Текст книги "Холодная тьма (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Эстеп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Спасибо вам за это, но я думаю, вам она нужна больше, чем мне. – Я снова протянула ему фотографию. – Оставьте её у себя, как воспоминания о моей маме. Я думаю, она бы этого хотела.

Найкмедс кивнул и взял фотографию. Его пальцы провели по лицу моей мамы и я увидела, что он снова думал о ней. Ему хотелось, чтобы все, что между ними случилось, было по-другому. В конце концов, библиотекарь поднял взгляд, и я посмотрела в его голубые глаза, которые так сильно были похоже на глаза Логана.

– А теперь к последнему вопросу, о котором я хочу сегодня поговорить с тобой. Тебе нельзя сдаваться, Гвендолин, – сказал Найкмедс. – Продолжай бороться, точно так же, как и все остальные.

Я вздохнула.

– Для чего? Локи выбрался на свободу. Он и другие Жнецы убьют людей, потому что мне не удалось, защитить Хельхейм кинжал. Они затеют ещё одну Хаос-войну, которая повергнет мир в вечную тьму и всё такое подобное.

В лесу я была в замешательстве, тем не менее, я знала, что Оливер нашёл кинжал рядом с трупом Престона. Я понятия не имела, что теперь будет с артефактом. Возможно, уполномоченные Мифа выставят его в библиотеке, как память о моём полном поражение.

– Теперь послушай меня, Гвендолин Кассандра Фрост, – сказал Найкмедс резким голосом.

Я заморгала и спрашивала себя, откуда библиотекарь знал моё второе имя. Но решила не спрашивать его об этом, так как он злобно на меня смотрел – снова.

– Ты чемпион Ники, как твоя мать была перед тобой, – набросился на меня библиотекарь. – И я не допущу, чтобы ты запятнала доброе имя Грейс Фрост, потому что слишком занята тем, что хандришь да жалеешь саму себя, вместо того, чтобы делать то, что должно быть сделано. Ожидается война и мы приложим все усилия, чтобы выиграть её. А это означает, что ты должна начать полировать этот говорящий меч, которым владеешь. Ты меня поняла?

Возможно, это случилось из-за его сурового тона или дикого выражения на лице. Возможно также потому, что я чувствовала все те чувства, которые он испытывал к моей маме – любовь и болезненное сожаление. Во всяком случае в этот момент, на один короткий момент, он дал мне проблеск надежды, что возможно всё же ещё не поздно. Что мы всё-таки сможем найти способ победить Локи. Что я действительно смогу убить бога, какой якобы была моя задача.

– Понимаю, – сказала я.

– Хорошо, – ответил Найкмедс.

На этом наш разговор закончился. Я встала и Найкмедс сделал тоже самое. Я пожелала ему спокойной ночи, потом развернулась и направилась к выходу.

– И не опаздывай завтра на свою смену! – воскликнул библиотекарь, как раз когда я выходила.

Вместо того, чтобы нервировать, его слова действительно заставили появиться улыбку на моём лице. Было как-то успокаивающе знать, что некоторые вещи никогда не менялись, как бы всё плохо в мире не было.

Глава 28

Я покинула библиотеку и спустилась вниз по лестнице. Остановилась на мгновение и посмотрела на статую грифона, того, который так долго защищал Хельхейм кинжал.

– Мне очень жаль, – прошептала я. – Я подвела тебя.

Возможно, что это была только игра лунного света, но мне показалось, будто грифон разочарованно опустил голову. Я вздохнула ещё раз. Не смотря на ободряющие слова Найкмедса, я не могла отрицать того факта, что последние двадцать четыре часа прошли не особо хорошо. Вообще не хорошо.

Я повернулась, чтобы в последний раз взглянуть на библиотеку и тогда я увидела ее.

Она стояла наверху лестницы библиотеки, освещённая лучом луны. Бронзового цвета волосы спадали с плеч, подчёркивая белый цвет похожего на тогу платья, которое покрывало её стройное, сильное тело. Её лицо было прекрасным, как всегда, хотя в свете лунного света оно выглядело холодным, как мрамор. Я сосредоточилась на её глазах – глазах, которые были не совсем фиолетовые, но и не по-настоящему серые. Даже сейчас, здесь, они напоминали мне цвет сумерек.

