокала:

– Но ты хотя бы поцелуешь меня… еще раз?

– На это я согласен. Но не больше. Это было бы несправедливо по отношению к тебе.

– Почему?

– Потому что… Кейт, посмотри на меня. – Гаррет забрал у нее из рук бокал и, отставив в сторону, взял в ладони ее лицо, заставил посмотреть ему в глаза. Его пальцы касались темно каштановых волос, которые были безжалостно зачесаны назад и уложены на затылке в узел. – Я не могу здесь остаться. Мне нечего тебе предложить. Скоро я должен покинуть эти места и не могу взять тебя с собой.

– Ты… ты женат?

У него свело челюсти.

– Нет.

– Но был женат, – догадалась Кейт по его напряженному голосу.

– Да. Был.

– Прости. – Она наверняка подумала, что его жена умерла. Он не был готов ее поправить. Никому из новых знакомых он не рассказывал о разводе. И все-таки было бы святотатством позволить кому-то считать Софи мертвой.

– Все сложно, – негромко ответил Гаррет.

– Ты ее любил?

– Да.

Кажется, ей стало не по себе от его уверенного ответа.

– Ты все еще оплакиваешь ее.

– В некотором смысле. – Внутри его все сжалось до такой степени, что стало трудно дышать. – Дело не только в этом. Как я уже говорил, все сложно.

– У тебя есть дети?

– Да. Дочка.

– Уверена, она очень красивая.

Он не успел опомниться, как рука уже сама достала из нагрудного кармана крохотный портрет. Он дал его Кейт. Рамка слегка пообтрепалась, но изображение девочки с сияющими белокурыми волосами и голубыми глазами просматривалось четко.

– Я была права. – Кейт осторожно держала портрет на ладони и улыбалась. – Она очень похожа на тебя.

Софи тоже так говорила. Гаррет не сумел ответить – в горле встал ком.

– А сколько ей лет? На вид она ровесница моего брата.

– Скоро будет восемь. Портрету уже немало времени.

– Тогда она чуть старше Реджи. Прелестная. – Кейт вернула ему портрет. – Спасибо, что показал.

Гаррет пожал плечами.

– Ты ее очень любишь?

– Она моя дочь.

Она коснулась пальцем уродливого шрама у него на лбу. Немного найдется людей, которых он не испугает. И Кейт – одна из них.

– Что случилось?

– Война.

– Когда?

– Восемь лет назад. При Ватерлоо.

– Ах… – Ее глаза наполнились сочувствием. – Двое моих братьев сражались при Ватерлоо. Мы считали, что они оба погибли, но один из них, в конце концов, вернулся домой.

– Я – один из немногих счастливчиков, – тихо сказал Гаррет. – Он не стал уточнять, что ему понадобилось восемь лет, чтобы вернуться домой в Англию, а по возвращении он обнаружил, что Софи уже вышла замуж за Тристана, его двоюродного брата и наследника. Он пытался отвоевать ее обратно – и потерпел поражение.

– Больно было? – спросила Кейт.

– Да.

Потом он понял, что она имеет в виду шрам у него на лбу.

– Были и другие раны, гораздо болезненнее. Просто эта – на самом видном месте.

– Мне очень жаль, что ты был ранен. Хотя таким ты мне нравишься еще больше. И еще те чувства, которые ты испытываешь к своей семье… Ты прошел через такие испытания – и остался таким благородным и честным. Я никогда не встречала такого человека, как ты.

– Кейт…

– Ты слишком много думаешь. – Она подалась вперед, и голос ее сделался хриплым. Взгляд темных глаз воспламенил его.

Гаррет заставил себя дышать. Он просто не мог отнять у нее девственность.

– Я не могу… коснуться тебя. Я очень этого хочу, но я не стану давать тебе обещаний, которые не сумею сдержать. Я рискую причинить тебе боль, а этого я не хочу.

– Я тебе уже говорила, что для меня это не имеет значения.

– А должно бы. Я ведь могу сделать тебе больно… не только физически. Я не воспользуюсь тобой, чтобы потом бросить выживать одну.

Она снова взялась за свой бокал.

– Одна ночь с тобой стоит ста тысяч ночей с кем-либо другим.

Как же она заблуждается!

– Это не так, – ответил Гаррет таким тоном, что любой слабонервный человек сбежал бы в ужасе. Кейт не сбежала.

– Мне двадцать два. Другой такой возможности у меня, вероятно, уже не будет. – Она говорила тихо, глядя в бокал с вином, как будто там плавало нечто удивительное.

– Ты красивая девушка, и у тебя будет еще множество возможностей, – убежденно ответил Гаррет. – Возможностей гораздо лучше, чем те, что могу предложить тебе я. Возможностей с мужчинами, которые смогут дать тебе гораздо больше, чем я.

Однако сама мысль о том, чтобы какой-то другой мужчина что-то там ей давал, разожгла в нем гнев.

– Я не красивая.

Гаррет удивленно взглянул на Кейт: ну как она может говорить такие вещи? А потом вспомнил свое первое впечатление, до того как разглядел ее получше. Но конечно же, он не единственный человек на свете, которого поразило открытие ее красоты.