Текст книги "Без ума от любви"

Автор книги: Дженнифер Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 12

Бет затаила дыхание. Впервые со дня их знакомства Йен смотрел ей прямо в глаза.

Глаза у него, как она знала, были золотистыми, но не знала, что его черные зрачки имели зеленый ободок. Пристально глядя на нее, он перестал двигаться, как будто то, что он видел, поглощало все его внимание. Он не моргая смотрел ей в глаза.

Удивленная, она коснулась его лица.

– Йен?..

Йен вздрогнул и повернул голову, а когда снова повернулся к ней, его взгляд был устремлен куда-то в сторону и их взгляды не встречались.

Сердце Бет дрогнуло.

– Нет, пожалуйста, не отводи взгляда.

Он закрыл глаза и, наклонившись, поцеловал ее.

– Почему ты на меня не смотришь? – спросила Бет. – Что-то со мной не так?

Он снова открыл глаза, но избегал ее взгляда.

– Ничего. Ты само совершенство.

– Тогда почему?

– Я не могу этого объяснить. И не проси меня объяснять.

– Извини, – прошептала Бет, и глаза ее наполнились слезами.

– Не плачь. – Он поцеловал ее в мокрую щеку. – Сейчас наступило время радости.

– Знаю.

Он все еще был в ней. Ощущения были восхитительны.

«Не жажди того, чего нельзя получить, – напомнила она себе. – Получай удовольствие в том, что доступно тебе». Такие мысли помогали Бет пережить тяжелые дни.

Она захотела от Йена всего, и тело и душу, когда поняла, что этого он не может ей отдать. Он отдавал ей все, что мог: телесные наслаждения и минутные радости. Она просила у него настоящей греховной связи. И если она страдала от того, что не могла получить большего, то в этом она сама была виновата.

– Йен, мне так трудно с тобой… – пробормотала Бет.

Он слабо улыбнулся:

– Я – Безумный Маккензи.

Бет закрыла лицо руками, неожиданно начиная сердиться.

– Это так объясняют люди, потому что не понимают тебя.

Он отвел глаза.

– Ты все время стараешься быть доброй ко мне.

– Это не доброта. Это правда.

– Тсс! – Йен поцеловал ее. – Слишком много слов.

Бет согласилась. Йен снова поцеловал ее, и Бет получила от этого поцелуя большое удовольствие.

Он пошевелился, задвигался внутри ее. Его тело было горячим и напряженным, а издаваемые им звуки возбуждали ее так, что она даже представить себе не могла, как сумеет пережить такую страсть. «Это блаженство», – прозвучало у нее в голове, когда он погрузил ее во вздымавшиеся волны наслаждения.

Прямо над головой прогремел гром, и Бет, вздрогнув, проснулась. Йен лежал рядом и, опершись на локоть, охранял ее сон.

– Привет, – тихо произнесла она.

Йен улыбнулся. Она не могла понять, спал он или не спал, но вид у него был не усталый.

– Я думала, что гроза уже к этому времени кончится, – сказала Бет. – А который час?

– Не знаю. Раннее утро.

Бет заволновалась.

– Изабелла будет беспокоиться, – сказала она.

– Она знает, что я о тебе позабочусь.

– А может быть, она с Маком. – Бет усмехнулась. – Может быть, он поехал с ней домой.

Было видно, что Йен с ней не согласен.

– Сегодня вечером она впервые за три года заговорила с ним.

– Так это хорошо, не правда ли?

– Он рассердился, когда я сказал ему, что она хочет поехать в казино.

– Ты пессимист, Йен. Мы с Изабеллой очень сдружились, и я хочу, чтобы она снова была счастлива.

– Она предпочла оставить Мака, – заметил Йен.

– Я знаю. Но она сожалеет об этом.

Тело Йена было теплой стеной, а его прикосновения – поразительно нежными.

– Когда они поженились, они бывали или безумно счастливы, или ссорились друг с другом, а то и дрались.

– Полагаю, такая драма могла надоесть.

Бет могла представить себя настолько счастливой с Йеном, что для нее это было бы мучением. Никогда в жизни у нее так не билось сердце, как после встречи с Йеном Макензи.

Йен гладил ее по голове, и она закрыла глаза; как приятно было бы навсегда сохранить это состояние удовлетворения, плыть в нем, чувствуя себя спокойной и счастливой.