– Ника, – прошептала я.

– Здравствуй Гвендолин, – сказала богиня.

Греческая богиня победы скользнула вниз по лестнице ко мне, ее ноги казалось едва касались камня. Ее крылья очерчивали дугу за спиной, словно две половинки сердца, а перья двигались от дуновения, исходящего от её элегантных, изящных движений.

Когда богиня приблизилась, я снова почувствовала силу – холодную, великолепную, смертельную силу, исходящую от неё неудержимыми бесконечными волнами.

– Здравствуй Гвендолин, – снова сказала Ника, одаряя меня мягкой улыбкой.

Безмятежное выражение лица богини не успокаивало меня. Даже немного. Не после того как я так глупо подвела ее.

Я сглотнула. – Полагаю, что ты здесь для того, чтобы забрать Вика. Наверное, и мою магию ты тоже заберёшь и отдашь кому-нибудь другому. Тому, кто ее заслуживает.

Она нахмурилась. – Зачем ради всего святого мне это делать?

Я снова сглотнула, не в силах избавиться от кома в горле.

– Потому что я подвела вас, – прошептала я. – Потому что я не смогла спрятать кинжал. Потому что Вивиан использовала его и мою кровь, чтобы освободить Локи. Потому что сейчас он планирует ввергнуть мир во вторую хаос-войну. Потому что погибнут люди, и это все моя вина.

Я не могла остановить слезы, стекающие по моим щекам. – Всё это моя вина.

– О, Гвендолин, – сказала Ника приблизившись ещё немного. – Это не твоя вина. Это то, что должно было произойти.

Я нахмурилась.

– Я не понимаю. Как освобождение Локи могло быть тем, что должно было случиться? Ты – ты знала обо всём этом? Что Жнецы найдут кинжал и, в конце концов, освободят его?

Богиня медленно кивнула, продолжая смотреть мне в глаза.

Меня наполнило замешательство.

– Но – но почему? Почему ты позволила этому случиться? Если ты уже знала, что я не справлюсь, тогда почему сказала мне искать кинжал? Почему бы не оставить его спрятанным там, где он был? Если ты знала, что я не добьюсь успеха, почему не выбрала кого-то ещё своим чемпионом?

Вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, Ника села на каменную ступеньку, прямо между двумя статуями грифонов. Она поправила своё платье на коленях, потом похлопала по ступеньке рядом с собой, её пальцы оставили слабые следы на изморози, которая уже осела там.

Смущённо, я опустилась рядом с богиней, стараясь не прикасаться к ней. Ника могла утверждать, что не собиралась лишать меня моей магии или сжечь меня на месте, но она всегда могла изменить своё мнение.

– Что не рассказывают ваши книги миф-истории так это то, что тюрьма Локи всегда была лишь временным решением, – сказала Ника. – Но время для смертных имеет совершенно другое значение, чем для богов, и когда прошли столетия, а Локи всё оставался в заключение, большинство членов Пантеона подумали, это означает, что он исчез навсегда – что он останется в тюрьме даже до конца времён.

– Хорошо, – сказала я, пытаясь понять. – Таким образом, другие боги никогда не планировали запереть его навсегда, но это было что-то вреде скрепляющей клейкой ленты, пока повреждение можно будет исправить по-настоящему. Но зачем ты поручила мне найти кинжал? Чем это помогло?

– Это была необходимая часть цепи событий, – сказала Ника. Я уставилась на богиню.

– Необходимая? Что во всём этом было необходимо? Я чуть не умерла и кое-кого убила в процессе, используя магию, которую ты дала мне. А Самсон и другие ребята в Колизее и Нотт умерли. Какой смысл был во всём этом? Во всей этой боли?

Ника одарила меня грустным взглядом.

– Боль это часть жизни, Гвендолин, как для смертных, так и дли богов.

– Мы для тебя всего лишь пешки, не так ли? – пробормотала я горьким голосом. – Маленькие куклы, которыми ты можешь двигать и играть с ними, как тебе нравиться.

Вдруг я поняла, почему моя мама не захотела больше быть чемпионом Ники. Я точно могла представить себе, что она чувствовала, сражаясь со Жнецами день за днём, год за годом, пытаясь сделать всё правильно, но не имея не малейшего понятия, что боги действительно планировали за её спиной или как это отразиться на ней. Не удивительно, что мама оставила мифологический мир и представляющую его миф академию как можно дальше позади. Чертовски не удивительно.

– Твоя мать чувствовала точно также, – сказала Ника, почти так, будто могла слышать мои мысли. – У неё было такое чувство, будто я использую её, чтобы добиться определённых целей.

– И ты делала это?

Богиня одарила меня сухой улыбкой.

– Это трудное дело, пытаться спасти мир. Некоторые люди должны принести жертву, чтобы другие могли жить и процветать.

– Но почему я? Почему я должна быть одной из тех, кто приносит жертву?

– Потому что ты достаточно сильна для этого, Гвендолин, – сказала Ника. – Ты достаточно сильна, чтобы продолжить действовать, какой бы тёмной и безнадёжной не была ситуация, даже, когда у тебя появляется чувство, что ты не можешь. Ты могла бы просто сдаться, когда Жнец заколол тебя. Большинство людей так и сделали бы. Но вместо этого ты нашла путь, спасти саму себя. Это делает тебя очень умной и очень, очень сильной. Поэтому Жнецы боятся тебя – поэтому даже Локи боится тебя.

Я серьёзно сомневалась в том, что Локи чего-то боялся, особенно меня, но я не стала спорить с богиней. Мы сидели там молча какое-то время, наблюдая за луной и облаками, скользящими по ночному небу. Наконец Ника заговорила вновь.

– Теперь тебе нужно принять решение, Гвендолин – хочешь ли ты служить мне дальше в качестве чемпиона.

Я посмотрела на богиню.

– Ты действительно позволила бы мне отказаться? Просто так? Почему? Ты же богиня. Я чувствую твою силу. Я думаю, ты могла бы заставить сделать меня всё, что только захочешь.

– Я могла бы заставить тебя служить мне и дальше чемпионом, но ты не вкладывала бы в это своё сердце и скоро возненавидела бы меня. У тебя есть свобода воли, Гвендолин, как она есть у каждого существа, смертного и бога.

Помни об этом, потому что это самое важное из того, что я когда-либо тебе скажу. Никогда не забывай, что это именно то, что пытаются отнять у тебя Локи и его Жнецы – твоё право выбирать свою собственную судьбу.

Ника колебалась.

– Я знаю, что ты потеряла уже слишком много, что уже многое перенесла и если не хочешь больше быть моим чемпионом, значит так оно и будет.

Я хотела тут же сказать «да». Сделать вид, будто ещё никогда не слышала о Нике, Локи или всех остальных, так же, как сделала моя мама. Снова быть просто Гвен Фрост, странной цыганской девушкой, которая касается предметов и видит вещи. Но я не могла удержаться от того, чтобы задать неизбежный вопрос.

– А что случиться, если я сдамся? – спросила я. – С академией? С моими друзьями? – Ника пожала плечами.

– Академия будет захвачена Жнецами и в конечном итоге уничтожена – так же, как и твои друзья.

Она сказала это так спокойно, так холодно, как будто это было предрешено, как будто где-то стояли гигантские, песочные часы, а песок в них уже сыпаться, чтобы скрепить судьбу моих друзей и всех остальных на Мифе.

– А если я останусь твоим чемпионом? Что ты хочешь, чтобы я сделала теперь, когда Локи свободен? Как я могу остановить его и Жнецов?

– Есть только один способ, что бы наконец закончить конфликт между Локи, Жнецами и другими членами Пантеона, – сказала Ника зловещим голосом. – Кто-то должен убить Локи и этот кто-то ты, Гвендолин.

Вивиан сказала мне то же самое вчера в особняке, но услышать это от Ники, казалось, делало всё это ещё более невозможным, чем раньше.

– Но – но как мне это сделать? – спросила я заикаясь. – Я даже не смогла удержать Жнецов от того, чтобы те освободили Локи. Как мне тогда убить его? Он бог, на тот случай, если ты этого ещё не заметила.