– Я должна вернуться домой.

Она не предполагала, в ее тоне будет столько печали.

– Керри придется взять больше одежды, чтобы ты могла выйти. Твоя одежда испорчена.

– А Керри знает, где мы?

– Нет.

Значит, никто не знал, подумала Бет. Они с Йеном были совершенно одни. Радость переполняла ее сердце.

– Он станет беспокоиться, не так ли? – прошептала она.

– Он привык к моим исчезновениям. Я всегда возвращаюсь. Он это знает.

Бет пристально посмотрела на него.

– А почему ты исчезаешь?

– Иногда этого слишком много для меня. Пытаться понять то, что говорят люди, пытаться запомнить, что я должен делать, чтобы люди считали меня нормальным. Иногда правила слишком жестоки. Поэтому я ухожу.

Бет провела ногтем по его мускулистой руке.

– Куда же ты уходишь?

– Чаще всего в окрестности Килморгана. Это огромное имение, и я могу затеряться в нем на долгое время. Тебе там, понравится.

Бет это не интересовало.

– А в другое время?

– В дома куртизанок. Поскольку я плачу, они позволяют мне оставаться у них. Там мне не надо думать о разговорах.

Бет привыкала к прямоте Йена, но это не означало, что ей хотелось услышать о его общении с другими женщинами. Она представляла себе, как куртизанки были счастливы, предоставляя Йену убежище, независимо оттого, нуждался он в нем или нет. Йен был не только потрясающе красив, но и обаятелен, особенно когда улыбался.

– Иногда я сажусь на поезд и еду туда, где никогда не бывал, или беру напрокат лошадь и скачу по полям и лесам. Отыскиваю место, где мог бы побыть в одиночестве, – рассказывал Йен.

– Ваша семья, должно быть, очень беспокоится о вас.

Йен провел пальцем по ее груди.

– Сначала беспокоились. Харт постоянно за мной следил.

– Но, видимо, безрезультатно.

– Он стал приходить в ярость, когда я исчезал, пытался держать меня взаперти.

– Его высочество герцог выглядит настоящим пугалом.

Уголок его губ приподнялся.

– Он понял: что бы ни было, я все равно уйду. Керри стал на мою сторону. Послал Харта подальше.

Бет широко раскрыла глаза.

– И Керри до сих пор жив?

– Как видишь.

– Керри повезло.

– Харт обеспокоен, вот и все.

– Он выпустил тебя из сумасшедшего дома и добился пересмотра решения комиссии о безумии для того, чтобы ты помогал ему разбираться с большими финансами?

– Меня не очень интересует, для чего он это сделал, меня только интересует, почему сделал.

Бет неожиданно рассердилась на Харта.

– Это несправедливо. Он не должен был использовать тебя.

– Я не возражаю.

– Но…

Йен приложил пальцы к ее губам.

– Я не слуга. Я помогаю, когда могу, но что-то получаю для себя.

– Например, когда ты исчезаешь на несколько дней.

– Харт мог бы сгноить меня в том сумасшедшем доме, если бы не он, я бы и сейчас находился там. Я не прочь читать его договоры и следить за оборотом акций, чтобы отблагодарить его.

Бет переплела пальцы с его пальцами.

– Полагаю, я могу быть ему благодарна хотя бы за то, то он выпустил тебя.

Йен, не слушая ее, гладил ее пальцы. Тепло его тела покрывало ее, как одеяло, а его дыхание обжигало, когда он целовал ее в лоб.

– Расскажи мне о своем муже, – попросил он.

– Томасе? Сейчас? Зачем?

– Ты так самоотверженно любила его. Каким он был?

Бет лежала тихо, вспоминая.

– Когда он умер, мне тоже захотелось умереть.

– Но ты не очень долго прожила е ним.

– Это не имело значения. Когда любишь, особенно всем сердцем, это охватывает тебя так быстро, что даже некогда сопротивляться.

– А потом он умер, – сказал Йен. – И ты не можешь так же полюбить еще раз.

– Не знаю…

Ложь. Бет знала, что влюбилась в Йена. «Что же со мной происходит?»

Она ответила на собственный вопрос, когда Йен вдруг грубо, словно наказывая, поцеловал ее. Она расслабилась, обняла его и прижала к себе.