На мой резкий тон Ника приподняла тонкую бровь, но я не отступила и не отвернулась от неё. Убить бога. Она действительно ожидала от меня, что я убью чёртова бога. Я видела Локи и я точно почувствовала, каким он был сильным, хотя тот сидел в свой мифической тюрьме на протяжении многих веков. Я не думала, что смогу просто подойти к нему и нанести удар Виком в сердце.

– Почему этого не можешь сделать ты? – спросила я, умоляющая нотка закралась в мой голос. – Ты победила его один раз. Точно ты сможешь сделать это во второй раз.

Ника покачала головой.

– После действий Локи, которые привели к смерти Бальдера, другие боги объединились вместе и заключили договор, по которому не один бог больше не может убить другого. Вот почему я не убила Локи в конце войны хаоса. Вот почему он был заключён в тюрьму.

Богиня посмотрела на меня.

– Но мы никогда ничего не говорили о смертных, понимаешь? Если смертный чемпион достаточно силён, если смертный чемпион достаточно умён, тогда он или она может убить бога – даже такого сильного, как Локи. Но ты должна действовать быстро, Гвендолин. Сейчас, пока он ещё слаб из-за своего заключения, но уже скоро он начнёт набирать силу – и соберёт ещё больше последователей.

– Но я даже не знаю, где он, также как Метис и другие члены Пантеона, – сказала я. – Как же я смогу найти его?

– Тебе и не надо, – сказала Ника. – Его шпионы везде и рано или поздно он придёт в академию. Здесь много артефактов, которые он хочет иметь, много сильных вещей и людей, в которых он нуждается, что бы наконец победить нас.

Пытаясь отогнать холод, который почувствовала при её словах, я обняла себя руками, но это не сработало. Мой взгляд скользнул по площади, с её скоплениями из старых зданий, железных скамеек и высоких деревьев.

Когда я впервые приехала в Миф академию, я ненавидела её, но сейчас, не могла себе представить ходить в школу где-нибудь ещё. Каким-то образом, за последние несколько месяцев, она стала для меня чем-то вроде второго дома. Место, к которому я постепенно научилась приспосабливаться, где я постепенно научилась быть сильной. И всё это будет разрушено, если не остановить Локи – если я не найду какой-нибудь способ убить бога.

– Теперь Гвендолин, мне нужен твой ответ. Хочешь ли ты продолжать помогать мне сражаться против Локи? Хочешь делать то, что можешь, что должна, чтобы спасти всех нас?

Я подумала о Логане, Дафне и остальных моих друзьях. Я представила себе, как территорию академии захватят Жнецы, как они убьют каждого, попавшегося им в руки. Я представила себе, как статуи и здания академии постепенно распадаются в пыль. Как темнота ложиться на мир, также, как случилось это вчера на поляне. И я знала, каким будет мой ответ – каким он будет всегда, пока в моём теле есть ещё дыхание, чтобы сражаться.

– Я сделаю это. Я останусь твоим чемпионом. – Я посмотрела на богиню. – Только не упрекай меня, если я тебя в конечном итоге разочарую. Ты можешь представить себе, как сильно на меня оказывает давление то, что судьба всего мира лежит на моих плечах.

– Ты никогда не сможешь разочаровать меня, Гвендолин, – мягко объяснила Ника. – В тебе есть всё, чего можно ожидать хорошего от смертных. Твоё сердце чисто и ты всегда отдаёшь самое лучшее, не зависимо от того, в какой трудной ситуации находишься. Ты всегда пытаешься что-то сделать, а больше и нельзя требовать от чемпиона.

Я не была уверенна в том, что касалось хорошего и чистого сердца, но не хотела спорить с ней. Не сейчас. Ника встала.

– А теперь у меня есть для тебя подарок, Гвендолин. Визит твоей старой подруги.

Когти царапали плитки пола балкона над нашими головами. Удивлённая звуком я повернулась. Момент спустя в моё поле зрения вышла Нотт.

– Нотт, – прошептала я.

Я побежала по ступенькам вверх и обняла волчицу за шею.

– О, Нотт! – По моим щекам бежали слёзы, и я сразу же начала чесать уши волчицы. Они казались совершенно реальными. Нотт издала тихое, счастливое ворчание.

– Мне так жаль, Нотт, – сказала я сквозь слёзы. – Я старалась изо всех сил, чтобы спасти тебя.

Волчица лизнула меня в лицо. Нежное понимание и чувство прощения наполнило мой разум вместе с другой мыслью. Всё ещё обнимая волка, я повернулась к Нике. Богиня поднялась по ступенькам к нам наверх.

– Это ты послала её ко мне, правильно? Но почему? И как? Я думала, таким образом ты не можешь мне помочь.

Ещё одна мысль пришла мне в голову.

– По этой причине Нотт родила щенка так рано? Это ты тоже помогла ей в этом?

Ника кивнула.

– Ответ да, на оба вопроса. Я знала, что тебе понадобится помощь в лесу, если Локи выберется на свободу. А ты однажды спасла Нотт, когда освободила её из рук Жнеца. Поэтому я пошла к ней и попросила о помощи. Она согласилась обменять свою жизнь на твою. И ты права. Боги не могут вмешиваться в дела смертных, но Нотт не совсем смертная, не так ли?

Слабая, удовлетворённая улыбка промелькнула на её губах, и я знала о чём она в действительности говорила – об ещё одной лазейке. Точно такой же, как выбор чемпиона был способом богов позаботится о том, чтобы их указания были выполнены в царстве смертных. Иногда я задавалась вопросом, зачем боги вообще придумали правила, если постоянно выискивали способы обойти их.

– Но она умерла, – прошептала я. – Почему она захотела умереть?

– Нотт была больна, Гвендолин, – сказала Ника. – Только очень немногие члены Пантеона знают об этом, но Жнецы применяют сильный наркотик, скорее даже яд, чтобы тренировать волков Фенрир и других существ. Это то, что превращает их мех и глаза в этот жуткий красный цвет. Жнецы начинают кормить их им со дня рождения, таким образом они могут их контролировать. Вот почему так много волков и других существ подчиняются Жнецам и не пытаясь бороться против них – потому что существам нужна их суточная доза наркотика, чтобы сохранить жить. Без него существа медленно и мучительно умирают.

У меня было такое чувство, что с Нотт что-то не так, потому что она всегда казалась такой усталой. Я думала, что это возможно из-за щенка, который вот-вот должен был родиться, но в действительности всё это время, это был действующий в ней ядовитый наркотик, постепенно разрушающий её тело.

– Но ведь должно существовать противоядие, – сказала я. – Какой-нибудь способ устранить действие яда. – Ника покачала головой.

– Не в случае с Нотт. Она получала яд уже слишком долго. – Другая страшная мысль пришла мне в голову.

– А что тогда с Нюктой? С ней будет всё в порядке?

– Волчонок совершенно здоров, – объяснила Ника. Меня наполнило облегчение и я ещё раз погладила уши Нотт.

– Но теперь боюсь, для нас настало время уйти, – сказала Ника нежным голосом. – Уже в этот момент Локи начал действовать против других членов Пантеона. Мне нужно приготовиться, созвать старых друзей и союзников.

Я кивнула, в то время как вытерла слёзы со щёк.

– Мне тебя будет сильно не хватать, – прошептала я волчице. – Так сильно. Но я хорошо позабочусь о Нюкте, это я тебе обещаю.

Нотт ещё раз облизнула мне руку, потом отошла. Я встала, а Ника подошла ко мне ещё раз. Богиня наклонилась вперёд и поцеловала меня в щёку. Как только она прикоснулась, я почувствовала, как её сила захлестнула меня, как будто ледяные волны нахлынули на кожу.

Но это не было плохим чувством. Если вообще, то казалось, будто она делится своей силой со мной, даже если всего на короткий момент. Это ощущение, восприятие её необъятной силы, дало мне мужества, в котором я нуждалась, чтобы продолжать бороться. Не смотря на знание того, что мне нужно сделать, чтобы спасти нас всех – я должна была найти способ убить Локи.

– Позаботься о себе, Гвендолин Фрост, – сказала Ника. – Будь здоровой и будь сильной, пока мы не встретимся вновь, потому что испытания придут, раньше, чем ты думаешь.

С этими словами обе отступили и слились со светом луны, пока меня не стали окружать снова только тени и мороз.