Йен явно хотел показать, что больше не хочет разговаривать. Он резким движением раздвинул ей ноги и, не ожидая возражений, снова овладел ею.

Миссис Баррингтон сказала бы, что только очень распущенная женщина уступит мужчине, не протестуя. Бет откинулась на подушки и была счастлива нарушить любые строгие правила миссис Баррингтон.

Бет опять проспала. Когда она проснулась, окно казалось серым туманным квадратом, около которого стоял Йен и смотрел наружу.

Дождь все еще лил, но гроза ослабела. Йен стоял голый, прислонившись к стене и повернувшись к ней спиной.

В тусклом свете он всеми своими мощными мускулами напоминал Бет превосходные статуи мужчин, которые она видела в Лувре. Но те скульптуры были сделаны из мрамора и алебастра: Йен был как ожившая бронза.

Когда она пошевелилась, Йен приложил палец к губам.

– Там кто-то есть? – испуганно прошептала Бет.

Они находились в передней комнате на втором этаже пансиона, в самой лучшей, как уверял их хозяин. Но на окнах не было занавесок, и Бет чувствовала себя выставленной на обозрение.

– Инспектор Феллоуз наблюдает за домом, – сообщил он. – Он привел с собой полицейских.

Бет до подбородка натянула на себя одеяло.

– О Боже! Как неприлично!

– Думаю, дело гораздо хуже.

– Да разве может быть хуже? Они имеют право арестовать нас за то, что мы провели ночь в пансионе?

– Если имеют, то им придется арестовать половину Парижа.

Газеты ухватятся за эту историю. Это им всегда удавалось, и она просочится через пролив в Лондон. «Английская наследница предстанет перед французским судом за прелюбодеяние, совершенное в парижском отеле с сомнительной репутацией. Перед этим она играла в греховные игры и запрещенную законом рулетку».

В дверь тихонько постучали, и Бет выпрямилась.

– Это я, хозяин.

Керри! Бет с облегчением вздохнула.

Йен не торопился прикрыться, когда вошел Керри. Керри не обратил никакого внимания на наготу Йена и повесил принесенную одежду на спинку стула. Он спокойно расстегивал кожаную сумку и вынул из нее бритву, чашку для пены и кисточку.

– В этом месте, где вы невольно оказались, хозяин, найдется горячая вода?

– Позвони, вызови горничную. А ты привез вещи миссис Экерли?

– Привез. – Керри не сводил глаз с Йена, делая вид, что не замечает Бет, прятавшуюся на кровати. – Ее компаньонка хотела прийти со мной, но я заверил ее, что это неблагоразумно.

Йен кивнул. Он натянул штаны, которые подал ему Керри, и сел, ожидая, когда его побреют. Он мог бы находиться не здесь, а в роскошном отеле «Лэнгхем» в Лондоне, где он как будто только что встал после ночного отдыха.

Бет с волнением поняла, что Керри делал это и раньше. Казалось, он совершенно спокойно проскользнул в заднюю дверь, принес Йену свежее белье и побрил его после ночи, проведенной с женщиной.

Бет обхватила свои колени. «Это моя собственная глупость и вина, если я ревную».

– Тебя они видели? – спросил Йен Керри.

Точивший бритву Керри ответил:

– Нет, прошел обратно по переулку на кухню. Они не хотят появления полиции еще больше, чем мы.

– Это какой-то абсурд, – сказала Бет. – Почему Феллоуз так упорно преследует тебя? И меня тоже?

– Он всегда так себя ведет, – ответил Йен.

Это был не совсем ответ, но Йен закрыл рот и, когда Керри наточил бритву, запрокинул голову. В комнату тихонько проскользнула вчерашняя горничная с кувшином горячей воды. Керри на ломаном французском приказал ей, чтобы она помогла Бет надеть принесенную им одежду.

Девушка присела в реверансе и, пока Йен и Керри смотрели в другую сторону, облачила Бет в одежду, которую Керри получил от Изабеллы.

Горничная сияла от возбуждения.

– Должно быть, он очень богат, мадам, – вздохнула она.

Бет не стала опровергать предположение, что она была содержанкой Йена. Прошлой ночью Бет рассмешило то, что слуги и хозяин приняли ее за содержанку, однако сейчас она не видела в этом ничего смешного.