Глава 29

Я не могла поверить в то, что это случиться, что это вообще было возможно, но постепенно всё снова наладилось. Я посещала уроки, заботилась о Никс и выбиралась за пределы кампуса, чтобы навестить мою бабушку Фрост. Я даже вернулась на работу, к моим регулярным сменам в библиотеке древностей. Я бы не сказала, что Найкмедс и я стали теперь лучшими друзьями, но, по крайней мере, мы больше не лаялись друг с другом, всё время, когда для этого подворачивался случай. Я предполагаю, это можно назвать улучшением.

Но настроение в Миф академии было напряжённым. Ответственные на Мифе созвали школьное собрание и провели панихиду для детей и других людей, погибших при нападение на Колизей.

После службы ответственные в академии рассказали всем, что жнецам, в конце концов, удалось освободить Локи, хотя они не упомянули, как именно это случилось или ту часть, которую я в этом сыграла. Реакция детей колебалась от совершенно растерянного до панического страха и даже желания сразу же пойти против Жнецов войной. Я знала эти чувства – каждое из них, потому что они были теми же, с которыми мне приходилось бороться каждый день.

Собственно только я была выбрана для того, чтобы убить Локи и я понятия не имела, как мне это сделать – и в первую очередь было ли это вообще возможно. Я рассказала Метис и бабушке Фрост о том, что Ника сказала, что я должна была сделать, но я умолчала о моей миссии по отношению к друзьям. Не было смысла в том, чтобы беспокоить их.

Я уже достаточно волновалась за нас всех. Несколько дней спустя Дафна, Карсон и я сидели в столовой. Дафна и Карсон целовались, а я ковырялась в загадочном вычурном мясе, которое повара решили приготовить на обед. Просто ещё один обыкновенный день в Миф-академии, не смотря на тот факт, что злой бог был на свободе.

Дафна захихикала и дождь розовых искр наполнил воздух. Я закатила глаза и отложила вилку.

– Да ладно, серьёзно? Вам ребята обязательно делать это во время обеда? Знаете, как это отвратительно? Некоторые из нас пытаются поесть, – пробормотала я.

– Теперь уже нет, – сказала Дафна. – Ты отложила свою вилку.

– Как бы там ни было, – сказала я. – И, Карсон! Ты должен знать, что у тебя на лице опять блеск для губ Дафны.

Карсон покраснел, взял салфетку, начал обтирать ей лицо. Дафна только захихикала, наклонилась вперёд и поцеловала чудака-музыканта ещё раз в щёку. Я снова закатила глаза, но я была не единственной, кто наблюдал за счастливой парой – Саванна тоже это делала.

Симпатичная амазонка сидела за столом в нескольких метрах от нас, вместе с Талией и Морган, которая, казалась, подружилась с ними. Я не говорила с Саванной, но каждый на Мифе знал, что Вивиан в действительности была Жнецом и чемпионом Локи. Ответственные академии рассказали всем о Вивиан во время собрания. Саванна и Талия тоже только ковырялись в еде и, особенно у Саванны было несчастное выражение лица.

– Увидимся позже ребята, ладно? Есть кое-что, что мне нужно сделать. – Дафна и Карсон махнули мне на прощание, потом снова начали целоваться. Я схватила свою сумку и подошла к столу Саванны. Я стояла там почти минуту, прежде чем амазонка решила прекратить делать вид, что не видит меня.

– Чего ты хочешь? – наконец проворчала она. Я глубоко вздохнула.

– Я только хотела сказать, что сожалею о том, что Логан порвал с тобой. Я знаю, сколько он значил для тебя, и я знаю, как сильно мы оба сделали тебе больно. Я извиняюсь за это, мне очень жаль.

Саванна заморгала, как будто не могла поверить в то, что я только что извинилась перед ней. Талия выглядела такой же шокированной, только Морган улыбнулась мне. Я спрашивала, себя испытывала ли валькирия когда-либо потребность сказать Жасмин, как она сожалела о том, что что-то начала с Самсоном, но конечно сейчас было уже поздно.

Я уже какое-то время подумывала над тем, чтобы извиниться перед Саванной. Я не знала, будет ли это иметь значение для другой девушки и точно не ожидала, что после этого понравлюсь ей или что она простит меня. Это было что-то, что мне нужно было для себя самой. Хотя я не планировала, но всё же сделала Саванне больно и хотела хотя бы попытаться всё исправить.