– Нам тоже следует сбежать отсюда через черный ход, – обратилась она к Йену. – Мистер Феллоуз доставит нам немало неприятностей.

– Нет, надо подождать.

– Ладно, хорошо, что дождь еще идет. – Бет взглянула а окна. – Я очень надеюсь, что инспектор и его друзья из «Сюрте» промокнут до нитки.

Йен снова запрокинул голову, его лицо все еще было в мыльной пене.

– Ты послал за этим? – спросил он у Керри.

– Я сделал то, что вы приказали, милорд. А теперь, пожалуйста, перестаньте болтать, иначе я пораню вас.

Йен замолчал, а Керри поднес бритву к его горлу. Бет уселась на постели, на которой она провела такую чудесную ночь, и почувствовала, что проголодалась.

Горничная суетилась вокруг нее и, встряхнув одежду Бет, в которой она была накануне ночью, разложила ее у камина сушиться. Керри молча брил Йена, слышны были только звук бритвы, царапавшей кожу, и тихие шаги горничной.

Казалось, Йен совсем не спешил. Когда Керри закончил, Йен попросил горничную принести ему газету, кофе и чай для Бет. Как только горничная внесла заказанное, кто– то постучал в дверь. В ответ на стук, открывая дверь, Керри сжал в руке бритву.

На пороге стоял Мак. Он вошел, и Керри поспешно закрыл за ним дверь.

– Не беспокойся, Йен. Феллоуз похож на дохлую крысу. Я принял меры.

– Как хорошо вы сделали, что заехали за нами, – сказала Бет, стараясь не показывать своего нетерпения. – Как там Изабелла?

– Какого черта, почему я должен это знать? – проворчал Мак.

– Вчера вы отвезли ее домой.

Мак перевернул деревянный стул спинкой вперед и верхом сел на него.

– Я посадил ее в карету и заплатил кучеру, чтобы он доставил ее домой, и проследил, чтобы она больше не выходила из дома.

Бет сурово посмотрела на него.

– И вы не пошли с ней?

– Нет. Не пошел.

Очень досадно.

– Она показала мне свой портрет, который написали вы.

– В самом деле? Этот пустячок, – небрежно заметил Мак, но было видно, как он напрягся.

– Это не пустячок. Портрет прекрасен. Она, очевидно, всегда берет его с собой, иначе она не могла бы показать его мне. Она везде возит его с собой, так она говорит.

– Не сомневаюсь, старается найти подходящее место, чтобы выбросить его в море.

Мак вцепился в стул с такой силой, что Бет опасалась, как бы он не сломался.

– Может быть, не будем об этом говорить?

– Как хотите.

Бет нахмурилась, но не произнесла больше ни слова. Когда Керри окончательно одел Йена, а Бет выпила чашку чая, в дверь снова кто-то постучал.

Мак поспешил открыть ее, но выскользнул в холл, не давая Бет возможности увидеть, кто это был. Она услышала несколько произнесенных по-французски фраз, после чего Мак вернулся вместе со своим камердинером, профессиональным борцом Беллами. И человеком в длинной черной застегнутой сутане, с четками и молитвенником в руках.

– Боже ты мой! – вырвалось у Бет. – У нас что? Маскарад? Сколько еще человек явятся через черный ход?

Йен обернулся к ней.

– Мы уходим через парадную дверь. Черт бы побрал этого Феллоуза!

– А я думала, ты сказал, что он собирается арестовать нас.

– Зачем ему это? – сурово произнес Йен и бросил на нее странный взгляд, которого она не смогла понять. – У него нет причины арестовывать человека, который провел ночь в пансионе со своей женой.

Бет остановилась:

– Но я не твоя…

Она посмотрела на священника, на выражение лица Мака, на невинно равнодушное лицо Керри.

– О нет! – сказала она. И сердце у нее упало. – О, Йен.

Глава 13

Все уставились на нее, Керри смотрел с изумлением, священник озабоченно нахмурился, Беллами растерялся, Мак был в нетерпении. Один только Йен оставался невозмутимым. Он походил на человека, ожидавшего кого-то, кто сказал бы ему, есть ли яйца к завтраку.

– Почему бы и нет? – спросил Мак. – Йену вы нравитесь, вам он тоже, а ему нужна жена.

– Да, но это не значит, что мне нужен муж.

– Муж – это именно то, в чем вы нуждаетесь, – проворчал Мак. – Это помешает вам и моей жене бегать по запрещенным казино.

– Мак, – тихо произнес Йен, – я поговорю с Бет наедине.

Мак пригладил свои темно-рыжие волосы.

– Извините, – обратился он к Бет. – Я немного переволновался. Выходите за него. Надо, чтобы в нашем семействе был хотя бы один рассудительный человек.

Не ожидая ее ответа, он вывел из комнаты священника, горничную, Беллами и Керри и закрыл дверь.

Дождь снова забарабанил в окно. Бет знала, что Йен смотрит на нее, но не могла заставить себя посмотреть на него.

– Я не собираюсь выходить замуж. – Бет пыталась сказать это решительным тоном, но не смогла. – Я намерена жить, как богатая вдова, путешествуя, радуясь жизни, помогая другим.

Ее слова звучали неубедительно даже для нее самой.

– Как только ты станешь моей женой, Феллоуз не сможет даже дотронуться до тебя, – говорил Йен, словно не слыша ее. – Его начальство приказало ему держаться подальше от моей семьи, и когда ты станешь моей женой, ты тоже будешь членом нашей семьи. Он не только не сможет арестовать тебя, но даже побеспокоить. Мое покровительство, как и покровительство Харта, будет распространяться и на тебя.

– Но это не очень-то помешало ему беспокоить тебя, не так ли?

– Ему не позволят появляться в Килморгане, и Харт поднимет шум, если он попытается приблизиться к тебе в любом другом месте. Это я тебе обещаю.

– Разве ты не говорил, что Харт в Риме? И что, если он не захочет оказывать покровительство и мне?

– Захочет. Он ненавидит Феллоуза и сделает все, чтобы препятствовать ему.

– Но…

От неожиданности Бет так растерялась, что даже лишилась дара речи, не зная, что сказать.

– Йен, есть кое-что, чего ты не знаешь обо мне. Мой отец никогда не был французским аристократом. В Англии он говорил, что он виконт, и ему верили. Он действительно умел искусно подражать манерам дворянина. Но он был низкого происхождения, как и любой, родившийся в трущобах Ист-Энда.

Йен отвел глаза.

– Я знаю. Он был мошенником в Париже, он сбежал, когда его хотели арестовать.

– Ты знаешь?

– Когда я хочу узнать о каком-либо человеке, я узнаю все.

– А твои братья знают?

– Я не считал нужным рассказывать им.

– И ты все равно хочешь на мне жениться?

– Да, почему нет?

– Потому что я женщина того сорта, на которой не следует жениться сыну герцога! – Бет перешла на крик. – Мое происхождение омерзительно, я была чуть выше служанки, я погублю тебя.

Он расправил плечи в свойственной только самому Йену манере.

– Все считают тебя дочерью аристократа. И этого вполне достаточно для надутых англичан.

– Но это ложь.

– Мы с тобой знаем правду, а людям, которые предпочитают выдумки, довольно и этого.

– Йен ты меня саму делаешь мошенницей, каким был и мой отец. Я не лучше его.

– Ты лучше. Ты во сто крат лучше.

– Но если кто-нибудь узнает… Йен, это было бы ужасно. Газеты…

Он не слушал.

– Мы, ты и я, подходим только друг другу, – сказал он. – У нас обоих есть странности. Но мы подходим друг другу.

Он взял ее руку, прижал к своей ладони, затем переплел их пальцы.

Он говорил:

– Нас несет течением, и мы никому не нужны. Мы, настоящие. Мы могли бы плыть вместе.

– Нет.

– Пожалуйста, выходи за меня, Бет. Я люблю тебя.

В тот первый вечер в театре он не мог бы полюбить ее.

Она не могла этого и ожидать. С другой стороны, как указал Мак, они поладили. Бет научилась не удивляться его коротким речам и не обижаться, когда он смотрел так, как будто не слышал ни единого сказанного ею слова.

– Это католический священник, – слабо возразила она. – А я принадлежу к англиканской церкви.

– Брак будет законным. Мак позаботился об этом. Мы можем повторить церемонию, когда вернемся в Шотландию.

– В Шотландию? – повторила она. – Не в Англию?

– Мы поедем в Килморган. Теперь часть его принадлежит тебе.

– Перестань успокаивать меня, Йен.

Он рассердился. Он всегда понимал ее слова буквально.