Савана смотрела на меня, её глаза сузились, как будто она была не уверенна в том, говорю ли я серьёзно. Потом её взгляд скользнул к столу, за котором сидел Логан с Оливером и Кензи. Печаль наполнила её красивое лицо.

– Я знала, – сказала она. – Я уже знала это, когда в первый раз увидела вас вместе на балу, что ты нравишься Логану. Просто я так хотела, чтобы это была я. Понимаешь?

– Да, – сказала я спокойным голосом. – Понимаю.

– Он смотрит сейчас на тебя. – Я не повернулась и не посмотрела на спартанца. Я ещё не была готова предстать перед ним. Не сейчас. Один момент мы все молчали. Вокруг нас звенела и стучала посуда, перемешиваясь с разговорами других студентов.

– Ну что, вы ребята теперь вместе или как? – спросила Морган. Я посмотрела на валькирию, а Талия толкнула её локтем в бок.

– Что? – спросила Морган морщась. – Вы ребята ведь знаете, я не могу противостоять хорошим сплетням.

– Я не знаю, что мы, – сказал я, отвечая Морган. – Но он много для меня значит. Я никогда не думала, что стану таким сортом девушек, которые крадут у кого-то парня, но после всего видимо оказалась именно таким человеком. Именно так, как ты сказала это в Колизее.

Морген посмотрела на меня, потом снова улыбнулась, зелёные искры магии мерцали вокруг неё.

– Нет цыганка. Тебе ещё нужно много чего сделать, чтобы догнать меня. – Я улыбнулась ей в ответ.

– Кроме того, – сказала Морган. – Я рассказала Саванне и Талии о том, как ты спасла меня от Жасмин в ту ночь в библиотеке древностей. Поэтому они знают, что ты не только плохая, даже если Талия не хочет этого признавать.

Талия бросила на другую девушку сердитый взгляд, а Морган быстро отодвинула свой стул назад, чтобы оказалась вне досягаемости острого локтя амазонки.

– Ты помнишь? – спросила я. – Что случилось в ту ночь? – Затравленный выражение наполнило коричневые глаза Морган. – Я могла видеть и слышать и чувствовать всё пока это происходило. Я только не могла ничего против этого предпринять.

Другие девушки смотрели на неё сочувственно, но Морган сделала вид, что не заметила их взглядов. Мы все становились всё лучше в игнорирование вещей, которые просто не хотели видеть.

– Как бы там ни было, – сказала я. – Я только хотела сказать тебе, что мне жаль. Увидимся.

– Гвен? – воскликнула Саванна, когда я как раз хотела уйти. Я снова повернулась в её сторону.

– Будь добра к Логану, хорошо? – сказала она. – Он заслуживает этого. – Я подумала над тем, рассказать ли мне ей, что не знаю, будем ли Логан и я когда-нибудь вместе. Что я не знаю, хотел ли спартанец вообще быть ещё со мной вместе. Вместо этого я просто кивнула.

Не думай, что это значит, что на тренировках с оружием я больше не буду надирать тебе задницу, если мне представиться такая возможность, – прорычала Талия.

Я улыбнулась ей.

– Другого я от тебя и не ожидаю.

На следующие утро я пошла в спортивный зал в первый раз, после того, как Вивиан заставила меня освободить Локи. О, конечно же, я появлялась здесь на обычном занятие, но не ходила на утреннюю тренировку с оружием с Логаном, Кензи и Оливером – до сих пор.

Кроме того я впервые, после бегства Локи, одела ожерелье со снежинкой. Бабушка Фрост отдала его для меня в чистку, и на серебряной цепочке не осталось не пятнышка крови. Тем не менее, всякий раз, когда я касалась ожерелья, все ужасы той ночи возвращались ко мне назад, потому что я перенесла все мои чувства и эмоции на гладкий метал.

Но филигранное ожерелье пережило эту длинную ночь, хотя этого едва можно было ожидать, точно так же, как и того, что её переживу и я. Она была символом моего выживания – и надежды, что Логан и я сможем также преодолеть наши проблемы.