А она продолжала:

– Леди любят, когда за ними ухаживают, прежде чем вступить в брак. Дарят им кольцо с бриллиантом и тому подобное.

Йен еще сильнее сжал ее руку.

– Я куплю тебе самое большое кольцо из всех, которые ты когда-либо видела. Усыпанное сапфирами под цвет твоих глаз.

Ее сердце на мгновение замерло. Его взгляд был таким пристальным, хотя он не смотрел ей в глаза.

Она помнила тот захватывающий момент, когда они занимались любовью, и он по-настоящему смотрел на нее. Его глаза были так прекрасны, он пристально смотрел на нее, как будто она была единственной женщиной на свете. Единственной, которая для него что-то значила.

Что бы Бет отдала за то, чтобы он снова так посмотрел на нее?

Все, что у нее было.

– Пропади ты пропадом, Йен Маккензи, – прошептала она.

Кто-то постучал в дверь, и из-за нее выглянул Керри.

– Дождь скоро прекратится, и наш добрый инспектор проявляет нетерпение.

– Бет, – сказал Йен, не выпуская ее руки.

Бет закрыла глаза. Она ухватилась за Йена так, как будто он был единственным препятствием, мешавшим ей утонуть.

– Ладно, ладно, – сказала она, ее голос дрогнул. – Давайте сделаем это побыстрее, пока инспектор не взял штурмом наши укрепления.

И это свершилось. Бет, широко раскрыв голубые глаза, повторяла слова обета. Затем брак был скреплен священником и засвидетельствован Керри, Маком и Беллами. Йен надел на палец Бет простое колечко, которое он поручил принести Керри, оно временно заменяло то, большое, с сапфирами, которое он собирался купить. Он поцеловал ее и почувствовал сохранившийся жар их любовных ласк и ее волнение.

Они вместе вышли из дома. Йен держал над ними обоими зонт. Он вызывающе не обращал внимания на Феллоуза и толпу парижских полицейских и журналистов, ожидавших их на противоположной стороне улицы.

Подъехала карета Йена, и когда Йен с Бет вышли из дома, их скрыла от глаз Феллоуза карета. Он обошел карету и увидел их в тот момент, когда Йен усаживал в нее Бет.

Феллоуз был мрачен, его усы намокли под дождем, и в его фигуре была ярость и усталость человека, который всю ночь гонялся за своей добычей, а теперь видел, как она ускользает.

– Йен Маккензи! – сурово произнес он. – Мои друзья из «Сюрте» пришли сюда, чтобы арестовать вас за то, что вы похитили миссис Бет Экерли и держите ее заложницей в этой гостинице.

Бет выглянула из кареты и посмотрела на теплое, ясное после дождя небо.

– О, что за чушь вы несете, инспектор? Он не похищал меня.

– У меня есть свидетель, который видел, как он утащил вас из этого игорного притона и привез сюда.

Йен медленно сложил зонтик, встряхнул его и положил карету.

– Здесь больше нет миссис Бет Экерли, – сказал он, указывая на пансион, из которого они только что вышли. – Но есть леди Йен Маккензи.

Он повернулся и сел в карету, прежде чем Феллоуз успел что-то пробормотать. Из пансиона, широко улыбаясь, вышел Мак, за ним Керри с саквояжем и Беллами с корзиной вина и хлеба, купленной Йеном у хозяина гостиницы.

– Вы проиграли этот раунд, Феллоуз, – произнес Мак, похлопав инспектора по мокрому плечу. – Желаю вам удачи в следующий раз.

Он забрался в карету и, улыбаясь, шлепнулся на сиденье напротив Йена и Бет. Беллами взобрался на место рядом с кучером, а Керри вскочил на ходу в карету и захлопнул дверцу перед носом Феллоуза.

Глаза инспектора были черными и жесткими, как уголь, и Йен понимал, что этот человек притихнет лишь на короткое время. Битва была выиграна, но война впереди.

Они сразу же направились в Шотландию. У Бет оставалось лишь несколько часов, чтобы собрать вещи и попрощаться с Изабеллой, потому что Йен вдруг стал очень спешить.

– О, дорогая, я так счастлива. – Слезы блестели на ресницах Изабеллы, когда Бет крепко обняла ее. – Мне всегда хотелось иметь сестру, а ты лучшая, о какой я могла только мечтать. – Она отстранилась от Бет. – Сделай его счастливым. Йен заслужил счастье больше, чем кто-либо другой.

– Я постараюсь, – обещала Бет.

Ямочки показались на лице Изабеллы.

– Когда я вернусь в Лондон, ты приедешь ко мне, и у нас будет масса развлечений.

Бет сжала руки Изабеллы.

– А ты уверена, что не поедешь с нами сейчас? Я буду скучать по тебе.

– И я буду скучать, дорогая, но нет. Вам с Йеном надо побыть вдвоем, а Килморган… – Она замолкла, в ее глазах была боль. – Слишком много воспоминаний для меня.

Они снова обнялись. Бет не понимала, как она полюбила Изабеллу, эту молодую женщину с открытым сердцем, которая взяла ее под свое крыло и показала ей новый, удивительный мир.

Изабелла обняла и Йена, показывая всем своим видом, как она рада, что он счастлив.

Наконец Йен и Бет приехали на вокзал в сопровождении Керри и Кейт и еще одной кареты, набитой ящиками и мешками. Бет скоро узнала, что аристократы принимают все как должное, когда Йен усадил ее в купе вагона первого класса и оставил Керри присматривать за багажом, билетами и Кейт.

Несмотря на все заверения Йена, что ему нигде нет места, он оставался лордом, братом герцога, богачом, достаточно высокомерным, чтобы не интересоваться мелочами жизни. Этими мелочами вместо него занимались другие.

Голос миссис Баррингтон в последнее время ослабел, и Бет сейчас с трудом расслышала его. «Ты превзошла себя, моя девочка. Смотри не перестарайся».

Она подумала, а что бы сказал Томас, и обнаружила, что его голос совсем исчез. Она смотрела сквозь слезы, как поплыл за окном шумный вокзал, это тронулся их поезд.

Йен даже не поинтересовался, успел ли погрузиться Керри. Бет сравнила этот отъезд со своим отъездом с вокзала Виктория. Одышку миссис Баррингтон, старого дворецкого, пытавшегося помочь, но лишь ронявшего все, что держал в руках. Кейт, убежденную, что у них украдут багаж, и они его больше не увидят. Камеристку, которую наняла Бет и которая закатила истерику из-за «иностранных краев» и сбежала в последнюю минуту. Конечно, у Керри не было подобных проблем. Он, совершенно спокойный, появился в дверях их купе, когда они проезжали Париж, и сообщил им, что он заказал чай приобрел билеты, и не желают ли они чего-нибудь еще. Очень расторопный, очень спокойный, как будто не его хозяин неожиданно женился и, кроме всего прочего, его ожидало путешествие в сотни миль. Бет также обнаружила, когда они оставили позади Париж и их поезд помчался по промокшей от дождей Франции, каким беспокойным может быть Йен. Прошло лишь полчаса, а Йен, сидевший в их уютном купе, уже вышел коридор и начал расхаживать по вагонам. А когда они прибыли в Кале и сели на пароход, идущий в Англию, он все время расхаживал по палубе. А Бет одна спала в их каюте.

Наконец, по дороге от Дувра до вокзала Виктория, Бет подставила ногу, когда Йен снова поднялся, собираясь выйти из купе.

– Что-то случилось? – спросила она. – Почему ты не хочешь посидеть?

– Я не люблю замкнутого пространства, – говоря это, Йен открыл дверь в коридор.

Она заметила капли пота на его верхней губе.

– Но ты не против карет.

– Я могу остановить карету там, где мне хочется. Но я не могу сойти с поезда или судна там, где хочу.

– Это правда. – Она коснулась его губы. – Может быть, мы найдем что-либо, что отвлечет тебя от этих мыслей?

Йен резким движением захлопнул дверь.

– Я выхожу еще и потому, что мне трудно сдерживаться и не прикасаться к тебе, а это напряжение.

– Нам остается ехать поездом еще несколько часов, – продолжала Бет. – И я уверена, что Керри позаботится о том, чтобы нас не тревожили.

Йен задернул занавески и повернулся к ней.

– Что ты имеешь в виду?