Я первая пришла в спортивный зал. Сначала собрала мои волосы назад в хвост и стала ходить туда-сюда перед трибуной, где ранее облокотила Вика на скамью и репетировала ещё раз то, что собиралась сказать спартанцу.

– О, просто скажи парню, что ты чертовски его любишь, и оставь это позади, – прорычал Вик. – От этой влюблённой возни у меня изжога. Разве ты не согласна со мной, меховой шарик?

Нюкта залаяла, но я не знала, была ли она согласна с Виком или зла на прозвище, которое дал ей меч. Сумеречные глаза щенка наконец-то открылись, так что я положила её этим утром в мою сумку и показала ей кампус.

Я надеялась, что Нюкта останется в моей сумке во время тренировки с оружием, но щенок уже вылез. Сейчас она пыталась запрыгнуть на одну из скамеек. Улыбаясь, я наклонилась вперёд, подняла её и посадила туда, куда она хотела. Нюкта лизнула мою руку и начала бегать по скамье туда-сюда, как пират, который ходил по планке.

– Она симпатичная, – сказал глубокий голос позади меня. – Именно такая, как и сказал Оливер. – Я обернулась. Логан стоял позади меня, в джинсах и синей футболки с длинным рукавом, которая подчёркивала его голубые, как лёд глаза.

– Привет, – сказала я тихо.

– Привет, – сказал Логан немного настороженно. Мы стояли там. Логан не приближался ко мне; не дразнил; он вообще не делал ничего, что подсказало бы мне, о чём он думал. Наконец я прочистила горло.

– Так где же твой эскорт? – спросила я. Логан пожал плечами.

– Пару дней назад они перестали приходить. Теперь, когда Локи освободился, в голове у всех более важные вещи. – Я кивнула.

– Что ты здесь делаешь, цыганочка? – спросил Логан, в то время, как пристально на меня смотрел. – Я с дюжину раз звонил тебе, писал сообщения, но ты не разу не ответила.

– Я знаю, – сказала я. – И я сожалею об этом. Я пришла сюда сегодня утром, чтобы извиниться за, ну, за всё. Но особенно за то, как я вела себя в саду бабушки Фрост. Ты пришёл, чтобы спасти меня, ты рисковал своей жизнью, чтобы защитить меня, а я не хотела иметь с тобой ничего общего. Мне так жаль. Намного больше, чем ты можешь себе представить.

Я не оправдывалась, а также не упомянула, что я пережила в этом каменном круге, что потеряла и сколько боли мне это причинило. Карсон не раз говорил мне, что каждый из детей на Мифе уже потерял кого-то из-за Жнецов. Теперь и я тоже. Сначала мою маму, а теперь Нотт. Не говоря уже о частях самой себя, которыми я пожертвовала, чтобы остаться в живых. А в будущем нас ожидало ещё больше потерь, страданий и боли – для всех. Я чувствовала это глубоко в моих костях.

Логан вздохнул.

– Мне тоже очень жаль, цыганочка. Что обвинил тебя в ту ночь в библиотеке в том, будто ты роешься в моём мозге. Я знаю, что ты ничего не можешь с этим поделать. Что твоя магия заставляет тебя видеть вещи, хочешь ты этого или нет. Правда в том, что я боялся – боялся, что ты увидишь меня трусом, которым я был. Но потом я узнал, что тебя похитили Жнецы и всё что имело значение, это вернуть тебя – а не быть трусом ещё один раз.

– Ты не трус, – сказала я. – Я даже не одной минуты не считала тебя трусом. Это я здесь трусиха.

– Почему ты это говоришь?

– Потому что хочу тебя, но боюсь быть с тобой. – Логан хотел сделать шаг вперёд, но я подняла руку, чтобы остановить его.

– Я не хочу делать тебе больно, – прошептала я. – Моей – моей магией. Ты не знаешь, каково это, вытянуть из тела Престона жизнь. Что, если я нечаянно сделаю это снова? Что, если я коснусь тебя и сделаю это с тобой? Я никогда не смогу простить себе этого. Я даже не знаю, смогу ли простить себя из-за того, что сделала это с Престоном, хотя это был единственный способ спасти себя. При мысли о том, что я сделаю тебе больно, мне становиться ... мне становиться плохо.