Бет думала, что они мало что сумеют сделать в тесном железнодорожном вагоне, но Йен проявил незаурядную изобретательность. Она оказалась полураздетой, обхватившей его ногами, в то время как он стоял перед ней на коленях. В этом положении они были лицом к лицу. И Бет смотрела ему в глаза в надежде встретить его взгляд. Но на этот раз, взлетев на вершину блаженства, Йен закрыл глаза и повернул голову.

Всего лишь несколько минут спустя Бет была снова одета и сидела, стараясь отдышаться, на сиденье, а Йен вышел побродить по вагонам.

Когда Бет делила ложе с Томасом, они не были такими возбужденными, но в конце следовали нежные поцелуи и сказанные шепотом слова: «Я люблю тебя». А теперь Йен бродил по вагонам, и оставленная в одиночестве Бет смотрела на проносившиеся за окном зеленые долины Англии. Ей слышалось эхо заявления, сделанного Йеном несколько недель назад: «Я не буду ждать от вас любви, я не могу ответить вам любовью».

Багаж был благополучно доставлен, но когда они сели в элегантный экипаж, нанятый Керри, они поехали вместо вокзала Юстон в сторону Стрэнда.

– Разве мы остановимся в Лондоне? – удивилась Бет.

Йен кивнул. Бет смотрела в окошко на мрачный, дождливый Лондон, который казался еще мрачнее и скучнее теперь, после того как она видела широкие бульвары и парки Парижа.

– А твой дом неподалеку?

– Вся моя лондонская челядь, пока я пребывал во Франции, была отослана в Шотландию.

– Так где же мы остановимся?

– Мы посетим торговца древностями.

Она все поняла, когда он ввел ее в тесную лавочку на Стрэнде, где полки от пола до потолка были заставлены восточными редкостями.

– О, ты покупаешь еще фарфор династии Мин, – сказала она. – Вазу?

– Чашу. Я ничего не понимаю в вазах.

– А это не одно и то же?

Его взгляд показал ей, что она ненормальная, поэтому Бет не произнесла больше ни слова.

Торговец, толстяк с тускло-желтыми волосами и обвисшими усами, старался заинтересовать Йена вазой, которая была в десять раз дороже маленькой, с отбитым краем чаши, которую Йен попросил показать, но Йен не поддавался на его уловки.

Бет зачарованно смотрела, как Йен держал чашу кончиками пальцев и разглядывал каждую мельчайшую деталь. Он не пропускал ничего, ни трещинки, ни искажения. Он нюхал ее, пробовал на язык. Закрыв глаза, он поднес чашу к щеке.

– Шестьсот гиней, – сказал он.

Дородный торговец, по-видимому, удивился.

– Видит Бог, сэр, вы так разоритесь. Я собирался запросить три сотни, я должен быть честным. У нее отбит кусочек.

– Это редкая вещь, – возразил Йен. – Она стоит шесть сотен.

– Ладно. – Торговец усмехнулся. – Значит, шесть сотен. Это в моих интересах. А не желаете ли вы осмотреть мою коллекцию?

Йен с благоговением положил чашу на бархатный мешочек, лежавший на прилавке.

– У меня нет времени. Сегодня я везу свою невесту в Шотландию.

– О, – с интересом посмотрел на Йена торговец. – Простите меня, миледи. Я не догадался. Мои наилучшие пожелания.

– Это произошло довольно неожиданно, – неуверенно сказала Бет.

Торговец поднял брови и взглянул на Йена, который снова любовно держал в своих толстых пальцах все ту же чашу.

– Я рад, что у вас нашлось время остановиться, зайти в мою лавку и посмотреть. Что я могу вам предложить?

– Какая удача, что мы застали вас здесь, – сказала Бет. – И чаша все еще здесь.

Торговец удивился.

– Это не удача, миледи. Лорд Йен прислал мне телеграмму из Парижа, в которой просил придержать ее для него.

– О!

Бет густо покраснела.

– Да, конечно, именно так он и поступил.

С момента их поспешного заключения брака, Бет все время находилась рядом с Йеном, за исключением того времени, когда он расхаживал по вагону и по палубе, и вездесущий Керри, должно быть, по пути послал телеграмму с какой-то станции. Вот еще мелочи, о которых Йен мог не беспокоиться. Под внимательным взглядом Йена приказчик торговца упаковал чашу. Йен сказал, что человек, занимающийся его делами, скоро привезет деньги, и торговец поклонился.

– Конечно, милорд. Примите поздравления, миледи.